Текст книги "Человек по почте (Посылка из космоса)"

– Кого? Старого Лебедочного Троса? Нет, малость ума ему вложил. Должен же кто-то работать на мосту. Теперь держись. Отсюда все время под горку, а до брода мы и так доберемся только к сумеркам.

И действительно, были уже сумерки, когда они дошли до привала у Кислого Брода. Задремавший Джон Тарди резко очнулся и выпрямился в седле, моргая.

Уходящий свет озарял большую поляну с высокой травой, окруженную лесом с трех сторон. Прямо впереди стоял длинный низкий бревенчатый дом, а за ним плавно текла река, и ее дальний берег был скрыт тенью деревьев и наступающими сумерками.

– Слазь, – сказал Обрывщик.

Джон Тарди спрыгнул на онемевшие ноги, потопал, восстанавливая кровообращение, и вслед за Обрывщиком отодвинул висевшую в дверях шкуру и вошел в дом, освещенный масляными лампами.

Это была большая комната, похожая на зал в « Острой скале» , но здесь было чище, просторнее, и постояльцы были здесь куда как тише и трезвее. Оглядываясь в поиске причины такого различия, Джон заметил по-настоящему огромного дилбианина, поседевшего от возраста и ожиревшего. Он сидел с видом патриарха в кресле за столом в дальнем углу помещения.

– Одиночка, – почтительно сказал Обрывщик, – вот это Полпинты. Его отправили по почте.

Джон Тарди заморгал. Вблизи Одиночка внушал еще больше уважения, чем на расстоянии. Он переполнял собой резное кресло, и седой мех на голове касался полированного посоха, лежащего на крючьях на стене в двух метрах от пола. Массивные предплечья и огромные лапы кистей лежали на столе буграми костей и мускулов. Но лицо было библейски безмятежным.

– Садись, – пророкотал он голосом глубоким, как далекий гул барабана в лесу. – Я хотел видеть коротышку. Ты мой Гость, Полпинты, и будешь им, сколько захочешь. Тебе кто-нибудь про меня говорил?

– Я прошу прощения... – начал Джон.

– Ерунда. – Огромная голова чуть кивнула. – Меня зовут. Одиночка, Полпинты, потому что я однажды выполнил кровную месть самолично – я был сирота, а против меня был целый клан. Победил я. – Спокойные глаза рассматривали Джона. – Что считалось невозможным.

– Однажды они поймали его на тропе, – вставил Обрывщик. – Он убил всех троих.

– Это оказалось возможным, – произнес будто про себя Одиночка, все так же не отводя глаз от Джона. – Скажи мне, Полпинты, что вы, коротышки, вообще здесь делаете?

– Ну... – Джон моргнул. – Я ищу Смазанную Рожу...

– Я про всех про вас, – сказал Одиночка. – У вас наверняка есть какой-то план. Вас же никто сюда не звал, сам знаешь.

– Ну... – снова начал Джон довольно вяло и попытался пуститься в объяснения. Кажется, оно шло не очень – трудно было описать технологическую цивилизацию, пользуясь дилбийским языком.

Когда Джон Тарди закончил, Одиночка кивнул:

– Понимаю. Если так, почему вы думаете, что мы должны вас, коротышек, любить?

– Должны? – переспросил Джон, готовый на резкий ответ, потому что не зря же он носил рыжие волосы. – Ничего вы не должны. Вам решать.

Одиночка кивнул.

– Дайте мою палку, – сказал он.

Один из стоящих рядом дилбиан снял посох с крючьев и передал ему. Одиночка положил посох на стол – молодой ствол толщиной десять сантиметров – и ухватился за него, разведя руки на два метра.

– На это никто не способен, только я, – сказал он. Не отрывая рук от стола, он развернул их в стороны. Посох напрягся в середине как лук и лопнул.

– Вот тебе на память, – сказал Одиночка, отдавая обломки Джону. – Доброй ночи.

Он закрыл глаза и отвалился к спинке, будто задремал. Обрывщик похлопал Джона по плечу и повел прочь к отведенному им ночлегу.

Но Джон, оказавшись в спальне, никак не мог заснуть. Изнуряющая усталость сменилась лихорадкой возбуждения, и все время крутился назойливой мухой и повторялся в голове эпизодик с Одиночкой.

В чем был смысл всего этого разговора и сломанного посоха?

Джон внезапно сел, стараясь не шуметь. Рядом с ним на груде мягких ветвей неподвижно спал Обрывщик, подобно остальным обитателям спальни. Вверху, подвешенная на кривом корне дерева, горела единственная лампа. При ее свете Джон достал и рассмотрел обломки дерева. У самой точки слома было видно какое-то уплотнение или узел. Мелочь, но...

Джон нахмурился. Всюду вокруг загадки. И чем он больше думал, тем больше, был уверен, что Одиночка пытался ему так что-то сообщить. Что? И кстати, что вообще происходит между людьми и дилбианами и какое отношение его спасательная экспедиция за Смазанной Рожей имеет к заданию убедить упрямых дилбиан стать партнерами? А ведь в этом и есть его цель, как сказал Джошуа Гай.

Джон соскочил с кучи ветвей. Он решил, что Одиночка должен дать ему еще несколько ответов, и более ясных.

Он тихо прошел через всю спальню в общий зал гостиницы.

Дилбиан там было мало – у них в обычае ложиться рано. И Одиночки тоже нигде не было видно. В спальню он не уходил, Джон это знал. Значит, у него своя комната или он куда-то зачем-то вышел...

Джон Тарди прошел к двери и вышел наружу. Постоял, давая глазам привыкнуть к темноте, и пошел вдоль здания прочь от света, падавшего из окна. Постепенно ночные тени обрели форму, широкая поверхность реки засверкала серебром под звездами и обозначились контуры залитой мраком поляны.

Джон осторожно обошел гостиницу сзади. Здесь в отличие от « Острой скалы» , на заднем дворе не было мусора, и двор плавно спускался к реке. Там стояли хижины и сараи. Темнота между ними была гуще, и приходилось нащупывать дорогу.

Передвигаясь ощупью, тихо, но все же издавая какие-то неизбежные шумы, Джон увидел тонкую полоску желтого света. Она падала из щели между двумя кожаными шторами в окне ближайшей хижины. Джон подобрался поближе и собирался заглянуть в щелку, когда из непроницаемой темноты около стены протянулась рука и взяла его за плечо.

– Вы что, очень хотите, чтобы вас убили? – прошипел чей-то голос.

Голос, конечно, был человеческий. И говорил, конечно, да бейсике.

Державший подтащил Джона в темноту и прочь от здания, рядом с которым они стояли. Они подошли к другой хижине с дверью, распахнутой во внутреннюю черноту, и Джона провели внутрь. Державшая рука его отпустила, дверь тихо закрылась. Послышалось какое-то царапанье, чирканье, и вспыхнула коптилка, заправленная животным жиром.

Джон прищурился от внезапной иллюминации. Когда зрение вернулось, оказалось, что он стоит лицом к лицу с молодой женщиной, такой красивой, какой он в жизни не видел.

Она была на добрых пятнадцать сантиметров пониже его, но на первый взгляд казалась выше из-за стройных очертаний фигуры в комбинезоне, сшитом на заказ. После двух дней с дилбианами она показалась Джону миниатюрной, хрупкой. Каштановые волосы лежали на плечах двумя крыльями. Зеленые глаза светились над высокими скулами скульптурного лица. Нос тонкий, губы скорее твердые, чем полные, а небольшой подбородок выдавал решительность и волю.

Джон заморгал:

– Кто...

– Я Тай Ламорк, – прошипела она. – Тише говорите!

– Тай Ламорк? Вы?

– Да, да! – нетерпеливо отмахнулась она. – Теперь...

– В-вы уверены? – спросил Джон, заикаясь. – То есть...

– А на кого вы еще ожидали здесь наткнуться... А, понимаю! – Она яростно воззрилась на него. – Из-за этого прозвища « Смазанная Рожа» вы ожидали увидеть что-то ужасное.

– Ни в коем случае, – твердо возразил Джон.

– Так вот, к вашему сведению, они как-то увидели, как я накладываю косметику. Вот откуда это прозвище.

– Да, естественно. Я же не думал, что...

– Еще бы! Ладно, сейчас это не важно. Главное в том, что вы здесь делаете? Вам что, хочется по голове получить?

– А кто... – Джон Тарди замер. – Ужас здесь?

– Да нет, – сказала она с досадой. – Ну-И-Фигура-У-Нее здесь.

– А! – Джон нахмурился. – Знаете, я все никак не могу этого понять. То есть причем здесь она.

– А она его любит, – ответила Тай Ламорк. – Вообще-то они по дилбийским меркам – идеальная пара. А сейчас дуйте в гостиницу, пока она вас не поймала. Туда она за вами не пойдет – вы Гость.

– Да нет, подождите. – Джон набрал побольше воздуху. – Это же глупо. Я сюда прибыл, чтобы найти вас. Так что давайте вернемся прямо сейчас. Не в Хамрог...

– Вы, – перебила она с чувством, – ни хрена в этом народе не понимаете, Полпинты... то есть Тарди.

– Джон.

– Джон, ты не понимаешь ситуации. Береговой Ужас оставил меня здесь с Ну-И-Фигура-У-Нее, потому что я мешала ему идти быстро. Твой этот Горный Обрывщик идет слишком для него быстро, и он хочет попасть на землю своего клана раньше, чем вы его настигнете – на случай... – ее голос чуть дрогнул, – если ваша встреча повлечет последствия. Это все дело чести, и в этом весь смысл. Джон, ты – почтовое отправление. Ты не понимаешь? Тут дело еще и в чести Горного Обрывщика.

– А! – сказал Джон и замолчал на пару минут. – Ты хочешь сказать, он настаивает на том, чтобы меня доставить?

– А ты как думал?

– Понимаю. – Джон снова замолчал. – Ладно, гори оно все огнем, – сказал он наконец. – Переберемся через мост, обрежем веревки – и с концами. Не можем же мы тебя здесь бросить.

Тай Ламорк ответила не сразу, а ответом было то, что она потрепала его по руке.

– Ты отличный парень, Джон, – сказала она тихо. – Я этого не забуду. Теперь дуй в гостиницу.

С этим словами она задула лампу, и послышались шаги – она ушла.

На следующее утро Одиночки по-прежнему нигде не было видно. И за полчаса, которые прошли до выхода, Джон Тарди не заметил также ни Тай, ни дилбианки, которая могла бы оказаться Ну-И-Фигура-У-Нее. Он снова залез на почтовый мешок Обрывщика, продолжая обдумывать ночные события, и эти мысли не отпускали его и в начале пути.

Путь вел вниз, хотя они все еще оставались в горной стране. Долины и хребты становились более пологими, появились новые породы деревьев.

Но у Джона не было времени это замечать. Уносимый вперед под прохладой утра, потом под жарой дня, он лихорадочно искал общее решение загадок, мучивших его разум, – Одиночка, похищение Тай Ламорк, и почему у него так подозрительно мало информации.

– А скажи мне, – спросил он в конце концов у Обрывщика, – действительно никто из дилбиан не может так сломать посох, как Одиночка?

– Никто не может, – ответил Обрывщик, огибая бугор и уходя в узкую рощу. – И не сможет никогда.

– Понимаешь, – сказал Джон, – там, откуда я родом, есть такой фокус с одной штукой, которая называется « телефонный справочник» ...

Он остановился, потому что остановился и Обрывщик, и остановился так резко, что Джон чуть не слетел с почтового мешка. Выпрямившись, он выглянул из-за плеча дилбианина – и застыл, глазея.

Они вышли из лесу в долину, где стояла группа домов, бревенчатых, побуревших от непогод. Дома стояли без всякого порядка вдоль ручья, идущего через всю долину. За ними изогнутые скалы образовывали что-то вроде естественного амфитеатра, восходящего к лесу.

Но все это Джон заметил только потом. А сейчас перед ним стояла живая стена из пяти больших дилбиан с топорами.

– Вы кого останавливаете?! – зарычал Горный Обрывщик.

– Полный сбор клана Лощин, – ответил тот, что стоял в середине стены. – Праотцы хотят видеть вас обоих. Идемте.

Секироносцы обступили Обрывщика и Джона и повели вниз, через деревню, к амфитеатру, где кишели дилбиане всех возрастов. Их было несколько сот, и подходили все новые. Над ними на скальном уступе сидели шестеро древних дилбиан.

– Это почта! – заревел Обрывщик, подойдя ближе. – Слушайте, вы, клан Лощин...

– Успокойся, почтальон! – обрезал его старый дилбианин, крайний справа среди шести, сидящих лицом к Джону и Обрывщику. – Твоя честь под нашей защитой. Начинай сбор.

– Праотцы клана Лощин судят на горе чести! – прокричал юный дилбианин под уступом и повторил этот клич шесть раз.

По толпе прошло движение. Оглянувшись, Джон увидел Тай Ламорк. При ней стояла пухлая молодая дилбианка, вероятнее всего, Ну-И-Фигура-У-Нее. Сейчас она вела Тай к подножию уступа, и как только привела, заговорила.

– Я – Ну-И-Фигура-У-Нее, – объявила она.

– Мы тебя знаем, – сказал Праотец, сидевший справа.

– Я говорю здесь от имени Берегового Ужаса, который в Озерной Долине поджидает коротышку, известного под именем Полпинты-По-Почте. Этот коротышка здесь. Его кружка пролита – то есть кружка Ужаса. Коротышка принадлежит ему – то есть вот этот мужчина. Это не значит, что коротышка-женщина ему не принадлежит. Он добыл ее честно и справедливо, и тут не о чем говорить. Ведь ни у кого нет больше чести, чем у Берегового Ужаса...

– Достаточно, – сказал судья. – Мы примем решение.

– Не могу не сказать, что вообще не надо было созывать сбор. В конце концов, тут все просто...

– Достаточно, я сказал! – зарычал судья. – Замолчи, женщина!

– Ну? – брюзгливо произнес другой судья. – Доводы выслушаны. Оба коротышки здесь. Чего же еще?

– Дозволено ли мне будет сказать? – зарокотал новый голос, и толпа раздалась, пропуская Одиночку к подножию уступа. Праотцы заметно оттаяли, как могут только великие мужи в обществе равных себе.

– Слово Одиночки всегда желанно, – произнес старик, не сказавший до того ни слова. Его голос с возрастом стал высоким, почти как баритон землянина.

– Благодарю, – сказал Одиночка. Он поднял руки, и с ними взметнулся его голос, без усилия накрывая все собрание. – Я прошу вас обдумать ваше решение. Это я только и хотел сказать. Обдумать глубоко – потому что решение клана Лощин свяжет нас всех надолго, и нас, и коротышек.

Он повел рукой в сторону судей и вернулся в толпу.

– Благодарим тебя, Одиночка, – сказал судья, сидящий справа. – Итак, выслушав всех, кто имел что сказать, мы говорим свое мнение. Это дело касается чести Берегового Ужаса...

– А моей? – заревел Горный Обрывщик. – Почта должна быть...

– Придержи язык! – оборвал его судья. – Как я говорил, кружка Ужаса была пролита Гостем в Хамроге. Ужас по всем правилам пролил кружку Гостя, украв одну из его домашних. Само по себе это было бы спором между двоими и не касалось бы клана Лощин. Но вот приходит коротышка и хочет биться с Ужасом за украденную коротышку. И вопрос вот в чем: может ли клан Лощин с честью разрешить Ужасу такую битву?

Он замолчал, давая время, чтобы до слушателей дошло.

– Дабы мы разрешили это с честью, – заговорил он снова, – упомянутая битва должна быть делом чести. И вот возникает вопрос: возможна ли честь между мужем и коротышкой? Мы, Праотцы клана, искали ответ всю ночь и в поисках его спросили себя: «Что есть коротышка? Он таков, как мы, он способен иметь честь и страдать от ее потери?»

Он снова сделал паузу, и по заинтригованной аудитории пробежал шепоток.

– Трудный вопрос, – произнес оратор с оттенком довольства собой, – но ваши Праотцы решили его.

Толпа снова загудела, на этот раз с восхищением.

– Откуда берется честь? – риторически вопросил оратор. – Честь – это вопрос прав, нарушения прав и отстаивания прав. Имеют ли коротышки среди нас какие-нибудь права? Только права Гостя. Помимо этих, можно ли себе представить, что коротышка защищает и поддерживает свои права в нашем мире?

В толпе возникли смешки, поплыли, стали шириться – дилбиане представляли себе эту картину.

– Тихо! – рявкнул другой судья. – Тут вам не праздник возведения дома!

Толпа затихла.

– Ваше проявление плохих манер, – сурово сказал судья справа, – указывает на то же заключение, к которому пришли мы – только путем правильных рассуждений. Смешно даже полагать, что коротышка может быть в нашем мире равным нам и несущим обязательства чести. Оба коротышки будут возвращены целыми и невредимыми Гостю в Хамроге. Ужас не потерял ни капли чести. Вопрос закрыт.

Он встал, и остальные Праотцы встали вслед за ним.

– Сбор окончен, – сказал сидевший справа.

– Нет еще! – заревел Горный Обрывщик и вскочил на каменную скамью, волоча Джона Тарди за пиджак.

– Что вы все знаете про коротышек? – вопросил он. – Я видел вот этого в деле. Когда шайка пьяниц в «Острой скале» пыталась его заставить выделывать штуки, как дрессированного зверька, он оставил их в дураках и сумел уйти от них. Разве это не защита чести? Когда мы сюда шли, мост на Узловатой Щели был поднят так, что не достать. Этот вот рискнул шеей, забрался наверх и спустил мост, рвясь побыстрее наложить лапы на Ужаса и не давая себя остановить. Это ли не воля защитить свои права? И я говорю, что этот коротышка не хуже нас бывает. Пусть он не больше двухлетнего младенца, – проревел Обрывщик, – но я пришел вам сказать, что он мужик железный!

Он обернулся к Джону.

– Что скажешь, коротышка? Хочешь ли ты, чтобы тебе отдали Смазанную Рожу как объедки с тарелки...

Наконец-то размышления Джона дали плоды. Они, да еще кое-что, увиденное на сборе клана, перебросили выключатель, который он пытался нашарить.

– Да где он там прячется, этот ваш Ужас! – крикнул он. – Подавайте его сюда!

Не успел он это выговорить, как его уже схватили и потащили. Ветер свистел в ушах. Подхватив Джона огромными ручищами, Горный Обрывщик бежал к дальнему лесу как регбист с мячом. За ним гнался рев голосов; Джон, обернувшись, увидел, что весь клан Лощин пустился в погоню.

Джон заморгал, прищурился. Его несли со скоростью около пятидесяти километров в час, и толпа догоняла примерно с той же скоростью. Или нет? Долгую секунду Джон приглядывался, потом разрешил себе признать неопровержимый факт. Ура почтальону – он их перегонял!

Возбуждение соревнования охватило и Джона. Пусть его и Горного Обрывщика разделяет биологическая пропасть, но видит небо, в том, что касается соревнования...

Внезапно вокруг сомкнулась лесная тень. Обрывщик побежал по опавшей хвое, сбавив темп до рысцы. Джон перелез через его плечо на почтовый мешок и уселся, вцепившись в упряжь.

В лесу приглушенно ревела погоня. Обрывщик спустился в неглубокую лощину и, поднимаясь по противоположному склону, перешел на свой обычный быстрый шаг. На следующем склоне он снова побежал и так двигался дальше, меняя шаг в зависимости от рельефа.

– Далеко еще до Ужаса? – спросил Джон.

– Он в Озерной Долине, – выдохнул Обрывщик и сообщил расстояние в дилбианских единицах, что было чуть меньше восьми земных километров.

Еще через десять минут они вышли на лесную опушку на краю чашеобразной долины. На ее дне находился луг, а по нему бежал ручеек, в середине луга разливавшийся озерцом. Оно было метров пятьдесят в диаметре и, судя по цвету, достаточно глубокое. У берега стоял дилбианин, поднявший глаза при их приближении.

Джон наклонился вперед и тихо сказал Обрывщику:

– Ссади меня в самую глубокую воду.

Опустив руки, он расстегнул пряжку ремня, пропущенного через петли на поясе штанов.

Горный Обрывщик утвердительно хмыкнул, продолжая спускаться. У края воды метрах в десяти от ждущего дилбианина он остановился.

– Привет, почтальон, – сказал дилбианин.

– Привет, Ужас, – ответил Обрывщик. – Почта.

Ужас с любопытством посмотрел на Джона, выглядывающего из-за головы Обрывщика.

– Так это и есть Полпинты-По-Почте? – спросил Ужас. – Они вас пропустили?

– Нет, мы сами прошли, – ответил Обрывщик. Пока Ужас таращился на Джона Тарди, Джон рассматривал Ужаса. На первый взгляд дилбианин не оправдывал своей репутации. Он был крупный, но не имел ни роста Обрывщика, ни впечатляющей массивности Одиночки. Однако Джон глазами, умеющими оценивать физические возможности представителей своей расы, отметил необычайную ширококостность дилбиднина, короткую толстую шею и, что было наиболее важным признаком, готовность к действию, заметную во всем теле Ужаса.

Бросив быстрый взгляд на озеро, Джон Тарди соскользнул со спины Обрывщика. Обрывщик отодвинулся, и Ужас, не делая никаких попыток обмена любезностями, бросился на него.

Джон повернулся и нырнул в озеро.

Он ожидал, что Ужас бросится за ним сразу, считая, что противник – слишком профессиональный боец, чтобы рисковать, даже имея дело с коротышкой. И правда, гидравлический удар от падения тяжелого тела заставил Джона представить себе лапы Ужаса, чуть не схватившего его за пятки. Джон отчаянно рванулся прочь и вглубь. Стратегический план у него был, но все зависело от времени и от пространства для маневра. Он изменил направление, рванулся к поверхности, вылетел, стряхнул воду с глаз, мотая головой, и огляделся.

Ужас возник из-под воды в четырех метрах от него, глядя в другую сторону.

Джон снова нырнул и под водой сбросил сапоги, штаны и куртку. На этот раз он выскочил из воды под самым носом у Ужаса и был вынужден снова нырнуть. Но на этот раз, уходя вглубь, он выпустил из руки один конец ремня, размахивая им, как стеблем водяного растения.

Вынырнув в третий раз на достаточно безопасном расстоянии, Джон увидел, что Ужас его заметил и плывет к нему. Джон про себя ухмыльнулся и нырнул, будто опять собрался прятаться. Но под водой он повернул в сторону противника и увидел над головой здоровенные руки и ноги, плывущие к нему, и это было последнее нужное ему доказательство. Он с самого начала предположил, что, каким бы ни был Ужас умелым бойцом в схватке с другим дилбианином, в воде он из-за самой своей величины будет действовать медленно и неуклюже по сравнению с человеком – кроме, быть может, в плавании по прямой.

Джон пропустил противника над головой, в последний момент схватил его за ногу и потянул.

Ужас инстинктивно дернулся вниз и нырнул. Джон метнулся к поверхности, отпустил противника и тоже нырнул – на этот раз сзади и сверху. Он увидел огромную спину, колотящие по воде руки, а когда Ужас снова повернул к поверхности, Джон пошел на сближение, охватил толстую шею ремнем и затянул.

Задыхающийся Ужас должен был всплыть, дав Джону возможность вдохнуть. Дилбианин так и сделал, Джон получил свой вдох – и потом бой пошел совсем не так, как Джон планировал.

Он просто не смог дать полную волю воображению. Он, вопреки самому себе, думал о дилбианине в человеческих категориях, как об очень большом человеке с огромной, но не невероятной силой. Не так уж невероятно задушить ремнем великана. Но насколько вероятно задушить ремнем медведя гризли?

Джон держался вне досягаемости, болтаясь на ремне, как минога на речной форели. Но время от времени массивная лапа Ужаса задевала его на взмахе. Только задевала, но каждый удар бросал Джона в воде как щепку. В голове звенело. Вода вокруг ревела. От одного удара онемело плечо, от второго затрещали ребра.

Сознание начало туманиться, и он затянул ремень из последних сил – тут либо убить, либо погибнуть. Если он не убьет Ужаса, то сомневаться не приходится – Ужас убьет его.

Задыхаясь и ловя ртом воздух, он обнаружил, что руки больше не держатся за ремень, а хватаются за траву у берега озера. Руки сами вытащили его на скользкий берег. Колени коснулись дна. Джон откашливал воду, и вдруг его безобразно стошнило. Потом он отключился.

Когда он пришел в себя, его голова лежала на чьих-то коленях. Он заморгал, и сквозь цветной туман над ним проступило лицо Тай Ламорк, очень белое, напряженное и заплаканное.

– Что? – прохрипел он.

– Да помолчи ты! – Она вытирала его мокрое лицо куском материи, которая уже была не суше.

– Да нет, – сумел он выговорить. – Что ты здесь делаешь? – Он попытался сесть.

– Лежи!

– Да ничего, я в порядке... мне кажется. – Он с трудом сел. Вся Озерная Долина кишела дилбианами. Неподалеку целая их толпа сгрудилась около чего-то на берегу озерца.

– Что... – начал он.

– Это Ужас, Полпинты, – сказал знакомый голос, и над Джоном нависла масса Обрывщика, под таким углом зрения напоминавшая гору. – Он все еще в отключке. Битва за тобой.

Он отошел, и слышно было, как он сообщает другим, что коротышка пришел в себя и разговаривает.

Джон Тарди посмотрел на Тай.

– Что произошло?

– Им пришлось его вытаскивать. Ты вылез на берег сам. – Она извлекла откуда-то носовой платок, промокнула глаза и энергично высморкалась. – Ты просто молодец!

– Молодец? – переспросил Джон, все еще с мутной головой. – Я просто идиот, что даже подумал в такое влезать! – Он осторожно ощупал ребра. – Надо бы мне вернуться в Хамрог и сделать рентген.

– У тебя ребра сломаны?

– Может быть, только ушиблены. Уау! – взвыл Джон, случайно попав на особо чувствительное место.

– Ой! – заплакала Тай. – Тебя же могли убить! Это все я виновата!

– Ты? – переспросил Джон. Тут он заметил массивную фигуру Одиночки, отошедшего от лежащего Ужаса и направляющегося к ним, и быстро прошипел:

– Помоги мне встать. – Она помогла ему неуклюже подняться на ноги. – Скажи, что-нибудь нашли на шее Ужаса, когда его вытащили?

Она уставилась на него, вытирая глаза:

– Нет, а что? Что там могло быть?

– Ничего, – шепотом ответил Джон. – Ну, – сказал он, когда Одиночка появился перед ним, – что ты об этом думаешь?

– Я думаю, Полпинты, – сказал Одиночка, – что все это очень интересно. Очень. Я думаю, что вы, коротышки, теперь найдете желающих отправиться к небесам и кое-чему научиться.

– Значит, ты так думаешь? А сам ты не хочешь?

– Не-ет, – протянул Одиночка. – Нет, я – вряд ли. Малость я староват, чтобы так бросаться на новое. Но среди молодых найдутся охотники. Ужас, например. Он, знаешь, парень способный. Теперь, конечно, когда ты почву вспахал, я могу кое-где бросить про вас доброе слово.

– Очень мило с твоей стороны, особенно сейчас, – желчно сказал Джон.

– Идут за победителем, Полпинты, – добродушно пророкотал Одиночка. – Вам, коротышкам, следовало бы это знать. На самом деле я удивлен, что вы так долго соображали. Если ты придешь в дом, сядешь за стол и скажешь, что ты из этой семьи, ты же не ждешь, что тебе поверят на слово? Я тебя, помнишь, спрашивал: кто вас вообще сюда звал? И с чего вы решили, что должны нам понравиться? Когда ты был мальчишкой, если бы в твою деревню приехал новичок ростом тебе по пояс, зато с кучей новых блестящих игрушек, которых у тебя нет? И вот он тебя хлопает по плечу и говорит: «Пошли, теперь будем играть в мои игры!» Ты бы как ответил?

Проницательные глаза с волосатого лица пристально смотрели на Джона.

– Понимаю, – ответил Джон, помолчав. – Зачем тогда ты мне помог?

– Я? Тебе? Я был абсолютно нейтрален. О чем ты это?

– Там, откуда я родом, есть такая штука – телефонный справочник. Это книга вроде тех руководств, что лежат у Мелкого Укуса в Хамроге. Вот такой толщины, – Джон показал пальцами, – и по виду можно сказать, что ни один коротышка ее пополам не разорвет. Но некоторые могут. – Он пристально поглядел на Одиночку. – Конечно, это фокус.

– Что ж, – рассудительно произнес Одиночка, – вполне могу поверить. Справочник, толстая палка или разбойник с гор – со всем этим без фокуса не справишься. Хотя в серьезном деле я бы на коротышку ни против кого из нас не поставил, даже и не думай.

Он огляделся. Береговому Ужасу уже помогли выбраться из реки, и почти вся толпа разошлась.

– Надо будет нам собраться и поговорить, Полпинты. Ладно, коротышки, до скорого.

Джон Тарди вытер мокрый нос рукой, глядя Одиночке вслед. Потом повернулся к Тай Ламорк.

– Ну? – сказал он. – Что значит, что это все ты виновата?

– Так и есть, – несчастным голосом сказала она. – Это была целиком моя идея. На Земле знали, что мы не можем достучаться до дилбиан, и потому послали меня. И я... – она всхлипнула, – и я посоветовала послать человека, как можно ближе по психологическому профилю подходящего к дилбианам, и впутать его в дилбианскую эмоциональную ситуацию. Чтобы они увидели, что мы совсем не такие чужие. Но у них тут очень необычная культура. Очень. Я даже думать не могла, что Ну-И-Фигура-У-Нее на тебя бросится и чуть не убьет, да еще и отберет телефон. Мы хотели, чтобы ты все время был в контакте с Джошуа Гаем и он мог бы в любой момент тебя выручить.

– Понимаю. А почему, – спросил Джон очень медленно и терпеливо, – вы решили не говорить мне, что именно происходит?

– Потому что, – всхлипнула она и разревелась, не удержавшись, – я думала, лучше будет, если у тебя будет реакция как у дилбианина – естественная, открытая и необдуманная-я-я-я!

– Понимаю, – повторил Джон.

Они стояли возле озера. Он приподнял ее – она была очень стройна и легка – и бросил в воду. Раздался визг, потом очень приятный на слух плеск. Джон повернулся и пошел прочь.

Пройдя шагов шесть, он притормозил, повернулся и возвратился. Тай цеплялась за берег.

– На! – буркнул он, протягивая руку.

– Спасибо бодшое, – приниженно произнесла она в полный воды нос, и он вытащил ее на берег.