Текст книги "999-ый (сборник)"

Упырь и кислота

1

Растрепанная, с седыми космами тумана, ночь плевала сквозь зубы редким дождем и подслеповато ощупывала лунным посохом оплывшие неухоженные дома и изъеденный плешивый асфальт. Простуженный ветер сипел в подворотнях и расшвыривал уличный мусор. Тоскливо выла брошенная хозяевами собака.

Из клубящегося марева тумана вышел человек. Худой сгорбленный старик. Намокший серый плащ, явно не по размеру, висел на нем подобно савану. Дырявые ботинки шлепали по лужам, издавая хлюпающие звуки, напоминающие лягушачье кваканье. Белесые пряди длинных волос растерзанной паклей разметались по плечам. Старик остановился. Задрал голову кверху и погрозил черным небесам иссохшим кулачком. Ночь ощерилась щербатым звездным ртом и плюнула ему в лицо очередной порцией дождя. Человек выкрикнул замысловатые проклятия и зло топнул ногой. Лужа отозвалась воплем раздавленного земноводного, мигнула и погасла Луна. А позади старика раздались чьи-то торопливые шаги.

Пустые провалы глазниц вспыхнули адским пламенем, а бледные губы растянулись в плотоядной ухмылке.

Наконец-то!

Под плащом нервно зашевелилась марка диэтиламида лизергиновой кислоты. Старик обернулся к шагам.

«Иди ко мне, мой милый…»

2

Очередная ночь города Дрочен не предвещала ничего хорошего. Мое сознание возвращалось ко мне оплеванным и перманентным. Я понимал, что коллапсирую как личность. Я пытался встать с кровати уже два бесконечных часа. Мне нужно было найти Алекса как можно быстрее.

Алекс был типом с глазами тюленя и улыбкой унитаза – такой же широкой, открытой и фаянсово-безжизненной. Он продавал разбодяженную наркоту в клубе «Максимальный Макс». А я должен был, во что бы то ни стало, ее заполучить. Все становится простым и ясным, если ты употребляешь «Ибражы».

Рядом со мной из вороха серого, прожженного сигаретами одеяла, торчала чья-то заскорузлая пятка. Маленькая и грязная, как у выброшенной на помойку куклы. Как зовут эту крошку? Лиза? Света? Я не помнил ее лица. Не помнил, как она оказалась в моей кровати и, черт возьми, не собирался грузиться по этому поводу. Мне было реально хреново. И это было важнее, чем проблема загрязнения окружающей среды и грядущий конец света.

Черная ночь за окном взирала на мои мучения бельмастым глазом Луны и рисовала на окне уродливые дождевые рожи.

Когда я выходил из квартиры, девушка пошевелилась, из под одеяла выкатилась и заплясала на полу пустая бутылка. Бейлис! Да мы, оказывается, широко гуляли!

Равнодушная и черная, как дуло пистолета улица. Я огляделся. Вокруг моего загибающегося, но полного решимости добыть банку «Ибражы» тела, валялись мусорные баки (подобно мертвым телам), мусор (внутренности, вывалившиеся из мертвых тел) и издохшая кошка. Мертвый Мир. Мертвое будущее. И мой умирающий мозг.

Над головой в мрачно-кудрявых, как барашек-людоед, облаках тонули стены двенадцатиэтажных высоток.

Мое надломленное Я, вынырнув из дурнопахнуших пучин отходняка и мутного болота кумара, завязало в смерительную рубашку липкую гидру бессилия. Надо спешить. Но я никак не мог сориентироваться.

Немногочисленные люди, попадавшиеся мне, были либо уже мертвы, либо это были уже не люди. Один из них – гипертрофированный мутант, прятавший преображенный в пенис лоб под шляпой – глухо заурчал на меня из своей подворотни. Я рискнул обратиться к нему:

– Извините, уважаемый, как пройти до ближайшего метро?

Повисла свинцовая тишина, словно гиря на ноге узника. Подвигав гирю туда-сюда жестами и повторением вопроса, я отправился дальше.

Прямо на асфальте валялся квадратный бумажный пакет, а рядом с ним банка «Ибражы». Пустая, но когда она была полной, у нее был вкус лета. Так было написано на этикетке.

Значило ли это, что клуб «Максимальный Макс» близко? На всякий случай я осмотрел и пакет. В нем было проколуплено две дырки для глаз. Или для двух пальцев, если бы какой-нибудь калека решил обзавестись такой необычной перчаткой.

А сейчас я осознал, что кто-то настойчиво хлопает меня по плечу. Пакет беззвучно упал рядом с банкой. Я осторожно посмотрел на свое плечо. На нем подпрыгивала когтистая лапка с черной шерсткой.

Я рискнул обернуться. Передо мной стояла черная обезьянка в полосатом пиджаке. Из кармана пиджака торчала конфета «Раковая шейка».

Я вытащил ее и вручил обратно обезьяне:

– Иногда лучше сосать, чем жевать.

И побежал.

Мозг пылал тысячами горящих свечей. Я даже ощущал специфический запах сожженой плоти. Свечи продырявили глаза и вылезли наружу, чадили и гасли под потоками, хлещущего как из ведра ливня.

Я бежал, не разбирая дороги.

Фонари горящие поливали меня ртутным светом, а фонари разбитые хохотали мне в след и швыряли в спину остро режущие осколки.

Я с отчаянием понял, что не смогу найти берлогу Алекса.

И тогда я остановился и завыл. Обреченно и страшно, как умирающий

волк. И вдруг, я услышал голос. Свистящий и настойчивый:

– Иди ко мне.

Из ближайших кустов мне навстречу шагнул старикашка. Сгорбленный и тощий, как заплесневевший мухомор.

Старик был уродливее моей никчемной жизни, но под его плащом бился и пульсировал так нужный мне пакетик. Я не стал вдаваться в подробности, как я умудрился рассмотреть его под грязным плащом. Я лишь знал: ЭТО то, что мне сейчас нужно больше всего на свете!

3

Он жил уже три тысячи лет, но он не был бессмертным. Жизнь уходила из него по капле. Вместе с ней, он терял остатки своего могущества, своей непогрешимой власти над остальными пожирателями душ. Он состарился и все чаще ловил на себе оценивающие и насмешливые взгляды молодых амбициозных соплеменников. И вот наступил момент, когда ему пришлось бежать. Бежать самым постыдным образом. Бежать, чтобы сохранить жизнь.

Он ловко запутал следы, сбил преследователей с толку и оказался в этом странном мире. Мире высоких домов и слабых и безвольных существ. О сколько здесь было подходящей разумной биомассы, их души светились от избытка протоирина, так нужного для восполнения угасающей магии. А кровь несла в себе невиданные по силе микроэлементы. Старик засмеялся. Он оказался в нужном месте. Всего несколько этих существ способны сделать его непобедимым. А потом он вернется. Вернется, чтобы отомстить.

Глупый абориген бежал к нему вприпрыжку. Конечно, он смоделировал вещь, которая покажется этому слизняку дороже всех сокровищ вселенной.

– Иди ко мне!

Чужая душа светилась манящими угольками пробуждающегося пламени. Огонь жизни озарил бледное лицо старика, нестерпимый голод затопил сознание, когда он потянулся внезапно выросшими клыками к пульсирующей венке на шее человека…

А потом произошло невероятное. В голове взорвалось солнце! Волосы на голове вспыхнули и стали скручиваться в спиральки. Глаза выкатились из орбит и повисли на тоненьких ниточках нервов. А из глубин желудка поднялась девяти бальная волна тошноты.

– Нет! – захрипел Пожиратель душ, упал на колени и согнулся в приступе мучительной рвоты.

– Нет!

Тщедушное тело каталось по грязной мокрой земле, узловатые когтистые пальцы царапали лицо, а на синюшных губах пузырилась зеленая пена…

– Не может быть…

4

Я внезапно очнулся. Летний ветерок приятно ерошил волосы, а над головой разлилось безбрежное, как океан небо. Голубое, словно мои вылинявшие джинсы. Я отметил, что улыбаюсь. На душе было так спокойно, как никогда прежде. Вдалеке раздавался детский смех, пели птички, а воздух был таким свежим, что хотелось пить его, как родниковую воду. Что со мной было? Я вспомнил, что пошел искать Алекса. Да. Мне нужно было купить «Ибражи». Стоп!

Я с удивлением почувствовал, что не испытываю больше никакой тяги! Более того, упоминание об этой гадости вызвало в моей душе целую бурю протеста. Какой же я был идиот! Но как это возможно?!

Да какая разница?! Я свободен! Свободен, как никогда!

Я шел по улице и смеялся, как придурок. Прохожие косились на мою грязную, с кусками засохшей грязи, одежду и неодобрительно качали головами. Я вежливо здоровался с ними, не в силах побороть рвавшийся наружу смех.

Дома меня встретила она. Та самая, маленькая, как кукла. Ее худенькие плечики вздрагивали от озноба. Личико болезненно кривилось. Я вспомнил, что ее зовут Таня. Ублюдок Алекс подсунул ее вместо сдачи за товар, уверял, что она выполнит любой мой каприз.

Девушка смотрела на меня с надеждой.

– Генка! Ты принес дозу?!

Я засмеялся и с пафосом изрек:

– Танечка! ДАВАЙ ДРУЖНО ОТКАЖЕМСЯ ОТ НАРКОТИКОВ!

Она отшатнулась, как от удара. Личико исказилось от злости, крошечные кулачки сжались, а из глаз хлынули слезы.

– Гадина! Сволочь! Сам где-то оттопырился! А я подыхать должна?! Сволочь! Подонок!

Я смотрел на нее и улыбался, потому что знал: Теперь я способен воздействовать на других людей. Я смогу помочь этой бедняжке и многим другим, я вытащу их из этого болота, я зажгу над их головами солнце.

Прежде чем, она попыталась расцарапать мне лицо, я заглянул в ее плачущие глаза и тихо произнес:

– Ты больше не хочешь принимать эту гадость… Ты свободна.

Она замерла. Руки безвольно опустились. А потом на ее губах заиграла робкая улыбка.

– Я не хочу…

А потом мы оба весело смеялись.

– Слушай, Танька! Я жрать хочу, как волк! Давай картошечки пожарим?!

Она радостно захлопала в ладоши:

– Генка! Ты не представляешь, какая я голодная!

5

Алекс стоял на ступеньках своего клуба, с наслаждением курил и щурил на солнце свои тюленьи глаза. Внезапно на его плече повис безобразный грязный старик и с жаром зашептал в ухо:

– Алекс! Мне нужна доза! Давай скорее!

Торговец дурью поперхнулся дымом и попытался освободиться от навязчивого незнакомца.

– Ты что, дед, ополоумел?! Какая доза?!

Но старик впал в неописуемую ярость и стал визжать на всю улицу:

– С***ка! Дай дозу! Иначе, я убью тебя, Червь!

Рядом затормозила патрульная машина.

– Что здесь происходит?

Алекс безуспешно пытавшийся освободиться от маразматичного старикана взмолился:

– Ребята! Помогите! Дед спятил! Какую-то дозу требует!

Полицейский похлопал старика по плечу.

– В чем дело, уважаемый?

Старикашка отцепился от Алекса и зло полыхнул взглядом на блюстителей порядка.

– Мне нужна дурь! Плевать какая! ЛСД! Герыч! Кока! Ибражы!

Полицейский присвистнул:

– Ни хрена себе! Как все запущено! Придется тебе, дедуля, проехать с нами!

– Прочь, жалкие черви! Я Великий и могучий Ичебрах! Седьмой адепт Пристрастия!

– Какой ты Чебурах мы в отделении разберемся! И семь кругов допроса с пристрастием я тебе тоже обещаю! Пакуем его!

Алекс хмыкнул:

– Такой старый перец, а законченный наркоша!

Полицейский обернулся к нему:

– А ты, мил человек, не радуйся. Старикашка к тебе не зря пришел. Наш разговор впереди.

Фаянсовая улыбка медленно сползла с лица Алекса. Он мрачно глядел в след удаляющейся машине и шептал:

«Вот хрень. Похоже, пора закрывать лавочку…».

Июнь 2012 года.

Маскерад

1

Великим Магистром Оккультизма оказался безобразный старик. На тщедушном иссохшем тельце нелепо смотрелась непомерно большая голова с остроконечными оттопыренными ушами. Редкие жидкие пряди волос, непонятного серого цвета, грязными змейками огибали скуластое морщинистое лицо и рваной паклей свешивались с острых плеч. На чрезмерно выпуклом лбу отвратительной кровавой кляксой расползлось родимое пятно. А еще у него были длинные костлявые пальцы, которыми он нежно поглаживал черную полировку стола.

Он казался чудовищным гибридом паука и летучей мыши. Её передернуло от отвращения. Старик видимо почувствовал это и его узкие губы растянулись в виноватой усмешке. Он сделал приглашающий жест, предлагая ей присесть напротив него.

«Зачем я пришла сюда?! – С отчаянием подумала она, – Идиотка! Доверчивая дура! Польстилась на красочные буклеты! „Маг и Волшебник за три сеанса исполнит самые невероятные ваши желания!“. Бред! Непростительная глупость! Паранойя! А еще, грех! Нельзя ходить к экстрасенсам!»

Сделав над собой усилие, она пересекла комнату и плюхнулась на стул. С вызовом посмотрела на Магистра. Тот тоже молчал, пристально глядя ей в глаза. Она смутилась, отвела взгляд. В помещении было холодно, несмотря на потрескивающий в углу настоящий камин. А еще было страшно.

«Бежать! Бежать отсюда без оглядки!»

– Здравствуйте, сударыня.

От звука его голоса, молодого звонкого, она едва не подскочила на стуле. Неловко кивнула в ответ.

– Я знаю, что Вас привело ко мне.

– Неужели?! Я сама толком не знаю!

Старик улыбнулся: – Зато это хорошо знаю я.

– Простите! – Она порывисто встала. – Я зря пришла сюда!

– Ведь Вы заплатили за прием немалые деньги.

– Ничего не поделаешь! Такая я непрактичная! Надеюсь, мои деньги пригодятся вам. Может, сходите в парикмахерскую. Вам не говорили, что Вы сильно обросли?

Её рука легла на ручку входной двери, когда раздался его насмешливый голос:

– Жаль, что Вы не увидите Спасителя, не побываете на балу, не будете жить в Италии и, простите, не потеряете невинность.

Она остолбенела. По лицу разлилась краска стыда.

– Не смущайтесь, милая. Мне действительно многое известно. И потом, в Ваших желаниях нет ничего необычного. Некоторые жаждут получить намного больше.

И поскольку она продолжала стоять, Магистр повысил голос.

– Вернитесь и сядьте!

Когда она на негнущихся ватных ногах послушно поплелась обратно, в голове надрывно зазвучал чей-то голос: «Беги! Прошу тебя! Беги!»

По лицу от напряжения струился пот, тело сотрясал мучительный озноб. Словно преодолевая невидимый барьер, продираясь сквозь густой осязаемый туман, она добралась до стула и тяжело села.

– А теперь, сударыня, прошу Вас, снимите свой нательный крестик и положите сюда. – Старик подвинул к ней шкатулку из красного дерева.

«Вот оно! Начинается! Я не хочу!»

Когда она снимала с шеи крест, справа за спиной раздался чей-то испуганный шепот: «Прошу тебя! Не делай этого! Нет!»

Крестик упал в багряно-черный зев шкатулки, и старик проворно захлопнул крышку. Ей показалось, что он облегченно перевел дух. Зато у нее за спиной кто-то обреченно застонал. Ей хотелось оглянуться, но было слишком страшно. Магистр улыбнулся и подмигнул тому, кто был у неё за спиной:

– А теперь пошел вон! Вон отсюда!

Хлопнула входная дверь. Её захлестнула невыносимая волна отчаяния. Словно она потеряла что-то самое ценное в жизни, то без чего нельзя обойтись. Слезы покатились по щекам. Замерло и остановилось сердце.

– Но-но, сударыня. – Старик опустил на её руку свою шершавую ладонь. – Все хорошо. Не нужно печалиться. Просто для перемещения нельзя иметь ни одной металлической вещи. Таков порядок.

Удивительно, но его прикосновение вернуло ее к жизни, успокоило. Тревоги отступили.

– Вы сказали перемещение?

– Да. Я так сказал. Вы ведь хотели лицезреть Спасителя? Законное желание. Вы посещаете церковь, ставите свечки, но при этом постоянно задаете себе вопрос: А есть ли Бог? Не надо смотреть на меня с таким возмущением. Я знаю, что говорю. Открою Вам тайну: Бог есть! И Вы сейчас в этом убедитесь. Прошу Вас, смотрите в центр моей ладони.

Магистр протянул к ней руку, театрально прищелкнул пальцами. В середине его ладони вдруг появилась маленькая светящаяся точка, она росла, увеличивалась и вдруг, заполонила все невероятно ярким ослепительным светом. От нестерпимой рези заболели глаза.

Солнце, слишком яркое солнце, как больно глазам! И жара! Почему так жарко! Кто-то грубо толкнул её, она едва удержалась на ногах. В уши ворвался трубный рев, словно разом завопили тысячи людей. Её снова толкнули. Что это? Кругом люди! Она в центре толпы! Зрение полностью вернулось. Площадь. А вокруг тысячи людей в странной древней одежде. Они кричат, размахивают руками. Что здесь происходит? Какой-то бородатый мужчина с уродливым бельмом на глазу, по свойски пихнул её в бок и прокричал в самое ухо: – Гляди, гляди, Его выводят!

Большое белое здание с высокими колоннами, широкая лестница. А на самой верхней ступени стоял Он, окруженный стражниками. Она уже поняла кто это и удивилась, что не чувствует к пленнику никакой жалости.

– Он называл себя сыном Божьим! – Захохотал бельмастый. – И врал, что может построить храм за три дня!

Она засмеялась. Смеялись многие. Потом вышел какой-то человек в нелепой белой простыне и спросил толпу, что нужно сделать с пленником. И все хором заорали: «Распни его! Распни его!» Она тоже кричала и даже разозлилась, что прокуратор упорствует и похоже, хочет отпустить лжеца. Потом была Голгофа, и небеса вдруг потемнели, земля разверзлась, и голова её раскололась на части. Она очнулась в своей квартире, в ванной, её тошнило. Она сидела на кафельном полу с полупустой бутылкой водки и зубы её стучали от холода и ужаса. Не может быть? Она участвовала в расправе над Спасителем! Что сделал с ней этот проклятый иллюзионист! Кошмар! Он говорил три сеанса! Плевать на деньги! Я больше не пойду туда! Но старик забрал крестик! Это мамин подарок! Приду, заберу крестик и убегу! Подальше от этого ужаса!

2

Она не убежала. Магистр был необычайно обходителен. Обертоны его удивительного голоса обволакивали сознание, заглушали последние остатки сомнений. А еще, она больше не боялась его…

– Кажется, Вам было желательно отправиться со мною на маскерад, или, как говорили на Руси в ту эпоху, «Машкерад. Сударыня, извольте. Выбираем век, костюмы, характеры. О, несносная, я вижу вам по вкусу одеться как Натали у Крамского, а представление мы должны разыграть в Сан-Суси лет за пятьдесят до ее рождения. Нет, я тоже не дорожу мнением публики. Все, что захотите: пелерины, рюши, юбочки, но оставьте белое в покое. Я? Я хочу – черное. Ваша грудь не должна прятаться за лифом. Не торопитесь. Я назначил вам цену. И обещаю – снисхождения не будет. А час расплаты по условию тоже выбираю я.

Взгляните на себя. Сейчас зеркало лопнет от зависти. Какими прекрасными становятся ваши глаза, когда их посещает растерянность, какой сияющий румянец на ваших щеках зажигает возмущенное сердце, а вот уже и озноб сомнения промчался по спине, слепила губы дрожь, а гордость подняла подбородок. Да, с каждым разом мне приходиться тратить все больше усилий, чтобы высечь из вашей скромности искру смущения. А скажите прямо, стоило ли вам столько лет сохранять невинность, чтобы пожертвовать её первому встречному шарлатану, который обещал вам исполнить три ваших желания? Признаюсь, первое меня поразило, показать Спасителя, обычно меня не просят об этом даже папы, тем более, что на Рождество его появление на свет вам показывают в вертепах бесплатно. Второе, нет, оно довольно обычно. И если вы готовы, мы отправляемся сейчас. Да, вот только я посажу вам пару мушек, на грудь и подбородок. Что одену я? Рядом с Вами я могу быть лишь в костюме шута. А вот и мой дурацкий колпак с бубенцами. Ну, что? Как говорил Юра Гагарин, поехали? Будьте осмотрительны! Не дарите свою невинность первому встречному! Выберите достойного паренька, благо их на балу предостаточно! Но-но, не дуйтесь, шучу! Как в прошлый раз, смотрите в центр моей ладони!

3

Она была счастлива. Ее появление на балу в сопровождении отвратительного карлика – Магистр был невысок ростом – не осталось незамеченным. Кавалеры наперегонки спешили сделать ей комплементы, дамы в шикарных платьях бросали на нее завистливые взгляды, играла музыка, тысячи свечей трепетали в люстрах, сверкали бриллианты, от резкого запаха парфюма кружилась голова. Она пила шампанское из высокого бокала и беззаботно смеялась. Все изменилось, когда появился Он. Высокий широкоплечий блондин в золоченой маске. Его натуральные волосы она первоначально приняла за кудрявый парик. Синяя бархатная треуголка, обшитая белым мехом, залихвацки сдвинута на затылок. А золотая вышивка на камзоле слепила глаза. Бесцеремонно отогнав от нее какого-то хилого ухажера, он галантно поцеловал ей ручку и пригласил на танец. Магистр недвусмысленно подмигнул ей и затерялся в толпе. А прекрасный незнакомец уже закружил ее в танце. Из-за бального гула, она не расслышала его имя, но это было неважно. Она знала одно, это тот, кому она подарит то, что не дарила еще ни одному мужчине.

Незаметно пролетело время. Она уже изрядно устала от менуэтов, гавотов и контрдансов, но ее партнер был неутомим. Лишь его прикосновения стали более откровенными, да еще глаза под маской возбужденно сверкали. Наконец, она решилась на обычную женскую хитрость – притворилась, что вот-вот упадет в обморок. Незнакомец тотчас поддержал её, а потом они пошли на террасу. Здесь почти не было слышно музыки, ночь пахла пряными ароматами, а их сердца стучали в унисон.

– Я никогда не видел Вас раньше. Вы приезжая?

Она кивнула, наслаждаясь звуком его голоса.

– Как странно. Еще несколько лет назад в Сан-Суси не было ни одной женщины. Старый Фридрих бредил только войной. Сейчас все по-другому. Вильгельм не такой. Он устраивает балы, построил Новый сад и Мраморный дворец. Вы были в Мраморном дворце?

Ей стало смешно. Она представила, как скажет, что никогда не слышала ни про Фридриха, ни про Вильгельма и вообще, она гостья из будущего.

– Вы так восхитительно смеетесь. Я… – он запнулся. – Я люблю Вас!

А в следующий миг, он уже сжимал ее в объятьях.

4

В эту спальню не доходил не единый звук из пиршественного разврата творящегося в главном доме Гогенцоллернов. Фридрих строил его, ревниво соперничая в замыслах превзойти Версаль в архитектуре, и даже уволил бездарного инженера Казанову, убедившись в его не способности проектировать фонтаны. Теперь же наследники великого императора превзошли Версаль и в презрении к морали, и в чувственном гедонизме. Они распахнули настежь двери целомудрия навстречу желаниям плоти.

В спальне было тихо. Едва они оказались здесь, на свет, живший в красивом позлащенном канделябре, обрушилась треуголка её кавалера. Она едва успела рассмотреть на потолке тени нарисованных Ангелов, огромную кровать, стоящую в центре залы на подиуме, покрытую балдахином из органзы, затем хотела что-то сказать о чем-то попросить, но он не позволил ей этого. «Я все сделаю сам! Ты будешь послушной и счастливой! Не бойся!» Она не боялась, она повиновалась ему с бесстыдством присущим только перебродившей похоти и истинной невинности. Она с восторгом следовала указаниям его сильных рук, пальцев, животной силы брызжущей из закаленного тела. Кто посмеет остановить его сейчас? Кто посмеет встать на его пути? Какая крепость не сгорит в огне его страсти? Какие преграды остановят таран любви, если ловец жемчуга уже наметил свою добычу? И разве существует в эту минуту на свете ещё что-нибудь, о чём следовало бы подумать?

Вспышки огнива. Он зажигает свечу и идет к ней. Она прекрасна, она совершеннее всех, кто испытал с ним первый опыт. От неё исходит сияние, невероятная божественная эманация. Она лежит на спине, раскинувшись, закрыв глаза в ожидании продолжения. Она не помнит себя и не помнит нашего уговора.

– Кхе-кхе-кхе…

– Кто здесь? – Она вскочила и встрепенулась, щурится, с трудом напрягает глаза.

– Это я, душа моя, все твои желания исполнены!

Золотая маска брошена ей в лицо. Странное существо, смесь паука и летучей мыши. Редкие жидкие пряди волос, непонятного серого цвета, грязными змейками огибают скуластое морщинистое лицо и рваной паклей свешиваются с острых плеч.

– Магистр?

– Нет, я принц, – Передразнил её старик. Его смех скрежетом выцарапывал из её глаз слёзы, ржавой шиной наехал на беззащитное сердце и неожиданно попытался проникнуть безжалостным стеком внутрь раковины, где недавно был полноправным хозяином.

Сияние, окружавшее её, исчезло.

– Ты получила всё, чего так хотела. Признаюсь, этот машкерад мне понравился. Неплохая выдумка. Но, знай, у меня бы ничего не получилось без тебя, без твоей помощи, без твоих желаний. Мне даже не обидно видеть твой гнев. Куда ты хочешь отправиться сейчас? Да, пусть будет бонус! Мой подарок. Решай: поедешь к маме, в школу, а может быть вернуть тебя в Ершалаим, там некому омыть раны Спасителя, решай скорее, вот моя рука, не думай больше, повинуйся чувствам… пропащая, смотри в мою ладонь.

5

Венеция. Ночь. Купающаяся в черной воде луна, качающаяся на волнах лодка и красавец – гондольер, пожирающий её страстным взглядом и жадно шарящий у нее под юбкой. В тот момент, когда их губы слились в жарком поцелуе, за тысячи верст отсюда, старик – Магистр брезгливо поднял шкатулку из красного дерева и швырнул её в огненную пасть камина. И когда маленький крестик расплавился и стек серебристой слезой на раскаленные угли, она оттолкнула от себя любовника и издала вопль полный боли, муки и первобытного ужаса.

Этот рассказ посвящается не тем, кто потерял себя, не тем, кто уже обрел, а лишь тем, кто стоит на распутье.

06.01.2012