Текст книги "Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман"

12

Вторник обещал быть насыщенным, ведь сегодня нам предстояла первая репетиция в театре. Отсидев высшую математику, которую я ненавидела всем сердцем, я направилась в кафетерий. Ужасно хотелось горячего американо с ванильным круассаном. Брианна все утро обрабатывала мои болячки, так что я осталась без завтрака.

Мы встретились с Аштоном в коридоре и сели за один столик. Он первым делом расспросил о произошедшем, сообщив, что Тиана и Примроуз очень взбешены. Я поблагодарила его за «выкуп», однако статья об изнасиловании не выходила из головы, даже когда Аштон делал мне комплименты и пытался шутить на сторонние темы. Мне тяжело было улыбаться и не представлять себе картины ужасного события. Я смотрела много триллеров и читала много статей о насильниках и теперь думала о том, а не скрывается ли именно такая личность внутри Аштона, за всеми этими вежливыми, дружелюбными шутками и улыбками? Сложно было поверить, что этот добродушный блондин мог так поступить с девушкой. А если Реймонд тоже, как и написано в статье, участвовал в этом? Я, может, и была не без греха, но самозащита являлась оправданием, а это…

Заметив, что я не в настроении поддерживать разговор, Аштон начал собираться:

– Ладно, пойду на пару. Встретимся на репетиции!

– Ага, пока, – попрощалась я и кивнула.

В холле после французского я встретила Джи Ука и Реймонда. Они бурно обсуждали что-то, и, чтобы не попасться им на глаза, я спряталась за угол.

– Ты разворошил улей, понимаешь? – спрашивал Джи Ук. – Они теперь не оставят тебя в покое и будут мстить.

– Я постараюсь добраться первым, – ответил Рей, он сосредоточенно сверлил пол взглядом. – И если после всех доказательств полиция откажет в содействии, я сам к ним нагряну. Проблема в том, что, как я понял, в каждом из четырех клубов есть подставные, их нужно вычислить. Недавно из клуба вынесли кассу, и я уверен, что это не банда «Воров», потому что…

Продолжение утонуло в шуме толпы высыпавших из аудитории студентов. Реймонд и Джи Ук, раздраженные потоком людей, направились к выходу из корпуса. Значит, группировки. Вот о чем мне нужно будет разузнать в первую очередь. Причем так, чтобы не навредить Реймонду.

Я поехала в театр. Офелия появляется только в третьей сцене, поэтому некоторое время я наблюдала за игрой отобранных ребят. Нам выдали костюмы, похожие на те, что были в фильме с Хеленой Бонем Картер: средневековые рубашки, у студентки, играющей Гертруду, – красивое голубое платье и головной убор с широкой вуалью. В театре смешались ароматы затхлости, сырости, старого дерева и пудры. Если бы существовали духи с подобными нотами, я бы купила их первая!

Сегодня была читка сценария, и я уже представляла, как мучительно будет учить текст параллельно с основными занятиями. За кулисами Аштон от меня не отлипал, зазывая на новую встречу, и я согласилась на следующей неделе сходить с ним в кино, ведь мне нужно было выудить информацию о смерти Виктора и об их с Реймондом прошлом.

Режиссер-постановщик решил, что выбрал неудачную кандидатуру на роль брата Офелии, Лаэрта, после того как тот семнадцать раз подряд прочел текст с запинками, поэтому послал парня с четвертого курса домой, а нас заставил еще неоднократно прогнать четыре первые сцены. Аштон во время чтения перегибал с эмоциями и так активно жестикулировал, что я утвердилась во мнении о том, что когда члены жюри Центра искусств увидели в списках его фамилию, то просто дали роль без разбора.

Я, конечно, тоже получила несколько замечаний:

– Офелия, слишком угрюмо, расслабь лицо!

– Офелия, ты должна испугаться полуголого Гамлета, а не смотреть на него так, будто вот-вот надерешь ему одно место!

И так далее.

Репетиция пролетела незаметно, я ужасом осознала, что мне доставило удовольствие время, проведенное на сцене. Домой я вернулась около полуночи. Утром мы с девочками завтракали вместе и не подозревали, какой сюрприз мне устроили «Дзеты». Я поехала в университет на машине просто для того, чтобы было где спрятаться на длинной перемене, взяв с собой Камми и Викки. Когда мы подошли к главной арке кампуса, я увидела картину, заставившую меня остолбенеть. Как бы я ни старалась, все вылезло наружу. И прямо сейчас мне стоило бы запрыгнуть на ближайший рейс до необитаемых островов.

Почти каждый дюйм стены здания университета украшали постеры:

«Ты учишься с УБИЙЦЕЙ!»

В центре было мое фото из личного дела университета, сбоку – статья. Импульсивным движением я сорвала плакат и сжала до размера абрикоса с такой силой, что побелели костяшки. Дрожащими пальцами я яростно срывала плакаты один за другим. Викки и Камми, придя в себя, поспешили мне на помощь.

– Господи, Офелия, это правда? – спросили они в один голос.

– Да, – с трудом выговорила я.

– Ты только не переживай, мы сейчас их все порвем!

Если бы… их здесь бессчетное количество. Студенты прибывали, косо поглядывали на нас и полушепотом обсуждали. Когда мы вошли в холл, я поняла, что бесполезно бороться с этими постерами – их явно больше сотни. Все вокруг оглядывались, тыкали пальцем, я словно в бреду озиралась, пытаясь сорвать как можно больше плакатов, Камми и Викки не отставали. Но в какой-то момент мне стало тяжело дышать. Швырнув бумагу в мусорку, я со всех ног бросилась в уборную, заперлась в кабинке и дала волю слезам.

Конечно, ректор просматривал мое личное дело. Все обвинения были сняты, убийство отца считалось самозащитой, но… дай такую новость двадцатилетним студентам, которые питаются сплетнями на завтрак, обед и ужин, и они превратят ее в шедевр, достойный экранизации Тарантино.

Но ведь и с соседками я не была предельно честной. Что будет, когда они узнают, на что мне пришлось пойти семь лет назад, чтобы защитить мать и себя?

– Тиана, это гениально! – послышался стук каблуков, и я вся сжалась на чертовом унитазе. – Видела, как она срывала эти постеры? Да ее чуть удар не хватил!

Девушки включили воду.

– Так ей и надо. Думаю, это объясняет, почему она такая психопатка. Я вчера приходила к Рей монду, чтобы отблагодарить, – послышалось хихиканье. – Он держится как-то отстраненно, постоянно открывает чат с этой сучкой, сил уже нет на это смотреть.

– Не надоело тебе бороться с его… – Примроуз говорила шепотом, было трудно разобрать. Вода утихла, каблуки застучали к выходу. – Они ведь все верят, что что-то значат для него…

Дверь захлопнулась. С затекшими конечностями я сидела на унитазе, боясь шелохнуться и осознать, что происходящее не сон. Телефон вибрировал без остановки, я даже не смотрела на имена, высвечивающиеся на экране. Грудную клетку пронзила боль, как если бы кто-то вставил дрель и назойливо сверлил кости! Семь лет спустя вернулась и паническая атака, а потому я пыталась дышать, несмотря на боль. Я ощущала себя так, будто годами убегала от серийного убийцы, и вот он настиг меня, показал свое лицо, доказал, что от него не спастись. Чтобы выровнять дыхание, нужно было думать о чем-то хорошем. Я представила котенка, затем щенка, но милые мордочки сменились картиной апокалипсиса: в Принстоне все шарахаются меня так же, как в Филадельфии.

Экран телефона намок от слез, и сенсор потерял чувствительность. Я протерла его рукавом и просмотрела сообщения. Те, что от Реймонда, пролистала не глядя.

Брианна: «Ну пожалуйста, Офелия, ответь! Где ты? Мы сорвали все постеры!»

Офелия: «Туалет на втором этаже».

Я вышла из кабинки и испугалась собственного отражения – намокшие волосы, растекшаяся тушь, опухшие губы и красный нос. Помимо прочего, ссадины после драки. Я увидела в зеркале маленькую двенадцатилетнюю Офелию, еще беззащитную, перепуганную, загнанную в угол чувством вины и презрением окружающих. Включив воду, я умылась, безжалостно хлопая по лицу холодными ладонями, а потом рукавами стерла черные подтеки.

Той Офелии больше нет. И им не удастся сломать меня прошлым. Принимать меня или нет – выбирать окружающим, но у меня есть я, мама и мечты, ради которых я продолжу бороться. Ради которых перестану обращать внимание на девушек, способных на такие выходки.

Ладно, кого я обманываю, прямо сейчас я жалела о том, что не отделала их как следует до полицейского участка!

– Боже, Офелия! – Брианна распахнула дверь. – Поехали домой!

Я не сказала ни слова, Викки и Камми взяли меня под руки, прикрывая капюшоном, шествие замыкала Дори, а спереди шла Брианна, заслоняя меня от ошарашенных студентов. В коммуне мы собрались за кухонным столом, Бри со звоном поставила передо мной стакан воды. Я смотрела в одну точку, развалившись на стуле.

– Рассказывай, Лия, – потребовала Дори. За столом нас было пятеро. – Ирма и Лайла не смогли уйти с пар. Но они очень беспокоятся за тебя. Ты можешь доверять нам, мы будем стоять за тебя, как стоим друг за друга. Таковы правила сестринства.

Пожалуй, только после этих слов Дори я впервые поняла, что мне повезло жить именно в сестринстве, а не в общежитии.

– Когда мне было двенадцать, отец в очередной раз пришел беспросветно пьяным. Той ночью он разбудил меня своим ором на кухне – обвинял маму в измене. Ему, видите ли, показалось, что она слишком часто общается с нашим соседом. К слову, сосед регулярно помогал нам с электричеством и ремонтом, пока отец пил. Я прокралась на кухню и заметила, что у отца в руках нож, но маме его не было видно, он прятал его за спиной, а потому она, как обычно, старалась угомонить его, переживая, что меня разбудит шум скандала. Он замахнулся и уже почти вонзил нож в мать, как вдруг я подбежала и встала перед ней. Отец испугался, и нож немного изменил свое направление. Он не очень глубоко меня полоснул. – Я отвернула ворот, чтобы продемонстрировать шрам над ключицей. – Я даже не закричала, помню, смотрела на него и пыталась понять, здесь ли он вообще? Или полностью загипнотизирован алкоголем? И звуки в тот миг перестали существовать. Я не слышала, как завизжала мама, как она встала и попыталась сдвинуть меня с места. А вот дальнейшие события в памяти перемешаны. Психолог пыталась вытянуть их из меня, говорила, из-за скачка адреналина я действовала по наитию, поэтому в деталях не могу восстановить борьбу. Отец потянулся за ножом, мама кричала, чтобы он вызвал скорую, он замахнулся, я перехватила нож, вонзила в него, и он скончался от разрыва селезенки. Я не хотела его убивать, только… чтобы он оставил маму в покое… – Откровение далось мне с трудом, я искромсала все салфетки в мелкие крошки, но смогла сдержать слезы. – Это был не первый раз, когда мне приходилось защищать мать, но раньше до поножовщины дело ни разу не доходило.

– Милая моя! – Брианна пригладила мои взъерошенные волосы. – Это была самозащита. Он был не в себе, мог убить и тебя, и Вирджинию. Ты сделала то, что должна была.

– Я должна была позвонить полицейским, а не…

– Нет, – вступилась Дори. – Он хотел зарезать твою мать, а может, и вас обеих. Ты сама сказала, он разозлился и вновь потянулся за ножом – то, что он тебя ранил, ничуть его не отрезвило! Офелия, тебя признали невиновной, и тебе самой следует перестать чувствовать себя виноватой.

– Я боролась. Вернее, мне казалось, что я давно приняла ситуацию, но держала в тайне. Многие считали меня убийцей. Семья отца отказалась от меня и несколько лет даже не интересовалась, жива ли я вообще?

– Просто знай, что мы думаем иначе. Люди могут перевирать обстоятельства, могут говорить ужасные вещи, но это не истина. Только ты была там. Только тебе было страшно, – сказала Бри.

– Мы восстановим твою честь в университете, они должны понимать, в какой ситуации ты нахо дилась. Ты поступила героически, защитив маму в таком юном возрасте, – высказалась Камми.

– Все в порядке, я просто в шоке, что это так внезапно и мерзко всплыло. Мое дело быстро закрыли, потому что, как оказалось, тот самый сосед в момент нападения зашел к нам после маминого сообщения «SOS» и стал свидетелем. Правда, около года меня водили к психологу, но я не понимала, какой смысл в том, чтобы копаться в голове? Если ситуация повторится, если мне или маме будет угрожать опасность, я должна… должна защитить себя и других, не прибегая к… – тяжело было связать слова и высказать все то, что годами хранилось в самых сокровенных уголках души.

– Интересно, как они додумались до того, чтобы заглянуть в твое дело? И как вообще получили к нему доступ. Неужели просто загуглили тебя? – Дори встала и выглянула в окно кухни, словно проверяя, не подслушивает ли кто.

– Не знаю, может… – и вдруг предположение, возникшее в голове, поразило, точно стрела. Единственным, кто в Принстоне знал о моем детстве, был Беннет. Единственным, кто знал об этом деле и при этом контактировал с Тианой, был опять же Беннет. От этой мысли похолодели пальцы, и сердечный ритм снова сбился, то пропуская удары, то слишком сильно толкаясь в ребра.

– Офелия? – Брианна взяла меня за руку. – Да ты ледяная! Дори, пожалуйста, налей ей какао.

Он не мог. Или мог? Насколько хорошо я знала Реймонда?

– Мы им отомстим, – в один голос заявили Викки и Камми.

– Ох, обязательно. – Я протянула им кулачки и дрогнувшими губами изобразила улыбку. – Что-что, а прощение мне дается с трудом.

– Держи. – Дори поставила передо мной ароматный напиток, от которого исходил пар, и я обхватила кружку ладонями, впитывая тепло.

– Что собираешься делать? – спросила Брианна.

– Если честно, прямо сейчас я мечтаю исчезнуть, – нервно усмехнулась я. – Не хочу здесь быть и видеть всех этих людей. Мне нужно все это переварить.

– Лия, но как же… – Брианна запнулась. – Тебе помочь? Я могу поехать с тобой! Только скажи куда! Можно попросить Джоша подбросить тебя до Филадельфии.

– Спасибо, Бри, я справлюсь. Может, когда вернусь, все уже утихомирятся, а мы разработаем план мести, – с улыбкой заметила я. – О-у, мне кто-то звонит, простите!

Я убежала в ванную первого этажа. На экране высветились незнакомые цифры.

– Офелия? – произнес запыхавшийся голос.

– Да, кто это?

– Аштон. Я видел плакаты, видел, как тебя уводили девочки. Ты в порядке? – он говорил так, словно пробежал по меньшей мере десять миль[18]18
  Около 16 км.


[Закрыть].

– Ну, как сказать… – протянула я. – Конечно, не в порядке, ведь ваши фанатки решили всему университету растрезвонить, что я убийца.

– Офелия, клянусь, я не знал, что они замышляют подобное! Мне нужно срочно тебя увидеть! Прости, что так вышло… чем я могу помочь?

– Не получится, Аштон, я сейчас выезжаю в аэропорт на ближайший рейс до Техаса. – Спасибо, Аштон, благодаря тебе я приняла решение. – У меня в Далласе бабушка с дедушкой, проведу у них внеочередные каникулы. Кстати, прикрой меня в театре, я могу пропустить репетицию.

– Я еду с тобой, – уверенно заявил Холл.

– Вот еще! – Я хохотнула и бросила трубку.

Вот теперь план вырисовывался идеально – я бегом поднялась по лестнице и начала собирать вещи.

* * *

До этой самой секунды я и не сознавала, как соскучилась по ранчо! Городская суета завязывала на шее тугой узел, а мне хотелось освободиться, хотелось выйти из дома и ступить на скошенную траву босиком, вдохнуть запахи прелых листьев, сена, конюшни, чистого воздуха. Я не стала предупреждать бабушку с дедом, они ждали меня в любое время. Конечно, придется объясняться перед мамой, но я решила пока отложить этот разговор. Собрав самое необходимое в спортивную сумку, я попро щалась с девочками, которых попросила прикрыть меня в университете – сказать всем, что я заболела, а также пообещала быть на связи и прыгнула в машину.

Согласно расписанию на сайте, прямой рейс до Техаса ожидался через три часа. Билетов осталось всего три, я быстро ввела данные и с закрытыми глазами нажала кнопку «оплатить», чтобы не расплакаться от цены. «Офелия, ты ведь собиралась подрабатывать!» – напомнила я себе.

С бешеной скоростью я понеслась в аэропорт, где быстро прошла регистрацию, выпила холодный кофе и прошла на борт самолета. Устроившись у иллюминатора, я с радостью обнаружила, что соседние кресла пустуют.

Но через пару минут…

– Привет! – обратились ко мне, я недовольно обернулась.

– Аштон?!

Блондин – впервые я увидела его в небрежной повседневной одежде, широких джинсах и красной толстовке – ехидно улыбнулся, плюхнулся рядом со мной, положил на колени рюкзак и начал в нем что-то искать. Его расслабленный вид мгновенно выбесил меня.

– Ты какого хрена здесь делаешь?! – завопила я, привлекая внимание пассажиров.

– О, да вот купил предпоследний билет до Техаса, чтобы навестить отца, – ответил Аштон и продемонстрировал свои зубы в улыбке.

– Да ты издеваешься!

– Я ведь сказал, что мне нужно срочно тебя увидеть. Я взял с собой два сэндвича, будешь? Есть тунец, есть лосось. – Аштон вытащил бутерброды и продемонстрировал мне оба варианта.

– Конечно, буду. Лосось, – прошипела я, протягивая руку.

– Еще я скачал фильм «Зодиак», присоединишься к просмотру? Ты же у нас любитель детективов.

Он захлопал невинными серыми глазами, я терпеливо выдохнула и кивнула. Он достал айпад и убрал рюкзак наверх. За фильмом полет прошел незаметно, потому что где-то через час я уснула на плече Аштона. Когда мы приземлились, он аккуратно разбудил меня, после чего мы вышли из самолета, не дожидаясь багажа, так как у нас его не было, и отправились к остановке.

– Поехали на такси? – предложил Аштон.

– Тебе разве не к отцу?

– Я довезу тебя, а затем отправлюсь к нему. – Аштон не прекращал хитро улыбаться.

– Хорошо. – Мне проще было согласиться: Аштон обладал удивительным даром убеждения. Интересно, с Синди он поступил так же?

Я редко выезжала за пределы ранчо, поэтому Аштон проводил мне экскурсию через окно автомобиля, рассказывая, как впервые побывал там или тут. Мы проезжали по безлюдной трассе, где была парочка кактусов, высушенная солнцем и зноем трава и каньоны. Когда такси подъехало к отреставрированному коттеджу моих родственников, в груди затрепетало то самое чувство, какое можно испытать, лишь вернувшись домой. Волнение перед встречей с теми, кто роднее всех, кто примет, накормит, окутает безусловной любовью.

Я вышла из такси – не терпелось рассмотреть ранчо и сопоставить с воспоминаниями, но Аштон одернул меня.

– Эй, Лия, завтра я за тобой заеду, – скорее утвердил, нежели спросил он.

– Зачем?

– Боже, почему ты такая колючая?! Чтобы провести время вместе, погулять. Для чего же еще? – он недовольно покосился на меня.

– Ладно, спасибо за такси, Аштон, – бросила я.

Таксист сдал назад, развернулся и поехал к шоссе, как только я хлопнула дверью.

Я остановилась перед низкой деревянной калиткой, чтобы перевести дух. Белый забор опоясывал обширную территорию. Слева, по центру, стоял двухэтажный светлый дом с синими ставнями. В трех футах от него потемневший амбар, в котором дедушка хранил вилы, тачку, зерно и разную хозяйственную утварь. А еще там теперь жили куры – до меня донеслось их кудахтанье. Индеек, по всей видимости, бабушка с дедом продали или уже употребили к столу. В детстве я до смерти боялась их болтающейся под клювом розовой «сопли».

В детстве… до того как умер отец, мы каждое лето проводили на ранчо. Призрак маленькой, худенькой девочки с длинными русыми волосами пронесся мимо, в сторону конюшни. Как же я любила кататься верхом с дедушкой или отцом! И хоть последнего лошадь сбрасывала чаще, чем позволяла себя оседлать, он не оставлял попыток примкнуть ко мне в прогулке по окрестностям. Почему же я не помню Реймонда? Совсем?

Я развернулась вполоборота и присмотрелась к соседним фермам. Каждая из них протянулась на огромных участках земли, а разделяли их заборы и заросли пожелтевшей травы. Скорее всего, среди них была и ферма Беннетов. Я мысленно сделала ставку на ту, где стоял помпезный домик, фасад которого украшали пилястры. Может, они всей семьей улетали на острова, чтобы не умереть от техасской жаркой летней засухи? Потому мы не пересекались?

До того как стать замкнутой (читай – убить родного отца), я была любознательным, открытым к приключениям ребенком. Единственное, что не изменилось во мне с тех пор, – любовь к природе, книгам, собственным сочинениям и одиночеству.

Ладно. Отбросить ностальгию. Пора обрадовать родственников. Калитка вылетела из рук и стукнулась о забор – из конюшни послышалось ржание. Я прошла к дому и постучала металлической подковой. Бабушка появилась на пороге через минуту.

– Офелия?! – Глаза бабушки увеличились до размеров Плутона. – Вот это сюрприз!

Сходство бабушки и мамы всегда было заметно с первого взгляда: бабушка закрашивала седину в родной, черный цвет, карие глаза искрились за дором и, казалось, никак не могли принадлежать женщине шестидесяти лет – в них блистали юность и игривость. Губы побледнели и потрескались от сухого климата, морщины паутинкой покрыли лицо, но ничто не портило ее натуральной красоты.

– Привет, бабуль. – Я заключила ее в крепкие объятия.

– Что-что?! Здесь моя любимая внучка?! – Дедушка, который успел с нашей последней встречи похудеть на несколько фунтов, бросился меня обнимать.

Я прижалась к его светлому свитеру из овечьей шерсти, который он носил как минимум лет пятнадцать. Дед отпустил бороду, на впалых щеках появились ямочки.

– А ты разве не должна учиться? – Бабушка недоверчиво оглядела меня. – Выглядишь… скверно.

– Можно я все-таки пройду и расскажу вам все? – улыбнулась я.

Ночь укрыла пригород Далласа темным одеялом. В отличие от шумного Принстона, здесь стояла тишина, нарушаемая лишь сверчками. Бабуля накормила нас с дедом фирменной запеканкой с сыром, говядиной и фасолью. Я долго рассказывала им о своих успехах в итальянском и в литературе, о спектакле (над чем бабуля и дедуля долго смеялись, вспоминая, как отец наизусть зачитывал Гамлета), о своих новых друзьях и врагах, из-за которых, собственно, я и оказалась в Далласе.

– Милая, ты можешь занять любую из комнат на втором этаже, постельное белье в шкафах, – сообщила бабуля. – И… детка, я прошу тебя, не возвращайся к старому, хорошо? Мы гордимся тем, что ты сделала. Ты защитила себя и нашу дочь. Мы любим тебя, потому что ты добрый, светлый и целеустремленный человек. Не дай сплетням погубить себя вновь. Ах, вот если бы я могла приехать в Принстон, уж я бы научила жизни этих… – Бабушка всегда делала паузу, чтобы не произнести матерное слово.

– Спасибо вам большое. – Я чмокнула бабушку в мягкую щеку и вдохнула родной запах: базилик, молоко и душистое мыло.

Сон не шел часов до трех. Все это время я думала о том, каково будет вернуться в Принстон, ведь я дала слабину, сбежав от этих чертовых блондинок. Я думала о Реймонде, по которому безумно скучала и которого в то же время желала никогда больше не видеть.

Когда до меня окончательно дошло, что я сейчас Техасе, я вспомнила, что здесь жили Реймонд, Виктор и Аштон. Здесь они выросли. Значит, у меня есть все возможности для проведения собственного расследования!