Текст книги "Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман"

22

– Давление восемьдесят на пятьдесят, состояние стабильное, но мы оставим ее здесь еще как минимум на неделю, мисс Коулман. Ваша дочь еле выкарабкалась. – Я слышала голос, но не могла ответить.

Речь мужчины эхом отдавалась в сознании. Я пыталась заставить себя проснуться, открыть глаза, пошевелить мизинцем – тщетно, тело отказывалось мне подчиняться, а разум мучил, воспроизводя картинки пережитого. Мне было больно, так больно, что хотелось вопить, моля об обезболивающем. Но спустя некоторое время (по внутренним ощущениям – год) я распахнула глаза и сразу зажмурилась от яркого света. Пальцы на руках рефлекторно дрогнули.

– Офелия?! – Я узнала хриплый голос Аштона. – Подожди, сейчас придет врач.

Он потянулся куда-то над моей головой, потом вернулся на стул.

– Больно?

Я слабо кивнула. В палату вошел пожилой мужчина со стетоскопом на шее. Судя по одежде, врач – высокий, полный и улыбчивый.

– Мисс Коулман, знаю, вам больно, сейчас медсестра введет обезболивающее. Я доктор Бреннон.

Когда мне стало полегче и боль на шаг отступила, доктор, сняв все мои показатели, оставил нас с Аштоном наедине. Холл гладил мои пальцы, глядя на меня как на бездомного котенка.

– Эй… – нежно позвал он. – Ну наконец-то. Привет.

– Я… воды…

– Секунду. – Аштон моментально поднес к моим губам стакан с трубочкой.

Выпив воду, я облизала пересохшие губы.

– Где Реймонд? – спросила я.

Даже в полусознательном состоянии я думала лишь о том, выжил ли Беннет.

– Давай сначала поговорим о тебе. – Аштон снова сжал мои пальцы.

– Отвечай, Аштон! Реймонд тоже в больнице?! Они стреляли… даже после того, как… – Язык еле ворочался, а эмоции и вопросы рвались наружу.

– Лия, Рей жив. Но здесь его нет. В больнице, – промямлил Аштон.

– В смысле? Расскажи все по порядку.

– Я обещал Реймонду молчать. Прости. Ты узнаешь обо всем завтра.

Доктор вернулся в палату, как только я открыла рот.

– Мистер Холл, мы же сказали, только пять минут. Вам пора. – Он почти насильно вывел Аштона из палаты.

– А теперь, мисс, расскажу вам о вашем состоянии здоровья. Пули чудом прошли мимо позвоночника, но критически близко. Одна – насквозь, другая застряла. Была проведена долгая операция. Сейчас вашему здоровью ничего не угрожает, но есть опасность кровотечения, поэтому на ближайшие полгода вы должны отказаться от физических нагрузок. Перед выпиской, то есть через неделю, я расскажу, как правильно обрабатывать рану и какие таблетки принимать. Уже сейчас вы начнете пить антибиотики. Вам все понятно?

– Да, – еле слышно ответила я, закусив губу, чтобы не расплакаться.

– Все будет хорошо, мисс Коулман. Вы настоящий борец! – подбодрил доктор Бреннон. – Ваша мама была здесь несколько раз, оставила вам некоторые вещи и попросила дать ноутбук. Вы писатель?

Я кивнула, слезы полились градом, скатываясь по шее и образуя лужицу в ямочке между ключицами.

– Вы пережили сильнейший стресс. Я сообщу вашей матери, что вы пришли в себя. А пока поспите.

– Доктор, подождите! А страховка? Наша вряд ли покроет и половину…

– Не беспокойтесь. – Доктор выставил вперед ладонь, улыбаясь. – Расходы за ваше пребывание в больнице полностью покрыты.

Я строила из себя сильную, стойкую личность. Нет, точнее, была уверена, что таковой и являюсь. Что сентиментальная чушь не для меня, что я уложу любого, кто решит напасть. А что теперь? Изнываю от боли, не в силах пошевелить пальцами ног; в груди трещина, которая вот-вот превратится в калифорнийский Сан-Андреас[26]26
  Калифорнийский Сан-Андреас – крупнейший разлом на планете, пролегающий вдоль границы тихоокеанской и североамериканской литосферных плит.


[Закрыть]. Зажмурившись после ухода доктора, я нашептывала, как молитву: «Реймонд, Реймонд, Реймонд, Реймонд, Реймонд…».

Открыв глаза на следующий день, я ощутила себя еще более разбитой. Но даже если сегодня суждено будет получить еще одну пулю, ничто меня не остановит! Я должна выяснить правду! Пока я искала кнопку вызова медперсонала, в мою палату зашел букет цветов.

Нет, вы не ошиблись. Букет был настолько огромным, что его пришлось проталкивать в двери, а уже после появилась макушка незнакомого парня. Черные розы были упакованы в пергамент. Аромат свежих цветов не перебил едкий запах медикаментов, но был приятным напоминанием о жизни по ту сторону больничных стен. Парень лет восемнадцати вошел в палату, но букет скрывал его из виду. Выглядело это комично. Видимо, парень уже не в силах был держать это произведение искусства, а потому положил букет прямо мне в ноги.

– Офелия Коулман? – спросил он.

– Да, – прохрипела я.

– Это вам. Распишитесь вот здесь. – Парень поднес мне планшет с бумажкой и указал на поле с моими фамилией и инициалами. Я черкнула закорючку, так до конца и не размяв пальцы. – Спасибо. Хорошего дня, поправляйтесь.

– Подождите! От кого цветы?! – как можно громче спросила я, когда парень решительно дернулся к двери.

Но он только пожал плечами, поправил кепку и вышел, не удостоив меня ответом.

Все это начинало меня злить. А Офелию Коулман лучше не выводить из себя! Пошарив рукой под кушеткой, я нашла кнопки регулировки и, устроившись почти вертикально, дотянулась до цветов. О как они были красивы! Словно увядшие души, которые нашли способ переродиться! Я аккуратно перебирала густые бутоны и наткнулась на конверт.

«Р. Беннет».

Из палаты словно высосали весь кислород, а сердце мое кольнул острый шип. Сперва я не была уверена: стоит ли вскрывать конверт? А уже через тридцать секунд вчитывалась в строки.

«Дорогая Офелия.

Если мое письмо и цветы дошли до тебя, значит, состояние твое стабилизировалось, ты уже очнулась и, возможно, успела увидеть Аштона. Надеюсь, Бреннон зорко следит за тобой, и не дай боже ему выпустить тебя раньше двухнедельного срока. Я решил написать письмо, потому что… мне кажется, такие вещи не для интернета.

Во-первых, ты должна знать, как сильно я тебя люблю, потому что, если бы моя любовь была хоть на долю процента слабее, я бы не решился на то, о чем ты прочтешь дальше. Ты… потрясающая. Офелия Коулман, ты колючая, драчливая, маленькая, вредная, язвительная… Очаровательная, понимающая, преданная, стойкая и самая рискованная девушка в мире. Эти месяцы, проведенные с тобой, с мыслями о тебе, были самыми яркими за последние годы моей жизни.

Во-вторых, Вороненок, я пишу тебе, чтобы ты знала – мы не можем видеться. Я перевелся на дистанционное обучение и уехал в другой штат. Сконцентрируюсь на боксерской карьере, чтобы… попытаться абстрагироваться от мыслей о тебе. Знаю, сейчас ты что-то каркаешь на матерном итальянском и мечтаешь вырубить меня апперкотом. Но послушай…

Тебя, скорее всего, волнует развязка событий того дня? Что ж, мне удалось вырваться, я прострелил ногу брату Синди, в тот же момент подоспела полиция, скорая и Аштон. Спасибо, что попросила у него помощи.

Нас забрали в участок. Тебя увезли на скорой. Гордон Холл привлек своего адвоката, так что тому удалось вытащить меня раньше, чем истекли сорок восемь часов задержания. Выдали ордер на обыск домов парней и комнаты Тайгера, нашли часы с инициалами, украденные из Кингстона. Не знаю, признаются ли они в убийстве Виктора, но дело заведено.

Понимаешь, то, что я видел… и снова беспомощно стоял в стороне, когда в тебя стреляли. И это была моя вина. Если бы я настоял на том, чтобы ты держалась подальше, если бы… господи, я должен был знать, что они дотянутся до тебя! Ты снова скажешь, что у меня синдром вселенской вины, но, Офелия, ты чуть не погибла. Я не мог добраться до тебя, помочь, узнать, жива ли ты. Я чуть с ума не сошел!

А когда я приехал в больницу… Не знаю, сможешь ли ты простить меня за то, что тебе приходится сейчас переживать. Но даже если бы ты захотела меня видеть, я не готов простить себя. Я чуть не сломал тебе жизнь. Когда твоя мама приехала в Принстон, она высказала мне столько всего и была права, я ни в коем случае не осуждаю ее. Я позволил ей влепить мне пощечину, позволил бранить, винить, потому что так и есть. Фактически я чуть не лишил ее дочери. Теперь я понял, в кого ты так страшна в гневе.

К письму прилагаю договор с издательством. Брианна сказала, ты уже видела книги и, надеюсь, не сердишься из-за того, что я подделал твою подпись (хотя никто ее и не проверял), но тебе обязательно нужно встретиться с литературным агентом. Его контакты я тоже прилагаю к письму.

Офелия, я хочу, чтобы ты шла дальше. Стала успешным писателем, покорила читателей своим талантом (я читал твой детектив, и это просто восторг! Я даже стал побаиваться тебя – так ловко закрутить историю с убийством, а чего стоят анатомические описания вскрытий!..). Просто попробуй, хорошо? Не знаю, приду ли я в себя, смогу ли жить с новым грузом вины, но я хочу быть уверен в том, что ты счастлива.

Прости, что полюбил тебя так не вовремя. Мне казалось, прошлое отступило, уступив место нашему с тобой будущему, но, вероятно, я этого еще не заслужил.

Всегда твой,

Реймонд»

Я прочла письмо, поборов желание скомкать его и пережевать, разодрав зубами на мелкие кусочки. Мы решили головоломку. Распутали убийство Виктора. Реймонд помирился с мамой. Все только наладилось, черт побери!!!

Реймонда гложет чувство вины, но почему его защитной реакцией всегда становится эта непробиваемая стена! Почему он сразу придумал себе наказание? И разве он виноват в том, что я самостоятельно копалась в их с Виктором прошлом?!

Я схватила телефон и позвонила Холлу.

– Где он, черт тебя дери, Аштон Холл?!!! – прокричала я в динамик, оглушив собеседника.

Слезы застилали глаза.

– Лия, успокойся…

– Шутишь?! – процедила я.

– Ладно, согласен, я пытался ему объяснить, что он не мог предвидеть такого…

– Аштон, найди этого идиота и объясни ему, что я ни секунду не считала его виноватым! Что он мне нужен, и, раз он посмел влюбить меня в себя, посмел разворошить мое черствое сердце, пусть теперь хорошенько за ним присматривает!

– Офелия, он еще не готов…

– А я?! Готова?! Аштон… – Я взяла паузу, подбирая слова. – Поговори с ним. Если он не объявится через неделю, когда меня выпишут отсюда, я вычеркну его из своей жизни раз и навсегда.

– Что, если этого он и добивается? Если теперь ему невыносимо тебя видеть? – спросил Холл.

Я заскрипела зубами от злости, сжала пальцами телефон так, что хрустнуло защитное стекло, и сбросила звонок.

* * *

На следующий день ко мне приехали мама и Брианна.

– Если бы я знала, в чем он замешан!.. – воскликнула мама после того, как поинтересовалась моим самочувствием.

– Я сама в это полезла, мама! – спорила я.

Посетовав на мою безответственность, мама легла рядом и обнимала меня, пока медсестры не выгнали ее из палаты. Брианна сидела на кушетке и делилась университетскими новостями. Всем уже стало известно о том, что сделал Тайгер. Джи Ука переизбрали главой «Альфа-Дельта-Тета» после ухода Реймонда на дистанционное обучение. Спектакль перенесли на начало весны, чтобы дать мне восстановиться. Все быстро подстроились под новые обстоятельства, а моя жизнь продолжала стоять на месте, в этих четырех стенах, от вида которых меня уже мутило!

Но на самом деле еще страшнее было ощутить приближение свободы. Когда я выйду из больницы, что предпринять? Какой станет моя жизнь с новыми ранами? Готов ли меня принять литературный мир?

Реймонд, а ты… ты вернешься ко мне? Потому что иначе мое сердце захлопнется на сотню замков, к которым больше никто, включая тебя, не подберет ключи.

23

Четыре месяца спустя

– Тебе обязательно туда ехать? – спросила Брианна, обнимая себя за плечи. Она стояла в шелковом халате на подъездной дорожке.

– Ты ведь знаешь, как я ждала эту встречу. Буду на связи! – Я крепко обняла ее на прощание и села в машину, вбив в навигаторе маршрут до Нью-Йорка.

– Удачи, Лия! Покажи им, какая ты классная! И пусть раскупят все твои книги! – пожелала Бри, энергично размахивая руками перед окном. Ее длинными русыми волосами играл ветер.

В одном из книжных магазинов Нью-Йорка завтра состоится презентация по случаю выхода моего первого детектива, на которой будет анонсировано продолжение. Волнуюсь ли я? О да, чертовски волнуюсь. Как только представляю себя перед лицами читателей, так сразу покрываюсь мурашками и испариной. Но… потом я думаю о положительных отзывах и впечатлениях, которые люди оставляют на интернет-страницах различных книжных магазинов о моей книге, и открывается второе дыхание.

Я могла бы считать себя счастливицей. Если бы Аштон не встретил меня из больницы в компании Брианны. Если бы в тот день я не искала глазами Реймонда. Если бы мое сердце не выпало из чьих-то неблагодарных рук и не разлетелось на миллиарды кусочков.

«Он не может, Офелия, продолжает корить себя», – рассказал Аштон.

«Что ж, он сам принял решение», – гордо заявила я в ответ и больше не упоминала его имени в разговорах с Холлом. Но он прошел отбор. И его бой должен был состояться в Нью-Йорке, я это знала, потому что следила за спортивными новостями.

Я заехала в крохотную студию, которую арендовало для меня издательство, с видом на Центральный парк. Нью-Йорк не был городом моего сердца. Им не был и Принстон. Но мне нравилось менять обстановку, и эта поездка была первой ступенью высокой лестницы писательской карьеры, по которой мне предстояло подняться, стараясь не споткнуться. Такой могла бы стать моя жизнь через пару лет – съемная квартира в каком-нибудь менее теплом городе страны или Европы, вид на зеленый парк, письменный стол у окна с ноутбуком и кучей заляпанных кофейными разводами заметок. Сигаретный дым и тишина. Одиночество и книги. Все, о чем я мечтала, поступая в Принстонский университет.

Ночью я плохо спала, меня продолжали преследовать кошмары. Выпив американо, я надела строгую водолазку черного цвета, темно-синие брюки и впопыхах влезла в замшевые черные лодочки, но как только села в машину, сразу забросила каблуки на пассажирское сиденье. Водить я в них еще не научилась.

Приехав на место встречи, я задержалась у нужного здания, разглядывая фасад, но, кроме постеров с моей фотографией и обложкой книги, ничего не увидела. Уронив голову на руль, я несколько раз глубоко вдохнула, затем уверенной походкой направилась в книжный. Там на расставленных в три ряда стульях уже сидели читатели. Неужели они пришли на встречу со мной? Нет, невозможно. Однако, когда раздался стук моих каблуков, все обернулись, и публика захлопала, приветствуя меня. Я вонзила ногти в ладони, чтобы удостовериться, что это не сон. В одном из двух высоких кресел по центру сидела Кейт, представитель издательства.

– Дамы и господа, встречайте Офелию Коулман, автора бестселлера этой недели – «Тело номер восемь на Канинг-стрит»! Офелия, присаживайся…

Презентация длилась три часа, еще час – автограф-сессия. Сколько теплых слов я услышала от читателей! Сколько восторгов по поводу выхода следующей книги цикла! Я получила такую порцию вдохновения, что по дороге из магазина до машины настрочила в заметках пролог к третьей истории! В салоне я закурила и откинулась назад, улыбаясь и пуская кольца дыма. Эйфория от встречи постепенно отпускала, возвращая меня в коварное одиночество. Будь ты проклят, Реймонд Беннет! Из-за тебя я не смогла по-человечески насладиться первой минутой славы!

Вернув кресло в вертикальное положение, я пристегнулась и поехала к Центральному парку. Отвлекусь на прекрасное, решила я, пройдусь по местам, где были сняты лучшие кадры любимых фильмов, передохну и с новыми силами вернусь на съемную квартиру, чтобы написать пару глав. Кейт арендовала жилье на трое суток, чтобы я могла покататься по Нью-Йорку и заехать к ним в головной офис.

Я взяла кофе и ступила на центральную аллею, где неспешно брел бесконечный поток людей. Затерявшись в толпе и мыслях, я двинулась к террасе Бетесда, чтобы воочию увидеть крылатого ангела, венчающего фонтан. Около него собралась небольшая толпа. Я растолкала посетителей и подошла к основному бассейну, чтобы получше разглядеть четверых херувимов, изображенных под верхней чашей фонтана, как вдруг услышала обрывки разговора:

– Сегодня Беннет против Хендерсона! Еле урвал билет! А еще я поставил на Беннета десять баксов…

Меня словно молнией пронзило. Не понимая, что делаю, я вылетела из толпы в поисках того, кому принадлежал голос.

– Десять баксов? Отец убьет тебя, если…

Еще один оборот, и вот они – два подростка шли к террасе, у одного из них в руках сверкнули билеты.

– Простите! – обратилась я к ребятам, догнав их. – Я вас случайно подслушала, вы говорили про Беннета и Хендерсона. Будет какой-то поединок?

– Мисс, вы что? Это же бой между Реймондом Беннетом и Саймоном Хендерсоном! – парень с пирсингом эмоционально размахивал руками. – Для Реймонда это второй серьезный поединок, но он подает большие надежды.

– У вас два билета?

– Да…

– А твой друг пойдет на поединок? – Я взглянула на второго мальчишку, тот выглядел так, словно в голове его прямо сейчас создавалась новая теория большого взрыва.

– А что вы хотите предложить, мисс? – спросил парнишка с пирсингом. Смекалистый, мне нравится!

– Хочу перекупить у тебя билет. Пожалуйста. Могу заплатить вдвое больше.

– Начало через час, можно выехать сейчас, чтобы занять места получше. Переплачивать не нужно. Я, кстати, Билл. – Он протянул мне билет, и я едва удержалась, чтобы не задушить его в объятиях. – Вам ведь больше восемнадцати?

– На будущее, Билл, никогда не задавай девушкам подобные вопросы, – пригрозив пальцем, посоветовала я. – Буду твоим сопровождающим.

В компании Билла я не успела сильно разволноваться, хоть и дрожала всем телом всю дорогу. Билл в течение двадцати минут рассказывал мне правила бокса, уверенный, что я понятия не имела о том, что этот вид спорта из себя представляет. Но я все-таки не выдержала и предложила ему спарринг.

– Вау! Значит, вы занимаетесь боксом? А с виду и не скажешь. Такая вся из себя леди.

– Билли, не нарывайся… – пробурчала я, когда нас прижало друг к другу в метро.

Хоть мы с Биллом и прибыли на двадцать минут раньше, мест с хорошим обзором почти не осталось. Но этот юркий мальчишка нашел два пустующих кресла в первом ряду и привел меня к ним. Количество зрителей примерно в двадцать раз превышало число читателей на моей встрече. Но я ощущала только гордость за Реймонда, вперемешку с желанием выйти на ринг, подвинуть Саймона и самой надрать ему зад.

Когда появился Реймонд, зал взорвался овациями. А я, увидев Беннета в подаренных мною шортах и перчатках, забыла, как дышать. Величественный, потный, заросший и незаконно красивый Реймонд. «Он оставил тебя, Офелия. Просто наслаждайся тем, как Саймон будет его дубасить».

Реймонд коротко улыбнулся зрителям, а потом сел в угол. Тренер выдал ему бутылку воды и прошептал наставления на ухо, прикрывая ладонью рот, чтобы не выдать тактику. В большом спорте все читают по губам. Тут же объявили первый раунд. Саймон сразу бросился в атаку, но Рей блестяще ее блокировал и нанес контрудар в открытый бок. Двое верзил долго притирались друг к другу, делая выпады в поисках слабых мест.

– Э-э… Офелия, мне больно… – шепнул Билл, я опустила взгляд и увидела, что до посинения сжала его руку.

– Боже мой, прости, Билли…

В первом раунде Беннет победил, зрители скандировали его имя. Но во втором Саймон отправил Рея в нокдаун, и тот упал на ринг. Рефери успел досчитать до шести, когда Реймонд все же смог встать и одолел Хендерсона. Третий раунд тоже остался за Беннетом, он отправил Саймона в нокаут.

В четвертом раунде бойцы снова кружились, клинчевали, висли друг на друге. Саймон несколько раз попытался ударить соперника ниже пояса, но Реймонд все равно отправил его в нокаут.

Зал загудел, судьи зашептались и вынесли вердикт о победе Реймонда.

– Вторая победа Реймонда! Я выиграл двадцатку! – заверещал Билл, давая мне пять в порыве эмоций.

Я рассмеялась и присоединилась к общей волне радости и аплодисментов. Промоутер Беннета запрыгнул на ринг, со всех сторон налетели фотографы и осветили стадион сотнями вспышек. Я совершенно позабыла о том, что боец на ринге разбил мое сердце. Гордость в то мгновение переполняла меня, заполняя каждую клеточку, и я не от рывала от него глаз. Он заметил меня и на секунду потерялся. Тренер тряс Рея и хлопал по плечу, но Беннет его не слышал. Он смотрел на меня как на новообретенное сокровище. Давно потерянный клад, найденный спустя десятилетия.

И когда я поняла, что до разрыва сердца осталось несколько секунд, – решила бежать. Бежать как можно дальше, ругая себя за то, что вообще пришла сюда, допустила оплошность, добровольно прыгнула в капкан его глаз – снова!

У выхода я оступилась и упала на одно колено.

– Офелия?!

«Не оборачивайся, не оборачивайся, не вздумай!»

– Офелия, стой! Офелия, прошу! – звал он.

Новые туфли стерли ноги в кровь, но я не думала останавливаться. Машину я бросила у Центрального парка, поэтому выбежала на проезжую часть с поднятой рукой, чтобы вызвать такси, едва не угодив под колеса легковушки. Прямо сейчас подобный исход не казался мне чем-то ужасным. Я просто не могла найти себе места! Человеческий организм не в силах справиться со столькими чувствами за раз. Это наверняка какое-то расстройство психики – не могла же я в самом деле хотеть плакать, смеяться, жаждать, любить и ненавидеть одновременно?

Я видела, как он озирался, пытаясь найти меня среди прохожих, но такси быстро тронулось в сторону моей съемной квартиры. Промоутер схватил Реймонда за плечи и начал что-то гневно трещать, размахивая руками. Всю дорогу я нервно мяла бу мажный платок в сумке, превратив его в клочья. Плохая идея, Офелия. Просто идиотская.

Переставив машину ближе к дому, я взяла айс-латте с карамельным сиропом и вернулась в студию. Открыла ноутбук, заметки в телефоне и решила уйти на время из реальности, пока та не поглотила меня, не оставив даже косточки. Я погрузилась в мир героев и в течение двух часов стучала по клавиатуре, а потом неожиданно раздался стук в дверь. Может, это Кейт? Я давно не доставала телефон и могла пропустить звонки. Я открыла.

– Привет. – Беннет улыбнулся.

Я захлопнула дверь прямо перед его носом и заперла на все замки.

– Офелия, открой дверь, пока я ее не вышиб.

– Заявляешься сюда и говоришь «привет»?! – проорала я. – Скажи спасибо, что я тебе ничего не вышибла!

– Тут люди, Вороненок, открой… – уже тише попросил он.

Вороненок. Боже, почему одно слово способно уничтожить и воскресить одновременно!

– Пусть все знают, как ты…

– Пожалуйста.

Сделав глубокий вдох, я распахнула дверь, отошла на несколько шагов назад и встала в боевую стойку.

– Я не стану драться с тобой, детка, тебе нельзя заниматься боксом еще как минимум два месяца.

– Трус, – процедила я и пошла в атаку.

Он перехватывал мои удары, блокируя ладонями и посмеиваясь, пока я не вскрикнула от резкой боли в спине.

– Черт подери, Коулман, ты не подумала, что может начаться кровотечение?! – прогремел он над ухом и одним движением, будто я весила не больше сахаринки, поднял меня и перенес на постель.

– Зачем ты пришел? – наконец спросила я, когда он сел рядом и провел ладонью по моему колену.

Мне хотелось кусаться, атаковать, орать на него, но я чувствовала себя многолетним деревом, сухим, умирающим от жажды, а его прикосновения стали влагой, постепенно возвращающей меня к жизни.

– Зачем ты пришла на бой? – парировал он.

– Чтобы посмотреть, как тебе выбьют зубы, – съязвила я, а Реймонд закатил глаза. – Ладно. Кто меня сдал? Аштон или Брианна?

– Оба. – Беннет позволил себе улыбнуться.

И от этой улыбки, крохотных ямочек на щеках и разбитых губ… боже, я сходила с ума!

– Ты сделал мне больно, Беннет. Очень больно. Не чертовы пули, не гребаное восстановление, не отвод от занятий, а ты и твое отсутствие. Ты бросил меня. Как считаешь, могу я простить подобное? Ты ведь у нас спец по части вины и прощений.

Я слегка повернулась, чтобы наши бедра соприкоснулись. Рей явно боролся с желанием обнять меня, его руки осторожно блуждали по моим ногам, невесомо прикасались к коже.

– Офелия… ты не видела. Не видела это со стороны. Я думал, что умру на месте, когда услышал выстрелы, когда ты упала и… – слова давались ему тяжело, Рей постоянно проводил ладонью по лицу и прятал глаза. – Из-за меня ты чуть не погибла.

– Но я здесь. И я выжила. И в больнице, каждый день, я ждала, что ты придешь, обнимешь, поддержишь меня. – В моих глазах скопились слезы.

– Я поддерживал! Офелия, я следил за твоим состоянием, покрыл страховку, навел порядок в коммуне, дал Брианне инструкции. Аштон передавал мне…

– Что за чушь, Беннет! Ты держал меня за руку? Ты прижимал меня к себе, когда я просыпалась от кошмаров и невидимых пуль?! К черту твою страховку! Хоть сейчас могу вернуть тебе деньги!

– Только попробуй! Как ты могла хотеть моих объятий, если именно я довел тебя до беды? Впутал в свое грязное прошлое, заставил страдать!

– Удивлю тебя, Беннет, но не весь гребаный мир крутится вокруг тебя! Ты сейчас делаешь то же, что сотворил с матерью после смерти Виктора. С Аштоном, Гордоном. Ты злился и отталкивал их, считая, будто повинен во всех грехах и вообще сплоховал, потому что не сумел изобрести машину времени и переместиться в прошлое, чтобы всех спасти! Но ты был им нужен. Они любили тебя, любят и сейчас. И ты сделал им только больнее своим отвержением! Кого ты наказываешь на са мом деле? Себя или меня?! Потому что ты, черт тебя дери, на хрен разбил мое сердце! Мое! Всю жизнь я думала, что оно из стали, пока не явился ты и… – Вот и все, я расплакалась. Как маленькая девочка.

Реймонд (готова дать руку на отсечение, у него дрожали пальцы) смахнул мои слезы и притянул к себе. С такой осторожностью, словно я в любой момент могла сломаться. Он обнял меня, положил мою голову себе на грудь, стал гладить меня по волосам, целуя в макушку.

– Прости меня, Вороненок, прости! – шептал он. – Я думал, без меня будет лучше. Или так было лучше лишь мне одному – не видеть осуждения в глазах близкого.

– Но никто не осуждал тебя. Только ты сам. И вот чему ты научил меня за эти несколько месяцев: если любишь кого-то, то любишь в нем все. Вспышки гнева, порывы нежности, глупые оплошности, трепетные прикосновения, ощущение немой поддержки, прошлое, настоящее, будущее. И я люблю тебя, Реймонд, даже когда ты хлопаешь дверьми и пытаешься уничтожить Аштона одним взглядом. И если бы я снова оказалась в Кингстоне, зная, что ты в опасности, я бы все равно пошла в летний домик и не оставила тебя одного.

Мои слезы быстрыми ручейками стекали к локтю Реймонда. Он приподнял мою голову и осыпал поцелуями, воздушными и кроткими, но мне они сказали о многом. Его глаза увлажнились, и я уви дела наконец настоящую душу этого вспыльчивого боксера, который для окружающих был лишь секс-машиной с повадками гангстера.

– Я идиот, Офелия. Я люблю тебя, очень люблю, ты должна это знать. Ты ведь знаешь? – быстро-быстро проговорил он, проглатывая окончания слов.

– Знаю, Беннет. Но не знаю, смогу ли простить за то, что ты оставил меня.

– Офелия! Я больше никогда не встречу девушку, подобную тебе. В голове которой вырисовываются кровавые детективы, а во взгляде читается первобытная ярость. Девушку, которая обожает драться и пускать шипы. Талантливую, красивую, заботливую. Прости меня, клянусь, что бы ни случилось, я не уйду. Какое бы потрясение ни произошло, мы обсудим его вместе и вместе придем к решению. Отныне я хочу всегда быть рядом и послать к черту прошлое.

– Нет, милый, прошлое посылать не нужно. Его нужно поблагодарить и принять.

– Как скажешь, только будь моей, хорошо?

– Хм… – Я всхлипнула и театрально задумалась. – Доверие, Беннет. Сможешь его завоевать?

Рассмеявшись, он подхватил меня и поцеловал так, что затрещало в груди и вскружило голову. В следующее мгновение я уже рвано дышала под тяжестью его тела.

– Никогда не думал, что умею скучать. И что когда-нибудь так полюблю, что хватит одного взгляда на твое тело и…

– Заткнись, – оборвала я. – Сентиментальная чушь не про меня, Беннет. Поэтому запомни все, что я сказала, потому что больше никогда не услышишь от меня этих телячьих нежностей. Разве что… да, и я тебя люблю.

Конец