Текст книги "Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман"

Так что переехав в Принстон, я будто наполовину сдвинула каменную плиту с груди и перестала переживать о том, что встречу знакомых. Но какой-то нездоровый интерес все равно заставлял меня наблюдать за тем, как жили люди из моего прошлого.

Половина моих одноклассниц забеременели еще в старшей школе, другие пробивали себе дорогу, параллельно получая первое образование. Я узнала об этом из социальной сети, в которой зависала в ночь на тридцатое октября – накануне вечеринки по случаю Хеллоуина на территории кампуса и коммун.

Пару дней назад я выложила фото с ноутбуком в парке и указала в геолокации Принстонский университет, а сегодня заметила, что Аштон подписался на меня и оценил все (три) мои фотографии, на которых даже не было меня самой (я завела страницу совсем недавно). Первым было изображение стакана кофе на фоне коммуны, вторым – лебедя из парка, а на третьем красовался ноутбук.

Так вот, мои одноклассницы. Глядя на повзрослевших девушек, я задумалась над тем, какая она, взрослая Офелия Коулман, со стороны? У меня не было стремлений ни к бизнесу, ни к карьере, ни к раннему браку и семье. Я любила детей, но сама еще была ребенком. А еще я не представляла, как буду жить, если агенты не возьмутся за серию моих детективов.

Витая в облаках, я листала страницы своих знакомых из Принстонского университета, – а их было бесконечное множество, – и наткнулась на аккаунт Реймонда. У него было всего двадцать публикаций: машина, фото с вечеринки, машина, карты, машина и… бойцовский клуб? Пока я пыталась разглядеть фотографию, на меня вдруг напал чих. Чихнув с неестественной громкостью и уронив телефон, я увидела, что случайно подписалась на Рея. Ну, конечно, разве могло произойти иначе?!

Сообщение прилетело почти моментально:

Реймонд: «Наконец заинтересовалась мной? Как иначе объяснить, что ты разглядываешь мои фотографии ночью».

Офелия: «Я просто чихнула, так вышло».

Реймонд: «Если бы это был кто-то другой, я бы не поверил. Кстати, за мной ведь должок? Я разлил твой кофе, помнишь?»

Офелия: «Проехали. Аштон уже возместил тот убыток».

Реймонд: «Не шути со мной. Выгляни в окно».

Сердце сжалось. Совсем забыла, что Рей может находиться в нескольких футах от меня. Я ос мотрела свой прикид – пижамные штаны и гигантская футболка. Что ж, вряд ли он когда-либо лицезрел девушек в таком виде, тем более Тиану. Я отодвинула штору. Беннет стоял в одних спортивных штанах и криво улыбался. С такого расстояния при слабом свете его настольной лампы орел на ключице выглядел внушительнее. Словно вот-вот взмахнет крыльями. Я густо покраснела и улыбнулась в ответ.

Пришло сообщение.

Реймонд: «Отличный прикид, ты бы очень понравилась моей бабушке».

Я поднесла к окну средний палец.

Реймонд: «Как грубо».

Он оторвался от телефона и с ухмылкой взглянул на меня. Снова вибрация.

Реймонд: «Жду не дождусь завтрашней вечеринки».

Офелия: «Грустно, что вечеринку устраивает наша коммуна, не избежать встречи с тобой. Девочки скорее съедят крысу, чем откажутся от визита короля университета».

Реймонд: «Уверен, ты тоже скучаешь».

Я закатила глаза и всем видом показала Рею: «Ну уж нет».

Реймонд: «Твое напускное безразличие меня не трогает. Но я скучаю по твоим губам».

Я резко зашторила окно.

Офелия: «Доброй ночи, Реймонд».

8

Всю субботу я готовилась к тесту по английской литературе, завалив себя конспектами и книгами. Девочки начали украшать коммуну еще в восемь утра, пока я спала, поэтому совесть приказала помочь в организации. Мы обставили вход в сестринство тыквами с вырезанными устрашающими лицами, а внутри разместили свечи. Повесили чучело ведьмы, собрали несколько пакетов со сладостями: Лайла и Дори привезли угощения в виде отрезанных конечностей, глаз, привидений и мармеладных зубов. Я любила Хеллоуин, только вот никогда не ходила к соседям за конфетами.

Преобразившиеся улицы Принстона завораживали, некоторые дома даже пугали реалистичностью декораций. В Филадельфии на нашей улице лишь пара семей могли позволить себе такие роскошные украшения.

Ирма развешивала по углам «паутину», я же со своим ростом ни до чего не могла дотянуться без стремянки, поэтому девочки отправили меня оформлять подачу блюд и алкоголя. Брианна вертелась вокруг, переживая, что я упаду или разобью что-нибудь. К восьми вечера наш коттедж был полностью готов к приему гостей.

В оставшиеся несколько часов мы поехали за костюмами в надежде, что их еще не раскупили. Мы решили, что будем диснеевскими принцессами. Лайла взяла наряд Жасмин, Брианна выбрала Спящую Красавицу, Ирма – Золушку, Дори – Белль, а я – Белоснежку. Викки повторила образ принцессы-лягушки, а Камми – Покахонтас.

Нарядные, разукрашенные, мы сделали друг другу прически как у наших принцесс. К одиннадцати вечера девочки почти ничем не отличались от героинь мультфильмов. Меня поставили дежурить у входа до полуночи, чтобы встречать гостей и выдавать сладости.

К нашей коммуне брел Реймонд. Я узнала его по походке, и грудь сразу сдавило, будто меня зажало в дверцах турникета. Увидев его костюм, я еле сдержала смешок. Беннет вырядился в капитана Джека Воробья, пиратская повязка на глазу и накладная борода придали ему брутальности и в то же время обаяния. Он рассек воздух пластиковым мечом, подойдя ко мне, и бегло осмотрел мой яркий костюм. Ему, наверное, как и мне, было непривычно видеть меня не в черном.

– Конфеты или жизнь? – спросил он, улыбаясь. Для достоверности он даже надел накладной позолоченный зуб.

– Жизнь, – закатив глаза, ответила я.

– Как пессимистично. Ты здесь всю ночь стоять будешь?

– А я тебе нужна? – повела бровями я, сбивая его с толку. – Очаровательный костюм, но я ожидала увидеть тебя в черном плаще и маске Дарта Вейдера.

– Значит, все-таки ждала меня, – подметил он, делая шаг вперед, лишая меня кислорода.

– Беннет, – многозначительно выговорила его фамилию я.

Реймонд старательно отводил взгляд от моей груди.

– Ты бы предупредила, я бы приоделся принцем, чтобы разбудить Белоснежку поцелуем.

Краем глаза я заметила приближающегося гостя и увеличила между нами дистанцию. К нам шагал Аштон. Мальчишеская улыбка сверкала на его лице – или это сияли виниры, – но вид у него был счастливый. Как думаете, в каком костюме он пришел? Правильно. В костюме принца. В жакете, смешных старомодных шортах и с зализанным начесом. Поравнявшись с Беннетом, он не сразу узнал друга, а когда рассмотрел повнимательнее, не выдержал и рассмеялся.

– О боже… – простонала я.

Я решила капитулировать в дом. Внутри собралось уже человек тридцать. Брианну я застала в компании Джоша, тот помогал ей угощать гостей. В гостевой мы включили фильм «Кошмар на улице Вязов», и несколько человек на диване уже смотрели его. Я прихватила «Кровавую Мэри» и села за кухонный стол.

– А кто на входе? – спросила Ирма, входя на кухню с пустым подносом. Выглядела она удрученной и уставшей.

– Я попросила Дори заменить меня, – соврала я. – Ты чего грустишь?

– Жду Тайгера. Мы немного повздорили. И еще я устала сновать по дому в роли официантки. Говорила же Брианне, что надо было поставить все на стол!

Грохот заставил нас подскочить. Я резко встала со стула и кинулась в прихожую, где застала драку между Реймондом и Аштоном – она была в самом разгаре. Аштон с разбега внес Рея в помещение, кинув на пол, но Реймонд тут же поднялся и ударил Аштона по лицу. Брызги крови летели по сторонам. Разъяренная Брианна прибежала к нам, распутывая длинные волосы.

– Вы что тут устроили? Ну-ка убирайтесь в свои коммуны! – кричала она.

– Реймонд, перестань! – Я подошла к ребятам, чтобы хоть как-то остановить драку.

Но они никого не слышали и со злобными выкриками продолжали наносить друг другу удары. Я попыталась остановить Рея, схватив за корпус, но Аштон в этот момент как раз кинулся в атаку и попал мне в лопатку. Я застонала, что взбесило Реймонда еще сильнее. Клянусь, это был чистой воды танк, а не человек!

– Умоляю, Беннет, остановись! – слезно взмолилась я, увидев, сколько людей собралось в прихожей.

Конечно, никто не помогал разнимать их, все глазели и снимали, пока не пришли Джи Ук и Тайгер, которые оттащили Аштона, чтобы я смогла привести Рея в себя. Я потянула Беннета в ванную на первом этаже, подальше от посторонних глаз. Намочила полотенце и краем вытерла кровь с его губ и лба. Реймонд уселся на бортик ванны, расставив ноги, а я разместилась между ними. Старые раны, которые почти зажили, вновь кровоточили. Я собралась отмыть полотенце, как вдруг Реймонд с животной силой схватил меня за талию и пригвоздил к месту, крепко, почти до боли сжав в объятиях.

– Прости, – сказал он, уткнувшись лбом чуть ниже моей груди. Я нерешительно коснулась его волос, и когда он издал звук, похожий на мурлыканье, запустила в них всю руку и ласково погладила.

Мне хотелось спуститься ниже, ощутить мощь его шеи, коснуться широких плеч и мышц, которые можно накачать только играя в футбол. Провести пальцами по подбородку и добраться до губ. Щеки вспыхнули, и я обрадовалась тому, что в ванной слишком темно, чтобы разглядеть румянец.

Реймонд слегка отстранился и нашел руками мои щеки. Провел шершавыми пальцами по моей горячей коже. Я, едва дыша, смотрела в его глаза, пытаясь предугадать следующий шаг. Моя грудь касалась его груди, и от этой близости свело низ живота – я чуть не согнулась, чтобы унять это странное чувство.

Он обезоружил меня в этой крошечной ванной. Я на многое была способна, но, глядя в его глаза в тот момент, я увидела кусочек своего отражения. Распознала такого же колкого человека, который решил, что вспышками гнева, нападками, хамством можно защититься, оградить от других. Создать иллюзию непобедимости, но так и остаться внутри ранимым.

Горячими ладонями он провел по моей спине, и я интуитивно выгнулась, сильнее прижавшись к нему грудью. Он усадил меня на колено и заскользил носом по шее, пока не добрался до губ. Несколько коротких поцелуев кричали о том, как трудно ему действовать столь аккуратно.

– Ты что вытворяешь? – шепнула я ему в губы, пытаясь вернуть контроль над чувствами. – Сюда могут войти!

– И что с того? – Рей невозмутимо усмехнулся и продолжил покрывать поцелуями мою шею.

У меня подкосились ноги, и я схватилась за его бицепсы, чтобы устоять.

– Так, угомонись, Джек Воробей!

– Наверное, следовало нарядиться Гарри Поттером? Тогда бы ты первой на меня набросилась. – Он провел пальцем по декольте, я покрылась мурашками, но тут же шлепнула его по руке, чтобы осознал границы дозволенного. – Прости, но я еле держусь, Офелия. Одно твое слово – и я уберу руки.

«Продолжай, умоляю…» До этого мгновения я и подумать не могла, что могу вызывать в ком-то подобное желание. Что я притягательна, сексуальна. Но и обольщаться раньше времени я не собиралась.

– Реймонд… мы можем поговорить?

Беннет провел кончиком носа вдоль моей скулы, невесомо коснулся губ, и я сильнее вцепилась в его бедра, боясь упасть в пропасть, которая вот-вот разверзнется под нами.

– Прямо сейчас? – в изнеможении простонал он. – О чем, Офелия?

– Аштон…

Реймонд сердито фыркнул и отстранился, скрестив руки на груди.

– Ты и впрямь хочешь поговорить о гребаном Холле в такой момент?!

– Нет, вообще-то о тебе, – торопливо исправилась я. Не с того я начала, черт возьми.

– А, конечно! У вас же было свидание. В университете тысячи парней на любой вкус, но ты выбрала именно его. А ведь я просил держаться от него подальше!

– Ты и от себя просил держаться подальше, – хмуро напомнила я, деловито поднимая бровь. – Я бы отчитала тебя за драку, но кто я такая, верно? Вопрос в другом. На встрече с Аштоном он поделился…

– Я понял, – прервал меня Беннет. – Холл наговорил тебе всякого обо мне, да? И что же он поведал?

– Про ваше детство, что вы росли в Техасе, что ты, Аштон и Виктор были неразлучны…

Реймонд остервенело подался вперед, схватив меня за запястья.

– Что конкретно этот подонок говорил о Викторе?

– Он просто назвал его имя, вот и все. Рей, Аштон с такой теплотой отзывался о вашем детстве, – прошептала я, – не думаю, что он хочет навредить тебе.

– Конечно, потому что он уже навредил. Офелия, вспомни, что именно он сказал тебе о брате?

– Ничего, говорю же! Лишь то, что я уже слышала – что Виктор умер, а остальное, по словам Аштона, я должна узнавать исключительно у тебя.

Реймонд ослабил хватку и опустил руки на бедра, глядя в мои глаза.

– Как там было… в «Поющих в терновнике?»

Ситуация неподходящая, но я рассмеялась упоминанию Маккалоу.

– Ты меня пугаешь, Беннет. Что будет завтра? Выяснится, что ты знаешь, кто такая Джейн Остин?

– Я пытаюсь подобрать пример! Давай, помоги мне, ты здесь литератор! Про терновник и птицу?

– «Среди колючих ветвей запевает она песню и бросается грудью на самый длинный, самый острый шип[15]15
  Цитата из романа Колин Маккалоу «Поющие в терновнике» в переводе Норы Галь.


[Закрыть]…» – тихо процитировала я. В ванной стало нестерпимо жарко.

– Ты мой терновник, – сказал он и кивнул моим словам. – Самый подходящий пример.

– Нет, я ворона, ты что, забыл? – с нервным смешком спросила я, пытаясь скрыть волнение, давящее на ребра так, что непонятно было, как вообще грудной клетке удается стерпеть такой натиск.

– Лия, пойдем отсюда?

– Да, пожалуй, стало слишком душно, – согласилась я.

– Нет, давай сбежим? С вечеринки?

Я колебалась минуту, затем кивнула и приоткрыла дверь, чтобы убедиться, что никто нас не заметит.

Мы выскользнули из коммуны через заднюю дверь. Мне самой не хотелось оставаться на шумной вечеринке, тем более что скрыться было негде – наша коммуна ведь сама ее организовала. Так что пират взял за руку потрепанную Белоснежку и повел к озеру. Мы преодолели расстояние от сестринства до водоема за десять минут. Журчание воды и прохлада октябрьского вечера околдовали меня, я шла с детской, счастливой улыбкой. Будто согласилась на опасную авантюру и предвкушала впечатления. Фонари хорошо освещали путь, но у кромки воды сгустилась тьма. Кроме лунных бликов и дальних дорожных огней, никаких источников света уже не было.

– Что такое? – спросил Беннет, когда ощутил, что я пялюсь на него. Сама я даже не заметила, как позволила себе такую вольность.

– Ничего, – резко встрепенулась я.

– Просто признай, что я тебе симпатичен, это не так сложно, как кажется, – все глумился он.

Я выхватила игрушечный меч из его ножен и отдубасила этого самоуверенного типа как следует. Беннет заливисто хохотал, как от щекотки, умоляя меня перестать.

– Угомонись, Офелия! И поехали в Кингстон!

– Что? – Я отбросила меч в сторону и вытащила волосы изо рта. – Ты же выпил!

– Когда? – рассмеялся он. – Пока боролся с Холлом? Разве что ты опьяняешь меня своими… своей… к черту.

Реймонд повалил меня себе на плечо и, несмотря на мои вопли, потащил в сторону братства.

– Реймонд, cosa ne pensi?![16]16
  Cosa ne pensi? (ит.) – Чем ты думаешь?!


[Закрыть] – сквозь зубы прошипела ему я, размышляя, как лучше извернуться так, чтобы не свернуть Беннету шею.

– Головой, – ответил он по-русски.

– Что? Что это за слово? Ты мне угрожаешь?

Реймонд громко хохотнул, запрокинув подбородок. Меня уже начинало подташнивать: пока я висела на его плече, все вокруг видела задом наперед и вверх ногами. Беннет достал что-то из кармана, и я услышала, как заводится мотор его «кадиллака». И точно, мы прошли мимо клена, который уже потерял листву и выглядел совсем жалко.

– Поставь меня на ноги, мне уже дурно! – взмолилась я.

Рей резким движением опустил меня, и мир перед глазами буквально перевернулся.

– Садись! – пригласил он, и сам подошел к машине, чтобы занять водительское место.

– Ты говоришь по-русски? – спросила я, забираясь в салон.

– Да. – Рей улыбнулся, и взгляд его сразу смягчился и подобрел. – Моя мама – русская.

– Вау! А я итальянка по папе, но до разговорного итальянского мне еще далеко. Пока умею только каркать, – пояснила я и усмехнулась, а Рей прыснул, почесав переносицу. – Свободно владеешь русским?

– Нет, но основные выражения и слова знаю, то есть смогу спросить дорогу, если вдруг окажусь в России, поблагодарить и рассказать о себе. Наизусть помню сказку «Аленький цветочек» – мама читала ее нам с Виктором в детстве.

Когда Реймонд рассказывал о семье, выражение его лица совершенно менялось. Исчезли печаль и напыщенность, осталась лишь очаровательная располагающая улыбка.

– Ни разу не слышала. О чем она?

– Своеобразная версия «Красавицы и Чудовища», – ответил он.

Я порылась в карманах ярко-желтой карнавальной юбки и вытащила сигареты, опустила окно и закурила, игнорируя недовольное пыхтение Беннета. Дорога убаюкивала, но однажды я уже заснула рядом с Беннетом и теперь старалась держаться и не дремать. Я боялась не его, а того, что принесет его присутствие в мою жизнь.

– Расскажи, откуда у тебя шрам на ключице? – вдруг спросил Реймонд уже на подъезде к дому.

Я опустила взгляд – бледная, стянутая полоска кожи торчала из-под рукава-фонарика. Семнадцать стежков, я помнила эту боль до сих пор. Помнила, как текла кровь, но не хлестала, а это важно, как отметил врач скорой помощи, ведь фонтан крови означал бы повреждение артерии. Я провела пальцем по бледному выпуклому шву.

Надо отдать Реймонду должное – он пускает мое сердце галопом не только поцелуями.

– Эм… ну, я упала с качелей… – сочинила на ходу я.

– Ты не умеешь врать, Вороненок. Придумай что-нибудь более убедительное.

– Что случилось с Виктором? – парировала я.

Реймонд отвлекся от дороги и взглянул на меня, поджав губы в тонкую линию.

– Его убили, Офелия, раз уж тебе так любопытно, – укоризненно ответил он.

Резко затормозив, Реймонд вырулил, чтобы ровно припарковать машину. Я не нашлась с ответом и молча теребила ремень безопасности, пытаясь переварить услышанное.

– Как это – убили? Кто? – наконец рискнула спросить я.

Реймонд молча вышел из машины, а я быстро последовала за ним.

– Извини, если лезу не в свое дело…

Реймонд усмехнулся и открыл передо мной входную дверь. Октябрь принес с собой холод, и дом основательно промерз. Я поежилась, оглядывая обстановку. Коробка от замороженных панкейков в мусорке заставила меня улыбнуться и вспомнить наше неловкое совместное утро.

– Я сейчас разожгу камин, присядь. – Беннет кивнул на кресло-качалку, я повиновалась.

Что-то такое… домашнее, родное было в том, как Реймонд по-хозяйски растапливал камин. Он подбрасывал бревна, орудовал кочергой, поправлял шибер, чтобы огонь горел посильнее. Я же ждала. Просто наблюдала за его уверенными действиями. Как только тепло начало заполнять помещение, я ощутила, как, оказывается, замерзла: пальцы на руках и ногах покалывало от прилива жара. Реймонд ушел в комнату и вернулся с пледом, которым укрыл мои плечи, а затем сел в кресло по соседству.

– В нас однажды стреляли, – начал он, и я затаилась, боясь оборвать внезапное откровение, которое явно давалось Беннету с трудом, но он тут же осекся. – Я не уверен, что готов рассказать тебе нашу историю. Надеюсь, тебе этого будет достаточно. – Рей поник на глазах. – Кажется, твоя очередь отвечать.

– Реймонд, прости, но… это очень личное. Дело в том, что эту историю знаем только я и моя мама, поверь, она тебе очень не понравится. Я сожалею о твоей потере. Но мое любопытство ты лишь раззадорил, – как можно вежливее ответила я, а в голове закружились отзвуки шепотков нашей улицы: «Это та, что убила Коулмана! Своего родного отца!»

– Мне кажется, на самом деле тебя ранили. Шрам больше напоминает след от ножа, так что либо ты перенесла операцию, либо… кто-то тебя обидел? – Рей придвинулся, чтобы взять мои руки в свои.

Чертовски раздражало, что дедукцией в этой комнате владела не я одна.

– Я боюсь об этом рассказывать, Реймонд. По-моему, я говорила об этом вслух только с двумя людьми, много лет назад. – Слезы выступили на глазах, и я отвернулась, чтобы Беннет не застал этот миг слабости. Пусть продолжает считать меня черствой хамкой, способной лишь драться и выпускать иглы.

Но если я все-таки признаюсь ему, поделюсь с ним событиями самого страшного дня своей жизни, отвернется ли он, как отвернулись другие? И почему мне так важно, чтобы он не счел меня виновной?

Поленья затрещали. Реймонд придвинул кресло вплотную к моему.

– Как скажешь, Офелия. Только не плачь. – Он поднес ладонь к моему лицу, проведя большим пальцем по губам.

– Спасибо, – улыбнулась я, проглотив слезы.

Рей встал и поднял руки, жестом подзывая меня к себе. Я отложила плед и протянула руки, которые исчезли в его крупных ладонях, а он привлек меня к себе, помогая встать, наклонился, чтобы коснуться губами моего лба, а после переместил свои руки мне на талию и большими пальцами надавил на пресс. По всему телу пробежала дрожь. Он не мог не ощутить мою реакцию. Почувствовав, что теряю голову, я погладила его рельефные мышцы, поражаясь их объему и работе, которую ему пришлось проделать над телом. Я бы никогда в жизни не позволила себе предположить, что окажусь в непозволительной близости с таким сексуальным парнем. Да что там, я бы никогда не подумала, что кто-то однажды покажется мне притягательным.

Но в любой красоте кроется угроза. Красота создана природой для маскировки пороков и тайн. Для очарования, отвлечения. Потому что внешний вид – последнее, на что я раньше обращала внимание. Но что тогда происходит со мной сейчас?

Я осторожно коснулась его груди и провела по ней ладонями вверх, к лицу. Привстала на цыпочки, но Реймонд поднял меня, крепко сжав в объятиях, и, чтобы не упасть, я обхватила его шею. Глаза в глаза. Взгляд Реймонда стал тяжелым, томным. Мое дыхание то и дело прерывалось и казалось слишком громким в этой оглушительной тишине.

– Что мы делаем? – прошептала я.

– Все, что захочешь, – ответил он, перемещая руки на мои ягодицы.

Я обвила его талию ногами и прижалась сильнее, как если бы висела на канате над пропастью глубиной в сотни и сотни миль.

– Только скажи, и я отпущу тебя.

– Это неправильно, Реймонд. Я не хочу быть одной из тысячи, – проговорила я в ответ, в нетерпении покусывая губы.

– Нет ничего правильнее, чем то, что я хочу сделать прямо сейчас.

– Поставь меня на ноги, – попросила я, и он с недовольным стоном опустил меня вниз. – Я не могу здраво мыслить, когда ты так близко.

Беннет ухмыльнулся и открыл рот, но я выставила между нами палец.

– Только попробуй выдать шутку, и я вспылю, – предупредила я. – Но почему я?

– Если бы я знал, Офелия. А ты понимаешь, почему теряешь голову рядом со мной?

– Я такого не говорила! – ощетинилась я, делая шаг назад.

– Не воспринимай все так буквально. Я не знаю, Офелия, не знаю! Я просто не могу избегать тебя, хоть и должен.

– Тогда объясни, почему ты должен меня избегать? Чтобы не втягивать в то, в чем варишься ты?

– Не пытайся, эту тему мы поднимать не будем.

– Реймонд, то, что для тебя я – очередное увлечение, не значит, что я испытываю то же. Я никогда не была с мужчиной. Я не хочу совершить ошибку, доверившись тебе, – призналась я, стараясь сохранять между нами дистанцию. Глазами ловила любой предмет мебели, лишь бы не смотреть в лицо Беннету.

Если я признаюсь самой себе, что хочу Беннета до покалывания в пальцах, то сдамся. Уйти или остаться? Если уйду – пожалею. А если останусь, наверняка буду счастлива, а чуть позже придется тонуть в сожалениях. Чертов лабиринт мыслей, из которого нет выхода. Головоломка без правильного ответа.

– Воздух снова вибрирует от твоих размышлений, Вороненок, – усмехнулся Реймонд и уверенно направился ко мне.

Я машинально пятилась назад. Сердце готово было выпрыгнуть в ближайшее окно, пробив грудную клетку. Напряжение нарастало с каждым шагом Беннета, пока я наконец не уперлась в стол. Реймонд положил руки мне на шею, склонился к уху и оставил крошечный поцелуй. Его рука опускалась ниже и ниже и, наконец, достигла чашечки лифа. Беннет провел пальцем по краю ткани, и я закрыла глаза – вокруг все помутнело, а из груди вырвался тихий стон.

– Одно слово, Офелия. Перестань так громко думать, – прошептал он дрожащим голосом мне в ухо. – Что ты хочешь услышать? Почему я не могу прогнать тебя из своих мыслей? Потому что ты – это ты, Офелия. Не похожая на других. Безбожно красивая, незаконно сексуальная, дерзкая и забавная. Неужели ты сама не осознаешь, насколько притягиваешь своей противоречивостью? Ты можешь подарить мне самый нежный поцелуй, а в следующую секунду ударить под дых. Ты пытаешься отгородиться шипами и предпочитаешь нападение, и я готов сдаться – просто потому, что сойду с ума, если сейчас тебя отпущу.

Его слова сразили меня сильнее любых приемов. Они разбили все, что я воображала о себе. Выбили воздух из легких, прожгли разум, встрях нули и завертели все внутри так, что я перестала поспевать за реакциями и чувствами. Я не могла поверить, что Реймонд действительно видит меня такой, и согласна с ним была только в одном – если я разорву нашу близость, то тоже сойду с ума. И к черту логику, к черту «после» и «а что потом?», осталось только «прямо сейчас».

Я нашла силы лишь на то, чтобы потянуться навстречу прикосновениям Реймонда, и он верно истолковал мой порыв. Его пальцы скользнули под лиф и нашли сосок, губами Реймонд прошелся по ключицам, а я запрокинула голову, крепче прижавшись к нему. Я ощущала себя хрупкой, маленькой девушкой, какой запретила себе быть много лет назад. Беннет провел языком вокруг соска, и я громко всхлипнула от наслаждения, ногтями впившись в его твердую спину. Второй рукой Реймонд задрал карнавальную юбку, оставил дорожку прикосновений вдоль бедра, а когда добрался до трусиков, осторожно оттянул их и проник внутрь пальцами, я чуть не отключилась на месте. Это был если не фейерверк, то полет за пределы вселенной. Я полностью потеряла себя, растворившись в агонии желания. Впервые испытывая подобное, я всерьез думала, что потеряю сознание или закричу, потому что движения его пальцев внутри вызывали такую пульсацию, такие волны новых ощущений, которые я не в силах была пережить.

– О боже, Офелия, ты уже близко, я чувствую, – дрожащим голосом произнес он, не отрывая рта от моей груди.

И был прав. Чаша чувств переполнилась, и волна оргазма прошла от макушки до пят. Я размякла в его объятиях и уже не в силах была держаться на ногах. Только тяжело дышала, сжимая его плечи.

– Иди сюда, Вороненок, – подхватив меня с легкостью, словно я весила не больше песчинки, Реймонд пронес меня через кухню в спальню, где аккуратно уложил на постель. – Ты… готова?

Я кивнула и привстала на коленях. Реймонд сел напротив меня и разорвал корсет, помогая стянуть его. Непослушными пальцами я сняла его рубашку и сглотнула, увидев его большую детальную татуировку и торс.

– Боже, как ты прекрасна… – выдохнул он, оглядывая мою грудь.

Мы вновь легли, Реймонд отбросил в сторону штаны и боксеры, а я стащила юбку. Нагой я ощущала себя настолько беззащитной перед ним, что начала дрожать. Мне хотелось скорее почувствовать тяжесть его тела, и, когда Реймонд лег сверху и уперся возбужденным членом между моих ног, я поцеловала его с такой жадностью, на которую только была способна, языком проводя по губам.

– Если будет больно, останови меня, хорошо?

– Да…

Я уже изнемогала от желания ощутить его внутри, но Реймонд продолжил мучить меня ласками, сминая грудь, которая не умещалась в его ладонях. Я сжала руками подушки, когда его поцелуи спустились к животу.

– Mon Dio, Реймонд… – всхлипнула я.

– Ты чертовски сексуально говоришь по-итальянски, Вороненок, – с усмешкой подметил он, и я услышала, как рвется упаковка презерватива.

Когда Реймонд вошел, я вскрикнула и нахмурилась, пытаясь привыкнуть к боли. Обвила его бедра ногами, прижавшись сильнее, впуская глубже, и руками обхватила влажную шею.

– Мне продолжить? – полушепотом спросил Реймонд, зарывшись носом в мою шею.

– Не вздумай останавливаться.

С каждым толчком боль постепенно сменялась удовольствием, Реймонд резко вышел из меня, повернул меня боком, прижался к моей спине и обнял, положив руку на грудь, а затем вошел снова, и перед глазами взорвались искры.

– Реймонд…

Я положила ладонь на его руку, которой он ласкал мое тело, и обернулась в поисках его губ. Он прикусил мою нижнюю губу и издал нечленораздельный звук, ускорив темп. Каждый шлепок его бедер о мои приближал к второй, более мощной волне экстаза.

– Я еле держусь, Офелия… – произнес Реймонд, надавив пальцем на сосок. – И мне все равно тебя мало.

В его движениях ощущалась сдержанность, словно он боялся навредить мне и причинить боль. Наши громкие вздохи заполнили комнату, и в следующее мгновение внутри меня произошел взрыв.

– Да! – сорвалось с моих губ вперемешку со стоном.

– Как же ты горяча, ч-ч-черт! – прошипел Беннет и ускорился, забыв о самоконтроле, и вдруг содрогнулся всем телом, войдя в меня с резким хлопком об ягодицы. – Боже… Офелия…

Реймонд так крепко сжимал меня в своих объятиях, согревая и дрожа, что я улыбнулась этому приливу нежности. Когда ему пришлось встать, чтобы выбросить презерватив, я, уставшая, погрузилась в сон, не в силах разомкнуть веки.