Текст книги "Географическая ось истории"

Однако в 1917 году все принципиально изменилось – из-за вступления в войну Соединенных Штатов Америки, падения российского самодержавия и последующего краха России как участника боевых действий. Мировая стратегия соперничества полностью преобразилась. Мы продолжили сражаться ради того, чтобы – сегодня об этом можно говорить, не рискуя оскорбить никого из наших союзников, – сделать мир безопаснее для демократий. Звучит, разумеется, как проявление идеализма. Но не менее важно помнить новую обстановку реальности. В последнее время, на исходе войны, мы участвовали в прямом столкновении сухопутных и морских сил, причем морские силы осаждали силы сухопутные. Мы победили, но, возьми верх Германия, она бы утвердила свое морское могущество на широчайшей базе из возможных, на базе, равной которой не ведала еще история. Объединенный континент Европы, Азии и Африки ныне в действительности, а не просто теоретически, стал островом. Время от времени, чтобы не забывать об этом, давайте называть его Мировым островом.

Одна из причин, по которой моряки лишь не так давно приняли обобщение, которое содержится в определении «Мировой остров», заключается в том, что они были не в состоянии совершить кругосветное путешествие. Ледяная шапка, две тысячи миль в поперечнике, покрывает полярное море, достигая одним краем мелководья у севера Азии. Поэтому с точки зрения навигации континент не является островом. Мореходы в последние четыре столетия воспринимали его как громадный мыс, выдающийся на юг с отдаленного севера подобно горной вершине, что торчит из гущи облаков, скрывающих ее подножие. Даже в прошлом столетии, уже после открытия Суэцкого канала, плавание на восток подразумевало огибание мыса, пусть и с заходом в Сингапур вместо Кейптауна.

Этот факт и его значение побуждают думать о континенте так, словно он отличается от прочих островов не только размерами. Мы говорим о его частях, будь то Европа, Азия или Африка, точно так же, как рассуждаем о частях Мирового океана – Атлантике, Тихом или Индийском океанах. Теоретически даже древние греки воспринимали континент как остров, но предпочитали именовать просто «миром». Сегодняшних школьников учат считать континент «Старым Светом», которому противопоставляется пара полуостровов, вместе составляющих «Новый Свет». Моряки же обычно говорят о «континенте», то есть о сплошной массе суши.

Давайте отвлечемся на миг и попробуем оценить пропорции и размеры этого заново осознанного великого острова[131]131
  Было бы неверно пытаться отобразить приводимые утверждения в форме плоской карты. Лучше всего их сопоставлять с глобусом. Поэтому в качестве иллюстраций приведены схемы (см. рис. 12 и 13). – Примеч. автора.


[Закрыть]. Если отталкиваться от местоположения Северного полюса, он лежит как бы на плече земного шара. Измеряя расстояние от полюса до полюса вдоль центрального меридиана Азии, мы получим следующее: сначала тысяча миль покрытого льдом моря до северного побережья Сибири, далее пять тысяч миль суши до южной оконечности Индии, затем семь тысяч миль моря до антарктической ледяной шапки. А если мерить вдоль меридиана Бенгальского залива или Аравийского моря, Азия в поперечнике достигает всего около трех тысяч пятисот миль. От Парижа до Владивостока приблизительно шесть тысяч миль, расстояние от Парижа до мыса Доброй Надежды такое же, но эти измерения относятся к шару с окружностью двадцать шесть тысяч миль. Если бы не ледяные препятствия для кругосветного плавания, практичные моряки уже давно рассуждали бы о Великом острове именно под таким названием, поскольку его площадь равняется всего одной пятой площади Мирового океана.

Мировой остров заканчивается мысами на северо-востоке и юго-востоке. В ясный день с северо-восточного мыса через Берингов пролив можно разглядеть северную оконечность пары полуостровов, каждый размерами примерно в одну двадцать шестую часть земного шара, которые мы называем Северной и Южной Америками. На первый взгляд кажется, что не приходится сомневаться в симметричности Старого и Нового Света; тот и другой состоят из двух полуостровов – в одном случае из Африки и Евразии, в другом – из Северной и Южной Америк. Но между ними нет подлинного сходства. Северное и северо-восточное побережье Африки, длиной почти четыре тысячи миль, настолько тесно связано с противоположными ему берегами Европы и Азии, что пустыня Сахара видится гораздо более выраженным пределом континента, нежели Средиземноморье. В грядущие дни воздухоплавания морские державы будут использовать водные пути Средиземноморья и Красного моря только под давлением сухопутных сил, посредством новой земноводной кавалерии, когда речь зайдет о противостоянии морской силе.

Зато Северная и Южная Америка, соединенные тонким Панамским перешейком, с практической точки зрения, скорее, острова, а не полуострова по отношению друг к другу. Южная Америка лежит не только к югу, но и преимущественно к востоку от Северной Америки; две земных массы будто выстроились в шеренгу, как сказали бы военные, и вследствие этого Мировой океан облекает всю Южную Америку, за исключением небольшой ее части. То же самое справедливо и в отношении Северной Америки применительно к Азии, потому что континент прорывается в океан через Берингов пролив, и по глобусу можно убедиться, что кратчайший путь из Пекина в Нью-Йорк пролегает через этот пролив; данное обстоятельство, не исключено, однажды окажется важным для путешественника по железной дороге или по воздуху. Третий из новых континентов, Австралия, находится в тысяче миль от юго-восточной оконечности Азии и занимает всего одну пятую поверхности земного шара[132]132
  Так у автора. На самом деле Австралия занимает по площади одну семнадцатую часть земной суши, если считать без Антарктиды, или почти одну двадцатую, если считать с Антарктидой.


[Закрыть].

Итого, три так называемых новых континента по площади являются не более чем спутниками старого континента. Единый океан покрывает девять двенадцатых площади земного шара, а единый континент – Мировой остров – охватывает две двенадцатых этой площади; множество небольших островов, среди которых выделяются Северная и Южная Америки, в совокупности занимают оставшуюся одну двенадцатую часть. Название «Новый Свет», как очевидно всякому, кто дал себе труд ознакомиться с реальностью и отбросил историческое наследие, искажает перспективу.

Истина, предстающая беспристрастному взору, состоит в том, что великий мыс, выдающийся на юг до самого мыса Доброй Надежды, и североамериканская морская база воплощают собой, в огромном масштабе, третью сторону различия между островом и полуостровом, помимо случая с Греческим полуостровом и островом Крит и случая с Латинским полуостровом и островом Британия. Существенное отличие заключается в том, что мировой мыс, объединенный современными наземными коммуникациями, на самом деле является Мировым островом, потенциально наделенным всеми преимуществами острова и колоссального запаса ресурсов.

Некоторое время американские мыслители восхищались тем фактом, что их страна больше не обосабливается от мира, и президент Вильсон обратил в эту веру весь свой народ, согласившись принять участие в войне. Но Северную Америку больше нельзя считать даже континентом; в двадцатом столетии она уменьшается до размеров острова. Американцам привычно думать о своем клочке суши в три миллиона квадратных миль как об аналоге Европы; однажды, утверждают они, у Соединенных Штатов Америки появится родич – Соединенные Штаты Европы. Возможно, далеко не все из них до сих пор сумели осознать, что больше нет смысла представлять Европу отдельно от Азии и Африки. Старый Свет сделался островом, или, иными словами, единым целым, крупнейшим географическим объектом земного шара.

Имеются замечательные параллели между короткой историей Америки и долгой историей Англии; обе страны к настоящему времени успели пережить одинаковую последовательность колониальной, континентальной и островной стадий развития. Поселения англов и саксов на восточном и южном побережьях Британии часто сравнивают с тринадцатью английскими колониями на восточном побережье будущих США; при этом нередко забывается континентальный этап английской истории, подобием которого в Америке видится эпоха Линкольна. Войны Альфреда Великого и Вильгельма Завоевателя во многом были междоусобными внутрианглийскими войнами, в которые вмешивались скандинавы, и Англия как таковая стала островом лишь при Елизавете, когда избавилась от враждебности шотландцев и уладила внутренние распри, отныне выступая как целое во взаимоотношениях с соседним континентом. Америка сегодня тоже едина, ибо американцы преодолели внутренние различия, и она превратилась в остров, потому что события вынудили американцев понять: их так называемый континент находится на том же земном шаре, что и континент Европы – Азии – Африки.

Изобразим на карте мира военные действия 1918 года. Это была война между островитянами и континенталами, в чем попросту не может быть сомнений. Она велась в основном на континенте и главным образом на сухопутном фронте полуостровной Франции; на одной стороне были Великобритания, Канада, США, Бразилия, Австралия, Новая Зеландия и Япония – все острова. Франция и Италия – страны полуостровные, но даже при этом преимуществе они не продержались бы в войне до конца без поддержки островитян. Индия и Китай – если считать, что Китай воевал на маньчжурском фронте – могут считаться передовым отрядом морского могущества Великобритании, Америки и Японии. Голландская Ява – единственный остров с крупным населением, который не вошел в альянс западных стран, но даже Ява не выступала за континенталов. Очевидное единодушие островитян не может быть истолковано превратно. Крах России позволил яснее увидеть реалии, а русская революция очистила идеалы, за которые мы сражались.

Факты предстанут в той же перспективе, если взять все население земного шара. Четырнадцать шестнадцатых всего человечества обитает на великом континенте, еще почти одна шестнадцатая населяет близлежащие острова – Британию и Японию. Даже сегодня, после четырех столетий миграции, лишь около одной шестнадцатой всех людей проживает на малых континентах. С течением времени эти пропорции вряд ли изменятся. Если ныне средний запад Северной Америки предоставит, скажем, еще сто миллионов человек, вполне вероятно, что внутренняя Азия одновременно прирастет на добрых двести миллионов; а если тропики Южной Америки прокормят новую сотню миллионов, то тропики Африки и Индии наверняка дадут пропитание двумстам миллионам человек. Одни леса Конго, если развивать там сельское хозяйство, способны прокормить около четырехсот миллионов душ, если плотность населения будет как на Яве, а численность населения Явы продолжает расти. Имеем ли мы, кроме того, какое-либо право предполагать, что, с учетом климата и истории, внутренняя Азия обладает населением меньше, чем Европа, Северная Америка или Япония?

Что, если великий континент, весь Мировой остров или большая его часть, в будущем станут цельной, объединенной базой морского могущества? Не устареют ли мгновенно прочие островные базы по кораблям и по количеству моряков? Их флоты, несомненно, будут сражаться героически, что доказывает история, но все равно они обречены. Даже в нынешней войне островная Америка должна была прийти на помощь островной Британии не потому, что британский флот оказался не в состоянии владычествовать над морями, но для того, чтобы Германия в период мира (точнее, перемирия) не сумела построить столько кораблей и набрать столько моряков, что Великобритании пришлось бы смириться с поражением несколько лет спустя.

Капитуляция германского флота в Ферт-оф-Форте[133]133
  По завершении Первой мировой войны немецкий военный флот в составе 74 кораблей был интернирован в гавани Скапа-Флоу (это окрестности Оркнейских островов, а не залив Форт, на побережье Шотландии, как утверждает автор). В июне 1919 г. все экипажи затопили свои корабли по приказу адмирала Л. фон Ройтера.


[Закрыть] – замечательное событие, но трезвомыслие заставляет задаться вопросом: исключена ли полностью возможность объединения большей части великого континента в один прекрасный – или трагический – день под властью одной страны? А также мы должны спросить, сможет ли из этого объединения вырасти непобедимая морская сила? Быть может, мы не смогли устранить эту опасность в недавней войне и оставили в мирном договоре некую лазейку на будущее? Должны ли мы отрицать, что такая лазейка является величайшей угрозой свободе мира с точки зрения стратегии? Надо ли противостоять этой угрозе в нашей новой политической системе?

Давайте взглянем на эти вопросы глазами человека сухопутного.

Глава 4
Точка зрения обитателя суши

Мировой остров изнутри; физическое определение Хартленда; прочие природные области; арабский центр; верховые кочевники и пахари; стремление арабов создать мировую империю; степной пояс; вторжения татар и их последствия; Тибет и северо-западные врата Индии и Китая; свободное проникновение из Хартленда в Аравию и Европу; стратегическое определение Хартленда; бассейн Черного моря; бассейн Балтийского моря; Хартленд реален ничуть не менее Мирового острова; цитадель и оплот сухопутной силы.

Четыре столетия назад мировоззрение человечества всего за одно поколение радикально изменилось благодаря путешествиям великих первооткрывателей – Колумба, да Гамы и Магеллана. Представление об едином океане, сформулированное из наблюдений за схожестью приливов в Атлантическом и Индийском океанах, внезапно обрело значимость для людей дела. Аналогичная революция происходит и в нынешнем поколении, применительно к представлению о целостности континента, благодаря современным методам коммуникации по суше и по воздуху. Островитянам понадобилось много времени на осознание. Великобритания вступила в войну ради защиты своих соседей, Бельгии и Франции, смутно понимая, что ей самой, возможно, угрожает опасность из-за их уязвимости, однако народ высказался почти единодушно из-за моральных обязательств перед Бельгией[134]134
  Великобритания, отказавшись от политики «блестящей изоляции», взяла на себя покровительство малым континентальным государствам. Поэтому, когда Германия предъявила Бельгии ультиматум в августе 1914 г., Великобритания как гарант бельгийского нейтралитета выставила встречный ультиматум, а затем объявила войну Германии.


[Закрыть]. Америку шокировала трагедия «Лузитании»[135]135
  Этот британский трансатлантический пассажирский лайнер с почти 2000 человек на борту был торпедирован и потоплен немецкой субмариной в мае 1915 г. у берегов Ирландии.


[Закрыть], и в конечном счете она вмешалась в войну из-за постоянного нарушения прав нейтральных стран немецкими подводными лодками. Ни один из англосаксонских народов поначалу не постигал стратегического значения войны. Они воспринимали континент извне, подобно морякам, для которых Гвинея, Малабар, Коромандель и Мурман – это «побережья». Ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке не обсуждали международную политику в том ключе, как о ней говорили в кафе континентальной Европы. Чтобы оценить континентальную позицию, нам поэтому необходимо переместиться внутрь, мысленно очутиться внутри великого кольца «побережий».

Давайте начнем с «объединения» наших данных, ведь только так мы сможем разумно рассуждать о реальностях, которые предлагает континент стратегическому мышлению. Обдумывая значимые явления, нужно мыслить широко; командир батальона мыслит ротами, но командир дивизии уже мыслит полками и бригадами. Однако для формирования наших бригад следует уточнить с самого начала некоторые географические подробности.

* * *

Северный предел Азии – недоступное побережье, покрытое льдом, за исключением узкой водной полосы, которая коротким летом открывается промоинами вдоль берега из-за таяния местного льда, образовавшегося зимой между «приземленными» льдинами и сушей. Так уж вышло, что три крупнейшие реки мира[136]136
  По длине три крупнейшие реки мира – это Амазонка, Нил и Янцзы; Обь (с Иртышом) занимает в этом списке 6-е место, Лена – 10-е, а Енисей – 14-е место.


[Закрыть], Лена, Енисей и Обь, текут на север через Сибирь к этому побережью, поэтому они на практике непригодны для океанских и речных плаваний в общей системе навигации[137]137
  Это верно и сегодня, хотя современные ледоколы пытаются проложить прямой путь к устьям Оби и Енисея; возможно, эти усилия позволят обеспечить летнюю морскую навигацию в Западной Сибири. – Примеч. автора.


[Закрыть]. К югу от Сибири находятся другие регионы, ничуть не менее обширные, с солеными озерами, не имеющими выхода к океану; таковы бассейны рек Волга и Урал, впадающих в Каспийское море, а также бассейны Окса и Яксарта, впадающих в Аральское море. Географы обычно описывают эти внутренние бассейны как «континентальные». Вместе районы Арктики и континентальной засушливости занимают почти половину Азии и четверть Европы, образуя непрерывную широкую полосу на севере и в центре континента. Вся эта полоса, от плоского ледяного побережья Сибири до крутых отрогов иссушенных зноем Белуджистана и Персии, недоступна для океанской навигации. Строительство железных дорог – ранее там дорог практически не было – и прокладка воздушных маршрутов в ближайшем будущем обеспечат революцию в отношениях людей с общими географическими реалиями нашего мира. Этот великий регион мы впредь будем именовать сердцем континента, или Хартлендом.

Север, центр и запад Хартленда представляют собой равнину, которая поднимается в лучшем случае на несколько сотен футов над уровнем моря. Эта крупнейшая на земном шаре равнина обнимает собой Западную Сибирь, Туркестан и Поволжский бассейн Европы, а Уральские горы, хоть и протяженные, невысоки: хребет заканчивается милях в трехстах к северу от Каспия, оставляя широкий проход из Сибири в Европу. Впредь будем называть эту обширную равнину Великой низменностью.

К югу Великая низменность упирается в подножие другой равнины, средняя высота которой над уровнем моря составляет около полумили, а местные горные хребты достигают и полутора миль по вертикали. Это широкое плоскогорье занимают три местности – Персия, Афганистан и Белуджистан; для своего удобства мы обозначим эту территорию как Иранскую возвышенность. Хартленд как комбинация арктической и континентальной зон включает в себя большую часть Великой низменности и Иранской возвышенности; следовательно, он простирается до длинной, высокой и извилистой черты Персидских гор[138]138
  Имеется в виду горный хребет Загрос – крупнейшая горная система современного Ирана.


[Закрыть], за которой лежит впадина – долина реки Евфрат и Персидский залив.

Теперь давайте мысленно перенесемся на запад Африки. Там, между широтами Канарских островов и Кабо-Верде, располагается пустынное побережье; как мы помним, именно это обстоятельство так долго мешало средневековым мореходам предпринять плавание на юг и обогнуть оконечность Африки. При ширине в тысячу миль Сахара тянется оттуда через север Африки, от Атлантического океана до долины Нила. Пустыня далеко не везде безжизненна: в ней достаточно оазисов – неглубоких долин с подземными источниками воды – и гряд холмов, над которыми порой нависают облака, но в целом это лишь отдельные, хаотично разбросанные по поверхности точки в бескрайней и бесплодной местности, почти не уступающей размерами Европе. Сахара является главной среди естественных границ мира; на протяжении всей истории человечества она разделяла белых и чернокожих.

Широкий промежуток между Сахарой и Хартлендом занимает Аравия. По обе стороны нильской долины лежат арабские земли – Ливия на западе и собственно Аравия на востоке; а за нижним течением Евфрата, у подножия Персидских гор, находится район под названием Арабистан[139]139
  Совр. Хузестан, область на юго-западе Ирана.


[Закрыть], то есть земля арабов. Поэтому, в полном соответствии с расселением местных жителей, мы вправе считать, что Аравия простирается на восемьсот миль от Нила до Евфрата. Если брать от подножия Таврского хребта, к северу от Алеппо, до Аденского залива, ее протяженность составляет не менее восемнадцати сотен миль. Наполовину Аравия пустынна; что касается второй половины, там преимущественно раскинулись засушливые степи. При этом, находясь на широтах Сахары, Аравия более плодородна и там проживает больше кочевников-бедуинов. Кроме того, здесь имеются крупные оазисы, где находятся крупные поселения. Но главное отличие Аравии от Хартленда и Сахары заключается в том, что ее территорию пересекают три больших водоема, связанных с океаном, – Нил, Красное море и Евфрат с Персидским заливом. Впрочем, ни один из этих трех водоемов не обеспечивает в естественных условиях прохождения через засушливый пояс. Нил судоходен от Средиземного моря до Первого порога (на полпути через пустыню), пусть даже сегодня в Асуане построили шлюзы, которые позволяют проплыть по реке до Второго порога; а по Евфрату можно подняться на лодке лишь до точки в ста милях от Средиземного моря. В настоящее время Суэцкий канал соединил Средиземное и Красное моря, но так было не всегда – и не только перешеек ранее препятствовал перемещениям по этому маршруту: в северной части Красного моря, где полным-полно скал, задувают вдоль пассатного течения сильные ветры, и парусные корабли с трудом добирались до местного канала, который приобрел нынешнее значение только благодаря энергии пара. В былые времена путь из Красного моря в Средиземное начинался в Кусейре на западном побережье, вел через пустыню, достигал Нила в Кене и тянулся дальше по реке. Этими путем британская армия проследовала из Индии в Египет более ста лет назад, дабы отразить вторжение Наполеона в Египет и Палестину.

Из вышеприведенного описания следует, что Хартленд, Аравия и Сахара совокупно составляют широкий изогнутый пояс, недоступный для мореплавателей, если не принимать в расчет три аравийских водоема. Этот пояс простирается через великий континент, от Арктики до атлантического побережья. В Аравии он выходит к Индийскому океану и, как следствие, делит оставшуюся часть континента на три обособленных области, где реки впадают в океан, свободный ото льда. Эти области таковы: тихоокеанские и индийские склоны Азии; полуострова и острова Европы и Средиземноморья; африканский мыс к югу от Сахары. Последняя область отличается от двух других следующим важным фактом: ее крупные реки – Нигер, Замбези и Конго – наравне с малыми, будь то Оранжевая или Лимпопо[140]140
  Реки Оранжевую и Лимпопо можно назвать малыми только в сравнении с перечисленными выше: протяженность Оранжевой – 2092 км (62-е место в списке длиннейших рек), а протяженность Лимпопо – 1800 км (72-е место).


[Закрыть], протекают по внутреннему плоскогорью и срываются с крутого обрыва, орошая относительно короткую полосу узких прибрежных низменностей. На плоскогорье русла этих рек судоходны на протяжении нескольких тысяч миль, но они лишены выхода в океан, как и реки Сибири. То же самое, разумеется, верно и для Нила выше порогов. Поэтому мы можем рассматривать внутреннюю часть Африки к югу от Сахары как второй Хартленд. Давайте впредь именовать его Южным Хартлендом в противоположность Северному Хартленду Азии и Европы.

Несмотря на широтные различия, эти два Хартленда обнаруживают поразительные сходства. Огромный лесной массив, главным образом вечнозеленые сосны и ели, тянется от северной Германии и побережья Балтики до Маньчжурии, в результате чего леса Европы словно сливаются с лесами тихоокеанского побережья. К югу от этой лесной зоны Хартленд пустеет, деревья растут лишь по берегам рек и в горах. Эта обширная травянистая территория представляет собой плодородную прерию вдоль южной границы леса, по весне она изобилует цветами, но южнее, по мере нарастания засушливости, трава встречается все реже. Обычно об этой травянистой местности говорят как о степи, не разделяя ту на богатую и бедную растительностью, но, строго говоря, правильно так называть только менее плодородные южные земли вокруг пустынных участков Туркестана и Монголии. Степи, вероятно, были исходной средой обитания лошадей, а южные края – средой обитания двугорбых верблюдов.

Южный Хартленд также обладает просторными лугами и пастбищами, которые в Судане постепенно прибавляют в плодородии, если мерить от рубежа Сахары до тропических лесов побережья Гвинеи и Конго. Здешние леса не дотягиваются до Индийского океана, за ними лежит травянистая возвышенность, которая соединяет суданские луга с лугами Южной Африки; этот огромный открытый участок, таким образом, пролегает от Судана до мыса Вельдт[141]141
  Имеется в виду западная оконечность Гамбии на атлантическом побережье.


[Закрыть]; здесь обитают антилопы, зебры и другие крупные копытные, которых можно уподобить диким лошадям и ослам Северного Хартленда. Пускай зебр не удалось одомашнить, поэтому у южноафриканских аборигенов не было привычных нам животных-помощников, но лошади и одногорбые верблюды из Аравии достаточно рано попали в Судан. Если коротко, в обоих Хартлендах, на севере в большей степени, чем на юге, верховые перемещения замещали собой плавания на лодках по рекам и вдоль морских побережий Атлантики и Тихого океана.

Северный Хартленд примыкает к Аравии, как мы видели, прилегает к ней на протяжении многих сотен миль там, где Иранская возвышенность спускается к долине Евфрата; Южный Хартленд в своей северо-восточной оконечности (Абиссиния и Сомали) упирается, хотя его прерывает море, в южный плодородный угол Аравии, известный как Йемен. То есть аравийские степи, обрамляющие местные пустыни, служат проходом между Северным и Южным Хартлендами; кроме того, существует проход вдоль берегов Нила через Нубию. В итоге следует отдавать себе отчет в том, что Северный Хартленд, Аравия и Южный Хартленд открывают широкий, покрытый травой проход для всадников на лошадях и верблюдах из Сибири через Персию, Аравию и Египет в Судан; если бы не зараза от мух цеце и другие болезни, люди наверняка со временем добрались бы на лошадях и верблюдах почти до самого мыса Доброй Надежды.

За пределами Аравии, Сахары и двух Хартлендов на карте Мирового острова остаются всего две сравнительно небольшие области, но эти области чрезвычайно важны для человечества. В Средиземноморье, на европейских полуостровах и островах проживают четыреста миллионов человек, а в южных и восточных береговых районах Азии (или в Индиях, если употребить старинное обозначение) численность населения составляет восемьсот миллионов человек. Получается, что в этих двух областях обитают три четверти населения земного шара. С нашей нынешней точки зрения наиболее уместным способ констатировать этот важнейший факт будет сказать, что четыре пятых населения великого континента, или Мирового острова, проживают в двух областях, которые вместе занимают всего одну пятую его площади.

Эти две области схожи между собой и в некоторых других крайне важных отношениях. Во-первых, их реки по большей части судоходны до океана. В Индиях мы располагаем рядом крупных рек, ведущих в открытое море; это Инд, Ганг, Брахмапутра, Иравади, Салуин, Менам[142]142
  Устаревшее название Чаупхраи, крупнейшей реки Таиланда.


[Закрыть], Меконг, Сонхо, Сицзян, Янцзы, Хуанхэ, Хайхэ, Ляохэ, Амур. Большинство из них судоходны на несколько сот миль от устья; британский пароход однажды поднялся по Янцзы до Ханькоу, города в пятистах милях от моря. В полуостровной Европе маловато места для таких полноводных рек, но Дунай, Рейн и Эльба могут похвалиться активной навигацией и прямым выходом в океан. Мангейм, город в трехстах милях вверх по Рейну, до войны был одним из главных портов Европы; баржи длиной в сто ярдов и водоизмещением в тысячи тонн швартовались к его причалам. В остальном полуостровная география Европы, ограничивая течение рек, сама по себе предлагает еще больше возможностей для перемещений по воде.

Схожесть этих двух «Прибрежных зон» не сводится к наличию судоходных рек. Если убрать с более засушливых территорий на карте осадков Мирового острова участки, где наблюдаются только локальные дожди благодаря присутствию гор, мы сразу же ощутим преимущества прибрежных зон в плодородии из-за широкой распространенности осадков на равнинах, а также в горах. Муссонные ветры летом несут океанскую влагу с юго-запада в Индию и с юго-востока в Китай; западные ветры с Атлантики приносят дожди в Европу в любое время года, а зимой поливают Средиземноморье. Поэтому оба побережья выделяются богатством почв, а развитое сельское хозяйство позволяет прокормить многочисленное население. Вот почему Европа и Индия – земли пахарей и мореходов, тогда как Северный Хартленд, Аравия и Южный Хартленд в большей своей части не ведали плуга и недоступны для морских судов. С другой стороны, они естественным образом приспособлены к перемещениям всадников на лошадях и верблюдах, перегоняющих стада крупного рогатого скота и овец. Даже в саваннах тропической Африки, где нет лошадей и верблюдов, богатство местных жителей состоит главным образом из рогатого скота и овец. Конечно, перед нами широкие обобщения, допускающие множество локальных исключений, однако они в достаточной степени отражают природу громадных географических реалий[143]143
  Речь о реалиях, которые, скажем так, обусловили историю и в итоге привели к нынешнему распределению населения и цивилизации. Те же реалии сегодня начали приобретать новое содержание благодаря более высокой организации производства продуктов питания на более богатых пастбищах. – Примеч. автора.


[Закрыть].

Давайте теперь призовем на помощь историю, поскольку никакую практическую идею из числа тех, что побуждают людей к действиям, невозможно постичь сугубо статически; мы должны опираться либо на наш собственный опыт, либо на историю человеческой расы. Оазисы Востока в поэзии обыкновенно восхваляются как великолепные сады – просто потому, что к ним путники шли через пустыни!

Документальная история зародилась в крупных оазисах на севере Аравии. Ранняя международная политика, насколько нам известно, представляла собой взаимодействие двух государств, возникших на аллювиальных равнинах нижнего Евфрата и низовий Нила; возведение плотин для защиты от наводнений и строительство каналов для распределения речной воды неизбежно способствовало насаждению социального порядка и дисциплины. Эти две цивилизации, безусловно, существенно различались, что, возможно, послужило причиной установления и налаживания связей. В Египте скалистые стены относительно узкой долины обеспечивали население материалами для строительства, а папирус, прообраз бумаги, способствовал развитию письменности; на равнинах Вавилонии строили из глиняных кирпичей, а для письма клинописью использовали глиняные таблички. Дорога между двумя странами бежала на запад, от Евфрата через сирийскую оконечность Аравийской пустыни, мимо родников Пальмиры к Дамаску, который основали в оазисе у слияния рек Абана и Фарпар, несших свои воды со склонов Антиливана и горы Хермон[144]144
  Антиливан – горная цепь между Ливаном и Сирией. Хермон – не гора, а горный массив протяженностью почти 60 км и площадью около 1000 кв. км в составе Антиливана.


[Закрыть]. Из Дамаска в Египет вели разные дороги: нижняя шла вдоль побережья, а верхняя тянулась по краю пустынного плато к востоку от долины реки Иордан. Вдалеке, на скалистом хребте Иудеи, между верхней и нижней дорогами располагалась на холме крепость Иерусалим.

На карте, составленной монахами в эпоху крестовых походов и поныне висящей в соборе Херефорда, Иерусалим отмечен как геометрический центр, пуп мира, а на полу церкви Гроба Господня в Иерусалиме вам и сегодня покажут точное место «центра мироздания». Если наше изучение географических реалий, которые мы рассматриваем максимально полно, ведет к правильным выводам, то средневековые церковники не так уж и ошибались. Если Мировой остров по определению является главным оплотом человечества на земном шаре и если Аравия, будучи промежуточной областью между Европой и Индией, между Северным и Южным Хартлендами, занимает центральное положение на Мировом острове, то цитадель Иерусалима располагается стратегически по отношению к мировым реалиям, причем ее нынешняя позиция не отличается существенно от идеального размещения с точки зрения Средневековья или с учетом нахождения между древними Вавилоном и Египтом. Как показала война, Суэцкий канал обеспечивает интенсивное перемещение между Индией и Европой, и армия в Палестине способна его атаковать; уже строится, через Яффу на прибрежной равнине, грузовая железнодорожная ветка, которая соединит Южный и Северный Хартленды. Вдобавок тот, кто владеет Дамаском, получит фланговый доступ к альтернативному маршруту между океанами – вниз по долине Евфрата. Вряд ли можно объяснить чистой воды совпадением тот факт, что в этой области мы имеем отправную точку истории и средоточие путей, наиболее важных даже в наше время.

На заре истории дети Сима, или семиты, покоряли возделываемые окрестности арабских пустынь; налицо немалое сходство между кольцом их поселений вокруг песчаного моря и таким же кольцом греческих поселений вокруг Эгейского моря. Вторжение из-за Иордана в Землю Обетованную Бени-Израэль, детей Израиля, было, вероятно, одним из многих набегов бедуинов. Халдеи, из принадлежавшего которым города Ур на границе с пустыней Авраам двинулся по проторенной дороге в Палестину, были семитами и вытеснили несемитов-аккадцев с земель, ставших Вавилонией; династия царей-пастухов в Египте также, по-видимому, имела семитское происхождение[145]145
  Цари-пастухи, как называл эту династию Иосиф Флавий, – это гиксосы, выходцы из Азии, завоевавшие часть Египта приблизительно за 1600 лет до нашей эры (или даже ранее). Замечание автора о возможной принадлежности гиксосов к семитам также опирается, скорее всего, на рассуждения Флавия, который считал эту этническую группу прародителями евреев.


[Закрыть]. Выходит, все народы Аравии – арабы, вавилоняне, ассирийцы, сирийцы, финикийцы и евреи – говорили на диалектах одной языковой группы (семитской). Ныне там повсеместно, от Таврского хребта до Аденского залива и от Персидских гор до оазисов в Сахаре к западу от Нила, говорят по-арабски.