Текст книги "Обольстительница"

Глаза Жанин наполнились слезами.

– Я совсем не так невинна, как может показаться.

– И я не такой, каким кажусь. – Он нежно поцеловал ее в лоб. – Идите ложитесь. В свою собственную постель.

Она судорожно вздохнула, окинула его взглядом с ног до головы. Когда она наконец ушла, Джером остался у балконной двери. Прохладный ночной ветер холодил его обнаженное тело. Он встряхнул головой. Он, наверное, помешался. Прекрасная женщина предложила ему себя, а он от нее отказался.

Он снова лег в постель. А может, это никакое не великодушие с его стороны? Может, он просто устал от так называемых порядочных женщин? Возможно, самые честные женщины – это те, что берут деньги за свои услуги.

Джером всегда был разборчив в связях. Никогда не трогал невинных девушек. Невинных! Таких, как генеральская дочь, опозорившая его в печати так, что теперь о нем знает вся страна.

Снова припомнились строки из той статьи. Ну подожди! Вот когда он до нее доберется… Если он до нее доберется.

Он почувствовал, что весь горит. Все тело, все мышцы, кожа, кровь – все горело и болело. Ему представилась возможность избавиться от этого напряжения, но он ею не воспользовался. И все из-за нее, из-за Райзы. Из-за того, что ему хочется ее задушить. Из-за того, что он ее желает…

Нет, это чистейшее безумие. После того, что она о нем написала! Он до нее еще доберется, пообещал он себе. И если после этого она опять захочет писать о нем разгромные статьи, ну что ж… Он по крайней мере сделает так, чтобы ей было о чем написать.

Не имеет большого значения, где и как люди получают раны и увечья, кто они такие, какого цвета их кожа, под какими знаменами они сражаются в тот момент, когда пуля пробивает мышцы и кости, когда штык разрывает кожу и кровеносные сосуды. Все раненые, изувеченные – как южане, так и северяне – похожи друг на друга. Они одинаково страдают, истекают кровью, кричат от боли и умирают.

Эту истину Райза познала очень скоро после возвращения в Вашингтон.

Она опять стала ухаживать за ранеными, несмотря на всю тяжесть и боль, которые приносила эта работа, несмотря на все ужасы, с которыми приходилось сталкиваться. Райза прекрасно знала, что во многих семьях из так называемого «хорошего общества» категорически возражают против того, чтобы молодые девушки работали медсестрами. Считалось неприличным для порядочной девушки находиться в такой близости от солдат, видеть их неодетыми.

Слава Богу, что у ее отца совсем другие взгляды. И за это, и за многое другое.

Возвращение в Вашингтон вызвало у Райзы гораздо большее потрясение, чем она могла предположить. Едва она успела ступить на берег, как ее окружили репортеры. Ей казалось, что она говорит им правду, причем делает это осмотрительно и спокойно. Однако все ее слова оказались извращены. Когда же она прочитала газетные статьи, у нее мороз прошел по коже. Если она когда-нибудь еще встретится с Джеромом Маккензи, он с нее живьем кожу снимет. Между тем в северной столице ее считали героиней. Даже пригласили на чай в Белый дом, где она снова попыталась нарисовать правдивую картину того, что с ней произошло. Однако окружающим хотелось услышать о захватывающих морских приключениях, пусть и без кровопролития. Поэтому она снова превратилась в бесстрашную героиню, пытавшуюся донести до северян важную информацию, а капитан Джером Маккензи – в дикаря с примесью индейской крови, занимающегося похищением невинных девиц и поступающего с ними по собственному усмотрению. Несмотря на то что в Вашингтоне у Райзы было множество друзей, ей очень скоро захотелось оттуда сбежать. Тем более что она так и не смогла встретиться с отцом, который в это время участвовал в очередной военной кампании. Ей пришлось поехать к нему.

Энгус отослал своих людей, со слезами на глазах крепко обнял дочь и долго не отпускал от себя. Потом они поговорили. Райза сказала, что с ней все в порядке, что двоюродный брат Йена, капитан Джером Маккензи, не сделал ей ничего плохого. Однако генерал никак не мог успокоиться – его возмущало, что кому-то могла прийти в голову мысль захватить в плен его дочь. Он хотел, чтобы она вернулась в Вашингтон и больше никуда не двигалась из дома. Но Райза стояла на своем. Не может она оставаться дома всю войну. Отец пытался убедить Райзу, что многие из ее будущих родственников – родители будущего мужа, например, – не одобрят работу в солдатском госпитале. На это она твердо заявила, что мнение общества ее не волнует. Она просто не переживет эту войну, если не сможет заниматься чем-нибудь полезным. В конце концов она добилась поддержки отца.

Нельзя сказать, чтобы это оказалось легко – следовать за войсками. Численность союзных войск намного превышала размеры армии южан, однако преследование мятежников оказалось делом сложным и изматывающим. Иногда, оставаясь наедине с дочерью, Энгус признавался, что многие из лучших офицеров северян переходят на сторону конфедератов. А болезни уносят больше солдат, чем вражеские пули. С наступлением летней жары проблем стало еще больше. Комары, казалось, жаждали крови яростнее, чем солдаты противника. Малярия, оспа, дизентерия и другие инфекционные болезни представляли собой настоящее бедствие.

Сейчас они участвовали в так называемой полуостровной кампании, в то время как Маклеллан пытался – без особого успеха – захватить Ричмонд.

Несколько дней подряд они лишь двигались вперед и боролись с болезнями. Однако бывали и перестрелки, и большие сражения со страшными ранами и смертями. Для умирающих солдат не представляло никакой разницы, от болезней они погибают или от пуль. А как ужасно было слышать крики боли или отчаяния, когда раненые узнавали, что должны лишиться ноги или руки, чтобы сохранить жизнь. Еще более ужасными оказались венерические болезни, например, сифилис в последней стадии. Райза никогда не видела ничего более ужасающего. Испуганные, страдающие от одиночества, каждый день ожидающие смерти солдаты не могли отказать себе в случайных удовольствиях.

Утешало Райзу только то, что, следуя за войсками, она находилась рядом с отцом. И кроме того, работа с доктором Эйбом Тэннером, опытным врачом и хирургом, не оставляла ей времени на размышления. Все бы ничего, если бы не летняя жара, из-за которой пищевые продукты быстро портились. Всю вторую половину июня и июль Райза проболела, скрывая это от всех, в том числе и от отца. Она ни в коем случае не хотела показывать ему, что иногда ее тошнит от вида крови. Порой приходилось уходить с ампутации, чтобы ее не вырвало там же.

Да, следовать за войсками оказалось делом нелегким. Зато она узнала, что такое война. И поняла, что больше никогда не сможет вернуться к рукоделию.

Они двигались постоянно. Но однажды июньским вечером, когда ружья замолчали, медицинский корпус расположился в одном из заброшенных домов. Райза сидела в старинном кресле с высокой спинкой, размышляя о тяготах военного времени, и вдруг услышала, как кто-то тихо произнес ее имя. Резко обернулась. В дверях стоял Йен Маккензи. Она бросилась к нему на шею. Он обнял ее, поднял в воздух, покружил.

– Йен! Как ты здесь оказался? Ты цел и невредим! Я так рада тебя видеть! Хочешь виски? Ты уже виделся с отцом? Как Элайна? Я давно ничего о ней не слышала. Правда, я ей тоже не писала. Я так занята все время!

– Виски я бы с удовольствием выпил.

Она налила ему из графина. Он сел рядом с ней на диван.

– А теперь успокойся, отдохни. Я знаю, ты очень устала. Говорят, работаешь без передышки. Знаешь, как тебя называют солдаты?

Райза нахмурилась:

– Надеюсь, ничего плохого? Йен засмеялся:

– Генерал Ангел. Они говорят, ты здорово умеешь командовать, но одно твое прикосновение излечивает. Большинство женщин так не умеют. И выглядишь ты как ангел. Разве что эта рыжинка в волосах… Ее можно рассматривать как намек на земную греховность.

– Здесь любая женщина покажется ангелом.

– Но ты-то везде выглядишь хорошо, Райза. Только очень похудела.

– Со мной все в порядке. Мы все немного похудели. Расскажи мне что-нибудь новенькое.

– О войне? Дай-ка вспомнить… Генерала Поупа теперь люто ненавидят как южане, так и северяне, но он тем не менее уверен, что сможет продержать Твердокаменного Джексона в долине Шенандоа, пока Маклеллан не захватит Ричмонд. Генералы дерутся между собой, как дети. А мой старый наставник Роберт Ли наблюдает за всеми нами и взвешивает свои шансы. У нас многотысячный перевес над южанами по численности, поэтому мы знаем, что можем позволить себе потерять тысячу солдат на сотню южан и все равно победим. Так и ведем войну. Это настоящее безумие. Что еще я могу рассказать…

– Как Элайна? Он улыбнулся:

– Я видел ее несколько недель назад. С ней все в порядке. Очень скучает по тебе. Сказала, чтобы я попросил тебя вернуться к ней, если это возможно. Говорит, во Флориде совсем не осталось мужчин. Она считает, что если янки смогут удержать Сент-Августин, ты должна быть с ними.

Райза улыбнулась и погладила Йена по руке.

– Я бы не возражала против того, чтобы вернуться. Мне нравилось в Сент-Августине. Но сейчас я нужна здесь.

– Скажи, ты не держишь зла?

– На кого?

– На Джерома.

Она пожала плечами с отсутствующим видом.

– Газетчики жаждали скандала. Даже больше, чем рассказов о смерти. Для меня все это в прошлом. Я почти не вспоминаю о плене, – солгала она. – Ты видел моего отца?

Йен замялся:

– Да.

– Что-нибудь не так?

Он усмехнулся, глаза его заблестели.

– Твой отец страшно разозлен. Ты, вероятно, еще не видела эту статью. Какой-то английский журналист взял интервью у Джерома. Британская газета поместила разгромный материал о янки и их пренебрежении родительскими обязанностями. А из тебя сделали знаменитую шпионку. Поскольку у Линкольна есть противники, выступающие и против этой войны, то статью перепечатали практически все газеты Севера. Самое странное, что там приводятся и твои высказывания. Ты называешь Джерома Маккензи дикарем-мятежником и заявляешь, что больше тебе добавить нечего.

Райза онемела от возмущения. Да как кто-то смеет говорить за нее! Не в силах совладать с собой, она схватила пустой стакан из-под виски и швырнула его в противоположный угол комнаты, прямо в камин.

– Эй, Райза, успокойся. – Йен нежно обнял ее. – Ты не можешь им помешать.

– Я подам на них в суд за клевету.

– Напрасно я тебе об этом рассказал. Но твой отец вне себя от бешенства. Я испугался, что он убьет меня за то, что я двоюродный брат Джерома. Посиди лучше со мной рядом. Я здесь всего на одни сутки. Потом вернусь в свое подразделение. Я приезжал в Вашингтон за новым назначением, и мне дали несколько дней отпуска. Вот, навещаю друзей. Надеюсь, ты по-прежнему мой друг?

– Ну конечно! – Несколько секунд она колебалась в нерешительности. – Конечно, я твой друг. Остальные члены семьи в порядке?

– Да, судя по тому, что я слышал. Господь нас щадит. Брат и сестра живы-здоровы. Кузен Брент в войсках генерала Ли и тоже жив-здоров. Кузина Сидни ухаживает за ранеными в Ричмонде. Я рад, что большинство членов нашей семьи медики. Хотя ни пули, ни картечь на полях сражений не выбирают своих жертв. Один только Джером… – Он запнулся.

– Джером ежедневно бросает вызов смерти, прорывая блокаду.

Йен молча пожал плечами.

– Ты что-нибудь о нем слышал? – Райза попыталась спросить это небрежным тоном.

– Я слышал, что он с большим риском прорвался в Чарлстон и теперь его корабль стоит там на ремонте. – Он с несчастным видом смотрел на нее. – Надеюсь, с ним все в порядке. Очень надеюсь. Ты должна меня понять, Райза. Он ведь мой двоюродный брат. Наши родители, пережившие войну с семинолами, считают, что мы должны ценить семейные узы и любить своих родственников. Так что я люблю Джерома и очень о нем тревожусь.

– Да, конечно, – пробормотала она.

– Ты ведь сказала, что не держишь зла.

– Конечно, не держу. И все же, если бы я узнала, что его бросили в тюрьму до конца войны, боюсь, меня бы это нисколько не огорчило. И я бы не возражала против того, чтобы следующие десять лет его держали на воде и овсянке. А может, его подвесят за ноги и каждый день будут стегать плетью.

Йен рассмеялся:

– Ну теперь я вижу, что ты действительно не держишь зла. Похоже, вы с ним стали друзьями. – Он вздохнул. – Джером действительно так ужасно себя вел?

– Я ведь была пленницей.

– Но ты же пошла с ним добровольно.

– А что мне оставалось? Прибегнуть к твоей защите? Чтобы один из вас убил другого? Я…

– Что?

– Я случайно узнала о его планах. И конечно, постаралась бы сообщить об этом нашим как можно скорее.

Йен кивнул, глядя на свои руки.

– Но я спрашиваю о другом. Он что, в самом деле так ужасно себя вел? Он хоть и рос в прериях, с теми, кто считал крокодилов членами семьи, но его воспитали как джентльмена, несмотря на примесь индейской крови.

– Он держал меня взаперти и не давал уйти. Во время… – прошептала она едва слышно.

– Как ты сказала?

– Не важно. Все это уже в прошлом.

– Вы оба столько сделали для Элайны. И для меня. Давай забудем на время о войне.

Она положила голову ему на плечо. Так они сидели рядом на диване, держась за руки. Райза закрыла глаза. Она все-таки очень его любит. Она снова подумала о том, как могли бы сложиться их судьбы. Однако теперь она сознавала, что в его присутствии никогда не ощущала того огня, какой зажигал в ней Джером одним своим взглядом.

Райза снова стала расспрашивать об Элайне. Йен рассказал, что жена очень округлилась. Скоро должен родиться их второй ребенок. Он повторил, что очень хотел бы, чтобы Райза была с ней рядом. Райза рассказала ему о встрече с его братом и сестрой, о том, какие они оба милые люди. Так они проговорили почти всю ночь. В конце концов задремали, наверное, на час, сидя рядом.

На рассвете в комнату вошел генерал Энгус Мэджи и прокашлялся так громко, что Райза в страхе вскочила. Йен подошел, встал с ней рядом. Энгус покачал головой:

– Дочка, ну что мне с тобой делать! Ты только подумай, что теперь будут говорить сплетники!

– Сэр, это я виноват, – начал Йен.

– Ну разумеется, это ваша вина. Черт бы побрал всю вашу семью!

– Отец! – Райза подошла к нему, обняла. – Йен мой друг. Долгое время он был твоим лучшим кавалеристом.

Энгус неохотно кивнул:

– Это верно, Йен Маккензи. Но вы-то должны все понимать. Вы провели здесь целую ночь. Подумайте, что будут говорить солдаты.

– Люди всегда найдут, что сказать, – заметила Райза.

– Райза, дорогая моя! От твоей репутации и так уже ничего не осталось. Подумай только, ведь настанет время, когда ты влюбишься и захочешь выйти замуж.

– Отец, если я пойму, что влюбилась в человека, который придает значение сплетням, я его сразу же разлюблю.

Энгус с несчастным видом покачал головой:

– Ты молода, беспечна, совсем не думаешь о будущем. Любовь нельзя спланировать, дитя мое, ее невозможно включить или выключить по желанию. А вы, молодой человек! Что скажет ваша несчастная жена!

– Ни слова она не скажет. Она тоже считает Райзу своим лучшим другом. Примите мои извинения, сэр, за беспокойство, которое я вам причинил. – Он отдал генералу честь, потом подошел к Райзе. Нежно поцеловал ее в щеку. – Береги себя. – Затем повернулся к генералу: – И вы берегите ее, сэр. Она наше самое дорогое достояние.

– Поберегите лучше вы себя, Йен Маккензи!

Энгус на секунду отошел от дочери, чтобы обнять Йена. Тот подмигнул ей и вышел.

– Райза, я больше не буду об этом говорить, но помни: ты должна быть осмотрительнее. – Энгус выглядел очень удрученным.

– Йен действительно остался моим добрым другом.

– Если бы ты вышла за него замуж! Мне казалось, вы с ним так сблизились…

– Значит, не суждено, папа.

Она улыбнулась, разгладила морщинки между его нахмуренными бровями. Все-таки он чудо! И как хорошо, что он генерал. Обычно генералы редко попадают на фронт. А он сам ведет войска. Райза знала, что отец скорее рискнет собственной жизнью, чем подвергнет опасности жизнь своих людей. Однако война – как партия в шахматы. Ладья важнее пешки. Генералы чаще всего где-то наверху, руководят боями, идущими внизу.

Энгус откашлялся. Его голубые глаза, обычно такие ледяные, когда он командовал войсками, сейчас лучились добротой.

Он погладил ее волосы.

– Я просто слишком тебя люблю, дочурка. Война многое изменила, но, попомни мои слова, в приличных семьях и после войны будут выбирать целомудренных невест для своих сыновей. Скандал, разгоревшийся из-за этого… проклятого кузена Йена, тебя погубил.

– Папа, этот скандал сделал меня героиней, при том что я абсолютно не заслужила всей этой шумихи. Меня теперь называют Леди Свобода.

– Ну да. А кроме того, многим не дает покоя вопрос, что все-таки он с тобой сделал.

– Отец, меня никто ни к чему не принуждал. Он тяжело вздохнул. Крепче прижал ее к себе.

– Твоя мать умерла очень давно, Райза, но я так хорошо ее помню. Она все еще живет в моем сердце. Я ее потерял, но успел узнать, что такое любовь. Все эти годы она была для меня самым драгоценным воспоминанием. Я хочу того же для тебя.

– О, папа! У меня тоже так будет, я знаю. И значит, ты должен понять. Меня будут любить ради меня самой, за то, какая я, что я думаю, что чувствую, а не за мою репутацию.

Он снова вздохнул:

– С тобой спорить бесполезно. Но я прошу тебя об одном. В следующий раз, когда приедет Йен, пожалуйста, оставайтесь с ним друзьями в чьем-нибудь присутствии. Хорошо?

– Конечно, папа.

– Ну что ж, тогда пойдем завтракать?

– Да! И будем наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе.

Рука об руку они пошли к его командирской палатке.

Глава 12

Несмотря на то что по всей территории Юга двигались войска, поезд доставил Джерома в Ричмонд быстро и вовремя. Оказалось, что его сестра Сидни живет в квартире старого друга их семьи и что у нее даже есть комната для гостей. Зная ситуацию с беженцами в столице Юга, Джером этого не ожидал.

– Я ненадолго, – предупредил он.

– Побудь хотя бы несколько дней.

Она крепко обняла его. Джером любовался экзотической красотой сестры. Она унаследовала ярко-зеленые глаза матери, густые иссиня-черные волосы отца, а в ее точеных чертах проглядывал едва уловимый намек на присутствие крови семинолов. Джером был очень рад ее видеть.

– Мне не нравится, что ты живешь здесь совсем одна. Удивляюсь, как отец это допустил.

– Отец это допустил, потому что я нахожусь под защитой генерала Пэйна, одного из немногих, кем он восхищался во время войны с семинолами. И потом, здесь я ближе всего к Бренту. А кроме того, я обещала приехать домой к Рождеству. Ну, в общем, пока я веду себя хорошо…

– А ты в самом деле ведешь себя хорошо?

– Веду ли я себя хорошо?! Да я просто ангел во плоти. Не кто иной, как сама первая леди собственной персоной, Варина Дэвис, взяла меня под свое крыло. Разумеется, в первый раз она пожелала встретиться со мной, узнав о том, что я твоя сестра. Ах да! Оказывается, Джефферсону Дэвису очень нравится наш непутевый кузен Йен!

– Джефферсон был министром обороны в тот период, когда Йен служил в Вашингтоне. Я думаю, в то время они хорошо узнали друг друга, если не стали друзьями.

– Понятно. Ну… я веду себя хорошо. А как насчет тебя?

– Я перевожу кое-какие грузы. А тебе полагается быть среди тех, кто скатывает бинты для перевязок.

– Да неужели! Нет, я не согласна. Мою сводную сестру едва не повесили за шпионаж. Моя кузина работает медсестрой в полевом госпитале. Жена двоюродного брата только-только покончила с опасной жизнью шпионки. Еще одна леди, которая едва не стала женой моего кузена, сбежала из дома и, как пишут газеты, была похищена моим собственным братом. А я, видите ли, должна скатывать бинты!

– Сидни…

– Скажи, ты в самом деле похитил генеральскую дочь?

– Сестренка, веди себя прилично, не то я позабочусь о том, чтобы отец забрал тебя отсюда.

– Ты не посмеешь этого сделать!

– Это мой долг как старшего брата.

– Я просто хочу знать правду, – чопорно произнесла она. И вдруг хитро улыбнулась: – О, Джером! Это просто здорово! Тебя называют пиратом, говорят, что ты ничего не боишься. Ты стал невероятно популярен. Да ты сам увидишь. Сегодня вечером мы идем на ужин.

Джером застонал:

– О, Сидни, только не это. Не хочу никаких приемов. Я приехал повидаться с тобой.

– Мы приглашены на ужин в Белый дом Конфедерации. Неужели ты хочешь отказаться от приглашения президента и его жены?

– Нет, – устало произнес он. – Мы идем на ужин.

На самом деле Джером ничего не имел против посещения Белого дома. Он там бывал и раньше. Высокий, худощавый Джефферсон Дэвис не отличался приятными манерами или теплым обращением, однако все знали его как великого труженика, который хочет людям только добра. Его считали интеллектуалом, хотя и не всегда достаточно расчетливым. Его жена Варина, высокая, полногрудая, красивая женщина, подкупала теплотой обращения. Она любила принимать гостей. Двери их дома всегда были открыты. Говорили, что она ведет себя так же мягко и вежливо со слугами, как с дипломатами и генералами. Она прекрасно дополняла своего мужа.

В тот вечер Джером с Сидни прибыли на ужин с опозданием. Едва они вошли в фойе, где им предложили хереса, как всех позвали к столу. Оказалось, что ужин устроен в честь Джерома, в знак благодарности за доставку товаров в Чарлстон. Сам Дэвис, выглядевший безукоризненно в черном смокинге, поднял тост за «великого пирата Карибского моря». Все аплодировали, поздравляли Джерома. Женщины, присутствующие на приеме, были очаровательны. Одна из них, родственница Варины, сказала Джерому, что всем военным следует немедленно жениться: так как они рискуют жизнью в сражениях, то должны непременно позаботиться о том, чтобы оставить наследника.

Лакей принес блюдо со свежими овощами. Положив немного себе на тарелку, Джером обнаружил, что она стоит неровно, приподнял ее и с изумлением увидел под ней записку, сложенную вчетверо. Он незаметно развернул ее и прочел:

«Капитан Маккензи, можете считать себя мертвецом. Вы коварно похитили и бессовестно обесчестили Райзу Мэджи. Берегитесь! Отмщение не заставит себя ждать».

– Что-нибудь случилось, капитан? – спросила дама, сидевшая справа. Глаза ее возбужденно сверкнули.

– Да нет. Просто получил записку.

Он снова ощутил знакомый жар в крови. Он «бессовестно обесчестил» Райзу Мэджи! Господи, добраться бы до нее! Он и сам удивился тому, как подействовала него эта угроза. Однако надо держать себя в руках и спокойно ответить на все обвинения. Нельзя позволить себе сорваться, нельзя терять контроль над собой. Иначе можно попасть в руки врагов, не успев найти ее.

Позже, за вином и сигарами, он попытался выяснить у одного из помощников Дэвиса, каким образом записка могла попасть под его тарелку.

– Не знаю, сэр. Наш Джеб Стюарт умудряется доставлять сообщения своему тестю, который остался в союзной армии! Ему подкладывают записки под тарелку во время завтрака в Вашингтоне. Это опасная война, сэр. Я могу попытаться выяснить. Вам угрожали?

– Да. Но с угрозами в свой адрес я сам разберусь. Думаю, не меньше половины всех моряков-янки готовы отправить меня на тот свет. Однако эта ситуация представляется мне опасной.

Президенту и миссис Дэвис совсем не нужны предатели в близком окружении.

Джером собирался пораньше лечь спать в этот вечер, но ему это не удалось. Сидни начала отчаянно флиртовать с кавалерийским офицером. Джером набросился на нее с упреками. Поймал себя на том, что разговаривает так же, как их отец в минуты раздражения. Потом понял – он просто встревожен. Откуда у него здесь, в Белом доме, враги?

Сестра пошла к наемному экипажу. Джером задержался, чтобы попрощаться с радушными хозяевами. Спустившись по ступеням на улицу, увидел, что их экипаж отъезжает без него.

Долю секунды спустя он понял, что тревожился не напрасно. Кто-то похитил его сестру, почти у него на глазах, прямо перед Белым домом Конфедерации!

– Карету! – закричал он, уверенный в том, что дом президента окружен солдатами, которые мгновенно откликнутся на его зов.

Джером приехал на прием в вечернем костюме, но шпага в ножнах, как всегда, была при кем.

Прекрасная черная лошадь стояла привязанная на углу. Джером промчался несколько шагов, вскочил в седло и погнался за экипажем. Настиг его через несколько секунд, с размаху прыгнул на козлы. Началась драка с молодым бородатым кучером за вожжи. Тот вытащил нож и замахнулся. К счастью, Джером успел оглушить противника ударом в челюсть. Он не собирался его убивать. Сначала нужно выяснить, почему тот вел себя так дерзко и безрассудно. Ударил парня по руке – тот выронил нож. Перехватил вожжи. Но тут противник Джерома пришел в себя и снова набросился на него, ухватив его за горло с такой силой, что оба свалились на землю.

Джером ощутил сильный удар, услышал треск. Сломалась кость… но чья? Его собственная? Раздумывать было некогда. Опасность еще не миновала. Он поднялся… наклонился над человеком, лежавшим на земле, ожидая услышать стоны.

Его противник был мертв!

Джером стоял на коленях над мертвым телом, когда подбежали солдаты, подъехали всадники.

– Капитан! – крикнул кто-то из них.

– Я в порядке. А вот этот человек мертв. Но не от падения на землю. – Джером указал на грудь убитого – по черному лацкану фрака расползалось кровавое пятно. Его застрелили… Нахмурившись, Джером оглянулся. Кто стрелял?

– Никто из моих людей не стрелял, сэр. Мы гнались за экипажем, но когда вы сцепились с этим парнем, мы не решились стрелять. Ведь там, в экипаже, ваша сестра.

Сидни!

Джером вскочил, кинулся к экипажу. Сидни, дрожащая от страха, но целая и невредимая, выглянула из кареты.

– Джером!

– Со мной все в порядке.

Он обнял ее за талию и помог спуститься, крепко прижав к себе.

Ночные окрестности ожили. Все вокруг зашевелилось, повсюду появились солдаты. Президент Дэвис затребовал у разведывательного управления отчет о том, что произошло. Попытка похищения Сидни, при том что вокруг было столько солдат Конфедерации, могла показаться сущим безумием. Но еще более странным выглядело то, что похитителя застрелили.

Появился человек по имени Лоуэлл Томас, работавший в разведывательной сети Конфедерации. Он говорил с Джеромом и прочими, задавал множество вопросов, однако ответить на них никто не мог.

– Разумеется, у вас есть враги, сэр. Такой человек, как вы, не может их не иметь. Вы стольких моряков сбросили с кораблей… А у северян есть много тайных сторонников и на нашей территории.

Джером покачал головой:

– Я знаю, что за мной охотится один из генералов янки. Но он не из тех, кто станет угрожать молодой женщине, чтобы отомстить мне.

– Мы займемся этим делом и не отступим, пока не расследуем его, – пообещал Томас.

– Я хочу, чтобы мою сестру охраняли. Как только появится возможность, я отвезу ее домой на своем корабле. Но до тех пор ее должны охранять.

– Да, конечно, капитан. Это будет сделано.

– Ее должны охранять очень добросовестно.

– Капитан, – повторил Томас, – можете мне поверить. Президент приказал, чтобы все ваши распоряжения выполнялись.

Удовлетворенный услышанным, Джером наконец повез Сидни домой в экипаже, который предоставил в их распоряжение Лоуэлл Томас. По дороге Джером пытался заставить Сидни понять серьезность ситуации.

– Сидни, ты должна уехать домой.

Ее прекрасные зеленые глаза широко раскрылись:

– Но я очень хорошо работаю в госпитале. Это правда. Ты не можешь меня заставить…

– Сидни, здесь тебе грозит опасность. Я хочу, чтобы ты вернулась к матери и отцу.

– Джером, прошу тебя… Ты не понимаешь…

– Тебя будут охранять, пока я не вернусь. Я повидаюсь с Брентом, потом приеду за тобой и отвезу домой. Это необходимо. Я боюсь за тебя.

– Ах вот как! Ты пират, похищаешь женщин-янки, губишь их репутацию, а расплачиваться должна я?

– Сидни… – рассерженно начал он. Она мгновенно опомнилась:

– Прости меня, Джером. Но…

– Один Бог знает, что могло бы случиться с тобой сегодня.

Всю дорогу она продолжала протестовать и умолять его. Однако, когда они доехали до дома, где жила Сидни, ее настроение изменилось. У двери их ждал солдат с письмом от отца.

– Сидни, в чем дело? – встревоженно спросил Джером. – Что-нибудь с отцом? С матерью? С Дженифер?

Она покачала головой:

– Ничего не случилось… пока.

– Тогда в чем дело?

– Я согласна, Джером. Можешь везти меня домой.

– Да что такое, черт возьми?

– Мама ждет ребенка! У нас будет еще одна сестричка или братик!

Джером был поражен. Отец когда-то говорил ему, что у них с Тилой всего трое детей, потому что последний ребенок – Сидни – дался жене очень нелегко. Роды оказались тяжелыми. Тогда он испугался за жену. И вот… через столько лет…

Джером почувствовал, как сжалось все внутри. Их отец – сильный, могучий человек, воин и умница к тому же. Мать – удивительная женщина. Ее сила в мягкости и решительности. Она беззаветно полюбила отца, и ничто на свете не может уничтожить эту любовь. Эта любовь питает, исцеляет, поддерживает других.

– Она уже в таком возрасте… – растерянно проговорила Сидни.

– Не вздумай ей этого сказать! – попытался пошутить Джером.

– Я не имею в виду, что она старая. Но… здоровье у нее не то. Я беспокоюсь за нее, Джером. И о чем только думает отец!

Джером открыл было рот, собираясь ответить, но решил, что не стоит. Слава Богу, что сестра по крайней мере согласилась ехать домой.

Эту ночь он пролежал без сна – слишком многое тревожило его.

Через три дня он нашел Брента в доме на одной из старых плантаций, недалеко от места недавнего боя. Джером прошел прямо в операционную, где его брат удалял глубоко засевшую пулю.

– Приехал помочь, братец?

– Если тебе нужна моя помощь.

Джером встал напротив брата. Он так хорошо его знал. Мог в точности сказать, о чем тот думает. Там, где кто-либо другой даже не понял бы, что Брент требует свежих губок для каждого пациента, Джером мог заранее предугадать желания брата.

Операции продолжались весь день. Некоторые можно было бы назвать бесчеловечными. Морфина на всех не хватало. Джером вскоре обнаружил, что требовалась в основном его физическая сила, чтобы удерживать пациентов, которым ампутировали руки и ноги.

Только поздно вечером у них с братом наконец появилась возможность посидеть в кабинете старого полуразвалившегося дома, попивая бренди, привезенный Джеромом из Ричмонда. Он рассказал Бренту о необъяснимом эпизоде с похищением Сидни. Заверил брата, что с Сидни все в порядке. Эта новость повергла Брента в шок, так же как и всех остальных.

Джером рассказал брату и то, что узнал об их матери. Брент тоже встревожился.

– О чем только думал отец? – спросил Брент, как и Сидни, чем вызвал улыбку Джерома.

– Последнее, что мне запомнилось, – ответил он, – это то, что мать все так же любит отца.

– Да, но они должны больше думать о том, как проявлять свою любовь! Хотя это, наверное, не так легко, особенно в их возрасте. – Он сокрушенно покачал головой. – Я должен съездить домой. Я боюсь за нее. Конечно, многие женщины рожают и в пожилом возрасте. И у многих все проходит благополучно. Смешно, правда? Я вспоминаю, многие наши знакомые там, дома, с таким нетерпением ждали, когда начнется эта война. Где теперь наш дом? Он так далеко. Мы воюем в Виргинии, а ведь Виргиния не так уж и стремилась к отделению. Господи, как я от этого устал! Я хочу домой. Хочу вернуть те летние дни, когда небо было ясным и голубым, а ветер с океана всегда приносил прохладу, даже в самую жару. Это было прекрасно! А золотые закаты, когда силуэт цапли вырисовывается на фоне темнеющего неба… – Он тяжело вздохнул, глядя на свои руки. – Возможно, мне удастся уехать отсюда незадолго до маминых родов.