Текст книги "Поверь и полюби"

Глава 10

– Мелочная старая фурия! – запричитала Фэнси, влетая в кухню. – Эта негодяйка Пикси заставила меня отполировать до блеска каждую медяшку в гостиной. Даже дверные ключи! Можно подумать, что к нам в гости едет французский король!

Джон Уилфорд, уже давно служивший в доме старшим ливрейным слугой, прервал какой-то жаркий спор с поварихой и хмуро воззрился на горничную.

– Фэнси, в нашем доме не принято употреблять бранных выражений. Особенно если в следующей фразе упоминается его величество король. Пусть даже французский.

– Да неужели? – дерзким тоном ответила Фэнси. – Может быть, теперь вы будете мне указывать, что говорить и как делать? До сих пор этим занималась Пикси. Или она больше не экономка?

– Нет, она занимается теми же делами, что и прежде. Но, тем не менее грубость слуг несовместима с их пребыванием в этом доме. И совершенно не важно, кто делает им замечания. Вы, вероятно, забыли об этом?

– Я никогда ничего не забываю! – фыркнула Фэнси. – И не столь глупа, как многие из тех, о ком порой приходится говорить!

Она стрельнула глазами в сторону Софи, стоявшей у плиты и жарившей мясо. Та никак не отреагировала на выпад горничной и продолжала заниматься своим делом. Этого Фэнси вытерпеть не могла.

– Повторяю, я не такая дура, чтобы обращать внимание на вас или вашу…

– Перестаньте, Фзнси, – прервал ее Уилфорд. – Это, в конце концов, уже переходит все границы. А что касается миссис Пикстон, которую вы осмелились назвать «мелочной старой фурией», то именно она и приказала мне проследить, чтобы наша прислуга произвела наилучшее впечатление на Мэйхью. Не забывайте, что «сучка», как вы однажды изволили назвать эту достойную даму, вполне может стать хозяйкой Хоксбери и иметь полное право выгнать нас всех, если мы ей не понравимся.

«Уволить нас? Ха! Это было бы для меня настоящей удачей!» – подумала Софи, разделывая очередной кусок телятины. Хотя, честно говоря, ее не устраивал подобный поворот событий. Даже если бы пришлось чуть ли не сгореть у духовки, как произошло два дня назад. Нет, она останется здесь, пока Чудовище (так Софи теперь про себя называла Линдхерста) не устанет над ней издеваться. Правда, когда это произойдет, одному лишь Богу известно…

Софи покончила с мясом, взяла веник и подмела пол, затем чисто вытерла стол, расправилась с пылью на подоконнике и вычистила помойное ведро.

Всего три дня прошло после неудачной попытки бегства, но уже теперь ей начинало казаться, что тюрьма все же была бы лучшим выбором. Помимо ежеминутных забот и кухонной суеты, Софи приходилось постоянно терпеть унижения от Линдхерста. Лорд твердо держал данное слово. Хуже всего, что он делал это вроде бы без всяких видимых намерений. И даже не говоря ни слова…

Она выпрямилась и посмотрела на заслонку каминной трубы. Конечно, ее тоже надо вычистить!

Софи пододвинула к себе ведро, вынула из него чистую тряпку и, поминутно оглядываясь на плиту, где жарилось мясо, принялась за работу. От мяса отвлекаться ни в коем случае было нельзя: его сиятельство терпеть не мог ничего подгоревшего!

Одним из способов мести Линдхерст избрал наблюдение за работой. Софи. Причем приходил он именно тогда, когда ей надлежало выполнять что-либо грязное или унизительное для девушки, совсем недавно блиставшей на лондонском светском небосклоне. Как Николас угадывал подобные моменты, для Софи оставалось загадкой. Во всяком случае, каждый раз, когда она, вздохнув, принималась за самую что ни на есть неприятную работу, лорд Линдхерст непременно оказывался рядом.

Естественно, Софи пыталась сделать вид, будто не замечает своего мучителя, но это обычно не удавалось. Напротив, она тут же начинала совершать один промах за другим. Линдхерст, как правило, ехидно улыбался, хотя и не делал никаких замечаний. Однако Софи чувствовала, что он фиксирует каждое ее неверное движение, а потому начинала еще больше волноваться, делая все новые и новые ошибки.

Софи вычистила заслонку и посмотрела на нее с такой ненавистью, как будто это был сам Николас. О, как в тот момент она хотела бы сказать чванливому лорду все, что о нем думает! Но это было невозможно, так как равносильно признанию своего поражения. Такого Софи допустить не могла. Причем ни сейчас, ни в ближайшем будущем.

В данный момент она дала себе клятву ни под каким предлогом не уступать Чудовищу. Усилием воли Софи заставила себя не думать о нем, чтобы спокойно закончить работу, которой все еще было невпроворот. Первым делом предстояло вычистить донельзя почерневший от дыма камин, стенки которого засалились и покрылись сажей. Софи пришлось несколько раз бегать в кладовку к миссис Пик-стон за содой, мылом и всякими моющими средствами, а затем принести несколько ведер воды. Приготовив все необходимое, Софи встала посреди кухни и чуть не завыла от отчаяния.

Боже! С каким наслаждением она чистила бы камин, если бы появилась возможность зажарить на его решетке самого лорда Линдхерста! Софи представила себе это зрелище: Николас, жарящийся на огне! Причем в рот ему она обязательно вставила бы яблоко! Вот это была бы картина!

Воображаемая казнь Чудовища настолько захватила Софи, что она, сделав шаг назад, чуть не перелетела через стоявшую за спиной корзину. Это вернуло ее к реальности…

Софи в испуге огляделась. Нет, ничего… Никто не заметил ее состояния. На кухне все было по-прежнему. Джон Уилфорд и Кук продолжали выяснять отношения. Фэнси сидела в углу за столом и натирала до блеска столовое серебро. Только рядом с ней теперь возник Чарлз.

Взглянув на споривших, Софи невольно улыбнулась. Не проходило дня, чтобы Кук с кем-нибудь не сцепилась! Потом Софи вздохнула, подняла ведро с грязной водой и, кивнув остальным слугам, вышла из кухни и направилась в огород. Пройдя мимо десятка грядок с различными овощами, нескольких цветочных клумб и посадок лекарственных растений, Софи оказалась у дальней стены. Там стояла огромная вонючая бочка для различных отходов. Софи вылила туда грязную воду и ополоснула ведро под струей находящегося рядом артезианского насоса. Постояв несколько минут и с наслаждением подставив лицо мягким лучам утреннего солнца, она медленно побрела назад к дому.

Софи уже поднималась по лестнице к двери, ведущей из сада в кухню, когда услышала несущиеся оттуда громкие голоса, грозившие вот-вот перейти в крик. Она прислушалась и поняла, что выяснения отношений между Джоном Уилфордом и Кук достигли точки кипения.

– Французский суп! – кричала Кук. – Какой еще французский суп?! Зачем готовить эту гадость, если существует масса прекрасных английских блюд, которые всегда подаются к столу по торжественным случаям?!

– Я уже объяснял вам, в чем дело, – старался успокоить повариху старший ливрейный слуга. – Мисс Мэйхью очень хвалила это блюдо, обедая однажды вместе с маркизой. Поэтому наша госпожа решила сделать ей сюрприз, включив в сегодняшнее меню французский суп. Это жест гостеприимства.

– Но мне нужен рецепт на английском языке, – сквозь зубы процедила Кук в тот момент, когда Софи вошла в кухню.

– Сейчас сюда спустится мисс Стюарт, которая вам все переведет, – тяжело вздохнув, ответил Джон. – Поверьте, что она в совершенстве владеет французским. И мы…

– Что?! – не дала ему договорить стоявшая рядом Фэнси. – Эта старая карга, это омерзительное воплощение чванства и зазнайства будет сидеть за столом вместе с хозяевами? Вы шутите!

– Попридержите язык, Фэнси! – гаркнул Джон, лицо которого покрылось пурпурными пятнами. – Я не хочу больше слышать ни одного дурного слова о мисс Стюарт. В отличие от вас она прекрасно воспитана – настоящая леди с утонченным вкусом. Не говоря о том, что мисс Стюарт – личная горничная самой маркизы. А потому извольте относиться к ней так, как она того заслуживает! Или я пожалуюсь миссис Пикстон!

– Ради Бога, Джон! Бегите поскорее к Пикси и жалуйтесь. Неужели вы думаете, что она меня выгонит? Меня, лучшую горничную маркизы? Хотя и не личную, как…

– Возможно, она тебя действительно не выгонит, – перебил ее Юлиус, третий ливрейный слуга маркиза и лучший друг Чарлза. – Но когда мисс Стюарт выйдет на пенсию и маркизе понадобится новая личная горничная, боюсь, что миссис Пикстон не станет тебя рекомендовать. А то, что ты мечтаешь получить это место, ни для кого из нас не секрет!

– Ты ничего не знаешь и знать не можешь! – фыркнула Фэнси.

– Мне кажется, что если кто и заслуживает места мисс Стюарт, так это только наша Софи, – добавил Чарлз.

Софи скромно потупила взор и чуть заметно улыбнулась. Чарлз ответил ей улыбкой, полной восхищения. Фэнси подскочила к нему и больно ущипнула за ухо.

– Но это же действительно так, Фэнси! – воскликнул Чарлз. – Да будет тебе известно, Софи – дочь барона и настоящая леди!

– Это она сама так говорит! – вскипела Фэнси. – Я поверю только тогда, когда получу конкретные доказательства.

– Доказательство перед твоими глазами! Ты только посмотри на ее манеры. А как она говорит! Неужели…

– Хватит! – рявкнул на них Джон Уилфорд. – Нечего болтать попусту! Мне доподлинно известно, что мисс Стюарт не собирается выходить на пенсию. По крайней мере в ближайший год. А теперь – за работу! Фэнси, это тебя тоже касается.

Софи с интересом наблюдала всю эту сцену. Когда же Джон скомандовал всем заняться делом, она подвинула к себе ведро, взяла из шкафчика несколько пакетов с моющими средствами и принялась размешивать их в воде. В это время ее кто-то окликнул.

Узнав голос своей соседки по кровати Пэнси, Софи подняла голову и посмотрела туда, откуда он послышался. Поскольку в этот день прачечная не работала, Пэнси нашлось дело на кухне. Теперь она стояла в дальнем углу у массивного дубового стола, стараясь до блеска вычистить кухонные ножи.

Софи бросила на нее вопросительный взгляд. Пэнси полезла в карман фартука, вытащила оттуда большой кусок земляничного пирога и помахала им в воздухе, приглашая напарницу разделить трапезу. У Софи сразу потекли слюнки. Но перед тем как подойти к Пэнси, она опасливо посмотрела через плечо на Фэнси. К счастью та была слишком занята составлением списка своих обязанностей на следующий день, чтобы обращать внимание на что-нибудь другое. Софи осторожно поднялась со стула и подошла к Пэнси.

– Помню, ты как-то говорила, что очень любишь земляничные пироги, – сказала та. – Угощайся!

– О, Пэнси! Откуда такая вкуснятина?

– Осталось от хозяйского завтрака. Я вспомнила, что тебе нравятся такие пироги, и попросила у Кук кусочек.

– Спасибо, Пэнси, – улыбнулась Софи и попробовала пирог. Остальное она припрятала в карман, чтобы доесть попозже.

Пэнси оглянулась по сторонам и, понизив голос, заговорщически спросила:

– Как тебе понравилась склока между Джоном и Фэнси по поводу мисс Стюарт?

Софи улыбнулась. Мисс Стюарт она не знала, зато Джон Уилфорд ей нравился. Он был всегда вежлив, внимателен, никогда не старался подчеркнуть свое превосходство, как это постоянно пытались делать другие слуги. Иногда даже помогал Софи, что было особенно трогательно. По своему положению в доме Джон не должен был заниматься черновой работой, а потому такое внимание и даже уважение к новой поденной служанке удивляло Софи. Но его доброе отношение наполняло душу девушки теплом и благодарностью. Она от всей души желала Джону счастья и всяческих удач в жизни.

– Скажи, Пэнси, а есть ли хотя бы доля правды в этой болтовне? – ответила она вопросом на вопрос.

Пэнси, продолжая полировать очередной нож, утвердительно кивнула.

– Джон любит мисс Стюарт почти двадцать пять лет и только два или три года назад добился взаимности.

– Двадцать пять лет! – в изумлении воскликнула Софи, пораженная не столько нежными чувствами Джона, сколько солидным возрастом личной горничной маркизы. – Неужели мисс Стюарт служит у маркизы так давно? Двадцать пять лет!

– Вовсе не двадцать пять! Да будет тебе известно, в этом году исполняется тридцать два года с тех пор, как мисс Стюарт впервые появилась у нас в доме и сразу стала личной горничной маркизы. Они знакомы с той поры, когда наша хозяйка еще была невестой лорда Бересфорда. Впрочем, сейчас мисс Стюарт практически не исполняет обязанностей горничной. Ее скорее можно считать компаньонкой маркизы. Кстати, ты еще с ней не знакома?

Софи отрицательно покачала головой:

– Даже ни разу не видела.

– Неудивительно. Сейчас у нее очень много дел из-за болезни маркизы, приходится чуть ли не целыми днями сидеть у постели хозяйки. Ни на что другое времени просто не остается, так что понятно, почему вы еще не встретились.

– Мне кажется, мисс Стюарт очень предана маркизе.

– Да, это так. У нее мягкое, доброе сердце. И никакая она не чванливая! Фэнси просто врет! Например, ей очень понравилось, как я стираю кружевные оборки на платьях. Она сказала об этом маркизе и попросила для меня прибавки к жалованью. Хозяйка тут же согласилась. Я искренне рада, что она, наконец, обратила внимание на Джона. Он прекрасный человек и может сделать мисс Стюарт счастливой!

– А почему она так долго не замечала Джона?

– Видишь ли, мисс Стюарт можно пожалеть. Когда-то давно, почти тридцать лет назад, она полюбила одного моряка, но он утонул в море. Это разбило ее сердце. Мисс Стюарт страдала и плакала чуть ли не двадцать лет и оставалась ему верна даже после гибели, а потому не обращала внимания ни на одного мужчину.

– Но Джон, стало быть, продолжал надеяться? Наверное, он очень любил мисс Стюарт?

– Да. Я слышала, что восемь лет назад ему предложили место дворецкого в одном очень богатом доме, но он отказался, потому что хотел быть рядом с ней. Ведь Джон – первый слуга маркизы, а потому имеет возможность часто встречаться с мисс Стюарт.

– Как хочется, чтобы их история имела счастливое продолжение! – вздохнула Софи. – Будет несправедливо, если столь преданная любовь Джона не получит достойной награды.

– Уверена, что так и будет. В следующем году они намерены пожениться, купить таверну и открыть свое дело.

В этот момент дверь кухни открылась и на пороге появилась пожилая, очень худая женщина с усталыми глазами и сильно поседевшей головой. Пэнси мгновенно умолкла и шепнула на ухо Софи:

– Вот она. Легка на помине!

Софи очень захотелось рассмотреть поближе личную горничную маркизы. Сделав вид, будто ей понадобилась чистая тряпка, она встала и подошла к стоявшему совсем рядом с дверью сундуку, где таковые хранились. Открыв крышку, Софи принялась рыться в нем, искоса поглядывая на мисс Стюарт.

Чем дольше Софи изучала ее, тем больше удивлялась. Она спрашивала себя: что побудило Джона Уилфорда столько лет добиваться расположения этой дамы? Право же, в ней не было абсолютно ничего примечательного! Сморщенное лицо, тусклые глаза под толстыми стеклами очков, какие-то расплывчатые черты, которые невозможно запомнить… Софи подумала, что за всю свою жизнь она еще не встречала такой непривлекательной женщины. И все же… все же…

Порывшись еще некоторое время в сундуке, Софи вновь подняла голову, чтобы повнимательнее изучить предмет страсти Джона Уилфорда. На этот раз она до неприличия долго смотрела мисс Стюарт чуть ли не прямо в лицо. И заметила нечто такое, что ускользнуло от ее внимания несколько минут назад. Лицо личной горничной маркизы теперь показалось Софи открытым, мягким и очень добрым.

Мисс Стюарт улыбнулась и мгновенно преобразилась. Софи почти физически почувствовала исходящее от этой женщины тепло. Глаза перестали быть тусклыми, загорелись живым, озорным огоньком и стали на редкость красивыми. Они притягивали к себе как магнит.

Только теперь Софи поняла, почему такой милый, умный и порядочный человек, как Джон Уилфорд, полюбил эту женщину. Он разглядел в ней главное: прекрасную, добрую душу и внутреннюю красоту.

– Джон сказал, что меня удостоили чести сегодня поработать с вами, миссис Хиггинс, – обратилась мисс Стюарт к Кук.

Софи впервые услышала, как зовут повариху. Оказывается – Хиггинс, а Кук – просто прозвище… «Кук» означает «повар». Вот почему все ее так звали!

Миссис Хиггинс так растрогалась от нормального человеческого обращения, что раскраснелась и, что было ей совершенно несвойственно, заулыбалась…

– Да, мисс Стюарт, – сказала она. – Мне нужно, чтобы вы перевели с французского один кулинарный рецепт.

– С превеликим удовольствием, – согласилась мисс Стюарт, ответив ей милой улыбкой.

Мисс Хиггинс, в свою очередь, улыбнулась еще лучезарнее, продемонстрировав свои великолепные ровные зубы, и вручила личной горничной маркизы рецепт приготовления французского супа.

Мисс Стюарт сняла очки, протерла глаза и вновь надела. После чего принялась за перевод.

– Это какое-то специфическое французское блюдо. Похоже, суп из осетрины. Минутку, сейчас постараюсь перевести поточнее. Что-то в последнее время я стала плохо видеть.

– Мисс Стюарт, – встряла в разговор Фэнси, – а почему бы вам не попросить о помощи. Скажите, пожалуйста – нашу новую служанку? Говорят, что ее отец – не то граф, не то барон.

И она указала глазами на Софи.

– Вы читаете по-французски, мисс… мисс Скажите, Пожалуйста?

По недоверчивому выражению, появившемуся на лице мисс Стюарт, стало очевидно, что она не поверила в способности простой поденной служанки. Софи поняла: если сейчас не проявить себя, то вся прислуга в доме начнет ее презирать, а разговоры о знатном происхождении новой служанки будут объявлены вздорными слухами, которые она сама якобы и распускает.

– Конечно, Фэнси, я с радостью помогу, – согласилась Софи, протягивая руку за рецептом. – Мне будет особенно приятно оказать подобную услугу мисс Стюарт. Кстати, мисс Стюарт, нет ничего удивительного в том, что ваши глаза стали хуже видеть. Сколько же ночей можно не спать у постели больной маркизы! Но ведь сегодня вы чувствуете себя получше, не правда ли? Иначе не пришли бы сюда.

Губы мисс Стюарт сложились в самую очаровательную улыбку, какую Софи когда-либо доводилось видеть.

– Да, вы правы. Мне сегодня стало легче. Я вам очень благодарна за такое внимание, мисс…

– Бартон.

– Большое спасибо, мисс Бартон. Фэнси сейчас сказала, что ваш отец – барон. Это действительно так?

– Да, – утвердительно кивнула Софи. – Но несколько педель назад счастье ему изменило и он разорился.

– Поэтому вы и согласились здесь работать?

– Да.

– Бедное дитя! Вам, наверное, сейчас ужасно тяжело.

– Вы не ошиблись, мисс Стюарт, – призналась Софи, сердце которой таяло от благодарности к этой доброй женщине.

Мисс Стюарт снова улыбнулась:

– А что вы еще умеете делать, кроме как читать на французском?

– У меня, право, нет никаких особых достоинств, помимо образования, полученного в Бате.

– Понятно. Но там вас, наверное, готовили к тому, чтобы стать светской леди? Конечно, знакомили с искусством, живописью, музыкой… Так ведь?

– Так.

– Простите, не вы ли на прошлой неделе так искусно починили платье маркизы?

– Я.

– Значит, вы – прекрасная портниха! И если все другие ваши способности столь же неординарны, то вы, несомненно, сумеете найти себя в этой жизни.

– Простите, мисс Стюарт, – вмешалась в разговор Кук, – но у меня мало времени. Боюсь, что не успею приготовить обед. Будьте добры, переведите этот рецепт!

– Конечно. Но мне кажется, что это лучше сделает мисс Бартон. Так?

Софи пробежала глазами бумажку и кивнула мисс Хиггинс:

– Это рецепт приготовления французского супа из осетрины. Для этого, помимо рыбы, требуются лимон, сливки и соус по вкусу.

Софи бросила на Фэнси победный взгляд, у той же глаза загорелись самым настоящим бешенством. А мисс Хиггинс села на стул около плиты и приступила к приготовлению супа.

– Фэнси, – с улыбкой сказала мисс Стюарт, – я вижу, что вы не знаете, чем заняться. Закончите, пожалуйста, вместо Софи чистку камина.

– Вы забыли, что я горничная, в обязанности которой не входит работа на кухне, – надменно ответила Фэнси.

– Тебя наняли сюда как служанку, – раздался голос миссис Пикстон. – Это значит, что ты обязана выполнять любую работу, которую хозяева посчитают необходимой.

Софи стоило большого труда удержаться от ехидной улыбки. Она поспешно повернулась к Кук и закончила перевод. Все это время мисс Стюарт смотрела на новую служанку. Потом загадочно улыбнулась и вышла…

Глава 11

Маркиз откашлялся и хлопнул сына ладонью по спине.

– Что, поди, ждешь не дождешься того дня, когда увидишь любимое чадо старика Брамбли?

– Чадо?.. Какое чадо?.. – пробурчал Николас, тщетно пытаясь оторвать взгляд от женщины, мывшей внизу лестницу. Вопреки данной себе клятве он не мог равнодушно смотреть на Софи. Особенно когда она, как сейчас, нагнулась и повернулась к нему пикантной частью тела пониже спины.

– Я спросил, волнуешься ли ты перед встречей с дочерью мистера Брамбли?

– Волнуюсь? Гм-м…

Казалось, Николас просто не понимал, о чем его спрашивает отец. Происходило же это оттого, что Софи опустилась на самую нижнюю ступеньку, встала на четвереньки и теперь ее тонкая юбка отчетливо обрисовывала контуры ягодиц. Николас продолжал смотреть на нее жадным взором, в душе проклиная себя за это на чем свет стоит. Черт побери! Надо же быть таким безвольным!

От досады он заскрипел зубами, но ответил отцу:

– Ты спрашиваешь, волнуюсь ли я? Гм-м… Не знаю… Извини, я не расслышал. Мне показалось, что кто-то идет по коридору…

– Тебя не удивляет, почему я задаю подобный вопрос?

– Извини, ты о чем?

На этот раз маркиз глубоко и досадливо вздохнул.

– Я спрашиваю, волнуешься ли ты перед этой встречей? Ведь ты уже четверть часа неподвижно стоишь у лестницы и о чем-то сосредоточенно думаешь. На спокойного человека это не очень похоже!

– Ах, вот что!..

В этот момент Софи выпрямилась, и, оправляя юбку, покачала бедрами. Николас про себя снова выругался, причем такими словами, которые никогда не произнес бы вслух. Что с ним произошло? Откуда это плотское желание? Почему он так хочет женщину, которую почти ненавидит? Где же его принципы? Ведь если он серьезно думает о мести Софи, то уж никак не должен ее желать! В его душе может быть негодование? Да, может! Боль? Да! Сознание настигшего позора? Да! Комплекс неполноценности? Да! Да! Да! Все эти чувства не только могут, но и должны сейчас переполнять его сердце, ибо только ими продиктовано решение отомстить этой женщине… Но секс? Нет, ничего подобного и в мыслях допустить невозможно! Он задавит в себе это предательское чувство! Если… если сможет…

– Колин, что с тобой? – как будто издалека донесся до него голос стоявшего рядом отца. Маркиз положил руку на плечо сына, но тот продолжал смотреть вниз, хотя и по-прежнему скрипел зубами от злости. Отец бросил на него изумленный взгляд.

– Колин, ты слышишь меня? Я говорю, что экипаж с дочерью мистера Брамбли прибудет примерно через час. Так сказал посланный вперед верховой. Да что с тобой, черт побери?!

– Прости, отец, я не расслышал тебя.

Боже, как Николас ненавидел себя в эту минуту! Он чувствовал себя до такой степени жалким и смешным, что был почти готов отказаться от безумного плана отомстить Софи. Но в то же время понимал, что не сможет этого сделать. Ведь тем самым он признает полную победу Софи Баррингтон над собой. Его гордость, самолюбие, честь – все будет растоптано!

С другой стороны, он низвел Софи до уровня неуклюжей простофили, ничего не умеющей делать. Он лишил ее всех амбиций и достоинств светской дамы, нанеся тем самым сокрушительный удар по ее самолюбию. После такого Софи не может не сломаться, тем более что вокруг не было никого, кто мог бы ее поддержать. У нее скоро не останется сил для сопротивления, вот тогда он победит! А пока для него главное – как можно дольше сохранять видимость совершеннейшего спокойствия…

Только сейчас Николас заметил, что его отец давно молчит и, видимо, ждет ответов на свои вопросы.

– Да, – поспешно согласился он, сам не зная с чем. Николас молил Бога, чтобы за его согласием не последовала какая-нибудь ужасная пытка. Например, сопровождение мисс Мэйхью на светский раут…

– Ты согласен? – удовлетворенно переспросил маркиз. – Я так ему и сказал: «Рубен, если тебя вдруг что-то прихватит, то надо срочно пустить кровь. И все пройдет!»

Пустить кровь…

Глаза Николаса превратились в две узенькие щелки. Он подумал о неуклюжих попытках Софи выпутаться из беды.

В ее состоянии кровопускание вряд ли поможет… Хорошо, ну а он сам? Может быть, его сегодняшнее состояние продиктовано отнюдь не плотским желанием? Что, если это результат застоя в крови? Ведь в тот злосчастный день он пошел в клуб и так напился, что не мог прийти в себя в течение нескольких суток. Как знать, не дают ли о себе знать последствия тогдашнего срыва? Может, надо и вправду пустить кровь из вены? Отец утверждает, что сразу станет легче… Ой ли? Нет, ему это не поможет! Николас знал, что для него единственным лекарством в подобном случае может быть только женщина. Но сейчас у него нет женщины. Он расстался со своей любовницей из уважения к Софи, как только решил за ней ухаживать. С тех пор у него не было ни одной мимолетной связи…

– Ты считаешь эту идею вздором? – спросил маркиз, видимо, имея в виду какую-то мысль, которую развивал перед сыном в последние четверть часа.

Николасу стало неудобно, так как он пропустил слова отца мимо ушей.

– Я еще должен подумать, – уклончиво пробормотал он, не глядя отцу в глаза.

Маркиз неожиданно нахмурился и с тревогой в голосе спросил:

– Я видел, как ты вчера долго разговаривал с Рубеном. Он, часом, не заразил тебя?

– Разве Рубен чем-то болен?

– Он подхватил какую-то инфекцию. То ли грипп, то ли что-то похожее.

– Да нет же! Я отлично себя чувствую, отец! С чего ты взял?

– У тебя все лицо горит, и вообще ты выглядишь нездоровым.

– Просто перегрелся на солнце. Кроме того, сегодня утром я ударился ногой об угол шкафа и повредил большой палец. Он до сих пор болит.

– Конечно, конечно! – закивал маркиз. – Не стоит беспокоиться за твое здоровье, так? Ты ведь ни разу не болел с того дня, как…

Конец его фразы заглушил грохот колес подкатившего к парадному подъезду экипажа. Это, конечно, приехал мистер Брамбли с дочерью. Николас с маркизом переглянулись и весело рассмеялись. Только Брамбли мог себе позволить подъехать с таким адским шумом! Что ж, у каждого свои причуды…

Маркиз с сыном спустились вниз и вышли на крыльцо. Дверца экипажа распахнулась, и мистер Брамбли легко соскочил на землю.

– Бересфорд! Линдхерст! – громким голосом приветствовал он хозяев, снова захлопывая дверь кареты. – Чертовски хорошая погода для прогулки!

– Ваша езда, Брамбли, больше похожа на состязание в скачках, чем на прогулку! – засмеялся маркиз, пожимая руку гостю. – И вообще такое впечатление, что вы когда-то были превосходным кучером.

– Чтобы успеть въехать в это столетие, мне поневоле пришлось самому взять в руки вожжи. Мой старый возница Генри ездит со скоростью улитки.

Он повернулся к кучеру и покровительственно похлопал его по плечу. Тот улыбнулся и начал разгружать верхний и задний багажники, до отказа набитые исключительно рыболовными снастями. Брамбли поочередно и с гордостью демонстрировал маркизу с сыном каждую удочку, спиннинг и бесчисленное количество всякого рода приспособлений для рыбной ловли собственного изготовления. На все это ушло не менее получаса.

– Вы, я вижу, намерены выудить в наших окрестностях всю рыбу! – пошутил маркиз. – Оставьте нам хоть немного!

– Оставлю, оставлю! – пообещал Брамбли. – Вы же знаете, что я регулярно приезжаю сюда порыбачить. Но меньше рыбы здесь не становится. Ну, пойдемте в дом?

– Конечно, Брамбли, – кивнул ему маркиз. – Однако вы уверены, что по дороге ничего не потеряли? Или забыли у себя дома?

На лице Брамбли появилось беспокойное выражение.

– Потерял? Вроде бы все на месте. Ах да! Мой новый спиннинг, который я неделю назад купил в Лондоне! Действительно, я забыл его привезти. А жаль! Рыба на него так и кидается!

– А еще? – ехидно улыбнувшись, спросил маркиз.

– Еще? Что еще?

И Брамбли почесал затылок.

– Вроде все…

– Неужели? Вы же обещали нам привезти Минерву. Или я ошибаюсь?

– Минерву? – На лице гостя появилось выражение замешательства, но тут же он хлопнул себя ладонью по лбу. – Боже мой! Конечно! Я обещал приехать со своей Майской Мухой!

– Майской Мухой?! – переспросил Николас, ничего не понимая, и с недоумением посмотрел на отца. Тот рассмеялся.

– Видишь ли, Колин, Майской Мухой мистер Брамбли зовет свою дочь Минерву. А почему – он тебе сам расскажет!

– Ах, верно! Ведь Колин еще не знает. Дело в том, что «майской мухой» называют искусственную наживку. Когда моя дочь была еще совсем малюткой, я делал «майских мух» из ее нежных волосиков, поскольку заметил, что на «мух» из человеческого волоса рыба клюет гораздо охотнее, чем на меховых. Правда, в последнее время клев стал заметно хуже… Так вы хотите видеть мою дочь?

– Несомненно.

– Майская Муха! Где ты? Тебя ждут!

В следующий момент в окошке кареты появилась миниатюрная женская головка, лицо которой прикрывала широкополая шляпа. Брамбли махнул рукой:

– Выходи. Не заставляй нас попусту тратить время!

Николас, всегда отличавшийся прекрасными манерами и учтивостью, подошел к карете и остановился, ожидая, пока слуга откроет дверцу. Женская головка тут же исчезла из окошка. Но дверца оставалась закрытой, и никто, похоже, не собирался ее открывать. Николас нахмурился и огляделся по сторонам в поисках кого-нибудь из слуг Брамбли. Но увидел одного старика Генри, производившего впечатление человека, находящегося в состоянии глубочайшего шока. Линдхерст начал подозревать, что у Мэйхью вообще нет слуг. Вернее, их не стало после помешательства мистера Брамбли на рыбной ловле. Впрочем, возможно, им просто не хватило места: буквально каждый сантиметр в экипаже, в багажниках и даже на облучке возницы был занят всевозможными рыболовными снастями.

Поскольку Брамбли с дочерью приехали значительно раньше назначенного часа, все слуги Хоксбери еще только начали переодеваться для торжественной встречи гостей. Так или иначе, но поблизости не оказалось никого, и Николас понял, что все придется делать самому.

– Мисс Мэйхью? – громко произнес он, не решаясь открыть дверцу без предупреждения. – Разрешите вам помочь?

Из глубины кареты донесся какой-то странный скрипучий звук. Восприняв его как положительный ответ, Николас опустил на землю ступеньки и открыл дверцу экипажа, уже приготовившись столкнуться с чем-нибудь непредсказуемым.

Заглянув внутрь кареты, Николас увидел какое-то существо, ползавшее по полу и что-то пытавшееся отыскать в темноте. Он с ужасом понял, что это и есть мисс Мэйхью.

Увидев его голову, Мэйхью покраснела и вдруг разразилась громким смехом.

– Я уронила б-баночку с ч-червяками, когда к-карета резко остан-новилась! – заикаясь сказала она. – Вот, одного у-удалось отыскать!