Текст книги "Заложники удачи"

– Куда? Извините, я что-то размечталась!

– В «Палому Бланку». Хэнк собирается нам ее показать.

На минуту она ощутила волнение.

– Нет, нет, спасибо, но я…

– Но ты же ни разу там не была, – настойчиво произнес Хэнк, покосившись на Памелу и Сэма.

– Ты что, действительно там не была? – воскликнула Памела. – В «Паломе Бланке»? Ни разу за все это время? Я не верю!

– Господи! – воскликнул Сэм, потянувшись за пивом.

Оба они с удивлением уставились на нее.

– У меня полно дел на вилле, – словно оправдываясь, сказала Катрина.

– Не сегодня, – перебила ее Памела. – Ты же хотела отдохнуть сегодня. Ты сама говорила мне за обедом.

– Но мне нужно еще кое-что купить.

– Купим на обратном пути.

– На сегодняшний вечер продукты тебе не понадобятся, – сказал Сэм. – Хэнк нас всех пригласил в «Воронье гнездо».

Катрина почувствовала себя затравленным зверем, а Хэнк представлялся ей охотником. Они с неприязнью посмотрели друг на друга. Он с видом победителя, она – побежденного. От злости Катрина потеряла контроль над собой, и презрительные слова вылетели у нее раньше, чем она смогла их остановить.

– Какого черта ехать и пялиться на белого слона! – Голос ее звучал громче, чем она сама того хотела. – Сам отлично знаешь, что вся ваша затея уже, считай, лопнула. Тебе надо бы назвать ее по-другому «Дурость Хэнка» или что-нибудь в этом роде!

– Катрина! – возмущенно воскликнул Сэм.

Она расплакалась. Мнением Сэма она дорожила, и мнением Памелы тоже. А во всем виноват был Хэнк! Во всем! Будь он проклят! Руки ее сжались в кулаки. Она готова была провалиться сквозь землю.

– Я подгоню джип. – Хэнк быстро вскочил и убежал, прежде чем они смогли промолвить слово.

Чтобы избавиться от неловкого положения, Памела позвала официанта.

– Марио! – закричала она, помахав ему рукой. Сэм вдруг нахмурился.

– Господи! У меня мотор от лодки на заднем сиденье! Я вез его в Пагеру починить.

– Не беспокойся, – быстро сказала Памела, – Хэнк подвезет Катрину. Не возражаешь, Катрина, поехать в его джипе?

Что она могла ответить? Все еще кипя от возмущения, Катрина заставила себя слабо улыбнуться и принялась искать в сумочке кошелек.

– Я заплачу.

– Нет, нет, я угощаю, – настаивала Памела, в то время как официант подошел к столу.

Сэм отодвинул свой стул и встал.

– Я подгоню машину, – сказал он, в то время когда джип Хэнка затормозил на обочине.

Не в силах справиться со своими эмоциями, Катрина беспомощно смотрела на Сэма, который подошел к Хэнку и что-то сказал ему. Затем поднялась Памела и взяла ее за руку.

– Я сгораю от нетерпения показать тебе «Палому Бланку». Знаешь, в газетах постоянно печатают эскизы будущей гостиницы.

Катрина послушно поднялась из-за стола. Она хотела закричать: «Я не хочу ничего знать об этом! Ты можешь ехать, если хочешь, но, ради Бога, не впутывай меня в это!»

Хэнк подошел к ней и взял за руку. Она почувствовала себя пленницей, которую под конвоем ведут к месту заключения. Катрина освободила руку и влезла в джип Хэнка. Хэнк крикнул Сэму, что по пути еще заедет в офис. Потом склонился над рулем, завел мотор и дернул за рычаг с такой силой, что ее откинуло на сиденье. Катрина испуганно посмотрела на него: лицо его выражало ярость. Она испуганно вцепилась в пульт управления.

– Осторожнее!

– «Дурость Хэнка»! Что это еще такое? – сердито спросил он, крутанув руль так, что джип чуть не перевернулся.

Они выехали с площади на дорогу, идущую вдоль побережья, чуть не врезавшись в автобус, полный школьников. Ее отбросило в сторону, она вцепилась в пульт управления обеими руками.

– Ты думаешь, мне это нужно, – сказал он, нажав на педаль так, что она почти коснулась пола. – Как будто у нас и так нет проблем? Это еще Тодди может закрывать глаза на твои выходки, но не я.

Джип высоко подпрыгнул на ухабе. Перед ними посреди дороги стоял грузовик, груженный замороженной рыбой. Засигналив, Хэнк, резко повернув, обогнул его, отчего туристы с рюкзаками прижались к обочине дороги. Катрина заметила ужас, стоявший в их глазах.

– Осторожнее! – завизжала она.

Навстречу им шла цистерна с нефтью. Крутанув руль, Хэнк объехал ее всего лишь в нескольких сантиметрах.

– Ты сумасшедший! – закричала она. – Ты нас обоих убьешь!

Она вцепилась в пульт управления, ее бросало взад и вперед, словно марионетку, которую дергают за ниточки. Шея ее болела, спину свело, в глазах все мелькало. Она едва различала рощу миндальных деревьев, белую церковь, бензозаправочную станцию, тележку с овощами, запряженную лошадью, – все это вихрем пролетало мимо нее.

– Ради Бога! Осторожнее, – умоляла Катрина.

Джип со скрежетом влетел на гору мимо роскошных вилл и въехал в сосновый лес. Она не могла дышать, ее подбрасывало на сиденье.

– Нам сейчас нужна помощь, – закричал Хэнк, наполовину обернувшись к ней. – Нам сейчас нужны друзья, а не…

– Следи за дорогой, – взвизгнула Катрина, закрывая глаза, когда они проезжали поворот.

Ее отбросило в сторону, и она уцепилась за дверь. Когда она открыла глаза, то увидела, что дорога исчезла, как в воздухе растворилась! Еще минуту назад была, и вот ее нет! Внизу плескалось море, ласкающее подножия скал. Когда они проезжали следующий поворот, из-под шин полетели мелкие камешки.

– Ради Бога! – умоляюще сказала Катрина, дрожа от страха, когда колеса оторвались от земли. Увидев на минуту ярко-голубое небо и зеленые верхушки сосен, она почувствовала, что теряет контроль над собой…

Затем они стали съезжать с горы – между деревьями образовался просвет – и, наконец, остановились.

Все еще дрожа от страха, она с трудом перевела дыхание. В ушах у нее гудело. Наслаждаясь тишиной, она с трудом поверила, что поездка закончена. Медленно она подняла голову. Сквозь слезы, застилавшие глаза, Катрина увидела свои руки, сжимавшие пульт. Земля под машиной была твердой. Убедившись в этом, Катрина разжала руки. На секунду она почувствовала облегчение, а затем ее душа снова наполнилась гневом.

– Идиот! – всхлипнула она и ударила его по лицу наотмашь. В его темных глазах загорелся гнев. Ее рука оставила заметный след на его лице. Испугавшись, Катрина прижалась к двери. Руки его сжались в кулаки, и все тело дрожало. Он выпрыгнул из джипа, ударил ногой по колесу и хлопнул рукой по багажнику.

– Ну что, испугалась? – зарычал он на нее. – Я надеюсь, что да! Потому что ты меня напугала до смерти! Если мы потеряем «Палому Бланку», то я вернусь к тому, чем я был двадцать лет назад, когда был шкипером у этого толстопузого…

– Меня это не волнует!

– Мы боремся за свою жизнь! Не только я, допустим, до меня тебе дела нет. Но пойми же ты, наконец, своей тупой башкой, что тогда мы все пропадем! Тодди вместе со мной, а ты вместе с ним. Кто тебя за язык тянул? Знаешь, как ты нас подставила при всем честном народе? В этой гавани, когда полмира на нас пялились!

Катрина вспомнила столики в кафе. Сплетни распространяются в гавани со скоростью пожара, тем не менее…

– Мы висим на волоске, – кричал он на нее, – а тут еще ты!

– Я не хотела…

– Знаешь, кто там сидел за столиком в углу? Боб Ньютон! – Он снова пнул шину и снова хлопнул рукой по багажнику. – Он агент «Фанфэр Трэвел», он мог бы нам здорово помочь с «Паломой Бланкой», поэтому я так заливал.

– Черт возьми, – прошептала она, вдруг все поняв.

Хэнк ругался еще с минуту, затем сильно закашлялся. Он положил обе руки на стекло машины. Грудь его вздымалась, пока он переводил дыхание. Когда приступ кашля прошел, Хэнк с удивлением посмотрел на Катрину.

– Что с тобой такое? Все остальные пытаются нам помочь. Мне каждый день звонит кто-нибудь. Тодди из кожи вон лезет! Черт возьми, даже твой старик одолжил нам деньги, но это ведь все не считается, не так ли? Тебя ничем не проймешь, ничем!

На этот раз удивлена была она. «Мой старик? Что он хочет сказать?» Катрина в смущении открыла рот, но слова застыли у нее на губах. Наконец она произнесла не своим голосом:

– Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа он отвернулся и отошел от машины. Руки ее немного успокоились, и она смогла открыть сумочку. Катрина достала сигареты и закурила. Она втянула в себя дым, выдохнула, затянулась еще раз, откашлялась и только тогда заговорила.

На этот раз голос вернулся к ней. Она почти кричала:

– О чем ты говоришь, черт возьми?

Хэнк повернулся и подошел к ней. В его лице больше не было гнева. Наоборот, он выглядел робким. Плечи его сутулились, а выражение лица было почти извиняющимся, но когда он заговорил, стало ясно, что он все еще рассержен.

– Ты должна научиться хоть немного придерживать язык, когда ты здесь: это деревня. Такие люди, как Ньютон, могут нам пригодиться!

– Нет, за это я извиняюсь, но я не об этом. Ты сейчас сказал: «мой старик». Ты хотел сказать – мой отец? Он тоже в этом участвует?

Хэнк пробормотал что-то неразборчивое.

Он действительно имел в виду ее отца. Она поняла это по выражению его лица. Значит, ее отец тоже был в этом как-то замешан!

– Господи! – воскликнула Катрина. – И что теперь?

Его гнев прошел. С удрученным видом он вынул сигареты и стал шарить по карманам своего белого пиджака в поисках зажигалки.

– Вот, возьми, – Катрина протянула ему свою.

– Спасибо, – поблагодарил ее Хэнк.

– Слушай, извини меня за то, что произошло. Я действительно сожалею. Я не должна была тебе этого говорить.

– Надо быть поосторожнее. Сейчас даже у стен есть уши.

– Да, теперь я понимаю, извини. Я клянусь, что теперь этого никогда не повторится, честное слово. И прости, что я ударила тебя. Я просто перепугалась.

– Ладно, хорошо. – Он пристыженно посмотрел на нее и потер лицо. – Может быть, я и заслужил этого, я действительно напугал тебя, извини.

– Но что с моим отцом? – нетерпеливо спросила она, – ты, кажется, сказал, что он одолжил вам деньги?

Хэнк удивленно посмотрел на нее.

– Ты что, до сих пор ничего не знаешь? – Он смущенно шмыгнул носом и посмотрел вниз. – Да, он нам помогает. И я бы хотел, чтобы Тодди и ты…

– Я не верю! Он вам помогает? Да ты не знаешь моего отца. Ты хочешь сказать, он действительно одолжил вам деньги?

– Ну, пока еще нет, но он обещал…

– Господи! – простонала она, – да ты его совсем не знаешь! На него нельзя полагаться! Он лжец, он мошенник!

– Успокойся!

– Что он обещал моей матери! Он ей всю жизнь испортил. Ты не поверишь! Вот что я тебе скажу: он мог вам обещать что угодно. У вас больше шансов занять деньги у человека на Луне!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Внезапное возвращение Катрины с Майорки явилось спасением для Тодда. Несмотря на то, что он изо всех сил пытался справиться со своим положением сам, его совместная жизнь дала трещину. «Радостей холостяка» для него не существовало. Вместо лишних развлечений были только лишние заботы. «Ну что это за жизнь? – жаловался он Маку. – Каждый вечер приходишь домой, а там встречаешь меня только ты…» Он постоянно думал о Катрине. «Как она могла поступить так со мной? – стонал он. – Вот так взять и уйти! Зачем ей понадобился этот отдых? Как будто бы она одна, а моя жизнь – сплошной нескончаемый праздник!»

Говоря по правде, он очень скучал по ней. Скучал по тому мирку, который она создала, по хорошей еде, которую она готовила, и еще о том, что все в доме делалось, как он захочет и когда захочет. Ему недоставало ее. Ему хотелось просто поговорить с ней. Они могли говорить часами ни о чем, по крайней мере ни о чем важном, но ведь главное – они понимали друг друга и счастливые засыпали. Они никогда не ссорились и почти ни о чем не спорили – кроме Лео и «Паломы Бланки».

Ее внезапная холодность, когда она звонила ему, очень его встревожила. У них никогда не было подобных отношений. Раньше он всегда спрашивал: «Тебе тяжело на душе? Так поделись со мной», – и она всегда делилась. Теперь же это напряженное молчание повергло его в уныние.

Но в целом он справлялся. Вечерами, по пути домой, Тодд забегал в китайский ресторанчик напротив своей конторы, чтобы забрать заказ («Еще немного такой еды, и я сам буду похож на эту противную лапшу», – жаловался он Маку), и старался заполнить день телефонными разговорами и деловыми встречами.

И Хэнк тоже справлялся. Из Лондона он отправился в Германию.

– Я вот тут думаю, – говорил он из Берлина. – У нас не было времени окончательно договориться с Шарли тогда. Ты не возражаешь, если я поеду и увижусь с ней?

Тодд возражал, и еще как. Ему было плохо и одиноко в Лондоне. Ему так и хотелось сказать: «А что, если я присоединюсь к тебе?» Но он сдержался из страха показаться дураком. Конечно, Хэнк был прав. Неподходящий момент для романов, даже если прелестная Шарли того желала, в чем он совершенно не был уверен. Да и его интерес к внебрачным связям улетучился. Ведь если даже не брать в расчет чувства вины, посмотрите только, сколько проблем сразу появляется! А потому он спокойно обсудил сроки, которые они должны были предложить Шарли, и поручил все переговоры Хэнку. Хэнку понадобились считанные минуты, чтобы договориться с Шарли. Нет, конечно, Тодд был рад этому обстоятельству. Ему нравилась Шарли, очень нравилась, она произвела на него сильное впечатление с самой первой встречи, но тем не менее его немножко задевала столь быстрая победа Хэнка.

– Послушай, ты абсолютно прав, – начал Хэнк, как бы успокаивая, – мы не может делать все своими силами. Я целый день в разъездах, а ты – в конторе. Нам нужна помощь. Шарли умница, и у нее куча связей. Она как раз то, что надо. Да и этот парень, как его, Боб Левит, согласился отпускать ее на один день в неделю, пока не закончится ее контракт…

Вот так втроем они начали работать. Тодд продолжал заниматься туристическими делами, хотя он и оставил идею об одной крупной сделке взамен мелких, надеясь, что, если объем продаж будет достаточным, его дело даст хорошую прибыль.

Шарли вплотную занялась «Золотым кубком «Паломы Бланки».

Были изданы новые буклеты.

Шарли написала письма секретарям яхт-клубов всего мира.

Хэнк и Дон Антонио обсуждали всевозможные способы расширения гавани.

Много перемен произошло за время отсутствия Катрины.

Решение прервать отдых пришло к ней совершенно неожиданно.

Пока Катрина летела обратно в Лондон, она вспоминала свою поездку в «Палому Бланку». Красота этого места превзошла все ожидания. Конечно, она видела фотографии; Тодд немало старался, чтобы они не остались незамеченными, но воздух и простор нельзя было показать на снимках, и она не очень-то ориентировалась в расстояниях. «Так же величественно, как Вест-Энд», – похвастался однажды Тодд, но воспоминания о Риджент-стрит и Пикадилли почему-то смутили ее. Ничто не шло в сравнение с «Паломой Бланкой». Вест-Энд был заполнен зданиями, большинство из них были уродливыми, тогда как даже незаконченные строения в «Паломе Бланке» были так же красивы, как волшебная книжка с картинками. Действительно, как сказал Хэнк с необычной для него торжественностью:

– Работа великого художника, окруженная удивительной красотой природы.

А еще он добавил:

– Я никогда не видел твоего старика, но, по-моему, если Лео одолжил нам триста тысяч, то это уже о чем-то говорит. Тодди высоко его ценит.

Высоко его ценит? Человек, разрушивший жизнь ее матери. Тот отец, которого она в детстве ждала часами, чтобы только увидеть.

– Но люди меняются, – настаивал Хэнк, – как только человек начинает зарабатывать настоящие деньги и немного наберется ума.

Катрина удивилась. Неужели его махинации оправдали себя? Неужели он в самом деле был способен одолжить Тодди триста тысяч? Неужели у него были такие деньги? Встревожившись и что-то подозревая, она пыталась понять, где он мог столько заработать?

Но что тревожило ее больше всего, так это разговор с Памелой. Ее критика задела Катрину за живое. «Неверность? – думала она раздраженно. – И это я-то! Было бы изменой лечь в постель с Осси. Вот это была бы неверность! Но я ведь этого не сделала. Я всегда поддерживала Тодди!» Тогда она шла в его офис с твердым намерением помириться. И что она обнаружила? Его рубашка была перепачкана женской косметикой. Да, Софи была права. И тем не менее, хотя она и помнила об этом случае все время, разговор с Памелой как-то приуменьшал его значение. Главным, что ее задело, были слова Памелы: «Если бы Сэм попал в беду, я бы стремилась быть с ним. Я была бы сама с собой не в ладу, если бы не стала работать на износ, только бы помочь ему…»

Так что, возвращаясь домой, Катрина была совершенно в другом состоянии, чем тогда, когда она рассерженная вылетела из конторы Тодда. Хэнк и Памела помогли ей изменить свое мнение, а один вид «Паломы Бланки» все в ней перевернул.

– Я никогда не видела места красивее, – призналась она Тодду.

Катрина сделала вид, что не помнит ни следов косметики на его рубашке, ни той ночи в Мидлэндс. Она отложила разговор о своем отце. Вместо этого, взяв на заметку слова Памелы, она решила устроить ему день рождения и Рождество одновременно.

Тодд напоминал пьяницу, любимый бар которого наконец снова открылся. Вернулась его настоящая жизнь. Хэнк был прав, когда назвал Тодда «образцом женатого мужчины». Снова он спешил домой на вкусный запах готовящейся пищи, смешанный с ароматом французских духов. Он спешил к жене. Это был его второй медовый месяц. Они не только вместе наслаждались едой и постелью, они снова говорили друг с другом! Катрина сама заговорила о «Паломе Бланке».

– Тодди, ты должен был заставить меня поехать туда, притащить меня силком, если хочешь. Это просто сказка! И все говорят, что тебе очень не повезло в «Сантурз». Сэм сказал, что это был замечательный контракт…

Они болтали без умолку, ели, пили, снова болтали. И каждую ночь занимались любовью.

– О черт! – восклицал он с восхищением. – Ты словно какой-то энергией подзарядилась…

Но это было больше, чем просто энергия. Желая восстановить прежние отношения, Катрина превзошла себя, чтобы вернуть волшебство их браку. И делала это с чистой совестью. Буквально за неделю она превратила дом в уютное любовное гнездышко. После ужина они разговаривали, делясь планами о будущем. «Палома Бланка» стала постоянной темой их разговора. Конечно, жаль, что сейчас она вызывает массу проблем, но Тодд был уверен, что беспокоиться не о чем, и в конце концов все будет в полном порядке.

И Катрина изо всех сил старалась поддерживать его. Но больше всего ей хотелось продлить ощущение счастья в их отношениях. Да, она искренне была в восторге от «Паломы Бланки» – пусть даже она думала, что это не их дело, а дело какой-нибудь крупной корпорации с миллионным оборотом.

Итак, она попыталась. Беда была в том, что, чем больше они говорили, тем больше она делала открытий. И чем больше она узнавала, тем больше беспокоилась. За ее улыбками и ободряющими словами стояла тревога. Нет, она ни разу не упрекнула Тодда. Все свои переживания она держала в себе. Однако ее мозг – мозг бухгалтера – быстро считал цифры. Продажа машин уже не оправдывала себя. Катрина была в ужасе оттого, что банк отказал им в деньгах. Она задумалась о тех днях, когда сама вела бухгалтерию. В те далекие времена банк всегда был рад помочь им. Всегда! «Помните, миссис Тодд, – говорили они, – если возникнут проблемы, всегда обращайтесь к нам».

Теперь к банку не обратишься. Да к тому же он еще настаивает на дополнительном счете за гараж.

– Таким образом, они станут нашими первыми кредиторами, если случится самое худшее, – объяснил Тодд.

– Что значит, – если случится самое худшее?

У Катрины кровь застыла в жилах, когда Тодд заговорил о ликвидации дела.

Взглянув на жену, он попытался ее успокоить.

– Ну, конечно, до этого не дойдет. Просто банк всегда смотрит на дело с самой черной стороны. Ты ведь знаешь, какие они, эти мрачные чудаки. Мы просто продолжаем делать дело, вот и все.

– Надеюсь, – согласилась Катрина, при этом спрашивая себя, не лучше ли остановиться?

Через полторы недели, однако, она поняла, что спасти автомобильный бизнес могли только успешные операции с «Паломой Бланкой». Ей становилось не по себе, когда она слушала Тодда. Он по-прежнему продолжал расшвыривать деньги, вместо того чтобы сократить расходы. Его планы были, как всегда, грандиозны. Он даже собирался устроить там международную регату «Золотой кубок Паломы Бланки»! Да, и они пригласили кого-то по имени Шарли.

– Кто такой этот Шарли, про которого ты недавно говорил? Когда он, наконец, выйдет на сцену?

К ее удивлению, Тодд покраснел.

– Ах да, – сказал он как-то виновато. – Э-э… я как раз собирался объяснить тебе… Дело в том, что… э-э… Шарли – это она.

– Шарли – это женщина?!

Новая тревога появилась у Катрины. Боже мой! Только этого еще не хватало!

– Ее полное имя – Шарлотта. Это Хэнк ее нашел, сейчас она работает на нас по полдня, но летом вступит в правление. Она будет нашим директором по развлекательным программам.

– Вступит в правление?! – воскликнула Катрина, пытаясь скрыть свое удивление. – Это что, была идея Хэнка?

– Ну, в общем да, хотя я согласился. Это было нашим общим решением.

– Ты видел ее?

– Э-э… недолго. Квалифицированный специалист. Очень деловая. Видимо, карьеристка. Ну, ты знаешь этот тип.

Еще бы не знать. Это тип Софи, Софи тоже карьеристка, Софи – пожирательница мужчин. И почему это, интересно, он покраснел?

– А сколько ей лет, этой… как ее… Шарли?

– Да не знаю, – он чуть пожал плечами. – Не старуха, конечно, но и не очень молода. В общем-то, Хэнк с ней больше занимается. Они разрабатывают идею, про которую я тебе говорил, ну, «Золотой кубок Паломы Бланки».

Катрина пропустила мимо ушей последнюю фразу Тодда, ее больше занимали их финансовые проблемы, чем Хэнк и его женщины.

– Ну, вот видишь, – подвел Тодд итог разговору, – с «Золотым кубком» и всем прочим все в конце концов будет в полном порядке.

Но он ее не слишком убедил.

К вечеру Катрина немного успокаивалась. Не зная точной банковской стоимости дома, она прикидывала, нельзя ли продать его и обойтись более скромным жильем. А может быть, продать виллу? Или лучше опять начать работать в конторе? Она даже решила по примеру миссис Бриджес начать экономить деньги. И конечно, в таком настроении она была совсем не расположена развлекаться, когда к ней вдруг заглянула на чашечку кофе Софи.

– Для чего же тогда друзья, если не для того, чтобы поддерживать друг друга? – промурлыкала она.

– Что-нибудь знаешь о нем? – спросила Софи, имея в виду Осси.

– Нет, ничего, – ответила Катрина. – И ты, пожалуйста, прекрати расспросы…

– Да нет, извини меня, я ничего такого не имею в виду. Я просто подумала, а что сказал Тодди, когда узнал?

Ну и стерва! Конечно, она ничего не рассказала Тодди. Да и нечего было рассказывать, хотя в это, конечно, судя по выражению глаз Софи, никто не поверит. Раздраженная и уставшая от Софи, Катрина изобрела поездку в парикмахерскую, только чтобы выпроводить подругу из дома, а это означало, что она должна была выйти вместе с ней и целый час слоняться по Хай-стрит, как девчонка, прогуливающая школу.

Катрина потеряла контроль надо всем. Когда она вела бухгалтерию в фирме, она знала все расходы до последнего пенни. И даже когда она бросила работу, она так не тревожилась. Ведь в конце концов Тодди умный, уверенный в себе деловой человек, твердо стоящий на ногах. Или по крайней мере он был таким – до «Паломы Бланки».

Через две недели Катрина уже чувствовала страшное напряжение. Хотя теплота отношений вернулась в их семью, были моменты, когда она была готова закричать на Тодда. «Спокойней, – твердила она себе, пока готовила ужин. – Не спорь с ним». Сегодня вечером она спросит о предложении ее отца помочь заплатить тем людям в Париже…

– Как ты узнал об этой фирме в Париже? – ласково спросила Катрина.

Вытерев рот салфеткой, Тодд лениво откинулся в кресле.

– Ну, это не какой-нибудь там крупный банк. Маленькая такая фирмочка, свой юрист.

– Ну да? Так как же ты их нашел?

– Честно говоря, меня свел с ними Лео.

Да, хуже и быть не могло. Катрина похолодела. Перед этим она старалась спрашивать осторожно, если что-то касалось ее отца. Сейчас она нажала посильнее. Тодд, казалось, не слишком много знал о нем, он даже не знал, где тот живет.

– У него замок где-то на Юге Франции, между Марселем и Ниццей. Я забыл его название.

– Замок? – недоверчиво спросила Катрина. «Тогда я, наверное, живу в Букингемском Дворце!» – подумала она. Вслух же она сказала: – Да, кажется, дела у него идут неплохо.

Тодд с готовностью рассмеялся.

– Просто великолепно, если человеку ничего не стоит одолжить триста тысяч!

Сердце у Катрины замерло. Она вся напряглась. «Триста тысяч! Хорошо, если в конце концов у тебя останется триста пенсов». Катрина прикусила губу, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Она постаралась привести в порядок свои мысли.

– Это, конечно, с его стороны хороший поступок, но все-таки я не могу понять, зачем ему все это? – спросила Катрина.

Она чуть не завизжала, когда Тодд с легкостью начал говорить о своей дружбе с Лео и их общей вере в «Палому Бланку». Слушать все это было просто невыносимо. «Ты ведь не можешь положиться на него. Он всех подводит. Где ж ты потом окажешься?! Что тогда случится?»

– Ну, ладно, – сказала она легко. – Но ты ведь, конечно, не во всем на него полагаешься? Ты сказал, у тебя все под контролем? Я думаю, этот юрист в Париже согласится подождать остальные деньги.

Ожидая ответа, Катрина взглянула на мужа. Его лицо выражало замешательство. То же самое выражение замешательства было у Хэнка на Майорке, когда она высмеивала обещания своего отца. «Тодд знает все подробности, – было все, что он ответил. – Ты уж лучше его спроси».

Тодд не смог скрыть своих сомнений.

– Не знаю, будет ли он на это согласен… – произнес он.

– Так что же он может сделать, этот юрист? Она видела, как Тодд заерзал в кресле.

– Ну… – произнес он медленно. – Главное, это платить проценты. Поэтому Лео и одолжил мне деньги.

Итак, его слова подтвердили ее худшие опасения. Она должна была признаться самой себе, что уже давно это подозревала. Хэнк более или менее открыл ей глаза на происходящее. По какой-то причине выплата процентов была жизненно важной. И несмотря на это, они полагались на ее отца! Пара идиотов! «Почему вы верите ему? Почему бы не поверить мне, ведь я выросла с ним, вы что, это забыли?» Она очень хорошо помнила судей, бэйлифов, тревожный стук в дверь и постоянный страх ее матери потерять крышу над головой.

Прикусив губу, Катрина начала молча собирать со стола посуду. Может быть, потому что она всегда была готова к худшему, она не почувствовала удара. На этот раз «Палома Бланка» снова выиграла. Но Катрина знала, что надо было сделать, знала уже давно. Надо было продать виллу, она уже подготовила себя к этой утрате. Она пыталась не думать о красивом саде, который так любила, пыталась выбросить из памяти счастливые вечера на террасе. С этим покончено, покончено навсегда. Ясно, что ее отец не сдержит своего обещания. Продажа виллы была единственным выходом. Единственным средством снова вернуть деньги.

«Никого не упрекай», – напомнила она себе, унося тарелки в кухню.

«Не делай из мухи слона», – твердила она себе, подавая Тодду кофе.

– Милый, – обратилась Катрина к мужу. – Я подумала, нам ведь не нужна вилла, когда в «Паломе Бланке» все будет готово? Ведь мы можем ее продать, правда?

На его лице отразилось удивление.

– Но ты так любишь виллу! – покачав головой, сказал Тодд.

– Да нет, не слишком.

– Чушь! Я ведь знаю, что любишь. Ты ведь всегда говорила, что это лучшее наше приобретение.

– Времена меняются.

– Чепуха! Ты ведь столько работала в саду.

– Неважно.

– Нет, очень даже важно!

– Но ведь нам нужны деньги! – Она произнесла слова резче, чем ей хотелось, а голос зазвенел, выдавая тревогу.

Кровь бросилась в лицо Тодду, и он раздраженно сказал:

– Успокойся, нам незачем продавать виллу…

– Да нет, нам надо ее продать! – крикнула Катрина, не в силах больше сдерживаться.

– Я сказал – нет, и это благодаря Лео. Я тебе больше скажу. Он знал, что ты расстроишься, если мы продадим виллу, и это, может быть, главная причина, по которой он одолжил нам деньги.

– И ты на это надеешься? Цыплят по осени считают.

– Что это еще значит?

– Да то, что ты ничего от него не получишь! – бросила Катрина в отчаянии, и голос ее сорвался на крик. – Он все разрушает…

– О Бог мой! Не начинай снова. – Отпихнув кресло, он встал, лицо его было красным от злости. – Всегда одно и то же. Стоит мне только заикнуться о Лео…

– Нет! Пожалуйста, – она подняла руки, показывая, что сдается, – давай не будем спорить.

Вздохнув, Катрина сделала последнюю отчаянную попытку.

– Я только хочу сказать… что это будет надежней. Тебе и не надо ни на кого полагаться, если мы продадим виллу…

– Да пойми ты, мы с Лео договорились. Если сейчас я продам виллу, Лео подумает, что я ему не доверяю. Вот как это будет выглядеть! Как пощечина!

«Да кому какое дело?» – подумала Катрина, но прикусила язык.

– Да и все равно, – сказал он, повернувшись к двери, – я сомневаюсь, что у нас еще есть время. Нам нужны деньги к первому декабря. А рынок-то сама видишь какой. Если даже мы найдем покупателя, Хэнк считает, мы потеряем на этом тысяч тридцать.

Катрине не удалось переубедить мужа. Отчаявшись, она смотрела, как он выходит из столовой.

Это был самый плохой вечер с момента ее возвращения с Майорки. Перед сном они смотрели телевизор. Точнее, Тодд смотрел, а Катрина, тупо уставившись на экран, была больше занята своими мыслями. «Что бы я ни сказала, это не убедит его. Он все поймет, когда будет уже поздно. И что же тогда?»

Следующие недели были самыми длинными в жизни Тодда. Он утратил атмосферу уюта, которая вновь возникла в его доме после возвращения Катрины. Радость второго медового месяца стала постепенно исчезать, а дела в доме обстояли не лучшим образом. Правда, ему удалось уговорить другую компанию вложить деньги в «Палому Бланку», и та согласилась получать десять процентов от сделок за восемь месяцев в году, что, разумеется, не слишком выгодно, но любые проценты были хороши в это трудное время. Шарли проявляла все больше энтузиазма относительно «Золотого кубка Паломы Бланки», и устроители уже составляли распорядок работы. Но Тодда беспокоили краткие сроки и, в частности, упорное молчание Лео.

Он призывал себя к спокойствию. Он старался не обращать внимания на враждебность Катрины в отношении отца. Он напомнил себе о том, что в течение семи лет знакомства с Лео их встречи всегда носили нерегулярный характер; Тодд мог только услышать, например, что Лео в Лондоне…

Он пытался убедить себя. Он говорил себе, что предложение Лео исключительно благородно, что Лео человек чести.

С другой стороны, Тодд ругал себя, что не записал его адрес. Как-то утром он поручил Сэлли найти номер телефона Лео через Международное Справочное Бюро, однако без адреса это было бесполезным делом. Однажды он заглянул в «Ритц» и, объяснив, что он близкий друг Лео, попросил дать его адрес, но эту просьбу отклонили с ледяной вежливостью, не скрывая подозрительных взглядов.