Текст книги "Заложники удачи"

– Пожалуйста, Шарли. Одни сутки. У тебя будут деньги завтра.

– Я должна быть абсолютно уверена в этом. Не подведи меня.

– Конечно не подведу.

– Обещаешь?

– Конечно обещаю!

– Ты можешь дать мне банковский чек, когда я приеду в Лондон?

Вдруг его озарило вдохновение.

– Шарли, ты должна пойти на встречу со мной. – Его голос зазвенел от волнения. – Как я раньше об этом не подумал? Ты ведь вступаешь в правление, черт возьми! Я представлю тебя этому парню. Ты можешь сама увидеть его…

– Но у меня уже назначена встреча.

– Я перенесу свою. Когда ты освободишься?

– Десять, пол-одиннадцатого…

– Пол-одиннадцатого. Назначим на пол-одиннадцатого. Шарли, ты прямо будешь присутствовать при сделке…

– И ты дашь мне банковский чек, чтобы я отвезла его обратно?

– Ну конечно, – соврал он, и пот потек по его лицу. – Нет проблем.

– Ты не подведешь меня?

– Шарли! Как ты можешь задавать такие вопросы? Это ведь я, ты понимаешь? Я все тебе расскажу за ужином.

– Ну да, – вздохнула она с печалью в голосе. – Я все понимаю, но…

– Пожалуйста, Шарли!

Она еще раз вздохнула, потом сказала:

– Ну хорошо. Куда мне перевести деньги?

Он так вспотел, что телефонная трубка выскальзывала из его рук. Голос его был хриплым, когда он произнес:

– Первый банк в Берне. Подожди минутку, я скажу тебе код и номер счета. Шарли, эти деньги пойдут на кредитный счет «Паломы Бланки». Ты можешь включить это в документацию?

– Конечно.

– И, Шарли, последняя просьба, если можешь, сделай это прямо сейчас! Наши люди хотят позвонить в их банк и получить подтверждение через десять минут.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Пока Морони звонил в банк в Берне, его люди не спускали глаз с Тодда и Катрины. Тодду показалось, что вся жизнь прошла. Впрочем, если все понимать буквально, у Катрины и Тодда и прошла вся жизнь, и хотя они запутались в проблемах и были вне себя от ужаса, их обрадовала реакция Морони после разговора с банком.

– Ведь хорошо, что мы все уладили? – сказал Морони, сияя от удовольствия. Он даже захотел пожать Тодду руку. – Бизнес есть бизнес, правда? А к вам лично я претензии не имею.

И так в общем-то это и было – Морони просто защищал свои интересы, и дело закончилось лучше, чем он ожидал – не понадобится применять страховку. На целых три миллиона лучше.

Но после минутной мягкости в голосе тон Морони вновь стал ледяным, когда он напомнил:

– Через две недели, – произнес он, ткнув Тодда в грудь. – Поняли? Две недели – или я вернусь.

Безмолвная, с побелевшим лицом, Катрина смотрела, как они собираются уходить. Из кухни доносились звуки, свидетельствующие о том, что двое из них укладывали инструменты, как мастера, окончившие ремонт. Потом они вернулись в комнату и подали знак толстяку. Катрина дернулась, когда кто-то похлопал ее по плечу.

– Все в порядке. Нет больше никаких проблем, – произнес человек, выходя в холл. Она услышала, как открылась и закрылась входная дверь, и через секунду заработал мотор в отъезжающей машине. Катрина на минуту задержала дыхание, а потом зарыдала.

Тодд подбежал к ней, обнял, посадил в кресло и стал укачивать, как ребенка. Она уткнулась ему в лацкан пиджака, чтобы сдержать рыдания. Тодд задыхался, он мог только крепко сжимать ее в объятиях, чтобы хоть немного успокоить. Минуты шли, и никто из них не мог говорить. Потом Катрина всхлипнула.

– Мак. Я должна…

– Нет. – Он удержал ее в кресле. – Не ходи туда, его уже нет в доме. Они взяли его… с собой в машину.

Она уставилась на него пустым взглядом, и вдруг в нем вспыхнула боль: она все поняла.

– Но… они… – Катрина сглотнула, ее лицо исказилось от горя. – Они…

Тодд закашлялся, пытаясь заговорить обычным голосом. Он старался убедить Катрину в том, что смерть Мака была быстрой, без мучений, что пес не страдал. Он попытался найти правильные слова, которые могли хоть как-то облегчить ей боль, но Катрина, казалось, ничего не осознавала. Он упал на колени и крепко схватил ее за руку.

– Все хорошо, любимая, они ушли, все нормально. – Тодд шептал эти слова снова и снова, пытаясь успокоить ее, убедить ее в чем-то, все время твердя себе, что оцепенение должно прийти позже, а сейчас он должен восстановить силы, действовать, думать. Голос в его мозгу твердил: «Да делай же что-нибудь!» Но мозг отказывался подчиняться. Тодд потерял способность логически мыслить. Все, что он мог, это повторять: «Все нормально, все нормально». Казалось, прошли часы, прежде чем он смог подняться. Уложив Катрину на диван, он подошел к бару. Дрожащими руками налил бокал виски для себя и бренди для нее.

– Вот, – Тодд протянул Катрине бокал, – выпей это, пожалуйста.

Он дал ей сигарету, укрыл пледом и сел рядом. И только после того, как Тодд заставил ее выпить все до конца и сам проглотил виски, он начал приходить в себя.

– Обожди, я на минуточку.

– Нет! – Катрина судорожно схватила его за руку. – Не оставляй меня одну…

– Все в порядке. Они ушли. Я просто осмотрю дом. Лежи здесь, я быстро.

Тодд заново наполнил бокалы и унес свой бокал с собой, на ходу отпивая виски. Он был в ярости от того, что произошло. Он думал обо всем и в то же время ни о чем. Его мозг все еще пытался осознать события, прежде чем решить, что делать дальше.

Тодд пошел на кухню без определенной цели, думая обнаружить там полный разгром. На пороге кухни он застыл в изумлении. Все было так, как будто бы ничего не случилось. Газовая плита стояла на прежнем месте. Пол был чистым, без единого пятна крови. Все кругом выглядело как всегда – только половицы блестели от влаги, телефонная трубка не была в гнезде и единственным напоминаем о Маке была его пустая корзинка.

Потрясенный, чувствующий сильное желание сесть, он опустился на табуретку и пустым взглядом смотрел вокруг. Протирая глаза, Тодд словно пробуждался от ночного кошмара. Да, все было так, как всегда. Как будто бы это был сон.

Но в голове у него постепенно прояснялось. Ведь только одно имело для него значение, когда он разговаривал с Шарли, – получить деньги. Страх заслонил от него возможные последствия. Если он о чем-то и думал, так о том, что позже он все уладит, объяснит, они пойдут в полицию и расскажут там обо всем, что произошло. Но, по правде говоря, он не думал ни о чем конкретно, он был слишком напуган, он был в ужасе оттого, что Катрине к горлу приставили нож…

И вот сейчас, сидя на кухне, Тодд вспомнил и другое. Он вспомнил последний взгляд Морони, блеск успеха в его глазах и его змеиную усмешку. Мурашки побежали по спине Тодда.

Он стал восстанавливать все в памяти. Закурив сигару, Тодд пытался заставить себя успокоиться. Он попытался взглянуть на ситуацию с точки зрения Морони.

«Мы ничего не докажем, – подумал он в отчаянии. – Мы даже не сможем доказать, что кто-то здесь был!»

Понимание этого вновь вызвало тревогу и холод у него в груди.

«Что произойдет, если я обращусь в полицию? Банкиры Морони подтвердят, что кредит на «Палому Бланку» сокращен на шесть миллионов. И что? По их сведениям, это легальная операция. Они не вернут деньги без согласия Морони. А Морони скажет, что с этим все в порядке. А он ничего незаконного и не делал. Он в своем праве. Он знает, что мне не с чем идти в полицию».

Телефон Шарли прозвонил двенадцать раз, прежде чем кто-то ответил.

– Алло?

– Шарли?

– Нет, это ее секретарь. Что-нибудь передать?

– Она у себя?

– К сожалению, нет. Она улетела в Лондон. Она будет завтра после обеда. Может быть, она перезвонит вам?

Он обошел весь дом, комнату за комнатой, не зная точно, зачем и что он проверяет. Все на своих местах, пропали лишь одеяла в комнате для гостей.

– Черт, все в абсолютном порядке! – пробормотал он, возвращаясь в гостиную. – Даже и не поверишь, что они были здесь.

Катрина вытерла залитое слезами лицо.

– Что сказали в полиции?

Тодд покачал головой.

– Я не звонил туда.

– Но… мне показалось, что ты с кем-то разговаривал…

– Я пытался дозвониться до Шарли, – перебил он, красный от возбуждения. – Но она улетела.

– Так позвони в полицию.

Он задумался, потом сказал:

– С плитой в кухне все в порядке. Даже трубу не отвинтили от стены.

Катрина нахмурилась, покачивая головой.

– Чисто сработали, – сказал Тодд, махнув рукой в сторону комнаты. – Посмотри на все это. Ни-че-го. Никто не поверит, что они были здесь.

– Но… ведь Мак…

– Пропала собака – вот и все, что скажет полиция. Ведь часто пропадают собаки. Уходят далеко от дома и…

– Но они угрожали нам! Говорили, что убьют нас, – возразила Катрина, и недоверие прозвучало в ее голосе.

– Мы не сможем доказать это.

– У тебя на пиджаке следы крови.

– Ну и что? Что это доказывает?

– Но… – Она сглотнула слюну, покачала головой и повторила: – Они собирались убить нас.

– Да не сможем мы это доказать! – воскликнул Тодд, повысив голос. – Мы даже не сможем доказать, что они вообще здесь были!

Сжавшись в кресле, Катрина испуганно смотрела на него. Все еще потрясенная происшествием, расстроенная по поводу смерти Мака, она никак не могла понять, что он говорит.

– Так ты хочешь сказать, что ты не пойдешь в полицию? – спросила она озадаченно.

– О Бог ты мой! – Стресс и страх выводили его из себя. – Я ведь сказал об этом только что, правда? Я объяснил тебе все. Мы не сможем ничего доказать! Мы даже не сможем доказать, что нам кто-то угрожал. Шарли ничего не докажет. Ей не угрожали. Она не была даже в опасности, тем не менее она покрыла шестью миллионами своей фирмы часть моих долгов. А эти деньги никакого отношения не имели к ее фирме…

– Но… они все поймут. Конечно, поймут… я хочу сказать, ведь это было вымогательство…

– Ну и как ты это докажешь? Я ведь сказал только что, Шарли не угрожали. Тем не менее она совершила мошенничество, подлог, воровство. Вот и все, что они скажут. Если она не вернет деньги, она будет арестована. Она сядет в тюрьму. И я вместе с ней. Мы украли эти деньги. Мы украли шесть миллионов фунтов.

– Нет… – продолжала шептать Катрина. – Ведь все было не так. – Она схватилась рукой за горло, вспомнив про нож. – Они ведь угрожали, что убьют нас.

Тодд сделал нетерпеливый жест рукой, и виски выплеснулось из его бокала.

– Посмотри на эту комнату. То же самое и во всем доме. Все стоит на месте. Нет никаких доказательств. Мы не можем пойти в полицию, потому что тогда мы втянем в это Шарли. И меня тоже не ждет ничего хорошего. Можешь ты это понять своей?..

Катрина отшатнулась, в ее глазах блеснули слезы. Тодд мерил шагами комнату.

– Я вообще ничего не могу сделать, пока не поговорю с Шарли…

– Ничего не понимаю, – вдруг перебила его Катрина, – я совсем растерялась. – Упрек послышался в ее голосе, когда она произнесла: – Я не знаю больше, что правда, а что неправда. Ты сказал, что в Париже есть фирма, и у них свои адвокаты. Вот что ты сказал…

И тут разразилась ссора. Еще час назад они были готовы умереть друг за друга, а сейчас, возбужденные алкоголем, тревогой, сожалением и взаимным чувством вины, они вцепились друг другу в глотки.

– Я тебя предупреждала! – закричала Катрина. – Я тебе говорила, с каким типом людей мог связаться мой отец. Но ты ведь не слушал, правда же? Нет, конечно нет! Ты предпочел обделывать делишки за моей спиной…

– Никто ничего не сделал за твоей спиной…

– Ну да, конечно, все это чепуха! А эта женщина по имени Шарли? Приятельница Хэнка, – она усмехнулась. – Вот что ты говорил. И я поверила тебе. Я ведь не подозревала, что ты врешь.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она ехидно передразнила его:

– «О Шарли, я с огромным удовольствием поужинаю с тобой. Я пошлю Герберта, чтобы он встретил тебя в Гетвике! О Шарли, это я, помнишь? Как ты могла только подумать, что я тебя подведу!»

Тодд повернулся к Катрине спиной, чтобы избежать ее пронизывающего взгляда.

– Сколько времени все это продолжается? Вот что я хотела бы знать! Ты врал мне! Ты врал насчет этого… этой фирмы в Париже, этих гангстеров… и ты врал насчет этой женщины. Вот почему ты не хочешь звонить в полицию. Ты, видишь ли, ее защищаешь!

– Мы украли шесть миллионов фунтов! – взревел Тодд. – Понимаешь, украли! Это кончится тюрьмой.

– Так тебе, дураку, и надо! – беспомощно всхлипнула Катрина.

Телефонный звонок спас их от дальнейшего разговора. Нечего и говорить, что иначе они бы выплеснули друг на друга море упреков. И тут, словно по воле Бога, зазвонил телефон.

Ответил Тодд.

– А! Значит, ты дома, – воскликнула Сэлли победно. – Я пыталась раньше дозвониться, но что-то там на линии не в порядке. Как Катрина? Что с ней случилось?

Ему было слишком тяжело придумывать объяснения. Казалось, прошли годы с того момента, как он ушел из офиса.

– Что? Да так, ничего. Э-э, Сэлли, послушай… я хотел, чтобы Герберт поехал в Гетвик и встретил самолет из Джерси.

Разговор с Сэлли привел его в чувство. Он тут же раскаялся в своих слова, Катрина пожалела о своей резкости. Она выскочила из комнаты и побежала в ванную, где еще раз разрыдалась. «Как ты можешь ругать его в такое время?» Измученная, дрожа всем телом, она села на корзину с бельем, чувствуя, что кошмар никогда не кончится. Что означают его слова насчет тюрьмы? Катрина представила, как она говорит с Тоддом через тюремную решетку…

В кухне, готовя кофе, Тодд тоже испытывал угрызения совести. «Сначала пройти через этот ужас, а потом начать орать на нее, вместо того чтобы помочь пережить все…»

Через секунду, помирившись, они бросились друг другу в объятия, пытаясь успокоиться.

Потом Тодд усадил Катрину в кресло, принес кофе и долил туда бренди. Он говорил и говорил, чтобы успокоить ее нервы и вернуть румянец ее лицу.

– Теперь-то я вижу, – сказал он, – ничего бы не случилось… они только хотели нас попугать…

Нет, Катрина ему не верила. Она слушала с отсутствующим видом, онемевшая, думая только об одном, – чтобы они были вместе и в безопасности, хотя бы сейчас, в эту минуту.

– Но ведь ты поняла, почему я не позвонил в полицию? – спросил Тодд взволнованно. – Морони уже выехал из страны. Если даже английская полиция свяжется с французской, что будет? Морони будет отрицать, что был здесь, а его банк всего-навсего получил те деньги, которые я ему был должен, вот и все. Когда я это понял, ситуация сложилась не в мою пользу. А тем временем Шарли совершила подлог…

Они еще долго говорили друг с другом.

Катрина пыталась объяснить все. Она считала, что Морони заслужил, чтобы его отправили в тюрьму. Да, Тодд и Шарли нарушили закон – она избегала слов подлог и мошенничество, – но это была ложь во спасение. Ведь так? Полиция должна понять это. Но когда Тодд уже в который раз повторил причины, по которым не хочет обращаться в полицию, она еще больше испугалась. Катрина заставила его все рассказать о предложении купить «Палому Бланку».

– Нет, конечно, предложение есть. Это я только сегодня узнал. К Хэнку заходил этот самый Карьер. Ему принадлежит «Белла Виста», ну, знаешь, этот большой отель в Пальме.

– И он действительно предложил девять миллионов?

– Когда мы закончим строительство. Он и ушам своим не поверит, когда мы согласимся на это. Наша кровь, наш пот и слезы, а ему это все достанется, можно сказать, даром. – В его голосе слышалась горечь. – Бог знает, что по этому поводу думает Хэнк. Я даже не знаю, с чего начать разговор.

Сейчас бы его даже Мэнни Шайнер не узнал. Тодд сидел на софе, скрючившись, от его обычной живости не осталось и следа. Темные круги залегли у него под глазами. Он пережил, он пребывал в депрессии. Тодд не видел выхода из создавшейся ситуации.

– Да, ты ведь предупреждала меня, – тихо начал он. – Я был полным идиотом.

Да, мечта стать богаче привела к тому, что они чуть не лишились жизни.

Катрина попыталась ободрить его.

– Тебе просто ужасно не повезло, – сказала она, взяв его за руку. – Все так считают. Сэм и Памела тоже говорили, когда я их последний раз видела…

Катрина, как могла, пыталась поднять мужу настроение. И хотя Тодд был благодарен ей, напряжение не проходило.

– Какой ужас, – бормотал он про себя.

Тодд оказался в ловушке. У него обрывалось сердце, когда он думал о том, сколько должен. Он должен девять миллионов Морони, чтобы остаться в живых… шесть миллионов Шарли, чтобы избежать тюрьмы.

– Ты думаешь, этот человек сделает предложение в письменном виде? – со страхом спросила Катрина. – Этот… как его… Карьер?

– Еще бы, черт его побери. За девять-то миллионов. Он от радости и ручку-то не сразу вытащит.

И вдруг, вспомнив свой разговор с Хэнком, он нахмурился.

– А может быть, он заплатит больше? – сказал он, размышляя. – Начальная цена, вот и все. Это стоит по крайней мере в два раза больше, чем он предложил, и он это знает. Никто ведь не начинает сразу с высокой цены.

Катрина сдвинула брови.

К Тодду вернулась его привычная самоуверенность. «Если я сторгуюсь с ним на пятнадцати миллионах, я смогу заплатить и Морони, и Шарли. И все равно Карьер останется в выигрыше. Пятнадцать – это меньше, чем она нам стоила…»

Чем больше он говорил, тем больше это ему казалось разумным. И тем больше он подбадривал себя. Хотя даже пятнадцать миллионов не оставляли ни гроша для автомобильного дела. А если деньги не будут поступать – это конец. И в этом случае к банку отойдет дом. И все пойдет с молотка.

«Все пойдет с молотка», – думала Катрина, забыв о том, сколько времени прошло с той минуты, как они освободились от банды, и о том, что Тодду грозит тюрьма. Она думала о нем с необычной теплотой. Говоря о продаже «Паломы Бланки», он расставался со своей последней мечтой. Но, несмотря на то, что Катрина всегда хотела избавиться от этого постоянного предмета их ссор, сейчас она не почувствовала радости.

– Мы можем все начать сначала, – подбадривала она его. – Мы ведь еще молоды. Если мы купим где-нибудь маленький гараж, ты сможешь его отстроить. А я в конторе буду отвечать на звонки…

Они сидели на диване рядом, взявшись за руки. Время от времени они расцепляли руки, и Тодд шел к бару, чтобы снова наполнить бокалы.

– Когда приезжает эта женщина? – спросила Катрина, посмотрев на часы.

– Что ты говоришь? – Он уставился на часы, стоявшие на камине. – О Боже! Уже шесть! Она вот-вот появится.

– Тогда я пойду переоденусь, – сказала Катрина, бросая тревожный взгляд на дверь.

Увидев выражение ее лица, Тодд тут же вскочил с места.

– Обожди, я пойду с тобой.

Но сначала он допил свой бокал: ему предстояла встреча с Шарли. Он не знал, что сказать этой веселой, умной, приятной женщине, которая была его любовницей и другом, которая всегда помогала ему – с момента их первой встречи.

Вскочив, Шарли заметалась по комнате и рухнула в кресло у окна. Потом снова вскочила и села у пианино. Не успев сесть, она опять встала и принялась ходить кругами по комнате, словно львица в клетке.

– Не верю! – закричала она. – Так завтра у тебя нет никакой встречи?

– Не с кем мне встречаться.

– И нет банковского чека?

Он развел руками:

– Нет.

– И ты не вернешь мне деньги? – в ужасе прошептала Шарли.

– Шарли, они бы убили нас! – Он чуть не опустился перед ней на колени. – Все это время, пока я говорил с тобой, они держали нож у горла Катрины. Только представь себе…

– Ты мне соврал. Как ты мог сделать это? Ведь я тебе верила.

– Но послушай, хотя бы минуту!

– Послушать? – сердито переспросила она. – Я уже слушала тебя. Теперь ты послушай, во что ты втянул меня. Ты что, ничего не понимаешь? Я украла шесть миллионов фунтов. Я совершила подлог. И совершила его из-за тебя!

– Да подожди ты!

Но Шарли не обращала на него внимания. Бегая по комнате, зажав руками уши, она представляла себе, что может случиться. Она представила, каким позором будет это для ее матери в Барнмауте. Она вспомнила характеристику, данную ей преподавателями университета: «одна из самых способных студенток». Она вспомнила, как училась в университете, как стажировалась в бухгалтерии, свою быструю карьеру, как верил в нее Боб Левит, вспомнила свои планы на будущее. Вся жизнь промелькнула перед ее глазами. Все. Все кончено. Никто никогда больше не будет доверять ей.

– Боже мой, – шептала Шарли. – Боже мой, – повторила она снова, упав в кресло у окна.

Она почувствовала неладное уже в Гетвике, когда Герберт встретил ее.

– Ты уверен в этом? – спросила она, когда он сказал, что собирается отвезти ее в Хэмпстед.

– Да, мисс.

– Не ко мне на Бэйкер-стрит?

– Нет, мисс. Сэлли сказала, мистер Тодд очень на этом настаивал.

«Наверное, какой-нибудь прием, – подумала она. – Отпраздновать перефинансирование сделки. Могу поспорить, что и Хэнк прилетел…»

Она бы хотела переодеться во что-нибудь более торжественное. Сюрпризы – это здорово, но прием есть прием, и Тодди должен был рассказать ей. Да и к тому же она встретит там его жену. Ее губы сами собой сложились в улыбку. Он ей нравился все больше, хотя она не влюблялась в него. Встреча с ним изменила всю ее жизнь. О «Паломе Бланке» она думала днем и ночью. Их планы уже начали сбываться. Ответы яхт-клубов обнадеживали, никто не сбивал цены. «Дороже – значит лучше», настаивала она в разговоре с Хэнком, который всегда слушал ее. И Тодди тоже. Они оба слушали. И не потому, что у них не было собственных идей. «Замечательные ребята, и приятно с ними работать», – думала она радостно, когда Герберт вез ее мимо дома Миддлтонов.

Радость ее погасла сразу же, когда она только увидела выражение его лица. Она уже поняла, что что-то случилось, когда он открыл дверь. «Он бледный как смерть, и пахнет тут чем-то не тем», – подумала она. А покрасневшее лицо Катрины подтвердило ее худшие опасения. «Боже мой, он все рассказал ей! Идиот! Мужчины не умеют держать язык за зубами!»

– Если я все объясню Бобу Левиту, – начал Тодд, как-то странно наклонившись. – Я расскажу ему, что произошло…

Она подпрыгнула и бросилась к телефону.

– Не смей и думать о том, чтобы говорить с Бобом! – Она взмахнула руками, словно хотела вырвать провод из розетки.

– Но я возьму вину на себя. Он ведь тоже не захочет втягивать в это полицию, верно? Подумай об огласке. Шарли, я уверен, что он все поймет…

– Поймет? – завизжала она. – Еще бы ему не понять! Деньги наших вкладчиков украдены. Это он очень хорошо поймет.

Отойдя к бару, Тодд сделал еще одну отчаянную попытку убедить ее.

– Я вылечу завтра на Майорку первым рейсом, – пообещал он. – Если я увижусь с Карьером в полдень, то о сегодняшнем вспомнишь со смехом.

– Я теперь долго не буду смеяться.

– Поверь мне…

– Поверить тебе!

Крик Шарли болью отдался у Катрины в голове, и она вздрогнула. Катрина почти ничего не говорила с той минуты, как появилась Шарли. Она была ошарашена, когда увидела эту женщину – молодую женщину, – увидела, как она наклонилась к Тодду, чтобы он поцеловал ее, при этом весело воскликнув:

– Тодди! Ты мог бы и предупредить, ведь я выгляжу, как пугало.

Ничего более непохожего на пугало Катрина в жизни своей не видела. Но не замечательно сшитый серый костюм привлек ее внимание. Ее поразили пушистые рыжие волосы. Даже и плохо соображая после бренди, после пережитого отчаяния ее память быстро восстановила тот телефонный разговор с Сэлли. «Такая… можно сказать, хорошенькая, – сказала тогда Сэлли. – Джим Дэвис аж позеленел от зависти. Рыжая. Прекрасная фигура, зеленые глаза, хорошо одета. Есть на что посмотреть».

Вот, значит, кто она!

Катрина стиснула зубы.

– Привет, – сказала Катрина.

«Корова!» – подумала Шарли, рассматривая длинные точеные ноги.

«Сучка», – решила Катрина, поглядев на свеженькое личико.

– Если только Боб хотя бы заподозрит, – горячо заговорила Шарли, – он сейчас же пойдет в полицию. Тут и говорить нечего. Именно поэтому ему так доверяют. На этом он построил свою репутацию. Его зовут мистер Честность. Он не то что некоторые мелкие воришки, которые в бизнес полезли, у него нет двойной бухгалтерии…

Катрина пила кофе с бренди, курила сигарету за сигаретой и наблюдала за сценой с напряженным вниманием. Она как бы раздвоилась: одна ее половина по-садистски радовалась отчаянию Шарли. Когда Шарли простонала: «Я сяду в тюрьму!», Катрина воскликнула про себя: «Так тебе и надо! Заслужила, голубушка!» Но вторая ее половина испытывала страшную жалость к мужу. Бедный Тодди! Ему приходится объясняться перед этой шлюхой. «Его любовницей», – напомнила она себе, выпив еще бренди, чтобы заглушить кислый вкус во рту.

– Ты разорил меня! – кричала Шарли.

– Это был вопрос жизни и смерти! – повторял Тодд, размахивая руками.

Катрина утешалась мыслью, что происшедшее между ними больше не повторится.

– Послушай, – сказал Тодд, подавая Шарли очередной бокал с розовым джином, – ведь все будет в порядке, если ты вернешь эти деньги.

– А как ты это сделаешь? Ты сказал, что тот парень предлагает только девять миллионов.

– Это начальная цена. Мы сторгуемся. Я вытащу тебя из этой ситуации. Верь мне.

– Верить? Тебе? У тебя хватает наглости просить, чтобы я поверила тебе?

Тодд застонал.

– Не о том речь, – произнес он, схватившись руками за голову. – Если я достану деньги, ты сможешь вернуть их на счет фирмы, ничего не говоря об этом Бобу Левиту?

В лице Шарли появилось недоверие.

– Промолчать? Стать твоей сообщницей? Ты это мне предлагаешь?

Испытывая сильное желание начать биться головой о стену, он принялся объяснять все сначала. Он объяснил все подробности. И как Хэнк показал ему место. И как он маялся в Лондоне, мотаясь из банка в банк. Как он вел переговоры с «Сантурз». Как он напал на Морони. Как началось дело. Как все пошло наперекосяк…

Комок стоял в горле у Катрины, пока она слушала. Он так боролся, так старался. «И чем я помогла?» – упрекала она себя.

Тодду казалось жизненно важным объяснить Шарли все подробности. Ему казалось, что, если он заставит ее поверить, он сможет себя уважать по-прежнему.

– Я понимаю, какой это удар для тебя, – признавал Тодд. – Но у меня было время подумать. Мы не сможем пойти в полицию. Кроме всего прочего, скандал окончательно все погубит. Мы сядем в тюрьму, Боб Левит разорится. Что здесь хорошего? Лучше пусть он не знает. Все, о чем я тебя прошу, – это немного времени, чтобы вернуть деньги.

Шарли вздрогнула. Испугавшись при мысли о тюрьме, она почувствовала, как тело покрылось гусиной кожей.

– Мне конец, если они узнают…

– Они не узнают, если ты им не скажешь, – перебил Тодд, и в его сердце зародилась надежда. – Вопрос в том, сможешь ли ты молчать, пока я смогу что-нибудь сделать?

Формально, конечно, она могла и знала об этом. Боб Левит полностью доверял ей. Конечно, аудиторы обнаружат правду, но аудиторы не будут их проверять раньше лета.

– Ну, может быть, – согласилась Шарли с сомнением в голосе и тут же передумала: – Но мои нервы этого больше не выдержат. – Отвернувшись от него, она мучительно решала свою дилемму. Нет, она бы не осмелилась сказать Бобу Левиту. Но она и не может оставаться спокойной, пока не продадут «Палому Бланку».

– Я думала – это одни сутки, – с горечью произнесла Шарли. – Ты ведь так сказал.

И снова начались обвинения. Тодда сегодня, с одной стороны, как будто проверяли на выносливость, а с другой – на способность убеждать. Он снова и снова повторял, что в тот момент он думал, что они смогут пойти в полицию, и только когда Морони ушел, он понял, во что втянул Шарли. Обиженный и потрясенный ее непониманием, он говорил уже охрипшим голосом, как будто сам с собой.

– Я должен позвонить Хэнку, – сказал он, посмотрев на часы и удивившись, что было уже девять часов. – Я не могу продать «Палому Бланку» без его согласия.

– Он что, ничего не знает? – Шарли побелела. Ухватившись за предлог, чтобы уйти, Тодд обернулся к ней.

– Может быть, я еще долго провожусь. Он, может быть, в ресторане. Я позвоню из кабинета.

– Нет, – начала Катрина, но сдержалась. Только взглянув на Тодда, она сообразила, что он хочет поговорить с Хэнком наедине. Тодд выглядел таким изможденным, что она начала молиться, чтобы эта шлюха проявила к нему хоть немного сочувствия…

Не обращая внимания на неодобрение Катрины, Шарли промолчала, когда Тодд ушел из комнаты. Она никак не могла осознать новость. Она доверяла Тодду. Она верила в него. А сейчас – именно он, а никто другой, так предательски с ней поступил.

– Бог мой, – пробормотала она, не замечая, что говорит вслух. – Никогда не надо доверять людям! И как меня только угораздило?

Вот это было уж слишком.

– В постели с ним тебя угораздило, – резко сказала Катрина. – Именно в постели.

Зеленые глаза Шарли широко раскрылись. Она уставилась на Катрину, словно видела ее впервые. Через секунду она взорвалась:

– Поверить невозможно! – закричала Шарли, спрыгнув с кресла. – Бандиты угрожают вам ножами, говорят, что взорвут ваш дом, потом втягивают вас в подлог, а тебя беспокоит только то, что я переспала с твоим мужем!

Краска бросилась в лицо Катрины.

– Я тебе ответила на вопрос, вот и все!

– В следующий раз я скажу, когда мне от тебя ответ понадобится!

– Так не надо ничего вслух спрашивать.

– Я сама с собой говорила!

– Ты обвиняла его! В постели-то, конечно, тебе с ним было хорошо.

– Как знать, – возразила Шарли, повышая голос. – Это не была любовь, которая могла потрясти мир!

– Нечего оправдываться.

– А я и не оправдываюсь! – Шарли почти кричала. – Я пока еще не в суде! – Она схватилась за бокал и обнаружила, что он пуст. – Боже мой! У тебя что, повышенное чувство собственности к нему? Ты все это теряешь… – Она махнула рукой в сторону комнаты. – Ваш карточный домик в конце концов развалится, и все, о чем ты думаешь, это…

– Я защищаю своего мужа, – произнесла Катрина с достоинством. – Вот так!

Откинувшись в кресле, Шарли надула щеки и выпустила воздух.

– Извини, пожалуйста. Но я тоже сижу по уши в дерьме, как ты прекрасно понимаешь. По милости твоего мужа я могу получить десять лет.

– Конечно, ты бы предпочла, чтобы он дал им перерезать мне горло!

Шарли открыла было рот, но тут же закрыла его. Впервые за все время она попыталась представить себя в такой ситуации. Она всегда испытывала ужас при виде ножей. Она и в кухне у себя всегда прятала ножи. Иногда, в зависимости от настроения, один вид кухонного ножа наводил ее на неприятные мысли. Представив холодное острое лезвие у своего горла, она вся передернулась.

– Да, пожалуй, да, – сказала Шарли мягко, когда до нее дошел смысл сказанного. – Это должно быть ужасно. Ужасно.

Катрина смотрела вниз.

Глядя на нее, Шарли почувствовала вину. «Пройти через все это, а тут еще я». Она попыталась откашляться.

– Э-э… пожалуй… насчет нас с Тодди. Это было…

– Так, обычное дело? Я не хочу ничего обсуждать, – холодно сказала Катрина, поджав губы и давая этим понять, что разговор закончен.

Шарли поставила стакан рядом с баром.

– Ох, – сказала Шарли устало, чувствуя, что постарела на сто лет. – Ты не возражаешь, если я еще выпью? Если мы собираемся продолжать скандалить…