Текст книги "Закон бумеранга"

ГЛАВА 5

А над Гудзоном журавли не пролетают,

Зато летят в Нью-Йорк большие корабли.

Дышать свободою, пить виски с содою

Сюда бежит народ со всей большой Земли.

Из песни Вилли Токарева «Над Гудзоном»

У нас есть две беды: дураки и дороги.

Но есть и две радости: дурочки и дорожки.

«Народная мудрость» XXI века

США, Нью-Йорк.

За день до того.

19 декабря.

Я отправился гулять в Центральный парк. Возможно, это моё любимое место в Нью-Йорке… А сам Нью-Йорк – любимый город на Земле (мы вернулись сюда после недельного тура по городам Америки). Следовательно, при элементарном логическом действии получается, что ЦП – самый-самый кусочек планеты для Артура Смоленского… Вы бывали в этом парке? Ну, так – «с чувством, с толком, с расстановкой»? Не спеша, чтобы побродить… Чтобы проникнуться его атмосферой, энергетикой? Если да, то вы меня поймёте без лишних слов. Если же нет, то все слова, все описания красот и чудес этого огромного оазиса живой природы, раскинувшегося меж бесчисленных небоскрёбов, словно долина среди гигантских скал, будут напрасными. Это нельзя и не нужно описывать. Поезжайте и посмотрите.

Я прогуливаюсь у пруда, наслаждаясь ничегонеделанием. И даже не думаю ни о чём конкретном – так, блуждают какие-то мысли, но ни за что особо не цепляются. Да, сейчас здесь не так красиво, как, скажем, ранней осенью (помните фильм «Осень в Нью-Йорке» с Ричардом Гиром и Вайноной Райдер?). Но в лёгкой заснеженности деревьев и лужаек своя прелесть. Я когда-то хотел написать песню об этом парке. Нет, ну не то чтобы именно о нём… Песня о любви, но парк был одним из главных героев… Пожалуй, я её даже почти написал: что-то про осень, «…цвет жёлтый – цвет нашей разлуки…» и какая-то аллегория насчёт того же цвета нью-йоркского такси… Но не закончил, не довёл до логического завершения. А сколько таких, не доведённых… Если всему, что я написал, придать окончательную форму в виде фонограммы, то выпускалось бы по три новых пластинки в год. И я, наверное, сошёл бы с ума… От стрессового передоза…

Почему я так люблю «Большое Яблоко»? Пожалуй, всё дело в инфантильности. Мы все родом из детства и всё такое… Я вырос в семье, где особо не культивировались диссидентские взгляды (что, между прочим, не характерно для ячейки советского общества 70-х с приличным процентом еврейской крови). Но в довольно раннем возрасте допёр, что вся эта коммунистическая пропаганда, которой нас грузили с первого класса, – полная бредятина. Благополучие и все радости социалистического образа жизни – просто обман. Наглый и циничный. Как в детском фильме-сказке про королевство кривых зеркал. Нет, ну допёр, конечно, не сам. Папа – цеховик, окружение под стать. Дома – «видик» с американскими фильмами и блатняк на кассетах. В быту – предпочтение всему, что не укладывалось в рамки прелестей «развитого социализма»… Еда, которой нет в магазинах, одежда от фарцовщиков или из «Берёзки»[24]24
  «Березка» (устар. «чековый магазин») – ограниченная сеть магазинов в крупных и портовых городах бывшего СССР, в которых товар оплачивался эквивалентом валюты.


[Закрыть].

Вообще сейчас модно стало вспоминать о «величии совка». «Совка», которого все в мире боялись и уважали. Не знаю, как можно уважать страну, которая сама себя не уважает? Бояться? – Да! Но уважать?! Пример? Пожалуйста!

Вспомните песню Высоцкого, ну там, где:

 
А люди всё роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
«Мы в очереди первыми стояли, —
А те, кто сзади нас, уже едят!»
Им объяснили, чтобы не ругаться:
«Мы просим вас, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, – ведь это иностранцы,
А вы, прошу прощения, кто такие?»
 

Нечто подобное я видел и своими глазами… Лето. Отдыхаем с родителями в гостинице «Ялта». По-крутому, короче. Гостиница интуристовская (уже в одном этом понятии – дискриминация советских граждан, ведь всё, что попадает под категорию «для иностранных туристов», на сто порядков лучше, нежели для своих). В ней проживает процентов семьдесят финнов, немцев и прочих «фирмачей», остальные – «совки». И что получается? Гостиничный пляж раз деляют на две части: одна со всеми удобствами, барами и все такое… Для зарубежных гостей. Вторая – для советских людей. Причём капиталисты располагаются вольготно…

Наши – как сельдь в банке. Между частями пляжа – забор с комитетчиками… Ну прямо Берлинская стена. Короче: неприкрытое ничем деление на людей первого и второго сорта, где второсортные – граждане «величайшей в мире» страны. Питание тоже «раздельное»… Они – в красивом ресторане пентхауза отеля с вкусной едой, мы – в пристройке по соседству, которую друг моего отца назвал «тошниловкой»… Даже персонал относился к соотечественникам, как к быдлу какому-то… И заметьте – это практически самый элитный отдых, если вы не секретарь обкома партии, конечно… Вдобавок ко всему, как-то ночью пришёл сотрудник по режиму, разбудил и сказал, что завтра утром мы должны выметаться. «Как? – возмутился папа. – У нас ещё пять суток оплачено, билеты на обратную дорогу»… Ответ был типа: «Не интересует, заезжают шведы».

Короче, еще в младших классах я чётко понял, что «что-то здесь не так». Почти все вокруг живут в нищете, а те, кому повезло больше, должны постоянно что-то скрывать и бояться. А в кино по видику был другой мир – американский, всё так красиво… Люди, особняки, машины, яхты. Нью-йоркские небоскрёбы. Клипы Майкла Джексона!

Я стал запоем читать взрослые книжки про Америку. Особенно Артура Хейли и Теодора Драйзера. Вот она жизнь, где умные, сильные и удачливые люди могут стать Фрэнками Каупервудами, иметь огромные состояния, власть, добиваться самых красивых женщин. И главное, делать всё это открыто. А не так, как у нас, где самое страшное – выделиться из серой массы. Где понятия «карьера», «коммерция», «прибыль», «богатство» жестоко порицаются, а слово «барон» является большим оскорблением, чем «баран». Если ты хочешь купить красивую одежду (та, что в обычных магазинах, подходит исключительно для инкубатора неудачников), то в момент её приобретения (у фарцовщиков или в «чековом») тебя могут забрать в ОБХСС и с пристрастием поинтересоваться, откуда взялись денежки. Ведь зарплаты должно хватить лишь на один комплект «инкубаторской» на сезон, а нормальная стоит ого-го…

Значит, живёшь на нетрудовые доходы (любой бизнес, всё – кроме зарплаты). И если дяди в серых костюмах выяснят, что этих нетрудовых у тебя много, то поедешь ты, мил человек, в места не столь отдалённые… Что и случилось с моим папой, когда мне было одиннадцать…

Как-то сразу я ощутил, что нахожусь в изоляции. Общения со мной стали избегать многие сверстники, типа бывшие друзья. Да и преподаватели посматривали как-то косо, а может, мне это чудилось? Но вот что не чудилось точно (слухом Бог с детства не обидел), так это перешёптывания за спиной: «Вон пошёл сын жулика, расхитителя»… Если это были мальчишки, неважно, моего возраста или чуть старше, то я разворачивался и лез в драку (благо, способности к этому также присутствовали). Как я тогда мечтал уехать в Америку, чтобы однажды, когда-нибудь, вернуться ненадолго и послать всех подальше. Чтобы они давились слюной от зависти…

Видик у нас конфисковали при обыске, так что от голливудского кино меня временно отключили, но я продолжал читать. Особенно заинтересовался книжками о коза ностре. Вот это люди! Вот это личности! Чаще всего действие мафиозных романов происходило на Манхэттене, и я с вожделением запоминал названия районов и улиц. Спустя много лет мне пришлось прожить в Нью-Йорке удивительные полтора года. Именно тогда (находясь в непростом душевном состоянии – на переломе) я научился по-настоящему понимать этот город. Часами бродить, окунаясь в его энергетику… Не долгую, но такую яркую историю. Сидеть в маленьких уютных барах, где собиралась звёздная богема: успешные актёры, музыканты, художники…

В кармане замшевой куртки от Dsquared ожил телефон. Маришка:

– Привет. Как дела? Ты где?

– Гуляю в Сентрал-парк… Ты что-то хотела?

– На саундчек поедешь?

– Да нет, съездите с Саней без меня. – Саундчек – это проверка, настройка концертного звука. Артисты моего калибра на чеки ездят только перед о-очень важными мероприятиями. Сегодняшнее я к таковым не отношу.

– Понял. А когда будешь в отеле? Есть вопросы…

– Не знаю точно. Немного погуляю ещё. И приду в гостишку пешочком. Созвонимся…

Я выхожу из парка возле пафосного отеля Trump Plaza и отправляюсь по Пятой эвеню в сторону Нижнего Ист-Сайда. Скоро Рождество! Именно в эти дни Нью-Йорк самый-самый! Каждое деревце закутано в сверкающую гирлянду, каждое здание украшено и подсвечено от цоколя до пентхауза. Витрины магазинов соревнуются в великолепии и проявленной фантазии, а световая реклама на бесчисленных гигантских лайтбоксах, похоже, просто сошла с ума! Несметное количество Санта-Клаусов. Пешком и в запряженных лошадьми упряжках, в кабриолетах с открытой крышей (несмотря на падающий хлопьями снег). Знаменитый ледовый каток у главной ёлки города возле Rockefeller Plaza забит до отказа даже днём. И огромная очередь из желающих войти. Вообще, такое впечатление, что не работает никто, кроме продавцов в магазинах и персонала заведений, где кормят и наливают. Все на распродаже. И жители, и гости «столицы мира». Я наслаждаюсь прогулкой – меня никто не узнаёт. Не то что в Москве. Чистый кайф (нет, иногда, конечно, встречающиеся на пути соотечественники удивлённо таращат глаза; случается и такое, но редко). Впрочем, меня и не так легко узнать – большие чёрные очки-«маска», ворот куртки высоко поднят… Захожу во всемирно известный Saks Fifth Avenue – семиэтажный торговый центр, настоящий символ Нью-Йорка. Я хочу купить родным в Харькове презент «Рождественский Манхэттен». Это такой стеклянный шар: внутри макет Манхэттена, идёт снег, и если повернёшь золотистый ключик, играет «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Кстати, уже двадцать первый век давно, и вместо шарманочного звука можно было встроить МР3, который воспроизводил бы оригинал в исполнении Фрэнка Синатры и Лайзы Минелли. Ну да ладно, видимо, производители – консерваторы и ценят традиции больше прогресса. Да и зачем что-то менять, если туристы со всего мира гребут эти шарики, как подорванные? Маме я дарил такую штуковину ещё лет десять назад, но её успешно ухондокала моя племяшка, дочка Иришки – сводной сестры.

Дальше я передвигаюсь с объёмным пакетом (шар-то совсем не маленький), захожу в Neiman Marcus – самый крутой бутик в Saks. В принципе, я ничего покупать не собираюсь, но в Neiman можно увидеть что-нибудь эксклюзивное, да и рождественские скидки – штука приятная. Так и есть, взгляд останавливается на нескольких вещах, понимаю, что без покупки не уйду. В сухом остатке с чёрной карточки Infiniti[25]25
  Infiniti (фин.) – кредитная карточка VISA с максимальным лимитом средств.


[Закрыть] исчезают тысяча двести долларов. Выхожу с ещё одним большим пакетом, в котором лежит офигенное короткое пальто от Dolce & Gabbana. Пожалуй, прогулку можно считать завершённой – куда с такими мешками? Ловлю на Пятой такси и вскоре оказываюсь в своих гламурных апартаментах в Marriott.

Характерные ощущения в желудке напоминают, что пора перекусить. За последние несколько дней, дня за четыре, наверное, я ни разу не поел нормально. Питался исключительно в дороге, в самолётах, в лимузинах… Оно, конечно, может и помочь – уйдёт пару кг, что всегда кстати. Но, с другой стороны, и до язвы с таким питанием недалеко. Вообще, этот гастрольный тур выдался очень тяжёлым. Был всего один день отдыха в Нью-Йорке, который я замечательно провёл в обществе Игорёни. А потом шесть тяжелейших (вживую, по два с лишним часа, перед очень не простой публикой) концертов за шесть дней. Да ещё и с перелётами с одного конца огромной страны в другой: Филадельфия, Кливленд, Чикаго, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Майами, снова Нью-Йорк. Разные часовые пояса, разные климаты… С ума можно сойти. Это со стороны, с дилетантской (уж простите) точки зрения кажется, что сплошная романтика. А вы бы попробовали… Да после такого тура минимум неделю в себя приходить надо. А у меня сегодня «заказник», весь завтрашний день уйдёт на перелёт в Харьков (с учётом того, что разница во времени – 7 часов вперёд, плюс девять лёта до Киева; в итоге, вместе с переездами и регистрациями – практически целые сутки). На следующий день сольный концерт, презентация альбома. И почти сразу – в Москву, начинается предновогодний чёс: выступления каждый вечер. В новогоднюю ночь, если не ошибаюсь, три. Вот так-то, господа хорошие. И того, кто станет утверждать, что труд артиста – сплошной праздник: исключительно аплодисменты, цветы и всё такое, – я с лёгкостью душевной пошлю куда подальше. Да, тот момент эмоционального оргазма, когда ты стоишь на сцене и полностью владеешь умами, сердцами и глазами публики, не сравним ни с чем. К тому же за этот кайф ещё и платят… Хорошо… Но сколько сил, энергии, нервных клеток нужно потратить, чтобы достичь этой точки успеха? Сколько бессонных ночей провести, сколько невероятных усилий приложить? Не говоря уже о том, сколько надо вложить денег (и продолжать вкладывать постоянно: в запись, клипы, ротацию…). И вот когда ты пришёл туда, куда так стремился, и начинается работа на износ. Среди моих друзей-артистов есть такие, у которых по 25–27 концертов в месяц. Часто в разных концах России или даже планеты. Поинтересуйтесь у медиков, что это за стресс для организма… Да, супервостребованные звёзды зарабатывают много, порой очень много, наслаждаются славой, почестями… Живут в стиле celebrities[26]26
  celebrities (мн. число от англ. celebrity) – знаменитости, известные люди.


[Закрыть]. И если кто-то из celebrities-тусовки скажет вам, что недоволен судьбой – не верьте. Это позёрство и кокетство. Все они в чистом кайфе. Но чем за это расплачиваются? Страшными хроническими болезнями, алкогольной или, не дай бог, наркотической зависимостью (а как снимать стресс?). А про нормальную (в общепринятом смысле) семейную жизнь можно вообще и не говорить. Впрочем, последние исследования показывают, что институт семьи в том самом «общепринятом» к 2050 году вовсе прекратит своё существование, потому как… Ладно, сейчас речь не об этом…

Итак, пора перекусить. Кстати, и время как раз обеденное. Звоню в room service, заказываю еду в номер. Салат «Цезарь» (такого правильного и вкусного, как в нью-йоркских ресторанах, не делают больше нигде), запечённые мидии под чесночным соусом, двести граммов виски Chivas и яблочный сок. В последнее время я отказался от разнообразия в алкогольных напитках. Пью виски. Чистый, или со льдом, или с яблочным соком. Пока не надоело… А что? Прикольная вещь. Вкусно, мягкий приятный «приход», и даже если много выпил, никакого отходняка на следующий день (в отличие от того же коньяка, после хорошей дозы которого мотор выскакивает, а виски – главное с другим алкоголем не смешивать). Недаром же вискарь выводится из организма быстрее, нежели остальные крепкие. И вообще… Я жутко не люблю, когда начинаются все эти разговоры, типа «виски – аптека, воняет лекарствами» и всё такое. В том смысле, что лучше водяры ничего нет. Это просто такой стереотип мышления: мол, всё, кроме нашего, – говно! Ну, есть такие люди: им хоть кол на голове теши – ничего не докажешь. Всё, кроме водки и российского пива, по их мнению, – помои. А Лондон, Париж, Нью-Йорк (по сравнению даже с Саратовом) – отстой. Заграничные блюда тоже хрень какая-то. Был я однажды на гастролях в одной средиземноморской стране с коллегами-артистами. Ну, пошли в ресторан. Там в меню прикольные штуки разные из свежих даров моря; из сыров комбинации всякие; «ихние», как у нас некоторые говорят. Не попробуешь в наших широтах такого в оригинальном исполнении… А они как заныли: «Что за фигня, а русский ресторан здесь есть? Так, чтоб борщ, холодец, капуста квашеная?» – Я им говорю: «Вы чего, народ? Вы это, блин, и дома пожрать можете. Попробуйте новое что-нибудь, местное, чтобы через национальную кухню понять обычаи, традиции, колорит». Знаете, что мне ответили? «А на хрена нам это?!» Одним словом, крестьяне. Вроде артисты, а всё одно – село. И не выбьешь его ничем. Правда, некоторые подобное нежелание интересоваться окружающим миром называют «патриотизмом», а я именую это «быдлячеством»… Мир так многогранен и разнообразен. Узнавать что-то новое настолько интересно. Вообще, как по мне, есть мало вещей более интересных, чем заграничные путешествия и знакомства с иноземными культурами. Культурами тамошних кухонь в том числе… Да, я – космополит. И горжусь этим…

Звонит телефон. Денис. Ё-моё! Я же обещал ещё утром набрать брательника. Неправ…

– Привет, братик, как ты там?

– Нормалды, ты как? Всё по плану, завтра вылетаешь?

– Ну, типа того. Если выживу, – смеюсь я в трубку. – Что-то подкумарился я, братуха.

– Ну да, а отдохнуть некогда… – искренне сочувствует Денис.

– Да ладно. Мне ж не привыкать. Всё о’кей. Слушай, как там с маминым бёздэем, всё нормально?

– Ну конечно, всё «турбо»! Но главное – твой приезд, ты же знаешь…

– Ладно, давай, поревнуй ещё…

– Да брось, я уже взрослый мужик давно, а это в юности было…

– Понятно, слушай, а завтра что? Как отмечать будете?

– Дома у мамы. В семейном кругу. Я хочу её с любимой познакомить…

– А что, пора? Всё так серьёзно?

– Ну да. По полной программе, – сколько радости в голосе. Денис прямо светится от счастья.

– Ну а муженька её ты куда денешь?

– «Куда, куда»? Разведётся она с ним, и всё…

– Ты же говорил, там всё не так просто.

– Это длинная история, прилетишь – расскажу…

– О’кей, малыш, до встречи! Маму целуй!

Да, похоже, у Дэна всё серьёзно. Скоро младшенький обзаведётся полноценной семьёй, детским садом… Вот мамочка обрадуется. От меня-то толку? Нет, я, конечно, уже осчастливил её званием бабушки. Но прожили мы с супругой чуть больше полутора лет. Да по большому счёту и не жизнь это была, а так… Я ведь и женился-то из-за её беременности. Короче, она уже давно второй раз замужем, а я люблю свою дочку (которую, кстати, назвали Жанночкой в честь моей мамы), и она очень любит меня. И очень мной гордится. Видимся мы не часто (оно и понятно), но созваниваемся несколько раз в неделю. Естественно, делаю дочери дорогие подарки, и она выглядит, как принцесса. Бабушка тоже любит свою тёзку (а как же иначе?). Маленькая Жанна гостит у нас в московском доме, когда приезжает Жанна большая (это у них так заведено называть друг друга), и к бабушке в Харьков тоже ездит. Но это всё не то, чего бы хотелось моей маме… А то я ей дать пока не могу. Не готов (а может, вообще не создан?) для полноценной семейной жизни. Зачем вешать на себя кучу «обязов»[27]27
  «обязы» (слэнг) – попадать в обязательства перед другими.


[Закрыть] с одной женщиной, если можно получать удовольствие от всех окружающих тебя красавиц, наслаждаться разнообразием, постоянным чувством интриги, новизны и лёгкой влюблённости?! Так что классическая семья пока не для меня. Правда, очень хочется сына…

Стук в дверь. Привезли мой заказ. Красивая сервировка и очень вкусная еда. Когда тостик чёрного хлеба обмакиваешь в чесночный соус для мидий – это что-то!.. Нет, ну я точно «гурман и обжора», и не только в сексе. Ем только то, что нравится. Обожаю навороты и деликатесы и съесть их могу много. Как частенько приговаривал мой дедушка: «Эх, люблю повеселиться, а особенно пожрать!» Если бы ещё не эта постоянная борьба с лишним весом… Сука, опять колет в боку. Нет, ну надо же, каких-то двести грамм, и колет… Пора звонить Владимиру Арнольдовичу (это мой доктор в Москве). Спрошу, какое выпить лекарство… Он, естественно, начнёт читать лекцию про диету, запрет на алкоголь и о том, что не может назначать лечение, находясь на расстоянии в десять тысяч километров. А какая разница – десять тысяч или соседняя улица? И в том, и в другом случае расстояние – всего лишь телефонный звонок. А что до рекомендаций – так диету можно, а вот полностью отказаться от виски во время гастролей? Чтоб от перенапряжения с ума сойти? Нет, увольте, разве что дозу ограничить… И обязательно куплю цитроаргинин, выводит токсины из печени, особенно рекомендуется перед употреблением алкоголя…

И после оного… Снова стук в дверь. Кто бы это? Девушка из room service что-то забыла?

– Привет, – мой директор улыбается во все тридцать два. А, понятно! В руках объёмные пакеты от Prada и Chanel. Вот откуда замечательное расположение духа. Что может сильнее всего поднять настроение молодой женщине, чем удачный поход по бутикам? Маришка рассказывает мне о саундчеке (всё в порядке), затем мы хвастаемся друг перед другом обновками…

– Может, закончим с бытовым райдером, раз есть свободное время? Как ты? – спрашивает директор. Молодец, всё помнит. Я долго такую искал. Столько поменял за эти годы…

– Давай, конечно. – Бытовой райдер – это перечень условий жизнеобеспечения артиста (коллектива) во время гастролей. На чём перемещаться, где жить, чем питаться, всякие там гримёрки… Кто-то просит охрану, кто-то ещё что – у каждого, короче, свои «зэхеры»…

– Я тут внесла кое-какие изменения… Коллектив-то больше стал. Посмотри, нет ли у тебя возражений? Или, может, я что-нибудь забыла?

Бегло просматриваю райдер. Всё нормально. В принципе, он уже и не меняется давно. Так, уточнения незначительные. А по большому счёту, у нас всё стандартно. Никаких особых прибамбасов, закидонов галимых я не наворачиваю, как некоторые понтовозы… Если самолёт – 2 бизнес-класса с ВИПами в аэропортах, коллективу – эконом; если поезд – опять же билеты СВ мне и Маришке, остальным – купейные. Передвижение по городу – авто представительского класса мне и новый (с ТВ и кондёром) микроавтобус для ребят. Проживание: в лучшем отеле города (в наших краях) и не менее чем четырехзвёздочная гостиница для иностранных гастролей. Ясно, что мне и директору – люксы. С питанием тоже всё просто – либо заказ по меню, либо суточные для коллектива (сейчас это более актуально). Я-то о себе сам позабочусь. В гримёрки музыкантов перед выступлением необходимо поставить: воду без газа, соки, энергетические напитки, фрукты, чай, мёд, бумажные салфетки. В мою – дополнительно хороший виски и лёд. В принципе, всё. Ах да, ещё охранников у дверей гримёрных, чтоб не ломились все подряд.

– О’кей. Годится…

– Слушай, шеф, может, понты какие-нибудь кинуть? – лукаво щурится моя правая рука.

– Типа?

– Ну, там, милицейское сопровождение с мигалками или что-нибудь экстравагантное придумать…

– Да на фиг это надо?

– Чего? У многих есть… у легенд шансона например…

– Ну, то у легенд… А мы скромные, мы обойдемся, – улыбаюсь я.

– Ладно, как скажешь. Мне из московской мэрии звонили…

– Чего хотят?

– Тебя! У одного из лужковских замов то ли юбилей, то ли ещё чего… В общем, не важно…

– Когда?

– Двадцать второго…

– Молодцы-ы… Они б ещё дня через три нарисовались…

– Чё сказать?

– А что сказать? Ты же знаешь – мы в Харьков.

– Да знаю, но это ж на следующий день…

– Нет, Мариш, я устал. И хочу немного со своими побыть… Потом предновогодний дурдом. Можно артисту отдохнуть хотя бы один день?

– Решай сам. Но это ж всё-таки Лужок…

– Ну, не у Лужка ж самого юбилей и не у Батуриной, правильно? И потом – я никому из них ничем не обязан…

– Да, но мы должны…

– Сколько раз тебе повторять? – Я немного завожусь. – Мы никому ничего не должны. В принципе, понимаешь? Вообще, глобально… Мы – люди, никому ничего не должны… Кроме своих родителей, потому что они дали нам жизнь, и своих детей, потому что мы дали жизнь им… И больше никому. Ни жёнам, ни мужьям, ни любовницам-любовникам, и уж тем более власть имущим… Я – свободный человек. И много в своей жизни сделал, чтобы стать свободным! Не быть рабом обстоятельств или других людей, их прихотей и желаний! Делать то, что считаю правильным, и то, что хочу! А я хочу хотя бы день спокойно, без спешки и кипиша, с родными побыть!

– Я поняла, Артур. Успокойся…

– Отношения с детьми и родителями – это то, что делает нас людьми…

Звонит мой телефон. Гарик Артаковский. Русская мафия Нью-Йорка. Одессит.

– И это самолично мегастар?

– Нет, бля… Это – Вася Ветров! Как дела? Всё бэсэдэр?[28]28
  бэсэдэр (иврит) – нормально.


[Закрыть] – подкалываю Гарика его же словечком.

– Или?! Я имею музыкальный интэрес знать, ты где?..

– Ну, если говорить с тобой на одном языке, то… «таки-да, в номере».

– И у тебя есть время, шоб уделить моей протокольной физиономии?

– Ну да. Только мне через часа три на корпоратив собираться… А пока я absolutely free[29]29
  absolutely free (англ.) – абсолютно свободен; совершенно свободен.


[Закрыть]… Ты подъедешь?

– Он спрашивает, подъеду ли я? Или?!

«Или?!» Главное, видимо, одесское слово, успешно перекочевавшее в Нью-Йорк, Тель-Авив и другие «места компактного проживания» русско-еврейской эмиграции… В переводе с одесского на русский оно может означать: «Однозначно», «Даже не обсуждается…», «А что, есть варианты?!» или просто «А то!» Ещё «или?!» может создавать вопросительную форму: «Или вы будете кофе?» Это уже получается просто English/American: «Do you want smth?» Может, оно наоборот, не туда, а оттуда – через океан от первых эмигрантов на родину в начале прошлого века приплыло? Или ещё раньше – во времена расцвета Одессы как международного порта и города беспошлинной торговли…

Маришка уходит.

Мне звонит Ксюха. Блин, я совсем забыл, что договорился с ней встретиться днем. Пообедать и еще кое-чем заняться. Ксюша – моя замечательная нью-йоркская подружка. Очень способная и с потрясной фигурой. Всегда рада и готова подарить незабываемые впечатления от своей красоты и нежности и при этом не напрягает никакими обязательствами и условностями…

– Привет, Ксюш! Прости, замотался! Не перезвонил…

– Ты – плохой мальчишка! Буду тебя наказывать! (Смеется.)

– Готов на все!

– А ты где?

– В отеле, в номере…

– И пообедал без меня?

– Даже не знаю, чем искупить свою вину!

– Качественным сексом! Я в пяти минутах ходьбы…

Любопытный сюжет.

– Идея – супер! Но ты понимаешь, как назло, очень мало времени. Где-то через полчаса ко мне человек приедет.

– Значит, в этот раз тебе придется сделать все быстро. Но уж точно не хуже, чем обычно! Поднимаюсь к тебе…

Ксюша в шортиках и обтягивающей маечке, как налитый соком персидский фрукт, заявляется в моих хоромах. В её исполнении все просто великолепно (ещё когда гладишь это потрясающее тело)!!!

Сдав на «отлично» экзамен по всем видам «боевых» сексуальных искусств, фея удаляется, словно яркая бабочка, залетевшая в окно, а я вижу пропущенный звонок от моего друга Женьки Кемеровского. Ну, все знают, кто это такой. Знают, что он создал гимн эпохи 90-х «Братва, не стреляйте друг в друга». Но далеко не всем известно, что он автор такого мегашедевра, как «Глухонемая любовь»[30]30
  «Глухонемая любовь» – песня из репертуара Бориса Моисеева. Автор – Евгений Кемеровский.


[Закрыть]. Или «Я по тебе скучаю»… Ну помните эту песню, с которой на свет божий нашей эстрады появилась Катя Лель?

 
Расставаньям и потерям
Я не верю, я не верю.
Я в любовь земную верю
И в бессмертие души.
Я таким тебя узнала,
О тебе всю жизнь мечтала
И подругам всем сказала,
Что ты лучший из мужчин.
 

Так что не «братвой» единой… Женя пишет великолепную лирику. Обалденные мелодии! И поёт потрясающе! Сейчас он выпускает двойной альбом памяти Высоцкого! Одна пластинка – песни Владимира Семёновича, другая – песни, посвящённые ему. И ещё у Кемера выходит книга стихов. Сумасшедшая просто!

Набираю его:

– Жек!

– Арчик! Привет, родной… Я звонил, ты не брал трубку…

– Ага, ко мне девушка в гости заходила.

– Хорошая?

– Плохих не держим.

– А ты где?

– В Нью-Йорке ещё, завтра вылетаю.

– Я понял, у нас вроде 26-го работа вместе в Киеве… Коржик там намутил чё-то…

– Да, мне Игорь звонил, – речь о нашем общем с Женей друге – Игоре Корже. Он, как и мы, – и артист и автор. Кроме того, занимается организацией всяких концертов и тусовок. У него event-агентство[31]31
  event-агентство – агентство, занимающееся организацией и проведением концертов, презентаций, выставок и т. п. (от англ. event – событие, мероприятие)


[Закрыть] в Киеве. А вообще – он мой земляк. – Ну, супер. Увидимся! Как книжка твоя?

– Уже выходит. Арчик, я песню написал нереальную… нереальную вообще… С ума сойдёшь. Послушай… «Судьба».

В трубке какие-то звуки… А, это он берёт гитару. Аккорд… Начинает петь:

 
У каждого своя судьба-а,
Своя дорога, своё счастье.
Не перепутай берега-а,
Когда ты заскочил в ненастье.
 

Ну и так далее.

– Супер, Женчик! Вообще! – На самом деле классно. Он – гений.

– Скажи?! Скажи, а?

– Даже не обсуждается…

– Ну, давай! Удачи.

– Давай, брат, скоро увидимся…

Стук в дверь. Открываю. Гарик Артаковский. Как всегда, худ и поджар, словно гончая. Бледен и длинноволос… Да и одет во всё чёрное.

– Здрасьте вам через окно… «Открылась дверь, и я в момэнт растаял»[32]32
  «Открылась дверь…» – из песни Александра Розенбаума.


[Закрыть]… – улыбаясь, напевает он. И потирает ноздрю. Что ж, за те полгода, что мы не виделись, ничего, по ходу, не изменилось. Нюхает качественный кокаин и находится в чудном расположении духа. Несколько часов после очередного чека[33]33
  чек (слэнг; от англ. check – проверка, тест, проба,); здесь: очередная доза наркотика.


[Закрыть]… А едва «отпускает» – становится невесело. И тогда Гарик «догоняется»… А следовательно, из состояния эйфории почти не выходит. Общаясь с ним, всегда думаю о том, что ни в коем случае не хочу попасть в зависимость к порошку. Зависимость есть несвобода. Посмотрел бы я на Артаковского – забери у него эту чепуху на недельку-другую… С ума бы он сошёл! Так что – пусть себе нюхает, раз уж не может теперь без этого.

– Привет, кентюха…

– Я такой кайф ловлю, шо вижу вас бэз петли на шее! И чего я у тебя такой улюблённый?[34]34
  «И чего я…» – фраза из к/ф «Свадьба в Малиновке».


[Закрыть]

Дружеские объятия. Мы действительно рады друг другу.

Теперь Гарик обизнесменился, окультурился… А в те времена, когда я жил в Нью-Йорке, он был здесь блатнее всех блатных. Весь на блиндер буду… Весь на понтомимах… Когда какие-нибудь коммерсанты подкатывали к нему с вопросами/ предложениями, он отвечал что-то типа: «Да меня эта шняга полупокерная не климатит. Харэ папе фуфло мастырить… Маракуешь, фраерок?» После такого оборота речи с деловарами происходило то, что называется «поймать бледную», и они, как говорят в Одессе: «Терялись нахер с пляжа»…

– Что ты имеешь за насчёт попудрить носик? – Чёрные как уголь глаза лукаво блестят.

Я вспоминаю о своих недавних размышлениях, о боли в боку и говорю:

– Я – пас!

– Ну, это ваш личный выбор, мусье. Я предложил, не зажал. Как и требуется в заповедях, переданных нашему папе Моисею на горе… На какой, кстати, горе?

– На горе Моисея, ну на горе Синай…

– Вот-вот… Короче, не хочете – не надо… Это – как дважды два… А я так и так подмарафечусь.

Гарик берёт в оборот настольную лампу на письменном столе. Хромированное покрытие основания лампы успешно заменяет ему зеркальце или компакт-диск. Платиновая MASTER CARD растирает по гладкой поверхности порошок, превращая его в белую пыль. Затем её ребро выстраивает две дорожки-близняшки (в абсолютной одинаковости дорог угадывается «набитость» руки). Стодолларовая купюра сворачивается в тоненькую трубочку, и худощавая фигура в чёрном изгибается в вопросительный знак.

– Ну, вот это ж значительно острее краски жизни! – характерным жестом вытирает нос.

Я заказываю ещё виски. Болтаем за жизнь.

– Послушай, а где Тоби?

– У него какой-то несрост вышел с визой…

– И кто вместо него?

– Да никого, Гаря.

– Тихо! Ша! Ничего себе – здрасьте! А кто же охраняет мегазвезду? – смеётся Артаковский.