Текст книги "Автограф президента. Роман-воспоминание"

Помнится, я уже говорил, что всегда уважал французов. Я как-то не думал над причинами, но вдруг до меня дошло, что, помимо графа Монте-Кристо, еще один французский аристократ оказал большое влияние на формирование моей личности. Я познакомился с ним, прочитав «Трех мушкетеров». Сначала он не произвел на меня особого впечатления, и даже не столько потому, что, как и большинство моих сверстников, я был очарован д’Артаньяном, а потому, что он показался мне бабником.

В ту пору слово «бабник» было для меня одним из самых страшных оскорблений, потому что я учился в мужской школе, прошел суровый курс раздельного обучения и терпеть не мог девчонок. С годами я пересмотрел свое отношение к женскому полу и с удивлением обнаружил в Арамисе, а я имею в виду именно этого соратника д’Артаньяна, массу весьма привлекательных качеств.

Перечитывая позднее романы Дюма и анализируя конкретный вклад каждого из четверки мушкетеров в общее дело, я обнаружил, что Арамис во многих отношениях превосходил самого д’Артаньяна. Так, он не проиграл ни одного фехтовального поединка, даже ни разу не был ранен, он великолепно умел хранить тайну и намного профессиональнее д’Артаньяна соблюдал конспирацию в своей деятельности. Во всяком случае, д’Артаньян провалил свою замужнюю подругу Констанцию Бонасье, а даму сердца Арамиса не смогла установить даже тайная полиция кардинала. Кроме этого, никто, даже его самые близкие друзья, не предполагал, что Арамис сделает блестящую карьеру в тайном сообществе и возглавит секретную службу.

Что касается его связей с представительницами прекрасного пола, то Арамис использовал их не только для расслабления после невероятных приключений на королевской службе, но и для получения информации, и в этом деле тоже превзошел д’Артаньяна.

Кажется, еще Фуше говорил: «Если вы не пользуетесь успехом у женщин, вам нечего делать в разведке!» Даже если он этого и не говорил, эта истина заслуживает внимания, потому что именно женщины выполняют всю техническую работу в самых разных учреждениях, в том числе и в секретных службах, и знают не меньше, а порой больше самых высокопоставленных мужчин. Именно их осведомленность в государственных секретах, а совсем не их прелести, и манит к ним сотрудников разведки, но мало кто представляет, с какими это связано проблемами…

Пока в контрразведке прогревали моторы и проверяли радиостанции, позволю себе ненадолго отвлечься и внести ясность в «женский вопрос». Насколько я знаю, у дилетантов, очевидно, под влиянием фильмов о «непревзойденном» Джеймсе Бонде бытует мнение, что разведчики только тем и занимаются, что, иногда по делу, а чаще просто так, без всякой служебной надобности, соблазняют прекрасных (только прекрасных!) женщин, из-за чего их жизнь становится похожей на картинку, нарисованную одним поэтом: «…один роман, другой роман, от них в глазах сплошной туман, и голых баб, как в бане!».

Дилетанты забывают, что если у разведчика в глазах будет сплошной туман, то он быстро завалится, потому что не сможет выявить слежку, получит срок лет этак в двадцать, а если не повезет, то и в тридцать, и когда снова появится в светском обществе, то на женщин будет смотреть не то чтобы с отвращением, но без особого энтузиазма.

Кроме того, разведчикам, если они решают добраться до чьих-либо секретов с помощью женщин, которые имеют к ним какое-то отношение, приходится иметь дело далеко не с моделями и кинозвездами, потому как в домах моделей и на киностудиях, даже у Кардена и в Голливуде, нет государственных секретов. А есть они совершенно в иных учреждениях, где женский персонал подбирается совсем не по внешним данным, а по умению стенографировать, печатать на машинке или в крайнем случае вести делопроизводство. Поэтому чаще всего приходится иметь дело с одинокими женщинами средних лет, заурядной внешности, поскольку, если женщина молода и красива, она не одинока, у нее есть или муж, или еще какой мужчина, а то и оба вместе, и зачем ей тогда наш разведчик с его совсем не марьяжными намерениями, который, между прочим, тоже не Ален Делон или принц Монако.

А коль скоро дело обстоит таким образом, то тут уже не до любви и даже не до секса; надо искать какие-то другие подходы, а это сложно, потому что контрразведка тоже объективно оценивает жизненную неустроенность и вызванную этим уязвимость таких женщин и бдительно их охраняет. А уж если в кои-то веки разведчику выпадет такое «счастье» – соблазнить носительницу государственных секретов, то делает он это с невероятными душевными муками и даже с отвращением, потому что нет ничего хуже и унизительнее для добропорядочного семьянина, чем любовь ради дела. Какие уж тут чувства? Одни отрицательные эмоции!..

Была, правда, еще одна книга, вернее, две, герой которых, незабвенный сын турецкоподданного, тоже приложил руку к моему воспитанию. Это может кое-кого шокировать, но попробуйте вообразить, если бы О. Бендер использовал свою кипучую энергию, изобретательность, смекалку и другие ценные качества в мирных целях, какой из него бы получился высококлассный разведчик! Ведь то, что он проделал с гражданином Корейко, сделало бы честь любой секретной службе мира! Выследил, разработал и завербовал с использованием компрометирующих материалов! И все это практически в одиночку, потому что Паниковский и Балаганов в этом деле ему были не помощники по причине слабой профессиональной подготовки и низких моральных качеств.

Правда, подпольный миллионер тоже имел некоторое представление о методах разведывательной работы, в частности о способах ухода от наблюдения, и сумел-таки на время оторваться от преследователя, но потомок янычар снова настиг его и на этот раз действовал исключительно профессионально.

Да и присущее великому комбинатору чувство юмора разведчику тоже необходимо как в практической работе, так и в периоды вынужденного безделья, которое обычно наступает после его провала. Без чувства юмора в нашем деле никак нельзя, без него совсем можно озвереть, и тогда надо расставаться с любимой профессией…

Пока я слушал Высоцкого и размышлял о советской и иностранной литературе, мои противники, по моим расчетам, должны были успеть собраться с мыслями и подготовиться к свиданию со мной на одной из аллей Олимпик-парка.

Я тоже был готов к встрече с ними, наши интересы совпадали, хотя цели существенно отличались друг от друга.

Теперь можно было ехать…

Глава 11

Я вышел из дома с небольшой спортивной сумкой. В нее я положил полотенце, пару банок кока-колы и еще одну небольшую вещицу, которая могла мне понадобиться в Олимпик-парке.

Сегодня я ничего не делал просто так, без явного или тайного умысла. Конечно, в моих поступках допускалась некоторая импровизация, но я и ее оставлял в основном для Олимпик-парка, а пока действовал почти автоматически по заранее продуманному плану.

За время своего существования Олимпик-парк уже неонократно использовался для разного рода мероприятий, так или иначе связанных с разведывательной деятельностью. Не всегда, правда, они становились известны как местной, так и советской общественности, но одна довольно забавная история все же получила широкую огласку и имела для ее участников не самые приятные последствия.

Произошла она примерно за год до моего приезда в страну, и ее главным героем (он же был и главным пострадавшим) стал сотрудник резидентуры военной разведки, работавший в стране под прикрытием должности помощника военного атташе.

Как я уже упоминал, Олимпик-парк был удобен не только для занятий спортом, но и для всевозможных встреч, в том числе не имевших отношения к разведывательной деятельности, потому что конспиративные встречи проводили не только разведчики. В этом как раз и убедился помощник военного атташе, когда однажды вечером проводил в Олимпик-парке встречу со своим агентом.

Перед этой встречей, как и полагается в таких случаях, помощник основательно проверился, потом оставил в укромном месте автомашину, пешком добрался до Олимпик-парка, а там подсел в автомашину агента. Они мирно беседовали, как вдруг вокруг них то в одном, то в другом месте стали вспыхивать и гаснуть автомобильные фары. Военный разведчик занервничал, приняв их за условные сигналы, которыми обмениваются сотрудники контрразведки, и не на шутку перепугался, предположив, что их обложили и сейчас будут брать.

Но агент, лучше его знавший достопримечательности Олимпик-парка и повадки своих соотечественников, успокоил своего куратора и объяснил, что это не контрразведка, а так называемые «свингеры» – пресытившиеся опостылевшей им интимной жизнью супружеские пары, которые собрались здесь, чтобы немного поразвлечься. Развлечение это на языке сексологов называлось «групповым сексом» и заключалось в том, чтобы встретиться в каком-нибудь укромном и достаточно комфортабельном месте и позаниматься любовью, обмениваясь при этом партнерами.

Для того, чтобы быстро, и при этом не вступая в личный контакт, уведомить таких же, как они, любителей острых сексуальных развлечений о своих намерениях и возможностях, договориться о совместной поездке в подходящее место, применялся специальный код, и каждый сигнал фарами имел свое значение.

Получив эти разъяснения, военный разведчик успокоился и благополучно довел встречу до конца.

Прошло какое-то время, и однажды он снова приехал в Олимпик-парк на встречу со своим оперативным контактом, но тот по каким-то причинам не приехал. Прождав его положенное время, военный разведчик собрался ехать домой, как вдруг снова то здесь, то там замигали автомобильные фары. И тут он на минуту забыл об осторожности и оперативной дисциплине, озорства ради включился в эту любовную игру и несколько раз тоже мигнул фарами, даже не ведая, что на языке сексуальных гурманов может означать поданный им сигнал.

Ему с разных сторон ответили, и. когда он, насладившись своей забавой, тронулся в обратный путь, несколько автомашин последовали за ним. Видимо, он случайно проинформировал о том, что у него есть подходящая для любовных утех квартира.

Поняв, что он натворил, чего не следует, военный разведчик прибавил скорость, надеясь оторваться от сексуально озабоченных преследователей, но они цепко держались в кильватере и не отпускали его больше, чем на корпус машины. Сообразив, что в полупустом ночном городе ему не оторваться и просто так они не отвяжутся, он, не долго думая, решил укрыться в советском посольстве.

Когда он въехал на суверенную территорию, а путь следовавшим за ним машинам преградил дежуривший у ворот посольства полицейский, и любители «группового секса» поняли, что их подло одурачили и эту ночь им придется провести в обществе собственных жен, они выстроились в ряд, осветили посольство фарами и около часа рвали ночную тишину своими клаксонами.

Естественно, такое неординарное событие не могло остаться незамеченным. Наутро в резидентуре ГРУ было проведено служебное расследование, и «шутнику» пришлось досрочно покинуть страну.

И вот спустя несколько лет Олимпик-парку в очередной раз суждено было стать местом проведения оперативного мероприятия, которое вполне могло закончиться еще более громким скандалом.

У подъезда несколькими группами стояли мои соотечественники. Они тоже собирались ехать на отдых, но их влекли совсем другие места, где основными развлечениями являлись бассейн и «шведский стол», поэтому у меня не было опасений, что они составят мне конкуренцию во время пробежки.

Я постоял с ними пару минут, перекинулся несколькими банальными фразами, но втягиваться в разговор не стал, чтобы не расходовать на пустяки нервную энергию. Все-таки сколько полезных навыков я приобрел пусть не в самом большом, но все же настоящем спорте, чтобы эксплуатировать их всю оставшуюся жизнь! Вот и к этому дню, как когда-то накануне ответственных соревнований, я исподволь копил нервную энергию, а со вчерашнего вечера вообще ушел, как говорится, в себя.

Можно было, конечно, и не задерживаться у подъезда, но я сделал это специально, чтобы наблюдатели с закрытого поста контрразведки, располагавшегося в доме напротив, четко зафиксировали мой выход и предупредили своих коллег, которым поручено сегодня следить за мной.

Впрочем, я был почти уверен, что «вести» меня по городу сегодня не будут. Если оператор, прослушав мой разговор с дежурным комендантом посольства, сразу же доложил об этом кому следует, то сопровождать меня нет необходимости. Правда, они могли предположить, что я специально ввожу их в заблуждение относительно своих истинных намерений и, вместо того чтобы бегать в парке, могу уехать совсем в другое место и там напроказничать. Но даже и в этом случае им достаточно было проконтролировать мой маршрут, используя посты дорожной полиции.

В их распоряжении было и еще одно средство. Я, правда, не был уверен, что они его применят, но это было несложно проверить, что я и сделал, как только сел в машину. Я повернул ключ в замке зажигания на четверть оборота, затем открыл один из многочисленных карманов своей сумки и заглянул туда. Там лежала небольшая трубочка, по внешнему виду очень похожая на карманный дозиметр, с помощью которого определяется наличие радиации. Индикаторная лампочка подмигивала мне неоновым светом. Это означало, что контрразведка снова вмонтировала где-то под капотом или в двигатель, под днищем или в салоне моей машины, а может быть, еще черт знает где – они в этом деле были большими выдумщиками – такую маленькую штучку, которая подключается к системе электропитания и, как только вы повернете ключ зажигания, начинает излучать радиосигналы, позволяющие с высокой точностью определить местонахождение автомашины, в которую этот датчик вмонтирован. Такими датчиками были оборудованы многие посольские автомашины, и они верой и правдой служили контрразведке, помогая за считанные минуты находить наши автомашины в городе.

Эти умельцы придумали и еще одну хитрость: они наставили на всех основных магистралях города, на многих перекрестках, у въезда на автострады и в других стратегических местах приемники, которые фиксируют сигналы датчиков, и получили возможность контролировать не только парковку, но и маршрут движения автомашин.

Кроме этого, контрразведка активно использовала для ведения слежки телекамеры службы дорожного движения, которыми была буквально нашпигована центральная часть и некоторые другие районы города.

Но, как говорится, техника – это хорошо, но и на каждую техническую хитрость найдется какой-нибудь инструмент с левой резьбой! Различные манипуляции, которые очень раздражают контрразведку, проводит-то не автомашина, начиненная всякими штуковинами, а человек, который ею управляет или, что тоже очень интересно, едет в ней в качестве пассажира. И достаточно тому или другому на короткое время или насовсем выйти из автомашины, как все эти датчики, приемники, телекамеры и прочие приборы и аппараты превращаются в технические излишества. Никакая техника не заменит того, чем природа наградила живого человека: глаза и ноги! Ну и, конечно, некоторые аналитические способности, чтобы смотреть куда надо и не бегать попусту.

Итак, датчик работал, с приемником, принимавшим его сигнал, видимо, тоже, все было в порядке, я повернул ключ в замке еще на четверть оборота, завел мотор, включил кассетник и под звуки саксофона поехал в парк, где меня должны были ждать те, кому сегодня выпала участь попытаться меня завербовать.

…Я ехал по городу, слушал саксофон и едва ли не впервые в жизни ощущал, какое это блаженство: ехать на проведение серьезного мероприятия и не только не проверяться, не выявлять за собой слежку, а вообще начисто игнорировать все, что творится впереди, сзади и по сторонам твоей машины, наплевать и на сигналы датчика, и на объективы телекамер, и на рапорты сотрудников дорожной полиции, и на кодированные радиопереговоры контрразведки – на все, что не имеет прямого отношения к предстоящей работе! Можно было просто ехать к месту встречи, а не петлять, как зайцу, ведя при этом круговое наблюдение, подобно летчику-истребителю во время воздушного боя; ехать кратчайшим маршрутом, как на загородную прогулку, как будто ты не имеешь никакого отношения к разведке. Можно было ехать и ни о чем не думать или думать о чем-нибудь своем.

Я поступил по второму возможному варианту и стал обдумывать две занимавшие меня сейчас проблемы сугубо личного характера. Еще в процессе подготовки к операции «Контакт» я много думал о том, почему люди идут на предательство и что такое предательство вообще. Особенно меня волновал вопрос: почему предают те, кто предавать не должен?

К этой, если можно так выразиться, проблеме у меня был далеко не праздный интерес.

Чтобы хорошо сыграть роль предателя, мне было просто необходимо досконально разобраться не только в побудительных мотивах, но и в особенностях личности предателя и тех обстоятельствах, которые толкают его на этот шаг. Хотя какие могут быть обстоятельства?! Каждый случай предательства в нашей среде – это стыд и позор для всех разведчиков, потому что грязь предательства пачкала каждого, независимо от того, имел он к этому предательству малейшее отношение или нет.

Конечно, можно было искать объяснение в том, что, ни на минуту не затихая, во всем мире шла необъявленная, жестокая, невидимая большинству людей война между специальными службами. А на войне, как на войне – так говорят французы, и они знают, что говорят – есть герои и трусы, есть перебежчики и пленные, есть и предатели. Это закон всякой войны. Но только ли в этом дело?

…Мне пришел на память случай, когда в одном отделе нашего управления произошел провал. Его, как и большинство подобных случаев, отнесли на счет квалифицированных действий местной контрразведки. Но два сотрудника не согласились с таким заключением, пришли в начальнику отдела и заявили:

– Мы убеждены, что причиной провала является утечка информации. Ее допустил кто-то из тех, кто знал одну существенную деталь этого мероприятия, А таких четверо: мы и два сотрудника резидентуры, где произошел провал. Считаем необходимым провести служебное расследование!

Был у нас в ту пору один начальник, для которого «честь мундира» была превыше всего. И он возмутился.

– Вы что, хотите сказать, что среди наших офицеров есть предатель?!

– Да, – твердо ответили сотрудники, – мы это допускаем. Мы же имеем своих людей в иностранных спецслужбах! Почему же они не могут иметь своих людей у нас? Они ведь тоже не зря жалованье получают!

Не прислушался к их мнению начальник, а устроил разнос за подобные подозрения и не допустил никакого расследования. И только через несколько лет, когда предатель был разоблачен и арестован, оказалось, что те сотрудники были правы.

Безусловно, каждый человек прежде всего продукт своей системы, того общества, в котором он родился и вырос, сформировался как личность, живет и работает. Каково и не допустилобщество, таковы и его представители. Все болезни, все пороки общества передаются им, в разное время и в разной степени, но передаются. Сотрудники секретных служб в этом смысле не исключение, хотя, бесспорно, иммунитет у них намного выше, чем у значительной части населения страны. Ведь это же тщательным образом отобранные и проверенные люди!

И если общество поражено коррупцией, казнокрадством, взяточничеством, если неписаным законом его внутреннего развития становится принцип «ты – мне, я – тебе», это не может не отразиться и на сотрудниках секретных служб. В конце концов, на работу в секретные службы приходят уже сложившиеся, зрелые люди, и перевоспитывать их иногда бывает просто поздно.

Чему же тогда удивляться?

Посудите сами: разве крупные партийные деятели, советские и хозяйственные руководители, занимавшиеся приписками, бравшие и дававшие взятки, совершавшие должностные преступления, – разве они не были предателями? Ведь они предали дело, которому поклялись служить, когда им вручали партбилет, забыли о своем долге перед собственным народом! О каком патриотизме, о какой любви к Родине могла идти речь, когда предавалось забвению все самое святое, что должно быть в душе у каждого человека, чем он живет, ради чего трудится?

Было с кого брать пример!

И вот один предал потому, что обиделся на свое руководство, которое, как ему казалось, недооценивало его способности и относилось к нему предвзято и несправедливо. Ему даже не приходило в голову, что, стремясь насолить начальнику, отплатить ему таким способом за мнимые и действительные обиды, не обязательно изменять Родине. Можно с глазу на глаз или публично высказать все, что ты о нем думаешь, написать рапорт с жалобой на необъективное к тебе отношение, уволиться, наконец! Не нравится тебе работа, не получаешь удовлетворения – иди работать по своей гражданской специальности, у тебя же институтский диплом есть, а то и два!

Но вместо этого он по собственной инициативе устанавливает контакт с иностранной разведкой и, моментально позабыв о своих личных счетах с руководством, со злорадным энтузиазмом выдает противнику не только своих начальников, но и тех, кого называл своими друзьями, не забыв потребовать за это соответствующее вознаграждение! А на суде в присутствии тех, кого он предал, рассказывает об этом так спокойно и деловито, как будто совершил самый безобидный поступок!

Его жена, которой он поведал, что деньги, на которые они купили «Жигули», мебель и подарки для нее и дочери, он якобы получил в качестве взятки от преступников за то, что «замял» их дело, тоже была ему под стать. На суде ее спросили:

– Вы отдавали себе отчет в том, что ваш муж совершил тяжкое преступление и понесет за это суровое наказание? Вы не пробовали заставить его одуматься и признаться в содеянном?

Она скромно потупила очи и ответила:

– Нет!

И это была чистая правда! Ей было наплевать, откуда взялись машина, дорогая шуба и золотые украшения! Для нее главное было в том, что они взялись!

На суде спросили и его:

– Как вы сами относитесь к тому, что нарушили присягу, изменили Родине?

Наивный вопрос! И задали его зря, хотя спросить об этом было, конечно, необходимо, потому что суд обязан исследовать не только фактическую, но и моральную сторону дела. Да как он мог относиться, если, прежде чем предать, он уже полностью переродился? А раз так, то и совесть его не могла мучить!

Он так и ответил:

– А никак! Родина для меня – понятие абстрактное!

Как же это могло случиться, что Родина стала для него абстрактным понятием? Где тот рубеж, за который нельзя переступать в своих отношениях с землей, на которой ты родился и вырос? И как тут не вспомнить Бунина, который – в изгнании! – писал, что у каждого человека Родина должна быть в крови!

А другой предал из-за карьеры. Убедившись, что ему не удастся добиться хороших результатов в работе, потому что это трудное и опасное дело, требующее полной самоотдачи, а, следовательно, он не сможет рассчитывать на успешный служебный рост, он сам предложил тем, против кого обязан был работать, свои услуги, а взамен они «помогли» ему сделать то, что он никогда не сумел бы сделать без их помощи.

Когда следователь спросил его, как он воспринимал те поощрения и награды, которые получал за эти липовые «результаты», он ответил, что воспринимал с гордостью! Ему даже в голову не приходило, что его «подвиги» на самом деле не имели никакой ценности, потому что все это было сплошным надувательством.

О его просто потрясающем фарисействе можно судить по такому факту. Следователь предложил ему сесть перед телекамерой и рассказать своим бывшим коллегам, какие ловушки уготовила ему неприятельская контрразведка, а заодно дать несколько практических советов, которые позволили бы им не повторять его ошибок и избежать его печальной участи.

Самое удивительное было в том, что он охотно согласился! Надо было видеть, как тщательно он прихорашивался, чтобы красиво выглядеть на экране, как пыжился от сознания важности собственной персоны, с каким искренним негодованием рассуждал о кознях и коварстве западных спецслужб, каким менторским тоном предостерегал еще не предавших и как гневно осуждал тех, кто предал.

Воистину, нет предела человеческому лицемерию и подлости!

И все же мне не давала покоя одна мысль: а почему же тогда не предавали те, во всяком случае, далеко не все, кто являлся продуктом чуждой нам идеологии, членами того общества, где уже в течение веков царит дух стяжательства и стремления к наживе, возведенный в высшую добродетель? Где продается и покупается все, где купля-продажа стала основным смыслом существования?

Встречал же, в конце концов, каждый из разведчиков людей, которые не пошли с ним ни на какие контакты не только по идейным соображениям, не только потому, что не нуждались в дополнительном заработке.

Почему? Чем эти люди мотивировали свой отказ?

А тем и мотивировали, что они не могли изменить присяге, а порой даже не присяге, а просто обязательствам, предусмотренным в контракте с той организацией или ведомством, где они работали. А иногда не могли изменить просто в силу своей внутренней порядочности, своего понимания долга и чести!

Я вспомнил, что один бывший царский генерал, перешедший на сторону советской власти и прослуживший ей верой и правдой долгие годы, взял себе за принцип такой девиз: «Жизнь – Родине, честь – никому!».

Вот так – никому, и все!

Так, может, в этом-то все и дело, что есть люди, для которых честь превыше всего, и именно это определяет их отношение ко всякого рода недостойным поступкам, а не политические убеждения и материальные запросы. Такие люди просто не допускают самой возможности совершить предательство!

Что касается разведчиков, то это профессия международная. И каждый разведчик, вступая на этот нелегкий и опасный путь, должен заранее отдавать себе отчет в том, что отныне он становится объектом особого и зачастую весьма агрессивного интереса со стороны противостоящих ему спецслужб, четко спрогнозировать все, что его ждет и какие это может иметь для него последствия, а потому раз и навсегда принять окончательное решение. Это решение не фиксируется в его личном деле, к нему не имеют отношения ни кадровики, ни непосредственные оперативные начальники, ни президент страны вместе с премьер-министром, потому что все эти люди временные и рано или поздно сменятся и исчезнут с его жизненного пути. Решение носит глубоко личный характер и дает ответы на несколько жизненно важных вопросов: что для меня страна, которой я присягнул служить верой и правдой? Что для меня самое главное: идеология, интересы какой-то партии, или я буду верен своему государству, несмотря на промахи и ошибки его руководителей?

Руководители могут стать политическими банкротами, партии дискредитировать себя, идеология оказаться ошибочной или ничтожной, однако верность собственной стране все равно должна быть выше личных политических привязанностей или симпатий. Она не должна подвергаться сомнениям или пересмотру под влиянием меняющейся обстановки или других преходящих обстоятельств. Поэтому акт предательства, по каким бы соображениям он ни совершался, в том числе под влиянием перемен в сознании, изменения политических взглядов, не говоря уже о каких-либо низменных побуждениях, должен подвергаться безусловному осуждению и суровому наказанию со стороны государства, чьи интересы оказались преданы.

В итоге своих рассуждений я пришел к выводу, что по отношению к факту предательства все люди четко делятся всего на две категории: на тех, кто способен предать, и на тех, кто не предаст никогда!

Любой человек в силу самых различных причин может натворить глупостей или наделать больших и малых ошибок, иногда, к сожалению, непоправимых. Не застрахованы от этого, конечно, и разведчики. Но если ты порядочный человек, приди к своим товарищам и скажи: «Виноват, судите, я готов отвечать!» И даже если уволят с работы, жизнь твоя на этом не закончится, потому что ты, несмотря на совершенный проступок, поступил честно и остался порядочным человеком. Прежде всего перед своей совестью, перед самим собой, перед своими близкими.

А те, в ком нет элементарной порядочности, поднимают лапки при первом же намеке своих врагов на возможное наказание за какую-нибудь пустяковую ошибку и потом расплачиваются за свою подлость длительным тюремным заключением или собственной жизнью, обрекая на вечный позор своих родителей и детей, которые до конца дней будут знать, что они родственники человека, который предал не только свою, но и их Родину!

А еще надо иметь в виду, что одним из главных принципов, на котором строится вся работа специальных служб, является принцип секретности. Это – основа основ! Когда нарушается этот принцип, когда в результате предательства кадрового сотрудника начинается утечка информации и противнику становятся известны проводимые спецслужбой мероприятия, личный состав и агентура, вся дальнейшая работа спецслужбы, труд, здоровье и нервы сотен ее сотрудников теряют всякий смысл, становятся неэффективными и бесполезными! Поэтому так болезненно и реагируют сотрудники спецслужб на факты предательства в собственных рядах, потому-то с такой неприязнью и относятся к предателям, какими бы доводами ни пытались те оправдать свои поступки.

Парадоксальность этой проблемы состоит в том, что лучшим оружием против предательства является предательство! В любой разведке мира с распростертыми объятиями встречают предателей со стороны противника и презирают предателей в собственных рядах. Предательство разведчика – это крупный успех, большая удача одной спецслужбы и тяжкое поражение другой!

В том, что в советское время предателей приговаривали к смертной казни, на мой взгляд, была высшая справедливость. Конечно, расстрел – суровая мера, тем более в мирное время. Но большинство сотрудников разведки одобрительно воспринимали такие приговоры Военной коллегии Верховного суда СССР. В других странах предателей тоже ждало суровое наказание, в том числе смертная казнь или пожизненное тюремное заключение, как это до сих пор практикуется в США.

А что касается факторов, способствующих предательству, то Вадим Александрович по этому поводу на одном из совещаний высказался так:

– Пока в нашей среде будут допускаться случаи протекционизма, подхалимства, угодничества, пока кадры будут подбираться не по деловым и личным качествам, а по принципу личной преданности, до тех пор мы будем получать политических и моральных уродов!

…Я не был политическим и моральным уродом и не собирался предавать по-настоящему. Моя задача была намного скромнее: мне требовалось всего лишь предельно достоверно разыграть предательство.