Текст книги "Клуб диких ниндзя"

Глава VIII
Всех ниндзя за борт!

Поезд сбавил ход и мерно застучал по рельсам, направляясь к вокзалу. Окна грязно-серых хрущовок окраины уже светились желтыми квадратами. В самом вагоне свет сперва ярко вспыхнул, а потом медленно потускнел, погружая его в полумрак.

Пацан в белой футболке и черных спортивных штанах переждал, пока в другом конце вагона затихнет суматоха – двое мальчишек и девчонок, явно кого-то разыскивая, на рысях рвались в тамбур… Наконец эта троица убралась в другой вагон, и тогда пацан торопливо постучался в дверь купе. Та отодвинулась, и, перекрывая собой проход, наружу выглянул тренер. В полумраке за его спиной две рыжие девчонки и парень, лежа на своих полках, обижено пялились в окно.

– Извините. – Мальчишка в белой футболке отступил в сторону, чтобы из купе его лица нельзя было разглядеть. – Вас просит подойти начальник поезда. Вместе с проводницей вашего вагона. Говорит, это срочно…

– Что такое? – недовольно спросил мужчина.

– Я не знаю, меня только попросили передать, – отступая еще дальше, пробормотал мальчишка.

Тренер буркнул себе под нос нечто невнятное недовольным тоном, потом, словно что-то сообразив, оттолкнул паренька, выскочил в коридор и дернул соседнюю дверь. Оглядел пустое купе и выругался в полный голос.

– Так я и знал! – процедил он, возвращаясь. – Ваши дружки сбежали и во что-то вляпались! Меня вызывают к начальнику поезда…

– Они хорошие ребята! – раздались два протестующих девчоночьих голоса.

– Вот только свяжись с детьми! Я пойду узнаю, что там, а вы… – мужик грозно глянул на лежавшую на полках троицу, – из купе не выходить! Даже с полок не вставать! Кто хотя бы приподнимется, того высажу! Вы меня знаете! – Он плотно захлопнул за собой дверь и направился по коридору к купе проводника. Через мгновение они появились вдвоем – проводница о чем-то недоумевающе спрашивала и косилась на часы, а тренер лишь пожимал плечами – и вышли из вагона. Дверь тамбура захлопнулась.

Из темноты коридора выскользнули четыре невысокие фигуры – в таких же, как на мальчишке, одинаковых белых футболках и черных спортивных штанах. Очутившись рядом со своим приятелем, они быстро натянули легкие пластиковые респираторы, пряча лица. Один нагнулся к двери, прислушался, выпрямился и коротко кивнул, отступая. Его место мгновенно занял второй, державший в руках небольшой – не больше дезодоранта – круглый баллончик с гибкой трубкой на конце. Затолкал трубку под дверь и отвернул крохотный вентиль. Раздалось тихое шипение.

– Чем это пахнет? – через пару секунд из-за двери купе послышался Кисонькин голос. – Какой-то парфюмерный запах…

– Н-не знаю, – заплетающимся языком ответил Ромка.

– Наружу, быстро! – скомандовала Мурка. Слышно было, как она вскочила… Ручка дрогнула – и судорожными рывками дверь поехала вбок. На пороге появилась всклокоченная Мурка и нос к респиратору столкнулась с не успевшим отпрянуть «ниндзя». Следом за ней из купе выпорхнуло легонькое облачко газа. Дальше все происходило очень быстро. Муркины глаза полыхнули бешенством, она рванулась к «ниндзя» и сдернула с него маску так резко, словно решила оторвать ему голову. «Ниндзя» судорожно закашлялся и рухнул на четвереньки в узком проходе. Окутанная ядовитой серой дымкой рыжая повалилась сверху, сжимая маску в кулаке и, как мельница, молотя руками. Потом неожиданно замерла, сползла со своего противника, плюхнулась на задницу – и тоненько захихикала.

– Хватай ее! – толкая в плечо своего потерявшего маску товарища, глухо приказал другой «ниндзя». В ответ ему раздалось… такое же тоненькое хихиканье.

– Идиот! – прошипел сохранивший свою маску «ниндзя», и только сейчас стало слышно, что говорит девчонка.

– Вали отсюда! – Она толкнула подельника и нагнулась над сидевшей на полу Муркой. Ухватила ее за ворот футболки и рывком подняла с пола. – Берите остальных!

Повинуясь команде, троица «ниндзя» протиснулась в купе – и была встречена лучезарными улыбками Кисоньки и Ромки.

– Здрас-си, – едва не свалившись с койки, Кисонька вежливо кивнула вошедшим. – Извините, а как вы все здесь помещаетесь? Купе такое маленькое, а вас три… шесть… двенадцать… – Кажется, в глазах у нее двоилось и троилось.

– Быстрей, до вокзала всего минута! – послышалось из коридора. Двое «ниндзя», кажется, мальчишки, двинулись к Ромке и попытались стащить его сверху, но Лавров обеими руками обхватил металлическую стальную цепочку, на которой держалась полка.

– Не пойду, – ответил он, – тренер сказал не вставать с полки, а не то высадит – я и не вставал. Это Мурка вставала, ее и высаживайте! – И он вцепился еще крепче.

– А я пойду! – с пьяной решимостью объявила Кисонька и вдруг сама встала. Ее качнуло из стороны в сторону, и она бы обязательно приложилось лбом, если бы девчонка в респираторной маске не успела подхватить ее. – Если мою сестру высаживают с поезда, то я тоже высажусь… Высадюсь… Усядусь… – И она попыталась плюхнуться обратно на полку.

Девчонка в маске поймала ее под руку, направляя к двери купе. Кисонька покорно побрела в коридор. Позади двое парней за ноги волокли с верхней полки Ромку. Не переставая глупо хихикать, он за все цеплялся, но пальцы соскальзывали с гладкого пластика. Поезд замедлил ход и неторопливо втянулся под крышу платформы.

Мурка неожиданным рывком освободилась от держащей ее девчонки… но не ударилась в бега, а повисла на шее у сестры.

– Куда мы идем? – заплетающимся языком спросила она.

– Высаживаться из поезда, – глядя ей в лицо, строго объявила Кисонька. – Сэнсэй велел высаживаться, если встанем с полок, а мы встали… Видишь, стоим. – В подтверждение Кисонька топнула об пол, попала по ноге напиравшей сзади девчонки в маске. Та взвыла и запрыгала на одной ножке, толкнула Кисоньку на Мурку. Все трое рухнули в коридор. Мальчишки бросили Ромку и кинулись на помощь к своим подругам. Ромка тут же забрался поглубже на полку и обнял родную цепочку. Из общей кучи появилась рыжая голова Мурки.

– Указания тренера надо выполнять, – со всей серьезностью заключила Мурка… и сама, без всякой поддержки, заковыляла в сторону тамбура. – Велел тренер вы… вы… выкинуться из поезда – значит, выкинемся!

Парни наконец отодрали Ромку от полки – и тот рухнул в проход, дрыгаясь во все стороны и не позволяя ухватить себя за ноги. Неожиданно он прекратил сопротивление и, когда обрадованные парни вцепились ему в щиколотки и запястья, с царственным снисхождением бросил:

– Ну и несите меня! И буду я король!

– Не нравится мне это, – пробормотала из-под респиратора шедшая первой девчонка. Распахнула тамбурную дверь, придерживая Мурку за плечо, чтобы та в своем порыве выкинуться из поезда не приложилась головой об косяк. – Нечестно. Мы могли бы и так справиться.

– Мы должны делать, что он велел, – резко ответила вторая.

– Но им же от этого газа ничего плохого не будет? – Сомнения все еще мучили первую девочку.

– Утром очухаются!

– Попугаи летят, – разглядывая потолок, мечтательно сказала Мурка. – К весне…

Над головой послышался шум крыльев… и пролетела пара попугаев. Девчонка в маске на мгновение зажмурилась.

Но стоило ей открыть глаза, как следом прискакали хомяки верхом на загнанном пуделе. И началось такое!

На голову ей с мявом брякнулось что-то мягкое… пушистое… и когтистое!

Следом, раззявив алую и жаркую, как доменная печь, пасть, кинулся ротвейлер. Девчонка завизжала, прощаясь с жизнью. Ротвейлер со всего маху толкнул ее лапами – и она свалилась на ковровую дорожку вагона. Кошка одним прыжком взлетела на полуоткрытую тамбурную дверь. Девчонка почувствовала, как по ней протопали лапы – вставший на дыбы ротвейлер пытался «скусить» кошку с двери.

В вагонный коридор хлынула рычавшая свора разнокалиберных собак. И каждая пробегала мимо валявшегося на полу баллончика, из которого еще сочилась слабая струйка газа. Эффект газа на собачьи организмы сказался совершенно различным образом. Мохнатая лайка, поскуливая, завалилась на спину, явно желая, чтобы кто-нибудь почесал ей брюхо. Доберман с диким блеском в покрасневших глазах кинулся на одного «ниндзя» и распорол ему штанину сверху донизу. Остальным псам идея понравилась – на «ниндзя» повисла целая гирлянда собак. Над головами этой кучи-малы, как барражирующие истребители, носились попугаи. Прикрываясь руками и пытаясь стряхнуть рычавших псов, «ниндзя» вырвались…

Неожиданно невесть откуда вылетел громадный белый гусь. Грудью ударил одного «ниндзя», вбивая его в вагонную дверь. Гусиный клюв нацелился в глаз… мальчишка увернулся, гусь долбанул клювом пластик и зашипел. Парень нашарил ручку двери и с воплем выпал в тамбур. Во всех купе уже слышались тревожные и недоуменные возгласы, где-то зажегся свет, кто-то рванул дверь… Поезд дернулся и встал.

По коридору забухали шаги. Вадька вихрем пронесся мимо загнанных в тамбур «ниндзя», подскочил к поездной двери, отжал какой-то рычаг. Вагонная дверь открылась. Он схватил за плечо замаскированного респиратором мальчишку, выбитого гусем в тамбур, и, недолго думая, столкнул его вниз, на перрон. Налетевшие из глубины вагона Сева и Катька вдвоем наперли на шатавшихся под тяжестью собак «ниндзя» – и прямо вместе с собаками вытолкнули их следом. Оставшаяся на ногах девчонка выдернула подругу из-под топтавшихся по ней лап, и они рванули в открытый проем. Псы залаяли вслед, не зная, гнаться за беглецами или заняться теми, кто еще остался в тамбуре – включая кошку… Как вдруг с перрона на разные голоса закричали:

– Лорд! Быстро ко мне, наша станция! Громобой, сюда! Густав, Арч, Матильда… Плохие собаки! Мы не попадем на выставку!

Гигантский ротвейлер прислушался, насторожив ухо… разочарованно лязгнул зубами на кошку – и одним прыжком вымахнул на платформу. Псы мохнатым ковром хлынули за ним.

Последний одинокий голос завопил:

– Кики, ужасная собака! Где ты бегаешь?

Подставлявшая неизвестно кому пузо лайка перевернулась, совсем по-человечески сожалеюще вздохнула и неспешной трусцой покинула вагон.

Встрепанный гусь торжествующе загоготал ей вслед.

Вадька с грохотом захлопнул дверь. В ту же секунду поезд снова тронулся, постепенно набирая ход.

– А ты в выставке не участвуешь? – переводя дыхание, спросила Катька у дрожавшего в углу пуделька.

Противоположная дверь тамбура распахнулась, и в нее протиснулся тренер, твердя следующей за ним проводнице:

– Да откуда же я знаю, что за пацан, я сам его впервые…

И тут он осекся, увидев тяжело дышавших приятелей своих бойцов, какое-то невразумительное мелкое зверье, шнырявшее по площадке тамбура и… Дальше по коридору в распахнутой двери – самих бойцов: Мурку, прислонившуюся к пластиковой стене вагона, повисшую на ней Кисоньку, и Ромку, в позе падишаха возлежавшего на ковровой дорожке, где его и обронили переключившиеся на псов «ниндзя».

Глава IX
Куда воткнуть ветку сакуры?

– Вы почему не высадились, как я велел? – по инерции рявкнул тренер на Вадьку с Севой.

Вадька оторвался от окна тамбура, где, медленно удаляясь, барахталась на перроне куча-мала из пяти «ниндзя» и распределялись по хозяевам возбужденно прыгавшие собаки. Ну и как прикажете отвечать?

Но тренер уже кинулся к Мурке:

– Что происходит? Что вы здесь делаете?

Придерживаясь за стенку, чтобы не свалиться, Мурка подняла глаза.

– Мы выбрасываемся из поезда, – заплетающимся языком сообщила она. – Как вы велели. Где тут стоп-кран? – Она решительно огляделась в поисках стоп-крана, но расфокусировавшиеся глаза никак не могли сойтись на красной ручке, торчавшей у самого ее носа. – Мы на остановке не успели…

– Какой стоп-кран? – испуганно завизжала проводница и налетела на тренера. – Вы детям кто? Отец?

– Тренер я, – потерянно ответил тот.

– А родители знают, что вы их детей из поезда выкидываете? – возопила проводница, глядя на него почти с ненавистью.

– Да не выкидываю я никого, – растерянно запротестовал тренер.

– А мальчика о чем спрашивал? – Проводница грозно уперла руки в бока. – А девочка о чем говорит?

– Девочка не соображает, что говорит! – вскричал тренер, и только тогда до него дошло, что он сказал чистую правду. Он заглянул в улыбчивую физиономию Мурки, услышал Кисонькин тихий непрерывный смех, повернулся к лежавшему Ромке…

– А это что такое? – одновременно закричали тренер и проводница, с двух сторон кидаясь к баллончику с газом.

– Не трогайте! – предостерегающе заорал Вадька.

Но взрослые, даже не обернувшись на его тревожный крик, уже вцепились в баллон и теперь вырывали его друг у друга из рук. Неловкое движение, крохотный вентиль провернулся – остатки сладковато пахнущего газа вытекли наружу.

Проводница мелко захихикала:

– Высадить, говорите? А давайте! Я всю жизнь мечтала какого-нибудь пассажира высадить в чистом поле! Где тут этот стоп-кран? – Она зашарила руками в опасной близости от красной ручки.

С глухим воплем Вадька подскочил к ней, схватив за руку, положил ее ищущие пальцы на ручку ее собственного купе. Проводница дернула ручку туда… сюда… Дверь плавно отъехала. Вадька легонько подтолкнул женщину, проводница ввалилась внутрь, плюхнулась на полку. Вадька торопливо захлопнул дверь и, вытащив из кармана маленькие плоскогубцы, закрыл замок купе снаружи. Авось пока проводница не очухается, мозгов, чтобы открыть дверь изнутри, у нее не хватит.

– Зверушки, – сведя глаза в кучку, задумчиво сказал тренер. – Хомячки, попугайчики… Гусик. А когда высаживаться будем? – заплетающимся не хуже, чем у его бойцов, языком поинтересовался он.

– На следующей станции, – безапелляционным голосом строгого родителя сказал Вадька.

– Ты что, с ума сошел? – накинулась на него Катька.

– Это ты с ума сошла, – яростным шепотом ответил Вадька. – Следующая – наша, приехали. Все будет, как вы велели, – снова заверил тренера Вадька. – А сейчас вам надо пойти в купе… лечь на полочку… поспать… – тоном психиатра, охмуряющего буйного психа, ворковал Вадька, подталкивая тренера к купе. Сосредоточенно слушавший его тренер послушно двинулся внутрь. Слышно было, как он плюхнулся на койку.

– И почему, чтобы взрослые начали детей хотя бы слушать, их сперва надо каким-нибудь газом обкурить? – возводя глаза к потолку, риторически вопросил Вадька.

– Можно еще по голове дать, – рассеяно ответил Сева. – Слушай, Вадька, расследование – расследованием, а может, нам и правда поезд остановить? Или хотя бы врача поискать?

– Не надо. – Подобрав баллон, Вадька разглядывал этикетку. – Я, конечно, в химии не очень-то разбираюсь, но кое-что читать приходилось. Это легкое психотропное средство. – Он помахал баллончиком. – Для здоровья безопасно. Доза небольшая. К утру они должны сами очухаться.

– Надо же, какие «ниндзя» пошли гуманные, – хмыкнул Сева, подхватывая Кисоньку.

– Они ничего, нормальные, – повисая на Вадьке, вдруг объявила Мурка. – Просто они должны делать, что он велел.

– Кто – он? – поддерживая ее, осторожно поинтересовался Вадька, но Мурка лишь бессмысленно уставилась на него в ответ – похоже, она сама уже не помнила, о чем только что говорила.

Катька с сомнением поглядела на так и валявшегося на коврике Ромку и, решив, что его пятьдесят пять кило ей, пожалуй, не осилить, подняла с пола пуделька и изъяла из-под титана притаившихся хомяков. Попугаи сели на ее плечи, а нервно вылизывавшаяся после всех этих переживаний кошка выгнула спину и горделиво пошла впереди. Гусь ревниво гоготнул и пошлепал следом.

– Я пока зверей по купе разведу, – объявила Катька.

Вернувшийся следом за Ромкой Сева согласно кивнул и вдруг широко и радостно улыбнулся:

– Одно хорошо – от «ниндзя» мы избавились кардинально. – И в ответ на вопросительные взгляды друзей пояснил. – Я расписание смотрел. Следующий поезд в этом направлении пойдет только через двенадцать часов. Если все дело в чемпионате – «ниндзя» уже опоздали. По большому счету, мы можем действительно поворачиваться и ехать домой.

Из двери купе высунулся тренер и, пошевеливая пышными седоватыми усами, голосом капризного дитяти осведомился, тыча пальцем в живность вокруг Катьки:

– Можно мне одну зверушку? Я без зверушки спать не привык!

– А ты говоришь – поворачиваться и ехать! – пробормотал Вадька, когда следом за ним из купе вырвался Ромка с криком:

– Я тебя узнал! – И тут же объявил Вадьку великим сэнсэем Такэда Сокаку, после чего немедленно потребовал выслушать только что сочиненное им хокку:

 
Училка по физике со злорадной ухмылкой
Малюет мне в дневнике иероглиф «2».
Убил бы, да выживет.
 

– Сюда надо бы еще ветку сакуры воткнуть – в каждом японском стихотворении обязательно должна быть ветка сакуры, – задумчиво сообщил новоявленный поэт. – Вот куда мне ветку сакуры воткнуть, великий сэнсэй? – со всей возможной почтительностью поинтересовался Ромка.

Вадькины губы дрогнули, он уже хотел было во всех подробностях объяснить Ромке, куда конкретно ему воткнуть ветку сакуры, – но сдержался. Обеспокоенно оглядываясь на высовывавшиеся изо всех купе головы любопытных пассажиров, он затолкал и Басё наших дней, и тренера обратно в купе.

Глава X
Ночь сумасшедшая, но недолгая

Подсвечивая себе фарами, к платформе медленно и аккуратно подрулил обшарпанный «рафик». Из него выскочил Сева.

– Грузитесь скорее, счетчик тикает, – недовольно скомандовал он.

– Мы уже приехали? Мы на чемпионате, да? – самостоятельно спрыгивая с платформы, вопросил Ромка.

Обманутый его почти разумным вопросом, Вадька на беду ответил: «Да». Ромка немедленно встал в боевую стойку, собираясь тут же начать спарринг с шофером «рафика», вылезшим из-за руля, чтобы помочь с вещами. Вадька едва успел Ромку перехватить и затолкать на заднее сиденье, велев сидеть и думать – куда же все-таки воткнуть ветку сакуры. Ромка сосредоточенно затих – авторитет Такэда Сокаку был для него по-прежнему непререкаем.

Мурку, Кисоньку и тренера удалось сгрузить без всяких проблем. Тренер почти спал на ходу, нежно прижимаясь щекой к пушистым перьям Евлампия Харлампиевича. Даже на гусином клюве было написано мученическое долготерпение – он согласился побыть «зверушкой» для неунимавшегося тренера, но на уговоривших его на такое унижение Катьку с Вадькой обижался по-прежнему.

– Они у вас что, пьяные? – выглядывая из-за машины, опасливо поинтересовался шофер.

– Не, просто обкуренные, – запихивая в багажник сумки и мучительно размышляя, куда же приткнуть запакованную в целлофан длиннющую палку, которую таскала за собой Кисонька, рассеяно бросил Вадька, не сообразив, какое впечатление могут произвести его слова на владельца «рафика».

– И взрослый тоже? – с ужасом переспросил шофер.

– Ну да, они уже отключились, а он в последнюю минуту баллон выхватил и все остатки подобрал, – так же рассеяно откликнулся Сева, залезая в «рафик».

Похоже, картина, сложившаяся в голове шофера после этих слов, была просто жуткой. Он уже жалел, что согласился взять таких пассажиров. От того, чтобы их высадить, его удержал лишь страх перед Ромкой – начнешь его гнать прочь, а он опять в буйство впадет. Зато с места «рафик» принял на такой скорости, что начавших подремывать на заднем сиденье девчонок, тренера и Ромку швырнуло вперед. Ромка продекламировал на удивление в тему:

 
Шофер, некрепко держащий баранку,
Заставит любимую плакать…
 

И после драматической паузы торжественно добавил:

 
…Лишь ветер беспечно играет ветками сакуры.
 

Окончательно ошалевший водитель сперва резко тормознул, едва не впилившись в бордюр, но все-таки сбросил скорость.

«Рафик» вырвался из города и теперь несся по ночному шоссе. За окном промелькнул указатель: «Пансионат „Спортивный“, машина втянулась в жиденький хвойный лесок и покатила по грунтовке между редкими рядами сосен. Щебень скрипел под колесами и колотил в днище. Впереди засветились окна пансионата. „Рафик“ ввалился в распахнутые ворота и остановился напротив освещенного входа. Ребята едва успели выгрузиться, как шофер ударил по газам, и „рафик“ на полной скорости умчался.

Клевавший носом над полутемной стойкой портье покорно вздохнул, увидев на пороге очередную компанию. Что вы хотите – чемпионат, всю ночь кто-нибудь приезжает. Правда, такой экзотической компании он еще не видел. Ну, во-первых, впереди солидно вышагивал белый гусь, что само по себе было достаточно необычно. Гусей – настоящих, с перепончатыми лапами и крыльями, – он среди спортсменов еще не видел. Во-вторых, люди тоже выглядели странно. Четверо – две девочки, мальчишка и здоровенный усатый мужик – беспорядочно закружили по холлу, тычась во все углы, как потерявшиеся щенки. Оставшиеся трое побросали вещи и кинулись ловить приятелей. Портье глядел на компанию с сомнением, пытаясь угадать, кто же из этих ненормальных – тренер. Если судить по поведению – им мог быть только гусь. Единственный солидный персонаж.

Но к стойке портье двое усталых и до предела раздраженных мальчишек подволокли мужика с усами. После недолгих поисков, выкопав из его кармана паспорт, они потребовали комнату для тренера… для тренера Карташова с командой. Тренер во время всей этой процедуры непрерывно хихикал, словно его щекотали.

Качая головой – ох и тренеры пошли! – портье принялся оформлять документы.

– Мест мало, так что мы в вашу комнату раскладушку поставили, – сухо сообщил он, протягивая ключ. И предваряя любые возражения, объявил: – Мы вообще уже собирались ваш номер команде из Харькова отдавать. Говорили, вы не участвуете…

– Почему это? – Уже собравшийся уходить Вадька стремительно обернулся.

– Не знаю, – портье, казалось, сам растерялся. – Но я определенно слышал, как кто-то говорил, что Карташова не будет… – Он нахмурился, припоминая. – Не помню, кто…

Вадька с Севой многозначительно переглянулись.

– Но мы все-таки приехали, – оптимистично заключил Вадька. – Теперь бы еще до комнаты добраться, – уже с легким сомнением добавил он, поглядывая на ребят и тренера. Тех хоть и шатало, но шли они уже вполне самостоятельно, да и приставать к окружающим больше не пробовали. Буйное возбуждение начало сменяться сонливостью. Вадька заторопился – еще заснут, тащи их потом! – и погнал всю компанию к лестнице. Спортсмены во главе с тренером упорно, как муравьи, полезли на второй этаж.

Широко расставив ноги и перегородив дверь в коридор, на площадке второго этажа стоял тощий и жилистый, как мумия, дедок в спортивном костюме. И с любопытством разглядывал тянувшуюся по лестнице процессию. Лезший впереди тренер чуть не уперся макушкой дедку в живот, медленно поднял глаза и прогундосил:

– Здра-с-си!

Вадька уже хотел вежливо попросить дедушку отойти в сторонку – видит же, люди ползут! – как старичок подслеповато прищурил выцветшие глазки и, слегка пощелкивая вставной челюстью, прошепелявил:

– Так, так, кто тут у нас? Сейчас, сейчас вспомню! А, маленький Карташов!

Вадька поглядел на здоровяка тренера с сомнением – в нормальном-то состоянии он этого дедка головы на две повыше. И в плечах втрое шире.

– А говорили, не приедет! – удивился спортивный дедок.

– Вы не знаете случайно – кто именно говорил? – из-за спины тренера высунулся Сева.

Старик честно призадумался. Лицо его озарилось вспыхнувшим воспоминанием.

– А все говорили! – выпалил он и поглядел на ребят с явным удовольствием, что сумел ответить на их вопрос.

Сева и Вадька дружно вздохнули. Кажется, выяснить, кто же это был так уверен, что ребят удастся убрать с чемпионата, в ближайшее время им не светит.

– Только спортсмены какие-то… вялы., – Дедок неодобрительно прищурился на цеплявшихся за перила ребят.

– А это… новая система! Сперва спортсмены полностью расслабляются, экономят этот… свой дзэн, вот! – выпалил Вадька первое пришедшее в голову японское слово. – А потом как дадут им по противнику!

– Ты уверен, что дадут именно дзэном? – Дедок непроницаемыми глазами смотрел на мальчишку.

– Ну, если ничего другого не найдут. Кирпича, там… – Вадька почувствовал, что окончательно зарапортовался и умолк.

Дедок покивал головой и тут же снова спросил:

– А гусь зачем?

Вот настырный!

– Талисман команды, – встряла Катька. – Вроде группы поддержки.

– Совсем обамериканились, – грустно заключил дедок и потрусил вниз. Окружавший его желтоватую лысину венчик седых волос исчез за поворотом лестницы. Мальчишки и Катька, подпихивая своих уже почти заснувших подопечных, полезли дальше.

После долгого пути по коридору они ввалились в маленькую комнатку, едва не споткнувшись о воткнутую посредине раскладушку. Вдоль стен тянулись двухъярусные нары.

Вещи полетели на пол. Уже почти не соображая от усталости, что они делают, ребята отконвоировали подопечных по нижним койкам. Раскладушка досталась тренеру. На автопилоте Вадька прихватил простыню и полез наверх, едва успев скинуть кроссовки. Его измученный мозг окутала блаженная тьма.

Ему казалось, он не спал ни минуты. Мешал проклятый дятел, долбивший клювом прямо в череп. Потом дятел раззявил клюв и человеческим голосом весело прокричал:

– Подъем! Все на взвешивание! Начало чемпионата – ровно через два часа!

И полный ужаса Севин голос:

– Ты говорил, к утру очухаются! А они – никакие!