Текст книги "Белое пламя дракона"

На этот раз в чаше с вином отобразилось лицо еще нестарого, но уже зрелого волшебника с тонкими усами и небольшой ухоженной бородой, украшенной серебряными бубенчиками. Кахестивран Дракон, один из сильнейших метаморфов Академии, нес свою вахту под ипспирохом. Тобиус постарался сделать все как можно быстрее, потому что Кахестивран, как и некоторые другие волшебники, недолюбливал его в годы учебы. Почти всегда это были маги более старшего поколения, с которыми лично Тобиус знакомства не имел и дорогу им не переходил, но он явственно ощущал их неодобрение в повседневной жизни, знал, что он им не нравится. Серые волшебники порой внушали прочим магам антипатию сродни той, какую внушает черным воронам их белая товарка.

Разделавшись с этим делом, он неспешно пошел по башне, попивая вино, и оглядывался вокруг. Не иметь неотложных дел внезапно стало так странно, что Тобиус ощутил непривычную растерянность. Во время прогулки по этажам его рассеянный взгляд упал на клетку с заточенным в ней «сундуком», волшебник остановился и отложил в сторону вино. Что-то было не так.

– Лаухальганда, где ты есть?

Черный мячик с ушами скатился по лестнице и прыгнул к нему. Маг, соблюдая своеобразный этикет, погладил компаньона между ушами.

– Лаухальганда, куда делось мясо?

– Мр-р?

– Тот кусок говядины, который я положил перед ним несколько дней назад, где он?

– Фр-р.

– Я знаю, что ты не ешь тухлятину, но, может, Эмма выкинула его? Нет?

Убрав Лаухальганду, Тобиус присел возле клетки с мимиком и стал внимательно ее обследовать. По всему выходило, что мясо исчезло недавно, на деревянном дне еще виднелся влажный и попахивающий тухлятиной след. Внезапно серый маг вскочил и опрометью бросился вниз. Вскоре он добрался до кухни, разговор с мэтром Шовиньолем превратился в громкий и бурный скандал, ибо вспыльчивый «художник высокой кулинарии» принял за оскорбление предположение о том, что на его кухне где-то могла заваляться тухлятина. В конце концов, пока повара обмахивали своего раскалившегося предводителя полотенцами, один из поварят раздобыл для волшебника лоскут темной, неприятно пахнущей вырезки из специального ведра. Тобиус принес в башню тарелку с «лакомствами», которые сгрузил в клетку и отошел на несколько шагов.

– Мур-р?

– Метод магического тыка, разве не ясно? Мимики же охотятся исключительно из засады, хватают подвернувшуюся жертву и – ам! А этот метод охоты абсолютно противоположен поеданию падали, на которую и охотиться-то не надо. А вдруг на самом деле мимики поглощают добычу и держат ее в себе до состояния тухлятины, только после чего начинают непосредственно употреблять? Знаю, это странно и непонятно, однако никто прежде не выдвигал таких ги…

Его прервал грохот перевернувшейся клетки. Маг бросился к ней и вернул клетку в подобающее положение. Внутри стоял сундук, и валялись осколки тарелки. Без мяса.

– Та-а-а-ак… мы сдвинулись с мертвой точки, отлично! Я научу тебя есть свежатину, дорогой ты мой, но для начала мне понадобится больше тухлого мяса.

Вечером жители натянули между домами куски провощенной ткани, подперев их дополнительными шестами, чтобы навесы не провисали. Затем были навешаны фонари, разведены костры и расставлены лавки. Запахло горячей мясной похлебкой, горячим хлебом и хмельным пивом. Вилланы, одетые уже по-осеннему, собирались на единственной улице Под-Замка, старики рассаживались на скамейки, молодежь разбилась на мужскую и женскую половины. Молодые парни и девушки переглядывались, смеялись, шушукались. Жители постарше, уже женатые, были заняты делом: мужчины ставили столы, женщины их накрывали. Несмотря на довольно слякотную и неуютную погоду, в Под-Замке воцарились тепло и свет. Близость крепкого частокола и немалочисленной стражи внушала людям некое особое спокойствие, которого им, возможно, не хватало раньше, хотя сами они и не задумывались об этом.

К волшебнику подошла Клохинда с большим деревянным подносом, на котором стояли миски дымящейся похлебки.

– Чар Тобиус, для сугрева! Погодка та еще!

– Благодарю.

Свою похлебку он сильно посолил и еще сильнее поперчил, после чего бросил туда кусок очень черствого хлеба. Девушка упорхнула разносить дальше. Маг отхлебнул и с удовольствием ощутил, как жар катится по пищеводу, потом выловил хлебную мякоть пальцами и стал жевать вместе с кусочками мяса.

Дети, будто ждали, пока волшебник окажется один, выскочили из укрытий, отрезали все пути к отступлению.

– Дед-дед-сказовед! Сказку расскажи, сказку! – заверещала детвора, хватаясь за полы плаща низенького старичка с обширной лысиной, длиннющей бородой и носом-картоплей.

Принцесса Хлоя, стоявшая невдалеке, протерла глаза, чтобы убедиться, что действительно видит этого странного незнакомца.

– Сказку! Сказку! Сказку!

– Сказку вам? – проскрипел старичок.

– Да!

– Ладушки-оладушки на потеху бабушке! И ты, принцесса, короля дочь, придвигайся к нам, ведь холодна ночь!

Хлоя хотела было отступить, но к ней обратилось столько блестящих детских глазок, что она не смогла. Пришлось ее высочеству сесть в кружок, вокруг «деда-сказоведа» вместе с деревенской ребятней. Старик сунул в рот дымящую трубку, нахмурил брови, о чем-то задумываясь, и начал:

– Жил-был один молодой виллан, который весь день работал в поле, а вечерами рано ложился спать, чтобы на следующий день вновь встать поутру и весь день работать в поле. Однажды мимо его поля проезжала красивая карета, а за ней ехали рыцари в латах, сверкающих, как зеркала, украшенные золотом и разноцветными гербами. Вдруг колесо кареты наехало на камень и отлетело. Тогда все рыцари слезли с коней и стали по очереди пытаться подпереть карету, чтобы поставить колесо на место, но как бы сильны ни были они, ни у одного не хватало мо́чи в одиночку держать карету. Тогда вышел к дороге виллан и попросил дозволения дать и ему попробовать. Засмеялись рыцари, но разрешили, ибо не верили, что простолюдину по силам то, что не по силам им. Виллан же взял да и приподнял карету так высоко, что кучер враз приладил колесо на место. Заохали рыцари, загалдели! А виллан знай себе стоит да от пыли отряхивается. Видит он вдруг – занозу посадил, когда карету подымал. Открылась тут дверка кареты, и вышла наружу принцесса. Самая что ни на есть настоящая, девица редкой красоты и доброты, в пышном платье и с маленькой золотой короной на голове.

Хлоя тихо хмыкнула на это представление о «настоящих» принцессах, а некоторые дети принялись коситься на нее, будто сверяясь.

– Увидела она кровь, тут же занозу из грубой ладони его своими тонкими пальчиками выдернула и батистовым платочком перевязала. Виллан же, как узрел ее, враз обомлел и влюбился без памяти. Карета и сверкающие рыцари уж давно ускакали прочь, а он все глядел и глядел им вслед, сжимая подарок. С тех пор плохо было виллану, он мало ел и мало работал, а светлый лик принцессы все стоял у него перед глазами, не давая покоя. И вот однажды прискакал в деревню королевский гонец, встал на площади и давай читать указ:

– Знайте, люди, что терзает нашу страну ужасный дракон, топчет поля, пожирает скот, жжет деревни да города! Кто того дракона убьет, – кричал гонец, – тому король обещает руку своей единственной дочери!

Сказитель затянулся и выдохнул дымное облако в виде крылатого ящера с рогами, когтями, длинным хвостом и страшной пастью. Дымный дракон описал круг над повизгивающими от восторга детьми и рассеялся без следа.

– В тот же день виллан собрал скудные свои пожитки, подарил дом соседу, чей сын недавно женился, и зашагал из родной деревни в стольный град королевства. А когда пришел он в град стольный к самому королевскому дворцу, глядит, а вокруг видимо-невидимо рыцарей в сияющих доспехах, все при мечах вострых, при копьях длинных и при конях резвых, а он средь них лишь один виллан в рубахе да штанах, босой и пыльный с дороги. Как пошли рыцари над ним смеяться, а потом и прогнали прочь от королевского дворца, ибо простолюдин благородным рыцарям не ровня. Пригорюнился виллан и побрел куда глаза глядят. Шел он мимо реки, видит – тонет кто-то, на помощь зовет. Виллан прыг в реку и вытащил на берег бородатого старика. А тот и говорит: «Спасибо тебе, добрый человек, вовек не забуду твоей доброты!» Удивился виллан, но вспомнил о печали своей, махнул рукой и дальше пошел. Идет по лесу, слышит – на помощь зовут. А за деревьями пятеро волков на того самого старика кидаются, загрызть хотят. Ну, виллан хвать оглоблю и давай волков гонять. Всех разогнал. «Спасибо тебе, добрый человек, вовек не забуду твоей доброты!» – сказал старик и исчез. Удивился виллан, но вспомнил о печали своей, махнул рукой и дальше пошел.

Ночь пришла. Развел он костер на лугу, развязал котомку, достал хлеба, сыра да луку немного – все, что было у него съестного. Видит, а напротив него сидит давешний старик, коего он из реки вытащил, а потом от волков спас. «Сжалься, добрый молодец, – говорит старик, – позволь погреться у костра измученному путнику и угости по доброте своей, ведь я уж четвертый день ничего не евши». Странно, подумал виллан, который старика сразу узнал. Но был он добрый человек и старость уважал, а потому разделил скудную свою пищу и бо́льшую часть отдал старику. Тот быстро все съел до последней крошки – и давай на вилланову долю смотреть голодными глазами. Вздохнул виллан и последнее отдал, ибо был он добрый человек и старость уважал, хотя и у самого в животе урчало. Доел старик все до последней крошки, отогрелся и говорит виллану – мол, спас ты меня из реки, спас ты меня от волков, накормил, обогрел, добрый ты человек, и хочу я тебе отплатить. Говори, чего хочешь, может, подсоблю? «В том, чего я хочу, ты мне никак помочь не сможешь, – ответил виллан, – ибо единственное желание мое – это жениться на принцессе, но я простой землепашец, а такому не можно быть рядом с принцессой. Вот если бы я был рыцарем…»

Сказитель умолк, задумчиво постучал кончиком мундштука по редким нижним зубам, хмуря кустистые брови, и не продолжил говорить, пока дети не начали возмущаться и требовать.

– Экие вы нетерпеливые, – рассмеялся он хрипло. – Хорошо, хорошо… О чем бишь я?.. Ах да! Услышал старик его беду и рассмеялся. «Ежели дух твой благороден, – сказал он, – а сердце чисто, то рыцарем можешь ты стать, а я тебе в том помогу». Взмахнул старик руками, и ночь сменилась днем, а над ними возник великий белый замок Зельвахар, обитель белых рыцарей, защитников добра и справедливости, приютившийся в долине рек и водопадов среди горных пиков. И встретили виллана там славные рыцари в доспехах и плащах белых, как первый снег, и сказал старик им, что привел славного юношу, что сердце его полно отваги, и он хочет стать рыцарем. «Тогда станет», – ответили рыцари. И начали учить они виллана, как биться мечом, щитом и копьем и как ездить верхом, и дали ему латы белые, и плащ белый, и меч, и щит, и копье, и коня статного, быстрого и смелого, и назвали виллана братом. Так не стало виллана, но стал рыцарь Зельвахара. Взмахнул старик руками вновь – и исчез замок, исчезли горы, но появилась большая пещера в дремучем лесу, где жил дракон. «Дерзай, – сказал старик, – зверь голоден и вскоре полетит он ко дворцу твоей милой, чтобы жечь, рушить и пожирать». И тогда рыцарь Зельвахара поднял над головой копье и исторг грозный клич, вызывая дракона на бой смертный, а когда вылез из берлоги страшный ящер, принялись они биться.

В воздухе расцвели дивные иллюзии, похожие на движущуюся мозаику из цветного стекла. Огромный черно-красный дракон и маленький белый рыцарь бились не на жизнь, вызывая вскрики радости и восторга у детей.

– И хоть жар драконьего пламени был ужасен, хоть когти и зубы его были подобны саблям, отважный рыцарь не испугался, и вонзил он длинное копье в самое черное сердце дракона, а когда тот забился, выхватил меч вострый и отрубил змию голову!

Маленький белый рыцарь отсек дракону голову, и чудовище затихло.

– И тогда явился он в град стольный и пошел средь рыцарей, и они расступались пред ним, видя белый плащ его, и белые латы, и меч белый и щит, и шептали: «Это рыцарь Зельвахара! Рыцарь Зельвахара! Лучший среди нас! Самый лучший!» Тогда поднес рыцарь королю рог драконий и молвил, что зверь мертв! А рядом с ним встал старик, который был великий волшебник, и поручился за слова его. Возрадовался король, возликовал, приказал, чтобы пели трубы и смеялись люди королевства, над которым больше не висела беда. Подвел король к белому рыцарю принцессу, чтобы их обручить, но она не смотрела на него, ибо не знала его и не любила, а он вложил в белую ручку ее батистовый платок и сказал, что вышел супротив дракона, лишь чтобы ему позволили приблизиться к ней и вернуть ей ее доброту. Тогда принцесса посмотрела на рыцаря, и узнала его, и улыбнулась, и согласилась стать его женою. На свадьбе их все королевство пировало три дня и три ночи, а старый волшебник, который был сам Джассар Ансафарус, вернулся в Звездный Предел, откуда пришел, чтобы помочь доброму человеку. А теперь вы все будете хорошими детишками, оставите старого сказителя в покое и побежите домой спать, или же… ам!

Дети с радостными воплями разбежались, а старик повернулся к Хлое, глядя желтыми глазами из-под седых бровей.

– А вам, миледи, сказка понравилась или как?

– Ну… таких сказок я еще не слышала, – призналась принцесса, – вроде что-то знакомое, а вроде бы и нет. Мне понравилась та часть, где про принцессу.

– Но там же всего пара фраз.

– И в них у принцессы есть выбор. Чар Тобиус, прекратите быть таким…

– Морщинистым? – Тобиус улыбнулся, и старческая личина слезла с него, обнажив истинный облик, только глаза остались неизменными.

– Откуда вы взяли эту сказку?

– Придумал.

– Правда? – удивилась она.

– Истинная. Вы можете этого не знать, но я натура творческая. В голове смешался эдакий суп из сказок, которые знают все, и сказок, которые знаю только я. Например, рыцари Зельвахара – это одна из самых ярких легенд восточного Вестеррайха, рыцари без страха и упрека, воспитанные в замке Зельвахар. Красиво. Героем стал виллан, потому что слушатели – виллановы дети, и им легче ассоциировать себя с простым человеком. Тема любви приятна девочкам, тема подвигов – мальчикам. Ну а тема восхождения человека из низов на самую вершину чарует всех. А волшебник в сказке – это такое чудесное допущение, ключевой двигатель сюжета и… все сказки, которые мне в детстве читали, были про волшебников.

– Неужели? Я знаю не так много сказок про волшебников.

– Это «Старые байки».

– Понятно, что не новые, но…

– «Старые байки», или «Сказания Данрована». Маленькие волшебники, миледи, тоже любят слушать сказки, но им рассказывают не про удалых вилланов, храбрых рыцарей и прекрасных принцесс, им рассказывают про мудрых волшебников. Сказки про волшебников встречаются и в «Белой книге», но там они, то есть мы, волшебники, либо второстепенные положительные персонажи, либо главные злодеи. «Сказания Данрована» представляют нас в более благородном свете, и известны они преимущественно среди магов, а не простых людей. «Король Ареан и Огненный Колосс», «Книжник из Рехенсвальда», «Семеро сыновей», «Чистюля Джок» и другие – все это «Старые байки», или «Сказания Данрована». Героем многих историй, кстати, является сам Маг Магов, это тоже важно.

– А что за Звездный Предел? – полюбопытствовала Хлоя. – Это вы тоже придумали?

– Отнюдь. У него много названий – Эвгеда Ксаар, Морнек-Нуут, Аслейнмар, Хса-Бегриль, или Звездный Предел. Упоминание об этом месте встречается так или иначе у волшебников практически всех народов, но никто не знает, что это такое на самом деле. Нечто, что изредка упоминается в обрывках древнейших документов, которые писа́лись еще до Второй войны Магов. Составитель «Старых баек», некий Данрован, использует это словосочетание для определения места, в которое уходят все великие маги. Так получилось, что ни элрогиане в Гроганскую эпоху, ни амлотиане в нашу эпоху особо волшебников не жаловали и места им в своих посмертных пристанищах официально не отводили. В этом отношении мы можем лишь надеяться, что попадем туда, куда попадают простые праведники после смерти. Но не объяснять же такое положение вещей детям, верно? Поэтому маленьким волшебникам говорят, что Звездный Предел – это место, куда они попадут, если будут хорошими магами, а хороший маг – это великий маг. Поэтому многие сказки из «Сказаний Данрована» так или иначе упоминают о Звездном Пределе.

– Это как Его Оружейная, но только для волшебников?

– Если считать магию религией, то да.

Тобиус смотрел в сторону, наблюдал за веселящимися людьми, едва заметно и через силу улыбался. Глаза его тлели янтарными углями, в них стояла грусть. Хлоя не могла не обратить на это внимания и некоторое время как-то даже завороженно следила за золотистым внутренним светом.

– Давно хотела у вас спросить, чар Тобиус, – что с вашими глазами?

– Если они на месте, то будем думать, что с ними все в порядке.

– Они желтые.

– Это… хм… побочное проявление мутации, которой меня подвергли в детстве, так называемые «кошачьи глаза».

– Кошачьи, правда? Больше похоже на глаза змеи или ящера…

– Скажите еще – дракона! – рассмеялся волшебник.

– Кто знает, я читала, что у драконов преимущественно желтые глаза, и…

– Еще немного – и я обижусь.

– Простите, – искренне смутилась она, опуская взгляд, – я не хотела…

– Окажете честь, миледи?

Тобиус склонился в приглашающем жесте: играла быстрая музыка, и вилланы парами вступали в общий пляс. Хлоя вложила в его широкую ладонь свою изящную ручку, и они влились в танец, по окончании которого ее высочество пригласил алеющий ушами Тобиуш Гофер, в кои-то веки соизволивший снять свои латы.

Серый волшебник бросил последний взгляд на выплясывающую Эмму, решил не мешать ученице развлекаться – и отправился к себе. Ему требовалось выспаться.

Когда магия вступает в дело, многое приобретает новые грани, и война – одно из таких явлений. Когда сражаются две армии, у полководцев для выстраивания планов есть численность войск, погодные условия, особенности ландшафта, боевой дух, качество снабжения. Когда сражаются две армии, подкрепленные военными и боевыми волшебниками, появляются сотни новых производных, которые нужно учитывать. И дело не в убийственных заклинаниях массового поражения, которые запрещены Церковью под страхом преследования и казни. Волшебники на войне чаще служат поддержкой, нежели ударной силой, они обеспечивают связь между частями армии, занимаются целительством и диверсиями, практикуют перехват вражеских сообщений и защиту собственных полководцев от внешнего ментального воздействия. В общем и целом боевые маги редко участвуют в столкновениях между вестеррайхскими державами, но ни одна военная кампания не обходится без военных магов.

Тобиус создал три массивных кувшина с рукоятками для удобства ношения, в которые он погрузил колдовской дым, а точнее – иллюзию, необходимую для воплощения составленного Бальденом плана баталии. Он же, Тобиус, и учил ответственных солдат управляться с этими артефактами, показывал, как следует их активировать по условному сигналу. Также для каждого солдата он создал по два одноразовых артефакта – Щит и Исцеление.

К моменту начала завоевательного похода Хог-Вуд имел под алебардой около четырех сотен неплохо обученных мужчин, из которых более четырех десятков восседали на скаковых белках и еще три десятка несли на плечах новенькие мушкеты. Пушек, увы, раздобыть так и не удалось – уж слишком мало времени было отведено на это.

Тобиус обернулся, чтобы повнимательнее рассмотреть провожающих. Брат Марк при содействии сестры Хелены благословлял воинов.

Под звук недавно выученной строевой песни отряд выступил в поход.

У города Хогсдальна было трое врат. Из северных дорога вела в глубь лена, принадлежавшего Агастусу Гогенфельду; дорога из южных, попетляв немного, раздваивалась, и одно ее ответвление вело дальше на юг, в Хог-Вуд, второе же поворачивало северо-западнее, в сторону пограничных баронств западного Ривена. Ну а восточные, Торговые, ворота впускали в Хогсдальн самую оживленную дорогу, именовавшуюся дорогой Елей. Ею часто пользовались торговые люди. Были еще небольшие Скользкие ворота в западной стене, но с запада к городу прилегало озеро, и у врат находились рыбный рынок и небольшой порт, в котором останавливались речные суда, заходившие в озеро по водам реки Илистой.

Исходя из информации, предоставленной Бейероном – Тобиус был почти уверен, что тот получил эту информацию от недавних визитеров, – в Хогсдальне стоял сравнительно небольшой гарнизон, состоящий из наемного войска Красных соек, поставленного там Гогенфельдом. Все ворота города, кроме Скользких, охранялись усиленными гарнизонами городской стражи, имевшей в распоряжении артиллерию. В случае появления вражеского войска засевшие в центре города Красные сойки покидали квартиры и отправлялись к тем воротам, на которых были нужны их клинки. Именно на этом простом, но эффективном плане обороны противника Бальден выстроил свой план штурма.

Ровно в полдень генерал, пользуясь одним из переговорных зеркал, дал команду действовать. По каждой дороге, ведшей к городу, двинулись пары солдат, несшие открытые медные кувшины, из которых сочилась иллюзия, превращавшая этих двоих в марширующие отряды по пятьсот мушкетов и алебард в каждом. Таким образом, пока три обманки неспешно шагали к городу посуху, настоящий отряд Бальдена – около трех с половиной сотен рекрутов и полсотни ветеранов – под пологом незримости подходил к озеру. По воле Тобиуса воды расступились, илистое дно иссохло, став пригодным для ходьбы, и отряд просто ушел под воду, в созданный волшебником тоннель.

Взмокший от напряжения Тобиус держал на себе солидный вес водной толщи. Ему приходилось каждое мгновение сосредоточенно поддерживать стены тоннеля, размыкать воду перед авангардом и смыкать за арьергардом, чтобы вести солдат к порту и к Скользким воротам, пока Красные сойки мечутся между тремя другими.

Наконец, открыв проход на берег, волшебник уступил дорогу Бальдену, который пришпорил сонную от приручающих чар белку и с воинственным ревом повел своих солдат из-под воды через рыбный рынок. Появление вооруженных людей прямо из озера повергло торговцев и матросов в ужас, очнувшиеся белки пушистыми ураганами перескакивали через прилавки и, подгоняемые кавалеристами, взлетали на крепостные стены. Скользкие ворота были взяты почти без боя, их охранников связали и заперли, а пехотинцы Хог-Вуда проникли в город.

– Рано радоваться, ребятушки, бой еще впереди! Шагом марш! Чар Тобиус, не подведи!

Серый маг кивнул, достал из сумки фиал с грибным эликсиром и сделал скромный глоток. Гурхана рванула по его энергопроводящим потокам тугими толчками, в висках зародилась боль, он на миг ослеп, но в следующее мгновение мучительные ощущения отступили, оставив лишь свежие силы.

И Тобиус и Бальден понимали, что новобранцам не выстоять в открытой схватке с опытными наемниками, поэтому Тобиус решил на свой страх и риск попытаться сократить количество вражеских клинков до первого столкновения. Взлетев, он ринулся к южным воротам. К этому времени иллюзии уже исчерпали себя, и несколько сотен наемников, а также охранный гарнизон стражи и канониры толпились на стенах, высматривая исчезнувших внезапно врагов. Тобиус прямо на лету ударил по стенам шквалом водяных сфер, залив все влагой, а потом направил вниз поток мороза из серебряного перстня, замораживая все и вся. Убедившись, что лед растает прежде, чем все эти люди погибнут, маг устремился к восточным воротам.

Он застал второй отряд Красных соек, когда они уже спешили обратно, к центру города, получив, возможно, сообщение о вражеской диверсии. Волшебник попытался проделать с ними тот же трюк, не обращая внимания на шквал мушкетного огня. Он залил улицу водой, но заморозить наемников не успел – с одной из замковых башен в него ударил Элементарный Разлад. Заклинание частично рассеялось на Щите Кудулы, а частично задело стоявший невдалеке дом, отчего тот стал рассыпаться в песок и пыль, будто в мгновение ока для камня и древесины прошли столетия. На самом деле структура вещества просто потеряла ту изначальную связь, которая заставляла ее мельчайшие частицы держаться друг друга, образуя собственно материю. Мальвар наконец расшевелился, и теперь он, Тобиус, должен был находиться рядом с вверенными его защите людьми, чтобы городской волшебник не смял их.

– Как успехи? – спросил Бальден.

– Треть Красных соек выведена из строя, еще одна треть лишилась сухих фитилей и пороха, но потом мне пришлось вернуться. Не хочу, чтобы Мальвар ударил по вам.

– Стало быть, враг все еще превосходит нас числом… Но ничего, и не с таким справлялся!

Бальден держался непоколебимо и самоуверенно, хотя волшебник знал, что генерал боится за своих людей. Он муштровал их беспощадно, развивал выносливость, прививал дисциплину, обучал владению оружием, но в настоящем бою новобранцы еще не были, их боевое опаление[30]30
  Религиозный ритуал посвящения младенца в амлотианскую веру, существовавший еще в Гроганской империи при культе Пылающего и перенятый амлотианами позже.


[Закрыть] приближалось.

Волшебник парил над продвигающимися солдатами, высматривая противника, готовый в любой момент обеспечить подопечным защиту. Он слышал тревожный набат, раздававшийся со всех колоколен города, и крики горожан, стремившихся запереть свои дома и убраться подальше от людей с оружием.

Первое столкновение с противником произошло на Фонарной улице близ площади имени Яна Наталиса. Красные сойки из тех, что отправлялись к северным воротам, успели вернуться и наспех построили баррикаду. Наемники дали мушкетный залп, который Тобиус принял на Широкий Щит. Бальден выкрикнул команду, и в бой вступила беличья кавалерия. Огромные белки длинными скачками перескакивали с крыши на крышу и, соскакивая, рушились на врага сверху. Бравый генерал обучил грызунов-переростков орудовать когтями и резцами, так что наемники оказались смяты очень быстро, и на улицы пролилась первая кровь. Тобиус одним Толчком снес баррикаду, погрузил капитулировавших соек в глубокий сон, и по команде Бальдена движение к замку продолжилось. Впрочем, недолго.

Непосредственно на площади Яна Наталиса выстроились остальные Красные сойки, поддерживаемые городской стражей. Числом они превосходили скромные силы генерала Бальдена более чем в два раза.

– Вот сейчас и глянем, парни, хорошо ли я вас воспитал! Мушкетеры, стройсь!

Сойки открыли огонь немедленно, большая часть пуль ударилась о незримый барьер, поднятый Тобиусом, но площадь была широка, и некоторые свинцовые шарики достигли цели.

– Пли!

Грянул ответный залп, а вдогонку пулям к врагу устремились скаковые белки с размахивающими палашами кавалеристами.

– Алебарды опустить! Штыки примкнуть! Вперед шагом марш!

Серый маг взлетел повыше и принялся раскидывать заклинания, следя за столкновением конной и беличьей кавалерии. Пехотинцы обеих сторон пошли на сближение, а он, Тобиус, выпустил в тыл врагу духа бурана. Ему просто никто не помешал, Мальвар, как ни странно, не поддерживал защитников города, и бой сразу переломился в пользу штурмующих. Под руководством отважного генерала хогвудцы медленно, но верно теснили наемников, выдавливая их с площади сталью и свинцом. Высокая сверкающая фигура, превращавшая Красных соек в ледяные статуи, особенно сильно умаляла боевой дух обороняющихся, заставляя их бежать.

– Дави их, парни! Из строя не выступать! Все вместе!

– Генерал, это не к добру!

– Это война, чар Тобиус, она к добру не бывает!

– Мальвар бездействует! Это не к доб…

Враг побежал, и у Бальдена оказалось слишком много более важных дел, чтобы слушать волшебника.

– Отставить погоню, воины! Восстановить построение! Зарядить оружие! Не преследовать, это может быть западня!

– Это и есть западня, – прошептал Тобиус, видя, как в небе над площадью вдруг исчезла часть проплывавшего мимо облака. – Надо бежать!

Но оказалось, что уже слишком поздно.

На плечи людей навалилась невероятная тяжесть, она стала давить их, пригибая к земле, парализуя, причиняя боль. Тобиусу хватило сил устоять, он не носил брони, а значит, весил не так много, и строение его тела пережило целенаправленную мутацию, чтобы выдерживать большие нагрузки. Еще выстоял Бальден – избыток металла придавливал его к брусчатке, но чудовищно сильный человек продолжал стоять.

– Что это такое?! – Голос генерала увязал в сгущенном воздухе, как в патоке, все вены на его шее и лице вздулись, а капли пота, стекавшие по подбородку, неестественно быстро впечатывались в камень под ногами.

– Напор Луны. Он увеличил силу притяжения в отдельно взятом месте в несколько раз, заставив нас самих потяжелеть.

– Нас так перестреляют!

– Не думаю. Пули, вошедшие в поле действия заклинания, немедленно упадут на землю, а если враг приблизится, то тоже будет придавлен.

– И что… что нам делать? Когда это кончится?!

– Я думаю. – Тобиус повернулся к замку. – Нам повезло, что он не владеет этим заклинанием в совершенстве. Более опытный волшебник мог бы сровнять это место с землей, а из нас повыдавливать все внутренности.

– Ох, ахог! Мне прямо полегчало!

– Я отправлюсь в замок, генерал, и постараюсь убедить Рыжего прекратить это! Вы же, когда заклинание иссякнет, будьте готовы к бою!

– Это и есть твой план?!

– Готов выслушать ваши идеи! А? Что? Не слышу!

Тобиус взлетел, прилагая к этому втрое больше усилий, нежели обычно. О том, что он вырвался из поля повышенного притяжения, сообщило резкое ускорение и внезапно появившаяся легкость. Маг сделал круг над черепичными крышами Хогсдальна, выискивая Красных соек, а когда заметил их, ударил сверху Зыбучими Песками, внося в едва оклемавшиеся ряды наемников новую сумятицу.

Он полетел к одной из самых высоких башен замка, где на маленьком балкончике виднелась грузная фигура Мальвара Рыжего. Городской маг неважно выглядел после их прошлой встречи, бледный, осунувшийся, он тяжело опирался на посох и осматривал дымящийся местами Хогсдальн единственным здоровым глазом.

– Прекрати это, Мальвар! Мы уже выяснили, что я лучший боец! – без надменности крикнул серый волшебник. – Объяви о сдаче, без тебя они сражаться не станут! Присягнешь новому сюзерену – и заживешь спокойно, безо всяких темных делишек и мутных личностей, с которыми тебе не хочется иметь ничего общего!

– А если я клятву давал?! Если поклялся именем Джассара, что не сдам этот город?!

– Тогда ты идиот, и мне придется тебя убить! А ты давал клятву?

– Ну, нет, но… – смутился стихиарий.

– Тогда сдавайся, пока цел! Относительно цел.

– Без боя? – хрипло выкрикнул Рыжий. – Меня здесь больше не станут уважать, это неприемлемо!