Текст книги "Сочинения. Том II. Энциклики. О святом Иоанне Креста. Молитвенные размышления. Речи и проповеди. Поэзия"

Проповедь в Торжество Святейшего Сердца Иисуса

Все мы хорошо помним слова Адама Мицкевича: «Сердце имей – ив сердце смотри ты!» (1). Они – не из Священного Писания. Их сочинил поэт – и великий поэт! А когда писал их, стремился прежде всего запечатлеть перемены, что свершались в умах его современников и находили свое выражение в литературе и в целом в культуре, в атмосфере которой он находился. Отказ от того, что было им названо «стеклом и глазом старца» (2), и стало проявлением тех именно перемен.

Включать эти слова Мицкевича в богословие Божьего Сердца, разумеется, никак нельзя. Но мы вправе использовать их в качестве своего рода введения в это направление богословия. Весь наш прогресс, наши воззрения, представления о мире и размышления, а также связанные с ними вопросы человеческого бытия – всё вместе составляет своеобразное введение к Богопознанию.

Но кроме того, это для нас еще и определенное высказывание, которое помогает нам, вроде герменевтического приема, как можно глубже постичь истину Откровения и смысл богословия Божьего Сердца.

Ибо, в сущности, примем ли мы за точку отсчета сегодняшние библейские чтения или любой другой отрывок из Священного Писания, где звучит истина о Сердце Иисуса, мы во всех этих текстах обнаружим именно тот призыв, что в свое время был точно так же сформулирован Мицкевичем: «Сердце имей и в сердце смотри ты!» Может даже, «смотри в сердце» во всех этих религиозных источниках и отрывках из Священного Писания стоит на первом плане […].

Иисус Христос – вот главный источник познания Бога в Его внутренней жизни, в Его Любви. И если к Богу «применить» наши человеческие категории, можно смело сказать, что это Он «помогает» нам и «позволяет» смотреть в Сердце Бога. Конечно, этот наш взгляд – в Сердце Бога – прежде всего остановится на сердце человеческом: Сердце Человека Иисуса Христа, который был Богом. Мы увидим здесь тайну Бога и увидим Его Любовь, сосредоточившуюся в людском Сердце. Всё, что нам хотел сказать Бог о Себе и Своей Любви, всё это Он каким-то образом вместил в Свое Сердце и поведал через Него. Глядя в Сердце Христа, мы зрим Сердце Бога.

Но Иисус Христос предлагает нам сначала заглянуть в Его Сердце, Сердце Бога, для того, чтобы мы могли смотреть в наши сердца, человеческие, увидеть людское сердце сквозь Сердце Бога, сквозь Сердце Иисуса. И это «вглядывание» в наше людское сердце, сердце человека, сквозь Сердце Христово и является сутью богословия Божьего Сердца, а в особенности – того поклонения, почитания и благоговения, которым окружено Сердце Божие и из которого родились (и продолжают рождаться) за время нашей истории различные типы набожности и благочестия, а также разного рода монашеские ордена и братства.

Это еще и возглашение великой правды о человеке: его чувстве собственного достоинства, величии и призвании, благодаря чему он может безбоязненно глядеть в свое истинно человеческое начало, в свое людское сердце – сквозь Сердце Божие, сквозь извечный замысел Отца, как напоминает нам о том сегодняшняя Литургия: через Любовь, Которая выразила себя во времени, хоть Она и является вечной, и выразила именно в Сердце Иисуса Христа. Человек может через это Божие Сердце глядеть на себя, свою человеческую сущность, внутренний мир.

Христос не раз обращал внимание своих учеников на сердце человеческое. Например: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф 5, 8). Или говорил так: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдите покой душам вашим» (Мф 11, 29), при этом Он выразительно подчеркивал связь, которая существует между Сердцем Бога и сердцем человеческим, а точнее, Сердцем Бога-Человека и сердцем человека. И говорил еще, что всё исходит из людского сердца: и помыслы – как злые, так и добрые, – и намерения, и поступки – всё из человека внутреннего (3).

Тайна Божьего Сердца – это в то же самое время и великая правда об этом внутреннем человеке, грандиозный вызов внутреннего человека, адресованный человеческому сердцу. Человек должен смотреть в свое нутро – и должен смотреть в свое сердце, как сказал наш великий Мицкевич, в этом – истинная ценность человека. Он существо не только во внешнем, но и во внутреннем мире, а что у него внутри, то и в сердце его, и это более, чем что-либо, определяет его человеческую суть, его чувство собственного достоинства, значимость, святость.

Итак, мы видим, что богословие Божьего Сердца – одновременно с тем и некий устав жизни. Он древний, как христианство. Богословие Божьего Сердца – это и определенное жизненное кредо верующего человека. И если нынешнее торжество обязывает нас и призывает сегодня к чему-то особенному, так это именно к тому, чтобы мы увидели в этом уставе богословия Божьего Сердца устав нашей христианской жизни.

А это значит, что мы должны ответить на следующие основополагающие вопросы: смотрю ли я в свое собственное сердце и знакома ли мне тайна Предвечной Любви, что воплотилась и осуществилась в отношении всех и каждого, в том числе и в отношении меня? Далее, что заключено в моем сердце? И как выглядит он, этот внутренний человек, который есть я? Наконец, являюсь ли я тем человеком внутренним? Или во мне сохранился только один его внешний облик – всего лишь его фасад?

Сердце Божие взывает и обращается к человеку внутреннему. Очевидно, в основе вероучения Божьего Сердца лежит то первое слово, которое мы находим в балладе Мицкевича: «Сердце имей!» В данном случае речь идет не столько о научном подходе или каком-то ракурсе познания. Богословие Божьего Сердца и в особенности его установки христианской жизни – это не просто средство познания или право на созерцание Бога и самого себя. Это главным образом программа действия: «Имей сердце». Ведь у Христа было сначала Сердце. И то, что нам оставило о Нем Евангелие, можно выразить одной лишь краткой фразой: «Прежде всего у Него было Сердце!» И если вдруг у нас возникнет настоятельная потребность постичь действие Этого Сердца, познать Его, так сказать, «реакции», то это будет означать именно желание разглядеть, что же это такое – «иметь сердце», чтобы это Сердце Христа – То, Которое было у Него, – замещать, хотя и не очень умело, своим собственным.

Сердце иметь надо! – вот к чему призывает нас тайна Божьего Сердца, особенно в день Его торжества. И мы страстно просим за наших современников и за каждого из присутствующих, за самих себя и всех вместе, чтобы правда, заключенная в сегодняшнем празднике, для объяснения сути которой может послужить лаконичное: «Сердце имей и в сердце смотри ты!» – прозвучала еще правдивее и еще точнее в нынешней ситуации, когда нам угрожает бессердечие, утрата сердца, а следовательно, и внутреннего человека, того, кто живет в измерении Любви Божьей. Любви, идущей от Бога! Любви, через которую Бог отдает Себя миру, но прежде всего – человеку.

Мы просим об этом для себя и для всех наших братьев и сестер в сегодняшнем мире, с которыми нас объединяет Святая Церковь. Аминь.

Комментарии

Проповедь была произнесена в Кракове в храме католического монашеского ордена, посвященного Сердцу Иисуса, 17 июня 1978 г.

Перевод сделан по изданию: Kard. Wojtyla К. Kazania 1962-1978. – Kraków, 1980. – S. 71-74.

1. «Сердце имей – ив сердце смотри ты!» – заключительная строка баллады А. Мицкевича «Романтика», вошедшая в первый том его поэтических сочинений, изданных в Вильно в 1922 г. Эти слова стали своеобразным лозунгом польского романтизма. Баллада знаменита направленностью против сторонников жесткого рационализма, высмеивает позицию классицистов, их рационально-абстрактные понятия.

2. Под мудрецом, или старцем, подразумевается Ян Снядецкий (1756-1830) – сторонник классицизма, выступивший в «Виленском дневнике» (1819) со статьей против романтизма и тех, кто «бунтует против ума и науки» 1.

 
«Слушайте! – старец взывает и сразу
Поносит толпу обидно: —
Поверьте стеклам моим и глазу —
Никого тут вокруг не видно!»
 

(перевод П. Карабана).

3. Понятие о «внутреннем человеке» в категориях личности, субъекта и suppositum Папа Римский научно обосновал и всесторонне рассмотрел в работе «Личность и поступок», а также в статье «О гуманизме св. Иоанна Креста».

Перевод и комментарии Е.С. Твердисловой

Речь на аудиенции, данной Иоанном Павлом II полякам в день канонизации св. брата Альберта

1. После канонизации мы собрались здесь вместе с польскими паломниками, прибывшими сюда из Польши и других стран, чтобы еще раз осмыслить значение события, которое произошло сегодня. Сердечно всех приветствую и поздравляю в этом нашем общем и странноприимном доме.

Особо приветствую Их Высокопреосвященства кардинала Примаса Стефана Вышинского и кардинала митрополита Краковского Франтишека Махарского, кардинала Анджея Дескура, собратьев-архиереев, священников, представителей мужских и женских монашеских общин и прежде всего духовных сынов и дочерей святого брата Альберта. Мне хотелось бы обратиться со своим приветствием и к тем гостям – деятелям государственной власти и правительства, которые прибыли на эту канонизацию в составе делегации.

Пожалуй, подобная канонизация совершена впервые: к лику святых причислили дочь чешского народа Агнессу Пражскую (1) и сына Польши Адама Хмелёвского. И пусть двое этих святых принадлежат к разным историческим эпохам, тем не менее они свидетельствуют о том, что наши народы объединяет не только славянское братство и непосредственное соседство, но прежде всего путь, каким к нам пришло христианство.

Нам нельзя забывать, что христианство мы приняли во времена Мешко (2) от наших южнославянских соседей, подтверждением чему уже впоследствии, при Болеславе Храбром (3), стал мученический подвиг святого Войцеха (4).

И сегодня, вспоминая об этой общности в нашей истории, мы вместе с народом и Церковью Чехословакии радуемся канонизации святой Агнессы Пражской из Ордена Кларисс – той самой канонизации, которой так давно ждали и которая получает особый смысл именно теперь, поскольку в грядущем десятилетии Церковь Чехо-Словакии готовится отметить тысячелетие мученической смерти святого Войцеха.

2. Адам Хмелёвский (брат Альберт) жил во времена куда более близкие – в нашем столетии. Родившись в 1845 году, он принял участие в восстании 1863 года и ушел из жизни в самое Рождество 1916 года. Он является свидетелем и участником великой исторической борьбы поляков за свою независимость.

Вот что писал об этом выдающийся Константы Михальский: «Брат Альберт знал, что значит «душу свою отдать», и знал он это из Евангелия Иисуса Христа» (5).

Знал еще тогда, когда семнадцатилетним студентом Сельскохозяйственной школы в Пулавах (6) принял участие в восстании, откуда вернулся калекой. И тогда, когда спустя несколько лет, исполненных поиска Бога, он посвятил себя художественному творчеству. И, наконец, знал об этом, уже став братом Альбертом, братом краковских «отверженных» (7), когда по примеру святого Франциска также в полной мере возлюбил евангельскую нищету и стал апостолом своего времени.

А может быть, и нынешнего тоже?

3. Наша сегодняшняя встреча проходит на следующий день после 11 ноября. В этот день для нас началась новая история – независимой Польши – и был положен конец длительному периоду ее разделов (8).

Брат Альберт не дождался того дня, ради которого жили, боролись, трудились и страдали целые поколения сыновей и дочерей нашего народа. Но он стоял у истоков этой борьбы за свободу Отчизны. И подтверждением тому – не одно только увечье, полученное им во время восстания. Подтверждением тому – вся его последующая деятельность, а в особенности – его долгое уже францисканское служение людям, которые находились не просто на самой низшей ступени общества, но прямо-таки на «дне его». Видимо, в таком положении они оказались по собственной вине, из-за своих грехов, пороков и дурных наклонностей, хотя в то же время их ситуация свидетельствовала об изъянах и недостатках самого общества, в котором они жили. Их положение было подлинно нравственным вызовом, которого никто не хотел принять.

А брат Альберт его принял.

4. О чем же говорит нам его канонизация сегодня, в ноябре 1989 года? Он – третий из польских святых, канонизированных в нынешнем столетии. Первым был Андрей Боболя (9), причисленный к лику святых накануне страшного испытания Второй мировой войны. Он был мучеником величия и в то же время упадка Речи Посполитой – государства трех народов (10), мучеником единства Церквей (11).

Второй святой – отец Максимилиан Кольбе, мученик Освенцима, который добровольно пошел в карцер голодной смерти ради спасения собрата по концлагерю (12).

И вот третий святой – брат Альберт.

Год его канонизации явился и годом важных перемен, происходящих сейчас в Польше. Все о них знают, и потому не стоит их описывать.

Эти существенные перемены являются в то же время (и мы хорошо это чувствуем) великим историческим вызовом, который обращен не к одной только нашей стране. Дорога «солидарности», по которой идет теперь наш народ в поиске суверенности в политическом смысле этого слова, связана с решением более чем трудных задач. И все мы понимаем, что задачи эти не только должны быть поставлены, но ставиться они должны систематически. По своему характеру задачи эти являются социально-экономическими, но по сути они – этические.

Речь идет о том (и об этом я уже говорил), чтобы восстановить понятие общего блага в жизни общества. Согласно социальному учению Католической Церкви, общее благо (именно общее) – это то, что обеспечивает благо каждого члена сообщества. Обеспечивается же оно на основе суверенности, чтобы не страдало достоинство личности. Участвуя в создании общего блага, каждый имеет на него свое право. Категория «общего» здесь (как и категория собственности) распространяется на права каждой личности. Общество суверенно тогда, когда оно уважает эти права в любой из обеих областей.

Что касается экономической сферы, то здесь следовало бы апеллировать к нравственному смыслу солидарности как добродетели.

Солидарность, как об этом сказано в энциклике «Sollicitudo rei socialis» (13), – это не какое-то абстрактно-поверхностное сочувствие или жалость в отношении к страдающим от несправедливости людям – ближним или дальним. Нет, солидарность – это мощная и никогда не ослабевающая воля действовать во имя общего блага, или блага всех и каждого, поскольку все мы воистину за всех в ответе (п 38) (14).

В том же духе высказалась и Конференция Епископов Польши, которая 7 октября 1989, нынешнего, года приняла следующее коммюнике: «Служение общему благу требует жертв и самоотречения в условиях, когда возникают социальные, экономические и политические трудности. После стольких лет бесхозяйственности, беспомощности и безответственности невозможно ожидать немедленных результатов. Тут требуется не только время, не только мудрые законы и разумное управление, но и самоотверженность, и серьезная работа всех граждан» (п. 3).

5. Канонизация нашего брата Альберта происходит в трудный, переломный момент. И разве тот, кто, следуя за Христом, помогал людям возрождаться, обретать достоинство и самоощущение личности в деле созидания общего блага для всего общества, не дан нам как некий ориентир и покровитель для преодоления этого сложного переломного периода?

Часто говорят о помощи извне. Да, и она тоже – явление общечеловеческой солидарности, правда, после 1945 года Польше так и не удалось воспользоваться теми программами, с помощью которых возрождались другие страны Западной Европы, пережившие послевоенную разруху.

Но теперь мы можем выйти из кризиса сами, черпая энергию и силы в себе – в каждом из нас и во всех вместе.

Брат Альберт просил подаяния. Он обращался за помощью к имущим ради неимущих. Но прежде всего он учил последних преодолевать себя, возрождаясь с помощью Божией и с опорой на собственные силы (15). И при этом просил подаяния. Он личным примером доказывал, что общее благо – это результат не одной только социальной справедливости, но и бескорыстного милосердия. Я слышал, что в Польше есть люди, которые готовы во имя блага общества пожертвовать чем-то своим. Это говорит о том, что они и в полной мере восприняли харизму святого брата Альберта, и в то же время осознали значимость общего блага. За это я выражаю им свою признательность и сердечную благодарность.

Надеюсь, что Полония всего мира, которая всегда хранит нерушимую связь с родиной предков, должным образом осознает нынешнюю ситуацию и поспешит к нашим соотечественникам с солидарной помощью.

6. С особым чувством я обращаюсь к духовным сынам и дочерям нашего святого: альбертинцам и альбертинкам – к тем, в ком воплощено постоянное присутствие среди нас «серого брата» (16). Я разделяю с ними радость по поводу именно этой даты – 12 ноября 1989 года. В эти дни, почти семьдесят два года назад, их основатель покинул земную юдоль (17).

И радуюсь вместе со всей польской Церковью, со всеми ее епархиями, а вместе с Краковом – особенно.

И радуюсь вместе со всем нашим народом. Желаю, чтобы этот святой, который был для всех «добрым, как хлеб», помог всем полякам стать добрыми по отношению друг к другу.

Пусть он будет живым камнем в строительстве цивилизации, которую Павел VI назвал «цивилизацией любви» (18), – и у нас на родине, и повсюду.

Ибо святых Бог всегда дарует всей Церкви.

Комментарии

Речь была произнесена Иоанном Павлом II 12 ноября 1989 г. в Риме, в зале Павла VI.

Перевод текста сделан по изданию: Jan Paweł II Audiencja dla polaków w dniu kanonizacji św. Br. Alberta // Karol Wojtyła o św. Bracie Albercie Chmielowskim. Świadetctwo oddania bez reszty. – Kraków, 1990. – S. 109–112.

1. Блаженная Агнесса Пражская (Богемская) была принцессой, дочерью чешского короля Пржемысла I Оттокара и Констанции, приходившейся сестрой венгерскому королю Андрею II. В молодости она воспитывалась в Требнице (предположительно под опекой св. Ядвиги). Ею был основан в Праге госпиталь и монастырь Ордена Кларисс. Приняв обеты этого Ордена в 1234 г., св. Агнесса сделала его центром религиозного обновления Средней Европы. Скончалась в 1282 г. Официально почитается с 1874 г.

2. При Мешко I (?–992), первом польском короле из династии Пястов, принявшем христианство в 966 г., начала складываться геополитическая и духовная общность поляков и было положено начало строительству соборов и храмов.

Кароль Войтыла посвятил Мешко I и другим деятелям польской истории, которые отдали жизнь за веру, поэтический цикл «Станислав».

3. Болеслав Храбрый (967–1025) – польский король, сын Мешко I, при нем начала укрепляться государственность Польши.

4. Адальберт (Войцех) Пражский (ок. 955–997) – епископ, просветитель Пруссии (там он и принял свою мученическую кончину), миссионер. Принадлежал к Ордену Бенедиктинцев. Болеслав Храбрый похоронил его в Гнезно, ставшем своего рода центром польской Церкви. Здесь, на горе Леха, у мощей св. Войцеха, в июне 1979 г. Иоанн Павел II во время первого визита на родину произнес свою знаменитую проповедь об общих корнях славянства.

5. О. Константы Михальский (1879–1947) – философ, священник, католический богослов, историк средневековой философии, проф. Ягеллонского университета в Кракове, один из первых авторов, который рассматривал творчество св. брата Альберта в аспекте его влияния на духовную жизнь Польши. В книге, ему посвященной, приведены генеалогическая таблица, хронология жизни, фотографии, письма, а также список картин Адама Хмелёвского – брата Альберта (Michalski K. Brat Albert. – Kraków, 1946).

6. Пулавы – небольшой городок под Люблином, где при Чарторыских (конец ХVIII – первая треть XIX в.) был центр культуры и литературы Польши. Здесь с 1869 г. находился Институт сельского хозяйства и лесничества.

7. Отверженных – в польском тексте «opuchlaki», что дословно переводится как «одутловатые», «опухшие», «с отёчными лицами». По экспрессии выражения польскому понятию более всего соответствовало бы наше современное «бомж». Однако в те годы этого слова-понятия еще не существовало.

8. Польша пережила три раздела своей территории между Австрией, Пруссией и Россией (в 1772, 1793 и 1795 гг.), в результате чего прекратила свое существование как самостоятельное государство. Фактически страна обрела государственную независимость 11 ноября 1918 г., когда в Варшаве были разоружены германские войска.

9. Андрей Боболя (1540–1616), беатифицированный в 1853 г., канонизированный в 1938 г., – секретарь Сигизмунта III Вазы (1566–1632) и подкоморий при дворе (отвечающий за имущество и границы владений короля), покровитель иезуитов и друг Петра Скарги (1536–1612) – писателя и богослова, прославившегося своими обличительными проповедями шляхты и двора. Андрей Боболя и Петр Скарга – герои исторической драмы К. Войтылы «Иеремия» (1940); примечательно, что брат Анджей (представитель духовенства) в канун Пасхи вручает Петру пальмовую ветвь (в Православной Церкви вместо пальмовых ветвей в день входа Господня в Иерусалим освящается верба) – как знак их будущих страданий за родину.

10. Речь Посполитая (Res publica по-латыни) возникла как двуединое – с общим сеймом и королем – государство Польши и Литвы на основании так называемой Люблинской унии (1569). Говоря о государстве трех народов, Иоанн Павел II кроме поляков и литовцев имеет также в виду и белорусов, которые проживали на территории Польши.

11. Андрей Боболя стал жертвой одной из попыток объединения (так называемой Брестской унии 1596 г.) Православной и Католической Церквей на территории Речи Посполитой. Публично казнен противниками этой унии.

12. О. Максимилиан Мария Кольбе (1894–1941) – францисканец, миссионер, основатель отделения францисканского Ордена в Японии. Находясь в Освенциме, он добровольно вызвался пойти в карцер и умереть голодной смертью вместо молодого человека – мужа и отца семейства (Кончковская М. Святой Максимилиан. – М., 1994).

13. Энциклика «Sollicitudo rei socialis» («Забота о социальной действительности», 1987) приурочена к двадцатилетию энциклики Павла VI «Populorum progressio» («Развитие народов», 1967). В ней нынешний глава Ватикана продолжил богословский анализ одной из главных для современной Католической Церкви мыслей о мире и возможности справедливого социального строя, начатый Львом XIII в его энциклике «Rerum novarum» (1891), посвященной социальному учению Церкви.

Иоанн Павел II настаивает, в частности, на том, что оценка общественных явлений должна носить нравственный характер, и в связи с этим уделяет внимание значению общего блага в структуре общества, а также тем специфическим показателям, которые говорят об отставании в развитии, не исключая тем самым необходимости видеть данные явления и в экономических параметрах. Общее благо – тема многих его выступлений, как научное понятие общее благо исследуется им в свете категории «участия» в труде «Личность и поступок». См.: Часть четвертая – «Участие». Раздел VI – «Очерк теории участия». Глава 6 – «Участие и общие блага». Эта энциклика во фрагментах опубликована по-русски (Иоанн Павел II. Из энциклики «Забота о социальной действительности» // Иоанн Павел II. Мысли о земном. – М., 1992. – С. 88–101).

14. «Солидарности», а наряду с ней – и «сопротивлению» как особым социальным позициям К. Войтыла посвятил отдельные главы в труде «Личность и поступок». Там он пишет: «Основываясь на рассуждениях о собственном значении общего блага или о тех отношениях, которые должны быть между участием как свойством личностей и благом общности, необходимо проанализировать некие позиции, имеющие значение для действия и жизнебытия «совместно с другими». Это прежде всего позиции солидарности и сопротивления. Каждое из этих определений – как «солидарность», так и «сопротивление» – обретает свой собственный смысл на основе какой-то общности действия и бытования посредством своеобразного для них соотнесения с общим благом».

15. В Польше получило широкое хождение выражение св. брата Альберта «Госпожа несчастье» (Pani biada), которое заключало в себе и большой воспитательный смысл: уметь сносить нищету и другие социальные невзгоды с чувством человеческого достоинства.

16. Служители Ордена Альбертинцев, будучи францисканцами третьего ордена, или терциариями, носили, по примеру францисканцев, серые монашеские одежды – отсюда и название их как «серых братьев». Брат Альберт стал терциарием в 1887 г. (он был первым терциарием в Польше), а монашеский постриг принял в 1888 г. О нем см. также прим. к пьесе «Брат нашего Бога».

17. Брат Альберт скончался 25 декабря 1916 г. – в самое Рождество по католическому календарю.

18. Из заключительной речи Святого года, произнесенной Павлом VI 25 декабря 1975 г. Продолжая традиции своего предшественника, Папа Римский «цивилизацию любви» ставит во главу угла, то есть ратует за построение подлинно человеческого общества как в социально-экономической, так и в общественно-политической его ипостасях – то есть такого общества, которое было бы основано на евангельской заповеди любви, и этого основания никогда не утрачивало, развивая его и упрочивая во всех сферах жизни: не только «внешней», но и «внутренней» – личной, включающей в себя семью и внутренний мир каждой отдельной личности. Этой идеей объединены все его выступления и высказывания (Ks. Czarny J. Jana Pawła II wizja cywilizacji miłości. – Wrocław, 1994).

Перевод и комментарии E.C. Твердисловой