Текст книги "Партии, профессиональные союзы, женские организации Франции, Германии, Великобритании (1815–1914)"

Программа радикалов и радикал-социалистов 1907 г. свидетельствует, что партия восприняла идеологию социального либерализма.

Партия радикалов и радикал-социалистов имела возможность не только сформулировать теоретическую платформу, но и попытаться практически ее реализовать. На парламентских выборах 1902 г. она получила больше депутатских мандатов, чем любая другая партия. В 1902 г. она имела в Палате депутатов 32,5 % мест, в 1906 г. – 47,3, в 1910 г. – 31,4, в 1914 г. – 39,2 % [подсч. по: 860, с. 115]. Этого количества было недостаточно, чтобы формировать однопартийные правительства, но давало основания для участия в любой правительственной коалиции. Так и произошло, когда в июне 1902 г. к власти пришло коалиционное правительство «левого блока» во главе с Эмилем Комбом. В него вошли 8 радикалов и радикал-социалистов, а также 4 «левых» республиканца.

С приходом к власти радикал-социалистов во главе с Эмилем Комбом правительство во внутренней политике главную задачу видело в придании государству светского характера. Наиболее общая причина обращения к проблеме взаимоотношений с церковью в начале XX в. состоит в активизации политики буржуазного реформизма, типичной для развитых стран. Антиклерикализм французских радикалов был не религиозным, а политическим конфликтом. Он был связан с позицией самой церкви, проявившей себя как авангард реакции во время дела Дрейфуса. Нейтрализация влияния католической церкви лишала противников республики мощной поддержки и, наоборот, укрепляла демократические институты республиканского режима. Кроме того, опасным казался рост экономического могущества католических организаций, стоимость недвижимого имущества которых к 1900 г. превысила 1 млрд франков. Нежелательным считали и широкое распространение церковных школ.

Первый удар был нанесен по религиозным конгрегациям, постепенно восстановившим влияние и богатство после разгона в годы революции конца XVIII в. Они содержали школы, медицинские учреждения, приюты для детей, богадельни для инвалидов и престарелых, занимались проповеднической деятельностью, держали в своих руках католическую прессу. Многие конгрегации специализировались на хозяйственной деятельности. Подчинение Римской курии, строгая иерархическая структура превращали конгрегации в своего рода государства в государстве.

Правительство решительно проводило в жизнь закон 1901 г. об ассоциациях, который гарантировал право граждан на объединения, но функционирование религиозных конгрегаций ставил в зависимость от специального разрешения [296]. В 1902 г. в стране действовали 914 разрешенных конгрегаций всех типов (из них 909 женских и 5 мужских) и 752 неразрешенных (606 женских и 146 мужских). В конце XIX в. разрешенные конгрегации насчитывали примерно 150 тыс. членов, неразрешенные – 140 тыс. На протяжении 1902–1903 гг. были закрыты подведомственные монашеским конгрегациям школы и отказано в регистрации проповедническим и преподавательским конгрегациям. К октябрю 1904 г. из 16 904 учебных заведений конгрегаций остались официально незакрытыми 3 тыс. [220, с. 168, 171].

В стремлении полностью устранить религиозное воспитание детей и молодежи радикалы пошли на решительное отделение церкви от школы. 7 июля 1904 г. Национальное собрание приняло закон, запрещавший конгрегациям заниматься обучением детей в школах всех ступеней. Образование становилось полностью светским. Ввели и другие ограничения: монахиням запретили оказывать помощь пациентам военных госпиталей, военнослужащим – посещать собрания религиозных обществ, духовным лицам – получать университетские степени. Идеологическое влияние церкви значительно сократилось. В иной ситуации оказались конгрегации, в ведении которых находились приюты, богадельни, больницы: обслуживавших их сестер-монашенок некем было заменить. Были распущены и производственные конгрегации, их имущество распродавалось по низким ценам.

Наступление на духовные конгрегации резко обострило отношения между французским правительством и Ватиканом. Когда в 1904 г. президент Франции Эмиль Лубе прибыл с визитом в Рим, Папа Пий X заявил протест. Вскоре после этого дипломатические отношения с папским престолом были прерваны, что приблизило отделение церкви от государства. Принятый в 1905 г. закон вступил в силу с 1 января 1906 г. [301]. Во Франции установили свободу совести и равноправие всех культов, ограниченное исключительно требованиями общественного порядка.

Церковное имущество передали в безвозмездное и бессрочное пользование ассоциациям светских лиц, а при отсутствии таких ассоциаций имущество церковных учреждений могло быть передано в распоряжение коммунальных организаций и использовано ими в благотворительных целях в границах соответствующего церковного округа. Католическую церковь лишили государственного, департаментского и коммунального финансирования за исключением ассигнований, предназначенных для обеспечения свобод ного отправления культов в лицеях, колледжах, школах, богадельнях, приютах и местах заключения. Запретили воздвигать или помещать религиозные символы и эмблемы на общественных памятниках и в местах общественного пользования за исключением культовых зданий, мест погребения, памятников на кладбищах, музеев и выставок. Предусмотрели штраф и тюремное заключение до двух месяцев за принуждение кого бы то ни было путем насилия и угроз к вступлению в религиозную организацию или к выходу из нее, к участию или к воздержанию от участия в несении расходов по содержанию религиозного культа. В то же время разрешили проведение по предварительному заявлению и под надзором властей торжественных церемоний религиозного характера в местах, принадлежащих ассоциациям по отправлению культа. Тем же, кто препятствовал отправлению какого-либо культа, вызывая своими действиями беспорядки в местах такого отправления, также были определены санкции в виде штрафа и тюрьмы. С другой стороны, служащим культа определили наказание вплоть до тюремного заключения, если во время религиозных церемоний произносились речи и распространялись письменные материалы с провокационными призывами к неповиновению законам либо делались попытки натравить одну часть населения на другую. Более того, они признавались соучастниками преступления, если «провокационные призывы» привели к мятежу и бунту. Служителям культа, достигшим 60-летнего возраста, предоставили пенсии в размере трех четвертей их жалованья, если они в течение 30 лет состояли на церковной службе, оплачивавшейся государством; пенсию в половинном размере получили священники, достигшие 45 лет и состоявшие на службе 20 лет. Всем остальным церковнослужителям предусмотрели выплату в течение 4-х лет пособия, ежегодно сокращавшегося на одну треть до полного прекращения его выплаты. Решив задачу отделения церкви от государства, радикалы реализовали одну из важнейших частей своей программы.

Несмотря на резкое недовольство законом, церковь была вынуждена со временем примириться с ним, что в перспективе сняло проблему антиклерикализма. Отделение церкви от государства не осложнилось сколько-нибудь активным сопротивлением верующих. Для этого были свои причины. Их выяснением занялись уже современники событий. Русский публицист А. С. Белевский, живший во Франции и публиковавшийся в российских журналах под псевдонимом «Белорусов», вслед за французскими исследователями полагал, что «разрыв наметился вскоре после войны 1870 года, когда церковь не сумела ответить на обращенный к ней порыв народа, потрясенного горем и искавшего путей для возрождения <…> Вместо того чтобы слиться с нацией в патриотическом республиканском энтузиазме и в нем найти условия для возрождения страны, церковь усвоила себе взгляд на перенесенное национальное несчастье, как на кару Божию за недостаток благочестия и за холодность к ней самой, за безверие, за равнодушие к судьбе “святого отца”, угнетаемого безбожною Италией. <…> Естественно, что в сознании всего населения Франции вплоть до самых глухих ее углов проникло убеждение, что церковь не понимает нужд Франции, внутренне чужда ей, что, занятая и озабоченная своими собственными интересами, она существует вне нации, ищущей путей своего дальнейшего развития» [70, с. 335–337].

Молчаливое признание широкими кругами французского общества отделения церкви от государства не означало падения религиозности, отказа от соблюдения религиозных ритуалов. Но изменилась роль церкви в системе общественных отношений. Если раньше церковь пыталась устанавливать приемлемые, с ее точки зрения, модели поведения паствы в общественно-политических ситуациях, то теперь ей была оставлена лишь роль посредника между верующим народом и Богом.

В 1906 г. на парламентских выборах вновь победили радикалы. В правительство вошел в качестве министра внутренних дел, а затем, в октябре 1906 г., и возглавил его Жорж Клемансо. Новому правительству предстояло действовать в условиях роста социальной напряженности. Обострилась забастовочная борьба трудящихся. Рабочих главным образом волновала низкая заработная плата и высокая продолжительность рабочего дня. Силовое давление на власть и общество побуждало ускорить социальные реформы. Чтобы облегчить их проведение, Клемансо привлек к сотрудничеству независимых социалистов Аристида Бриана и Рене Вивиани, учредил министерство труда во главе с Вивиани. Радикалы провели через парламент свое давнишнее требование об установлении прогрессивно-подоходного налога [973], а также добились одобрения в феврале 1906 г. Палатой депутатов законопроекта о пенсионном обеспечении. Однако Сенат принял его только весной 1910 г. Закон предусмотрел выплату пенсий всем занятым в промышленности, торговле, сельском хозяйстве, прислуге, лицам свободных профессий, служащим по достижении 65 лет. Пенсионный фонд составлялся из государственных субсидий, отчислений нанимателей, ежегодных взносов самих работников. Однако те из них, кто ежегодно получал свыше 3 тыс. франков, не могли рассчитывать на пенсию [323]. В результате подобных ограничений пенсиями по старости были охвачены: в 1900 г. – 13 и в 1915 г. – 11 % трудящихся. Названные и другие социальные меры радикалов, как например, «Закон о помощи многодетным» [324], на этом этапе были крайне ограниченными, но они предвещали более полное решение социальных проблем в будущем.

5.6. Социалистические партии

Рабочая партия. После подавления Парижской Коммуны рабочее движение проявило себя созывом съездов в Париже (1876 г.) и Лионе (1878 г.), на которых доминировали сторонники создания рабочих кооперативов. Постепенно начинают укрепляться и различные социалистические течения – бланкисты, анархисты, сторонники муниципального социализма. Пропаганду марксизма вели Жюль Гед и Поль Лафарг. Они возглавили течение так называемых социалистов-коллективистов. Консолидация социалистов создала предпосылки для образования в 1879 г. на конгрессе рабочих союзов в Марселе Рабочей партии. Очередной съезд, состоявшийся в 1880 г. в Гавре, принял разработанную К. Марксом, Ж. Гедом и П. Лафаргом программу [797]. Главной задачей партия считала определение путей, обеспечивающих победу коллективистского общества.

Однако вновь созданная Рабочая партия не была однородной. После ухода анархистов и бланкистов она представляла непрочный блок социалистов-коллективистов (марксистов) во главе с Гедом и приверженцев идей муниципального социализма, возглавлявшихся Полем Бруссом и Бенуа Малоном. Эти группы разделяло отношение к методам достижения социализма. Раскол произошел в 1882 г. на съезде в Сент-Этьенне. Сторонники Брусса и Малона располагали на нем подавляющим большинством, поэтому гедисты, не надеясь на успех, покинули Сент-Этьенн [347] и провели свой съезд в Роанне. Следствием этих событий стало образование двух рабочих партий. Оставшиеся в Сент-Этьенне бруссисты основали Рабочую партию французских социалистов-революционеров. В Роанне Гед и Лафарг оформили создание новой Рабочей партии (партии гедистов).

Рабочая партия французских социалистов-революционеров[21]21
  Виллар эту партию именует «Революционной социалистической рабочей партией» [см.: 140].


[Закрыть] восприняла политическую платформу, разработанную Полем Бруссом и Бенуа Малоном. Они и их последователи стояли на позициях классовой борьбы, но, в отличие от гедистов, верили в осуществимость глубинных реформ в условиях буржуазного строя. Она исходила из того, что выдвижение революционных требований в неблагоприятной для их осуществления обстановке есть не что иное как догматизм. Поэтому необходимо приспособиться к существующим условиям и «по возможности» использовать их в интересах рабочего класса. Ввиду этого следует раздробить путь к конечной цели пролетариата на ряд этапов, а каждый из них должен завоевываться возможными в данной ситуации средствами. Брусс писал в газете «Пролетарий»: «Какое, в самом деле, значение в том, что что в теории мы опережаем другие социалистические школы, что мы заявляем себя по намерениям непримиримыми революционерами, когда мы на практике формулируем такие требования, которые могут собрать лишь немногих борцов и поэтому не могут быть осуществлены, когда поэтому наши угрозы остаются висеть в воздухе, а наши занесенные руки никогда не опускаются <…> И я принадлежу к тем, которые желают быть коммунистами и революционерами, но я хочу достигнуть чего-нибудь практического. Я предпочитаю отказаться от принципа “все сразу”, которого придерживались до сих пор и который обыкновенно приводит ровно ни к чему. Я предпочитаю разделить идеальную цель на несколько больших этапов, придать нашим требованиям такой характер, чтобы сделать их наконец осуществимыми, вместо того, чтобы тратить время, топчась на одном месте, вместо того, чтобы <…> вечно торчать на башнях утопии и никогда не видеть ничего конкретного, осязаемого <…> Я полагаю, что нужно извлекать из всякого положения все, что есть в нем положительного. Партия должна быть великой рабочей партией, придерживающейся всегда полноты своей программы, пишущей на своем знамени всю сумму идеала, которую позволяет видеть наука, но становящейся для повседневной борьбы на почву возможности, реализуя таким образом свой идеал частями, переходя этапы, которые можно перейти, перенося мужественно то, что нужно перенести, и, одним словом, выходя, наконец, из созерцательного состояния, чтобы начать действительное движение к будущему» [цит. по: 905, с. 125].

Первая же задача, которую необходимо решить, – это приобретение большинства в муниципальных советах. Они, в свою очередь, создадут муниципальные предприятия, которые постепенно заменят частнокапиталистические. Таким способом в самих рамках буржуазного общества предполагалось преобразовать форму собственности. При этом Брусс ссылался на почту, телеграф, железные дороги, как на отрасли с элементами социализма. Тактика, разработанная Бруссом и Малоном, получила название «политики возможностей», а ее сторонников стали называть «поссибилистами»[22]22
  От лат. рossibilis – возможный.


[Закрыть]. Сама теория муниципального социализма в дальнейшем получила широкое распространение в рабочем движении Европы.

Рабочая партия (партия гедистов) в конце 90-х годов XIX в. насчитывала 16–17 тыс. членов, из которых лишь 10 тыс. были промышленными рабочими. В политической жизни страны ФРП играла незначительную роль, располагая в 1898 г. всего 2,7 % голосов избирателей, тогда как германская социал-демократия получила в этом же году 27 % от числа голосовавших на выборах в Рейхстаг. Узость социальной базы ФРП во многом объяснялась ее пассивностью. Первоначально партия негативно относилась к парламентской демократии и тактике реформ, считая бесплодной легальную борьбу. Лишь в начале 1890-х гг. под влиянием успехов социалистов на парламентских выборах и избрания в палату депутатов самого Геда происходит переосмысление значения всеобщего голосования как инструмента перехода к социализму. Гед в письме к избирателям называл свой успех на выборах «революцией, посредством которой социализм вступит в Бурбонский дворец». Это и будет означать «начало новой всемирной эры» [цит. по: 575, с. 71].

Партия заняла нейтральную позицию в период буланжистского кризиса. Имея в виду Буланже, Лафарг писал: «Во Франции привыкли искать выхода из социальных или политических затруднений в провиденциальных личностях, спасителях порядка и общества» [533, с. 92]. Уклончивой и нерешительной тактики придерживались гедисты в деле Дрейфуса. Не придавала ФРП должного значения сотрудничеству с профсоюзами, мало внимания обращала на экономические требования рабочих, сдержанно относилась к забастовочной борьбе. Бланкисты. Кроме поссибилистов и гедистов, сложились и другие политические партии. Глубокие традиции во французском революционном движении, особенно революции 1848 г. и Парижской Коммуне 1871 г., имели сторонники О. Бланки – бланкисты. После амнистии коммунарам в 1880 г. вернувшиеся во Францию бланкисты образовали Центральный революционный комитет, который возглавили Э. Вайян, Э. Эд и Э. Гранже. До смерти в 1888 г. Эда эта партия представляла собой тайное общество, строила работу на основе строжайшей дисциплины, концентрировала внимание на политических формах борьбы, считала целью подготовку революции. В период буланжизма произошел раскол. Часть бланкистов во главе с Вайяном боролась с буланжистами и сблизилась с Рабочей партией гедистов. Другая группа (Э. Гранже, Э. Рош) пошла на блок с буланжистами, вышла из состава ЦРК и вскоре распалась.

С 1898 г. организация бланкистов стала называться Революционной социалистической партией. Бланкисты, хотя и имели некоторые общие черты с марксизмом, сохранили и идейное наследие бланкизма, отчего долгое время составляли обособленную группу во французском социалистическом движении, выступавшую по ряду программных и тактических вопросов против его марксистского крыла. Бланкисты вместе с гедистами резко осудили социалиста А. Мильерана, в 1899 г. вошедшего в правительство. В 1901 г. бланкисты и гедисты объединились в Социалистическую партию Франции. С созданием Объединенной французской социалистической партии (1905) бланкисты фактически растворились в ее реформистском большинстве. Со смертью в 1915 г. Вайяна бланкистское направление полностью исчезло с политической арены.

Независимые социалисты. В начале 1890-х гг. Бенуа Малон порвал с поссибилизмом, основал журнал «Социалистическое обозрение», объединил вокруг него своих сторонников и начал пропаганду идей «интегрализма». Это течение представляло собой попытку поставить стремление к реализации экономических требований и саму классовую борьбу на базу морали. Малон писал в книге «Социалистический интегрализм»: «Экономические требования пролетариев найдут свое осуществление лишь тогда, когда они будут опираться на моральные силы <…> Только из комбинации справедливых интересов и альтруистической идеализации может выделиться динамическая сила, способная разбить железный круг практического эгоизма, заграждающий дорогу к той новой справедливости, которая так горячо призывается и так нетерпеливо ожидается всеми угнетенными, всеми эксплуатируемыми и всеми страждущими» [цит. по: 905, с. 130]. В работе «Социалистическая мораль» Малон разъяснял свою позицию: «Полагать, что революционеры должны заниматься только материальными интересами трудящегося человечества и могут безнаказанно игнорировать его непреодолимые моральные стремления, – значит готовить себе в будущем жестокие разочарования» [цит. по: 905, с. 130].

Сторонники «интегрализма» вскоре объединились в особую группу «независимых» – «Федерацию независимых социалистов». На парламентских выборах 1893 г. «независимые социалисты» получили 25 мест и образовали отдельную фракцию, которую возглавил покинувший радикалов Александр Мильеран. В числе «независимых социалистов» были выдающиеся политические деятели – Жан Жорес, Александр Бриан, Рене Вивиани.

Независимых социалистов объединяла приверженность к парламентаризму. Они полагали достаточным завоевание большинства в парламенте, что позволило бы без всякой революции постепенно заменить частную собственность общественной. Их лидер Мильеран писал: «Социализм стремится обеспечить за всяким человеком, путем благотворного и вполне естественного преобразования, два тесно связанных между собой блага: свободу и собственность, которые отнимает у людей капиталистический строй. Но отметив таким образом цель, преследуемую нашей партией, я заранее избежал нелепого упрека, так часто бросаемого ей: будто она ждет торжества своих идей только от насильственного переворота <…> Мы обращаемся исключительно ко всеобщему избирательному праву; его мы и стремимся гордо освободить экономически и политически. Мы требуем только права убеждать других. И никто, я думаю, не припишет нам смехотворного намерения прибегнуть к революционным средствам <…> Нет, для осуществления немедленных реформ, могущих облегчить существование рабочему классу и этим сделать его более способным самому завоевать свое освобождение, для начала социализации средств производства в условиях естественного хода вещей, социалистической партии нужно и достаточно стремиться с помощью всеобщего голосования к завладению государственной властью» [625, с. 2–22].

Определяя суть реформистской программы перехода к социализму, Мильеран подчеркивал: «Три существенные черты, необходимые и достаточные для характеристики социалистической программы. Вмешательство государства в переход от капиталистической собственности к общественной различных разрядов средств производства и обмена по мере того, как они будут созревать для такого перехода; завладение государственной властью при помощи всеобщего голосования; международное соглашение работников» [625, с. 23].

С образованием в 1902 г. Французской социалистической партии независимые социалисты вошли в нее, но следующий этап объединения социалистов – создание Французской объединенной социалистической партии — не поддержали и в новую партию не вступили.

Французская объединенная социалистическая партия. Социалистическое движение разделяли не только идейные разногласия, организационные перегородки, но и различные подходы к текущим политическим проблемам. Одна из наиболее острых возникла в 1899 г., когда Мильеран вошел в состав правительства Вальдека-Руссо.

В 1901 г. гедисты, бланкисты и все те, кто осудил Мильерана, объединились в Социалистическую партию Франции. Тогда же была принята ее программная декларация [793], а затем в 1903 г. и программа требований [786]. СПФ считала себя революционной классовой партией, стремящейся к преобразованию капиталистического общества в коммунистическое.

Независимые социалисты и поссибилисты, разделявшие позицию Мильерана, в 1902 г. на съезде в Туре образовали Французскую социалистическую партию [798]. В Палате депутатов члены ФСП образовали вместе с радикалами «левый блок» и всемерно поддерживали радикальные правительства. Это объяснялось тем, что предложенная Жоресом и принятая ФСП в марте 1902 г. программа была по своему содержанию реформистской, но провозгласила, что пролетариат конечной целью ставит «не частичные улучшения, но полное преобразование общества. А так как он не признает права капиталистической собственности, то не чувствует себя связанным с нею никакими обязательствами. Он решился бороться с нею до конца; и в этом смысле пролетариат, даже пользуясь законными средствами, предоставленными ему демократией, есть и должен оставаться революционным классом» [798, с. 410].

Программа предлагала широкую программу реформ, связанных с улучшением положения женщин: всеобщее прямое избирательное право без различия пола при всяких выборах; допущение женщин ко всем общественным должностям; отмена законов, ограничивающих в гражданских правах женщин; запрещение ночной работы подростков и женщин; законодательная охрана лиц, занятых в домашней промышленности; законодательное запрещение работы женщин за 6 недель до и 6 недель после родов.

Следующий шаг к консолидации обусловили решения Амстердамского (1904 г.) конгресса II Интернационала, который предписал, чтобы в каждой стране в противоположность буржуазным партиям действовала только одна социалистическая партия, как существует один пролетариат. Вследствие этого была создана единая организация – Объединенная социалистическая партия Франции, или, как ее еще называли, Французская секция Рабочего Интернационала, принят ее устав [960].

Объединение социалистических партий вынуждалось не только решением II Интернационала и сближением доктринальных идейно-политических платформ, но в немалой степени финансовыми потребностями ввиду того, что их денежные средства мобилизовывались почти исключительно за счет членских взносов.

В июле 1914 г. Французская секция Рабочего Интернационала насчитывала 90,7 тыс. человек [550, с. 38], на выборах того же года она собрала около 1,4 млн голосов и провела в парламент 103 депутата [783]. Однако партия не была чисто пролетарской, значительную ее часть составляли представители мелкой буржуазии, чиновничества. В политической деятельности она сконцентрировала усилия на завоевании депутатских мест.

Руководство партией гедисты уступили жоресистам. Сам Жорес, страстный и неутомимый борец за мир, великолепный оратор и публицист, крупный ученый-историк, был выдающимся политическим деятелем, искренне и глубоко преданным социалистическому движению. Он последовательно и настойчиво пропагандировал свои и социалистической партии идеи: «Для себя мы давно уже определили, в чем заключается наш идеал; мы формулировали и ясно высказали то, чего мы требуем. Мы громко заявляем, что народ будет до тех пор страдать под игом угнетения и эксплуатации, пока привилегированные классы будут удерживать в своих руках орудия производства и все средства к жизни; пока они, получивши все это, как прибавочную стоимость, будут употреблять ее, как способ для спекуляции, для наживы, для получения барыша и ренты и для уплаты рабочим за их труд. Мы говорим, что спасение пролетариата лишь в замене капиталистической собственности собственностью социалистической <…> Мы, социалисты, хотим, чтобы все промышленные и земледельческие орудия производства были переданы в собственность нации, которая будет владеть ими не самодержавно и не бюрократическим способом, но с помощью автономных и федеративных рабочих организаций» [284, с. 78–79].

Жорес неоднократно выступал в Национальном собрании с разъяснением своей позиции по вопросу классовой борьбы [284; 862, с. 110–112], призывал к развертыванию стачечной борьбы. Вместе с тем, полемизируя с марксизмом, Жорес считал, что в конечном счете победа пролетариата может быть обеспечена в ходе демократической эволюции. Об этом он прямо заявлял: «я имею право высказать и перед парламентом, и перед самим пролетариатом предположение и пожелание законного переустройства, мирной и законной эволюции.

Я пламенно желаю, чтобы это случилось именно так, и я буду работать над этим». Именно поэтому, заверял Жорес, «мы всеми силами присоединимся к демократической политике, политике реформ, которая увеличит для рабочего класса законные способы борьбы и возможность действовать легально» [284, с. 18]. Он был уверен, что развитие капитализма мирным путем приведет к социализму без революции.