Текст книги "Партии, профессиональные союзы, женские организации Франции, Германии, Великобритании (1815–1914)"

Принцип ответственности прессы перед партией соблюдался неукоснительно. Когда признали, что редакция центрального органа СДПГ газеты «Vorwerts» недостаточно строго и принципиально выдерживает определенный Центральным правлением курс, главный редактор и пять ведущих сотрудников были изгнаны [74, с. 136].

Успех партийной прессы был обусловлен эффективной редакционной политикой, направленной на максимальное привлечение читательской аудитории. Газеты всячески подчеркивали свою ориентацию не только на рабочий класс, но и на самые широкие народные массы. 61 из 81 ежедневной партийной газеты позиционировала себя как «народная»: «Народная газета», «Народный голос» и т. д. Большинство газет имели подзаголовок «Орган для защиты интересов всего трудящегося народа». За партийную прессу агитировали на всех проводившихся партией политических и общественных собраниях, в профсоюзах, кооперативах, фабриках и мастерских, даже непосредственно на квартирах. Во многих случаях местные партийные организации, приняв решение об издании собственной газеты, образовывали «товарищества с ограниченной ответственностью» по изданию газеты. Среди членов партийной организации распространялись акции «товарищества», что позволяло собрать определенные средства, которые дополнялись субсидиями «государственных» или центрального правлений партии. Личное участие в издании газеты гарантировало постоянный контингент подписчиков. Использовались передовые издательские технологии. Количество читателей увеличивали и за счет издания параллельных выпусков. Крупные ежедневные газеты выпускали аналоги в близлежащих городах. Эти местные газеты-дублеры 75 % площади занимали публикациями основного выпуска и 25 % – местными материалами. Из 81 газеты 32 использовали этот метод расширения читательской аудитории.

Газеты привлекали читателей не только последовательной политической линией, но и культурно-образовательным наполнением. В каждой газете публиковались еженедельные или двухнедельные обзоры экономической жизни, статьи по вопросам науки, искусства, литературы, иностранной жизни. В ежедневных приложениях помещались литературные произведения. Крупные газеты с определенной периодичностью давали специальные тематические приложения: по женскому движению, для юношества, «шахматную газету», «модную газету» и т. п. Кроме ежедневных газет, издавался ряд журналов: политических, женских, молодежных, для сельских жителей. Периодическая пресса шла вровень с жизнью, гибко перестраивала содержание публикуемых материалов в зависимости от политической конъюктуры. В период избирательных кампаний на второй план отодвигалась иностранная политика, научно-образовательные статьи, экономические обзоры и им подобные темы, зато главное внимание уделялось выборам, им посвящались статьи, воззвания, хроника, литературные произведения. Политическая ориентация, содержательность и актуальность социал-демократической прессы сделали ее популярной и массовой. Общий тираж социал-демократической прессы – газет и журналов – составлял более 2 млн экземпляров [567, с. 203].

Германские социал-демократы одним из важных направлений деятельности считали проведение культурно-просветительской работы. Почти повсеместно (218 в 1911 г.) были созданы Образовательные комитеты. Они состояли поровну из представителей партии и профессиональных союзов. Деятельность комитетов координировал Центральный образовательный комитет в Берлине. Комитеты устраивали лекционные курсы в области естествознания, социальных наук, юриспруденции, в 1911 г. было прочитано 345 циклов лекций, они охватили 45 тыс. слушателей, в сопоставлении с общим количеством членов СДПГ это было немного, но были и другие направления культурно-просветительской работы. Организовывались коллективные посещения музеев и художественных выставок. Проводились литературные вечера, посвященные Гете, Гейне, Шиллеру, Горькому другим писателям. Целям музыкального просвещения служило исполнение на концертах для рабочих произведений Бетховена, Шопена, Моцарта, Вагнера, Мендельсона, Шумана. В Берлине с 1890 г. функционировал специфический театр для рабочих – Новая свободная сцена, только в 1910 г. давший 183 представления. Комитеты в Гамбурге, Лейпциге, Мюнхене обеспечивали посещение рабочими театров по сниженным ценам, а во многих других городах на подобных условиях сотрудничали с концертными и музыкальными обществами. Система пропаганды художественных ценностей была весьма эффективной. Союз рабочих-певцов имел 60 тыс. членов. Весной 1910 г. баварские певческие союзы устроили в Нюрнберге праздник, участвовавшие в нем рабочие хоры насчитывали свыше 10 тыс. рабочих. По всей стране комитеты поддерживали существующие и создавали новые библиотеки и читальни для рабочих. В 1911 г. рабочие библиотеки существовали в 217 городах, многие из них были достаточно крупными: лейпцигская имела 60 тыс. томов, гамбургская – 22 тысячи. Кроме того, в 55 городах имелось около 400 библиотек, принадлежавших различным рабочим союзам. Социал-демократические издательства в Гамбурге, Лейпциге, Штутгарте, Берлине, других городах издавали научно-популярные книги для рабочих. Только берлинское издательство «Вперед» в 1910 г. выпустило около 500 тыс. экземпляров литературы такого назначения. Социал-демократические организации в содружестве с профсоюзами проявляли внимание к здоровью рабочих, которых привлекали к занятиям физической культурой. Рабочие мужские гимнастические союзы насчитывали свыше 100 тыс. членов, женские – 12 тыс. Союз рабочих-велосипедистов «Солидарность» объединил около 150 тыс. человек, атлетический союз – 4 тыс. [567, с. 206–208].

Стремительный рост германской социал-демократии не может быть объяснен только привлечением новых сторонников из числа индустриального пролетариата, хотя такая тенденция была несомненной. Промышленные рабочие отнюдь не представляли собой однородной массы, непременно шедшей за социал-демократией. На политические предпочтения рабочих влиял конфессиональный фактор. Значительная часть католических по вероисповеданию рабочих голосовала на выборах не за социал-демократических кандидатов, а преимущественно за представителей партии Центра. Пример трех высокоразвитых промышленных округов – Силезии, Рейнской области и Вестфалии – свидетельствует об этом. В Силезии рабочие ко всему населению составляли 36,2 %, но на выборах 1903 г. из их числа за социал-демократов голосовали 24,8 %.

В Рейнской области соответствующие показатели составляли 47,9 и 20,9 %. В Вестфалии сложилась такая же ситуация: рабочие составляли 50,8 %, а голосовали за социал-демократов 24,7 % [75, с. 46]. Август Бебель в 1905 г. в журнале «Новое время» признал: «Это неоспоримый факт, что в католических промышленных округах социал-демократия насчитывает значительно меньше приверженцев, чем в протестантских, другими словами, что до сих пор Центр образует сильнейшую преграду для социал-демократии» [75, с. 47]. Не только Центр, но и либеральные партии находили сторонников в среде рабочих. В совокупности голосовавшие не за социал-демократических кандидатов составляли примерно третью часть рабочих, имевших право голоса. Из этого факта, установленного немецкими исследователями, вытекает, что на выборах 1903 г. за социал-демократов проголосовали 2/3, или немногим более 2 млн рабочих из 3 млн принявших участие в выборах [75, с. 47]. В то же время на выборах 1903 г. СДПГ получила 3 млн 11 тыс. голосов, т. е. значительно больше того, что мог принести пролетарский электорат. Последующие выборы еще более увеличили электоральный базис социал-демократии. В 1912 г. на парламентских выборах социал-демократы собрали 4 млн 250 тыс. (34,8 %) голосов, что дало им в Рейхстаге 110 (31 %) мест, – больше, чем у любой другой отдельно взятой партии [827].

Этот феномен немецкие исследователи изучили уже в начале XX в. Исследовав структуру электората на выборах 1896 г., они пришли к выводу, что число голосов, отданных социал-демократам по отношению к общему количеству рабочих, составило, например: в Кенигсберге – 132, в Берлине – 135, в Магдебурге – 120, в Шлезвиге – 159 %. Тенденция сохранилась и на выборах 1903 г. Объяснение этому внешне парадоксальному явлению находится в том, что на выборах за социал-демократов голосовала некоторая часть непролетарской прослойки населения, в том числе буржуазии. Эта прослойка далеко не всегда была организационно или хотя бы идейно связана с социал-демократией, но на выборах ее поддерживала. В этом проявлялась логика протестного голосования. На эту особенность обратил внимание исследователь немецкого политического процесса Вакер. По его словам, «в различных местностях Германии обнаружились факты, когда избиратели в большем или меньшем количестве голосовали за кандидатов социал-демократии, совершенно при этом не разделяя стремлений этой партии. Избирательный бюллетень служил им лишь для того, чтобы выразить свое справедливое или несправедливое неудовольствие известными лицами, учреждениями или отношениями. Так как они считают, что сильнее всего выразят свое неудовольствие, подав голос за социал-демократию, то и голосуют за ее кандидатов» [75, с. 57]. По словам редактора газеты «Vorwerts» К. Эйснера, «мелкая буржуазия и неимущие “образованные классы” видят себя лишенными всех блестящих завоеваний современного производства, достающихся исключительно капиталистам и крупным землевладельцам, этим монополистам великих общественных производительных сил» [75, с. 55].

Со своей стороны, СДПГ благожелательно относилась к участию в ней непролетарских слоев. Карл Каутский писал: «Социализм, если он не желает оставаться наивным и политически бесплодным, предполагает понимание великих общественных зависимостей и методическое изучение последних. Наука же в настоящее время является привилегией господствующих классов. Поэтому пролетариат сам по себе не в состоянии создать жизнеспособного социализма, социализм должен быть принесен ему мыслителями, вооруженными всем арсеналом буржуазного знания, но перешедшими на пролетарскую точку зрения и, исходя из нее, выработавшими пролетарское миросозерцание. И, действительно, как известно, именно буржуазные выходцы по преимуществу превратили стихийное классовое движение масс в движение сознательное и независимое и таким образом подготовили, а потом вызвали к жизни современную социал-демократию. Нельзя отрицать, конечно, что над развитием социалистической теории поработали также и подлинные пролетарии – напомню хотя бы наборщика Прудона, портного Вейтлинга, кожевника Дицгена, токаря Бебеля, – однако в большинстве случаев социальная практика является для пролетария все-таки более близкой, чем социальная теория. <…> Вот почему главной задачей научно образованных выходцев из буржуазной среды – так называемых интеллигентов или “академиков” – в нашей партии должно быть распространение и укрепление в ее рядах понимания великих общественных зависимостей, развитие глубокого, умеющего возвышаться над интересами текущего момента социалистического сознания, т. е. воспитание революционного духа в наилучшем значении данного слова» [569, с. 273].

Этот курс нашел практическое воплощение. Из 110 членов социал-демократической фракции Рейхстага, избранных в 1912 г., рабочих было 76 (69 %), интеллигентов – 34 (31 %). В числе последних крупнейшие лидеры германской и международной социал-демократии: Бернштейн, Давид, Франк, Гаазе, Либкнехт, Фольмар.

Именно круги мелкой буржуазии, не удовлетворенные непоследовательностью и робостью либеральных партий в социально-политической сфере, видели приемлемую альтернативу в оппозиционно-демократической политике СДПГ. Их не пугала социалистическая устремленность социал-демократов. С одной стороны, учитывали, что Эрфуртская программа 1891 г. не призывала к установлению диктатуры пролетариата, а требование преобразования капиталистической частной собственности в общественную представлялось абстракцией, которой в условиях отсутствия революционной ситуации можно было пренебречь. С другой стороны, привлекала концепция Э. Бернштейна, который в 90-х годах XIX в. выступил с ревизией марксизма. Бернштейн поставил под сомнение вывод марксизма о неизбежности гибели капитализма под воздействием противоречий, нараставших в процессе его развития. Бернштейн оспорил идею революционного захвата власти пролетариатом и необходимость установления его диктатуры для построения социалистического общества. Он обратил внимание на то, что рабочий класс нельзя определить общим, нерасчлененным понятием «пролетариат», поскольку ему присуще ярко выраженное социальное расслоение и различные жизненные требования. Из этого Бернштейн делал вывод: «Стремление промышленных рабочих к социалистическому производству является скорее предположением, нежели достоверным фактом» [77, с. 176–177].

Поэтому Бернштейн полагал, что захват политической власти социал-демократией не может привести к социализму, а капитализм располагает достаточными средствами адаптации к меняющимся условиям. По его утверждению, не только экономика, но и идеологические принципы, нормы социальной этики, стремление к справедливым общественным отношениям, правовое сознание являются действенным фактором исторического развития, способным модифицировать общество. Из этого следовало, что не обязательно революционными методами взрывать экономические отношения, можно их изменить в соответствии с новыми потребностями общества. Поэтому социальная революция не является неизбежной, общественные противоречия могут быть разрешены путем реформ, а само общество эволюционировать по пути прогресса. Возможность перехода к социализму путем последовательного реформирования общества Бернштейн основывал на общечеловеческом, надклассовом характере либеральной идеологии. Он высказывался по этому поводу вполне определенно: «Что же касается либерализма как мирового исторического движения, то социализм не только по времени, но и по внутреннему своему содержанию является его законным наследием» [77, с. 253]. Движение в сторону социализма, по его мнению, будет выражаться в расширении прав и обязанностей отдельной личности по отношению к обществу, и обязанностей общества по отношению к отдельной личности; развитии демократического самоуправления; расширении права надзора государства за хозяйственной жизнью и постепенном переходе хозяйственных предприятий из частного владения в общественное; росте национального богатства, ибо чем богаче общество, тем легче и обеспеченнее осуществляются социалистические требования. Именно в этом направлении, по Бернштейну, и должна была работать социал-демократия.

Концепция Бернштейна вызвала резко негативную реакцию со стороны К. Каутского, Ф. Меринга, Р. Люксембург, Ж. Геда, П. Лафарга, многих других. Но она нашла и сторонников. На позиции реформизма перешла значительная часть социал-демократии в Германии и других странах. Отказ от идеи социалистической революции и диктатуры пролетариата сделал СДПГ привлекательной для многих представителей мелкой буржуазии, интеллигенции. Это обозначило новую тенденцию в развитии СДПГ – превращению ее из рабочей партии в общенародную. Бернштейн констатировал: социал-демократическая партия «находится на пути превращения в народную партию, в немалой степени она уже и теперь является таковою». Для Бернштейна народ, как политическая категория, – это вся масса людей за исключением господствующих классов. Э. Давид, в свою очередь, доказывал, что социал-демократия должна быть партией не только рабочего класса, но всех трудящихся классов. На съезде в Мангейме в 1906 г. впервые проявилось центристское направление, лидером выступил К. Каутский, взгляды которого эволюционировали от революционного марксизма к центру и отражали понимание новых условий, которые были созданы экономической и социально-политической действительностью начала XX в. Вынужденные считаться с реальностью, Каутский и центристы от противостояния Э. Бернштейну переходят к сближению с его идеями. В начале ХХ в. решающая роль в партии перешла к представителям реформистского крыла Э. Давиду, К. Легину, Г. Носке, Г. Фольмару. После смерти в 1911 г. П. Зингера и в 1913 г. А. Бебеля сопредседателями партии были избраны Г. Гаазе и Ф. Эберт. Последний впоследствии станет первым президентом Веймарской республики. Так, в течение 90-х годов XIX – начала XX в. СДПГ превратилась в крупнейшую политическую силу. В 1914 г. партия насчитывала 1 млн 86 тыс. членов [600, с. 305]. Помимо 110 депутатов Рейхстага, социал-демократы смогли провести 231 депутата в местные ландтаги; 11 686 социал-демократических по партийной принадлежности советников входили в общинные, коммунальные и городские управления [394, т. 2, с. 233].

Глава 7
Политические партии Великобритании

7.1. Двухпартийная система

Процесс создания партийных структур в Великобритании шел постепенно и занял достаточно продолжительное время. Уже в 1830-х гг. в Палате общин руководство тори и вигов взяло на себя обеспечение дисциплинированного единообразного голосования депутатов от каждой, условно говоря, партии.

Еще до парламентских реформ XIX в. каждая политическая сила – будь то тори или виги – проявляла заинтересованность в благоприятном для себя исходе формирования депутатского корпуса. К партиям перешла главная роль в выработке предвыборных платформ и проведении выборов. Лишь согласие кандидатов с партийной программой гарантировало их выдвижение местными партийными ассоциациями. Партии взяли на себя и организацию избирательных кампаний.

Уже проект, а затем и сама парламентская реформа 1832 г. интенсифицировали становление двухпартийной системы «либералы – консерваторы». Ее внешней стороной была перемена названия действовавших в стране политических партий. Виги стали именоваться либералами, тори – консерваторами. Но важнее изменения названий стало расширение и усложнение функций партий, вынужденных на выборах депутатов парламента вести работу непосредственно с избирателями. Возможность ориентироваться на работодателей и лендлордов с расчетом, что именно они воздействуют в нужном направлении на избирателей, повторю еще раз, ушла в прошлое.

Накануне и после парламентской реформы 1832 г. политические партии создают централизованные организации, влияние которых распространялось на всю страну. У консерваторов это был Карлтон-клуб (Carlton club), основанный в 1832 г. Это учреждение одновременно являлось и клубом для комфортного общения своих членов, и центром объединения политических единомышленников, штаб-квартирой консерваторов. В недрах клуба возник политический Карлтонский комитет, поддерживавший отношения с местными функционерами и координировавший их деятельность. К 1839 г. Карлтон-клуб насчитывал 1100 членов [7, с. 336]. Либералы в 1836 г. учредили Клуб реформ (Reform club) с таким же политическим комитетом, то есть либеральная партия также получила штаб-квартиру.

Следующим этапом оформления партий стало создание либералами в 1861 г. независимой от Reform club центральной организации под названием Центральная либеральная ассоциация. Перед ней ставились задачи обеспечения внесения в избирательный регистр потенциально либеральных избирателей и рекомендация парламентских кандидатов. По такому же пути пошли и консерваторы, образовавшие свои так называемые Лояльные и конституционные ассоциации.

Эти организации стали предтечами будущих Либеральной и Консервативной партий и полностью вписывались в двухпартийную политическую систему Великобритании. Кадровый состав Либеральная партия рекрутировала из торгово-промышленной буржуазии, духовенства негосударственных религий (нонконформистов), части интеллигенции, в том числе учителей, рабочих. В состав Консервативной партии входили члены таких социальных групп, как земельная аристократия и лендлорды, вложившие капиталы в финансовые предприятия; крупные финансисты, верхний слой интеллигенции, представители господствующей англиканской церкви и те же рабочие, особенно мелких предприятий. Разумеется, эта классификация социального состава партий достаточно условна. Нахождение в той или иной социальной группе вовсе не обязывало быть сторонником соответствующей партии.

Расширение электорального состава вследствие трех парламентских реформ и установление в 1872 г. тайного голосования на выборах в парламент исключили возможность непосредственного влияния работодателей на городских рабочих и лендлордов на сельских арендаторов, как это было раньше. Потребовались новые инструменты мобилизации избирателей вокруг каждой из партий. Отныне задача завоевания парламентского большинства не могла быть решена без структурирования политических партий и выработки новых механизмов воздействия на массы избирателей. Началось обретение сообществами консерваторов и либералов облика партий в их современном понимании.

Сложившаяся на базе общности стратегических целей система двухпартийного управления подразумевала попеременное нахождение у власти либеральных и консервативных кабинетов. В 1868–1922 гг. у власти находились 14 кабинетов, в том числе 7 либеральных, 5 консервативных и 2 коалиционных: в 1868–1874 гг. – либеральный кабинет Гладстона; в 1874–1880 гг. – консервативный кабинет Дизраэли; в 1880–1885 гг. – либеральный кабинет Гладстона; в июне 1885 – январе 1886 г. – консервативный кабинет Солсбери; в январе 1886 – июне 1886 г. – либеральный кабинет Гладстона; в 1886–1892 гг. – консервативный кабинет Солсбери; в 1892–1894 гг. – либеральный кабинет Гладстона; в 1894–1895 гг. либеральный кабинет Розбери; в 1895–1902 гг. – консервативный кабинет Солсбери; в 1902–1905 гг. – консервативный кабинет Бальфура; в 1905–1908 гг. – либеральный кабинет Кемпбелл-Баннермана; в 1908–1915 гг. – либеральный кабинет Асквита; в 1915–1916 гг. – коалиционный кабинет Асквита; в 1916–1922 гг. – коалиционный кабинет Ллойд Джорджа.

Двухпартийная система не только не исключала, но напротив, подразумевала преемственность политики попеременно находившихся у власти либеральных и консервативных кабинетов. Обе партии последовательно проводили реформы, никогда не отказываясь от реформаторских достижений политических оппонентов. Об этом можно судить по тем реформам, которые проводили обе партии.

Парламентские реформы. Либералы: 1832 г. – первая парламентская реформа; 1872 г. – введение тайного голосования на выборах в Палату общин; 1883 г. – закон о пресечении коррупции и практики подкупа избирателей на выборах в Палату общин; 1884 г. – парламентская реформа 1884–1885 гг.; «Парламентский акт 1911 г.». Консерваторы: 1867 г. – вторая парламентская реформа.

Реформы государственной службы и местного управления. Либералы: 1870 г. – реформа государственной службы; 1872 г. – учреждение министерства местного управления; 1873 г. – реформа высших судебных учреждений; 1894 г. – закон о местном самоуправлении. Консерваторы: 1888 г. – реформа местного управления.

Реформы армии и флота. Либералы: 1871 г. – реформа армии; 1884 г. – принятие 5-летней программы строительства флота. Консерваторы: 1889 г. – законодательное установление принципа преобладания английского флота над флотами двух наиболее сильных после Англии морских держав.

Реформы народного образования. Либералы: 1870 г. – реформа образования; 1880 г. – введение обязательного обучения с 5 лет. Консерваторы: 1876 г. – введение обязательного начального образования; 1891 г. – введение субсидий для обеспечения бесплатного начального образования; 1902 г. – передача начальных и средних школ в руки государства.

Социальные реформы. Либералы: 1871 г. – легализация тред-юнионов; 1882 г. – Акт о наследовании земельной собственности; 1883 г. – Акт о земельных держаниях 1883 г.; 1906 г. – закон о промышленных конфликтах; 1908 г. – введение 9-часового рабочего дня для горняков; закон о пенсиях по возрасту; 1909 г. – регулирования оплаты труда в домашней промышленности; 1911 г. – закон о государственном социальном страховании. Консерваторы: 1867 г. – закон об охране труда на всех предприятиях с числом рабочих более 50; 1875 г. – закон о «мирном пикетировании»; отмена закона «О господах и слугах» и установление равноправных отношений между работодателями и рабочими [см.: 38–39; 382–383].

Наличие двух партий, из которых одна находилась у власти, а вторая числилась «оппозицией Его (Ее) Величества» и их внешнее соперничество не подрывали стабильность политической системы страны. Само пребывание в оппозиции являлось своеобразным видом сотрудничества. Как отмечал еще Ф. А. Ротштейн, с 1901 по 1920 г. проживавший в эмиграции в Англии и прекрасно разбиравшийся в политических нравах этой страны, «неразрывность связи между правительством и оппозицией лежит в области не права, а государственной практики. Практика же эта, исходя из особых условий Англии, представляющих ее правящим классам сравнительно небольшие физические средства навязывать волю народным массам против их желания и вынуждающих их поэтому прибегать к “дипломатическим” методам умиротворения, состоит в том, чтобы в каждом данном случае перестраховывать себя на тот и другой исход, создавать невинные политические громоотводы на те случаи, когда та или иная правительственная политика банкротится, и питать в народе веру в полезность перемены правительства <…>. В отдельных семьях политических деятелей (и вообще правящих клик) Англии это достигается тем, что из двух сыновей, предназначаемых к политической карьере, одного делают либералом, а другого консерватором» [842, с. 2].

И уж тем более считался нормальным и никого не шокировал переход из партии в партию. Начавшие политическую карьеру в рядах консерваторов Генри Пальмерстон и Уильям Гладстон завершили ее лидерами либералов. И наоборот, Джозефу Чемберлену и Уинстону Черчиллю пребывание в Либеральной партии не помешало впоследствии занять виднейшее положение в Консервативной партии: Чемберлену – министром колоний в консервативных кабинетах, а Черчиллю – не только министром, но и главой правительства. Двухпартийная система, наиболее полно отражавшая политические предпочтения различных классов, гарантировала поступательное развитие общества в направлении все более выраженного учета интересов всех социальных слоев.

В то же время тщательное изучение функционирования двухпартийных систем на примере Великобритании и США позволило М. Я. Острогорскому, придти к выводу, что политические партии вместо выполнения своей ключевой функции посредника между гражданским обществом и государством стали орудием реализации во властных структурах групповых интересов партийных элит. Острогорский показал процесс превращения традиционной партии в консолидированную организацию, не имеющую никакой другой цели кроме собственного роста. В связи с этим он уделял большое внимание анализу ее административного ядра, или кокуса. Кокус, возникнув как специализированный орган, обеспечивающий связь парламентских партий с массами избирателей, со временем становится институтом, занимающимся координацией всей партийной работой и в парламенте, и в массах, осуществлением пропаганды партийной идеологии. Поэтому для нормального развития демократического строя. Острогорский считал необходимым замену партий свободными лигами, образующимися ради достижения определенных целей [723].

В Великобритании не существовало препятствий для появления различных ассоциаций. Они могли создаваться без всяких разрешений. Лишь ассоциации, намеревавшиеся иметь права юридического лица должны были зарегистрироваться в соответствующем учреждении. Первой крупной политической ассоциацией была «Католическая ассоциация», основанная в 1823 г. с целью добиться полной эмансипации католиков и достигшая этой цели в 1829 г., когда парламент принял закон об эмансипации. Такой же организацией, хотя и с противоположной целью, была Федерация протестантских оранжевых лож, стремившаяся к ограничению прав католиков.

Наиболее известной внепартийной организацией, оставившей заметный след в истории Англии, была основанная в 1839 г. Ричардом Кобденом Лига против хлебных законов. Лига развернула по всей Англии сеть местных ассоциаций, каждая из которых устраивала лекции, собрания и митинги, распространяла брошюры. Сам Кобден, будучи избранным в 1841 г. в Палату общин, неоднократно выступал в парламенте и на митингах в защиту фритредерства [см.: 56; 541]. Лигу распустили в 1846 г. после отмены хлебных законов.

Возникало множество других организаций, всем им была присуща общая черта: номинально внепартийные организации начинают демонстрировать партийную ангажированность. Созданное в конце 50-х годов XIX в. Общество освобождения религии стремилось к отделению церкви от государства и ориентировалось на Либеральную партию. Появившийся в конце 1860-х гг. противоположный ему по целям Институт защиты церкви добивался сохранения связи между государством и церковью и опирался на Консервативную партию. Даже в тех случаях, когда общественные организации решали задачу, актуальную для всего населения независимо от его партийных предпочтений, каждая из них выступала под знаменами определенной партии. Противники неумеренного потребления алкоголя были и среди либералов, и среди консерваторов, но организация, которая добивалась ограничения торговли крепкими напитками, Союз Соединенного королевства, тяготела к Либеральной партии. И наоборот, сторонники свободной торговли алкоголем, объединившиеся в Ассоциацию содержателей пабов, считали себя креатурой Консервативной партии. Этот феномен прямо связан с вопросом расширения избирательного права по реформе 1867 г. Каждая партия оказалась заинтересованной в привлечении на свою сторону различных электоральных групп, а какая группа, в том числе организованная в сообщество по интересам, оказалась в орбите партии – это уже вопрос эффективности тактики партийных функционеров.

В результате парламентских реформ XIX – начала XX в. значительно возросло значение нижней палаты – избираемой населением Палаты общин. Спектр ее компетенций отличался чрезвычайной широтой: законотворчество, утверждение бюджета, контроль за исполнительной властью, решение вопросов об отставке и утверждении правительства. Парламент вправе издать правовой акт любого содержания – от проблем государственного устройства страны до вопросов частных лиц. В связи с этим, борьба между политическими партиями за преобладание в парламенте становилась все более ожесточенной. Лидер победившей на выборах партии становился премьер-министром, возглавлявшим правительство – кабинет министров. Глава правительства подбирал министров из числа депутатов парламента, входивших в правящую партию. С середины XIX в. утвердился принцип единства министров в важнейших вопросах внутренней и внешней политики – несогласие с принятым курсом обязывало оставить свой пост. Правительство должно было иметь поддержку Палаты общин – в противном случае, лишившись доверия, вынуждено было уйти в отставку. В кабинет входили не все министры, а только занимавшие ключевые посты: министры внутренних дел, иностранных дел, военный, лорд-канцлер и ряд других. Министры второго ранга руководили соответствующими департаментами и не играли существенной политической роли. Выделившийся из Тайного совета, кабинет министров формально не был предусмотрен английским конституционным правом. Не употреблялся и сам термин «премьер-министр», главы правительства именовались «первыми лордами казначейства». Сам термин «кабинет министров» впервые появился на страницах парламентских отчетов только в 1900 г. Юридически кабинет являлся сугубо неофициальным учреждением, его деятельность не облекалась в правовые формы, заседания проходили негласно, протоколы не велись. Лишь в последние годы XIX в. постоянной резиденцией премьер-министра и местом проведения заседаний кабинета стал знаменитый ныне дом на Даунинг-стрит. Тем не менее кабинет располагал широкими полномочиями в области государственного управления, подготовки законопроектов и проведении их через парламент. Он мог издавать нормативные акты и без участия последнего. Это было так называемое «делегированное законодательство». Парламент, будучи не в состоянии вникать во все детали и частности, вытекающие из законотворческой деятельности, поручал органам исполнительной власти издавать инструкции, правила и распоряжения в соответствии с общей концепцией принятых законов. Правительство было ответственно перед Палатой общин, но и само могло инициировать указ монарха о роспуске парламента и назначении новых выборов. Эта возможность взаимного воздействия представляет собой важнейший элемент системы сдержек и противовесов.