Текст книги "Игры кошачьей богини"

Глава 7. Аффтар жжот

«Эмма и Фредерик были самыми гадкими и непослушными детьми во всём Лондоне…»

Начало новой сказки мисс Боунс

Чарли неспешно разглядывала мои рисунки. Стопочка приличная накопилась, так как мой досуг в последнее время был сильно ограничен. А я, лёжа в обнимку с подушкой, не сводила глаз с её распущенных волос. Каштановые, с золотистым отливом, они покрывали её спину как шёлковый плащ. Красотища, всю жизнь о таких мечтала. Мои волосы тоже каштановые, но гораздо темнее и им не хватает лоска. Наверное, испортила, когда стала в старших классах баловаться краской и тониками. Будь я сестрой Чарли, обязательно бы расчесала эту красоту хоть разочек. Вот только я брат, и мне как бы не полагается так себя вести. Что за жизнь такая, я тут уже почти неделю, а всё никак не привыкну к викторианству, да и, если честно, тяжело строить из себя джентльмена. Я же, на крайний случай, леди!

Едва взглянув на очередной рисунок, Чарли вдруг разразилась смехом, за который матушка её бы непременно отчитала.

– Чё ржёшь, я тоже хочу! – Я отлепилась от подушки и, подпрыгнув на кровати, заглянула ей через плечо.

Оказывается, девушку насмешила сценка, нарисованная в чиби стиле. В маленьких большеголовых человечках с лёгкостью угадывались члены её семьи. Бен и Джон были связаны между собой длиннющим шарфом, и его кончик вёл к живо орудующей спицами миссис Хант. Над женской фигурой висело облачко с надписью «Теперь моим мальчикам будет тепло», а над её жертвами – «Мам, на дворе июль!!!».

– Ты никогда раньше так не рисовал, – выдавила сквозь смех Чарли.

От её реплики у меня пропало желание веселиться.

– Скажи, только честно. Тебе не противно со мной общаться?

– Что? Да как ты мог об этом подумать?

Она оторвалась от картинок и посмотрела на меня с укором.

– Ну… Джон говорит, что больше не видит во мне брата. Что я примитивное существо, занявшее его тело.

– Нашёл кого слушать, – вспыхнула Чарли. – Ты ничуть не изменился. Просто память иногда подводит. С кем не бывает?

Девушка притянула меня к себе и, обняв, чмокнула в лоб. Сопротивляться не было смысла, она по силе сама как парень.

– Бенни, всё в порядке. Ты всего лишь забыл о некоторых дурацких правилах, и тебя не сковывают приличия. Как бы мне хотелось оказаться на твоём месте…

Это уж вряд ли.

– Ты же не тупо меня утешаешь? Может, я на самом деле ужасный зануда?

– Ты зануда только для Джона и его недалёких дружков. Не обращай на них внимания.

Высвободившись из объятий, я вернулась к подушке. Пришла пора спросить то, что не давало мне покоя целый день.

– Чарли, а как тебе Оз?

– Оз? Тёрнер? – Она поправила ночную сорочку и села поудобней. – Никогда о нём раньше не слышала. У тебя не очень много друзей, ты более разборчив в связях, в отличие от Джона. И, честно говоря, я очень удивилась тому, что ты пригласил его к нам. Это мало на тебя похоже, ведь получается, что вы познакомились до того, как ты потерял память. Значит, уже тогда что-то произошло.

– А может, он так сильно мне понравился. Так как он тебе?

– И ты не теряешь надежду выдать меня замуж? – усмехнулась Чарли. – Зачем ему, самодовольному красавцу, такая как я? Портить породу? Да он даже не смотрел на меня.

Блин, из меня брат какой-то бестактный получается.

– Он не говорил с тобой обо мне?

– Нет, – призналась я, чувствуя, что начинаю стыдиться своих слов. Была бы девчонкой, разговор бы в нужную сторону пошёл, а так фигня выходит. – Но вы с ним даже не общались, так что не всё потеряно.

– Не переживай за меня, я всё равно не собираюсь замуж. Боюсь стать такой, как мама. Серьёзно, Бен! Я не хочу быть в тени мужа. Не хочу рожать ораву детей, чтобы избежать сплетен о постыдных болезнях и холодных отношениях с супругом.

У неё даже руки стали подрагивать. Большие сильные руки, не подходящие утончённой леди. Миссис Хант не раз при мне стыдила дочь за то, что краснеет из-за неё перед модистками.

– Мама довольна своей жизнью. Ей доставляет удовольствие даже её кривое рукоделие, а я так не могу.

– А что будет, если ты не выйдешь замуж?

– Останусь старой девой. Сначала в родительском доме, потом, если вы будете ко мне добры, кто-нибудь из братьев возьмёт меня к себе приживалкой.

Я как представила себя на её месте, у меня аж всё внутри похолодело. Одно дело быть женой, и совсем другое – жить у родственников на птичьих правах, изо дня в день слышать упрёки в свой адрес и терпеть змеиное шипение жён своих братьев.

Палка о двух концах. Выйдешь замуж – будешь мужу в рот заглядывать, не выйдешь – будешь кем-то вроде бесполезной старушки Мэгги. Вот средневековые нравы!

– Чарли, я постараюсь найти для тебя хорошего мужа, а не козла, который будет тебе всё запрещать.

– Хорошо бы, – то ли в шутку, то ли всерьёз ответила она.

Девушка вытащила из стопки рисунок, на котором я в анимешном стиле изобразила Тауриэль и Кили. Она с грустной улыбкой полюбовалась на влюблённую парочку киногероев.

– Если нравится, забирай.

– Спасибо, заберу… Ты сам их придумал?

– Не знаю, – не стала я присваивать себе лавры Толкиена и Джексона. – Может, в памяти всплыло. Читал или видел… в театре.

– А я люблю придумывать истории, – мечтательно произнесла Чарли. – Только я так стесняюсь, что даже тебе никогда об этом не говорила.

– Да ну?

– Ты знал, что я в детстве всякую чушь писала, и даже посмеивался надо мной. Но я это дело не бросила и до сих пор пишу. У меня несколько тетрадей-чистовиков. А недавно закончила первый роман.

И она стыдливо отвела глаза.

Да я обязана её поддержать, пусть её опусы и будут похожи на рукоделие миссис Хант в буквенном виде!

Договорившись о том, что утром она даст мне почитать свои рассказы, мы расстались.

Эх, не получилось нормально поболтать. Чарли, конечно, доверяет Бену, но мне-то надо разговаривать с ней как брат, а не как подружка.

Как же надоело быть другим человеком! Прикольно ненадолго примерить роль и совсем не прикольно остаться в чужом теле навсегда. Так ни с Чарли пооткровенничать, ни с Озом пофлиртовать.

В растрёпанных чувствах я погасила свет и стала в потёмках наводить порядок на кровати. Одеяло смято, подушка валяется не на положенном месте…

– Убирайся прочь, тварь!!!

Я выпрямилась от гневного окрика и огляделась по сторонам. В голове эхом проматывались эти слова, сердце бухало так сильно, что пульс болезненно давил на виски.

Никого. В комнате не было никого.

Я беспомощно села на пол, прислонившись спиной к кровати.

– Кто здесь?

Нет ответа. Только назойливый, как комариный писк, звон в ушах, и моё тяжёлое дыхание.

Тот голос. Он был мне знаком…

– Бен?

Догадка одновременно обрадовала и напугала меня. Я не угробила Бена, не отправила его душу в какое-то ужасное место. Он здесь. Со мной.

Хорошо это или плохо?

Я так долго ждала, когда Бен снова выйдет на контакт, что у меня закралась мысль о слуховых галлюцинациях. Естественно, подобное объяснение странного явления меня не устраивало. Я же явственно слышала его голос. Перепугалась, как героиня фильма ужасов, и даже умудрилась сильно обидеться. Из-за чего? А кому было бы приятно, если бы его ни за что ни про что тварью обозвали? Бедная Варежка ведь не виновата, что нечистая сила в виде кошачьей статуэтки запихнула её в чужое тело. Я тоже жертва. Маюсь в чужой семье, хожу на улицу ненакрашенная, в душе не моюсь, музыку не слушаю… И я могу жаловаться до бесконечности, мой список претензий гораздо длиннее!

Однако я его понимаю. Не думаю, что я была бы в восторге от того, что в моём теле рулит кто-то другой. Наверное, это мерзко и стрёмно… Вдруг он в курсе всех-всех моих телодвижений? А-а-а, жу-у-уть! И всё равно я ни в чём не виновата!

На следующее утро я была так издёргана, что вцепилась в рассказ Чарли как в антидепрессант. Не очень благородно с моей стороны, зато ржач над графоманскими опусами в интернете всегда поднимал мне настроение. Что тут у нас? Лав-стори с фиалковыми глазами, в которых плещется ночь?

К собственной неожиданности, я с жадностью прочитала первую страницу, затем вторую… Да это весьма годная адвенчура! И таким красочным языком написана, что невольно смакуешь каждую строчку. Короче, там один парень, некий Джо Хиггинс, приезжает погостить в поместье к приятелю, и выясняется, что этот самый приятель давным-давно помер и его призрак скитается в мрачных стенах. Отважный Джо пытается выбраться из проклятого дома, но он постоянно попадает в ловушки. А вся фигня завертелась, потому что… Не буду спойлерить.

Меня потревожили, когда я дошла до эпизода, где главный герой заходит в комнату, в которой постоянно идёт снег.

С символическим стуком в приоткрытую дверь ко мне зашла вездесущая миссис Хант. За её спиной маячил субъект с по-дурацки подкрученными усами.

– Бенни, дорогой, ты не занят?

Вообще-то занят.

Джо метнулся назад, схватился голой рукой за металлическую ручку. Ай, примёрзнет же! Ну да, вот на ней остался кровавый след…

Я нехотя отложила чтение.

– Для мамы я всегда свободен.

– Как себя чувствует наш больной? – фальшиво-бодрым тоном воскликнул мужичок с усами.

Он без приглашения вторгся в мои временные владения и, подтащив стул к кровати, плюхнулся на него.

– Вы кто?

Я села на кровати и по-девчачьи поджала пальцы ног.

– Проявление беспокойства, – сообщил незваный гость.

Лады, пусть будет «проявление беспокойства». Ему подходит.

– Это доктор Слайм, он будет тебя лечить, – с кровожадным азартом изрекла миссис Хант.

В сомнении скривив губы, я покосилась на что-то быстро записывающего в блокноте «дохтура». На фиг он мне нужен? Меня доктор Симмонс более чем устраивал, я даже приноровилась выписанные им лекарства незаметно утилизировать.

Я старалась дышать неглубоко. Трудно было понять, чем больше от него пахнет, потом или одеколоном.

– На что жалуетесь, сэр?

– На домогательства посторонних личностей.

– Общение с вымышленными инфернальными сущностями, – пробормотал доктор Слайм, шустро водя карандашом в записной книжке.

Эй-эй, я общаюсь только с Беном, и то он больше не горит желанием продолжать знакомство.

– Я же вам говорила, доктор. После падения с лошади он ничего не помнит, – простонала миссис Хант.

– Проблема может быть более серьёзной, поэтому я настаиваю на обследовании.

Испытывая гадливость, я отодвинулась от него подальше.

– Я против обследований. Категорически. Оставьте меня в покое, я вам не доверяю.

– Не стоит меня бояться. Я многих вылечил, и вы у нас скоро будете как новенький.

– Нет!

Мужик плотоядно улыбнулся.

– Для начала необходимо очистить ваше тело от вредных микроорганизмов, чтобы они не мешали восстановлению памяти. К вискам приложим пиявок, они уберут лишнюю, давящую на ослабленный мозг кровь, а регулярные холодные клизмы взбодрят кишечник. Так же пропишу для вас специальную диету и лекарства… Что вы сейчас принимаете?

– Доктор, да вы сами как будто под чем-то!

Миссис Хант почти натурально всхлипнула.

– Сыночек, не дерзи.

Да я не дерзю, а самообороняюсь. Ну не готова я ради её душевного спокойствия терпеть инквизиторские пытки.

Я выразилась предельно ясно:

– Вы мне не подходите.

– Это тревожный сигнал, когда больной отрицает свою болезнь, – заявил доктор Слайм. – В таком случае лечение необходимо проводить в клинике под неусыпным контролем, иначе желаемое улучшение так и не наступит.

– Мы согласны, доктор, – придушенным от отчаяния голосом сказала миссис Хант.

Мы?! Мы это кто? Николай Второй?

– Фигушки! – Я встала с кровати, прихватив тетрадь с рассказами Чарли. – Идите отсюда подобру-поздорову, вас наверняка заждались пациенты, которые жить не могут без ваших клизм и пиявок.

– Вы не можете отвечать за свои поступки, вы больны, – авторитетным тоном возразил доктор Слайм. – Вы ведёте себя агрессивно, а это в нашем обществе не норма. Я бы вам помимо прочего прописал покой и утренние прогулки на свежем воздухе, чтобы унять вашу активность. Рукоблудием не занимаетесь?

– Слышь, ещё одно слово, и я тебя покусаю!

– Ярко-выраженная куантропия! – Доктор с восхищением на усатом лице сделал новую пометку в записной книжке.

Чего? Это он типа олигофреном меня назвал или что?

– Ах вот так… Тогда скажите мне, что такое дефибриллятор?

Доктор уставился на меня в недоумении.

– Постараюсь на досуге посмотреть в словаре…

– Какой словарь! Вы врач и не знаете, что такое дефибриллятор! Позор!

Щёки миссис Хант стали пунцовыми, как у матрёшки.

– Не говори плохие слова, Бенни!

Я говорю плохие слова?! А то, что выдаёт доктор, разве можно озвучивать в присутствии дамы?

– Повторяю для тех, кто с утра хлебнул тормозной жидкости. Вы мне не подходите. Смотрите, что вы делаете с моей матерью, да её сейчас апоплексический удар накроет! Пока вас не было, я спокойно вспоминал каждый свой выпавший молочный зуб, а с вашим приходом у меня появилась вами же упомянутая агрессия. Может, у меня на вас аллергия?

Похоже, наш доктор был сбит с толку.

– Что такое аллергия?

– Здравствуйте! Врач не знает, что такое аллергия![3]3
  Доктор Слайм действительно не мог знать этого слова. Термин «аллергия» появился в науке благодаря австрийскому педиатру и иммунологу Клеменсу Пирке только в 1906 году.


[Закрыть] Преступная некомпетентность! Я лучше буду следовать советам доктора Симмонса, он хотя бы лекарства с интересным эффектом прописывает.

Доктор Слайм не пожелал пополнять свой профессиональный словарный запас и ушёл, сказав миссис Хант напоследок, что за такой тяжёлый случай не возьмётся. Никто не возьмётся.

Тоби поставил лапы мне на колени и, тоненько поскуливая, заглянул в глаза. Пёсику явно не понравилось, что хозяин, вместо того чтобы продолжить прогулку, словно приклеился к скамейке. Да я вообще зверь, не человек. Знакомиться с прохожими не разрешаю, запрещаю гонять птиц и ещё покрикиваю, когда поводок натягивается, как струна.

– Бен, признайся, ничего не получится, – Чарли наклонилась к Тоби и потеребила его за ушами.

– Почему сразу – не получится? Вот если не пробовать, то да, ничего не выйдет.

– Ты просто хочешь меня подбодрить.

– И что? Одно другому не мешает.

– А вдруг мои рассказы ужасны? Я же не писатель.

– А кто ты тогда, плотник? Раз написала, значит, писатель. Хороший или плохой, рассудят читатели.

Чарли прекратила ласкать собаку и выпрямилась с отстранённым выражением на лице.

– Кроме тебя, я никому не показывала свои сочинения.

– Вот-вот, пришла пора расширить читательскую аудиторию. Ну всё, хватит меня отговаривать. Я пошёл.

Тоби радостно взвизгнул, но тут же приуныл, видя, что я, хоть и встала, передала поводок Чарли.

– Бенни…

– У тебя были копии рассказов, значит, ты планировала их куда-нибудь пристраивать.

– Как будто не знаешь, что мечты и реальность – разные вещи. Да кому я нужна? Мной не заинтересуется ни один издатель, потому что…

– Не бывает закрытых дверей, бывает слишком тихое «мяу»!

– Мау? – удивился Тоби.

М-да, кажись, они оба думают, что моя идея обречена на провал. Да щас прям!

Я крепче прижала к себе кожаную папку.

– Как я выгляжу?

– Как дурак, – не замедлила с ответом девушка.

– Отлично. То, что нужно.

Оставив друзей в скверике, я пошла пристраивать рассказ в добрые руки. По чесноку, я не была на сто процентов уверена в этой затее и на всякий случай прокручивала в уме возможные варианты. Вряд ли «Бэнк мэгэзин» единственный журнал, публикующий беллетристику, можно набрать в газетном киоске охапку подобных изданий и попытать счастья там. Разумеется, будет ужасно обидно, если Чарли не попадёт в любимый журнал, но это всё же не конец света. Что ни делается, всё к лучшему.

Аудиенции у главного редактора я добилась без труда: он был не занят и сразу пригласил меня к себе в кабинет. На этом ништяки не закончились. Получив на руки копию рассказа, мистер Кокс не сказал мне что-то вроде «Мы вам позвоним».

– Присаживайтесь, мистер Хант.

Он что, будет читать при мне?

Да-да, так и случилось.

Я чуть шляпу свою не съела от напряжения!

Ему понравилось… О, май гад! О-о-о! У меня катарсис!

– «Дом-лабиринт» достоин печати. Свежая идея, исполнение мастерское. С удовольствием взял бы его в следующий номер. – Мистер Кокс расправил листы. – Автор знает, что вы понесли рассказ в редакцию?

– Знает. Автор – моя сестра, Шарлотта Хант.

Так, зачем-то сдвинул брови. Морщины на лбу проявились отчётливей.

– Не подумайте, что я сужу предвзято, сэр, – начал он издалека. – Ваша сестра очень талантлива. Более того, она талантливей многих мужчин, которые пишут для «Бэнк мэгэзин», но у нас могут возникнуть сложности.

– Какие же?

– Читатели больше доверяют мужским именам. Ваша сестра согласится взять псевдоним?

– А если подписать «Чарли Хант»? Так будет похоже на мужское.

Главред кивнул. Вроде как одобрительно.

– Наш журнал печатает рассказы на гонорарной основе. Но леди не положено брать денег за свой труд. Понимаете?

А… Был же у нас разговор с Кейт. Женщина, которая работает, не может быть леди. И наоборот.

Что за сексизм в этом викторианстве! Если девушка умная и образованная, то ей надо либо быть леди, либо зарабатывать? Бред!

Но я не растерялась.

– Так не платите ей. Если вы принципиально намерены отдать деньги за публикацию, я могу их взять как её литературный агент.

Мистер Кокс рассмеялся, демонстрируя два ряда крупных зубов.

– Вижу, у вас вся семья творческая. Решено. «Дом-лабиринт» выйдет в свет на следующей неделе.

Вообще-то я планировала сообщить Чарли радостную новость двусмысленными фразами и театральными паузами, но всё же решила её не мучить. Даже представить себе не могу, как она переживала во время моего отсутствия. Когда я подошла к ней, девушка обмахивалась веером, а на её коленях (какой ужас для миссис Хант!) лежали перчатки. Сразу видно, измаялась вся.

Мои экзальтические вопли настроили против нас всех проходивших мимо людей, но мне было до лампочки. Тоби немедленно заразился моим возбуждением и с лаем стал скакать вокруг меня. Сама Чарли растерялась до такой степени, что позволила обнять себя на глазах у народа. Чихать на всех, зато она искренне улыбается и, похоже, готова свихнуться от счастья.

Нашу победу обязательно нужно было отпраздновать. К счастью, благодаря походу с Озом в кафе я убедилась, что нормальные сладости в викторианском Лондоне есть, и потащила юную писательницу в кондитерскую. Гулять так гулять!

Чарли запоздало вспомнила о возможной гневной реакции родителей, но я велела ей не думать об этом. Девочка моя, к тебе сова из Хогвартса прилетела, радуйся!

Дома купленные пирожные пришлись весьма кстати, так как миссис Хант пребывала в растрёпанных чувствах. Нет, это не мы накосячили. Ну, частично не мы. Гувернантка, мисс Боунс, потребовала немедленного расчёта из-за того, что Эмма и Фредерик сказали ей, что им не нравится её книга рассказов «О нравственности и добродетели» и что сказка про какого-то Бэггинса гораздо интересней и добрей. Творческая натура не выдержала такого удара, и поэтому в доме Хантов появилась новая вакансия. Прям настоящая невезуха для хозяйки дома: за один день сбежали доктор и гувернантка, и это не считая уволенного на днях дворецкого. В свете последних событий мы с Чарли коллективно решили пока ничего не говорить предкам о её публикации. Мало ли что маман наговорит сгоряча, когда у неё настроение ниже плинтуса.

И ещё одной приятностью стало то, что Оз прислал записку! Мне! Написал, что до сих пор находится под впечатлением от нашего совместного дня и хочет зайти завтра в полдень. Вау! Я ему нравлюсь! Я. Ему. Нравлюсь! Очуметь!

Блин, вот губы раскатала. Нельзя мне подкатывать к Озу, я же, во-первых, до сих пор не девушка, а во-вторых, не планирую здесь надолго оставаться.

Очередную досаду компенсировал успех новой сказки на ночь. История про Мальчика-Который-Выжил произвела фурор у разбалованной публики. И это ещё малютка Гарри в школу волшебства и чародейства не успел приехать.

– Бен, ты чудо, – шепнула Чарли, когда мы уложили детей спать и вышли в коридор.

– Да ладно тебе. Будешь хвалить просто так – загоржусь.

– Ты заслуживаешь похвалы. И, знаешь… Мне так неудобно. Даже не знаю, как отблагодарить тебя.

– Послушай, ты моя сестра. Не помню, старшая или младшая, но любимая. Ты мне ничего не должна. Если хочешь, можешь рассказывать что-нибудь обо мне, чтобы память быстрее вернулась. А то, боюсь, родители найдут третьего доктора.

Чарли остановилась перед своей комнатой и взялась за дверную ручку.

– Ты совсем ничего не помнишь?

Еле нашлась, что ответить:

– Э… Вспоминаю. Эхом, так. Отголосками.

Я расслышала её вздох, от которого по коже побежали мурашки.

– Бедный…

Она резко развернулась и, рыдая, повисла у меня на шее. Немного отойдя от шока, я утешающим движением погладила её по спине и в конце концов обняла.

Ясно же, переживает. Говорит, что я, то есть Бен, такой, как прежде. Но кто знает? Может, как и Джон, Чарли видит во мне чужого? Или она всего лишь думает, что её брат страдает из-за шаткой неопределённости?

И я ведь не могу сказать ей правду. Поверит или нет, она только сильнее будет волноваться.

– Не прикасайся к моей сестре!!!

Я стиснула зубы, как от резкой боли.

Ох, Бен, и что мне с вами со всеми делать?