Текст книги "Измайловский парк"

Глава 13

После неожиданной встречи в квартире брата Галина совсем замкнулась и ограничила свою жизнь подрастающим сыном. Когда он пошел в школу, Галя вернулась на работу в больницу, отдала Валерку на продленку, а летом всегда брала отпуск за свой счет – все равно больных немного, все отдыхают – и уезжала с сыном на дачу, предоставляя мужу полную свободу действий. Отныне их брак сохранялся лишь ради Валерика, они словно негласно обо всем договорились. И Галина, и Михаил думали, что поступают правильно, именно так и нужно для ребенка. Но Валерий подрос и объяснил матери, как она ошибалась.

Дети всегда понимают намного больше, чем думают взрослые. Это основное заблуждение старших: да он еще маленький, да что он соображает, да ему еще расти и расти! А малыш все слушает и слышит, все запоминает и делает свои, далеко идущие, но на редкость точные выводы.

Валерка рано постиг суть отношений в семье, все взвесил, увидел, как родители яростно, но, стараясь себя ничем не выдать, борются за него. Он стал некой разменной монетой в их руках, тем могучим языческим божком, которому поклоняются и приносят жертвы.

– Я живу ради тебя! – постоянно напоминала мать.

– Все сделаю для тебя, всем помогу! – твердил отец.

И Валерка рано осознал, что сделают они действительно все, но не ради него, а чтобы досадить друг другу, друг друга уязвить и оскорбить побольнее. Понял и стал пользоваться своим положением: матери жаловался на отца, отцу – на мать. Жалобы воспринимались замечательно, и Валерка прямо-таки купался в родительской любви, заботе и нежности, пока ему все это не надоело. И тогда он жестко спросил мать:

– А почему ты не разошлась с отцом? Зачем тебе такая жизнь? Ты разве любишь его?

Валерию было пятнадцать лет. Отец появлялся дома редко, эпизодически, только чтобы поговорить с сыном. Жил Туманов где-то на стороне, но не разводился с женой и из квартиры не выписывался. Подробностями его существования ни Галина, ни Валерий не интересовались.

Прямо в лоб поставленный вопрос смутил Галину Викторовну. Но она привычно быстро взяла себя в руки:

– Я предпочла ничего не менять. Не люблю перемен.

Валерий насмешливо присвистнул:

– Однако работу ты бросила.

В то время Галина Викторовна оставила больницу и занималась исключительно домом и сыном.

– Ты прекрасно знаешь, что мне тяжело! – постаралась она не возмутиться. – Мне немало лет, в моем возрасте работать хирургом непросто, даже при небольшой нагрузке.

Валерий и сам замечал, что мать начала полнеть, у нее болели и опухали к вечеру ноги… А отец… По-прежнему неугомонный, худой, быстрый, он успевал за день сделать множество дел. И завести несколько новых романчиков. Отец…

Валерий хмуро посмотрел на мать. Почему она всегда, вечно прощает все отцу? Ладно, это ее проблемы. Только эта непреходящая, постоянная боль, обида за себя, за свою семью – не сложившуюся, не получившуюся… Чья здесь вина?

Валерий рано ощутил себя брошенным, забытым, несмотря на то что внешне отец старался всегда и во всем ему помочь. Но у отца много лет назад появились более нужные ему, более любимые им люди, чем Валерий и мать. «Почему у нас дома так все сложно?» – мучительно думал мальчик, а потом подросток. Почему?! Ответа на вопрос не находилось. Да и кому она нужна, эта правда…

Валерий был благодарен отцу за многое – помог поступить в мед, никогда не отказывал в деньгах, – но эта боль… Она оставалась в душе Валерия – неизменная и верная. И он ненавидел ее за такую ненужную преданность.

Накормив гостя обедом и вымыв посуду, бабка Марья накинула большой теплый платок и, как обещала, повела Валерия к развалинам имения Паниных.

Опять его удивила безлюдность – совершенно пустые деревенские улицы. Только возле колодца встретилась женщина средних лет в красной куртке.

– Постоялец у тебя, Маня, объявился? – звонко закричала красная куртка и опустила на землю ведро. Прозрачная вода в нем качнулась и отразила серое насупленное небо, словно заразилась его настроением. – Колька сказывал… Охотник? – И женщина мазнула Валерия любопытным сальным взглядом.

– Балабол этот Колька, ровно баба, – заметила бабка Марья. – Только бы языком махать, как помелом! Не охотник мой гость, а странник. По свету бродит.

Валерий удивился. Почему бабулька дала ему такую неожиданную характеристику? И вспомнил, как Арам рассказывал, что у первобытных народов путешественник считался существом, достойным глубокого сожаления, потому что разлучился с самым дорогим в жизни: семейством, отеческим кровом, страной своих предков. А если странник покинул родину, чтобы выполнить какой-нибудь религиозный обет, то к состраданию примешивалось удивление. Люди не в силах понять, как кто-то решается переплывать моря ради земных целей. Политический изгнанник, жертва чьей-то суровости или страстей – это понятно, но все остальное…

И вообще, сказал тогда Арам, что такое различие языков перед языком всемирным? Который говорит выражением глаз, улыбкой, слезой на ресницах, интонацией, ощущениями, добрыми и высокими, как мелодии Брамса?

Это он у своего любимого профессора понахватался.

Красная куртка захохотала:

– Странник? А чего ему у нас надо? Куда идете-то?

– Прогуливаемся да деревню смотрим, – строго отозвалась бабулька и двинулась дальше.

Валерий неловко поклонился женщине с ведром и пошел следом за своей хозяйкой.

– Ну, ты и врать здорова, Маня! – закричала красная куртка им вдогонку. – Какой дурак гуляет в такую погоду?

Бабка Марья шла вперед, не отвечая. Валерий нехотя плелся за ней. Ему все это надоедало сильнее и сильнее. Недавно вымытые заботливой бабулькой ботинки снова облепила глина, ноги вязли, опять заморосил дождь… И ни души вокруг.

Они прошли мимо избенки Николая – приметный петух на калитке, – и дорога поползла в гору.

– Вон там, на юру, и дом этот стоял, – показала рукой бабка. – Видишь?

Впереди действительно показались развалины – торчали полуразвалившиеся, покрытые мохнатой плесенью каменные стены, почти рухнувшие, выщербленные, с вывалившимися кирпичами… Между стенами безмятежно разрослись деревья, шуршала высокая, чахлая по осени трава, высились груды земли, почему-то перекопанной, и, видимо, не так давно…

А ведь здесь, вот тут, были комнаты, ярко освещенные, чистые, теплые, подумал Валерий. Здесь жили люди, мечтали, любили друг друга, растили детей… Даже наброска этого дома не осталось, не говоря уж о фотографии. Здесь когда-то прадед Валерия… Как же его звали?.. Забыл… А мать ведь говорила…

Бабка снова быстро заглянула ему в глаза:

– О чем задумался, милок?

Валерию опять стало неуютно – будто все здесь что– то знали, о чем-то подозревали, что-то скрывали… Все что-то замышляли. Даже эта древняя бабулька и та была себе на уме. Панин начал раздражаться:

– Да ни о чем! Погода плохая!

– Так ведь осень у нас на дворе, милок! Не в Турции, – захихикала вредная бабка. – Неужто не привык?

Валерий внимательно разглядывал стены – какие-то грозные и мрачные.

– А почему здесь все перерыто? Вроде искали что-то…

– Ну уж это тебе лучше знать! – опять хихикнула бабка. – Чего искали да что… Ладно, ты тут погуляй, сколько тебе захочется, может, и погода понравится, а я домой пойду. Дел много. Избу ты мою найдешь. – И бабка Марья поковыляла назад по дороге не оглядываясь.

Валерий пристально посмотрел ей вслед. Побродил среди черных стен, потрогал рукой холодные, осклизлые камни…

Когда-то, много лет тому назад, в доме, стоявшем здесь, на этом самом месте, жили князья Панины… Наверное, жили счастливо и не думали о том, что ждет их в будущем. Не собирались уезжать из России навсегда, даже примерных планов таких не строили… Но пришлось. И, оставляя в России, скорее всего, не по своей воле, беременную жену, прадед Валерия оставил ей маленькую надежду – какие-то драгоценности, зарытые здесь, в этой земле… Но прабабка Валерия их не нашла или не захотела искать. Не отыскал их и дед Валерия, а потом и его дядька… Кто же их нашел? И существовали ли они на самом деле?

Проклятый блеск таинственных сокровищ… Он ослепляет, завораживает, манит за собой… Валерка окончательно сбился с курса.

– Привет охотнику! – услышал Панин. – А я так и подумал, что ты здеся будешь. Но тута уток не водится!

Он обернулся. Рядом стоял Николай и хохотал во всю ширь щербатого рта. Возле нового знакомого Панина переминался с ноги на ногу другой мужичонка, очень похожий на Николая. Плотник Архип, догадался Валерий.

Он пристально рассматривал братьев. Почти одинаковые, но у Архипа отчаянно плутовские, чересчур хитрые глаза. Николай намного проще. И почему братья ходят за Паниным?

– Я тебе про охоту не говорил, – сказал Валерий. – Эту идею ты навязал мне сам, а я просто от нее вовремя не отказался. Я приехал сюда по другим делам…

– А это по каким – другим? – тотчас спросил Архип.

– Думаю, это мое личное дело.

– Дело, може, и личное, – лукаво прищурился Архип. – Да только об нем ужо вся деревня знает. У нас тута новости долго на печках не залеживаются. Сразу разлетаются во все стороны, как птахи. А мы тебе подсобить могем…

– Это как же? Одним словом?

Валерий все яснее понимал, что буквально все жители Берендеевки давным-давно знают тайну о фамильных драгоценностях Паниных. И скрывать ее дальше смешно и нелепо.

– Да как… – плутовски подмигнул Архип. Николай топтался рядом, пытаясь раскурить сигарету, но она гасла на ветру. – Пойдем в избу, поболтаем… У нас есть! – И он, в точности повторив жест брата, хлопнул себя по боку.

– У вас всегда есть! – поневоле вырвалось у Валерия.

Братья довольно захохотали.

– Точно! – сказал Архип. – Так пошли?.. – И двинулся впереди.

Закуривший, наконец, Николай шагал рядом с Паниным и разглагольствовал:

– Ты, Валер, чего себе думашь? Шо мы тута совсем к чужим бедам глухие? Ан нет! Мы все здеся народ душевный. Помочь рады заезжему человеку. Тебе, скажем, или кому другому…

Валерий прятал лицо от дождя и ветра под капюшоном и молчал. В принципе картина вырисовывалась довольно ясная… А главное, ему не стоило сюда приезжать. Это Панин уныло повторил себе в который раз. Все дядька проклятый! Сбил его с курса.

В избе братьев царил беспорядок, настоящий кавардак. Валерий брезгливо осмотрелся и сразу вспомнил бабку Марью с ее пристрастием к чистоте и уюту – мучительно захотелось вернуться в ее избу, к кошкам – поклонницам телевидения.

На грязном полу валялись какие-то тряпки и грязные сапоги – очевидно, те самые, которые обещал Валерию Николай, стол был заставлен немытой посудой, окна вылупились заплеванными дождем стеклами без шторок…

– Садись! – бодро пригласил Архип. – А ты разливай! – обратился он к брату. – Стаканы там разовые возьми… На полке…

Николай проворно справился со своей задачей – не впервой.

– Ну, бывайте! – провозгласил Архип.

Выпили. Закусить было нечем, да Валерий и не стал бы ничего есть в этом доме – это просто опасно.

– Так вот, – солидно продолжил беседу Архип, – ты нам заплатишь, по уговору, а мы тебе твои сокровища отроем!

Валерий изумился:

– Это так легко сделать? Почему же никто до сих пор не отрыл? Вы сами, например?

Он догадывался, что мужики пытаются водить его за нос.

– Да прям легко! – сказал Архип, сообразив, что совершил грубый промах, и наклонился к Валерию, обдавая его запахом перегара и чеснока. – Было бы легко… Но мы тута место знаем… Тама ишо никто не копал, и вот тама и должно оно все быть…

Панину стало все безразлично. Водка горячей волной опять пробежала по всему телу и снова успокоила – ничего, держись, скоро домой!

– Мне надо немного подумать. А сколько просите?

Братья выразительно переглянулись. Похоже, их дело выгорит…

– Ну, сколько… – для вида призадумался Архип. Он явно был лидером в этом маленьком своеобразном семействе. – Копать надоть ночью, когда никто не видит… Лопаты тама, фонари, осторожности всякие… В общем, тыщи хватит! – заключил он и бодро хлопнул ладонью по столу, словно скрепляя сделку.

«Интересно, со скольких людей они вот так брали уже деньги? – подумал Валерий. – Ну, дядька явно здесь околачивался, и не один раз. А кто еще? Приезжал, конечно, и мой дед, мамин отец… Но это давно… Хотя этому Архипу лет шестьдесят, не меньше… Тогда он был молодым и вполне мог точно так же рыть землю для моего деда… Забавно…»

– Ответ дам завтра, – сказал Валерий и встал.

Хотелось спать, хотя до конца дня было далековато.

– Лады! – воскликнул Архип.

Глава 14

Бабка Марья встретила постояльца весело:

– Ну, погулял? А чем накормили тебя эти оглоеды?

В Берендеевке и впрямь все всё знали.

Валерий махнул рукой:

– Поеду домой. Когда у вас автобус до станции? – и вытащил сотню за постой и угощение. – Может, мало? Вы скажите…

Бабка Марья посуровела:

– Ты, милок, свои деньги спрячь. Пробросаешься! На миллионера не похож, так что заработанное беречь должен. Автобус в семь вечера пойдет, еще успеешь. Я тебе сейчас ужин соберу, а потом провожу до остановки. Чтобы не плутал зря. А ты летом приезжай ко мне со своей девушкой. У нас так хорошо – не передать! Отдохнете, в речке накупаетесь, рыбы наловите… Потом грибы пойдут… Я тебе сейчас связочку сушеных принесу. Мать суп сварит. Вкусный получится!

Валерий слушал бабульку и почему-то неожиданно вспомнил Женьку. Как она там? И любит ли она деревенское раздолье, неприхотливую жизнь в избе, леса, поля да тихие речки Черноземья?

– Не сомневайся, милок, ей понравится, – убежденно сказала проницательная бабка, проворно собирая на стол. – Уж мне можешь поверить… А может, заночуешь? Я тебе баньку затоплю. У меня банька хорошая, и пар знатный, еще муж строил…

– Спасибо, – сказал Валерий. Он уже был мыслями дома. – Как-нибудь в другой раз…

По стеклу стучал назойливый дождь.

Обратной дороги Валерка даже не заметил: в автобусе дремал, в электричке вообще заснул, на манер Николая.

Как удивятся братья, не застав поутру Панина у бабки Марьи… И как удивится и обрадуется мать, увидев Валерия…

Галина Викторовна уже легла спать, когда в двери защелкал замок. «Воры! – подумала она, вскакивая и хватаясь за мобильник. – Да что им у нас воровать – ни денег, ни бриллиантов… Разве что ошиблись квартирой…»

– Мама, не пугайся, это я! – крикнул из прихожей Валерий, и Галина Викторовна, просияв, торопливо набросила халат.

– Как хорошо, что ты так быстро вернулся! – сказала она, выходя из комнаты. – А я уже скучать начала…

– Суток не прошло! – присвистнул Валерий. – Ты не суетись, спи себе дальше. Я только вымоюсь и тоже лягу. Устал. Обо всем расскажу завтра.

Он сбросил мокрую грязную обувь и одежду и поспешил в ванную. Но на пороге задержался:

– Никто не звонил?

Галина Викторовна нахмурилась и отвела глаза:

– Звонил дядька. Он приехал. Об этом тоже завтра.

Валерий глянул на часы и засмеялся:

– Нет, мам, уже сегодня. Без пятнадцати час… Спокойной ночи!

Утром Валерий спал долго. Галина Викторовна ходила на цыпочках, боясь разбудить сына. Она была так счастлива его быстрым возвращением, а значит, и полным отказом от этой дикой, совершенно нелепой идеи, которую заронил братец Виктор в голову Валерия.

Ни к чему эти глупости, повторяла про себя Галина Викторовна, нарезая овощи. Ни к чему…

Валерий проснулся уже за полдень и лениво приплелся на кухню. Сел пить кофе.

Галина Викторовна не хотела начинать разговор первой. Лучше, если сын расскажет все сам. А если даже не расскажет… И так все ясно. Тревожил только звонок Виктора…

Валерий позавтракал, а потом улыбнулся матери:

– В общем, ты была права… Какая-то ерунда! И там все жители деревни в курсе этой истории с драгоценностями. Прямо смешно! Тайна, которая никогда ею не была… Зато я познакомился с одной симпатичной бабулькой. Вот, сушеные грибы от нее привез тебе в подарок. И она приглашала меня к себе на лето.

Это была серьезная ошибка. Галина Викторовна тотчас надулась, как ребенок.

– Что за фантазии? Зачем тебе какие-то деревни и бабки, когда у нас своя дача? Хорошая, благоустроенная… И недалеко.

Валерий поспешил исправить положение:

– Да это я так, к слову… Я ведь не говорил, что собираюсь туда. Хотя там, наверное, летом неплохо…

Галина Викторовна с недовольным видом собрала со стола. И тут зазвенел телефон.

«Виктор! – с отчаянием подумала Галина Викторовна. – Ну конечно, это он! И что ему неймется?! Ведь сказала же я ему, что Валерий вернется только в воскресенье вечером!»

Телефон заливался. Валерий удивленно взглянул на мать, встал и вышел в переднюю.

– Да! – бросил он в телефонную трубку.

Галина Викторовна глянула на сына. У него было слишком изумленное лицо.

– Не знаю… – пробормотал он. – Правда понятия не имею… Постараюсь… – Он задумчиво положил трубку.

– Что случилось? – встревоженно спросила Галина Викторовна.

Валерий потер лоб:

– Да ничего особенного. Арам пропал!

– А где он, ты не знаешь? У Стаей больное сердце… И на нее как раз вчера уже свалилось большое несчастье… Я провела у нее весь день.

Валерий отмахнулся, пропустив сообщение о матери Айрапетова мимо ушей. Он ее почему-то никогда не любил.

– Арам не ребенок. Что может произойти со взрослым парнем? Чай, не изнасилуют. А драться я его научил, сдачи дать сумеет. Но если гора не звонит Магомету, то Магомет позвонит горе.

Валерий закрыл за собой дверь в свою комнату и тотчас набрал номер мобильника приятеля. Блокирован… А правда, где шляется этот идиото? На него не похоже.

На всякий случай Панин отправил другу эсэмэску: «Рам! Ты куда провалился, паразите? Так что насчет завтрева? Мы собирались прошвырнуться. Валерио».

Потом на мобильник позвонила Женька и защебетала:

– Завтра пойдем в наш бар? Ребята собираются. У Леньки день варенья. Весело будет! Расскажешь про новую дачу. Съездил удачно?

Валерий с великим трудом припомнил этого длинноволосого Леньку, который собирался стать фотокорреспондентом и всюду таскал с собой фотоаппарат.

– Извини, я завтра не могу.

– Тогда давай увидимся в среду. Тут открыли новый ночной клуб…

– Нет, не получится, у меня много дел, – сухо отказался Валерий.

Женька начинала его раздражать. Но ведь Панин сам вызвал когда-то огонь на себя…

Она немного растерялась:

– Ну хорошо… А когда ты можешь?

Панин молчал. Когда он может… Да никогда!.. Отныне и навеки…

– Ладно… – прошептала Женька. – Мобила деньги кушает… А может, погуляем сегодня? Давай встретимся в полседьмого у входа в парк. Дождя нет…

Валерий задумался.

Галине Викторовне очень не хотелось говорить сыну, что снова названивал дядька. Но честность не позволила смолчать.

Ее радовало, что Валерий так отдавался учебе, так ее любил. Без преданности и беззаветности не бывает настоящего специалиста ни в одной области. Иногда Галина Викторовна мечтала о внуках – дождется ли? Валерий пока жениться не собирался, а лет ей немало… И очень хочется подержать в руках маленькое существо – родное и теплое… Но у сына даже постоянной девушки нет. Хотя без конца звонят разные… Женя, например…

Галина Викторовна тревожилась. Неужели Валерий пойдет дорогой отца?! Нет, нет, только не это! Но все– таки нехорошо, что он замыкается на одной учебе, не ходит ни в кино, ни в театры, редко бывает в компаниях… Вот разве что с этой Женей…

«Сама я не знаю, чего хочу», – ругала себя Галина Викторовна и внимательно присматривалась к сыну. Но ничего нового в его поведении не замечала.

Пока Валерий сильно отличался от отца. Галина Викторовна не знала, что сын отлично понимал: если девушка, пусть даже неосознанно и без твоего на это согласия и разрешения, пробует вручить тебе свою судьбу – это немалая ответственность. Именно мужская. Но готов ли к ней Валерий? Сумеет ли ее до конца осознать и взвесить? Да и способен ли он любить кого-нибудь? И нужна ли ему эта пресловутая любовь? Она ведь не ищет подлинных совершенств, больше того, она их словно побаивается: ей нужны лишь те идеалы, которые придумывает она сама для себя. И кроме того, если наслаждаться с постоянной оглядкой и осторожностью – какое это будет наслаждение?

Однажды Валерка спросил друга:

– Гангстерито, как думаешь, какая любовь самая большая?

– Последняя, – мгновенно отозвался Арам.

– Последняя? Это еще почему?

Приятель хмыкнул:

– Потому что всякая настоящая любовь кажется нам последней.

– Идиото… – пробурчал Валерий.

Вопросы громоздились один на другой, сыпались без счета и непрерывно. И деваться от них стало некуда…

Валерий тоже, как и Галина Викторовна, задумывался все сильнее и сильнее. Особенно о Женьке. Он не знал, что делать дальше.

И тут позвонил дядька.

– Племянничек, стало быть? – обрадовался он. – Наконец-то поймал! А то я уж думать начал, что Галка тебя подзывать не хочет. Читал я тут недавно, что доктор, который взялся отравить Распутина, в последний момент не смог этого сделать – этот ваш кодекс Гиппократа не позволил, и подложил в его пирожки безвредный порошок. Зато, чтобы доказать Пуришкевичу и компании, что он «не виноват», активнее и сильнее всех пинал лежащего Распутина ногами. А песню «Я хочу быть с тобой» слыхал? Про то, как один мальчишечка чокнулся и стал стаканы лопать. И при сем обращался почему-то сугубо к пьяным врачам… Твой будущий пациент. Как съездил?

– Куда это? – спросил Валерий.

Ему совершенно не хотелось делиться с дядькой впечатлениями от поездки в Берендеевку.

– Туда! – захохотал дядька. – На кудыкину гору! В наши родные панинские места! Думаешь, я ничего не знаю? Лучше сам расколись! Что нарыл? Ничего не разведал?

– Так если вы все знаете, к чему это море вопросов? – обозлился Валерий. Он устал, и никакого настроения разговаривать с дядькой у него не было. – Вы сами-то сколько раз там были?

– Бывал, бывал… – не стал лукавить дядька. – Да все ведь без толку! Берендеевские мужики плутоватые, себе на уме, я тебе скажу… И вообще та еще деревенька… Ты о ней теперь полное представление имеешь.

– Имею. Это одним словом. А что дальше? – Валерий говорил все резче и резче.

– Да что дальше, голубь ты мой… – Дядька помолчал. – Не дают мне покоя эти фамильные цацки…

– Вижу, что не дают.

– Ведь должны же они где-то быть. Обязательно должны, – не унимался дядька. – Лежат себе где-то и смеются… Не могли они сгинуть бесследно.

– А почему не могли? – искренне удивился Валерий. – Столько лет прошло… Дались они вам! Давно пора плюнуть и забыть!

– Э-э, не-ет! – протянул дядька. – Ты можешь плевать, если хочешь, а я так не желаю… Ну пока, племянничек! Еще увидимся!

Валерий злобно швырнул трубку. Надоело все это! Что, ему делать нечего, как заниматься этой ерундой? Прямо детективная история – пропавшие семейные драгоценности, их поиск, опасности на пути отважных княжеских потомков…

Валерий хмуро поглядел на себя в зеркало и стал собираться.

– Вернешься поздно? – спросила Галина Викторовна.

Валерий покачал головой:

– Не очень. Но ты не жди, ложись.

– У тебя появилась девушка? – снова осторожно спросила мать.

– Да вроде, – неохотно ответил сын.

– Что значит вроде? – удивилась Галина Викторовна. – Либо да, либо нет… Ты ведь куда-то с ней ходишь…

Валерий вздохнул:

– Это странная история… Ты лучше меня о ней не расспрашивай. Брожу с ней по каким-то молодежным, в основном студенческим тусовкам. Ей нравится…

– А тебе? – Галина Викторовна присела на табуретку напротив. Очень не нравились ей глаза сына… Все больше и больше. Таил что-то Валерий, и это «что-то» было смутно-нехорошим. – Ты встречаешься с ней из– под палки?

Валерий невесело усмехнулся и подумал: кому она нужна, эта правда?..

– Почти угадала. Но пока я тебе ничего рассказывать не буду, ладно? Ты только не обижайся. Просто мне нужно проверить одну версию… Вполне вероятно, что она окажется настоящей глупостью. И это будет отлично.

– Это она недавно звонила? Ты чай не допил… – Мать присмотрелась к его лицу и совсем расстроилась. – Что– то случилось? Плохие вести?

– Хорошие… – мрачно пробубнил Валерий. – Очень хорошие… Даже слишком… Знаешь, мам, как бывает в жизни? Иногда новости оказываются чересчур замечательными, им бы чуть-чуть похуже быть… У тебя такого никогда не случалось?

Мать призадумалась:

– Да вроде нет… Не припоминаю… Немного странно это у тебя звучит: о слишком хороших новостях. Хотя в жизни все бывает, и такое, наверное, тоже.

«Что-то странное, – думала Галина Викторовна. – У Валерика меняется настроение, как наша неустойчивая погода. Он прямо как барышня – то туда, то сюда. Еще так бывает у подростков. Но Валерий давно вырос…»

Спрашивать дальше она не отважилась. Да и нечего приставать к взрослому человеку! И так она частенько задает сыну совершенно ненужные вопросы…

Но знать о его делах очень хотелось. И глаза Валерия… Смятенные, отчаянные, о чем-то тоскующие… Или о ком-то…

Звонят разные девушки… Что там и как – не узнать… Вот уж правду говорят: маленькие детки – маленькие бедки… Тихо посапывала стиральная машина. Про эту печально знаменитую «Эврику» Валерий, включая отжим, всегда говорил:

– Включаем вибростенд! – а потом, задумчиво глядя на бодро прыгающую по кухне мощную стиралку, обязательно добавлял: – О, как бьется, припадочная! Аж пена на губах выступает! Эпилепсия налицо…

Сын может пойти дорожкой отца… Запросто… И для чего Галина рожала его, для чего так мучилась, для чего растила?! Чтобы он вот так же точно… Нет, ни за что!

Однажды Галина Викторовна обреченно сделала печальный вывод: их семья – вырождающаяся. Что обычно характеризует такие? Главное – полное отсутствие понятий о нравственности и правде. Вот как у Виктора и Михаила. Для них не существует законов, сомнений, стыда и раскаяния. Они живут с потрясающим спокойствием и самодовольством и совершают преступления, не отдавая себе отчета в своем поведении. Это нравственное помешательство, думала Галина Викторовна, и бывают различные степени подобной болезни, например, когда вырождающийся вроде бы и не делает ничего, что может его столкнуть с законом, но постоянно оправдывает любые проступки, упрямо доказывая себе и окружающим, что добро и зло, добродетель и порок – категории надуманные. Больше того, он даже старается пробудить участие и симпатии к диким, неуправляемым инстинктам. А истоки такого нравственного помешательства – в невероятном себялюбии. Это психология.

Но Валерий…

– У тебя неприятности? – опять осторожно спросила Галина Викторовна.

Валерий покачал головой:

– Ничего особенного. Обычная жизнь.

– Но ты сам как-то необычен…

– Дела, дела… – отстранение отозвался Валерий.

Он понимал, что обижает такими ответами мать, но поделать ничего не мог. Разве расскажешь обо всем, что его гнетет? Разве передашь все свои муки? Да и зачем?

Чтобы переложить их на материнские плечи? Ей и без того достаточно. Хотя так тоже плохо…

Мать помрачнела, отошла, задумавшись.

Валерий начал раздраженно перебирать галстуки, выбирая самый лучший и подходящий к новой рубашке. Почему-то хотелось выглядеть поэлегантнее. Или это Арам заразил его своим недавно появившимся стремлением к совершенству в одежде?

Панин с досадой швырнул галстуки на диван. Ничего ему не нужно! И никуда он не пойдет! Объяснит все Женьке, извинится перед ней… Объяснит?! Да разве можно это разумно объяснить?! Какую кашу он заварил…