Текст книги "Ухожу. Оставляю любовь… Друзья и близкие о Владимире Зайцеве. Воспоминания. Стихи"

Вызывал огонь на себя

Виноград – кровь земли, перемешан с солдатскою кровью.

В. Ковалев

За огненной завесой войны, за мглой секретности, за давностью лет и дальностью расстояний проследить весь боевой путь офицера Владимира Зайцева в Афганистане чрезвычайно трудно, но в общих чертах он восстановлен по рассказам его сослуживцев и близких друзей.

Один из них, Владимир Масленников, был направлен в Демократическую Республику Афганистан через полгода после окончания Полтавского высшего военного командного училища связи. Его знакомство с Зайцевым произошло во время боевой операции, ставшей первым боевым крещением для Владимира Масленникова.

Границу В. Масленников пересек в конце марта 1984 года и попал в свой 181-й мотострелковый полк 108-й дивизии, где проходил службу в должности начальника связи 3-го горнострелкового батальона. Полк готовился к проведению крупномасштабной операции по уничтожению бандформирований Ахмад-шаха Масуда.

Владимир Масленников. Афганистан. Чарикарская «зеленка». Зима 1985 г.

Владимир Масленников рассказывает:

– На войне события развиваются быстро. Армейская операция началась где-то в середине апреля. Панджшерское ущелье прочесывали нескольких полков нашей дивизии и подразделения 103-й Витебской десантной дивизии. Моджахедов вытесняли из ущелья в сторону Пакистана, а конечной целью операции было закрепиться в стратегическом важном пункте, в Рухе, в центре Панджшерского ущелья.

Перед нашим подразделением, 3-м горнострелковым батальоном стояла задача оседлать горные вершины, которые являлись границей, отсекающей Панджшерское ущелье от зоны виноградников Чарикарской долины. По нашей прикидке, в «зеленке» могли собраться и маскироваться десятки тысяч моджахедов. Оттуда они вели обстрел наших военных колонн, движущихся по «дороге жизни». Наш 3-й горнострелковый батальон должен был не пускать моджахедов со стороны Панджшерского ущелья в Чарикарскую долину и отсекать любые попытки групп мятежников подойти на помощь Ахмад-шаху Масуду из Чарикарской «зеленки».

Бойцы 3 гсб с жителями Чарикарской долины. Зима 1985 г.

Выполняя приказ, мы выдвинулись к горам на боевой технике, на наших БТРах. Все подступы оказались заминированы. На минах подорвались несколько единиц боевой техники. По приказу комбата мы спешились и в пешем порядке начали продвигаться вверх под огнем моджахедов из крупнокалиберных пулеметов – ДШК, которые были установлены в горах. Каждая рота имела свою задачу по захвату господствующих высот. Приказ был выполнен. В этой первой для меня боевой операции я познакомился с Владимиром Зайцевым, а в дальнейшем нам довелось хорошо узнать друг друга.

Первые несколько недель «духи» пытались сбить нас с господствующих высот, но, убедившись в прочности нашей обороны, почти прекратили попытки. Отдельные бандформирования пытались прорваться к Ахмад-шаху со стороны Чарикарской долины. Но число боевых происшествий с каждым днем уменьшалось. Володя Зайцев почти всегда находился с управлением 3-го горнострелкового батальона. При необходимости он руководил огнем артиллерийского дивизиона, который располагался на закрытых позициях, то есть батарея не видела то место, по которому она вела огонь и откуда моджахеды открывали по нам оружейно-пулеметную стрельбу. Как раз Володя проводил с горы наблюдение и активную разведку. Он так тщательно выполнял свои обязанности, что иногда вызывал, в хорошем смысле, раздражение комбата. В самую жару, когда всем хотелось отдохнуть, заметив какое-то движение в зеленом массиве, Володя начинал корректировать огонь. Комбат иногда останавливал его: «Да хватит, нет же нападения». Володя не давал спуску противнику и оттачивал свое воинское профессиональное мастерство, а со стороны наших подразделений значительно уменьшались потери ранеными и убитыми. Такой разведчик-арткорректировщик выручал командование, и комбат Сергей Георгиевич Цыркулов очень высоко ценил его профессионализм и бывал доволен, а зачастую сам просил, чтобы к нему в управление на время ведения боевых действий «передавали» именно Володю. Цыркулов знал, как надо воевать, он требовал, чтобы с его батальоном ходили самые опытные офицеры, и при нем потери в батальоне были минимальные. За это его любили и солдаты, и офицеры. К моему прибытию в батальон Цыркулов уже отслужил в Афганистане больше половины срока, имел большой боевой и жизненный опыт.

У нас был по-настоящему воюющий батальон, постоянно задействованный в боевых операциях, были профессионально подготовленные офицеры. Сергей Георгиевич Цыркулов окончил Орджо никидзевское общевойсковое училище, готовившее офицеров для горнострелковых подразделений. Соответственно тому, насколько доблестно воевал наш батальон, уважали и С. Г. Цыркулова. Радио «Голос Америки», имевшее источники информации у моджахедов, передало их отзыв о нашем батальоне: «Батальон смерти, который возглавляет черный капитан Цыркулов». Не о каждом подразделении противник такое скажет. Так что наш батальон заслужил настоящую боевую славу.

За три месяца в горах мы, молодые лейтенанты, сблизились, подружились. Рядом спали, вместе ели. Когда мы уже не вели активных боевых действий, а несли в горах боевое дежурство, охранение, мне постоянно приходилось общаться с Володей Зайцевым и командирами отдельных взводов, с которыми я здесь же познакомился: Игорь Козел, белорус, командовал гранатометным взводом, а затем разведротой полка, Саша Полетаев – командир противотанкового взвода… По вечерам собирались, вспоминали Союз, каждый рассказывал о себе – где служил, какое военное училище заканчивал. Встречи происходили в местах, защищенных от попадания пуль и осколков, – каждый взвод, каждое подразделение выкладывало из камней так называемые СПСы.

Так прошли последние месяцы службы Володи Зайцева и первый период моей службы в батальоне Цыркулова.

«Живые помощи»

Под командованием Сергея Георгиевича Цыркулова 3 гсб в течение двух лет принимал участие в 46 боевых операциях. Наибольший риск погибнуть подстерегал военнослужащих в первые месяцы боев и в последние дни перед заменой. Вначале – из-за неопытности, в конце – потому что начинало казаться, что знаешь все. Как минимум трижды Володя Зайцев мог погибнуть в Афганистане. Однажды пулей снайпера у него выбило из рук бинокль, в другой раз душман почти в упор обстрелял БТР из гранатомета. Граната, обдав жаром Володю, сидевшего на броне, пролетела мимо, не причинила вреда.

Позднее, уже вернувшись из Афганистана, он сам кратко объяснил матери, как он рисковал, выполняя обязанности разведчика-наводчика артиллерийского огня: «Мама, я огонь брал на себя». Половину срока Владимир уже отслужил, когда с ним произошел такой случай. В винограднике, откуда он корректировал огонь, только чудо спасло его от шквального минометного огня своих. Володя обнаружил огневую позицию моджахедов, передал по связи координаты прицельного огня и предупредил: «Огонь класть ювелирно». То есть он находился близко к противнику. Совсем рядом оказались и «духи», они уже обнаружили разведчика. Когда ударила наша артиллерия, все кругом загорелось. Загорелась и шинель на Володе. Он стал тушить огонь на себе и срывать погоны. Сорвал их, и вдруг вместе с погонами в его руках оказались две ленты «Живые помощи». Владимир непроизвольно сжимал их, одну в левой руке, другую в правой; и вдруг услышал голос старшины: «Ищите его, он где-то здесь, рядом!» Володя перекрестился. Самое страшное уже позади.

Вернувшись из Афганистана, Володя долго молчал об этом случае. Но, приехав в отпуск с Дальнего Востока, празднуя встречу с друзьями, он подозвал хлопотавшую на кухне маму к сугубо мужской компании: «Мама, мне нужно с тобой поговорить. Скажи, это ты мне зашила под погоны «Живые помощи»?! А ведь ты меня спасла!» Он, оказывается, сохранил эти ленты. До сих пор они хранятся у Надежды Антоновны как драгоценная память о сыне. Она показывает реликвию – пояски с текстом молитвы (известный текст 90-го псалма из библейской ветхозаветной книги Псалтырь) и говорит: «Мне кажется, в Афганистане сын еще больше укрепился в вере. Бог его спас, когда он был на волосок от гибели».

В боевой обстановке офицеру-артиллеристу пригодился и инженерный подход, усвоенный в Коломенском училище. Отправляясь в разведку, Владимир брал с собой чемоданчик артиллериста-корректировщика, который он сам сделал по разработанным им чертежам, в чемоданчике были необходимые вещи и набор готовальни – циркуль, угломер, все для измерений и расчетов.

Высокой государственной награды за Афганистан – ордена Красной Звезды – Владимир Сергеевич Зайцев удостоен в 1991 году (Указ Президента СССР от 19 февраля 1991 года). Доблестный офицер награжден медалями «За боевые заслуги», «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа», наградой Республики Афганистан «10 лет Саурской революции» в соответствии с указом Президента Республики Афганистан от 15 мая 1988 года и другими наградами.

От кяриза к кяризу

Недавно отчеты штаба 40-й армии и журналы боевых действий стали предметом анализа военных специалистов и историков. Один из них – кандидат исторических наук, генерал-майор Е. Г. Никитенко был заместителем начальника оперативного отдела штаба 40-й армии в 1985–1987 годах. Евгений Григорьевич хорошо знал Владимира Зайцева, дружил с ним в московский период. Изучив специфику боевых действий артиллерии в Афганистане, Е. Г. Никитенко первым из военных историков дал исчерпывающий ответ на вопрос, почему нашим войскам приходилось вести длительную осаду укреплений моджахедов. Он пишет, что «освобождать районы от мятежников зачастую означало продвигаться от колодца к колодцу, от кяриза к кяризу. В безводных районах Афганистана водосборные кяризные системы, представляющие собой сеть земляных ходов шириной и высотой до 2,5–3,5 метра, использовались «духами» для укрытия от огня артиллерии и ударов авиации, для захоронения оружия и скрытого подхода к объектам диверсий, особенно к дорогам. Советские подразделения во второй половине каждого дня отводились в исходное положение. Мятежники, зная это, окружали отходящие мелкие группы наших солдат и наносили им потери. Анализ архивных материалов 40-й армии показывает, что только за 1983 год было совершено 545 диверсий, в результате которых погибли 288, ранены 793 советских военнослужащих. При этом на маршрутах движения колонн, вплотную соприкасающихся с кяризной системой, было совершено 318 диверсий (222 обстрела колонн и 96 – путем минирования).

Уничтожение банд в кяризах было сопряжено с большими трудностями. Схемы древней водосборной системы, как правило, неизвестны, кяризы начинаются в горных районах и простираются на многие десятки километров, ходы расположены под многими жилыми строениями. Наши подразделения блокировали большее количество входов, за остальными устанавливалось наблюдение. Проводилось аэрофо тографирование, создавались фотопланшеты. Го товился огонь артиллерии и автоматических гранатометов.

Задачей артиллерии являлось разрушение (засыпка) колодцев. Свои задачи артиллерия выполняла огнем как прямой наводкой, так и с закрытых позиций, настильной и навесной стрельбой. Заранее готовился сосредоточенный и заградительный огонь по возможным местам выхода, скопления и путям отхода мятежников. При подготовке к боевым действиям необходимо было отработать выполнение огневых задач с большими доворотами и перестановкой станин (плиты), стрельбу на наименьших дальностях на разрушение, мортирную стрельбу из орудий.

Опыт ведения боевых действий в Афганистане сегодня во многом забыт, несмотря на то что Вооруженные силы России последнее десятилетие воюют исключительно в горах».

Письма

Выполнение боевых заданий Владимир считал работой, «буднями разведчика», привык к риску и опасности, но у матери не было привычки к тому, что ее сын воюет «за речкой». «К этому невозможно привыкнуть, – говорит Надежда Антоновна. – Два года ты вместе с сыном воюешь. В ожидании писем я ходила к почтовому ящику много раз в сутки, даже по ночам. Володя писал кратко: «Жив, здоров». Отец отвечал наставлениями на несколько страниц: как тактику иметь, как относиться к солдату: «Офицеру надо уважать, ценить подчиненных, тогда и тебя солдат тоже будет ценить». Володя писал отдельно отцу, отдельно матери.

Не забывал своего суворовца-артиллериста, слал краткие письма и генерал-лейтенант Н. А. Неелов.

На слуху у всех матерей, чьи сыновья оказались «за речкой», был советский журналист-международник, политический обозреватель Центрального телевидения и Всесоюзного радио, автор множества репортажей из разных стран мира, один из ведущих программы «Международная панорама» Александр Каверзнев, объективно освещавший обстановку в Афганистане. Когда Володя уехал в Афганистан, родители всегда ждали выступлений А. Каверзнева по телевидению. В 1983 году журналист месяц провел в командировке в Афганистане, где снимал документальный фильм «Афганский дневник». В фильме он исследовал историю страны и пытался дать свою версию ее ближайшего будущего.

Возможно, именно этот фильм, позже доделанный коллегами Каверзнева, и послужил причиной таинственной смерти Каверзнева в том же году.

«21 марта, афганский Новый год, 12 часов ночи… Каверзнев со своей группой сидит в аэропорту… Подходит афганский офицер (он хорошо говорил по-русски), спрашивает: «Вы Александр Каверзнев?» – «Да». Офицер предлагает выпить местного бренди. Переводчик Саводян отказался, Каверзнев с офицером выпили за знакомство. «Уже за несколько дней до конца командировки я стал замечать, что Каверзнев чувствует себя все хуже и хуже…» – вспоминает Саводян. В Москву вернулись 23 марта, а 29 марта он скончался от «какой-то гадости».

Но это было позже…

А пока других доступных источников информации не было. Только однажды привет от Володи привез родителям один офицер, якобы его сослуживец.

Сослуживец навестил Зайцевых и решил подготовить их к худшему. За «рюмкой чая» он стал рассказывать, какую опасную боевую работу выполняет их сын в Афганистане, и не просто хвалить Владимира, а предрекать гибель: «Девяносто пять процентов из ста, что не уцелеть вашему сыну». Матери показались очень неприятными эти речи, а Сергей Тимофеевич оборвал офицера: «Не надо таких намеков. Я и без вас знаю, что значит артразведка. Вы больше к нам не приходите».

«Боже, я ненавижу войну!»

Спустя четверть века не осталось сомнений, что советские войска в Афганистане вели борьбу с наемным терроризмом, лишенным национальных и религиозных корней. В книге Б. В. Громова «Ограниченный контингент» приведена поразительная цифра: 417 караванов вооруженной оппозиции, следовавших из Пакистана и Ирана, были захвачены силами 40-й армии только во второй половине 1988 года. Множество моджахедов кормилось войной, лишая будущего экономику Афганистана.

Дух разделения – пафос гражданской войны Владимир Зайцев в своих стихах называл сатаной. Бог, конечно, разделять не может. «Боже, я ненавижу войну! И Аллах освещает мой крест», – писал будущий бард. Владимир любил жизнь, природу, людей и потому игнорировал «религий обвалы». Для него братская дружба была не пустой звук, не просто строчка в государственных договорах «о дружбе и сотрудничестве». Люди сильны друг другом, особенно в боевой обстановке.

Самые лучшие, самоотверженные сыны Афганистана желали прогрессивных преобразований для бедного, безграмотного народа, были идейными сторонниками социализма и видели в советских людях своих союзников. Это они служили в молодой Афганской армии; закончив советские ВШК, становились неподкупными профессиональными офицерами. Один из таких офицеров служил с Владимиром Зайцевым. Джамал, егерь-афганец, выросший в горах, был его проводником, намечал и прокладывал маршруты разведки, выручал Володю в боевой обстановке. Джамал ценил в Володе доброту и порядочность, родственную душу. Афганцы очень эмоциональные люди, склонны к поэзии и гуманитарным наукам, философии, искусству. Хочется верить, что через Джамала действовало в Володиной судьбе отцовское благословение и наказ «крестного отца» генерала Н. А. Неелова: «Береги себя и своих подчиненных».

«Володя и Джамал были как братья из одной интернациональной семьи. Подружившись с проводником, Володя выучил пуштунский язык. Он был патриотом своей страны, но и очень любил афганский народ. Мы об этом помним», – говорит доктор философии Абдул Халил Сатарзай, член Совета Федерации ветеранов воинов-интернационалистов Всероссийской общественной организации «Боевое братство».

Сто тысяч преданных джамалов

После падения конституционной власти в Афганистане всех партийных работников и военных, сотрудничавших с Советской армией, стали преследовать как «врагов народа». Сто тысяч преданных джамалов бежали в Советский Союз и надеялись обрести здесь вторую родину, как минимум – политическое убежище. Но после распада СССР беженцам почти невозможно было добиться российского гражданства.

По-разному сложились судьбы этнических афганцев, но огромное большинство эмигрировало через Россию в страны Запада и Америку. Джамал теперь живет и работает на Западе. А доктор Абдул Халил поселился в Москве, у него русская супруга. Докторскую диссертацию он защитил в Московском энергетическом институте, который закончил в начале 90-х годов.

Две войны глазами афганца

Абдул Халил Сатарзай – ровесник Володи Зайцева. Он хорошо знал и Володю, и Джамала.

Они познакомились уже в Москве, в интернациональном кругу, собиравшемся на приемах и в гостях у сына бывшего президента Афганистана Бабрака Кармаля.

Абдул Халил рассказывает:

– Я учился в СССР, вернулся домой, служил в армии Демократической Республики Афганистан, состоял в Народно-демократической партии ДРА, которая во времена правления Бабрака Кармаля была конституционной, правящей партией. Отслужив срочную, я приехал обратно в Россию и продолжил учебу. В это время власть в Афганистане захватили талибы, и я не смог вернуться. С 1988 по 1990 год я был секретарем парткома в конституционных войсках ДРА, занимался патриотическим воспитанием молодежи.

Нас считали коммунистами, но на самом деле мы придерживались идей социализма и демократии, ни в коем случае не были против ислама. Мы сотрудничали с Советским Союзом, а СССР тогда был коммунистической страной, поэтому неграмотные люди считали нас атеистами.

Для самоопределения молодых афганцев имели значение имущественное неравенство и необразованность: кто-то вступал в партию, а кто-то уходил в банду. Талибы убеждены, что просвещение портит нравы, и не хотят для народа ничего, кроме религиозных знаний. Талибы, ставшие моджахедами, делают бизнес на войне. В отличие от моджахедов талибы не просто верующие. Это выпускники религиозных школ – медресе. Во время войны с участием советских войск детей, потерявших своих родителей, переправляли на территорию соседнего Пакистана. Там они изучали религию, проходили воинскую подготовку. И их снова отправляли в Афганистан. Из талибов готовили боевиков-смертников: взорвешь себя – уничтожишь врагов – попадешь в рай. Многие из них опаснее наркоманов. Им внушили не дух, а букву Корана: женщине – не выходить из дома, мужчине – отпускать бороду. Но в Коране нет указаний, чтобы за это калечить и убивать. Это не по заповедям. Я считаю, что «священная война» моджахедов, которая ведется бандитскими методами, имеет общие корни с международным терроризмом.

Народ Афганистана пережил не одну, а две войны. Первую – против моджахедов – вело афганское государство с помощью Советского Союза. Советские солдаты не только воевали, но и строили объекты народного хозяйства и жилье: четыре жилых района в Кабуле и сегодня напоминают об афгано-советской дружбе. Оружие в их руках не пугало мирных крестьян. Вооруженные советские военнослужащие могли спокойно зайти в дукан, афганский магазинчик. Солдаты отдавали свои продовольственные пайки афганским детям.

Каждый год около трех тысяч афганцев уезжали учиться в СССР не только военным профессиям, но и гражданским специальностям. Сейчас без таких специалистов не обходится ни одно предприятие.

Куда более страшную войну на территории Афганистана ведут страны НАТО. Я сам видел, как воюют натовские наемники. Въезжая в мирные селения, они открывают огонь по всему, что движется. Без суда и следствия расстреливают целые семьи. Ежедневно 15–20 мирных жителей становятся их жертвам, и это не военные потери. Я свидетель того, как канадские солдаты в ноябре 2010 года, соревнуясь в меткости, со своей машины стреляли как в мишени в афганских крестьян, которые работали на своей земле.

Как ни странно, талибов-смертников, с которыми постоянно воюют войска стран НАТО, становится все больше. С ними могли бы покончить в один день, но США и коалиции выгодно сохранять свое военное присутствие в регионе. Это входит в их стратегические планы.

Другой вопиющий результат военного присутствия НАТО – распространение наркотиков. Сейчас почти миллион жителей Афганистана – наркоманы, а у нас в стране проживает 25 миллионов. Никто не помогает крестьянам, как помогало государство при «коммунистах». Крестьяне вынуждены на своей земле выращивать растения-опиаты и продавать сырье солдатам коалиционных войск, которые перепродают его наркодельцам.

Справиться с национальным бедствием могло бы государство, но его не существует в Афганистане. Национальная власть была захвачена сначала моджахедами, потом талибами. После талибов пришли коалиционные войска стран – участниц НАТО во главе с США, они и правят страной.

* * *

Академик Абдул Халил Сатарзай – крупный ученый. Тема его докторской диссертации – философия в технических науках. Когда бывший президент Афганистана Бабрак Кармаль жил в Москве, он поздравил Абдул Халила с защитой диссертации и присвоением ему ученой степени доктора технических наук. Но, как рассказывает Абдул Халил, в поздравительном слове Бабрака Кармаля сквозила ностальгия. Он сказал: «Если у человека всё есть, а Родины нет, значит, у него ничего нет».

И все же… Родина в их сердцах. Значит, у них есть очень многое. Быть с Афганистаном мысленно – судьба не только этнических афганцев, оказавшихся в изгнании, но и тех, кого в этой стране называли шурави.