Текст книги "Я вернусь через тысячу лет. Книга 3"

5. Игра в угловые лузы

Племя бежало, как стадо без пастуха. Впечатление такое, что никто им не управлял. Оно продиралось сквозь леса и металось по речным долинам вслепую, не ведая, что впереди. Сохранялось лишь общее направление – противоположное полуденному солнцу. Так идут по маршруту, проложенному не человеком, а мифом.

Объятое страхом, племя текло на север и, как точно предсказал Омар, должно было упереться во владения рыбацких племён оли и килов.

Возможно, за историю бегущего племени это было не первое землетрясение, и страх перед ним глубоко въелся в людей. Нур-Нур предрекал исход туземцев из той южной зоны, где земля часто колышется под ногами.

Вместе взятых, оседлых рыбаков оли и килов было немного меньше, чем беглецов. Рыбаки, понятно, лучше организованы, и защищать им предстояло свои дома. Так что, если объединятся, пришельцев могут и прогнать.

Но не исключено, объединиться они не успеют. Или не захотят, поскольку нередко ссорились из-за рыбных угодий. И тогда обезумевшая полутысячная толпа промчится по их селениям, сея разрушение и смерть. Просто растопчет поодиночке.

В любом случае сотни людей погибнут.

Допустить этого я никак не мог!

Два дня летал я к бегущему племени, кружил над ним и ломал голову над тем, как отклонить его путь.

Если бы оно шло ночью, всё было бы просто, хватило бы ракет и мегафона.

Но оно шло днём. Фейерверки днём блекнут, сигнальные ракеты никого не пугают. И похоже, мне одному не справиться.

Значит, надо просить помощи у Совета. А в Совете сейчас дежурит Розита. Я давно не видел её и потому решил вызвать не по радио, а на экран.

Она глядела на меня с экрана молча – такая же красивая, как и всегда, с чёрной чёлочкой, скрывающей высокий лоб, с первыми морщинками возле умных карих глаз. Помолчала и вздохнула.

– Давно тебя не видела, – сказала она. – Соскучилась. У тебя дела? Или просто так?

– Дела…

Полные губы её дрогнули в едва заветной усмешке. Чего, мол, ещё от тебя ждать?

Я знал, что на душе у неё кошки скребут. И у меня – тоже. И, наверное, так будет всегда. От себя не уйдёшь, из своей шкуры не выскочишь… Мы своё недолюбили! Любовь наша не успела умереть естественной смертью. И потому щемит… Но у Розиты уже сын – белобрысый и голубоглазый, весь в меня. В детстве я был голубоглазым… И у меня сын – черноволосый и кареглазый, весь в неё…

А мог быть общий сын…

«Счастье было так возможно! Так близко!» На века вперёд сказано Пушкиным. И про нас с Розитой – тоже.

Однако кому повем печаль мою? Не с кем этим поделиться. Так и умрёт со мною. И с нею…

Конечно, можно и понять её и оправдать. Хватит оснований! Помню, на второй день бешеной нашей любви, ещё в Нефти, Розита призналась:

– Мне везде трудно. Я избалованное дитя природы. На нашей тысячекилометровой Кубе нет ни ядовитых змей, ни опасных насекомых, ни крупных хищников. Только на одном полуострове встречаются крокодилы. У нас не бывает эпидемий. Только здесь я поняла, что мне никуда не надо было уезжать с Кубы!

Конечно, дитя такого-то рая – да на дикий материк, в селение коренастых купов, которые ходят в шкурах и вытирают нос пальцем, а не носовым платком… Конечно, это безумие! Можно понять…

Но не могу ни понять, ни забыть, ни простить ту жуткую ночь, когда, потеряв голову, метался я над Центральным материком. Как вспомню, так сразу леденею. Если бы не был я к той ночи седым, наверняка поседел бы до утра.

И больше такого не хочу!

Ни за какие пряники!

Каждый раз, как возвращаюсь к нашему с ней прошлому, так упираюсь в ту ночь. И дальше ходу нет.

…– Что же у тебя за дела? – грустно спросила Розита.

– Про землетрясение ты знаешь?

– Конечно.

– Я обследовал то племя. Оно обезумело. Бежит строго на север, нечего перед собой не видя. На его пути оли, килы и айкупы. Одна прямая! Может быть большая кровь. Надо отклонить его путь на северо-запад.

– Ты определил, куда именно? Конечную точку…

– Да.

– Что же это за точка?

– Угол между центральным плоскогорьем и только что сожжённым лесом. В верховьях Аки. На границе с уцелевшими лесами каннибалов. Беглецов надо загнать в этот угол. Там можно жить, и они никому не помешают. Разве что перекроют каннибалам путь к айкупам и к ту-пу.

– Поставить беглецов на границе? – уточнила Розита.

– Получается так, – согласился я. – Ты сформулировала точно. Когда-то в России так ставили казачьи селения – по речным границам. Русский исторический опыт. Он дал отличные результаты!

– Ещё бы! – Розита хмыкнула. – Самая большая страна в мире! Ну, а технически ты это продумал?

– Вроде… Петарды, шутихи, дымовые шашки, сирены… Днём это должно сработать. Может, ещё динамические голограммы?

– Как ты это себе представляешь?

– Одеть двух крупных мужиков в ярко-красные костюмы, попросить, чтоб попрыгали в голографических узлах, и перекинуть их изображения на правый фланг беглецов. На этом фоне шутихи, дымовые шашки, петарды, сирены и мегафоны… На месте беглецов я шарахнулся бы влево. Что и требуется… Если уж грамотные люди двадцатого века шарахались от динамических голограмм, визжали о привидениях…

– А координаты?

– Я могу лететь над племенем и корректировать. Хорошо бы и ещё два вертолёта. И чтоб они не были бесшумными.

– Это ты поговори с Бруно. По его части.

– Поговорю.

– Когда всё это надо?

– Послезавтра они могут выйти на подступы к племени олей. Контактов с ними у меня не было. Поэтому предупредить не могу. А килов – могу.

– Подожди пока. Не было бы крови от твоих предупреждений. Килы ведь выйдут встречать с луками и копьями… Часа через два я тебя вызову. А ты пока поговори с Бруно.

– Слушаюсь.

Розита опять покривила полные губы в усмешке и исчезла с экрана.

…Бруно был в киберлаборатории. Я увидел на экране главный рабочий зал, и своих ребят в зале, и двух недоделанных роботов на обычном месте – по углам. И ребята увидали меня на экране, сбежались к нему.

– Что случилось, Сандро? – спросил Нат О`Лири.

– Послушайте разговор с Бруно – всё поймёте, – ответил я.

– Ну, конечно, – съязвила Ружена. – На пустой трёп у Сандро никогда нет времени.

Бруно сразу понял, что надо делать.

– Снять глушитель и дожигатель! – сказал он. – И вертолёт затарахтит, как первый фордовский трактор. Работы для двоих на пятнадцать минут. Правда, потом ставить их обратно – час… Кого ты приглашаешь на этот моцион?

– Если не возражаешь – тебя. И ещё Ната или Джима. Кто согласится.

– Я уже согласился, – подал голос Нат.

– Прекрасно! – Я обрадовался. Быстро всё решается.

– Сроки? – спросил Бруно.

– Это – с Розитой. Все нити у неё. Надо ещё загрузить петарды, шутихи, дымовые шашки. Сирены поставить. Мегафоны взять. И какие-то подарки айкупам. Придётся пользоваться их стоянкой. Так сказать, арендная плата…

– Какие подарки уместны? – деловито поинтересовался Бруно.

– Обычные. Посуда, ткани, инструменты. Кроме топоров.

– Твоё эмбарго на топоры уже вошло в анекдоты. – Бруно усмехнулся.

– Да хоть куда! – согласился я. – Лишь бы топоров не было!

– Подкармливать беглецов в пути не придётся?

– Их полтыщи! Важно напугать! А вот для себя берите по максимуму.

– Зачем? – удивился Бруно. – При твоей-то птицеферме…

– Так ведь разлив! – напомнил я. – Пойма Кривого ручья затоплена. На подкормку к купам не слетаешь. И насчёт горючки подумай. Нужен большой запас.

– Ну, ты наговорил!.. – Бруно покачал головой. – Ладно! Горючку возьму сухую, с корабля. Случай особый.

Сухую горючку, требующую только воды для разбавления, мы тут пока не производили и потому берегли, как до сих пор берегут золото на Земле – для особых случаев. Производство такой горючки требовало огромных давлений, которые на нашем оборудовании пока не получались. Новую технологию искали, но ещё не нашли. А запас потихоньку таял…

…Через два часа меня вызвала Аня Бахрам.

– Твой план принят, – почти торжественно известила она. – Сейчас Розита расписывает всем всё по часам. Послезавтра на рассвете вертолёты выйдут к площадке возле айкупов. Встреча там. Поскольку у тебя кругом вода…

– Какой план? – удивился я. – У меня не было никакого плана.

– Значит, мы все обмишурились? – Анюта рассмеялась. – Ты в бильярд играешь? Не сейчас, понятно, а в принципе…

– С детства не играл. Всё некогда.

– А в детстве предпочитал угловые лузы?

– Как ты догадалась?

– По твоему плану, которого не было. Ухр, Сандрик!

6. Обезумевшее племя послушно текло на северо-запад

Четыре дня мы старательно отклоняли племя от лобового пути на север. Видимо, ориентировалось оно только по солнцу и совершенно не понимало, что впереди.

А впереди – разлившиеся реки, сложившиеся племенные районы, неплохо вооружённые и чётко управляемые племена. Разве что маленькие: каждое вдвое-втрое меньше племени беглецов.

Дымовыми завесами, петардами, шутихами, сиренами, мегафонами и кривляньем красных динамических голограмм удалось постепенно отжать бегущее племя к верховьям двух рек – Большого и Малого Жога, где можно перейти реки вброд. А в нижнем и даже в среднем их течении многие беглецы неизбежно потонули бы при переправе. Потому что оба Жога, как и все реки вокруг, разлились.

Наблюдать сверху было страшно. Всё время плакали и визжали дети, кричали женщины и били детей, мужчины ругались, дрались и били женщин. На мой бесшумный вертолёт они таращились недолго и вскоре перестали замечать за своими бедами. А вот от тарахтящих вертолётов Бруно и Ната убегали словно зайцы.

Беглецы так спешили на север, как будто их ждал рай. Но я-то знал, что никто их не ждёт. И сладкой жизни им не будет.

Корректировка их движения давалась трудно, но всё же давалась. Восточнее, справа, при этом остались и оли и килы. И даже айкупы оказались теперь несколько восточнее прямого пути беглецов на север. Но этот прямой путь ещё мог вывести их на слияние Большой и Малой Аки, где стояло сейчас огромное озеро. Начнут его обходить – упрутся или в ту-пу или в купов. И быть беде!

Предстояло снова и снова отжимать беглецов на запад. А они уже сообразили, что появление над ними машин связано с непонятными пугающими огнями, густым чёрным дымом, грохотом, воем сверху и жуткими красными подпрыгивающими фигурами. Всё это неизменно возникало справа от племени, на всех полянах и опушках, во всех речных поймах. Всюду, где был хотя бы минимальный простор.

И обезумевшее племя вынуждено было отклоняться от основного пути левее, к закату. Каждый раз левее.

Дуга отклонения пролегла в конце концов и через те холмы с тихим голубым озером, где по подсказке колдуна Риха можно было найти бокситы и малахит.

На вершинах холмов мы сажали вертолёты две ночи подряд. Пили чистую родниковую водичку из крошечного озерка, растворяли ею сухую горючку для машин. А на третью ночь уступили холмы и озеро бегущему племени. Сами же ушли на ночёвку к селению айкупов. Другой подходящей площадки сразу для трёх вертолётов поблизости не было.

Вечером, уже в темноте, у костра айкупов, беседовали мы с вождём Ларом и колдуном Чатом, рассказывали о бедах бегущего племени, о том, куда направляем его движение. Хитроглазый Чат полагал, что племя сильно провинилось перед своими богами, если его прогнали с насиженного места. Коренастый могучий и простодушный Лар удивлялся, что вождь бегущего племена не знает, как спокойнее пройти к холоду, куда они стремятся.

– Вождь должен это знать! – утверждал Лар. – Я спокойно мог бы провести своё племя хоть до холодных озёр и никого не задеть. Я знаю все леса, реки и племена от холодных озёр до трусливых оли.

– Похоже, там нет вождя, – задумчиво произнёс Бруно.

– Что же это за племя, без вождя? – удивился Лар.

– Может, он погиб? – предположил Нат.

– Они должны были сразу выбрать нового! – твёрдо произнёс Лар. – А потом бежать.

– Ну, не успели! – Нат улыбнулся.

– Значит, страх у них больше ума! – заключил Лар. – Ноги быстрей головы. Трусливое племя! Хуже оли. Беда, если первый советчик – страх. И у племени, и у человека.

– А откуда вообще взялись эти оли? – поинтересовался я. – Про килов я слыхал давно. А про оли узнал уже от самих килов. Жалуются на своих новых соседей.

– Беспокойное племя, эти оли, – тихо заметил колдун Чат. – Килы всегда жили спокойно. Как и айкупы. Мы охотимся. Они ловят рыбу. Друг другу не мешаем. А оли пришли откуда-то с тепла, сели на середину двух рек и стали ловить рыбу там, где ловили килы. И стали охотиться там, где охотилась айкупы.

– Вы тоже ссорились с ними? – спросил Бруно.

– Нет! – Чат усмехнулся. – Мы им уступили. Сдвинули свою охоту к закату и к холоду. Глупым всегда лучше уступать. Они потом сами себе навредят. А килы уступить не могли. Им некуда сдвигаться. К восходу от них большая вода. Они стали ловить оли в своих реках, отнимать лодки и сети. Мы с женой ходили к её сёстрам. Она из килов. Видели всё это. Килы просили нас помочь. Вождь Гро просил. Айкупы послали столько охотников, сколько пальцев у человека. Оли увидали чужих охотников и убежали. Бросили свои лодки и сети. Трусливое племя!

– Давно они тут появились? – спросил я.

Чат задумался. Глаза его ещё сильнее прищурились, морщины на лбу сдвинулись.

– Три разлива прошло, – сосчитал он. – Раньше их не было.

«Три разлива…» – повторил я про себя. Как раз три разлива назад мы с Розитой прятались в гостинице Нефти. Тонули в своей невероятной любви… Интересно, было ли тогда на юге землетрясение?

…Утром вертолёты снова ушли к бегущему племени. Оно обломало кусты и молодые деревца вокруг озера, жгло костры на берегах. И собиралось в дальнейший путь. Женщины укутывали малышей в шкуры и стягивали их лианами. Мужчины набирали воду в меховые мешки, пристраивали связки стрел за спиной. Подростки рыскали по берегу в поисках ягод и ссыпали их в небольшие сумки.

Пришлось нам сворачивать точно на север, искать вблизи подходящий простор, на который непременно выйдут беглецы, определять его координаты, передавать на космодром, корректировать «пристрелку» корабельных голографических узлов.

– По-моему, сегодня конец, – пообещал я по радио Бруно и Нату. – Если они отсюда два раза свернут налево, к ночи выйдут на верховья Аки.

– А если форсируют её и попрут дальше? – спросил Нат.

– Пусть! Там можно дать им полную волю. Никого уже не заденут. Кроме каннибалов. Даже урумту останутся восточнее. Но они дальше не попрут. Сядут на Аку.

– Почему ты так уверен? – снова спросил Нат.

– Во-первых, Ака ещё в разливе, – объяснил я. – Трудно форсировать. Во-вторых, сразу за Акой – резкая температурная граница. В пойме Кривого ручья мне всегда хочется надеть рубашку. А на берегу Аки – снять её. Расстояние – полтора километра. И так – по всей Аке. Кхеты на Кривом ручье уже не растут. А на Аке их полно! Это же южане. Севернее Аки им сразу станет холодно.

– А когда ты к ним собираешься? – поинтересовался Бруно. – Знакомиться…

– Успею! Пусть обживутся, успокоятся, выберут вождя… Надо с кем-то разговаривать… Мне до этого хочется обследовать копушки на холмах. Похоже, там найдётся работка для ваших роботов. Подготовлю вам блоки местной памяти…

– Давай! – согласился Бруно. – Роботов для урановых пещер мы скоро закончим. Впереди – простор!

В урановых пещерах сейчас господствовало производство, копились контейнеры с готовой для переработки рудой. Поле для роботов-геологов там сокращалось, поиск постепенно свёртывался. И скоро роботы-геологи потянутся оттуда на годичную очистку от радиации. Севернее пещер, в скалах на пронзительных холодных ветрах сдует с них радиоактивную пыль в полярное море. И тогда можно будет прикинуть, годятся ли они для дальнейшего использования.

А вот роботы-горняки останутся в пещерах навсегда. Их не выведут даже когда выскребут из пещер всю урановую смолку. В них накопится столько радиации, что вычищать её нет никакого смысла. Их выключат и забудут про них.

Обогатительная фабрика уже строится. И не на Центральном материке, как намечали когда-то, а на Западном, недалеко от причалов, расположенных в трёх бухточках сразу. Чтоб нигде не задерживались, не простаивали лишних часов «Вихри» – единственное наше транспортное «узкое место», которое никак не удаётся расшить. До создания морских судов мы ещё не доросли. Даже не решили пока, где верфь ставить.

Из-за расположения обогатительной фабрики, да и будущей атомной станции, было много споров. Кончились они неожиданно и грустно: ушёл из Совета Аркадии Резников, второй командир «Риты-1». Он до сих пор убеждён, что вначале мы должны полностью благоустроить Центральный материк, а потом уже соседние.

– Мы увлеклись экспансией! – не раз говорил Резников. – Надо сосредоточиться на своих делах.

Большинство же в Совете считало, что важнее построить силовое полукольцо вокруг дельты Аки, а затем – силовую границу по Западному материку, обезопасить купов и ту-пу, дать им возможность заниматься полеводством и животноводством. Для этого атомная станция нужна именно на Западном материке. А Центральный пока перебьётся дополнительным блоком на тепловой. Новенькая турбина ждёт, блок давно строится, нефти хватает…

– Надо глядеть в будущее! – часто повторял Тушин во время споров. – Придут другие корабли. Пора готовить простор новым людям. Мы не замкнёмся на одном материке.

Впервые между Тушиным и Резниковым возникли разногласия, пролегла трещина. Впервые они спорили на людях. Когда бывал я у мамы, видел, как тяжело переживал это Михаил. Мне было жалко его – тоже впервые за всю жизнь. Но уступить он никак не мог: решалась судьба планеты. Ведь на своём материке мы, по сути, заморозили отношения с гезами и ра. Хоть и не по своей воле… С тех пор, как погиб Марат, никакого движения! Подкармливаем их – и всё. Стрелы за это в нас не летят, женщин не убивают, мужчины не уходят «в боги». Да и кто пойдёт теперь в племя ра?.. Перспектива отношений с ним – очень туманная. Особенно в сроках.

А вот на Западном материке перспективы ясны, возможности – многочисленны. Нелепо их упускать…

Не знаю уж, как спорили первые командиры вдвоём. Они издавна решали многое вдвоём, дома, на своих кухнях. Но в конце концов Резников из Совета ушёл – чтобы не мешать делать так, как считает большинство. И сохранил всеобщее уважение к себе. А в Совет вместо него «старички» выбрали Иржи Славека.

…Пока мы нацеливали голографические узлы на ближнюю поляну, бегущее племя просочилось между холмами и двинулось точнёхонько на север. Если не отклонить его, неминуемо упёрлось бы в спину пещерного посёлка ту-пу. Какой компас их ведёт? Ради чего выбирают они северный путь? Узнаем ли мы это когда-нибудь?

Уже привычно встретили беглецов на ближней полянке огонь, дым, грохот, вой вертолётных сирен и дрыгающие, машущие руками красные фигуры. Наверняка с Билла Фоссета и Жюля Фуке в глубине звездолётов пот градом катился.

И так же привычно, с покорной усталостью, племя беглецов свернуло налево. Но мы знали, что оно опишет плавную дугу, и эта дуга снова упрямо выведет на север. Из таких дуг, собственно, и состоял весь путь племени, пока мы сопровождали его.

Значит, надо подготовить ещё хотя бы одну преграду. Чтобы следующая дуга вывела беглецов на стык сгоревшего и уцелевшего лесов по ту сторону Аки. Там они или сразу сядут на реку или потекут вдоль неё вверх. И попадут вскоре в предназначенную им «угловую лузу». Дальше на запад начнётся безводное плоскогорье, а на север – ещё не сгоревшие леса каннибалов. Назад, на юг, беглецы не повернут – это проверено. Ни разу не сворачивали назад! Для жизни племени нужна вода. Кроме Аки, достаточной воды поблизости нет, значит, на Аке и успокоятся.

В общем, после следующей преграды и следующего покорного поворота племени налево незачем больше его мучить. Бруно и Ната можно будет отпустить домой. Соскучились, небось, по жёнам… И ни к чему ждать темноты и ночного привала беглецов. Никуда теперь они не денутся!

Когда второй за сегодняшний день поворот свершился, я сказал в микрофон:

– Дело сделано, ребята! Пошли по домам!

– А вдруг они ещё что-нибудь выкинут? – усомнился Нат.

– Утром слетаю, проверю, – пообещал я. – Простора для фокусов у них не осталось. С мелкими подвижками справлюсь сам. Всё главное – в порядке. Низкий поклон вам от спасённых племён!

Бруно звонко расхохотался.

– Я же говорил, – произнёс он сквозь смех, – что ты у нас единственный пока представитель дикарей.

Мы тоже сделали плавную дугу и пошли на восток.

А несчастное обезумевшее племя, имени которого мы так и не узнали, послушно текло по лесам на северо-запад.