Текст книги "Я вернусь через тысячу лет. Книга 3"

Я подошёл к ней, осторожно надел на поседевшие волосы мыслеприёмник и спросил:

– Ты Шели?

– Я Шели, – ответила она.

– Ты хочешь вернуться в пещеру к Риху?

– Он жив?

– Жив. Ждёт тебя.

– Вместе с детьми? – уточнила она.

– Где её дети? – Я повернулся к Вуку.

Он выкрикнул три слова, и толпа выдавила из себя мальчишку лет семи и девочку лет пяти. Они молча, испуганно приближались к матери. А в толпе продолжалось какое-то глухое движение, ворчание, и она явно ещё кого-то из себя выталкивала.

– Вместе с детьми, – ответил я дочери колдуна.

– Нас отпустят? – В голосе её звенел страх.

– Уже отпустили, – успокоил я. – Иди с детьми к летающим хижинам.

Она схватила детей за руки и мелкими шажками двинулась к вертолётам. А из толпы выдавливалась другая женщина, тоже поседевшая, хотя и не такая морщинистая, как Шели. Её можно было принять не за младшую, а за старшую сестру тридцатилетнего Сара. И за её спиной ещё кого-то двигали между людьми. Жутковатое зрелище: тихо бурлящая толпа, выдавливающая из себя людей одного за другим.

– Вот Зи-и! – Цах показал пальцем на вторую женщину. В его жесте мне почудилось какое-то неожиданное злорадство. Будто за что-то он был обижен на неё, и теперь настал час возмездия. Может, чем-то когда-то она не угодила ему?

Я опросил её на языке купов:

– Ты Зи-и? Сестра Сара?

– Сестра Сара, – тупо повторила она. Однако поинтересовалась: – Ты из племени купов?

– Купы послали меня за тобой, – ответил я.

Она посмотрела на меня тусклыми глазами с полуопущенными веками, и мне показалось, что она этому не верит. Да и не мудрено!

– Хочешь вернуться в свою хижину? – спросил я. – Сар ждёт тебя.

– Хочу вернуться, – так же тупо повторила она. И сама понуро побрела к вертолётам. Как пришибленная. А из толпы за нею с плачем кинулась девочка лет пяти-шести, уцепилась за меховую юбку матери, и они остановились между машинами, рядом с Шели и её детьми. Крошечная кучка людей образовалась на равном расстоянии от трёх машин. Будто искала среди них защиты.

Я подошёл к Вуку, впервые погладил его по плечам и тихо сказал:

– Ты поступил как мудрый и добрый вождь, Вук. Сыны неба не забудут этого. Купы и ту-пу – тоже.

Он ответил неожиданно и так же тихо:

– Я скоро уйду к предкам. Не обижай моё племя.

Мне стало жалко его. Тоже впервые. И я пообещал:

– Передам твою просьбу всем сынам неба.

Теперь оставалось загнать Полкана под пилотское кресло, поднять в вертолёт женщин и детей, попрощаться с друзьями. Они пойдут на восток, я – на юг.

– Твои аппетиты растут в геометрической прогрессии, – сказал Джим, пока мы шли от хижин к вертолётам. – Вчера ты говорил об одной женщине. Сегодня увозишь двух. Скоро бедным урумту опять будет не хватать дам.

– Помогу им добыть эту ценность у людоедов. – Я вздохнул. – Там отдают красотку за оленью ногу. А у меня карабин без дела. Постреляю оленей, обеспечу обменный фонд.

– Оленей жалко! – заметил Джим. – Это на твоём материке ещё не запретили охоту…

– Зато сколько женщин обретёт счастье! – вставил Нат. – Бог с ними, с оленями!.. Людоедки уже убедили нас, что пещеры лучше гнёзд на деревьях. А чужие мужчины всегда слаще своих.

Мы посмеялись, похлопали друг друга по плечам и стали грузить женщин с детьми в мой вертолёт.

Устроились все, разумеется, на полу, с опаской поглядывали на Полкана, но к этому я привык. Как и к тому, что в пути детишки непременно потопают в хвост салона писать на стенку.

Мы прогрели моторы, и Джим скомандовал по радио:

– Сандро, поднимайся первый! Потом – Нат.

Я поднялся, отошёл в сторонку и повис. Через две минуты восточнее меня повис Нат. И только после этого поднялся Джим.

– Ребята, вы проинформируете Совет? – спросил я, – Мне можно не вызывать?

– Само собой! – ответил Нат. – Завтра утром у Бруно будет полный отчёт. Он пока в нашей лаборатории.

Им предстояло идти через море. Мне – через селение ту-пу. Тоже не ближний путь. Дай Бог к темноте добраться домой!

17. Голодная девочка Эя

Задерживаться в селении ту-пу невозможно: в машине останутся Зи-и с дочкой. Поэтому я решил, что доведу Шели до пещеры Фора – и в воздух. Дальше Шели отлично поведут без меня. Наблюдать эмоции некогда. Завтра снова за штурвал: везти Вига и Дара в дельту. Послезавтра – отвозить Вига и контейнеры Тили в селение ту-пу. Воздушный извозчик, вот сейчас моя основная работа! Индивидуальный движок совсем заброшен. Всё время надо везти кого-то или что-то куда-то или откуда-то. Даже вспомнить смешно, что прежде было проблемой слетать на вертолёте до холма ту-пу и обратно.

Дорога с севера прошла в молчании. Женщины не плакали и ни о чём не спрашивали. Я их – тоже. Они боялись меня, а я боялся тревожить их воспоминания. Ничего светлого там быть не могло. Они попали в давние, урановые пещеры, провели там годы без свежего воздуха и дневного света, и неизбежный лейкоз наверняка отчеркнул у них громадную часть жизни.

Их надо бы отвезти сейчас в Город, в больницу, на операцию, а вовсе не домой. Но больницу в Городе и муторный мучительный процесс лечения они наверняка восприняли бы как новую тюрьму и новые пытки. И жизнь их это не продлило бы. Лечиться надо добровольно, и с пониманием того, что с тобою делают. А родной дом и свежий воздух хоть немного, но наверняка продлят их жизнь. И, главное, сделают остаток её светлым. Ибо не в том суть, сколько ты проживёшь, а в том – КАК проживёшь. Короткое счастье всегда предпочтительнее долгого мучения.

И всё же когда в сопровождении Полкана привёл я Шели и её ребятишек в пещеру Фора, я попросил Даю:

– Когда она отоспится, отдохнёт, обмякнет, расскажи ей о больнице в Городе, о том, что сама видела и знаешь. Там могут вылечить и её и детей. И они проживут дольше. А здесь Шели быстро умрёт. И дети её умрут молодыми. Но она должна сама туда попроситься. Насильно везти нельзя.

– Что у неё болит? – попыталась уточнить Дая.

– Кровь. Ей надо сменить всю кровь и то место, где кровь вырабатывается. Это очень долго, трудно и больно. Но зато люди потом живут долго.

– Про это что-нибудь написано? В ваших книгах…

– Конечно.

– Привези мне эти книги.

– Привезу.

Вот и первый чёткий медицинский заказ! Сразу на гематологию! Так неожиданно…

Виг собрался быстро. В полиэтиленовую сумку, с которой когда-то улетел он из селения купов, он накидал то, что казалось ему необходимым, и мы, во главе с Полканом, энергично потопали к вертолёту, где взаперти и в страхе сидела Зи-и с дочкой. Сквозь прозрачные стенки кабины она видела, что привезли её не к купам, а неведомо куда, и что её тут ждёт, представить себе не могла.

Уходя из вертолёта, я открыл две банки тушёнки, воткнул в них две ложки и сказал Зи-и:

– Поешь сама и накорми дочку.

Учить её пользоваться ложкой было некогда. «Может, сама догадается?» – подумал я.

Теперь я поднялся в машину первым, чтобы пассажирки не испугались Полкана. Обычно он рвался в кабину раньше всех. Но сейчас его придерживал Виг. А Вига он слушался, по старой памяти.

Пустые банки от тушёнки валялись на полу. Ложки – под пилотским креслом. Похоже, ими не пользовались, и мясо выгребали пальцами.

Виг поднялся в машину последним и коротко поздоровался:

– Ухр, Зи-и!

Она поглядела на него тусклыми глазами и тихо спросила:

– Ты меня знаешь? Ты куп?

– Я ту-пу. Меня зовут Виг. Но я знаю Сара. Знаю язык купов. Я учился у Бира. Ты помнишь старика Бира?

– Помню. Он был добрый дядька. Он жив?

– Скоро ты увидишь его, – пообещал Виг. – Сан довезёт нас быстро.

И он кивнул в мою сторону.

– Так ты Сан? – Женщина удивлённо посмотрела на меня.

– Да.

– Я слышала твоё имя в пещерах. – Она облегчённо вздохнула. – Говорят, ты никого не убиваешь. Может, и меня не убьёшь?

Мы с Вигом дружно рассмеялись, и я включил мотор.

К селению купов прилетели мы уже в сумерках, а пока дошли до костра возле хижины Сара, сгустились темнота. Мы остановились у костра, все четверо, молча, и вначале никто не обратил на нас внимания. Потом Сар, сосредоточенно жаривший на шашлычном шампуре крупную рыбину, как-то искоса поглядел, увидел мои серые ботинки и тихо констатировал факт:

– Сан вернулся.

Затем заметил рядом с ботинками босые ноги, поднял глаза, встретился взглядом с Вигом и спокойно поздоровался:

– Ухр, Виг!

И только после этого увидел Зи-и.

Рыбина упала в костёр, брызнув искрами. Сар вскочил, стремительно ощупал сестру и заорал на всё селение:

– Зи-и вернулась! Вернулась Зи-и!

И поднялся такой общий крик, какого ни разу не слышал я в тихом обычно селении купов. Метались от костра к костру и от хижины в хижину женщины, кричали и приплясывали у костров мужчины, почему-то заплакали дети и залаяли собаки. И даже петухи на птицеферме отозвались – пропели по второму разу своё обычное предзакатное «ку-ка-ре-ку». И сквозь всё это прорывалось саровское «Зи-и вернулась!»

Откуда-то выскочила Лу-у и по-православному стала целовать Зи-и крест-накрест три раза. Ошалевшая от общего крика Зи-и не сопротивлялась, но отворачивалась. Видно, в пещерах к поцелуям её не приучили… Родители Сара появились откуда-то возле дочери, и тихо, безмолвно гладили её всю. Совсем так же, как жена Фора Тулю гладила недавно свою вернувшуюся домой старшую дочь.

Никто поначалу не замечал маленькую кудрявую девочку. Она вжалась в ближний куст и с ужасом, громадными глазами глядела на происходящее.

Мне показалось, что в суматохе её могут просто затопотать, я подошёл и взял на руки. И девочка прижалась ко мне, потому что в этом всеобщем хаосе я был для неё наиболее знакомым человеком.

Из темноты вынырнул Тор, постоял минутку возле меня, окинул всех пронзительным взглядом и сразу выхватил главное:

– Это дочка Зи-и?

Он тронул девочку за руку, погладил по голове и снова спросил:

– Это дочка Зи-и? Как её зовут?

– Дочка Зи-и, – ответил я. – Имени не знаю.

– Зи-и! – закричал Тор, перекрывая общий шум. – Как зовут твою дочку?

– Эя! – крикнула Зи-и.

И девочка повторила тихо, мне на ухо:

– Эя.

– Лу-у, – спросил я, – у нас есть какая-нибудь варёная курица? Эя с утра почти ничего не ела.

– Сейчас принесу, – отозвалась Лу-у. – Сейчас мы её накормим.

И со всех сторон купы вдруг бросились кормить бедную Эю. Ей совали в руки жареную рыбу, варёные яйца, куски жирного мяса. А она отворачивалась и прятала лицо на моём плече.

В конце концов, мы с Лу-у уселись в сторонке, на камешке, и с трудом накормили бедное дитя кусочками остывшей варёной курицы. Эя вначале боялась этой незнакомой еды, настороженно обнюхивала её, а потом оторваться от неё не могла. И обе куриные ножки съела, и крылышки обсосала, и грудку пощипала. И безмятежно уснула у меня на руках.

Я отнёс её в свою палатку, положил рядом со спящим Виком и развернул для неё ещё одну раскладушку. А потом разыскал Сара и сказал:

– Пусть Эя до утра поспит у меня. В палатке ей будет спокойнее. Передай Зи-и, чтоб не искала её.

– Передам, – пообещал Сар. И спросил: – Ты завтра летишь в дельту? Мне Дар сказал…

– Лечу.

– Возьмёшь меня с собой?

– Тебя я возьму с собой куда угодно.

– Теперь я понял, – задумчиво произнёс Сар, – почему ты скрепляешь дружбу и братство кровью.

– Ну, и почему? – Я улыбнулся.

– Потому что для брата ты делаешь то, чего он даже сам для себя сделать не может. И о чём никогда никого не попросит. Видно, надо смешать кровь, чтоб в тебе заговорил мой голос, а во мне – твой. Тун эм, Сан! Тун эм!

18. Предмет для спора

Полдня возил я Сара, Вига и Дара по островам меж протоками дельты. Сегодня тут было тихо. Строители улетели до прихода следующих «Вихрей», неподвижные роботы выстроились в складе, локомобили и краны выключены. Только прибой вдалеке шумел да птицы пели.

Мы осмотрели будущее селение купов с вольготно стоящими одинокими восемью хижинами, перебрались по супердековым мостикам ко второй протоке, а потом и к третьей, по обоим берегам которой предстояло жить племени ту-пу. Северная часть их посёлка уже поднялась выгнутой к холоду дугой до третьего этажа по центру. «Крылья», понятно, отставали. Такова технология стройки… На южной стороне протоки закладывались фундаменты из бетонных блоков под другую такую же дугу, выгнутую к теплу.

Побродили мы по лестницам, вынесенным наружу, как в южной Италии и как в нынешнем селении ту-пу, по пустым комнатам, в рамы которых пока вставлены стёкла. К этому предстояло приучать людей постепенно, долго и трудно. Понятия о стёклах у ту-пу нет. И пусть начинают здесь жить без них, климат позволяет. Как и в нынешнем селении… Попозже будем приучать их сначала к органическому, небьющемуся стеклу, затем к обычному. Если оно вообще здесь понадобится…

Сантехнику им ставили всю, по полной норме. Но не всю сразу предполагалось открывать. Для начала пусть научатся пользоваться хотя бы кранами на кухнях. А всё остальное, как говорится, во дворе… Потом, постепенно, будут им открываться и другие прелести цивилизованных квартир. Не всё в один день. Ибо учить надо. А учить целое племя бытовой культуре некому. Кроме Даи, Лу-у, да меня… Маловато!

Конечно, сюда бы Тили!.. Так ведь Женька, чай, не отпустит. И сам, разумеется, не поедет.

По сути, племя ту-пу перешагнёт из первобытных пещер сразу в городские условия. Одним рывком! И тем самым на столетия обгонит купов. Так уж сложилось… Повезло! Купы будут догонять соседей долго. Может, и не догонят никогда.

…– Смогу я перевезти сюда свой верстак? – поинтересовался Виг.

– Зачем? – удивился я. – Работай пока за моим. Пойдём – покажу. Когда поедет Фор, тогда и твой верстак заберём.

Я отвёл всех в склад, показал свой верстак, на котором в этот раз не было записок, выдвинул из тумбочки тяжёлые ящики с инструментами. Глаза Вига расширились от удивления и восторга. Такого обилия инструментов он ещё не видал.

– Одна просьба, – предупредил я. – Всё, что возьмёшь, – положи потом на то же самое место. Мне некогда разыскивать инструменты. Всё должно быть под рукой.

На ряды неподвижных выключенных роботов двое моих спутников косились вначале откровенно боязливо. Потом – просто с любопытством. Наконец, Дар поинтересовался:

– Эти каменные люди опасны?

– Если ты на них не нападёшь, – объяснил я, – они тебя не тронут. Как собаки в племени.

– А если нападу?

– Дар, зачем тебе нападать на собак? – удивился Сар. – Они же тебя защищают!

– А эти каменные – тоже?

– Конечно! – заверил я. – Людоеды увидят их – убегут в страхе. И не съедят твою Ме-а.

На Дара Сар глядел с усмешкой. Он видел роботов ещё когда я привозил его сюда вместе с Тором. И с тех пор не боялся.

Впрочем, я не замечал, чтобы Сар кого-то или чего-то боялся. Спокойные опасения бывали ему иногда свойственны. Страха его я ни разу не наблюдал.

А наверное, тягостно наблюдать людей, у которых первый советник – страх. Как бы ни был такой человек красив, он сразу же вызовет жалость.

И потом от этого никуда не уйдёшь…

Каждый из моих спутников выбрал себе хижину и пометил её каким-то своим знаком. Хижины были все одинаковы, но стояли по-разному. Виг предпочёл ту, которая ближе всех находилась к будущему селению ту-пу. Сар выбрал ту, что ближе других к лесу. Дар выбрал хижину в самом центре будущего посёлка. И я пообещал, что никто эти хижины не займёт, и что вообще никого я сюда не привезу раньше, чем сегодняшних спутников.

Напоследок я обратил их внимание на аккуратные поленницы дров, которые были сложены бережливыми роботами по краям разных площадок всюду, где пришлось валить деревья. Стволы увозили на Центральный материк, а из сучьев роботы заготовляли дрова. Соответствующие программы были созданы для роботов ещё на Земле. И пригодились здесь – и в самом начале, и теперь. И наверняка пригодятся на других материках. Планета в целом – пока что дикая, дровами тут будут топить ещё столетия.

Завершился этот очень спокойный день неожиданным вызовом мамы – когда мы собрались в обратный путь и дотопали до вертолётной площадки. Зазуммерил радиофон, я включился и, прежде маминого голоса, услышал крик младенца:

– Баба! Баба!

А потом уже мама спросила:

– Алик! Ты меня слышишь?

– Да, мамочка. Кто там у тебя орёт?

– Наш Павлик.

Слово «наш» мама подчеркнула.

– И Розита у тебя?

– Розита в Совете. Там сегодня большой спор. – Мама вздохнула. – А я решила провентилировать с тобой одну семейную идею. Как ты к ней отнесёшься…

– Если я вызову тебя через час? Идея не устареет?

– Хоть через два! Ты сейчас занят?

– Увожу из дельты первых новосёлов. Они выбирали себе хижины.

– Поздравляю! Жду вызова.

Мама отключилась, я распахнул дверку вертолёта и пригласил всех в салон. И уже в воздухе как-то остро осмыслил мамины слова: «Наш Павлик…»

Она, значит, с первых ползунков приучает Паоло к нашему дому, к нашей семье. И для малыша она – «баба», другой бабушки у него нет и никогда не будет.

Разумеется, всё это – с согласия Розиты.

А, может, и по её инициативе?

Кто там разберёт, где чья инициатива, если две умные женщины взялись делать одно педагогическое дело? Надеюсь, они сделают его так, что комар носу не подточит. И Паоло вырастет своим человеком в нашей семье, и я не буду для него чужим дядей.

…На полянку возле селения купов я опустил вертолёт уже в вечерних сумерках. Вот-вот должна сгуститься полная темнота. Вигу я пообещал увезти его домой завтра утром, вместе с контейнерами, и отправил ночевать в селение с Даром и Саром. А сам остался в машине спокойно поговорить с мамой.

– Слушаю твою идею, – сказал я ей.

– Я давно думаю о семейном слёте, – призналась мама. – Примерно в то время, когда твой Гар прилетит учиться на нашу ферму, а наш Витенька попадёт, наконец, в интернат. И вечерами, полагаю, в мои руки. Хочется собрать всех до кучи и махнуть опять в Зону отдыха. Уже не на два дня, а хоть на недельку. Даю взять с мужем и детьми, тебя и Лу-у, Гара, Свету с семьёй. Мы столько тут перестрадали, что, наверное, имеем право на тихий семейный праздник…

– И Павлика взять?

– Разумеется! – Мама вздохнула. – Я уже и не представляю себе наших семейных праздников без Павлика. Такой прелестный малыш! С ним я просто таю… Когда Тор собирается отпустить Гара?

– Сказал – к следующему разливу. Парень быстро тянется вверх.

– Как ты думаешь, Дая прилетит?

– Сегодня я возил Вига в дельту. Они переберутся туда на днях. А оттуда уже на «Вихрях» – никаких проблем! Кстати, Дая просила литературу о лейкозах.

– С чего это вдруг?

– Появился практический интерес. Наверняка Михаил тебе сегодня вечером расскажет. По-моему, на Совете об этом будет разговор. А я потом добавлю информации, если не хватит…

– Грустный интерес… – тихо заметила мама. – Ты сам хоть понимаешь, насколько это сложно? Понятие о лейкозах надо начинать с науки о крови, о кровообращении. Иначе Дая ничего не поймёт.

– Ну, и начинай! Кто мешает? Дая тебе верит, как Богу.

– В общем-то, я ведь не гематолог. Ну, знаю гематологию, как всякий хирург…

– Того, что ты сможешь объяснить, Дае хватит на целую жизнь.

– Попробую… В конце концов, нам всё равно предстоит готовить своих медиков, – задумчиво произнесла мама. – Из младших поколений… Никуда от этого не уйдёшь. И мне, значит, придётся. Как самому старому медику на планете.

– Вот и потренируйся на Дае! Готовь учебный курс.

– Как у тебя просто! А я, между прочим, никогда не преподавала. Даже хирургию. Не говоря о гематологии…

– Мне всегда казалось, что преподавать людям куда легче, чем резать их живьём.

– Ну, и выражения у тебя! – Мама хмыкнула и уточнила: – Так твоё отношение к моей идее?

– Слушаюсь и повинуюсь. Хотелось бы небольшого добавления в программу.

– Какого?

– Поездки на космодром. Из Зоны отдыха туда на катере рукой подать. Давно хочу показать наши звездолёты Лу-у, Дае и Вигу. Они ведь и понятия не имеют, КАК мы сюда пришли.

– Надеешься, поймут, когда поглядят?

– Сколько бы ни поняли, всё хорошо. С чего-то надо начать.

– У меня возражений нет. – Мама помолчала. – Может, и Миша согласится поехать с нами. Он на своём корабле был бы особенно интересен. Даже и мне…

– А вы с ним там не были?

– Всё некогда. – Мама вздохнула. – Думаешь, у тебя одного цейтнот?

– Мамуля! А из-за чего сегодня в Совете спор? Не из-за моих ли палестин?

– Из-за полуострова Бируты.

– Уже легче. И кто наступает?

– Розита, конечно.

– Из-за чего там спорить-то?

– Где раньше строить жильё: на курорте или в рудничных посёлках.

– Разумеется, Розита – за курорт?

– Представь, за рудники! Её идея – быстрее дать цветные металлы. Рудники – с нормальным бытом, без вахтового метода. И одновременно развести там открытые чайные и кофейные плантации. У нас на исходе земные запасы чая и кофе. А парниковые плантации не справляются.

– Странно. Кто же тогда за курорт? Если уж не Розита…

– Иржи Славек. Он считает, что рудники можно обслуживать с курорта. Вахтовым методом. А рудничных посёлков вообще не строить. И для чая с кофе самый юг полуострова удобнее.

– Позиция Михаила тебе известна?

– Он обычно поддерживает Розиту. Верит ей! Сегодня ночь просидел над картой. Высчитывал длину дорог при том и другом варианте. У нас ведь узкое место – дороги. Дорожных машин не создаём. Земные работают на износ.

– И с чем он ушёл на Совет?

– Посмотри на карту. Сам поймёшь.

Карту Южного полуострова я отлично помню с тех пор, как создавали мы для него в лаборатории роботов-геологов. Мы ведь вкладывали в них блоки местной памяти… Правда, это была прежде всего память геолога Ната О'Лири, а не моя. Но и я к ней прикоснулся… На этом полуострове мы тянули силовое кольцо, чтобы защитить участок для испытаний. На этом полуострове вынес я из леса умирающую на моих руках Бируту… Мне ли искать ответа на карте того полуострова? Она всегда и навсегда перед моими глазами! И без вычислений ясно, что, если поставить рудничные посёлки с причалами в середине полуострова, по берегам моря с запада и востока, то дорог понадобится вдвое меньше. Если не втрое… И руда пойдёт на причалы раньше. В чистом виде по экономической формуле Розиты: труд должен давать отдачу как можно быстрее.

А гостиницы для курортников, в конце концов, можно поставить в тех же рудничных посёлках. Живописные участки побережья найдутся везде. Много ли у нас курортников? Зона отдыха чаще всего пустует. Цейтнот!

Правда, Розита когда-то сама и замыслила крупный курорт на юге полуострова… И не удивительно, что идея засела в других головах. Отличная идея! Но Розита и не отказывается от неё в принципе. Просто всему своё время. Одно раньше, другое – позже. Делу – время, потехе – час…

Мне тоже предстоит определить над картой Западного материка, что делать раньше, что – позже, а чего, может, пока не делать. Так сказать, заглянуть в светлое будущее, которое прекрасно прежде всего тем, что нас там ещё нет… Разумеется, не я один буду всё это решать. Соберётся Совет, начнутся споры умных людей, авось, и меня позовут… Но спорить будут в первую очередь о том, что придумаю я тут, в одиночестве, в геологической палатке, над своей картой.

А чего не придумаю, о том, вероятнее всего, и не вспомнят, и спорить не станут. Не обнаружится предмета для спора…