Текст книги "На теплой земле (сборник)"

Тетерев

Из множества русских наиболее привлекательных и поэтичных охот, связывающих внимательного человека с родной природой, самая разнообразная и увлекательная для ружейного охотника – охота по тетереву. Тетерев, несомненно, – одна из красивейших охотничьих птиц, которую знают и видели не только охотники, но и многие люди, жившие среди природы. Есть что-то сказочное, русское в самом облике этой красивой и сильной птицы. Недаром в народных сказках тетерева ласково называли Терентием.

– Терентий, Терентий, я в городе была! – говорит лиса, желая обмануть сидящего высоко на березе краснобрового тетерева-косача.

– Бу-бу, бу-бу-бу, была так была… – отвечает хитрой лисице с березы недоверчивый косач.

Зимой и весною чудесен наряд тетерева-косача. Как бы в черные, бронзовые с зеленоватым отливом латы одет храбрый боец. На алые лепестки диковинных цветков похожи налитые кровью брови. Шумен взлет затаившегося в высокой траве, в густом низком кустарнике старого косача. На черную лиру похож его хвост.

В центральной, лесной части нашей страны тетерев был распространен широко. Жизнь тетерева тесно связана с березой. Обычно тетеревиные выводки держатся по закрайкам березовых перелесков, у обработанных и засеянных озимых и яровых полей. Недаром тетеревов иногда называли полевиками. Живут и гнездятся тетерева и на лесных вырубках, заросших высоким папоротником и иван-чаем, и в зеленых нескошенных лугах, на краю небольших болот и глубоких оврагов, где растет земляника. Тетерев – птица строго оседлая. Осенью и зимой он не совершает длительных, опасных перелетов. Лето и зиму проводит в излюбленных местах.

Всю долгую зиму тетерева кормятся смолистыми березовыми почками, большими стаями перелетают и садятся на голые сучья деревьев. Стаю кормящихся на березах тетеревов можно увидеть издали. Точно тяжелые черные и серые груши, висят они на ветвях берез. Кроме почек берез кормятся тетерева можжевеловыми ягодами, всю зиму висящими на пышных зеленых кустах можжевельника. Там, где растет можжевельник, всегда можно увидеть на свежем снегу цепочки тетеревиных следов, похожих на небольшие крестики. Следы тянутся от куста к кусту, сходятся и расходятся, сплетаются в затейливый узор.

В зимние ясные морозные дни иногда можно наблюдать, как сидящие на березах тетерева один за другим начинают бесшумно падать с деревьев, зарываются в снег, в глубокие лунки, в которых они отдыхают. Не раз, бывало, идешь на лыжах – и вдруг из-под ног, в алмазной снежной пыли, одна за другой начинают вырываться из снега прятавшиеся птицы. Я не помню более сильного впечатления, как встреча с тетеревами на лунках в зимнем спящем лесу.

Поздней осенью и ранней зимою было принято охотиться на тетеревов загоном. Под березами, где кормятся и перелетают тетерева, охотники устраивали из еловых густых лапок удобные шалаши, а на ближнем дереве, прикрепив к длинным шестам, ставили набитые соломой суконные чучела птиц. Один из охотников, пешком или верхом на лошади, отправлялся разыскивать и подгонять стаю. Нет ничего легче застрелить подсевшую к чучелам птицу. Один за другим подсаживались к нехитрой приманке тетерева, и обычно охотники возвращались домой с обильной добычей.

По неглубокому снегу в начале зимы не раз доводилось мне охотиться на тетеревов «с подъезда». Для такой охоты нужна очень смирная и спокойная лошадь, не боящаяся ружейных выстрелов. С приятелем моим, деревенским пастухом Прокопом, мы ездили на простых узеньких саночках-лисичках. Заметив кормящихся на березах тетеревов, мы осторожно, стороною подъезжали к ним. В местах, где есть проезжие зимние дороги, тетерева не страшатся проезжающих близко подвод. Они спокойно продолжают кормиться. Видно, как они склевывают мерзлые почки, как осыпается с ветвей легкий иней. Круг за кругом мы подъезжали к тетеревам на выстрел. Прокоп останавливал лошадь – нужно быстро и метко стрелять. Такая охота, разумеется, не могла быть очень добычливой, но неизменно доставляла большое удовольствие.

В конце зимы, в ясное и чистое утро, можно услышать первое весеннее токование косачей. Еще лежит глубокий снег, синие тени тянутся от деревьев по сугробам, не вскрылась река. А далеко за рекою слышно гулкое токование косачей, готовящихся к большому весеннему праздничному току.

Кто из настоящих охотников не бывал на весенних тетеревиных токах! Уже сошел снег, еще не оделись листвою деревья, но оживший лес уже полнится голосами прилетных птиц. Вечерами поют на вершинах деревьев дрозды, воркуют витютни, пролетают над лесом, тихо хоркая, длинноносые вальдшнепы, а на кочковатой, окруженной березовым и смешанным лесом поляне по утрам на рассвете собирается тетеревиный ток.

Заранее нужно поставить в центре тока шалаш, сплетенный из зеленых еловых веток. Токующие птицы должны к нему приглядеться. На ток приходить нужно рано, еще в темноте, когда лес спит. Заберешься, бывало, в шалаш, пахнущий свежей смолистой хвоею, удобно расположишься и ждешь. Слушаешь, как наступает утро в лесу, как загорается на востоке ранняя зорька.

Еще до рассвета послышится в воздухе легкое шуршание крыльев. Это прилетел на ток первый косач-токовик. Он долго молчит. Вдруг раздается сильный и грозный боевой клич: «Чуффшш!»

Помолчит, помолчит немного и еще: «Чуффшш! Чуффшш!»

На первый боевой клич один за другим слетаются тетерева на свой ток. В полутьме рассвета можно разглядеть собравшихся на токовище бойцов. Распустив веерами хвосты, украшенные по бокам красивыми косицами (от этих перьев-косиц пошло название самцам-тетеревам, стали называть их косачами), волоча по земле широко распущенные крылья, вытянув шеи, пригнув к земле головы с налитыми кровью бровями, тетерева заводят знакомую охотникам песню. На что похожа эта весенняя песня? Быть может, на журчанье лесного весеннего, скрытого под снегом ручья?

Ярче и ярче над опушкою голого леса разгорается рассвет. Сидя в шалаше, раздвинув руками еловые колючие ветки, охотник наблюдает чудесное театральное представление. Он видит расхаживающих по токовищу актеров-птиц. Они то сходятся, то расходятся, издавая воинственные звуки, то вдруг схватываются в яростной драке. Слышно хлопанье сильных крыльев. Бормотанье многих птиц сливается в единый громкий гул. Вот пролетела над током и заквохтала самка-тетерка. И тотчас усиливается бормотанье, все чаще и чаще слышится грозный клич: «Чуффшш! Чуффшш!! Чуффшш!»

Настоящему чуткому и наблюдательному охотнику весенняя охота на тетеревиных токах доставляет поэтическое незабываемое наслаждение. Забыв о ружье, слушает и смотрит охотник. Выше и выше поднимается над деревьями солнце. Все жарче и страстнее поют тетерева. Чаще и чаще слышится призывное квохтанье тетерок. Случается, тетерева подлетают к самому шалашу, и тогда совсем близко можно увидеть чудесных красавцев, их черное с зеленоватым отливом брачное оперение, их пышные брови, похожие на распустившиеся алые цветки.

В приуральских местах мне доводилось наблюдать большие тетеревиные тока, на которые слеталось больше сотни птиц. Гудом гудит такой многочисленный ток. Приходит минута, и весь ток, как бы по мановению невидимого дирижера, вдруг замолкает. Такое молчание продолжается несколько минут. После недолго го перерыва птицы начинают петь еще громче, еще страстней. До позднего утра длится ток, и уже когда начинает пригревать солнце, один за другим певцы разлетаются со своего токовища.

Тетеревиные тока продолжаются, когда уже оденется в зеленые одежды лес. Но все реже и реже прилетают и квохчут тетерки, построившие себе скрытные гнезда. С прекращением тока косачи уединяются в глухих заросших болотах, где в скрытных местах они меняют свой брачный весенний наряд, проводят летнюю линьку. Косачи-тетерева не участвуют в воспитании своих детей. Матки-тетерки одиноко сидят на своих гнездах, высиживают птенцов.

В начале лета из яиц вылупляются маленькие шустрые и бойкие тетеревята.

В природе у тетеревов множество врагов. Их подкарауливает зоркий и скрытный ястреб-тетеревятник, охотится на тетеревов хитрая лисица.

Когда-то я много охотился на тетеревов. Еще до открытия сезона осенней охоты я разыскивал выводки, натаскивал молодых легавых собак. Приятно находить новые выводки, любоваться на работу умной и послушной легавой собаки. Трогательна любовь матери-тетерки к своим маленьким неопытным птенцам. Взлетев из-под стойки, тетерка старается отвести в сторону собаку. Она низко летит над землею, то падает, то опять взлетает.

Тетеревята разбегаются, прячутся в высокой траве. Случалось, я шапкой накрывал затаившегося в траве тетеревенка, брал в руки, чувствуя, как бьется его живое маленькое сердце, осторожно выпускал на волю.

Настоящая охота на тетеревов с легавой начинается под осень, когда у подросших самцов-тетеревят показываются на спине черные перышки и отрастают на хвосте косицы.

Идешь с умной собакой по опушке березового леса или по краю мохового болота, приглядываешься к траве и кустам. Обычно подросшие выводки тетеревов держатся по краям неубранных овсяных полей, по лесным и болотным ягодникам.

Особенно интересна и трудна охота с легавой на вылинявших взрослых тетеревов-косачей. По косачиному следу долго и осторожно, припадая к земле, ведет охотника его любимая собака. Трудно угадать, где затаился, спрятался хитрый косач. Вот она останавливается, подняв переднюю ногу, замирает в мертвой стойке. Охотник осторожно обходит можжевеловый куст, посылает собаку вперед. С треском, блеснув белизною подкрыльев, вылетает из куста затаившийся косач.

Из русских летних охот охота на тетеревов с послушной легавой собакой доставляет охотнику наибольшее удовольствие. Он любуется работой любимой собаки, радуется удачному выстрелу. Счастливый и бодрый возвращается с такой охоты.

Вальдшнепы

Еще в недавние времена весенняя охота на тяге и осенняя на вальдшнепиных высыпках с умной и чуткой легавой собакой была у русских охотников самой любимой и поэтической. О весенней охоте на тяге мне уже приходилось писать. Но есть интересная осенняя охота на вальдшнепиных высыпках.

Чуть-чуть тронулся, пожелтел на деревьях лист. В первом осеннем золоте стоят березы. По-прежнему густо зелены ольховые кусты на берегу реки. Идешь с умной собакой, приглядываешься. Вот, припадая к земле, верхним чутьем повела собака. Изредка она оглядывается на охотника, поспешно приготовившего к выстрелу ружье. Подойдя к густому кусту, в мертвой недвижной стойке замерла собака. Чуть-чуть дрожит ее хвост, приподнята передняя лапа, вытянута шея с красивой ушастой головою. Охотник подходит к кусту, тихо командует:

– Вперед, Ринушка, вперед!

Шумно вылетает из куста длинноносая птица, быстро летит меж стволами деревьев. Умелому стрелку нетрудно застрелить вальдшнепа. Возьмешь в руки подстреленную, еще теплую птицу. Капельки крови видны на ее перьях, открыты черные, прекрасные, уже мертвые глаза. Разинут длинный клюв. Чудесно осеннее оперение вальдшнепа, так сливающееся с окраской земли, покрытой опавшими пожелтевшими листьями. Подвернув под крыло голову застреленной птицы, кладешь добычу в ягдташ. Дальше пускаешь разгоряченную собаку.

В жизни моей я знавал обильные осенние вальдшнепиные высыпки. Идешь, бывало, – то и дело замирает на стойке собака. Я никогда не был слишком жадным охотником. Несколько удачных выстрелов вполне меня удовлетворяли. Вальдшнепы вылетали почти у самых ног, и я любовался полетом исчезавшей за деревьями птицы.

Особенно была распространена такая осенняя охота в Крыму и на Кавказском побережье. Множество охотников, подчас с плохими, но хорошо натасканными собаками, на весь день уходили на охоту. Со всех сторон слышалась пальба, крики и визг наказываемых собак. Раза два или три мне довелось побывать на такой охоте, и, сознаюсь откровенно, она не доставила мне большого удовольствия. Птиц было много, но еще больше было охотников, вооруженных самыми разнообразными ружьями, с большими и маленькими собаками, похожими на простых дворняжек.

Есть еще одна осенняя охота на вальдшнепов – на грязи. Там, где много скопляется этой дичи, на лесных малоезженых дорогах, возле осенних луж, можно увидеть на грязи следы птиц и частые небольшие дырочки. Здесь точно кто-то тыкал в грязь гвоздем или заостренной палочкой. Сюда, на грязь, по вечерам слетались кормиться вальдшнепы. Своими длинными клювами прокалывая грязь, добывали они личинок и червяков. Охотник усаживался вблизи посещаемой вальдшнепами грязи. Спрятавшись за укрытием, он ждал вечера, когда вальдшнепы тихо подсаживались у своих вечерних кормежек. Стрельба в сидящего на грязи неподвижного вальдшнепа не доставляла мне удовольствия, и я никогда не занимался этой охотой.

На птичьих зимовках у южных берегов Каспийского моря я наблюдал «немую тягу» вальдшнепов. Каждый вечер вальдшнепы летели на кормежку на вспаханные поля. Здесь вальдшнепы не издавали обычных весенних звуков – хорконья, цвирканья, хорошо знакомых каждому русскому охотнику. Они летели молча, быстро и деловито. На вспаханных полях ночью их ловили местные жители-талыши. Я видел, как по полю движутся огоньки фонарей, с которыми бродили по пашне ловцы птиц. У одного из ловцов в руке был фонарь, другой держал в руках круглую сетку, похожую на рыболовную снасть. Ночью вальдшнепы вплотную подпускали к себе людей с зажженными фонарями, их запросто накрывали сетью.

Весенняя русская охота на тяге всегда была моей любимой. На такой охоте чуткий охотник слышит каждый звук пробуждающейся земли. Радостное, поэтическое чувство возникает в душе. Недаром так любили эту весеннюю русскую охоту наши великие писатели и поэты.

Охота на тяге была, пожалуй, моей первой в жизни охотой. Я отчетливо помню, как отец в первый раз взял меня весною с собой на тягу. Помню и место, где мы стояли, пролетавших над вершинами невысоких берез птиц, выстрелы, вылетавшее из ружья, пугавшее меня пламя. С тяги мы возвращались полевой тропинкой уже в темноте. Я устал, отец посадил меня на каркушки, я обнял руками шею отца, и вместе с добытой дичью отец доставил меня домой. Эта давняя охота запечатлелась в моей памяти на всю жизнь.

Я всегда относился с любовью к вальдшнепам, к этой милой таинственной длинноклювой птице, открывавшей радостное время весны. Еще лежит в лесу широкими пятнами снег, а уже начинается первая пролетная богатая тяга. Вальдшнепы возглавляют весенний прилет птиц. С прилетом длинноносых гостей весенними звуками наполняется лес. Кукуют кукушки, распевают дрозды, начинает оживать лес. Жизнь пробуждается.

Еще долго продолжается весенняя тяга. Зеленой листвою покрылись березы. Покусывают, мешают стоять комары. Цветет по канавам, одевшись в подвенечное платье, красавица черемуха. Кончают токовать глухари. А все еще летят и летят по вечерам, цвиркая и хоркая, над зелеными вершинами берез длинноносые вальдшнепы.

Раза два или три мне доводилось находить гнездо вальдшнепов на земле под кустами. Как-то в начале лета, проходя лесом, я увидел у поленницы сложенных березовых дров странную, тяжело летевшую над землею птицу. Не сразу я узнал вальдшнепа, несшего в лапках уже подраставшего своего птенца. Вальдшнепы иногда переносят с места на место свой выводок, мужественно спасая птенцов от грозящей им опасности.

В долгой охотничьей жизни моей доводилось мне видеть богатые вальдшнепиные тяги. Еще в давней юности, начиная охотиться, я вместе с отцом стоял в березовом мелком лесу. Над нашими головами низко пролетали десятки птиц, хорканье и цвирканье раздавалось со всех сторон. Такой богатой тяги мне больше никогда не приходилось видеть.

Теперь вальдшнепиные тяги обеднели почти повсеместно. Гостя весною в Ясной Поляне, я однажды стоял в тех самых местах, где некогда Лев Николаевич Толстой охотился на тяге со своим гостем Тургеневым. Цвела черемуха, пели дрозды, шла весна. Места для тяги были изумительные. Но над моей головою не пролетела ни одна птица.

Дупелиный ток

Современным молодым охотникам редко приходится слышать о дупелиных токах – этой необычайно интересной, забытой теперь охоте. Излюбленной ружейными охотниками благородной болотной птицы – бекасов, гаршнепов и дупелей – с каждым годом становится меньше.

Даже в известных дупелиных местах, на кочковатых, поросших кустами болотах, где в былые времена ленинградские охотники брали за выезд на «высыпках» по двадцать – тридцать пар, редкому счастливому стрелку удается взять двух-трех дупелей.

Очень возможно, что причиною оскудения угодий было несоизмеримое с прошлым обилие заядлых стрелков, осушка и вспашка болот, на которых гнездились и «высыпали» пролетные дупеля, а прежде всего безжалостное, безрассудное истребление всяческой дичи.

Бывалые охотники уверяют, что в некоторых обильных болотною дичью местах (например, на Волховских поймах) до сего времени сохранились хорошие дупелиные тока. Признаться, рассказам таких охотников я верю мало.

По рассказам старых, опытных и правдивых охотников, существовали некогда дупелиные тока, на которые в весенние зори вылетали десятки и сотни маленьких длинноклювых птиц.

Распустив крылышки и хвосты с белой подпушкой, дупеля бойко бегали по избранному ими токовищу, обычно представлявшему собой небольшую, поросшую прошлогодней травою кочковатую площадку. Здесь происходили дуэли, скрещивались шпаги ревнивых бойцов, от зари до зари продолжалась весенняя любовная игра. Всю долгую весну дупеля слетались на свое излюбленное токовище, и даже выстрелы охотников не очень их пугали.

На дупелиных токах охотились затемно, иногда с огнем. Посредине дупелиного токовища с вечера ставили зажженный фонарь. Не страшась огня, бойкие птицы всю ночь бегали вокруг фонаря, и попадавших в луч света охотники стреляли на выбор. После выстрела увлекшиеся любовной игрой птицы обычно не улетали, и охота на дупелиных токах продолжалась до рассвета.

Первый и единственный раз в моей охотничьей жизни на дупелиный ток меня водил отец. В те времена мы жили в Смоленской губернии, среди прекрасных охотничьих угодий, и мои детские впечатления тесно связались с природой.

Не могу забыть окружавшего наше жилище леса, кишевших рыбой прудов, хозяйского теплого дома с бревенчатыми стенами, от которых пахло смолою. В этих стенах, в окружавшем дом глухом лесу проходило мое детство. До сего времени волнуют меня воспоминания о первых охотах, на всю жизнь закрепивших горячую страсть.

Хозяин отца, богатый калужский купец и лесопромышленник Козлов, был тоже ярый охотник. Охотничьими богатствами славились скупленные им лесные имения, находившиеся под управлением отца.

В одном из этих имений, носившем название Мой Удел (на реке Осьме под городом Дорогобужем), был дупелиный ток. Приглашая отца на службу, хозяин-богач ему говорил:

– Можешь что угодно в имениях моих делать. Доверяю тебе все мое имущество бесконтрольно, на полную веру. Одно настрого запрещаю: не смей охотиться на моем дупелином току и никого на ток не пускай. Ток этот у меня заповедный. Если нарушишь приказ – не гневайся, прогоню…

Долгое время отец беспрекословно выполнял строгий хозяйский наказ. Но нетерпеливо сердце охотника. Однажды отец не выдержал – уж очень манила его редкостная охота.

Помню, я очень просился взять меня на дупелиный ток, и, по мягкости характера, отец уступил моим настойчивым просьбам. По весенней, еще не просохшей дороге мы ехали на беговых дрожках. Уже и в те времена мало оставалось таких богатых охотою мест. Это было еще не тронутое царство охоты. Множество уток, гусей и другой дичи пролетало над нашими головами. Мы слушали пение птиц, музыкальное журчание весенних ручейков, бесчисленные звуки наполняли окружавший нас сияющий и счастливый мир.

Ночью мы сидели в шалаше, накрытом камышом и осокой. Хорошо помню впечатление, которое произвела на меня эта первая в моей жизни охотничья ночевка. Мы провели вечернюю и утреннюю зори на дупелином току. Всю ночь мы слушали пробуждавшиеся весенние голоса. В щели шалаша был виден ток. Маленькие птички, важно распустив хвосты, шныряли вокруг шалаша, высоко подпрыгивали, дрались. Иногда они скрывались в высокой прошлогодней траве, и казалось, что вся трава шевелилась. Случалось, токующие дупеля подбегали к самому шалашу. Я близко видел их длинные клювы, грозно распущенные крылья. Сколько смешной важности было в их быстрых воинственных движениях! То и дело они схватывались, дрались и вновь разбегались. Мы любовались на них, как бы сидя в сказочном театре. Солнце уже всходило, но все жарче и страстнее разгорался удивительный дупелиный ток!

Множество голосов наполняло окружавшее нас озаренное утренним солнцем пространство. На опушке леса пели тетерева, крякали над рекой и озерками утки, страстно хрипели, проносясь в воздухе, дикие селезни. Чудесный, сказочный, звонкий окружал нас мир…

Отец не вытерпел, выстрелил. Два подстреленных дупеля затрепыхались в мокрой траве. Густой пороховой дым слоями растекся над токовищем. Мы долго не выходили из шалаша. Даже после выстрела дупелиный ток продолжался.

Солнце поднялось над лесом и над извилистой, скрытой рекой. Над заливными лугами, как недвижимое волшебное озеро, разливался золотистый туман. Бесчисленные бекасы – «баранчики», падая и взлетая, токовали над нашими головами…

Воспоминание о дупелином токе и сказочном весеннем утре осталось на всю жизнь. Уже никогда больше не удавалось мне побывать на такой редкостной охоте. Довольные и счастливые, возвращались мы домой.

Охота на заповедном хозяйском току не прошла отцу даром. О преступлении отца Козлову сообщил служивший в имении чахоточный конторщик-доносчик. Вскорости отец получил из Калуги письмо, в котором богатый хозяин Козлов сообщал, что не находит возможным оставлять отца на службе. К письму было приложено подтверждение, что отец оставляет службу «по собственному желанию».

Так печально закончилась наша охота на запрещенном дупелином току. Скоро на место отца прибыл новый управляющий, сухой маленький человек, совсем не интересовавшийся охотой.

Потеря службы была, разумеется, большой неприятностью. Но все же воспоминание о дупелином току, о чудесном утре на реке Осьме осталось на всю долгую жизнь.