Текст книги "Смертельный блюз"

Глава 10

Кусок Мяса висел на моей руке, Пальчик, приставив нож к моему горлу, шел с другой стороны. Бесполезно было пытаться вырваться из рук Мэрфи: с перерезанным горлом пленники не убегают.

Так мы добрались до гавани и пошли вдоль берега мимо множества яхт, пока не остановились наконец напротив испанского галеона. Это было как раз то место, где оба негодяя выбирались из воды, после того как полетели со сходней.

– Мы должны поблагодарить тебя за то, что ты помог нам выбрать место, ищейка! – пропищал Пальчик мне в ухо. – Оно правда очень удобное.

– Ну что, давай закрывать лавочку, – буркнул Кусок Мяса. – Мне хочется еще пропустить стаканчик виски, а до ресторана далековато.

Его пальцы внезапно сжали мою шею. Я автоматически схватился обеими руками за его запястье, чтобы ослабить смертельную хватку, но в ту же секунду Пальчик подскочил и изо всех сил ударил меня в солнечное сплетение.

Колени у меня подогнулись, а рука Мэрфи еще сильнее сдавила шею. В этот момент Пальчик нанес мне новый удар, теперь в вертикальном положении меня поддерживали только руки Мэрфи.

Перед глазами у меня плыли звездочки, и я почти потерял сознание, когда наконец Мэрфи разжал хватку и я рухнул на бетонную набережную и растянулся плашмя.

– А еще говорили, что Бойд – крутой парень! – бросил Кусок Мяса.

– Слушай больше, он просто мальчишка, – ответил Пальчик. – Бросай его в воду, и пошли пить виски.

Тяжелый ботинок поддал мне под ребра, и я полетел в море. Падая, я успел сделать глубокий вдох и, уйдя в воду, поплыл вперед.

Я плыл, пока хватило воздуха, потом осторожно высунул голову на поверхность, быстро глотнул и опять ушел на глубину. Проделав это несколько раз, я вынырнул и осмотрелся. Берег был далеко. Там смутно виднелись две фигуры – Мэрфи и Пальчика, которые шли в сторону ресторана, чтобы пропустить по рюмочке виски.

Похоже, они не сомневались, что я утонул, и такой вариант мне очень понравился.

Некоторое время я отдыхал, плавая на спине, и, когда оба наемника исчезли из моего поля зрения, взял курс на темные очертания испанского галеона. Мне пришлось прокричать, наверное, раз десять, прежде чем на палубу пожаловал хозяин судна и с недоумением уставился на меня.

– О, это вы, мистер Бойд! – обрадовался Вальдес. – Вы купаетесь в такое время?

– Вода просто чудесная! – прокричал я в ответ. – Вы не бросите мне конец каната? Или будете стоять у перил и ждать, пока я утону?

Четверть часа спустя я уже сидел в уютной каюте. На мне была сухая одежда, которую одолжил мне Вальдес, я покуривал сигарету и пил горячий черный кофе, которым он меня угостил.

– Сюда бы еще миловидную блондиночку, и я бы подумал, что я уже в раю, – сказал я Вальдесу.

– С вами все в порядке, мистер Бойд? – опасливо осведомился он.

– Сейчас уже лучше! – ответил я. – Разве что несколько шишек тут и там.

– Просто поразительно, что такое может твориться буквально на наших глазах, – сказал Вальдес с чувством. – Наверняка вы захотите уведомить полицию, чтобы она арестовала этих негодяев. У меня есть телефонная связь с берегом. Аппарат рядом с вами.

– Благодарю, – сказал я и снял трубку. – Еще не слишком поздно?

– Половина одиннадцатого, – ответил он, взглянув на свои часы. – Для меня это уже ночь.

Я позвонил в полицейское управление и выяснил, что Хардинг еще на месте. Через несколько секунд в трубке раздался его усталый голос.

В нескольких словах я рассказал ему все, что со мной случилось, начиная с того момента, как Кусок Мяса ткнул мне в спину револьвером, и остановившись на том, как Вальдес выловил меня из воды. Когда я закончил, на другом конце провода какое-то время было тихо, потом лейтенант взорвался:

– Вы что, с ума сошли, Бойд, или напились?

– Все так и было! – заверил его я. – Могу биться об заклад, что прощальное письмо будет лежать в моем домике еще до утра.

– Невероятно! – сказал он. – Но я это проверю. Тем не менее вы должны согласиться, что вся эта история кажется фантастической – с самого начала и до конца.

– А что вы скажете о словах Барона, будто Вулрих передал все, в том числе и страховой полис, Бейли?

– Возможно, – ответил Хардинг. – Я проверю.

– Если это подтвердится, то у Бейли был прямой смысл подговорить Барона и подставить меня и Вулриха.

– Но если страховой полис у Бейли, то у него был серьезный мотив для убийства, – добавил Хардинг.

– А убив Элен Фицрой, он постарался взвалить вину на кого-то другого. Что вы об этом скажете, лейтенант?

– Все сходится, – ответил Хардинг, – но есть одна деталь, которая противоречит этой версии. Бейли не мог убить Элен Фицрой, потому что на этот момент имеет стопроцентное алиби.

– Минутку, лейтенант, – перебил я его. – Как я помню, по его словам, в момент убийства он бродил по улицам и никого не встретил.

– Дело в том, что его видел один из моих патрульных. Он тем вечером задержал с поличным одного грабителя в тот момент, когда он собирался напасть на некоего хорошо одетого джентльмена. И грабитель, и полицейский – оба называют время, когда произошло убийство. А этим джентльменом был мистер Бейли!

– Да, тогда у него действительно есть алиби, – сказал я разочарованно. – И вся его вина в том, что он хотел получить обратно свои деньги.

– Ладно, Бойд, что вы от меня хотите в данный момент? – Лейтенант перевел разговор на другую тему. – Чтобы я прямо сейчас засадил Барона и его подручных?

– Это было бы чудесно, – ответил я. – Но Барона лучше оставить в покое. Заберите обоих его горилл.

– А почему не Барона?

– У меня такое предчувствие, что рано или поздно он приведет нас к убийце, – ответил я. – Он ведь не сможет удрать, поскольку вокруг гавани выставлены посты.

– Думаю, вы правы, – согласился Хардинг. – Хорошо, Бойд. Мне нечего терять, кроме своей работы. Я сейчас вышлю патрульную машину за гориллами. Что мы им предъявим?

– Это уж вам решать, – отозвался я. – Ну, скажем, покушение на убийство.

– Ничего себе, – сухо заметил он. – А вы не боитесь, что Барон попытается сам исполнить то, что не удалось его людям?

– Во всяком случае, не сегодня ночью, – ответил я. – Для этого, как минимум, ему нужно найти меня, а это не так-то легко сделать, поскольку я нахожусь на борту испанского галеона.

Я повесил трубку и, подняв глаза, увидел, что Вальдес снова наливает мне кофе.

– Я слышал, о чем вы говорили, мистер Бойд. – Он мило улыбнулся. – Разумеется, вы можете рассчитывать на мое гостеприимство. А вы не расскажете подробнее об убийстве?

– Да, конечно! – согласился я вежливо, понимая, сколь многим ему обязан.

– Знаете, я лично заинтересован, чтобы убийца Элен Фицрой ответил за это сполна, – объяснил Вальдес. – Ведь я – один из ее почитателей.

– Каким это образом? – удивился я.

– У меня два хобби, – ответил он. – Эта посудина и джаз. Я в восторге от Муската Муллинса, а не так давно, месяцев шесть тому назад, они с Элен записали пластинку.

– Впервые слышу.

– Отличная пластинка. Мускат играет в сопровождении ударника и контрабаса, но в главной вещи он исполняет соло на трубе. Элен поет шесть или семь песен. Хотите послушать? А я пока приготовлю выпить.

– Что ж, я не против, – сказал я. – У вас на борту, похоже, есть все.

– Здесь, в Байя-Мар, – пояснил он с улыбкой, – чего только не могут сделать. Даже, наверное, выкачать воду из гавани, если их попросить об этом, ну и заплатить соответственно, конечно.

Вальдес вытащил пластинку из шкафчика и поставил ее на проигрыватель, а сам прошел к маленькому бару и начал готовить коктейль.

Помещение наполнил сочный нежный голос Элен Фицрой, когда она начала петь песню «Тело и душа». Потом она исполнила «Вуд Индиго». Словно живая, стояла она передо мной в своем белом бикини.

Вальдес оказался прав, у нее действительно был красивый голос, но на этой пластинке она пела под отличный аккомпанемент, который делал ее пение еще лучше. Приглушенные звуки трубы словно обволакивали ее слова, как узкое платье красивую фигуру. Иногда мне даже трудно было отличить, где поет Элен, а где Мускат играет на своей трубе.

Первая сторона закончилась, и Вальдес поднес мне коктейль.

– Благодарю, – сказал я, беря у него большой и холодный бокал. Мне и правда безумно хотелось выпить.

Но в этот миг вновь послышались звуки трубы, и бокал так и остался у меня в руке. Мускат играл соло.

Прослушав блюз какое-то время, я понял, что человек и его труба слились воедино. Музыкант вкладывал в этот блюз всю свою душу и с помощью инструмента рассказывал простую историю – историю молодого человека и девушки, которые любили друг друга.

Вначале преобладали триумфальные нотки, одновременно дикие и нежные, – это исполнилась мечта молодого человека. Потом мелодия и ритмы изменились, соло оповещало нас о разладе. Он все еще страстно обожал ее, но она уже не хотела знать его, отвернулась от него, оскорбляла его, когда он приближался к ней, и уходила от него, разбив ему сердце.

Молодой человек во всем винил себя, просил ее сказать, что он сделал не так, но она ему не отвечала. Ее неприязнь к нему все росла и закончилась открытой враждой. Соло на трубе передавало это какой-то разрывающей душу какофонией звуков.

Потом оно перешло в нежную и жалобную мелодию. Девушка покинула молодого человека окончательно, и он обрел покой, но вместе с покоем пришли одиночество, боль и воспоминания. Он вспоминал о том времени, когда миллион лет тому назад все виделось ему в розовом свете, вспоминал о своей юности, о своем горячем желании…

Позади меня раздалось какое-то шипение – это Вальдес выключил проигрыватель.

– Ну как? – спросил он. – Отличное исполнение, не правда ли? Этот трубач просто гений!

– Да, – отозвался я и вспомнил о коктейле, к которому едва притронулся. Мне пришлось признать, что Вальдес не только гостеприимный хозяин, но и специалист по приготовлению коктейлей.

– Этот блюз трубач, конечно, сочинил сам, – сказал он. – И назвал его просто «Милый старый блюз».

– Говорят, оркестрант джаза только тогда играет поистине хорошо, когда он сам несчастлив, – сказал я. – Если качество исполнения может быть мерилом, то Мускат, должно быть, самый несчастный человек на свете.

– А почему вы думаете, что это не так? – осведомился Вальдес.

Лишь около полудня следующего дня я отправился к себе в домик. Приведя себя в божеский вид, умывшись, побрившись и так далее, я хотел уже вернуться в мир, когда в дверь постучали.

На пороге стояла Глория Ван Равен в пляжном костюме из белого нейлона, который не мог скрыть очертания ее прелестной фигурки.

– Я пришла, чтобы извиниться перед вами за то свое поведение, Дэнни, – сказала она ласково.

– Забудьте об этом, – великодушно разрешил я. – Может быть, в другой раз вы окажетесь более отзывчивой.

– Сегодня воскресенье. – Голос ее звучал трагически. – У нас осталось немного времени, Дэнни, если мы хотим быть на киностудии во вторник.

– Знаю, – ответил я. – В нашем распоряжении всего двадцать четыре часа.

– Как вы думаете, до этого времени отыщут убийцу? – с надеждой спросила она.

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Во всяком случае, Хардинг работает упорно, как мне кажется.

– А вы, Дэнни? – Она подошла ближе. – Вы делаете что-нибудь, чтобы ускорить наш отъезд?

– Конечно! – бодро ответил я. – Вы видели судно в гавани, которое похоже на испанский галеон?

– Да, а почему вы спрашиваете?

– Ее владелец – человек по имени Вальдес, – сказал я. – Он устраивает сегодня большую вечеринку, и все мы приглашены туда. Она начинается в восемь часов, и я хочу, чтобы вы пришли, Глория.

– Зачем? – Она шагнула вперед и остановилась почти вплотную ко мне, так что я чувствовал ее горячее дыхание, а ее бедра касались моих.

– Я слышал, дорогая, что на этой вечеринке должен быть изобличен убийца, – доверительно сообщил я. – Вы должны пригласить Эдди, Грэга Бейли и Муската Муллинса. Если я правильно понял лейтенанта Хардинга, он позаботится о том, чтобы там присутствовали все.

– Это звучит так романтично, Дэнни, – тихо промурлыкала Глория. – Расскажите мне побольше.

– Больше мне ничего не известно, – заверил я ее.

– Вы очень умны, Дэнни, – сказала она. – Я не сомневаюсь, что именно вы и изобличите убийцу. – Она глубоко вздохнула, и ее вздымающаяся грудь выглядела очень волнующе. – Сделайте это, и вы заслужите мою благодарность, – продолжала она, словно не замечая моих попыток прижаться к ней еще теснее.

И в тот же миг Глория отступила на шаг, так что мои протянутые руки поймали воздух.

– Найдите убийцу, – бросила она уже в дверях. – И не сомневайтесь, Дэнни, я всегда держу свое слово.

Я поспешил за ней, но она уже беседовала с Грэгом Бейли, имевшим такой вид, какой и должен быть у человека, проведшего всю ночь под кроватью. Я решил оставить его в покое и направился к домику Эйприл. Дверь была не заперта, и я не счел нужным постучать.

В гостиной я столкнулся с Эйприл, которая как раз вышла из ванной. Капли воды блестели на бронзовой коже там, где ее не прикрывало наспех намотанное полотенце.

– Я принимала душ, – объяснила она, хотя это было ясно и без слов.

– Вижу, – ответил я. – Вы выглядите абсолютно чистой.

Она поспешно стала поправлять полотенце, но в результате только приоткрыла разные интересные части тела.

– Почему бы вам не выйти, Дэнни Бойд, – предложила она, закусив губу.

– Не волнуйтесь, Эйприл, – успокоил я ее. – Для меня вы просто большая девочка, завернутая в полотенце, а дети меня не возбуждают.

– О-о! – Она с удивлением посмотрела на меня. – Что же заставило вас так перемениться?

– Глория, – выпалил я. – Она пришла ко мне в пляжном костюме, а на прощание пообещала, что готова поиграть со мной в игры для взрослых.

– Вы, как и все мужчины, мистер Бойд, предпочитаете количество, а не качество, – ядовито заметила она.

– Этой ночью меня чуть было не убили, – сообщил я, чтобы переменить тему. – Рассказать вам, каким образом?

– Жаль, что только «чуть», – бросила она и, резко развернувшись, направилась в спальню.

Такая торопливость была ошибкой, ибо полотенце оказалось слишком мало, и я смог обозреть ее с ног до головы.

– Вот это да! – выкрикнул я в восторге. – У вас ямочка на самом интересном месте!

Она на мгновение застыла, а потом с криком раненой газели скрылась за дверью.

Минут через десять Эйприл появилась вновь, на этот раз в бюстгальтере и коротких шортах, которые напоминали бикини. Она казалась спокойной и сосредоточенной, если не считать красных пятен на щеках.

– Вы все еще здесь? – гневно спросила она.

– Я забыл вам сказать о вечеринке, которая состоится сегодня вечером на испанском галеоне. Вы приглашены на нее, – сообщил я.

В следующие несколько минут я изложил ей подробности, но ее это не слишком заинтересовало.

– Эйприл, дорогая, – уговаривал я ее, – вы обязательно должны там быть. Мне нужна ваша помощь. На этот раз мы наверняка схватим убийцу.

– Вы – наглец, Дэнни! Настоящий наглец! – заявила она. – После этой истории с Бейли вы приходите ко мне снова и еще осмеливаетесь о чем-то просить…

– Эйприл, вечером все решится, – перебил я ее. – И все, что вам нужно сделать, – это надеть парик и пляжный костюм.

– Звучит просто замечательно! – Она на мгновение закрыла глаза. – Когда я вспоминаю о том, какое действие оказало на Бейли черное шелковое платье, меня бросает в дрожь. В бикини и парике я буду еще соблазнительнее. Ну а какова ваша роль? Вы распространяете билеты или еще что-нибудь в таком роде?

– Ну хорошо, хорошо, – устало согласился я. – Забудьте об этом. Если вы не хотите, я найду другую девушку, вот и все. – Я повернулся и направился к двери. Когда я уже собирался открыть ее, Эйприл воскликнула:

– Какую девушку?

– Разумеется, Глорию, – ответил я невинно, – несколько минут назад она пообещала, что сделает для меня все, что я пожелаю. И добавила, что сдержит слово.

– Глория испортит вам весь спектакль, – убежденно заметила Эйприл. – Если вы и правда думаете, Дэнни, что на этот раз вы на верном пути, то я помогу вам. Вы же понимаете, я тоже заинтересована, чтобы справедливость восторжествовала.

– Отлично! – обрадовался я. – Остальное я расскажу вам позднее. Сначала надо сообщить Вальдесу о вечеринке, которую он сегодня устраивает и на которую мы приглашены. Для него это будет большая неожиданность.

Глава 11

По вечерам Байя-Мар кажется чем-то нереальным: даже небо похоже на огромное бархатное, усеянное блестками покрывало, и луна такая яркая и желтая, что выглядит ненастоящей. Но людям, которые приезжают сюда, все это нравится.

Вальдес бесшумно подошел и остановился рядом со мной у перил галеона.

– На проводе лейтенант Хардинг, мистер Бойд, – доложил он. – Я перенес аппарат на камбуз еще до того, как все собрались, чтобы вы могли разговаривать без помех.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Как вечеринка?

– Думаю, мой коктейль всем понравился, – ответил Вальдес, – вы просто представить себе не можете, как я благодарен вам, мистер Бойд. На моем судне – и вдруг такие знаменитости, как Глория Ван Равен и Мускат Муллинс…

– Я рад, – сказал я, невольно подумав, что, если вечеринка закончится так, как я предполагал, воодушевление Вальдеса наверняка поостынет.

– Что за идиотская затея устроить вечеринку на судне? – прогрохотал в трубке голос лейтенанта Хардинга.

– Просто мне пришла в голову мысль, – объяснил я спокойно, – нарушить чем-то монотонность нашего существования здесь.

– Знаете, Бойд, в вас есть нечто бредовое… – задумчиво проговорил Хардинг. – Так же, как…

– Так же, как Байя-Мар ночью, да? – подсказал я.

– Во всяком случае, самые безумные идеи в ваших устах выглядят вполне разумными. Вчера я чуть было не внял вашему совету оставить Барона в покое… К счастью, потом в голове у меня прояснилось…

– Вы что, засадили всех троих за решетку? – разочарованно спросил я.

– Судя по тому, что они мне сказали, вы просто страдаете манией преследования. Их трое – вы один, и свидетелей у вас нет.

– В доме Барона меня видел Муллинс, – напомнил я.

– Это вы мне уже говорили, и я проверил, – ответил Хардинг со вздохом. – Он ничего не помнит, поскольку опять был пьян. Поэтому я не смог предъявить им обвинение в покушении на убийство, а отправил обоих горилл в тюрьму за бродяжничество. С их послужным списком едва ли они станут слишком рыпаться. Но с Бароном дело другое. Раньше он под арестом не был.

– Вот как?

– Поэтому четверть часа назад я его отпустил, – сказал лейтенант. – Мы продержали его целый день, но ничего не добились. Будьте осторожны, Бойд, он снова на свободе. Я бы не хотел, чтобы в этом деле появился еще один труп.

Я повесил трубку, вышел из камбуза и прошел в кают-компанию. Скрещенные мечи поблескивали в свете китайских бумажных фонариков, которые, по мнению Вальдеса, должны были придать вечеру особую торжественность.

Глория сидела на кушетке в шелковом платье стального цвета без рукавов и держала в руке бокал с коктейлем, беседуя с Грэгом Бейли.

Финансист был одет в вечерний костюм и рубашку в мелкую голубую горошину. В другом углу сидел подавленный и неряшливо одетый Эдвард Вулрих Второй и краем уха слушал то, что ему рассказывал Вальдес.

На Мускате Муллинсе была чистая голубая рубашка с открытым воротом и неглаженые хлопчатобумажные брюки. Он устроился на полу, скрестив ноги, рядом стояла наполовину опорожненная бутылка виски. Я подошел к нему.

– Добрый вечер, Мускат, – приветствовал я его. Он смотрел на меня секунды три-четыре и лишь после этого узнал или, может быть, посчитал, что мы уже где-то встречались.

– Добрый вечер! – отозвался он, нервно теребя пальцами свою трубу. – Здесь такая скукотища. Чтобы взбодриться, надо как следует выпить… – И, схватив бутылку с виски, приник к ней губами. Когда он оторвался от бутылки, там уже почти ничего не осталось.

Я подошел к Вальдесу, который все еще разговаривал с Вулрихом:

– Мне кажется, Мускату нужна еще одна бутылка виски.

Вальдес поспешно поднялся.

– Как поживаете, Бойд? – вежливо осведомился Вулрих.

– А вы, Эдди? – ответил я вопросом на вопрос.

– И вы еще спрашиваете? – Он на мгновение закрыл глаза и тяжело вздохнул. – Не знаю, как дальше жить… без Элен.

– На вашем месте я бы взял себя в руки, Эдди, – посоветовал я. – Если вы будете так переживать, вы и суток не протянете.

Я вышел из кают-компании, провожаемый полным ненависти взглядом Бейли, но меня это мало волновало. На палубе я занял свое место у перил, откуда были видны сходни.

Эйприл появилась через полчаса, когда я уже потерял всякую надежду. В длинном бесформенном дождевике она походила на привидение.

– О, это вы, Дэнни! – выдохнула она с явным облегчением. – Я никак не могла разглядеть, кто это там стоит у перил.

– Как вам удалось так быстро сюда добраться? – спросил я язвительно. – Самым коротким путем – через Палм-Бич?

– Я пришла, как только собралась с духом, – ответила она. – Мне страшно, Дэнни. Это очередная сумасшедшая идея. А что будет, если и она не удастся?

– Не беспокойтесь, дорогая, – заверил я ее. – Ничего не случится. Но давайте спустимся вниз, чтобы вас никто не увидел, – вдруг кому-нибудь взбредет в голову подышать свежим воздухом.

Я отвел Эйприл в камбуз, приготовил ей коктейль и запер дверь на ключ, который взял с собой. Вернувшись в кают-компанию, я увидел, что фирменный коктейль Вальдеса оказал свое действие. Глория и Бейли о чем-то оживленно болтали, тесно прижавшись друг к другу. Бейли не составляло никакого труда заглядывать в вырез платья Глории, хотя он делал вид, что у него и в мыслях нет ничего подобного.

Вальдес и Вулрих все еще беседовали, но мне показалось, что владелец галеона поддерживает разговор скорее из вежливости. Мускат сидел все в той же позе на полу. Вторая бутылка тоже была уже почти пуста, а совершенно остекленевший взгляд свидетельствовал о том, что трубач дошел до кондиции.

Я сделал знак Вальдесу, и тот, извинившись перед Вулрихом, подошел ко мне.

– Я подготовил к сегодняшнему вечеру некий сюрприз, – сказал я. – Поэтому не беспокойтесь, если вдруг погаснет свет или случится что-нибудь подобное. Это будет просто шутка – больше ничего.

– Великолепно! – обрадовался он. – Только не тяните долго с вашим сюрпризом, а то Вулрих скоро уже перестанет что-либо соображать.

Когда я опять пришел в камбуз, Эйприл, встревоженная предстоящим испытанием, даже не стала ругать меня за то, что я ее запер. Я схватил телефонную трубку и позвонил Барону.

В трубке послышалось неопределенное: «Да?»

– Луи? – начал я, изменив голос.

– Да. Кто у телефона?

– Это не важно. Вы знаете, что сейчас происходит на испанском галеоне?

– Какое мне до этого дело, черт возьми? – буркнул он. – Послушайте, если вы меня…

– И все-таки это вас тоже касается, – перебил я его. – Они все сейчас там: и дама Ван Равен, и Вулрих, и Грэг Бейли, и эта ищейка Бойд. Они сговорились заложить вас, Луи, и повесить на вас убийство, причем так, что у вас не будет никаких шансов выпутаться. Вам надо немедленно идти на галеон. Немедленно, иначе будет поздно.

Он попытался что-то сказать, но я повесил трубку.

– Что это значит? – удивленно спросила Эйприл. Вместо ответа, я приложил палец к губам и прислушался. Из главной каюты доносились звуки трубы. Мускат играл.

– О’кей, – сказал я ей. – Кажется, время пришло.

Она испуганно посмотрела на меня:

– А что… что мы будем делать, если все сорвется?

– Тогда мы сделаем вид, что внезапно сошли с ума, – успокоил я ее. – Не надо волноваться. На этот раз все должно получиться.

Мы подошли к двери кают-компании, и я, прикрыв собой Эйприл, заглянул туда. Никто не обратил на меня никакого внимания.

Глория и Бейли все еще сидели на кушетке, занятые только собой. Вулрих громко и взволнованно вещал что-то растерявшемуся Вальдесу. А Мускат играл на трубе – одинокий и погруженный в себя, словно принадлежал другому миру.

Проигрыватель я подготовил заранее и велел Вальдесу ничего не ставить без моего разрешения. Теперь оставалось только одно: выключить свет.

Глория нервно хихикнула, когда каюта погрузилась в темноту, освещенная лишь слабым мерцанием китайских фонариков.

Я сделал знак Эйприл, чтобы она сбросила накидку, быстро прошел к проигрывателю, включил его и вновь отступил назад, вытирая тыльной стороной ладони холодный пот со лба.

Через несколько секунд послышались звуки блюза «Тело и душа». Пела Элен Фицрой.

Мускат медленно поднял голову и прислушался к голосу Элен, который, казалось, доносился откуда-то из темноты.

– Элен? – прошептал он.

Он поднялся и замер, пошатываясь, с вытаращенными от страха глазами.

В этот момент дверь кают-компании открылась, и вошла девушка. В сумеречном свете фонариков ее нельзя было хорошо разглядеть: только темные волосы, обрамлявшие ее лицо, и белое шелковое бикини с черными точечками.

– Нет! Нет! – вскричал вдруг Мускат и вытянул руки навстречу девушке, словно защищаясь от нее. – Ты мертва, Элен!.. Ты не имеешь права…

– Ошибаешься, Мускат, – ответила девушка каким-то отрешенным голосом. – Я не мертва… для тебя не мертва… Мы всегда будем вместе. Неужели ты этого не хочешь?

– Ты мертва! – истерично закричал Мускат. – И нечего мелькать у меня перед глазами! Ты все время мучила меня, пока была живой… И я не хочу, чтобы ты продолжала это делать мертвой!

– Мускат, дорогой! – вкрадчиво проговорила девушка. – Наша любовь подобна «Милому старому блюзу». Я ушла, но останусь с тобой навсегда. Навсегда, как ты говоришь об этом в своей музыке.

Трубач поднес к лицу сжатые кулаки и потряс ими в бессильном гневе. По лбу и щекам его стекали капельки пота.

– Ты мертва! – Голос его немного окреп. – Ты знаешь, что ты мертва, Элен! Тебя убили из револьвера. Пуля попала тебе как раз между глаз…

– Я мертва для всех, – сказала девушка. – Но не для тебя, Мускат!

– Мертва, – словно выдохнул музыкант, а потом слова полились из него, словно вода из крана. – У меня был револьвер, – захлебываясь, говорил он. – Я прицелился и нажал на спуск. И увидел темное пятно между глаз, ты выглядела очень странно… Очень странно. Но ты заслужила эту смерть. Вышла замуж за этого дешевого и маленького бизнесмена с Уолл-стрит, а потом говорила, что все равно не расстанешься со мной. Только нужно быть осторожнее, сказала ты… – Он с нескрываемой ненавистью посмотрел на девушку. – А потом эта ночь, – прошептал он. – Вы с твоим мужем-сутенером хотели заставить раскошелиться кинозвезду… – Мускат медленно покачал головой, словно сам не верил тому, что говорил. – Я по уши был влюблен в тебя, Элен, – продолжал он. – И ты это знала. Нас объединяла и музыка, и блюз, который я посвящал тебе. А потом ты начала высмеивать меня…

Призрачная фигура замерла на пороге, когда Мускат шагнул ей навстречу и сунул руку в карман.

– Ты снова умрешь, Элен! Оставайся там, где тебе положено!

Я прыгнул на него прежде, чем он успел вытащить руку с револьвером из кармана. От моего первого удара в лицо он потерял равновесие, а потом двумя ударами в грудь я свалил его на пол.

Вальдес подошел к выключателю и зажег свет. Эйприл Мауэр, белая как мел, стянула с головы парик и медленно встряхнула своими светлыми волосами.

– Вы были великолепны, дорогая, – заверил я ее. – Просто великолепны!

– Я рада, что ваша очередная сумасшедшая идея не обернулась моей смертью, Дэнни, – отозвалась она дрожащим голосом. – Но теперь с меня хватит. Все! Конец!

– Как вы догадались, что это он? – спросил Вулрих, нетерпеливо дергая меня за руку.

– Ну, я думаю, дело в моей проницательности, – скромно ответил я.

– А просто он исключил всех остальных, – заметила Эйприл. – Помните, Дэнни, как вы сказали, что Мускат вне всяких подозрений, потому что у него не было мотива для убийства.

– Просто все ошибались, связывая убийство со страховкой, – сказал я невозмутимо.

– А как же Свайн, Дэнни? – спросила Эйприл. – Зачем Мускату понадобилось его убивать?

– Мы полагали, Свайна пристрелили из-за того, что он выбил из убийцы всю правду и тот, испугавшись, что он донесет в полицию, убил его, – ответил я. – Но Муската не так-то легко было запугать. Я вчера видел, как его ударил Кусок Мяса и как Мускат за это чуть не проткнул ему горло мундштуком трубы. А я вполне верю, что первого удара Свайна было достаточно, чтобы вывести Муската из равновесия и заставить его схватиться за револьвер…

Позади меня раздался тихий болезненный стон: это Мускат поднимался с пола. Потом он увидел Эйприл, которая стояла с париком в руке, и глаза его расширились.

В тот же момент снаружи раздались тяжелые шаги, дверь кают-компании распахнулась, и вошел Луи Барон.

– Черт побери! – крикнул он с красным от гнева лицом. – Что здесь происходит?

– Все уже кончилось, – спокойно заявил Бейли. – Можешь идти туда, откуда пришел, Барон!

– Вот как? – Луи с ненавистью посмотрел на него. – Так просто ты от меня не отделаешься, негодяй! Мне сказали, что здесь что-то затевается против меня! Ну так выкладывайте, в чем дело?

Я услышал позади себя слабый шорох и быстро повернулся, но было уже поздно. Мускат стоял на ногах с револьвером в руке. Я заслуживал смерти уже только потому, что забыл вытащить револьвер у него из кармана.

– Никому не шевелиться! – приказал он своим тоненьким голоском.

Все замерли. Даже Барон остолбенел и застыл, широко раскрыв рот от удивления. Мускат посмотрел на Эйприл.

– Ты здорово меня разыграла, – сказал он.

– И ты попался, Мускат, – констатировал я.

Он повернулся в мою сторону, и меня мороз пробрал от той холодной ненависти, что горела в его глазах.

– И кто тот гений, что до этого додумался? – спросил он. – Кому пришло в голову натянуть на нее парик и белое бикини, чтобы выдать за Элен?

В этот последний момент меня осенила спасительная идея.

– Конечно, он. – Я показал на Барона. – Он решил, что такого пьяницу, как вы, можно легко разоблачить, устроив маленькое представление. К тому же у него были к вам и личные счеты – ведь вы убили парня, которого он нанял, этого Майка Свайна.

– Так кто же это? – повторил Мускат.

– Мистер Барон, – ответил я невинно. – Он все и придумал!

– Вы что, с ума сошли? – Барон отпрянул. – Не слушайте его, трубач, он лжет. Вы, все, скажите, что он лжет. Вы… – Два выстрела прозвучали один за другим. – Вы… лжете… Мускат… – беспомощно выдохнул Барон, глядя на красное пятно, расплывавшееся у него на груди. – Вы… убили меня.

Мгновение он смотрел на трубача даже как-то удивленно и потом рухнул на пол.

– Это еще не все, – равнодушно произнес Мускат и повернулся к Эйприл: – Тебе не надо было этого делать, крошка. Не надо было возвращать к жизни мою Элен. Это нехорошо. И теперь ты составишь ей компанию. Вы будете петь мой блюз вместе…

В моем распоряжении оставалась какая-то пара секунд.

– Барон! – крикнул я. – Он шевельнулся, он жив…