Текст книги "Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017)"

Мы закончим наше обсуждение повестью Дарьи Доцук «Голос», поскольку это особенно интересный и показательный пример новых тенденций в российской литературе young adult. Героиня повести шестнадцатилетняя Саша по дороге в школу оказывается в московском метро, когда там происходит террористическая атака. Саша, от лица которой ведется повествование, подчеркивает, что взрыв произошел 21 ноября в 8 часов 14 минут утра. Точность указанного времени говорит о том, что это событие навсегда изменило всю ее жизнь и все ее представления о мире. В результате этой травмы Саша постоянно испытывает депрессию, у нее возникают панические атаки. В книге дается подробное, со всеми деталями описание «посттравматического стрессового расстройства» (ПТСР) – так, как его ощущает сам подросток502502
  Доцук описывает физические проявления панической атаки, а также повышенную чувствительность героини после приступов. См.: Доцук Д. Голос. М.: Самокат, 2017. С. 15–19.


[Закрыть]. Сашины родители считают, что она должна сделать над собой усилие, избавиться от парализующего ее страха и вернуться к нормальной жизни, но ей становится только хуже: она перестает есть и не может ходить в школу. Родители отсылают ее в Калининград жить с бабушкой, что воспринимается Сашей как отвержение: ей кажется, что родители не испытывают по отношению к ней ничего, кроме раздражения. После переезда в Калининград она знакомится с группой подростков, которые создали в местной библиотеке книжный клуб; они вместе читают и обсуждают работы Курта Воннегута, Ширли Джексон, Франца Кафки и других. Чтение и обсуждение книг с ровесниками, проговаривание опыта людей, которые оказались близко от смерти, страдания и страха, помогают героине в конце концов избавиться от болезни и снова начать общаться с людьми.

Опыт общения с психотерапевтом оказывается не слишком удачным. Лечение служит только дополнительным источником конфликта и стресса; отец Саши считает, что психиатрия – это псевдонаука, а все психиатры шарлатаны. В результате походы к доктору заставляют Сашу почувствовать себя еще более слабой и уязвимой. Отец девочки не верит в ее болезнь, считает ПТСР «ненастоящей» болезнью, он раздражается, сердится и думает, что дочь обязана поправиться сама, безо всяких врачей. Такое отношение только усиливает ее тревогу и чувство вины перед теми, кто погиб, когда она выжила. Мама пытается ей помочь, но при этом она подчиняется авторитету мужа и его желаниям. Поскольку рассказ о событиях ведется с точки зрения Саши, не совсем понятно, что на самом деле думают ее родители; мы видим, что Саша определяет свои отношения с родителями как фальшивые, что ей не хватает заботы и понимания. Ее родители обсуждают поход к психиатру в первую очередь с точки зрения денежных расходов, что только еще больше убеждает Сашу: она стоит семье слишком много денег, и родители ее стыдятся. То, что Саша почти не может говорить о террористической атаке, только осложняет ее и так нелегкие отношения с людьми: живые воспоминания и мысли девочки передаются читателю книги, но героиня не может рассказать о своих чувствах другим персонажам.

Когда доктор спрашивает Сашу о пережитом, она отделывается общими фразами и говорит, что не помнит подробностей, тогда как на самом деле помнит все до мельчайших деталей. В ее памяти запечатлелся ужасный момент взрыва и мертвые тела вокруг503503
  Доцук Д. Голос. С. 37–39.


[Закрыть]. Она помнит мужчину в колючем пальто, убитого во время атаки, – он невольно спас Сашу, поскольку его тело заслонило ее от взрыва. Много месяцев спустя участники книжного клуба в Калининграде, членом которого стала Саша, обсуждают темы и сюжеты, прямо относящиеся к ее жизни: невозможность выбора («Лотерея» Джексон), случайности, за которыми следуют непредсказуемые события («Голодные игры»), трансформацию самого себя («Голодарь» Кафки). Главный урок повести – книги, которые она читает, учат героиню выражать свои эмоции и чувства; именно после обсуждения этих книг у нее появляются силы встретиться лицом к лицу со своей травмой и рассказать другим о том, что случилось.

Темы, сюжет и даже название повести «Голос» во многом напоминают знаменитый роман 1999 года «Говори» американской писательницы Лори Хальс Андерсон; таким образом, протягивается нить между российской и мировой литературой young adult504504
  Laurie Halse Anderson, «Speak». Книга переведена на русский язык: Андерсон Л. Х. Говори / Пер. с англ. О. Александровой. М.: Азбука, 2014. Более современным примером является книга еще одной американской писательницы Энджи Томас «Вся ваша ненависть» (Angie Thomas. «The Hate U Give», 2017), роман в жанре young adult, где источник травматического опыта героини – убийство полицией друга детства девочки-подростка. Ей тоже надо пережить травму и снова обрести голос. См. Томас Э. Вся ваша ненависть / Пер. с англ. С. Анастасян. М.: Popcorn Books, 2019.


[Закрыть]. Мелинда Сордино, героиня романа «Говори», после серьезной травмы – изнасилования на школьной вечеринке – не может говорить. В обеих книгах травма настолько сильна, что героини в прямом смысле лишаются дара речи: с обеими случилось что-то такое страшное, что хроническая депрессия не находит себе выхода в словах. Героиня романа «Говори» не может выразить себя вербально и пытается начать рисовать; в конце концов ей удается рассказать учителю рисования о том, что произошло505505
  Сходство между «Голосом» и «Говори» проявляется еще и в том, что в обоих произведениях появляется тема сказки, жанра, служащего источником воображения как для Доцук, так и для Андерсен.


[Закрыть]. Обе работы используют жанр young adult – страшные события, обрушившиеся на героинь, не оставляют больше места детской невинности; чтобы их пережить, надо сформировать новые, более взрослые представления о мире. В Сашином случае помощь сверстников и сила литературы помогают ей снова увидеть себя «обычным человеком»506506
  Доцук. Цит. соч. С. 101.


[Закрыть].

В повести «Голос» есть и еще одна тема: понимание своего места в истории и связь собственного травматического опыта с тяжелыми событиями прошлого, страданиями других. Новый друг Саши, Стас, рассказывает девочке о судьбе своего деда, сержанта Рыжова, который во время Второй мировой войны сражался под Кенигсбергом, теперешним Калининградом. После войны дедушка Стаса узнал, что его родная деревня полностью уничтожена немцами. В то же время он своими глазами видел систематическое разрушение немецких городов советскими войсками507507
  Там же. С. 164–166.


[Закрыть]. Рыжов осел в Кенигсберге и только тридцать шесть лет спустя узнал о зверствах фашистов по отношению к еврейскому населению города и уничтожении трех тысяч евреев в пригороде Кенигсберга. После смерти деда его внук решает записать рассказы деда о страшной истории этого региона. Эти пятнадцать страниц «истории в истории» позволяют Саше понять, что полностью стереть память о насилии невозможно, что тень этого насилия остается навеки, «как тени Хиросимы, которые появились на стенах и асфальте после взрыва атомной бомбы»508508
  Доцук. Цит. соч. С. 180.


[Закрыть]. Понимание того, что в ней самой есть тень, которая никогда ее не оставит, и то, что миллионы людей, живших до нее, тоже пережили ужасные трагедии, заставило Сашу рассказать Стасу, что случилось с ней самой. Возможность поделиться с кем-то своими переживаниями позволяет ей – впервые за много месяцев – дышать свободнее; разбивается стена, отгородившая ее от других.

Мы видим, что в этом и других произведениях в жанре young adult, в России и по всему миру, субъектность подростка приравнивается к речи и возможности поведать собственную историю. Такая возможность высказывания и новое изображение внутреннего мира ребенка и подростка в отечественной прозе после 2012 года стали поворотным пунктом в развитии литературы, они заменили двойные нарративы: как те, в которых взрослый голос оказывался более важным, так и те, где два голоса смешивались между собой. Нельзя сказать, что взрослый голос совершенно исчез из современной литературы young adult: в повести «Голос» сквозь речь Саши постоянно прорываются высказывания ее бабушки509509
  Там же. С. 154–156.


[Закрыть]. Пропуская взрослый голос через фильтр восприятия протагониста-подростка, а не через повествование в третьем лице, автор достигает двух целей: на передний план выходит восприятие подростком взрослого авторитета, который часто представляется подростку осуждающим, предписывающим или уничижительным; вместе с тем подросток, взрослея, может принять и признать авторитет уважаемого взрослого. В повести Доцук функция уважаемого взрослого выполняется Сашиной бабушкой и библиотекарем Викторией Филипповной, которые берут на себя лишь слегка видоизменившуюся роль волшебных помощников или фей-крестных классических волшебных сказок, обеспечивая героине взрослых союзников. Упоминание в повести сказок и легенд подчеркивает, что литература young adult корнями уходит в волшебную сказку, предполагающую наличие волшебного помощника в лице симпатизирующего подростку взрослого510510
  См. классическое исследование: Пропп В. Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2023.


[Закрыть].

В конце повести есть небольшое послесловие, где Доцук рассказывает о собственных переживаниях: она в первый раз увидела террористический акт по телевизору, а ее будущий муж стал очевидцем взрывов в московском метро на станции «Парк культуры» в 2010 году. Доцук пишет и о собственной истории панических атак, начавшихся, когда ей было восемнадцать, и продолжавшихся пять лет. В конце книги приводятся информация о терроризме, паническом расстройстве и Восточной Пруссии, а также список литературных произведений, обсуждаемых в повести. Доцук прямо говорит в книге, что ее решение написать эту повесть явилось ответом на борьбу с изнуряющей тревожностью. В личном интервью она призналась, что «Голос» стал для нее «терапевтической книгой», которую она написала как человек, переживший травму511511
  Личное интервью с Дарьей Доцук (22.08.2018).


[Закрыть]. Тот факт, что Доцук позволяет своему голосу прямо прозвучать в конце книги, а не в начале или внутри самой повести, отражает ее глубокое уважение к голосу подростка – более важному, чем голос самого автора.

Заключение

Понимание детства и подростковой поры, характерное для работ Дашевской, Доцук, Кузнецовой и Вильке, все чаще присутствовало в произведениях, опубликованных после 2012 года. В этих и им подобных работах дети и подростки разрешают свои личные проблемы, устанавливая взаимоотношения с другими людьми; дети ищут свои способы самовыражения, находят свое место в обществе. Богатые интертекстуальные связи соединили обе волны новой литературы с советской и дореволюционной литературной традицией: Мурашова цитировала Достоевского и Гайдара, Кузнецова упоминала Гайдара и Бруштейн, Дашевская во многом учитывала работы Сабитовой. Эта интертекстуальная ткань отразила осознанные попытки включить русскую литературную традицию в текст для современных подростков и вывести эту литературу за рамки одной страны. Авторы второй волны, ставшие взрослыми уже после 1991 года, такие как Дашевская и Доцук, прислушивались к глобальным тенденциям литературы young adult – значительно изменившейся парадигмы субъектности и внутреннего мира ребенка, переменам в употреблении двойного нарратива, отходу от правила «подчинись или умри» и более чуткому и нюансированному изображению травмы.

Эти произведения отразили глобальные тенденции и явились их частью, но в первую очередь они проиллюстрировали изменения внутри российского общества, произошедшие в последние десятилетия. Среди черт, которые отличали эти произведения от книг, написанных американскими и европейскими авторами прозы young adult, можно отметить более детальные описания отношений ребенка с теми взрослыми, которые несут за него ответственность, и относительно более слабое развитие темы секса и сексуального пробуждения512512
  Описания секса в этой литературе достаточно редки и имеют скорее отрицательную коннотацию, как, например, в повести «Боишься ли ты темноты?» (2010) Светланы и Николая Пономаревых.


[Закрыть]. В этих чертах нашли отражение сохраняющаяся важность семьи в постсоветской культуре и игнорирование сексуальной революции, проникшей в российское общество в 1980‐х годах. Двухадресная литература тоже обрела свое место в России: недавние западные бестселлеры («Гарри Поттер», «Дающий», «Виноваты звезды» Джона Грина) и отечественные произведения («Манюня» и «Дом, в котором…») отвечали читательским запросам и подростков, и взрослых.

Несмотря на очевидное появление этих инновационных тенденций в современной российской культуре, новая подростковая литература не вытеснила советский канон детской литературы и даже не вступила с ним в прямое противоречие, хотя те силы, которые породили этот канон, уже не функционировали и вряд ли смогли бы в обозримое время возродиться. Вместо этого появился процветающий литературный плюрализм, сходный с тем, что царит в американской или британской литературе, где библиотекари, педагоги и критики предлагают детям широкий спектр детских и подростковых произведений. Хотя советская модель обязательной школьной программы по-прежнему существует в России, новые отечественные книги для подростков вместе с мировой (в основном американской, британской, французской и скандинавской) литературой young adult в русских переводах постепенно утверждают свои каноны. Что из этой литературы российские дети и подростки предпочитают читать – это следующий вопрос, который мы обсудим в шестой главе.

Глава шестая
В ПОИСКАХ ЧИТАТЕЛЯ

Через своих героев они говорят нам правду о нас.

Валентина, подросток

Интересные, необычные писатели, поэты и иллюстраторы, которые в начале XXI столетия помогли родиться новой отечественной детской и подростковой литературе, были не одиноки в своих усилиях. Удивительное богатство новых голосов сопровождалось необычайным разнообразием помощников – тех, кто способствовал продвижению новых книг. Издательства, исследователи детской литературы, учредители литературных премий, о появлении которых мы уже говорили во второй главе, за два десятилетия активной деятельности набрали немалую силу. К ним присоединились и другие, тоже заинтересованные в продвижении новых публикаций для детей и подростков: детские библиотекари, сотрудники книжных магазинов, редакторы детских журналов, журналисты, критики, устроители и посетители книжных ярмарок, организаторы и участники конференций, читающие дети и подростки, не говоря уже о множестве голосов, говоривших о детских книгах на страницах интернета. Все они сформировали то сообщество, которое помогло встать на ноги детской и подростковой литературе XXI века. Эта разнородная группа литературных активистов и поклонников новой литературы в один голос утверждала, что детская и подростковая литература обещает дать современному читателю немало нового и интересного и что советский канон должен быть дополнен или даже полностью заменен. Среди членов этого сообщества постоянно образовывались новые дружеские связи и более мелкие группировки, нередко возникало соперничество и даже несогласие. Одни и те же участники могли выступать в разных функциях: писательница могла одновременно быть исследовательницей детской литературы и переводчицей, мама – по профессии детский психолог – писать рецензии на книги и публиковать их на форумах в интернете. Это сообщество не имело каких-то определенных границ, не выдвигало четко очерченных целей – его в первую очередь объединяло убеждение, что детская и подростковая литература должна развиваться свободно, что современные дети достойны того, чтобы книги отражали опыт их поколения, и что каждый ребенок заслуживает книги, которые подходят именно ему. Такое понимание важности литературы и искусства для детей и подростков объединяло вокруг общей цели и помогало возникновению новых книг. От советских организаций по поддержке детской литературы эту новую группу акторов отличали не только децентрализация и неформальность, но и активное участие самих детей и подростков, ставших движущей силой литературного процесса. Энтузиазм и массовое участие оказались очевидным ответом на постоянную жалобу, снова и снова раздававшуюся в постсоветской России и в русскоязычном мире в целом: «Дети не читают!»

Российские дети (и особенно подростки) больше не читают

Издатели, родители и педагоги часто провозглашали и до сих пор провозглашают, что дети больше не читают, – утверждение, в первую очередь отмечающее культурный спад в целом по сравнению с советской эпохой. Действительно, когда мы в 2011 году начали интервьюировать российских издателей, все, с кем мы говорили, – от Ольги Муравьевой, главного редактора детской редакции издательства АСТ, до Юлии Загачин, основательницы издательства «Розовый жираф», – соглашались со справедливостью этого утверждения513513
  В октябре 2011 года мы слышали это утверждение от издателей и редакторов «Розового жирафа», АСТ и «Махаона» и видели многочисленные публикации в интернете и печати по поводу падения навыков чтения среди детей и подростков в России.


[Закрыть]. Ощущение, что дети и подростки читают меньше, чем раньше, характерно не только для современной России, оно возникает повсеместно во всем мире, включая Соединенные Штаты Америки; по большей части оно говорит о тревоге взрослых, связанной с распространением интернета и массовой вовлеченностью в него подростков514514
  В действительности и в России, и в США дети часто читают для удовольствия. Scholastic, крупнейшее американское издательство, занимающееся детской литературой, многие годы проводило опросы, выясняя читательские привычки детей, живущих в США и других англоязычных странах. В 2017 году 58% американских детей и подростков в возрасте от шести до семнадцати лет ответили, что читают для удовольствия, причем 31% из них утверждали, что читают от пяти до семи раз в неделю (см.: Kids and Family Reading Report. 7^th Edition. Finding Their Story // Scholastic. P. 6. https://www.scholastic.com/content/dam/KFRR/Downloads/KFRReport_Finding%20Their%20Story.pdf (дата обращения 31.07.2023)). Статистические данные о читающих детях в России показывают сходные результаты: чуть более 50% опрошенных московских детей и подростков регулярно читают для удовольствия (см.: Чудинова В. П. Чтение московских подростков в реальной и электронной среде. М.: Межрегиональный центр библиотечного сотрудничества, 2012). Цитируемое в статье Натальи Лебедевой исследование, проведенное в 2018 году сотрудниками Московского городского педагогического университета, показало, что 27% подростков читают каждый день, 34% подростков читают несколько раз в неделю, а 16% подростков – несколько раз в месяц (см.: Лебедева Н. Читающих детей посчитали: Почему подростки стали больше читать, а взрослые все равно недовольны // Год литературы. 2017. 28 ноября. https://godliteratury.ru/articles/2017/11/28/chitayushhikh-detey-podschitali (дата обращения 31.07.2023)).


[Закрыть]. В России, однако, страх того, что дети и подростки больше не читают и что за это в какой-то мере ответственны крах советской системы и установление капиталистических отношений, породил ответную реакцию многих исследователей и активистов, пытающихся убедить современных родителей, критиков и детей в том, что новая детская литература существует и что она отражает современные проблемы молодежи. Для этих активистов было особенно важно то, что новая литература обращалась непосредственно к детям и рассказывала об их живом опыте, а не о жизни их родителей, бабушек и дедушек. После трех десятилетий повторения одной и той же фразы – «дети больше не читают» – писатели, исследователи, педагоги, сами дети и подростки загорелись непреодолимым желанием доказать ее ошибочность.

Ксения Драгунская, драматург, детская писательница и дочь Виктора Драгунского (автора всеми обожаемых «Денискиных рассказов»), в интервью 2017 года так прокомментировала это утверждение:

То, что современные дети не читают, – миф. Раньше тоже читали не все, а только некоторые. Думаю, сейчас в процентном отношении то же самое515515
  Ксения Драгунская: «То, что современные дети не читают, – миф»: Интервью Н. Федоровой // Реальное время. 2017. 5 октября. https://realnoevremya.ru/articles/78711-kseniya-dragunskaya-o-tom-kto-formiruet-mirovozzrenie-detey (дата обращения 31.07.2023).


[Закрыть].

Мария Орлова, в тот момент пиар-директор издательского дома «Самокат», в интервью интернет-журналу «Филантроп» на вопрос «„Подростки не читают“ – это хайп или данность?» ответила то же самое:

О, это самый популярный миф современности, несмотря на то что сегодня сложно не заметить бурный рост этого сегмента книгоиздания во всем мире. По факту подростки читают очень много, они постоянно находятся в тексте: переписки, мессенджеры, паблики, блоги, просто этот формат подвластен не всем даже 35-летним людям. Вполне возможно, что они читают что-то на mybook, как раз сидя в телефоне, который так не любят родители. Подростки сегодня очень в теме литературных тенденций, к примеру, «Самокат» много работает с блогерами, и это очень часто люди от 15 до 25 лет! И они как раз показывают на своих каналах в YouTube бесконечно огромные стопки книг, хвастаются книжными покупками, устраивают читательские марафоны, книжные вызовы – в тематических пабликах для подростков по полтора миллиона подписчиков, так что вот это «ах, они не читают» – всего лишь фигура речи. Нам так говорили, и им тоже говорят, по привычке516516
  Яковлева Е. «Какие еще комиксы? Ты еще Пушкина не прочитал!», или Что читают современные подростки: Интервью с Марией Орловой // Филантроп. 2018. 12 января. https://philanthropy.ru/analysis/2018/01/12/59784/ (дата обращения 31.07.2023).


[Закрыть].

Наталья Эйхвальд, бывшая в то время пиар-директором издательства «КомпасГид», соглашалась с Орловой, отмечая в личном интервью: «Находить читателей – не наша задача в данный момент, они у нас есть; найти новых писателей труднее»517517
  Личное интервью с Натальей Эйхвальд (21.08.2018).


[Закрыть]. Авторы книг также свидетельствовали, что дети продолжают читать и что книги находят своих читателей: их книги активно покупали, по крайней мере в больших городах518518
  Дарья Доцук рассказала, что ей регулярно пишут читатели, и это не взрослые, а подростки, часто пятнадцатилетние девочки, которые связываются с ней через ее сайт или через социальные сети (Личное интервью с Дарьей Доцук (22.08.2018)).


[Закрыть]. То, что российские дети и подростки читают, и немало, постепенно становилось понятно и более широкой публике. В интернет-журнале «Год литературы» под заголовком «Почему подростки стали больше читать, а взрослые все равно недовольны» Наталья Лебедева привела суммарные данные общероссийского опроса, проведенного лабораторией социокультурных образовательных практик Института системных проектов Московского городского педагогического университета. Согласно этим данным, большинство российских подростков читают для удовольствия, но не только. Лебедева утверждала, что подростки хорошо понимают прочитанное:

Еще как понимают и обсуждают со сверстниками и даже учителями. Каждый второй стремится поделиться своими читательскими впечатлениями в реальном общении или в социальных сетях. Более того, половина школьников состоит в читательских или писательских сообществах – всевозможных группах в социальных сетях, сообществах любителей той или иной книги, творческих мастерских. По крайней мере, они сами так о себе говорят519519
  Лебедева. Цит. соч.


[Закрыть].

Лебедева цитировала утверждения сотрудников Московского городского педагогического университета, которые в последние годы пристально следили за динамикой детских и подростковых читательских привычек. В опубликованном в 2016 году сборнике статей «Чтение современного школьника» под редакцией Е. С. Романичевой и Е. А. Асоновой обсуждались взаимоотношения между обязательной школьной программой и чтением для удовольствия. Многие статьи сборника были посвящены тому, как часто, сколько и с какой целью читают российские дети и подростки. Исследовалось также соотношение чтения с помощью электронных устройств и чтения на бумажных носителях520520
  Романичева Е. С., Асонова Е. А. Чтение современного школьника. М.: Совпадение, 2016. Асонова также опубликовала книгу для родителей о читательских привычках детей и подростков и о том, как стимулировать чтение для удовольствия. См.: Асонова Е. А. #читатьневредно. М.: Совпадение, 2017.


[Закрыть]. Асонова, Романичева и другие утверждали, что современные дети читают, но совсем не так, как их советские предшественники. Изучение чтения – новая и плодотворная исследовательская область, и эти данные подтверждали мнение многих издателей, журналистов и писателей. Например, в магистерской диссертации Александра Вержболович изучала читательские привычки санкт-петербургских школьников от одиннадцати до пятнадцати лет. Она обнаружила, что подростки, несомненно, читают, но они читают не то и не так, что и как читали подростки предыдущих поколений521521
  Вержболович А. Современное поколение подростков и литературный контент их жизни: Магистерская дис. СПб.: Санкт-Петербургский гос. ун-т культуры и искусств, 2009. С. 15.


[Закрыть]. Как показала Вержболович, дети и подростки в основном ориентируются на рекомендации сверстников, а не на привычные авторитеты – учителей или библиотекарей; в большинстве своем используются сетевые источники.

Обсуждение читательских привычек детей помогало направить усилия на увеличение продаж и возможность более широкого распространения книг. Например, «Сахарный ребенок» Ольги Громовой, опубликованный издательством «КомпасГид», к 2018 году был переиздан для детей девять раз; в том же году было выпущено еще одно издание – для взрослых522522
  В дополнение к российским переизданиям в 2018 году был выпущен французский перевод. Чтобы отпраздновать этот успех, 12 декабря 2018 года Громова сделала запись на своей странице в социальной сети: «На встрече с замечательными ребятами из 7‐го класса школы № 1518 впервые в жизни давала автограф стилусом на смартфоне!! От удивления и неожиданности не сообразила спросить: парень повесть читал тоже на смартфоне или все же на бумаге?»


[Закрыть]. «Росмэн», самое крупное издательство, выпускающее массовую детскую литературу, к концу того же 2018 года занял восьмое место среди всех российских издательств523523
  Статистические показатели по выпуску печатных изданий. М.: Российская книжная палата / ИТАР-ТАСС, 2018. С. 31.


[Закрыть]. «Самокат» и «КомпасГид» видели много возможностей для роста, особенно при условии, что смогут найти новых отечественных авторов и наладят лучшую систему распространения книг, которая смогла бы достичь детей, живущих за пределами больших городов524524
  Интервью с Н. Эйхвальд.


[Закрыть]. Наталья Эйхвальд, работавшая в «КомпасГиде», рассказала, что обычный начальный тираж книги колеблется между пятью и семью тысячами экземпляров, что «уже довольно неплохо», и что у них есть большое число покупателей, которые «запасаются книгами в больших количествах два раза в год на фестивалях»525525
  Там же.


[Закрыть]. После двадцати лет кропотливой, усердной работы издатели и писатели наконец убедились, что их книги попадают к читателям, по крайней мере в крупных российских городах. Что еще более важно, дети и подростки – и те, кто читал печатные книги, и те, кто читал книги в Сети, – активно отзывались на эти усилия.

Проблема поиска читателя, хотя и не была самой главной темой для обсуждения среди тех, кто делал книги, и среди тех, кто рассказывал о детской литературе XXI столетия, тем не менее приводила к скоординированным усилиям по созданию большего разнообразия книг высокого качества, которые бы удовлетворяли запросы разных читателей. Не желая по-прежнему сводить всю детскую литературу к нескольким великим именам советской классики (Чуковскому, Гайдару, Маршаку и некоторым другим) или изображать счастливое детство в розовом свете, книжное сообщество старалось обеспечить широкий выбор текстов для детей и подростков, пытаясь найти те работы, которые прямо отражали жизнь современной молодежи. В этой заключительной главе книги мы поговорим об индивидуумах и институциях, формальных и неформальных, которые объединили усилия с издательствами, учредителями книжных премий и исследователями детской литературы, чтобы найти читателя для новой литературы нового века. Мы также обсудим, имели ли эти усилия успех, оценим – не столько количественно, сколько качественно – ответ той аудитории, на которую были направлены усилия, то есть читающих по-русски детей и подростков. Те, кто поддерживал и распространял детскую и подростковую литературу, постепенно объединялись в часто достаточно слабо структурированные сообщества. Этот процесс не только помогал книгам находить искомых читателей, но и наглядно демонстрировал, как рождаются новые литературные традиции и новые общественные структуры.

Во второй главе мы описывали перемены, произошедшие в издательской системе, в учреждении книжных премий и в структуре академических журналов, посвященных детской литературе. Эти перемены начали происходить в Российской Федерации после 1991 года, в то время, когда стали исчезать советские институции. Первые пятнадцать лет постсоветской эпохи казалось, что новые структуры просто замещают прежние советские, всего лишь расширяя их работу. Такое положение продержалось до середины 2000‐х годов, когда возникло множество новых структур, у которых практически не было государственной поддержки и связи с традиционной книжной индустрией, и именно они усиленно занимались продвижением новых и необычных произведений для детей и подростков. В этих неформальных структурах одни и те же люди могли играть множество ролей: например, Марина Аромштам была одновременно автором детских книг, создателем сайта «Папмамбук» и его главным редактором, а Дарья Доцук писала для детей и подростков, была активным блогером и читала лекции о детской литературе. Многие члены этого сообщества знали друг друга – лично или благодаря социальным сетям. Большая часть из них проживала в России, однако многие находились в других странах, от Беларуси и Украины до США и Канады. В этом сообществе отсутствовала какая-либо формальная организация, члены сообщества чаще всего встречались на книжных ярмарках, конференциях, семинарах или в социальных сетях. В 2010‐е годы эти аморфные, глобальные литературные круги сыграли важнейшую роль в поиске читателя новой отечественной детской и подростковой литературы. Литературное сообщество поддерживалось рядом организаций, которые существовали еще с дореволюционного периода, однако их роль существенно изменилась, за счет чего им удавалось снова и снова приспосабливаться к новым обстоятельствам. Ниже мы обсудим, как ключевые институции, связанные с детской литературой, взаимодействовали с писателями, переводчиками, издателями, исследователями, иллюстраторами и блогерами, поддерживая их усилия донести новые книги до тех читателей, для которых они были написаны.