Текст книги "Превращение"

Неожиданно люди вокруг зашумели, но я не мог даже повернуть головы, чтобы узнать, в чем дело. Впрочем, мне было уже все равно.

– Где этот червяк? Никто, кроме меня, не смеет наказывать моих рабов.

Что-то в моей голове начало проясняться.

– Рога Друйи, если вы испортили мою вещь, я вам руки вырву! Я отрежу ему ногу… обе ноги… и еще вырву его лживый язык. Но я сделаю это сам. – Что-то знакомое было в ругани этого незнакомца, появившегося в дверях тюрьмы, словно луч солнца среди туч.

– Поставьте его на ноги, пока они у него есть. Чтобы через пять минут он был готов бежать за моей лошадью, или побежите вы.

– Как ваше имя, господин? – спросил судья. – Оно необходимо мне для документов.

– Вейни из Дома Мезраха. И запишите еще, что я не терплю, когда чиновники вмешиваются в мои дела.

– Наши самые искренние извинения, господин. Самые искренние!..

Вейни. Что за ерунда!

Меня отвязали от стола, вытащили на улицу и прикрутили мои браслеты веревкой к седлу очень крупного жеребца. Я заметил засиявшую под солнцем рыжую прядь. Главное – не улыбаться, а не то кто-нибудь увидит. Я с трудом сдерживался.

– Прочь с дороги. – Несколько стражников отскочило в сторону, когда высокий человек вскочил в седло.

– Куда вы везете его, лорд… Вейни? – К нам подходили судья и бородатый, что поймал меня. У меня потемнело в глазах – в его голосе зазвучали какие-то новые ноты.

– Вперед, вперед, вперед, – едва слышно пробормотал я.

– Не ваше дело. Просто уберитесь с дороги.

Я застонал, когда судья схватил меня за короткие волосы и повернул к себе мое лицо, счищая ногтем грязь со щеки.

– Что это за знак? Ваше клеймо? У нас тут есть сведения о беглом рабе…

Нет, нет. Мы не можем больше медлить. Судья отпустил меня, а я изо всех сил старался прийти в себя. Бурчанье у меня над головой давало понять, что всадник очень разозлился.

– Что происходит, Лайвен? – Женский голос отвлек меня от попыток собраться. – Кто это привязан к лошади?

– Моя госпожа! Вам не следует оставаться в таком гнусном месте. Это всего лишь беглый раб.

Рядом с нами остановилась лошадь, на спине которой по-мужски сидела дерзийская женщина в темно-зеленом одеянии. Я задрал голову вверх и краем глаза увидел леди Лидию. Ее взгляд казался дуновением свежего весеннего ветра после долгой зимы, проведенной в затхлом помещении. Я снова начал соображать.

– Мы собирались наказать его согласно закону, но лорд Вейни заявил, что это его собственность и что он сам накажет раба. Но я увидел на щеке этого раба следы, о которых нам сообщали…

– Вейни?! – Похоже, леди лишилась дара речи.

– Вы же помните меня, – произнес Александр, конечно, это был он, наклонясь в седле. – Мы встречались в Загаде.

Лидия смотрела на Александра одну долгую секунду:

– Конечно, я вас помню, лорд Вейни. Я должна была предположить, что вы замешаны в это дело. Я слышала, что ночью поймали раба, и хотела купить его. Пока его не успели покалечить.

– Но ваш дом не держит рабов.

– Вот именно.

– Значит, он будет гораздо полезнее мне, чем вам. Позвольте мне пожелать вам всего хорошего и покинуть вас.

Лидия заставила своего жеребца встать плечом к плечу с Мусой. Резким движением, заставившим всех присутствующих умолкнуть, она подняла руку и дала Александру пощечину.

– Конечно, мой господин. У нас у всех полно дел этим утром. Мне тоже пора. Не смейте приносить ваши гнусные обычаи сюда, в Авенхар.

– Моя госпожа. Я… с нетерпением буду ждать следующей встречи с вами. Возможно, она произойдет при более удачном стечении обстоятельств.

Лидия развернула коня и направила его на судью:

– Я хочу, чтобы они убрались из города немедленно. Мой отец не выносит лорда Вейни и не потерпит его здесь.

– Да, госпожа. Как скажете.

Александр потрепал Мусу по холке и проехал через ворота. А я потащился за ним, мечтая, чтобы принц или замедлил шаг Мусы, или пустил его вскачь, чтобы я мог упасть и просто потащиться за ними. Прохожие смеялись надо мной, плевали в меня или швырялись чем-нибудь. Иногда весьма тяжелым. Некоторые отворачивались из отвращения. К несчастью, за городом не было ни деревца, ни холмика, дорога никуда не сворачивала, и нас было прекрасно видно от городских ворот. Когда Муса наконец остановился у протекающего под ивами ручья, я доковылял до его бока и обрушился на землю бесформенной кучей.

– Сейонн, вставай. – Я всего лишь мечтал отползти подальше от конских копыт. Я почувствовал несказанное облегчение, когда сняли цепи и привязывающую меня к седлу веревку, а могучая рука подняла меня на ноги. – Давай. Тут есть вода.

Он помог мне нагнуться, и я едва не осушил неглубокий ручей, с трудом заставив себя остановиться.

– Ты слишком быстро пьешь. Нужно делать маленькие глотки. – Принц стащил с меня окровавленные лохмотья, бывшие когда-то моей туникой, набрал в пригоршню воды и намочил тряпку. Очень по-эззариански. Потом он смыл с моего лица грязь и кровь.

– Они потрудились над тобой не хуже, чем я когда-то.

– Двенадцать, – сонно пробормотал я. – Их было двенадцать.

– Да, неплохо. Я думал, что стою шестерых или, в лучшем случае, восьмерых. – Он поднял мой опустившийся на грудь подбородок. – Нет. Сейчас не время спать. Надо убедиться, что твоя голова нормально работает после всего произошедшего. – Он достал из сумки мои вещи и чашку, набрал в нее воды и дал мне, осматривая мои раны и натягивая на меня одежду.

– Дурак, что пошел, – беззлобно заметил принц, ощупывая синяки на моем животе с такой силой, что из меня чуть не вышла обратно вся выпитая вода. – А я дурак, что разрешил тебе. Когда ты не вернулся, я понял… я понял… сразу точно понял, что произошло и что они собираются сделать с тобой. Боги, что за гнусный мир!

Он на миг замер, дыхание его участилось, он отвернулся, чтобы я не видел, что делает с ним его заклятие. Потом он снова повернулся ко мне. Его холодные неловкие пальцы попытались натянуть на меня штаны.

– Чего мне только не хватало, так ругани с прекрасной эззарианкой и ее приятелем. – Вспомнив о Катрин, он переключился на другое, за что мои синяки были ему весьма признательны. – Я правильно понял, что ты передал письмо Лидии? Именно это она пыталась сказать мне?

Я кивнул.

– Она была великолепна, правда?

Я снова кивнул.

– Никогда не думал, что она умеет так притворяться. У нее изумительно получилось. Какое у нее было лицо! Какое воодушевление!

– Должно быть, вы имеете на нее особое влияние, раз она так поступила. – Я усмехнулся, а он принял мою усмешку за гримасу боли и возобновил свои манипуляции.

– Благодарю, мой господин. Со мной все в порядке. – Я постарался как можно четче произнести эти слова, чтобы он поверил мне. – А как вы?

– Мы с моим зверем по-прежнему делим одно тело на двоих, – ответил он, опираясь спиной на древесный ствол и отхлебывая из фляги вино. – Я борюсь, с переменным успехом, но рано или поздно зверь прикончит меня. Мой ликай никогда не говорил, как сражаются с такими сущностями.

– Мы найдем…

– Нет. Не надо больше. Катрин объяснила мне, что ты едва ли сможешь помочь, ты не сумеешь сразиться с этим демоном, пока не заставишь свою магию работать.

– У нее не было права говорить это.

– У нее было право, так же как и у меня было право слушать.

– Мой господин…

– Послушай меня, Сейонн. Не перебивай. – Он подался вперед, в его движении было столько силы, что он заставил бы замолчать кого угодно. – Я хочу, чтобы ты дал мне слово… слово эззарианского Смотрителя, что ты не позволишь мне разрушить Империю. Со всем хорошим, что в ней есть. Я знаю, что ты не видел этого, но Империя позволила тысячам людям жить в мире. Тысячи других при этом погибли. Но у нас есть честь и традиции, которые достойны сохранения, они будут полезны. Если б Дмитрий был жив, он рассказал бы тебе, как пытался объяснить это мне последние пятнадцать лет. Я не могу и не хочу допустить ее разрушения. Если меня схватят эти демоны или я обращусь в зверя и не вернусь, убей меня. А когда ты победишь и выгонишь демонов из королевства, расскажи все моему отцу.

– Мой господин…

– Поклянись, Сейонн. Поклянись, что я умру от руки воина, а не стану диким зверем и не останусь им. – Я заметил, как он сдерживает готового вырваться наружу шенгара. Невозможно было представить, сколько сил стоит ему подобное сопротивление.

– Да, господин.

Наверное, источник, из которого мы пили, был святым. Или один из удачных ударов стражников поставил все на свои места. Или помогло то, что теперь мы оба знали одну боль и одно отчаяние, но я вдруг ясно осознал то, что только ощущал все это время. И нашел слова, выражающие мои мысли:

– Если бы мы могли сочетать вашу волю и мою силу, ни один демон не устоял бы перед нами. – Я бросился на траву, чувствуя, как слипаются веки и заплетается язык. – К несчастью, единственный путь для вас оказаться в том месте – позволить демону Каставана перейти в вас.

Сон тяжело навалился на меня, превратив в ночь сияющее утро. Когда я уже почти совсем растворился в забвении, почувствовал, как принц закутывает меня в плащ и шепчет мне на ухо:

– Я был бы счастлив сражаться вместе с тобой, Сейонн.

Пробудился я уже после полудня. Рядом со мной в траве лежали сломанные стальные браслеты.

Глава 32

– Как вы позволили ему уйти? – напустился я на Катрин и Хоффида, очнувшись от целебного сна. – Вы понимаете, что он задумал? Этот упрямец, этот глупец собирается отдать себя келидцам. – Я был вне себя от ярости, беспомощности и горя.

– Он прав. Ты не мог ехать дальше в таком состоянии, – ответила Катрин, даже не делая попыток оправдаться. Это она заставила меня спать целый день, чтобы залечить мои раны. – А если бы мы позволили тебе ехать за ним, ты был бы не в состоянии сражаться. Твоя жизнь важнее, чем его. И я не собираюсь обсуждать это.

– Александр ценнее нас всех, вместе взятых. Он изменит мир. Неужели никто, кроме меня, не видит этого?

Александр встретился с Катрин и Хоффидом на перекрестке, где они ждали его возвращения. Он вернулся один, но сказал им, что я жив, хотя и ранен, и что меня найдут возле ручья. Потом он велел Хоффиду снять с моих рук железные браслеты.

– Он просил передать, что в последний раз это было особенно долго, – сказал Хоффид, когда моя злость на друзей прошла и я успокоился. – Еще он сказал, что во всем виновата его проклятая гордость. Но он хочет, чтобы ты знал, ты волен поступать так, как сочтешь нужным, еще он просит, чтобы ты помнил о данной клятве. – Хоффид нахмурил брови и нерешительно потер руки. – Он велел передать тебе еще одно. Сказал, что Вейни, я решил – это чье-то имя, – обычно вывозил своих рабов в пустыню, где он со своими друзьями охотился на них ради развлечения, – Хоффид положил руку мне на плечо:

– Он ведь не угрожал тебе, нет? Он не стал бы так делать?

– Нет, это не угроза – это был дар.

Александр прекрасно понимал, что мы не сможем догнать его. Муса был лучшим скакуном в Империи. Но раз уж мы выехали, я не собирался медлить. Я скакал вперед как сумасшедший, останавливаясь, только чтобы дать благородным животным отдохнуть.

Если Александр проиграет, мир изменится. Была еще одна вещь, которой принц не хотел понимать: если демоны захватят его, он уже не сможет сражаться рядом со мной. Его душа станет для меня полем битвы, а все его силы, устремления и возможности будут использованы демонами для сотворения моего врага. Демоны будут знать обо мне все, что я рассказывал Александру, включая мое имя. Я проклинал свой глупый язык, который в минуты слабости столько рассказал Александру. Я боялся, что он задумает убить нас обоих… и еще тысячи других людей, после того как демоны получат то, о чем мечтают.

Парнифор. Не самое подходящее место для решения судьбы мира. Город располагался на окраине Империи, в течение тысячелетий он переживал многочисленные периоды упадка, вторжения дикарей и «цивилизованных» завоевателей. Здесь напротив ряда вештарских мазанок, лишенных окон, можно было увидеть высокие, узкие деревянные постройки кувайцев с расписными дверями и ставнями. На руинах каменных построек, таких древних, что никто не знал имени народа, их оставившего, дерзийцы возводили свои дворцы с внутренними двориками, галереями, арками, по которым гулял ветер пустыни, охлаждая нагретые камни. Население города было так же разнообразно, как и архитектура. У статной темнокожей тридянки могли вдруг оказаться круглые голубые глаза и кудрявые манганарские волосы. Белокурый базраниец красил бороду и носил полосатый халат сузейнийца. Нужно сказать, что город был не очень большой, однако прекрасно укрепленный. Долина перед ним была иссечена множеством речушек и ручейков, поэтому сам город представлял собой настоящий зеленый оазис среди бесконечной желтой травы и черных скал Киб Раш, Зубастых гор, уходящих на север.

Я глядел на ворота Парнифора, сидя на корточках за полуразрушенным бастионом, на вершине холма. Мы ждали заката, не смея войти в город открыто, среди бела дня. Там могли быть наблюдатели… ожидающие нас. Наверное, сейчас Каставан уже знает о нас все. Будь ты проклят, Александр. Почему ты не поверил мне? Я бы нашел для тебя укрытие. Я ведь обещал тебе… Это был двадцать первый день путешествия…

Послеполуденное солнце припекало. Катрин и Хоффид спали в короткой тени бастиона. Я сидел, привалившись спиной к каменной стене, и не мог уснуть, хотя мы проскакали всю ночь, чувствуя близость ожидающего нас города. Неподалеку стервятники кружились над какой-то падалью. Вот орел-бородач с клекотом упал в траву и снова взмыл, держа в клюве неосторожную мышь.

Прохладный ветерок колыхал траву, смягчая зной. Я хотел бы поспать. Вместо этого сидел, уставясь на свои руки и оголенные, покрытые шрамами запястья. Я был свободен, моя мелидда была со мной, но из четырех человек, чья судьба волновала меня больше всего, один был мертв, а оставшиеся трое погибнут, если нам с Катрин повезет, убитые этими самыми руками. Долгие годы боли и страданий проплыли в моей памяти, и у меня вырвался крик, от которого сидевшие в траве птицы взмыли в поднебесье, а мои товарищи проснулись, не понимая, что произошло.

– Просто привиделся кошмар, – ответил я.

Мое внимание привлекла темная тень, появившаяся из-за соседнего холма и направившаяся ко мне. Лошадь. Темная, красивая, быстрая. Отличная лошадь… без всадника. Я поднялся и начал спускаться с холма. Лошадь остановилась. Я поцокал, как Александр, и нервное животное замерло.

– Где твой хозяин? – негромко спросил я, протягивая руку к поводьям. Муса отпрянул, но я продолжал говорить, наложив на пространство между нами успокаивающее заклятие. Когда я наконец взял поводья, жеребец стоял смирно.

– А теперь покажи мне, где ты его оставил. – Не верилось, что Александр расстался бы добровольно со своим призом.

Я вспомнил все заклятия, действующие на лошадей, вскочил в седло и позволил коню нести меня, куда он хочет. Мы проехали две лиги на запад по колышущейся траве и нашли останки рудаха, огромной дикой свиньи, такие свиньи водились здесь в изобилии.

Значит, он снова превращался. И не очень давно. Стервятники кружились, мухи сидели на остатках мяса, внося свою лепту в очистку костей животного размером с хорошую корову. Неподалеку от останков я нашел пятно примятой травы. Судя по всему, здесь Александр отдыхал и чистился после трапезы… Мусы здесь точно не было. Значит, остаток пути до Парнифора Александр прошел пешком. Если… если только… Я ударил Мусу пятками в бока и вцепился в поводья, когда конь помчался на восток. Катрин и Хоффид уже проснулись и допивали остатки нашей воды.

– Мне нужно отлучиться, – заявил я. – Он где-то неподалеку, впереди. Я встречу вас за северными воротами в начале пятой стражи. Может быть, его можно еще спасти.

– Но где ты будешь его искать? – спросил Хоффид.

– Я собираюсь спросить это у младшего дениссара Дерзи.

– Сейонн! Ты не знаешь, что… – крикнула мне вслед Катрин, но я не слушал ее.

Конечно, прежде всего он отправится к Кирилу. Исполнение его дурацкого плана может задержать только смерть Дмитрия. Катрин нашла для меня в одной из деревень, где мы останавливались купить еды, длинный красный шарф. Я обвязал им голову на манганарский манер, скрывая короткие волосы, и спустил край на щеку, чтобы прикрыть шрам.

– Конь для дерзийского дениссара, – заявил я у ворот. – Он купил его в Драфе, а я доставляю его к началу летних скачек. – Стражники восхитились животным, отметив, что конь и впрямь слишком хорош для человека, чьей физиономией, кажется, вспахивали огороды.

– Что, по дороге попал в переплет? – спросил один из них, разглядывая мои уже сходящие синяки. – Или этот конь так сильно лягался?

– Разбойники, – пояснил я. – Я не должен был ехать на этом жеребце, но они забрали мою кобылку. Привязали меня к терновому кусту, а сами принялись пить за свое здоровье. Потом они разом рухнули и заснули, а я удрал. Мне нужно было обогнать их, поэтому я взял только этого коня.

– А теперь ты хочешь отдать его владельцу? – Второй стражник был настроен скептически.

– Я служу семье лорда Кирила не первый год, я знаю, что они все ценят хороших лошадей больше, чем жен. Он добрый хозяин, он заплатит мне, и я буду доволен. – Стражники засмеялись и показали мне дорогу к дому младшего дениссара. Это был дом почти в центре Парнифора, скромный каменный дом. Видимо, его сочли вполне подходящим для младшего дениссара, который хоть и был королевских кровей, но по женской линии, и отец его давно умер.

Ворота были открыты, я отправил старого привратника передать лорду Кирилу сообщение, что человек привел ему лошадь для скачек между Загадом и Драфой. Старик пристально взглянул на меня и проводил в сад за домом, где я мог подождать ответа. За домом был не только сад с колодцем, но и конюшня, рядом с которой возился работник. Замкнутое пространство беспокоило меня. Я был готов бежать, но тут задняя дверь дома распахнулась. Из нее вышел невысокий молодой дерзиец со светлыми волосами и квадратным лицом. Он казался гораздо моложе, чем должен был быть, видимо, из-за россыпи веснушек на щеках.

– Сандер, ты… – Он осекся, увидев меня, и оглядел своими светлыми глазами двор. Потом снова посмотрел на меня, я забеспокоился, что он заметит то, что я как раз хотел скрыть. Дерзиец закусил губу и собрался что-то сказать, но тут Муса вскинул голову, и он похлопал его по шее, успокаивая. При этом он едва заметно кивнул головой и поднял руку. Из конюшни выбежали пятеро прекрасно вооруженных воинов.

Я развел руками и замер, борясь с желанием сломать руку тому солдату, который целился мне копьем в живот. Я решил не сопротивляться, когда заметил, что трое солдат были бледнокожими блондинами с пустыми глазами. Келидцы.

Молодой дерзиец похлопал коня по шее, так, как это делал Александр, и только потом снова посмотрел на меня. Все его замешательство прошло.

– Куда ты ехал на этом коне? – Его голос напомнил мне холодное зимнее утро в Кафарне.

– Мой господин, это животное мне дал сегодня утром человек на дороге, идущей из Авенхара. Он приказал привести коня вам и передать несколько слов, сказал, что вы заплатите мне. Я не замышлял ничего дурного.

– Как выглядел этот человек?

– Это был раб, господин. – Пусть келидцы понервничают. Должно быть, Александр рассказал им, что я жив. А если нет, пусть недоумевают.

– Раб… А хозяина ты видел, владельца коня?

– Нет, господин. Раб сказал, что его господину конь больше не нужен. Я не спрашивал ничего. Не хотел знать. Может, он убил своего хозяина. Мне нужны деньги. Поэтому я не спрашивал. Я привел бы и раба, продать его или получить награду за беглого, но у меня не было оружия, цепей… я не поймал бы его. Прошу прощения, господин, если его хозяин – ваш друг…

– Не друг. Бессердечный негодяй, которого я считал родственником. Он убил моего отца, и я хочу получить за это его голову. Я рад слышать, что ему больше не нужна лошадь, но одного слуха недостаточно. Если он еще дышит, я получу его. Никто, кроме меня. Поэтому я рад и разгневан одновременно.

– Я понимаю, господин. – Я был озадачен. Что же он так бежал на встречу к «Сандеру»? – Можно мне уйти, господин? Больше я ничего не знаю.

Кирил передал поводья Мусы конюху:

– Я должен увидеть его тело, чтобы быть спокойным. Сегодня ты переночуешь здесь. Завтра покажешь место, где ты встретил раба, и мы поищем хозяина. – Он кивнул одному из стражников-келидцев: – Передай лордам Корелию и Кайдону, что завтра я не смогу принять участие в их торжествах. Я все еще занят поисками своего кровожадного кузена. Стражников я с собой не возьму. Александр не глуп. – Бледноглазый солдат кивнул и ушел, а Кирил обратился к остальным: – Свяжите нашего гостя и заприте его покрепче.

– Смилуйся, господин! – простонал я, рухнув на колени: нужно было срочно что-то придумать, чтобы выиграть время. – Моя жена тяжело больна, и я обязан вернуться домой до заката…

Губы Кирила плотно сжались, костяшки пальцев побелели, он резко притянул меня к себе, прошипев сквозь зубы:

– Она пока поболеет без тебя. Сделаешь то, что я хочу, и будешь свободен. Это важно. Ты меня понимаешь?

Мне казалось, что понимаю. Я надеялся, что да. Они связали меня по рукам и ногам и запихнули в пыльный чулан, забитый пепельницами и кальянами, сломанной мебелью, щербатыми горшками и коврами, прогрызенными мышами и скатанными в рулоны. Я подумал, что Катрин именно это и хотела сказать мне. О людях, которые действуют, не продумав плана действий.

Я, как наивный ребенок, считал, что Александр непременно отправится к Кирилу и заявит ему о своей невиновности.

Минут через пятнадцать, как раз тогда, когда я уже воспользовался несколькими заклятиями, включая и то, что помогло мне сломать замок чулана, дверь открылась, и через нее проскользнул человек. Он закрыл за собой дверь, зажег фонарь и обомлел, увидев, что я, развязанный, лежу на куче скатанных ковров.

– Рассказать, почему ваш кузен всегда запечатывает письма к вам красным воском? – поинтересовался я, поскольку он явно не знал, с чего начать.

Он убрал конец шарфа с моего лица и увидел клеймо, потом кивнул на руки. Я подтянул рукав, и он рассмотрел следы от кандалов.

– Значит, ты тот, о ком он рассказывал мне, – произнес он наконец. – Я думал, это еще один его бред… считать, что раб придет ему на помощь.

– Я свободный человек, господин. Я должен найти вашего кузена. Он в такой опасности, что и не передать.

– Я хотел убить его.

– Но вы этого не сделали.

– Нет. Что за удовольствие – убивать человека, который шарахается от всего и боится выйти в собственный город? Он с трудом говорил, на его лице и руках была кровь, хотя он заявил, что не ранен. Если бы Сандер не напомнил мне о тех вещах, о которых знаем только мы двое, я не поверил бы, что это мой кузен. Он попытался убедить меня, что не убивал нашего дядю, но в то же время нес что-то о заклятиях демонов, о рабах-волшебниках и о войсках, которые должны будут защитить город. Потом пришли эти келидцы, сказали, что Император объявил Александра безумным. Они сказали, что его ищут, а они останутся здесь защищать меня, поскольку мой кузен собирается убить и меня тоже, как убил дядю. Чему я должен верить?

– Верьте тому, что рассказал ваш кузен. Он не убивал лорда Дмитрия, он просто чувствует вину за свою собственную глупость. Дмитрия убили келидцы. Ваши предположения на их счет и опасения Дмитрия верны. Угроза реальна. Опасность огромна. А принц Александр не переживет, если его захватят келидцы. Келидцы слились с демонами, они хотят сделать принца одним из них. Если им удастся и ваш кузен станет Императором, тогда эту землю охватит такой страх, какого она никогда не знала раньше и даже не предполагала о подобном ужасе.

– Я не верю в это.

Я старался не терять хладнокровия. Нам нужен был Кирил.

– Прошу вас. Вы знаете, куда он ушел? Мы должны найти его сейчас же. Иначе будет поздно.

– Он заявил, что у него дело к лорду Каставану. Я сказал ему, что Каставана нет в городе, но он вернется сегодня к вечеру. Они строят храм на Смотровой горе. Кайдон, Корелий и их жрецы собираются заложить первый камень сегодня ночью, когда взойдет луна. Каставан должен руководить этим.

– Тогда мне пора, – произнес я, стараясь справиться с охватившим меня волнением. Луна восходит рано, сразу после заката солнца, но время у меня еще было. – Вы должны сделать все, как он сказал. Я не знаю, сколько он рассказал, но знаю, что келидцы могут попытаться захватить город силой. Если это произойдет, то приблизительно на шестые сутки, считая от этого дня. Объявления войны не будет, поэтому вы должны быть готовы.

– А если они не станут этого делать?

– Тогда я бы взял с собой тех, кто мне дорог, забрался как можно дальше в горы и никогда бы уже не возвращался.

– Атос побери!

– Расскажите мне, как найти этот храм?

Кузен Александра очень походил по повадкам на принца. Это и не удивительно, ведь они росли вместе в одном доме. Он чувствовал себя неуютно, мирно беседуя с «варваром-рабом». Я видел, что его коробит, он борется с инстинктами, с кровью, породой, долгом. Он должен был признать, что принц безумен, или же поверить ему. Но он любил Александра, потому ухватился за мое заявление о невиновности принца и сделал все, чтобы помочь мне.

– Я провожу тебя туда, – твердо сказал он. – Ты уже заметил, что за моим домом наблюдает не одна пара глаз. Если кто-нибудь спросит, я веду тебя навестить больную жену, но не собираюсь отпускать домой до завтра.

Я кивнул, позволив ему для виду связать мне руки, потом он уверенно вытащил меня из чулана, провел через двор и вывел на улицу. Мы не прошли и пятидесяти шагов, когда я опустил голову и зашептал:

– За нами идет человек с зубами как у грызуна. Это ваш человек?

– Нет.

Начало смеркаться. В некоторых тавернах уже вывесили зажженные лампы, из дверей доносились смех и звуки музыки. Десятки планов роились в моей голове, когда я увидел ковыляющую по переулку впереди нас горбунью. По-моему, они с «грызуном» были заодно.

– Может, затащить его сюда и спросить, что ему надо?

– Ты будешь использовать магию?

– Нет нужды.

Но как только человек с нелепыми зубами свернул за нами в переулок, горбунья обернулась, потрясая длинным ножом:

– Не трогайте его, – обратилась она к Кирилу, – отпустите того, кого захватили, не то расстанетесь с жизнью!

– Я императорский дениссар. Кто вы такие и что вам нужно от моего пленника?

Человек-суслик достал короткий меч и заставил Кирила опуститься на колени, угрожая перерезать ему горло. Пока они занимались Кирилом, я снял завязанную только для виду веревку, пригнул голову Кирила к земле и вырвал у человека-суслика меч. Потом подпрыгнул, ударил ногой по руке горбуньи и схватил было ее за горло, но тут они оба завопили в один голос:

– Сейонн! Погоди! – Я замер, не доведя удар до конца, и привалился к стене, с изумлением разглядывая такие знакомые лица. Катрин, Хоффид.

Кирил поднялся, недоверчиво глядя на них.

– Вы могли бы как-то предупредить меня, – выдохнул я.

– Мы увидели, что он ведет тебя со связанными руками. Мы подумали…

Ясно, что они подумали. Я быстро объяснил, что произошло, и представил им Кирила, который глядел на все это широко раскрытыми глазами.

Катрин создала замечательную иллюзию. Изменение внешности на такой большой срок было непростой задачей. А уж для двоих… Не удивительно, что она выглядела совсем усталой, когда мы пошли дальше.

Храм собирались построить на горе в центре города. На этой горе с незапамятных времен возвышались сторожевые башни, возведенные первыми строителями города. Похожие башни встречались и в других городах Империи. Некоторые эззарийцы говорили, что эти ветхозаветные строители могут быть нашими предками, поскольку древние руины просто сочились мелиддой. Мы тоже часто строили наши храмы на остатках подобных башен.

После того как келидцы захватили город, они разрушили башни, потому что, как сказал Кирил, собирались построить свой храм и представить народам Дерзи своих богов. На гору вела узкая петляющая тропа. Нам нельзя было идти по ней. Там стояли посты келидцев и проверяли каждого. Как Кирил писал принцу, в Парнифоре обосновались сотни келидцев. Меня едва не выворачивало от ауры демонов.

– Нужно найти другой путь, – сказал я, пока мы ходили под горой в толпе горожан, рассматривая часовых.

– Идемте сюда. – Кирил повел нас по людным переулкам к небольшой седельной лавке. – Есть еще один путь наверх, но он не очень-то удобный. Я какое-то время пытался присматривать за келидцами, и Яннар, владелец лавки, показал мне эту тропу.

– Я буду ждать здесь, – заявил Хоффид, когда мы остановились перед лавкой. – После того как я потерял глаз, мне нечего делать в горах ночью.

– Я тоже останусь здесь, – сказал дерзиец. – Надо же кому-то прикрывать ваши спины. Другого пути нет, за исключением того, который стерегут келидцы, а если вы приведете с собой Александра…

– Я пойду. – Медлить было нельзя. Солнце катилось к горизонту, мои нервы трепетали от звуков демонической музыки, звенящей в теплом неподвижном воздухе.

– Я иду с Сейонном, – сказала Катрин. – Кто-то должен сдерживать его, чтобы он не наделал глупостей.

– Будьте осторожны. Тропа опасна, – еще раз предупредил Кирил. И мы с Катрин начали карабкаться по козьей тропе. Из-под наших ног катились камни. В некоторых местах тропа сужалась так, что на нее можно было поставить только одну ногу, иногда она вовсе пропадала, и приходилось распластываться всем телом по скале, нашаривая стопой какое-нибудь углубление. Мы хватались за ветки и корни, я несколько раз зависал над пустотой, цепляясь за свою жизнь только кончиками пальцев и носками башмаков. Мы шли очень медленно. Мне хотелось кричать от нетерпения. Что там с Александром?

Путь занял больше часа. Когда мы добрались до плоской вершины и осторожно выглянули из-за камня, луна уже сияла в небесах. Мы лежали на неровной поверхности и смотрели вниз. Не меньше пяти сотен келидцев стояли кольцом вокруг положенного на землю серого камня. Я с трудом дышал в воздухе, отяжелевшем от заклятий демонов. Каждый удар сердца давался с трудом, каждый миг проходил в борьбе, словно мы бежали по грудь в воде. Катрин зажала уши руками, но я понимал, насколько это тщетно. Страх бежал по венам вместе с кровью, иногда начинало казаться, что единственный способ избавиться от него – вскрыть вены и позволить крови вытечь наружу.

Мы опоздали. Александр стоял в центре кольца солдат, его освещала взошедшая луна. Перед принцем стоял на коленях человек, он хохотал странным, захлебывающимся смехом, перемежающимся вздохами. Но его коленопреклоненная фигура вовсе не выказывала почтения принцу. Это просто был этап падения на серый камень. Искаженное лицо человека казалось красным. Из его груди торчал нож… Каставан. Александр нашел самый короткий путь сделать то, что он задумал.