Текст книги "Смерть в беседке"

Глава 7
Откровения

– Г-г-ганс? – заикаясь, позвала Риченда.

Мюллер, сложив, опустил ружье. Без гипнотического воздействия дула, которое, я была уверена, в любой миг могло отправить меня в небытие, я наконец обратила внимание на блистательный, надо сказать, вид нашего хозяина. Его зеленое облачение, что-то между домашней курткой и халатом, было расшито пикирующими и ныряющими золотыми драконами. В свете фонаря ткань мерцала. Тапочки были из того же материала, а над ними виднелась зеленая пижама в тон. Короткие, уже серебрившиеся на висках каштановые волосы, которые он обычно смазывал маслом, сейчас свободно вились. В таком несколько взъерошенном виде он выглядел лучше, чем когда-либо. Мне пришло в голову, что в обычной жизни он изо всех сил старался выглядеть нормальным и неприметным. Что тут же напомнило мне о Фицрое и его шпионах. (Фицрой тоже однажды наставил на меня дробовик, но, надо признать, убить он хотел того, кто стоял у меня за спиной. Хотя тогда я об этом не знала. Более подробно я описала это в своих записках «Смерть на охоте».)

– Риченда! – ошарашенно воскликнул он. – И Эфимия здесь? Скажите на милость, что вы здесь делаете?

– Мы услышали шум, решили, в дом кто-то забрался, – взволнованно сообщила Риченда.

– Голубь, – пояснила я. Риченда прожгла меня взглядом: как я могла испортить такую атмосферу!

– Тогда какого черта вы не разбудили меня? – возмутился Мюллер.

– Мне показалось неподобающим идти в вашу комнату, – со странным придыханием ответила Риченда. Видимо, ей хотелось звучать обольстительно, но, честно сказать, походило скорее на сильный бронхит. – Кроме того, у Эфимии большой опыт ночных прогулок.

Мюллер, подняв бровь, перевел взгляд на меня, и я с трудом подавила смешок.

– Стоило позвать слугу, он бы меня разбудил.

Логичное замечание.

– Я не хотела вас беспокоить, – жалобно откликнулась Риченда, все еще пытаясь казаться слабой и женственной. Выглядело это так, будто тяжеловоз пытается сойти за ягненка, поэтому и успех был соответствующий. Но лучше так, чем признаться, что мы пошли проверять, не запер ли он на чердаке свою первую жену.

– Возможно, мы могли бы продолжить беседу внизу? – предложила я.

– Разумеется, – тут же согласился Мюллер. – О чем я только думал! Прошу, дамы, пойдемте, – он сделал приглашающий жест в сторону ступеней.

Когда мы дошли до коридора, Мюллер включил газовое освещение.

– К ночным беседам с дамами я не привык, но, думаю, стоит выпить чаю в малой гостиной. Давайте встретимся там. Нужно убрать подальше ружье.

Мы с Ричендой обменялись взглядами, и она кивнула. Здесь крылась какая-то тайна, и мы обе это почувствовали. Подождав, пока мы уйдем, Мюллер вошел к себе – мы услышали звук открывшейся двери.

– Я очень испачкалась? – спросила Риченда.

– Нет, ничего. А я?

– А ты здесь при чем?

Как грубо.

– Так вы намерены завоевать его симпатию, – сказала я.

– Если мы разберемся с этим убийством жены, – прикусила губу Риченда.

Я кивнула, внутри почему-то бурлило веселье.

– Звучит разумно.

Тем временем мы дошли до первого этажа и так увлеклись беседой, что на тени внимания даже не обращали.

– Черт побери, Эфимия, – вздохнула Риченда. – Я не молодею. Мой брат… ну, кем бы он ни был, он не святой.

– Да, – от всего сердца согласилась я. – Я…

– Слушай. Я не такая, как ты. Я принадлежу к другому сословию. Женщины в моем возрасте должны иметь дом, семью. Еще два-три года, и прозовут старой девой. Проклятье! Я хочу семью. Положение в обществе. Типпи был мне небезразличен, но его уже нет, и с этим ничего не поделать. А Мюллер живой и явно подыскивает жену.

– Вы влюбились? – тихо спросила я, открывая дверь в гостиную и включая свет.

– Нет, не влюбилась, – фыркнула Риченда. – Я едва его знаю. Хотя и нахожу его очаровательным, – признала она.

– Как и все, – согласилась я.

Риченда отмахнулась от меня, как от мухи.

– Он ведет себя как настоящий джентльмен, не сомневаюсь, что к своей жене он будет относиться с должным уважением и вниманием. Но его мать, даже когда говорит без этого жуткого акцента…

– А зачем она так делает? – перебила ее я.

– Понятия не имею. По-моему, она уже совсем из ума выжила. Дело в том, что со мной Мюллер может стать богаче. Я могу предложить ему свою долю акций, родить детей. И я знаю, как себя вести.

Я непонимающе взглянула на нее.

– Неужели обязательно вслух объяснять? Если он женится на мне, я смогу в нужный момент закрыть глаза на… ну… если ему захочется развлечься.

Только через пару секунд я сообразила, о чем она.

– Вы имеете в виду любовниц? – ахнула я.

– Пусть я не красавица, – твердо заявила Риченда, – но смогу стать ему достойной женой, и, думаю, мы будем хорошей парой. В нашей семье столько всего произошло, да и по нашей вине тоже, что он мой последний шанс.

Она вызывающе задрала подбородок, но мне показалось, что в глазах блеснули слезы. Я отвернулась:

– Где же служанка с чаем?

– Действительно. – Риченда усиленно моргала.

– Не возражаете, если я немного поправлю вам прическу? Локоны немного выбились. А девушка всегда должна выглядеть идеально.

– Спасибо, Эфимия, – впервые искренне поблагодарила меня Риченда. Кто бы мог подумать, что после приключения с голубем на чердаке я буду жалеть женщину, которую раньше, может, и не ненавидела, но по большей части презирала?

Едва я успела привести ее волосы в порядок и незаметно стереть пару пятен сажи, как открылась дверь, явив нам Мюллера с чайным подносом – поразительное зрелище. Я бросилась к нему, забрать ношу. Мужчина с целой горой фарфора в руках доверия у меня не вызывал. В большинстве своем они слишком неуклюжи и из-за своего положения не приучены к самым простым житейским вещам. Да и руки их, как правило, великоваты для такой тонкой работы.

– Благодарю, Эфимия, – выдохнул Мюллер. – Вы могли бы взять хлопоты на себя? Зная о ваших приключениях, смею полагать, что вас это происшествие встревожило меньше.

– Это комплимент? – улыбнулась я.

У Мюллера хватило здравого смысла не отвечать, а только улыбнуться в ответ. Возмущение Риченды было практически ощутимым.

Разливая всем чай, доливая по просьбам молоко и кладя сахар, я отметила про себя, что Мюллер еще не успел узнать Риченду достаточно хорошо и не захватил к чаю ни кекса, ни печенья. Сладости всегда положительно на нее влияют.

Мы пили по первой чашке чая, когда Мюллер произнес:

– Должен признаться, дамы, что, увидев вас там, на чердаке, я в первый миг подумал, что вы там ищете мою первую жену.

Риченда подавилась попавшим в нос чаем и закашлялась. Мюллер сделал вид, что ничего не заметил.

– Я подумал, что, пытаясь вернуть вас в Стэплфорд-холл, Баркер вполне мог сообщить вам злокозненные сплетни обо мне.

Мне стало горячо от проступившего на щеках румянца.

– Я также решил, что так как Эфимия вам очень преданна, то, несмотря на собственное мнение об этом, сочтет своим долгом передать вам сообщение брата.

Видите, он действительно был очаровательным мужчиной. И очень умело показал, что не считает меня сплетницей.

– А с чего бы нам подумать, что на чердаке ваша жена? – спросила Риченда, которая в подобные дипломатические игры играть не умела.

Мюллер, откинувшись на спинку кресла, какое-то время глядел в пустой камин и только потом повернулся к нам.

– В то время вокруг смерти моей жены ходило много толков. И немецкое происхождение моего отца в свете ухудшения отношений между нашими странами только усугубило положение.

– А они ухудшаются? – удивилась Риченда. Я промолчала. Добиваясь моего участия в своих сложных схемах, Фицрой пересказал мне множество тревожащих слухов. Удивляла только осведомленность Мюллера. Ведь он, насколько мне известно, Англию вообще не покидал.

– Кроме того, я из новой аристократии, – продолжил Мюллер. – И не владелец банка, а директор, и, несмотря на выгодно вложенные средства, люди старой закалки не считают меня своим.

– Но вы же учились в одной школе с моим братом, – возразила Риченда.

– Мистер Мюллер хотел сказать, что его предки не принадлежали к знатным английским фамилиям, – пояснила я.

– Мои тоже, – пожала плечами Риченда. – Точнее, Мама` обладала титулом, но большинство ее родственников были по французской линии.

Мюллер кивнул:

– По социальному статусу вы выше меня, Риченда.

– Думаю, мой брат продолжит начатое, лишь сильнее дискредитируя наше имя, – с горечью откликнулась она.

Мюллер промолчал.

– А что это были за слухи? – напомнила я.

– Самые разные обвинения, от отравления до того, что я запер жену на чердаке, а похоронили пустой гроб.

– Но для чего?

– Понятия не имею, что двигало моими недоброжелателями, – ровным тоном ответил Мюллер. – Я очень любил жену. Ее семья была уважаемой, но не высокородной, поэтому моя мать не считала наш брак удачным – ведь она так надеялась найти мне более достойную партию. Но это я не считал себя достойной партией. Ведь, несмотря на воспитание, меня считали и считают иностранцем. Мы познакомились, когда это поместье только строилось, и я никогда не встречал девушки прелестнее и изящнее. Я был старше ее на несколько лет, но по каким-то неведомым причинам она полюбила меня и приняла мое предложение. Мы были очень счастливы те несколько лет вместе. Вот только Бог не дал нам детей, и это самое большое огорчение. Все беременности, – он с трудом сглотнул, – прерывались.

– Мне очень жаль, – тихо сказала я.

– Она была слишком слаба, и все неудавшиеся беременности оказались для ее здоровья тяжелым ударом. Я часто думаю, будто действительно убил ее. Я должен был… но она тоже очень хотела детей.

– Мне казалось, виной всему сердечный приступ, – произнесла я как можно мягче.

– Так написал в свидетельстве наш семейный доктор, но все эти три года я винил в ее смерти себя.

Риченда, неловко потянувшись через стол, легонько коснулась руки Мюллера.

– Хоть мои слова и мало значат, я считаю, что вам не в чем себя упрекнуть. Вы так любили ее. Вашей жене очень повезло. Немногим женщинам выпало такое счастье, такой брак, как описали вы.

– Спасибо, – глядя ей прямо в глаза, поблагодарил Мюллер. – Вы очень добры.

– А мой брат свинья, – заявила Риченда, начисто разрушив трагично-романтичное настроение суровой действительностью. – Еще в яслях я знала, что он мерзавец, но как близнецы мы всегда поддерживали друг друга. Не более того. Мне очень жаль, что своими действиями он причинил вам страдания. И я пойму, если вы захотите, чтобы мы с Эфимией покинули поместье.

– Нет, – покачал головой Мюллер. – Об этом не может быть и речи. Если вам и придется вернуться к этому человеку, то не по моей воле. Я знаю, что оставаться здесь на неопределенный срок несколько затруднительно…

– Вы хотите сказать, что пойдут сплетни, – густо покраснев, уточнила Риченда. К счастью, газовое освещение приглушило этот жуткий оттенок. Рыжие волосы и полыхающая багряным кожа не очень удачное сочетание.

– Но пока у вас нет определенных планов, я буду рад предложить свою защиту, какая бы вам ни понадобилась.

– Благодарю, – улыбнулась Риченда.

Бог ты мой, искренняя благодарность уже второй раз за один вечер. Неужели Риченда в самом деле пытается вырваться из-под влияния брата?

Глава 8
Дурные предчувствия

Мы с Ричендой спустились к завтраку несколько позже обычного. Горничная сообщила, что миссис Мюллер уже закончила трапезу и отправилась на прогулку в сад вместе с мистером Бенни. Мистер Мюллер также уже позавтракал. Он передавал свое почтение и сожалел, что не сможет присоединиться к нам до самого ужина, так как должен посвятить день делам поместья. Я решила, что таким образом он давал нам время осмыслить свое положение или же сам хотел обдумать свои намерения по отношению к Риченде. За все время нашего знакомства только вчера она действительно понравилась мне, хоть и выглядела настоящим страшилищем. Мюллер сейчас вполне мог решать, готов ли он сталкиваться с ее медузо-горгонной ипостасью в семейной жизни. Никакого опыта у меня в этом не было, но надежда и здравый смысл подсказывают, что мужчина может любить или желать женщину за ее внутреннюю красоту, пусть и спрятанную в упитанной оболочке, но в то же время, и вполне обоснованно, не готов к таким ужасам в собственной спальне.

Когда горничная вышла, я намазала кусочек тоста маслом и небрежно заметила:

– Что ж, мы остались вдвоем. Чердак вчера не до конца осмотрели, продолжим?

– Вряд ли мне вообще теперь захочется подниматься на чердаки, – вздрогнула Риченда. – Но кое-что нужно проверить.

– Вот как. – В голове роем закружились дурные предчувствия.

– Думаю, стоит разузнать о смерти жены Мюллера.

– Ради всего святого, Риченда, неужели мы не доставили бедняге достаточно хлопот? Он вам вчера душу открыл, а ведь эта тема должна быть очень болезненной. И так вы хотите отплатить за доверие?

Довольно решительная речь для компаньонки. В свою защиту могу сказать только, что уставший мозг уже был не в состоянии следить за речью. И потом, кто бы смог устоять перед обаянием Мюллера?

– Тебе он тоже нравится? – раздраженно бросила Риченда.

– Нет, – тут же ответила я. Слишком поспешно. Правда была в том, что компания Мюллера была удивительно умиротворяющей. В последнее время окружавшие меня мужчины либо отличались склонностью к убийству, либо оказывались страстными или ревнивыми. Очаровательных среди них не было, и Мюллер стал приятным исключением: даже мне пришлось согласиться, что он был очень привлекателен, когда не пытался изображать из себя идеального английского джентльмена. – Ну хорошо, признаю, что нахожу его обаятельным, – сдалась я. – Но он в любом случае никогда не станет искать себе жену среди таких, как я…

– Почему бы это, – яростно возразила Риченда. – Разве его первая жена не была сестрой викария или как-то так?

– Я хочу выйти замуж только по любви.

Риченда хмыкнула:

– Я и не ожидала, что ты так романтична.

– И, боюсь, это не лечится.

– Значит, мы не соперницы?

Представить, что Риченда когда-нибудь задаст такой вопрос мне – такое даже во сне не могло привидеться.

– Нет, – совершенно честно ответила я.

– Хорошо, – кивнула Риченда. – Потому что ты гораздо симпатичнее меня.

От этого признания у меня даже рот открылся.

– Я не слепая, – отрезала Риченда. – Конечно, у тебя нет ни моего чувства стиля, ни денег, поэтому преимущество на моей стороне.

– Конечно, – слабым голосом выдавила я, с трудом сохранив невозмутимый вид.

– Ты должна помочь мне понять, что здесь происходит.

– Мне кажется, ничего, – сказала я. – Правда. Тишина и покой, очень мило.

– Кхм, – фыркнула Риченда. – Почему же тогда миссис Мюллер то меня обожает, а потом в одну секунду даже не замечает, а помогать с балом ей будешь ты?

– Пожалуйста, займитесь этим сами, – взмолилась я. – Это будет очень скучно, утомительно и долго. В основном предстоит писать приглашения каллиграфическим почер– ком.

– О нет, я вовсе не хочу этим заниматься. Мне нужно было только, чтобы она выбрала меня, – пояснила Риченда.

– О.

– И еще то смехотворное появление перед гостьей, когда она так явно демонстрировала свое немецкое происхождение! А я как раз налаживала знакомство с дочерью герцога.

– Графа, – машинально поправила я. Риченда удивленно воззрилась на меня. – Это гораздо ниже по рангу, – добавила я. – Если это вас утешит.

– Наверное. Никогда в пансионе не обращала особого внимания на эту ерунду.

Я подозревала, что это скорее дочери знатных семейств не обращали внимания на нее – дочь банкира, лишь недавно получившего титул. Только обедневшая аристократия могла так сильно ненавидеть богатых выско– чек.

– Это так важно? – спросила я. – Полагаю, она лишь гостит здесь.

Риченда только пожала плечами.

– Это было странно… и некрасиво.

– Может, просто возраст, – мягко предположила я.

– То есть она чокнутая? Ну, если я все-таки войду в их семью, об этом тоже нужно знать.

Я посмотрела на нее в упор, не таясь, и она встретила взгляд с не меньшей решимостью.

– Вы все же всерьез это решили?

– Как я говорила прошлой ночью, сейчас может быть мой последний шанс. Если ты поможешь мне, Эфимия, я этого не забуду.

Я не ответила. Просто не знала, что сказать. Риченда наклонилась ко мне.

– Мне жаль, что мы не всегда сходились во мнениях. Я всю жизнь следовала примеру брата. Так глупо. Ты не знаешь меня, я могу быть другой.

– Нет, – сказала я. Кашлянула. – То есть да.

– Давай начнем сначала, – предложила Риченда. – Даже не сомневаюсь, что рано или поздно я сделаю что-нибудь ужасное, но в этот раз – не специально. – Она смерила меня проницательным взглядом. – Нас обеих бросили плыть по течению в этом мире мужчин. Пусть течения и разные, но нам обеим приходится выживать самостоятельно.

– Это так, – признала я. – А вы правда открыли приют для падших женщин?

– И правда ли я поступила так назло отцу? – Риченда, внимательно осмотрев свою порцию бекона, отправила бо`льшую часть в рот и прожевала. Я ждала. Боже, ну как женщина может так шумно есть? – Да, я хотела позлить отца. Когда он женился на матери Бертрама, я была еще совсем юной, но даже тогда чувствовала, что этим он оскорбил память моей матери. Моя покойная мачеха оказалась страшным снобом, ей надоело жить среди обедневшей аристократии. Отца она не любила, а ему нужны были только ее деньги, ничего больше. Понятия не имею, что он чувствовал к матушке, но помню, что ко мне она была добра. У нее был очень мягкий нрав, она даже голоса никогда не повышала. Так что я, конечно же, решила, что новой жене отца с ней не сравниться. Мачехе я только мешала, она и не скрывала этого, и ясно дала понять, что моя внешность оставляет желать лучшего. Даже не представляю, как Бертрам смог вырасти другим. – Риченда усиленно заморгала. – Но я не ответила на твой вопрос. Да, отец вызывал у меня неприязнь, и мне хотелось досадить ему. Но я также считала и считаю, что сейчас женщинам приходится очень нелегко и что по большому счету в этом виноваты мужчины. От бабушки мне досталось наследство, небольшое, и я устроила дом, куда эти женщины, и я имею в виду всех, от блудниц до беременных служанок, могли обратиться за помощью. Я хотела создать место, где женщин бы не разлучали с их незаконнорожденными детьми. Мне жаль, если все это кажется тебе возмутительным, но я всегда считала, что каждый ребенок заслуживает любящую мать.

– Потому что вы потеряли свою?

Риченда кивнула.

– Теперь это звучит так, будто я себя жалею, – она глубоко вздохнула. – И я очень тебе завидовала. Все мужчины Стэплфорд-холла головы сворачивали тебе вслед, я думала, ты этого и добиваешься в каких-то своих целях.

От возмущения я подавилась чаем.

– Знаю, – продолжила Риченда, – я была неправа. Ты такая же жертва, как и я, разве что гораздо красивее.

– Спасибо, – произнесла я. – Не за комплимент, а за такую откровенность.

– Она далась мне нелегко, – уныло призналась Риченда. – Но Мюллер своим рассказом вчера подал наглядный пример.

– Он очень хороший человек, – кивнула я.

– Или хорошо им притворяется. Брат дурачил меня столько лет, что некоторое недоверие к мужчинам с моей стороны вполне естественно. Но ты попала в самую точку, он очень обаятелен. Все так говорят. Ричард как-то рассказывал, что его называют самым очаровательным мужчиной города. Ни разу не повысил голос, не потерял самообладание. А так не бывает. И иностранное происхождение здесь ни при чем.

– Вы ему не доверяете, но все же хотите выйти замуж?

– Я считаю, что это нормальные супружеские отношения, – ответила Риченда. – Но мне бы хотелось удостовериться, что к убийству жены он отношения не имеет.

– Если не считать ее слишком частые беременности.

– Эфимия, это просто неслыханно!

На языке вертелись разные возражения, начиная с того, как она сейчас похожа на мою мать, и заканчивая тем, что о таких вещах очень даже стоит говорить и слышать, но действительно не нам. В этот раз я все же удержала мысли при себе, только уточнив:

– Что я должна сделать?

– Не так и много, – пожала плечами Риченда. – Это случилось давно, ее уже похоронили. Вряд ли мы можем ее выкопать.

– О нет! – встревожилась я.

– Я же сказала, что не можем, – бросила на меня полный упрека взгляд Риченда. – Ты могла бы поспрашивать слуг, узнать, какие ходят сплетни. Что-то должно быть, не зря Ричард велел Баркеру упомянуть об этом.

– А вы разве не считаете, что ваш брат просто хочет создать как можно больше проблем?

– Даже не сомневаюсь, – ответила его верная сестра. – Но не бывает дыма…

Я вздохнула:

– Я расспрошу слуг, если вас это порадует, насколько возможно, не вызывая подозрений.

– Спасибо, – поблагодарила Риченда. – А когда я выйду замуж за Мюллера, то оставлю тебя своей компаньонкой. В конце концов, он много времени проводит в городе, а это все же деревня. – Тут она тяжело вздохнула.

Мне же привиделась спокойная безопасная бухта, где можно будет устроиться хотя бы на несколько лет и не беспокоиться о деньгах для своей семьи.

Стоило бы уже заранее знать, что гладко в моей жизни ничего не бывает.