Текст книги "Шанна"

Траерн задумчиво кивнул.

– Я поеду туда. – Он решительно хлопнул ладонью по столу и рассмеялся, довольный своим решением. – Я отправлюсь туда, черт побери, чтобы убедиться во всем самому.

– Я очень рад, сэр, но сомневаюсь, что вам удастся увидеть страну целиком, – сказал оживившийся Натаниэль Бошан. – За нами простираются бескрайние земли. Мне рассказывали о степях, подобных морю, где неопытный человек легко заблудится. На западе течет река, такая широкая, что с одного берега не видно другого, и бродят звери, подобных которым нет нигде на свете. Там пасутся олени ростом выше лошадей, с рогами, широкими, как лопата. Уверяю вас, сэр, эта земля полна таких чудес, которые и описать-то невозможно.

– Ваш энтузиазм заражает меня, капитан, – усмехнулся Траерн. – Мне казалось, что большинство жителей колоний – скучные люди.

– Я не знаю ни одной столь прекрасной страны, сэр, и столь многообещающей, – уверил его Натаниэль, немного смущенный пылкостью своих чувств.

Оба помолчали. Послышались стук входной двери и шаги по мраморному полу, приближавшиеся к столовой. Траерн повернулся – на пороге стоял Рюарк, опершись одной рукой на дверной косяк. Увидев, что старик занят, он пробормотал извинение и повернулся, чтобы уйти.

– Нет, Джон Рюарк, входите, мой мальчик, – прогремел голос Траерна. Он повернулся к капитану Бошану. – Вот человек, с которым вам необходимо поговорить. Он, как и вы, из колоний. И проявил себя здесь наилучшим образом.

Рюарк подошел к ним, и Траерн представил их друг другу. Они обменялись коротким рукопожатием. Капитан с кривой ухмылкой пристально рассматривал короткие бриджи Рюарка.

– Вы вполне приспособились к здешнему климату, сэр, – сказал Натаниэль, указывая на его одеяние. – Мне тоже иногда приходит в голову такая мысль, но боюсь, что моя жена будет в отчаянии, если увидит меня щеголяющим, как полуголый дикарь.

Живот Траерна затрясся от смеха, а Рюарк, усаживаясь за стол, бросил подозрительный взгляд на капитана.

– Это правда, господин Рюарк вскружил голову некоторым леди своим костюмом, – добродушно заметил сквайр. – И когда я встречаю какую-нибудь молодую девушку, готовящуюся стать матерью, мне кажется, я знаю ответ на вопрос, кто будущий отец.

Рюарк почувствовал себя неловко под весело-испытующим взглядом Натаниэля. Он с живостью принял из рук Милана чашку дымящегося кофе и внимательно наблюдал, как слуга наполнял его тарелку различными яствами. Когда негр поставил перед ним вазу с фруктами, Рюарк обратился к Траерну:

– Я зашел за чертежами лесопилки, если вы их просмотрели, сэр. После обеда мы начнем закладывать фундамент. А строительство пивоварни закончим до конца месяца, я не вижу причин для задержки.

– Хорошо, – согласился Траерн. – Пока вы завтракаете, я велю принести чертежи из кабинета.

Разговор перешел на другие темы, и снова возник вопрос о колониях. На расспросы сквайра Рюарк отвечал, в общем, то же самое, что говорил капитан. Покончив с завтраком, Натаниэль вытер рот, отложил в сторону салфетку и снова обратился к Траерну:

– Когда вы приедете в колонии, сквайр, вам понадобится кто-нибудь, знающий страну так же хорошо, как этот господин. У нас с женой дом в Ричмонде, а имение родителей – в двух днях пути от нас. Уверен, что они будут рады принять вас. Если вы серьезно намерены приехать, я мог бы отправить туда жену и слуг, а на обратном пути те же экипажи встретили бы вас. Мои кучера, разумеется, знают дорогу, но вы могли бы взять с собой и своего человека.

Рюарк слегка нахмурился. Он подумал о Шанне и о возможной разлуке. Перспектива поездки с Траерном в колонии без Шанны не обещала ему слишком приятного путешествия.

– О, конечно, конечно! – с энтузиазмом согласился Траерн. – Это хорошая мысль. Не сомневаюсь в том, что господину Рюарку будет приятно побывать на родине.

Рюарк пришел в мрачное уныние, и не мог как следует скрыть этого состояния.

Но, словно не замечая этого, Натаниэль Бошан продолжал, чуть повысив голос:

– И непременно возьмите с собой вашу очаровательную дочь. Нет никаких сомнений в том, что у нее там будет много поклонников даже среди женатых мужчин. Мои родители будут счастливы принять и вас обоих, и вашего компаньона. Правда, берите с собой кого захотите, и можете остановиться у них на все время, необходимое для того, чтобы хорошенько узнать страну.

– Может быть, в октябре, – подумал вслух Траерн. – К этому времени в колониях заканчивается сбор урожая, и я мог бы увидеть, какими ресурсами вы располагаете. – Он поднялся с кресла и протянул через стол руку Натаниэлю, также вставшему из-за стола. – Договорились. Едем обязательно.

Когда Траерн с капитаном вышли в холл, направляясь к выходу из дома, Шанна, наблюдавшая за ними, подождала, пока Джейсон запрет дверь, и спустилась вниз, надеясь застать Рюарка одного в столовой. В спешке Шанна надела лишь легкое домашнее платье поверх тончайшей ночной рубашки. Она рассчитывала поговорить с ним наедине и действительно нашла его сидевшим спиной к двери и сворачивавшим на столе чертежи. Он тихо насвистывал какую-то мелодию. Рюарк сунул чертежи под мышку и повернулся, намереваясь выйти из столовой, но остановился как вкопанный, оборвав мелодию в середине фразы. Шанна вошла в столовую. Она с решительным видом посмотрела на Рюарка.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Таинственное появление нимфы, покушающейся на мою добродетель! Да к тому же почти раздетой!

Глаза Шанны быстро опустились, и щеки ее покрыл легким румянец, когда она поняла, насколько легкомысленно одета. Торопясь застать Рюарка, она не успела застегнуть платье, и прозрачный батист ночной рубашки не мог ничего скрыть от его взгляда.

– Итак, господин Рюарк, вы явно старались не показываться мне на глаза. Вчера вас не было за обеденным столом.

С этими словами Шанна захлопнула дверь и осторожно шагнула к нему, словно почуявшая добычу голодная кошка, которой хочется полакомиться.

Рюарк рассеянно улыбнулся, но глаза его загорелись при виде щедрой красоты Шанны, нежные груди которой почти не скрывала прозрачная рубашка.

– Я был занят, Шанна. Строительство завершается. Как бы мне ни хотелось быть рядом с вами, я не мог оттуда уйти.

– Ну, разумеется! – с некоторой подозрительностью проговорила она. – Вы даже написали об этом отцу. Это вас вполне устраивало, чтобы не встретиться с другим Бошаном.

– Мадам? – Брови Рюарка поднялись в невысказанном вопросе.

– У вас с ним нет ни одной общей черты. – Шанна чуть откинула голову назад, не спуская глаз с Рюарка. – Действительно ли я мадам Бошан? Или эта фамилия лишь удобное прикрытие для вас?

Рюарк повел плечами.

– Я не имею возможности доказать вам это, Шанна, однако суд, несомненно, проверял мои имя и фамилию. И вы сами, конечно, спросили у добрейшего Хикса мою фамилию, прежде чем увидеть меня, и, таким образом, у меня не было никаких возможностей для выбора. Вы вполне можете считать себя мадам Бошан, но если эта истина вас не устраивает, можете называть себя мадам Рюарк или как вам будет угодно по-другому. Но клянусь вам…

– Довольно! – подняла руку Шанна. – Не нужно клятв. С меня достаточно уже одной сделки с вами, которая обошлась мне очень дорого.

Рюарк внимательно посмотрел на нее:

– Вы последнее время избегали меня, Шанна. Может быть, вы хотите мне о чем-то сообщить?

Задав этот вопрос, он опустил глаза на гладкий, плоский живот Шанны, угадывавшийся под легкой рубашкой. Шанна поняла, что он хотел сказать.

– Можете не беспокоиться, милорд дракон. – Голос ее прозвучал несколько насмешливо. – У меня под сердцем нет вашего ребенка. Меня занимает совсем другое. Стало быть, вы повидались с этим капитаном Бошаном?

– Да, любовь моя, – состроил гримасу Рюарк. – Мы только что позавтракали.

– И вы говорите, что вы ему не родственник? – Шанна затаила в ожидании ответа.

Рюарк смотрел на нее не менее вызывающе, чем она на него.

– Мадам, если бы я был его родственником, неужели я бы остался здесь?

– Действительно, это было бы странно. Вы бы постарались бежать.

Рюарк подошел к Шанне и обнял ее под самой грудью, отчего она приподнялась так, что рубашка соскользнула, открыв его взору нежную округлость. Шанна не сопротивлялась и не отшатнулась от него, а лишь слабо вздохнула, вздрогнув от его прикосновения.

– Не обнимайте меня, Рюарк. Я не хочу больше рисковать, потому что это ни к чему не приведет.

Губы Рюарка коснулись ее уха, и он прошептал:

– Я оставлю вас, моя незамужняя нимфа, и отправлюсь по своим делам, но без выкупа вы от меня не отделаетесь.

Шанна повернулась к нему.

– Всего лишь один поцелуй, любовь моя, – попросил Рюарк. – Это совсем недорого.

Шанна нашла, что цена и впрямь приемлема и позволит ей освободиться от его объятий. Встав на носки, она легко прикоснулась губами к его рту и попыталась отодвинуться, но его рука лишь крепче прижала Шанну. Рюарк вздохнул с разочарованным видом.

– Мадам, даже при самом богатом воображении это нельзя назвать поцелуем. – Он с упреком улыбнулся ей в глаза. – Я вижу, вы принимаетесь за старое.

Шанна не хотела, чтобы он обвинил ее в холодности или в наивности. Она обвила руками его шею, прижалась едва прикрытыми грудями к его торсу, а полуобнаженными бедрами к его бедрам, именно так, как учил ее Рюарк, и подарила ему поцелуй, от которого мог бы запылать целиком огромный Черный лес. Этого было достаточно для того, чтобы голова Рюарка пошла кругом. Она и сама поддалась этой игре и, когда наконец оторвала от него свои губы, не отодвинулась от Рюарка, а лишь попыталась унять дрожь в ногах.

– Ах, Шанна, вы решили свести меня с ума! – выдохнул Рюарк.

– Разве вы не этого просили? Чтобы доказать вам свою щепетильность в вопросах чести, я заплачу вам втройне.

Она приблизила к нему полураскрытые губы и стала ласкать кончиком языка губы Рюарка. Он обнял ее крепче.

Чей-то громкий кашель заставил их отпрянуть друг от друга. Шанна едва не дала волю гневу. Секунду спустя ее парализовал животный страх. Случилось то, чего она больше всего боялась: они были разоблачены. Ее забила дрожь при виде вошедшего капитана Бошана. Чтобы как-то прикрыться, Шанна судорожно запахнула свой пеньюар.

Натаниэль заговорил почти сразу:

– Простите, господин Рюарк, мадам Бошан, – он как-то странно подчеркнул оба имени, – я оставил здесь трубку и кисет. – Не дожидаясь ответа, он подошел к столу, взял забытые вещи, а выходя, помедлил и с каким-то странным выражением глаз посмотрел по очереди на обоих. Коснувшись бровей кончиками пальцев, он коротко простился: – Всего хорошего, господин Рюарк… Мадам Бошан…

Не произнеся больше ни слова, он повернулся и закрыл за собой дверь. Лишь через несколько долгих секунд Шанна нашла в себе силы заговорить, и в голосе ее прозвучала твердая уверенность:

– Он расскажет отцу. Не сомневаюсь… – С выражением отчаяния на лице она посмотрела на Рюарка. – Это конец всем моим планам.

Рюарк нахмурился, но попытался успокоить Шанну:

– Он кажется мне порядочным человеком, Шанна, не склонным к сплетням. Я буду сегодня на пристани и, если удастся, поговорю с ним и попытаюсь кое-что ему объяснить… – Он пожал плечами. – Хотя не уверен…

– Правда? Вы сделаете это, Рюарк? – В Шанне затеплилась надежда. – Может быть, он поймет…

– Я попытаюсь, Шанна. – Он взял ее руки и поцеловал пальцы. – Если что-нибудь будет не так, я постараюсь дать вам знать.

– Спасибо, Рюарк, – прошептала она. – Я буду ждать.

В конце дня Рюарк вернулся вместе с ее отцом, и единственным знаком ей было то, что он неопределенно пожал плечами. Лишь когда он собрался уходить, ей удалось без свидетелей спросить его:

– Ну как?

Рюарк лукаво улыбнулся и прошептал:

– Капитан сказал, что джентльмену не пристало сплетничать.

Позднее, уже в своей комнате, совершенно успокоившаяся и готовая ко сну, Шанна поняла, что до самого последнего момента Рюарк сознательно держал ее в напряжении.

Глава 12

В один из последних дней августа солнце пекло невыносимо. Ступить на раскаленный песок пляжа было просто невозможно. Даже деревенские дети попрятались от гнетущей жары в своих домах. Остров замер, люди томились в оцепенении долгой фиесты. Горячие волны дрожащей дымки поднимались над крышами, заполняя воздух до самого горизонта прозрачным мерцанием. Единственным проявлением жизни было движение медленно набегавших волн, лениво лизавших морской берег. В полном безветрии не шевелился ни один листик на деревьях. На небе не было ни облачка, и обычная голубизна его казалась выбеленной испепеляющей жарой.

Шанна, вздохнув, ушла с балкона в относительную прохладу комнат и сняла легкий пеньюар, казавшийся в этом пекле тяжелой шубой. Ее крепкое юное тело блестело от пота, а затылок под тяжелой массой длинных волос был просто мокрым. Какое-то время она пыталась продолжить вышивание гобелена, начатого несколько лет назад, но у нее явно не хватало терпения. Это была та работа, которую она ненавидела. Еще в школьные годы рукоделие, обязательный для девочек предмет, вызывало у нее отвращение. От нее требовали усердия, не принимая во внимание ее нежелание этим заниматься. Она рвала на мелкие кусочки свои работы, злясь на ошибки и отказываясь их исправлять. Ее неодобрительно хмурившиеся наставницы пооткрывали бы в изумлении рты, если бы догадались о ее страстном желании отправиться к художнику Хогарту, в академию Мартина Лэйна.

«Какой позор! – содрогнулись бы они. – Подумать только, молодые люди рисуют натурщиц. Голых натурщиц!»

Шанна мысленно посмеялась над собой и растянулась на кровати.

Рюарк стал в их доме своим человеком. Почти всегда присутствовал за столом, повсюду сопровождал ее отца. Редко когда Шанна спускалась по лестнице без надежды увидеться с ним, и при каждой встрече он пожирал ее глазами с возбуждавшей ее смелостью. По правде говоря, Шанну радовало его пылкое внимание. Ей постоянно слышался шепот Рюарка, его нежные слова, осторожно направлявшие ее по дорогам любви, она вспоминала дразнящее, возбуждающее, горячее, пожирающее ее наслаждение от того, как он целовал ее грудь…

– Господи! – прошептала Шанна. – Я теряю рассудок!

Груди ее пылали под тонкой тканью рубашки, а внизу живота она чувствовала какую-то пустую, тупую боль, Она поднялась с постели, взяла пяльцы и спустя секунду уже сосала палец, на котором выступила капелька крови от укола не замеченной ею иглы, воткнутой в рукоделие. Сжав кулаки, Шанна пристально смотрела на дверь своей комнаты, понимая, что, если сейчас войдет Рюарк, она примет его со всей страстью, которой так жаждет ее тело. На глазах у нее выступили слезы. Отчасти это были слезы страха. Она желала его и ненавидела себя за свою слабость. В глубинах ее существа жила страсть, удовлетворить которую мог только Рюарк, и ее отчаянные усилия вызвать в себе хоть какой-то гнев по отношению к нему были тщетными.

Внезапно она почувствовала усталость. Усталость от необходимости постоянно контролировать свои чувства и избегать встреч наедине с Рюарком. Ее не отпускали опасения. Их застал капитан Бошан. В следующий раз вместо него может оказаться кто-то другой, менее симпатичный или сдержанный, может быть, даже сам Орлан Траерн. Мысли Шанны вертелись вокруг одного и того же. Она устала от попыток бороться с этим ужасным состоянием. Она устало прикрыла глаза и заснула, так и не решив ни одной из проблем.

На остров опустился вечер, жара отступила, и можно было надеть какую-то одежду. Легкие порывы ветра уносили последние остатки изнурительной жары. Был подан обед. Накануне в порту бросил якорь английский фрегат, направлявшийся в колонии, и в числе приглашенных в этот день на обед были моряки с этого корабля – капитан, майор Королевского флота, и кавалер сэр Гэйлорд Биллингсхэм, направлявшийся в колонии с какой-то специальной миссией. Пришли несколько надсмотрщиков с женами, Ролстон, Питни и Рюарк.

После обеда все перешли в гостиную, в одном углу которой расположились с рукоделием женщины, а в другом закурили свои трубки или же легкие сигареты мужчины. Дамы обменивались любезностями, говорили о новых кулинарных рецептах и просто сплетничали. Шанна не поддерживала разговор, а лишь отвечала на вопросы, которые ей изредка задавали, и, склонившись над своими пяльцами, украдкой смотрела на потягивавшего трубку Рюарка. На нем были коричневый сюртук, надетый поверх желтовато-коричневых брюк и жилета, и белая рубаха с кружевным жабо. Его сбережения непрерывно росли, и Рюарк потратил часть денег на одежду, правда, менее изысканную, чем подаренная ему Траерном, но которая ему тоже очень шла.

– Не находите ли вы, Шанна, – не отрываясь от вышивания, тихо спросила одна из женщин, – что господин Рюарк очень хорош собой?

– Да, – ответила Шанна, – действительно красивый мужчина.

Шанна улыбнулась. Хотя она всеми силами старалась заставить себя ненавидеть Рюарка, но гордилась тем, что его высоко оценивали другие. Вполуха слушая женскую болтовню, Шанна узнала, что сэр Гэйлорд Биллингсхэм холостяк, ничем не связан и очень общителен. Он направлялся в колонии за финансовой поддержкой, необходимой для процветания приобретенной его семейством небольшой верфи в Плимуте. Шанне он казался странным. Ростом выше Рюарка, широкий в кости, он двигался с какой-то неловкой грацией, и эта неуклюжесть вполне соответствовала его долговязой фигуре. Вьющиеся титановые волосы обрамляли его лицо. У него были серо-синие глаза и полный, выразительный рот. Он легко переходил от чопорного безразличия и высокомерной надменности к веселой шутке. Узнав, что за столом находится раб, он хотел было выказать недоумение, но ограничился тем, что с этого момента избегал общения с Рюарком. Шанна находила его неприятным.

Он критиковал «отвратительную привычку» курить табак. Сам же то и дело доставал из жилетного кармана небольшую серебряную коробочку, высыпал из нее какой-то порошок на тыльную сторону руки и изящно втягивал его то одной, то другой ноздрей, потом сдержанно чихал в обшитый кружевом носовой платок и, если на него при этом смотрели, объяснял, что удовольствие всегда сопровождается некоторым неудобством. Он обратился к капитану фрегата:

– Должен признаться, мне никогда не быть моряком. Меня приводит в ужас необходимость торчать заточенным в каюту, как в открытом море, так и в порту.

Потом повернулся к Траерну.

– Дорогой сквайр, – проговорил он, высокомерно задрав нос, – трудно себе представить, чтобы здесь не было какой-нибудь приличной гостиницы или постоялого двора, где я мог бы поселиться на время стоянки корабля в порту. Или, может быть, кто-то из дворян приютит меня в своем доме?

Траерн улыбнулся гостю.

– В этом нет необходимости, сэр Гэйлорд. Я буду счастлив, если вы остановитесь у нас. Места здесь вполне достаточно, и мне это будет очень приятно.

– Вы чрезвычайно любезны, сквайр Траерн, – жеманно ответил кавалер, явно довольный приглашением. – Я пошлю человека за моими вещами.

Хотя Траерн и понял маневр гостя, он все же был очень рад принять такого высокого гостя. Слышавшая весь разговор Шанна подозвала слугу и тихо распорядилась приготовить гостевые комнаты в отцовском крыле дома. Когда слуга удалился, она поймала взгляд отца и слегка кивнула ему. Траерн вернулся к беседе, уверенный в том, что все будет сделано, и порадовался расторопности дочери.

Шанна сосредоточилась на вышивании. Почувствовав, что на нее смотрят, она подняла глаза и отыскала взглядом среди мужчин Рюарка. К ее удивлению, он с недовольным видом смотрел в другой конец комнаты. Проследив за его взглядом, она встретилась глазами с сэром Гэйлордом Биллингсхэмом. В них отражалось больше, чем простой интерес к ее красоте. Широкие губы расплылись в медленную плотоядную улыбку, так что Шанна невольно порадовалась тому, что распорядилась выделить ему апартаменты далеко от своих собственных. Она быстро отвела от него взгляд и увидела Ролстона. Тот с загадочной улыбкой тоже разглядывал сэра Гэйлорда.

Когда вечер подходил к концу, Орлан Траерн пригласил всех присутствующих и всю команду корабля принять участие в завтрашнем торжестве по поводу открытия сахарного завода.

– Будут все жители городка, – объяснил он.

Шанна долго не спала в ту ночь. Ей все время виделся Рюарк, лежащий рядом с ней в постели. Она боролась с желанием отправиться в его коттедж. В конце концов, ей, совершенно обессилевшей от зноя своих желаний и уличной жары, удалось уснуть тяжелым сном, полным все тех же видений.

На заре следующего дня Рюарк приехал на завод раньше всех, и крепко привязал поодаль своего мула по кличке Старый Блу[3]3
  Так называли выпускников. Оксфордского университета, защищавших его спортивную честь.


[Закрыть]. Привередливый мул имел привычку задирать лошадей, кусая их за круп или за уши. И поэтому, чтобы не ссориться с их хозяевами, Рюарк принимал меры предосторожности.

Рюарк толкнул небольшую дверь и вошел в здание. Он тщательно осмотрел все оборудование завода, проверяя каждую мелочь, чтобы ничто не могло омрачить торжества открытия.

В какой-то момент он нахмурился: не сочтет ли Шанна его труды по строительству завода за попытку заработать еще большее расположение к себе ее отца? Он продолжал тщательный осмотр установок, но его не покидали мысли о Шанне. Какая она сегодня будет? Сварливая и несговорчивая, или же мягкая и очаровательная, какой он видел ее еще совсем недавно?

Рюарк закончил проверку оборудования пивоваренной установки, и сердце его забилось быстрее от предвкушения успеха, однако он тут же подумал о сотнях непредвиденных осложнений, возможных при пуске завода.

«Нечего беспокоиться об этом раньше времени, – рассуждал он про себя. – Сегодня все станет ясно».

Узкая лестница вела на чердак здания, и Рюарк поднялся туда, где на самой вершине крыши находилась небольшая башня, из окон которой можно будет наблюдать за тем, как подъезжают и уезжают повозки в горячее время сбора урожая. Отсюда же можно будет подавать сигналы возчикам, чтобы на дороге не возникали пробки. Здесь Рюарк и решил дождаться появления коляски Траерна. По деревенской дороге уже двигались большие экипажи с продольными сиденьями, коляски и телеги. Одним из первых ехал экипаж фрегата, и Рюарку были видны яркие мундиры офицеров в колясках. Рюарк отметил, что по полевой дороге ехали пять фургонов, груженных сахарным тростником, а около ворот завода уже слезали с телеги рабы, пожелавшие посмотреть на пуск завода.

Рюарк помахал рукой в ответ на приветствие надсмотрщика и снова перевел взгляд на дорогу. Среди этой яркой пестроты глаза Рюарка искали экипаж Траерна, однако его до сих пор не было видно.

Кажется, последний пьянчужка на острове пустился в дорогу, чтобы посмотреть, как начнет работать завод, настолько была забита людьми дорога. Но где же Шанна?

«Лучше бы я связал свою судьбу с ураганом, – мрачно размышлял Рюарк, – чем с этой капризной женщиной». Эта обольстительная колдунья очаровала его в тюрьме в первую же минуту. Может быть, он и в самом деле убил ту девушку на постоялом дворе, и в наказание ему была послана Шанна, ставшая его женой, но не принесшая радостей брака, если не считать редких тайных встреч? Какой жестокий удар судьбы! Он знал женщин и с легким сердцем наслаждался тем, что они ему предлагали, но теперь, женившись на той, которую он, по правде говоря, выбрал бы при любых обстоятельствах, он был ее мужем только в течение нескольких часов, от полуночи до рассвета. Но даже и тогда случайные шаги, стук двери и любую минуту могли оторвать их друг от друга, или все могло кончиться тем, что в один прекрасный день их застанет отец Шанны, который уж найдет способ наказать их!

Размышления Рюарка были прерваны донесшимися снизу возгласами, и он увидел, как между деревьями, обрамлявшими узкую нижнюю дорогу, показалось ландо Траерна. Выйдя из башни, он поспешил вниз и быстро прошел через пустой склад к открытой двери. Настроение Рюарка поднялось, когда он перехватил взгляд сидевшей рядом с отцом Шанны, но тут же испортилось при виде сэра Биллингсхэма, сидевшего напротив нее. Торопившийся выйти навстречу Траерну с дочерью, он, раздраженный и молчаливый, отступил теперь в тень, глядя, как этот долговязый хлыщ помогает его жене выйти из экипажа. Негодование Рюарка усилилось, когда Гэйлорд взял Шанну под локоть. Сносить это было ему вдвойне тяжело, так как сам он на людях не смел к ней даже прикоснуться.

Вокруг экипажа сквайра собралась толпа, и тот представил своего аристократического гостя многочисленным лавочникам и другим важным людям острова. Сэр Гэйлорд был вынужден отойти от Шанны, чтобы ответить на комплименты и приветствия. Машинально разглаживая рукой платье, Шанна искала в толпе Рюарка. Вскоре она увидела его; он стоял, скрестив на груди руки и опершись плечом о стену. Шляпа его была глубоко надвинута и прятала лицо, но она узнала его стройную, гибкую фигуру. Одет он был довольно небрежно, но с неизменной элегантностью: белая рубаха с расстегнутым воротом и кружевными манжетами резко контрастировала с бронзового цвета кожей. Он был смугл, как испанец, и его сухую, мускулистую фигуру подчеркивали плотно обтягивавшие бриджи и белые чулки.

Шанна улыбнулась своим мыслям: портной, наверное, был из дорогих. Большинство живших на острове мужчин, которые могли бы заплатить за дорогие ткани и модные фасоны, были далеко не первой молодости. Рюарк к тому же был хорошо сложен, и даже самые простые вещи, как столь смело укороченные бриджи, сидели на нем прекрасно. И все же она не одобряла того, что бриджи эти были слишком облегающими и так неосторожно подчеркивали его мужские достоинства на зависть всех этих похотливых девиц. Но при этом она знала, что Рюарк не из тех, кто слишком заботится о том, как выглядит, чего нельзя было сказать ни о денди, отирающихся при дворе, ни даже о сэре Гэйлорде, разодетом в кружево и бархат и, казалось, готовом расплавиться от жары.

Увидев, что Шанна оказалась одна, Рюарк решил воспользоваться этим и стал пробиваться к ней через толпу. Целиком поглощенный своими мыслями, он буквально столкнулся с какой-то девушкой, едва не потеряв при этом равновесия. Над самым его ухом раздался визгливый женский голос, и Рюарк узнал Милли.

– Черт возьми, мистер Рюарк, – придя в себя, хихикнула она, – вы слишком прытки для такой беззащитной девушки, как я.

– Простите, Милли. Я очень спешу.

Рюарк хотел тут же отделаться от нее, но она вцепилась в его руку и крепко прижала ее к своей едва заметной груди.

– Это видно, Джон.

Его покоробило это фамильярное обращение. Внезапно ее голос стал таким громким, что его можно было услышать в другом конце острова.

– Что-то в последнее время вы всегда спешите. Кто бы она ни была, может и подождать.

Рюарку стоило усилия скрыть раздражение. Пытаясь освободить свою руку, он посмотрел поверх темноволосой головы в направлении напряженно наблюдавшей за ними Шанны. Рука Милли поднялась и погладила его грудь, а черные глаза с вызовом уставились в глаза Рюарка.

– О-о, Джон, – вздохнула она, – вы такой сильный… Рядом с вами любая девушка выглядит слабой и беспомощной.

– Хватит, Милли, мне некогда, – почти прорычал Рюарк.

Милли не отставала.

– Я приготовила недурную корзинку съестного, Джон, там найдется и баранья нога. Почему бы вам не закусить немного вместе с нами?

– Очень сожалею, – поторопился Рюарк отказаться от приглашения. – Меня пригласил на обед сквайр.

Он почти высвободил свою руку, но Милли придумала новую уловку.

– О, – захныкала она и тяжело навалилась на Рюарка, – я, кажется, повредила ногу. Не проводите ли вы меня до нашей телеги, дорогой?

В этот момент к ним приблизилась миссис Хоукинс. Она остановилась, уперев руки в бока, и вопросительно подняла брови.

– Ха! – фыркнула женщина, прежде чем кто-то из них успел сказать хоть слово. – И правда, ушиблена нога! Ладно, я доведу ее до телеги. Пошли, бесстыдница. Этак вешаться на шею мистера Рюарка! Совсем совесть потеряла.

Миссис Хоукинс взяла дочь за тощую руку и, пробормотав извинения Рюарку, увела ее. Милли хромала до тех пор, пока мать не дала ей хорошего подзатыльника. Забыв про ушибленную ногу, она на диво быстро добралась до телеги.

Рюарк усмехнулся, увидев, как резво зашагала Милли, но тут же помрачнел, взглянув в сторону Шанны. Она пристально смотрела на него с насмешливой улыбкой. Он слишком хорошо ее знал, чтобы не понять, что это не предвещало ничего хорошего. Он поспешил умерить ее гнев. Увы! Сегодня ему определенно не везло. К нему радостно устремился Траерн, и как раз в тот момент, когда Рюарк почти добрался до Шанны. Теперь его руку сжимал Траерн и, к величайшей досаде, уже вел его в сторону завода. Бросив взгляд через плечо, Рюарк увидел, как рядом с Шанной снова оказался сэр Гэйлорд. Кавалер взял ее за локоть, наклонился к ней и зашептал что-то ей в ухо.

– Ну, господин Рюарк, – заговорил Траерн, – отпирайте ворота и дайте этим добрым людям повеселиться. Крестная мать завода – моя дочь, и я хочу, чтобы вы были в эту минуту с ней.

Рюарк не услышал последних слов сквайра, потому что за его спиной громко рассмеялась Шанна. Смех ее отозвался болью в его сердце.

В честь короля Георга были подняты кружки с пивом и ромом и со всякими другими напитками, а женщины выпили слабого вина. В связи с пуском завода было провозглашено еще несколько тостов, и к тому времени, как Шанну подвели к выходившим на площадь широким воротам, все уже были в подпитии. Не осталась чужда всеобщему веселью и она, но источник ее возбуждения был совершенно иным. Несколько небольших глотков вина не вызвали бы у Шанны такого радостного волнения. Она сама не могла понять причины своей радости, пока не увидела стоявшего рядом с ее отцом Рюарка. Завод был делом его рук, и она была преисполнена восторженной гордости за него. В глазах у Шанны неожиданно блеснули слезы, и она улыбалась, пока не отступила непрошеная влага.

Руки Рюарка и Шанны нечаянно соединились, когда нужно было отодвинуть тяжелый засов. Их глаза на секунду встретились, прежде чем Рюарк шагнул в сторону, чтобы открыть, ворота, и одна лишь Шанна поняла, что лицо его покрылось краской не только от торжественности знаменательной минуты.

Когда ворота широко распахнулись, перед глазами участников торжества открылся огромный гулкий зал, напоминавший своей обширностью собор. Гул толпы постепенно замер и перешел в тихий восхищенный шепот. Раздалась громкая команда со стороны загрузочного бункера. Содержимое двух больших повозок опрокинулось в бункер, из которого сахарный тростник поступал вниз, для дробления. Еще одна команда – и пара волов двинулась по кругу, приводя в движение расположенное над ними большое колесо. Оно было соединено с большим спицевым колесом, приводившим в движение вал, уходивший в глубь здания. Человек, погонявший волов, помахал рукой другому, стоявшему у бункера, и тот перевел вперед огромный рычаг. Один за другим послышались тяжелые удары, и медленно, величественно начали вращаться барабаны. От тяжелого гула, казалось, задрожала земля, и в груди Шанны опять поднялось ощущение радости. Сердце ее было готово разорваться. Нарастал гул голосов зрителей, наблюдавших за тем, как в барабаны пошли первые охапки тростника. Наконец рычаг повернули обратно, и вращение барабанов прекратилось. Умолк и гул машины.