Текст книги "Огонь желания"

Сара показывала пальцем на Охотника и говорила по-английски:

– Охотник.

Мелисса перевела Саре на английский язык имена мальчиков.

Охотник засмеялся и по-детски повторил это слов.

– Охо-ник.

Улыбаясь, Сара показала на себя. Ее голос от волнения дрогнул, и она нежно произнесла:

– Бабушка.

– Бабу-ка, – повторил Охотник. Улыбаясь сквозь слезы, Сара прижала его к себе:

– Да, дорогой, бабука.

Таня тихонько пошла прочь. Она стала свидетельницей сцены, тронувшей ее до глубины души; ей не хотелось беспокоить их двоих. Ее губы изогнулись в горькой улыбке, и одинокая слеза скатилась по щеке.

Эдвард был более упрям. Его перебороть оказалось тяжелее. Сначала он придерживался своей линии и избегал детей. Он сильно хмурился, видя, как воркует над ними Сара. Однако Охотник проявлял любознательность к строгим манерам деда. Он ковылял за непреклонной фигурой, следуя за ним подобно покачивающейся маленькой тени. Когда бы Эдвард ни повернулся и ни посмотрел на него, Охотник всегда улыбался и показывал ему свой новый белый зуб и ямочки на пухлых детских щечках. Он был по-настоящему неотразимым маленьким бесенком.

Эдвард сдавался не сразу и неохотно, с ворчаньем. Но наступил день, когда оп взял маленькую смуглую руку Охотника в свою и с того времени принял внука в свою компанию. Стало привычным видеть, как они идут вместе, и Эдвард замедляет шаг, чтобы Охотник мог поспевать за ним.

Таня прятала улыбку, слыша, как отец хриплым голосом объяснял что-то, а ребенок зачарованно слушал. Она была рада тому, что родители наконец-то приняли внуков, что начали понимать их. Однако это не уменьшило ее желания вернуться к Пантере. Кроме того, Джулия по-прежнему была полна ненависти, часто досаждала детям Тани, зная, что ничто другое не заставит сестру страдать.

На удивление всем началась февральская оттепель, и этот каприз природы продолжался уже четыре дня. Первые два дня Таня сидела и наблюдала, как медленно тает снег. Интересно, осмелится ли она предпринять то, что ее сердце требует от нее? Она знала, что в горах и на открытых равнинах снег по-прежнему держится глубокий, но, вероятно, по нему можно двигаться. Имеет ли она право рисковать своей жизнью и жизнью своих детей, попытавшись убежать?

На третий день оттепели Таня решила попробовать. Но она понимала, что ей понадобится помощь. Джереми помог решению проблемы, обмолвившись, что знает, где находится лошадь Тани.

Мальчик был полностью очарован Таней. Он был единственным человеком, с кем она разговаривала по-английски. В отличие от Джулии, Таня была добра и искренне интересовалась двенадцатилетним мальчиком. Во время прогулок она понемногу учила его распознавать следы и выслеживать по ним зверей и птиц. Она показывала ему, как можно замести свои следы, и научила стрелять из лука. Джереми считал ее самым интересным человеком в своей жизни. Он был заслуживающим доверия учеником и преданным другом. Он обожал ее и сделал бы все, что бы она ни пожелала. Он подтвердил это, когда она объяснила, в чем будем заключаться его помощь.

Ты бы мог взять мою лошадь так, чтобы никто не заметил? – спросила она однажды.

– Ты уезжаешь, – торжественно заявил он, проглатывая комок в горле.

– Да, я должна вернуться к своему мужу и народу, – честно ответила Таня. – Ты ведь меня понимаешь? Ты мне поможешь?

Джереми кивнул:

– Что я должен сделать? Когда ты едешь?

– Возможно, сегодня ночью, после того как все уснут. Мне нужно, чтобы ты вывел для меня Пшеницу и спрятал ее в лесу недалеко от дома. Никто не должен догадаться, что я задумала.

– И даже Мисси? – поинтересовался он.

– Да, до тех пор пока я не уйду. Я не хочу, чтобы тетя Элизабет и дядя Джордж чувствовали, что она предала их как раз тогда, когда они начали любить ее. Мисси нуждается в любви и заслуживает хорошего дома.

– А как же я? – с грустью спросил он.

– Тебя, мой друг, они всегда любили! Кроме того, ты младше и тебе проще совершать проступки. Ты возьмешься за это? Если нет, мне придется все делать самой.

– Я помогу, – заверил он.

Джереми выполнил свою задачу как нельзя лучше. В тот вечер он потихоньку улизнул из дома и украл для Тани ее лошадь, уздечку, седло и все, что нужно. Он спрятал Пшеницу в зарослях деревьев недалеко от дома. Потом он покопался на кухне и захватил кое-что из еды и воду и привязал все это к спине лошади. Он вынес из дома запасные одеяла и расположил их тоже на спине лошади.

Поздно вечером Таня на цыпочках спустилась вниз по темным комнатам спящего дома. На спине она закрепила люльку со Стрельцом, а Охотника держала за руку. «Слава Богу, что чейинских детей приучают не плакать», – подумала она про себя.

За поясом торчал нож, на плече висели лук и колчан со стрелами. Она проследовала за Джереми к тому месту, где он спрятал лошадь.

Сидя верхом и готовая тронуться в путь, она наклонилась, чтобы пожать руку Джереми на прощанье.

– Спасибо тебе, Джереми. Ты – настоящий друг, и я расскажу о твоей преданности Пантере. Мы оба безгранично благодарны тебе.

– Я буду по тебе скучать, – глотая слезы, сказал он.

– Возможно, когда-нибудь мы снова встретимся, – пообещала она, и добавила: – Не забудь за мести наши следы. Я должна воспользоваться всеми преимуществами, которые только возможны.

– До свиданья, – пробормотал он.

– До свиданья, Джереми. Пожалуйста, постарайся объяснить всем, что, если я ушла, это не значит, что я их не люблю.

– Даже Джеффри? – дерзко улыбнулся Джереми.

– Ах ты, бесенок! – фыркнула Таня. – Нет.

Джеффри можешь передать, чтобы убирался к черту!

– Будь уверена, я передам ему.

– Но не скорее чем меня начнут искать. Молчи обо мне как можно дольше.

– Обещаю. Удачи!

– Я уверена, мне она понадобится. До свидания, Джереми.

С этими словами она ускакала, растворившись в ночной темноте, а Джереми начал усиленно стирать ее следы.

Проснувшись следующим утром, он осторожно следил, чтобы никто не приближался к Таниной комнате. Когда представился подходящий случай, он заявил, что Таня не хочет завтракать и сейчас занимается мальчиками в своей комнате. Он даже отнес завтрак Охотника наверх, сказав, что поможет его покормить и поиграет с ним. Никто не задавал ему вопросов, поскольку он делал это не в первый раз.

На ленч к ним явился Джеффри. Вот тогда уловки Джереми начали терпеть крах. Его объяснения по поводу того, что Таня не хочет есть, были встречены в штыки. Ему велели сходить за ней, но он вернулся и сообщил, что она отказывается спуститься.

Терпение Эдварда лопнуло. Он поспешил наверх, чтобы переговорить с дочерью, оставив трясущегося Джереми внизу. Джереми еще никогда в жизни не хотелось стать невидимым так, как сейчас, но он стойко ожидал взрыва, который, как он знал, был не за горами.

Эдвард вернулся очень быстро. Его лицо стало белым и напряженным.

– Она ушла! Все ее вещи исчезли! Она забрала с собой детей.

Он обратил страдающий, возмущенный взгляд на Джереми:

– Ты помог ей, разве не так?

На сей раз он не бушевал, но Джереми показалось, что это еще хуже. Он с трудом сглотнул и кивнул. У него не было возможности объяснить, поскольку Сара тотчас заплакала, Мелисса тоже уже вовсю рыдала, и Элизабет стоило немалых усилий, чтобы ее успокоить. Джордж сидел молча и курил трубку, насупив брови. Казалось, только Джулию обрадовала новость, на ее лице мелькнула довольная, торжествующая улыбка, но она тут же се спрятала. Лишь Джереми успел заметить ее улыбку.

Джеффри был вне себя от ярости. Он грубо схватил Джереми за руку и начал трясти до тех пор, пока зубы мальчика не застучали.

– Черт тебя побери! – кричал он, – Как ты осмелился вмешиваться! Тебе следовало сломать шею! Ты знаешь, что ты натворил?

Его сердитая тирада обратила на себя внимание всех присутствующих.

– Немедленно отпусти мальчика! Отпусти его, говорю! – Сара встала на защиту Джереми.

Когда она говорила, Эдвард с трудом отцеплял пальцы Джеффри от руки мальчика.

– Довольна! Отпусти его, – приказал он властным тоном.

Джереми стоял, пригвожденный к полу, трясущийся и напуганный, но полный решимости защищать право Тани на побег.

Сара опустилась перед ним на колени и взяла его руки в свои. Она посмотрела на него глазами, полными слез. Ее спокойный, приятный голос дрожал, когда она спросила:

– Почему, Джереми, почему?

Закусив губу, Джереми собирался с духом.

– Ей нужно было уйти, – просто заявил он. – Она просила меня сказать вам, что она уходит не потому, что она вас не любит. Ей просто нужно было уйти.

Из горла Сары вырвался всхлип, и слезы потекли по ее лицу.

Враждебно глядя снизу вверх на Джеффри, ненавидя его еще больше, Джереми сказал:

– Она просила меня передать тебе, чтобы ты убирался к черту!

– Заткнись, щенок, а то я сниму с твоей задницы кожу своим ремнем, – пригрозил ему Джеффри.

– Никто никого не собирается бить, – осадил его Эдвард. – В любом случае, Джеффри, ты не имеешь права угрожать наказанием. Это сделают Джордж и Элизабет, если посчитают нужным.

Осознавая свою ошибку, Джеффри с трудом взял себя в руки. Сейчас ему совсем не хотелось отделяться от семьи Мартинов.

– Ты прав, Эдвард. Сейчас мы должны подумать, как вернуть Таню назад. Я соберу несколько человек, и мы немедленно отправимся на поиски. Вероятно, она направилась обратно на Вошиту. Она надеется отыскать там племя, хотя нам не известно, где оно разместилось. Мы знаем только то, что его там больше нет. По сообщению одного из наших отрядов, все люди майора Эллиота погибли, а племя вернулось проводить своих умерших, но потом снова двинулось в путь.

Джеффри посмотрел на Джереми:

– Полагаю, ты не скажешь нам, когда она ушла. Мы бы хотели знать, какое расстояние нас разделяет.

Джереми продолжал упорно молчать. Эдвард вздохнул:

– Оставь мальчика в покое. Должно быть, Таня ушла ночью. Это все, что мы можем предположить.

– Если мы предположим, что она отправилась а полночь, то у нее было в распоряжении четырнадцать часов. Это при условии, что мы выедем в течение часа, – сделал вывод Джеффри.

– Я еду с тобой, – твердо заявил Эдвард. Джеффри казался ошеломленным. Если кого ему и не хотелось иметь рядом, когда он догонит Таню, так это ее отца. Ему нужно свести кое-какие счеты с этой маленькой ведьмой!

– В этом нет нужды, Эдвард, – начал спорить он. – Путешествие будет тяжелым, а нам нужно двигаться быстро.

Эдвард, видя агрессивное настроение Джеффри, боялся оставить дочь и внуков на попечение одного лейтенанта, но промолчал.

Как только Джеффри покинул дом Мартинов, Эдвард и его брат Джордж обменялись озабоченными взглядами.

– Я ему не доверяю. Если хочешь, я поеду с тобой.

Слова Джорджа подтвердили опасения Эдварда.

– Его высочеству лейтенанту это не понравится, – предположил Эдвард. – Если мы будем ехать за ними на некотором расстоянии, он не будет знать. У меня предчувствие, что Тане понадобится наша помощь.

Джордж кивнул, соглашаясь с ним:

– Тогда давай попытаемся. Не нужно попусту терять время.

Абсолютно не подозревая о планах братьев Мартин, Джеффри поспешил в штаб собирать людей. Его переполняло чувство мести.

«На сей раз ты мне заплатишь за унижение, Таня, – молча пообещал он. – Я сделаю тебя своей женой, даже если это будет самым последним шагом в моей жизни, и все будут уверены, что, без сомнения, я глава в доме. Перчатка брошена, моя дорогая, я преподам тебе хороший урок!»

Он улыбнулся, умозрительно представляя картину.

«Может, тебе даже понравится мой способ добиваться власти, поскольку я определенно решил подчинить тебя себе, моя дорогая!»

ГЛАВА 16

Таня не ожидала, что на равнинах лежит такой глубокий снег, затруднявший передвижение. С гор дул резкий холодный ветер.

Охотник и Стрелец были укутаны в меха, и им было сравнительно тепло. В настоящий момент Таня беспокоилась о Пшенице. Она проваливалась в снег до колен, а то и до живота, с трудом прокладывая путь через сугробы, стараясь изо всех сил ради Тани и ее сыновей. Но им приходилось много раз останавливаться, когда смелая маленькая лошадка уставала.

За три дня пути они преодолели небольшое расстояние. Таня постоянно оглядывалась и смотрела, нет ли признаков погони. Поистине было невозможно в таком глубоком снегу уничтожить все свои следы, хотя на протяжении нескольких миль от Пуэбло Таня старательно это делала. Таня знала, что для большей безопасности надо бы оставить следы в обратном направлении, но отказалась от этой идеи, поскольку это заняло бы много драгоценного времени. К счастью, она сэкономила время и замела следы на начальном этапе своего пути, а потом срезала путь, вместо того чтобы следовать по дороге, ведущей в форт Лион.

Оттепель закончилась в тот день, когда она покинула Пуэбло, и теперь, когда она приближалась к реке Арканзас, началась сильная снежная буря. Таня с трудом различала, куда они направляются.

Дойдя до берега, Таня в отчаянии увидела, что река разлилась и бушевала после недавней оттепели. Она не знала, как перейти ледяной поток. Ей придется поискать более узкое, мелкое место.

Вырвавшийся у Тани вздох утонул в порыве ветра. Теперь еще одна задержка. Она и так потеряла много времени, заметая следы, останавливаясь, чтобы покормить и согреть Стрельца и Охотника. А сейчас вот это вдобавок к тому, что движение замедляется из-за снега и резкого ветра. Казалось, сама природа препятствует воссоединению ее с Пантерой.

Таня обвела взглядом бурлящую реку, замечая огромные льдины, плывущие по течению. Она вела Пшеницу вдоль берега и понимала, каким опасным будет переход. Один неверный шаг, одна льдина, ударившая лошадь по ноге, и все они окажутся в ледяной воде. В своем отчаянном желании добраться до Пантеры Таня на каждом шагу рисковала не только своей жизнью, но и жизнью детей. Было так много всего против нее, что, будь у нее время и силы, она бы заплакала.

Сейчас приближался вечер. Солнце скоро сядет, а Таня все еще не нашла места, где можно было бы перейти реку. Затем ее слух уловил на ветру слабый звук. Резко оборачиваясь назад, она напряженно прислушивалась, ее сердце билось в груди.

О Господи! И снова послышался звук и ржание лошадей, скрип уздечек, звуки погони! Кит тоже почуяла лошадей и зарычала. Лошадь тихо заржала, и Таня закрыла ноздри Пшеницы, чтобы та не смогла ответить на зов преследовавших их лошадей.

Видимость была плохая, но Таня знала, что тем, кто ее нагоняет, надо только идти по ее следам, чтобы найти ее. Ее единственной надеждой оставалось ввести их в заблуждение до наступления темноты или найти место, где можно перейти реку и оторваться от них на противоположном берегу.

Решимость сняла ее усталость. Таня ударила коленом и перевела Пшеницу на более быстрый шаг, заставляя усталую кобылу двигаться из последних сил. За спиной она уже слышала победные крики. Холодный пот выступил у нее на лбу. Она рискнула и, быстро оглянувшись назад, заметила голубую униформу. Ее дыхание прервалось всхлипыванием, когда она поняла, что ее тоже заметили.

Таня развернула лошадь. Пшеница тяжело дышала. Таня молча призналась себе, что все попытки скрыться от погони тщетны. Она остановила лошадь, и через несколько минут ее окружили. Теперь она враждебно осмотрела в пылающее лицо Джеффри.

– Ты совершила ошибку, Таня, большую ошибку. Я собираюсь посмотреть, как ты будешь пожинать плоды своих бурный усилий, дорогая, – насмехался Джеффри. Слезай с лошади, – резко приказал он.

Таня обвела взглядом мужчин, окруживших ее. Некоторые из них с нескрываемым вожделением смотрели на нее, но большинство выглядели усталыми и угрюмыми.

– Не надейся на их помощь, – посоветовал Джеффри. – Они подчиняются мне и сделают так, как я скажу. Кроме того, никто из них не в восторге от увеселительной прогулки по такой непогоде, предпринятой для того, чтобы вернуть тебя. Сейчас же слезай с лошади, Таня!

Она все еще медлила, и Джеффри взорвался:

– Делай, что тебе говорят! Или я продырявлю твое отродье прежде, чем эта кошка успеет пошевелить усами!

Таня побледнела и устало слезла с лошади.

– Мы устроимся здесь на ночлег, – сообщил Джеффри своим людям. – Разведите костер и не спускайте глаз с детей, а если пантера причинит вам беспокойство, пристрелите ее.

Мужчинам понадобилось около часа, чтобы разбить, лагерь. После этого Джеффри грубо схватил Таню за руку и повел па край лагеря.

Кит испустила предупредительный рев и приготовилась к прыжку.

– Прикажи ей оставаться на месте, Таня, если не хочешь, чтобы из нее сделали коврик.

Не видя другого выхода, Таня приказала Кит по-чейински оставаться на месте, и та улеглась и стала охранять детей.

– Мудро, моя дорогая, – насмехался Джеффри. – А теперь, пошли. Нам нужно кое-что решить для себя.

Он резко дернул ее за руку и повел.

Когда они отошли на несколько ярдов, так что их не могли услышать, он остановил ее и развернул к себе лицом:

– В последнее время ты дурачила меня, Таня. Я выглядел посмешищем перед солдатами и всеми жителями Пуэбло, а сейчас ты мне заплатишь за это!

Окоченевшая от холода, укутанная в шкуры, Таня не смогла быстро отреагировать, когда он толкнул ее, и упала на спину в глубокий снег. Он последовал за ней, вцепился в ее запястья и пригвоздил ее своим телом к земле. У Тани не было возможности вытащить свой нож. Она пыталась, как могла, но ей не удалось сбросить с себя Джеффри. Она не могла пошевелиться из-за снега, толстой одежды и тяжести тела Джеффри.

Несколько секунд она продолжала отбиваться от Джеффри, а потом поняла, что ее яростная борьба только еще больше распаляет его. Она напрасно растрачивала почти иссякшую энергию. Она застыла под ним.

Когда он наклонился к ней, намереваясь поцеловать, она повернула голову в сторону, и его губы коснулись ее щеки. Раздраженный тем, что она его отвергает, Джеффри взял оба ее запястья в одну руку, а другой зажал ее голову. На сей раз его губы попали в цель; его зубы терлись о плотно сжатые губы. Сердитая и побежденная, Таня не могла лежать без действия. Ее острые зубы смыкались на его нижней губе до тех пор, пока она не почувствовала на языке его кровь.

Обезумевший Джеффри начал ругаться, отстраняясь от нее. Она смотрела снизу вверх на него, ее золотистые глаза горели ненавистью. Он резко ударил ее по лицу.

– Даже не пытайся сделать это снова! – взревел он. – Как только мы поженимся, тебе придется исправляться, Таня. В противном случае ты и твое отродье горько пожалеете. Ты явно не отвечаешь взаимностью на вежливое обхождение, и теперь мое терпение закончилось. Я полагаю, ты привыкла, чтобы с тобой грубо обращались. Ну что же, если это единственный способ добиться от тебя реакции, тогда пусть будет так.

Он сунул руку ей под пальто, чтобы грубо погладить через платье ее грудь. Таня, сопротивляясь, начала извиваться под ним и почувствовала на бедре выпуклость в его штанах. Ее выразительные глаза в тревоге расширились.

Джеффри безжалостно усмехнулся.

– Да, милочка. Я хочу тебя, и поскольку тебя уже использовал тот дикарь, у меня нет причины, чтобы ждать, не так ли?

Он до боли сжал ей грудь:

– Я покажу тебе, как надо заниматься любовью, и ты скоро позабудешь своего индейского любовника. Когда я закончу с тобой, ты будешь просить еще.

Он отпустил ее грудь и теперь срывал юбки. Он тяжело дышал, пытаясь коленом раздвинуть ее сопротивляющиеся ноги. Его голос был неровным, когда он продолжал:

– Не сопротивляйся, любимая. Я по-прежнему собираюсь жениться на тебе, только мне нужна уверенность в том, что ты принадлежишь только мне. Ты можешь иметь подмоченную репутацию, но все равно будешь моей!

Джеффри возился с пуговицами на брюках. Его колени больно прижимали к земле ее разбросанные ноги. Таня снова попыталась освободиться. Ей становилось плохо при мысли, что Джеффри овладеет ею после нежной любви к ней Пантеры. Ее паника росла по мере того, как он начал опускаться на нее. Она с яростным криком попыталась оттолкнуть Джеффри.

Тот снова ударил ее по лицу.

– Заткнись! – зарычал он. – И лежи спокойно. Ты получишь такое же удовольствие, как и я.

– Я в этом сильно сомневаюсь.

Они оба вздрогнули, услышав в заснеженном воздухе голос.

– Отпустите мою дочь, лейтенант, – приказал Эдвард Мартин.

– Делайте это, Янг, – строго посоветовал Джордж Мартин, когда Джеффри не выполнил сразу же то, что ему приказали. Если бы Таня была вашей женой, вы бы, вероятно, имели здесь какие-то права. Но поскольку это не так, Эдвард имеет полное право защитить достоинство дочери. Его гнев оправдан, а если вы причините вред ей или ее детям, он также имеет право пристрелить вас не сходя с места.

Джеффри отстранился от Тани и отвернулся, застегивая брюки. Напоследок он бросил на Таню злобный взгляд и пошел в лагерь, который разбили его солдаты. Джордж едва за ним поспевал.

Таня поднялась на ноги, ухватившись за протянутую отцом руку. Эдвард прижал ее к себе.

– Он обидел тебя? – с тревогой спросил он. Вместо ответа Таня отрицательно покачала головой и снова прильнула к отцу.

– Господи, Таня, если бы только он это сделал, я убил бы его. Если бы мы опоздали на несколько минут…

Эдвард передернул плечами, подумав, что могло бы произойти. Он отстранил ее назад, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Он провел пальцами по ярким отметинам на лице:

– Он ударил тебя! Паршивый ублюдок ударил тебя!

Таня с несчастным лицом кивнула и поцеловала пальцы, что гладили ее по щеке.

Эдвард обхватил ладонями ее лицо и открыто посмотрел на свою дочь.

– Таня, дорогая, мы любим тебя. Мы всегда будем любить тебя, что бы ни случилось. Как я мог так вести себя по отношению к тебе, когда ты вернулась? Я вел себя как осел. Но поставь себя на мое место. Как я могу позволить моей принцессе, моей дочери, уйти, когда она только что вернулись к нам? Как ты можешь думать, что мы с твоей матерью отпустим тебя, когда мы так долго по тебе горевали? Пошли домой, Таня. Ты пойдешь домой и останешься, хотя бы еще ненадолго?

Видя в глазах отца мольбу, Таня неохотно вновь кивнула.

Эдвард поцеловал ее в лоб и с облегчением вздохнул:

Спасибо, Таня. Ты не пожалеешь, я тебе обещаю. Не волнуйся о том, как я буду относиться к Охотнику и Стрельцу. Я с гордостью объявлю их своими внуками, потому что они твои, они – часть тебя, Они умные, здоровые ребята, а я был глупцом, когда отвергал их. Ты можешь простить упрямого старика.

Она еще раз кивнула, устало положив голову ему на грудь.

– Пойдем, – сказал он. – Посмотрим, кик KIM Джордж. Джеффри Янг сейчас в отвратительном настроении, а я тоже совсем им не доволен. Хорошо, что мы решили последовать за ним. В последнее время он вел себя гак странно, что я чувствовал: ему нельзя доверять. И еще одна вещь, Таня. После того что произошло, тебя не будут заставлять выходить за него замуж. Твоя мать и я не станем этого делать. Право решать остается за тобой.

Они провели ночь в лагере вместе с солдатами. Таню и се сыновей надежно защищали отец, дядя и Кит. На следующий день они отправились назад в Пуэбло.

По дороге Джеффри отчаянно старался помириться с Таней и ее родственниками. С покрасневшим лицом он признался, что чересчур увлекся. Он старался оправдаться, выставляя причиной гнев и напряженность момента, поскольку только что возвратил чуть не сбежавшую от него невесту. Он усиленно извинялся и обещал, что больше такое не повторится. Потом он повторял, как сильно любит Таню и хочет, чтобы она стала его женой.

Никто из семьи Мартинов не принимал извинения Джеффри за его раскаяние, но ради спокойствия путешествия они не спорили с ним. У них будет возможность решить эту проблему, как только они вернутся в Пуэбло. А пока они относились к нему с холодной вежливостью и держались на расстоянии.

Вернувшись в Пуэбло, Таня возобновила жизнь, которая мало чем отличалась от предыдущей. Исключение состояло лишь в том, что ее семья объединилась в усилиях защитить Таню от настойчивого внимания Джеффри.

Джереми чувствовал себя ужасно, когда Таню привезли назад.

– Мне жаль, Таня, – говорил он, грустно вздыхая. – Если бы мне удалось подержать их немного дольше в неведении, вероятно, ты могла бы от них скрыться.

– Нет, Джереми, это не твоя вина, – уверяла она его, улыбаясь. – Ты очень сильно мне помог.

Он посмотрел с надеждой, так что у Тани защемило сердце, и спросил:

– Значат, ты на меня не сердишься?

Таня покачала головой:

– Как я могу на тебя сердиться, мой маленький друг? Мы старались, но у нас не получилось. Ты же не виноват, что нас подвели погода и мое не терпение.

– Ты собираешься попытаться снова?

– Нет, по крайней мере, не сейчас. Джеффри будет очень пристально следить, и к тому же я пообещала отцу, что на некоторое время останусь. Мне нужно научиться быть более терпеливой.

– Ты по-прежнему будешь учить меня, как стать индейцем?

Джереми с мольбой смотрел на Таню.

– Будьте уверены! – улыбнулась ему Таня, используя одно из самых любимых выражений Джереми.

Джереми засиял:

– Вот так-так! Таня, ты кошачий ус! Таня разразилась смехом:

– Я принимаю это как комплимент, но если я кошачий ус, то ты, должно быть ее улыбка!

В эти дни у Тани наладились прекрасные отношения с родителями, но Джулия, как всегда, была невыносима, постоянно разжигая костер в душе Тани. А вспыхнул он на третий день после ее возвращения в Пуэбло. Неожиданно Таня вошла в гостиную и увидела, что Джулия изо всех сил трясет Охотника. Его ноги болтались над полом, а голова раскачивалась вперед и назад. Не успев подумать, Таня набросилась на сестру, схватив и дергая ее за волосы до тех пор, пока та не отпустила мальчика. Быстро взглянув на ребенка и убедившись, что с ним все в порядке, Таня грубо оттолкнула от него свою сестру.

Джулия немедленно набросилась на Таню, и завязалась шумная ссора. Они царапались, издавая шипящие звуки, толкали друг друга, хватали за волосы. Они понятия не имели, какой создавали оглушительный шум. Таня что было сил кричала по-чейински.

– Отпусти меня! – закричала, Джулия, когда Таня дернула ее за волосы. – Это твой отпрыск заслуживает наказания, а не я! Ты бы посмотрела, что он сделал с моими нитками для вышивания! Ой!

Через несколько минут она кричала:

– Перестань, Таня! Ой! Я тебя ненавижу! Почему ты вернулась? Все было так чудесно, когда ты ушла!

Джулия нанесла ботинком сильный удар по голени Тани. Таня застонала от боли.

– Ага! – злорадствовала Джулия. – Это ерунда по сравнению с тем, что бы я с тобой сделала! Как бы мне хотелось, чтобы индейцы убили тебя или клеймили до тех пор, пока не изуродовали. Тогда Джеффри не хотел бы тебя снова. Но нет, ты вернулась домой, красивая как всегда, бедная принцесса, к которой так плохо относились и которую теперь нужно лелеять, угождать ей и баловать ее, а Джеффри опять опьянен.

Таня потянула за рукав Джулии, послышался звук рвущейся ткани. Таня в это время осыпала сестру проклятиями по-чейински.

– Как бы мне хотелось выйти и сказать то, что ты сейчас говоришь на этом языке! – отвечала на обиду Джулия. – Жаль, что Джеффри не видит, как ты ведешь себя сейчас. Может, тогда бы он понял, что я лучше, к тому же у меня нет малолетних детей и я не повешу их ему на шею. Он уже начал сюда заходить, начал видеть во мне женщину, как ты опять появилась! – Джулия залепила Тане звонкую пощечину.

– Черт возьми, Джулия! Я бы выбила твои зубы! – завизжала Таня, машинально переходя на английский.

Ей хотелось поговорить с сестрой. Несколько минут она старалась объяснить Джулии, что ей безразличен Джеффри, но она не могла втолковать ей это, если бы говорила по-чейински.

– Попробуй! – с издевкой говорила Джулия. Она сильно злилась и не поняла, что ей сказала сестра. Таня выдернула клок волос из головы Джулии.

– Ой-ей-ей! – От боли глаза Джулии наполнились слезами.

– Ты послушаешь меня наконец, или мне придется сделать тебя сначала лысой? – усмехаясь, спросила Таня.

– Зачем мне это?

– Затем, что я пытаюсь тебе сказать, что мне абсолютно безразличен Джеффри Янг. Если он тебе так нужен, возьми его вместе с моим благословением. Я буду крайне признательна, если ты избавишь меня от этого идиота! – пронзительно выкрикивала Таня.

– Ты шутишь! – Джулия замерла от удивления.

– Хороши шутки! – кричала Таня. – У меня есть муж! У меня двое чудесных сыновей! Я никогда не хотела сюда возвращаться! Что еще нужно сказать, чтобы убедить тебя в том, что я говорю серьезно?

– Правда? – Джулия выглядела так, будто ей подарили золотоносную шахту, а она не верила в свою удачу. – А я думала, что ты просто разыгрываешь всех, чтобы все жалели тебя.

– Джулия! – сердито вздохнула Таня. Она плюхнулась на диван и посадила себе на колени Охотника, – Я не виновата в том, что Джеффри по-прежнему хочет меня. Я делала все от меня зависящее, чтобы охладить его пыл.

– Ты честно больше его не любишь?

Взгляд Джулии был полон такой надежды, что Тане стало ее жаль.

– Сомневаюсь, что я вообще его любила. Я не думаю, что по-настоящему знала, что такое любовь до тех пор, пока не встретила Пантеру, – призналась Таня.

Джулия явно сомневалась.

– Это твой индейский муж? Но как ты могла полюбить дикаря, Таня?

При воспоминании о Пантере на лине Тани появилась нежная улыбка.

– Ты бы видела его, тогда бы не задавала вопросов. Я не знаю более прекрасного мужчины. Он высокий, гордый, благородный и необыкновенно красивый. В Пантере заключены сила и нежность. Я люблю его всем сердцем и не проживу больше дня, если нас разъединят.

Джулия каялась.

– Извини меня, Таня. Я не имела в виду то, когда говорила, что лучше бы ты умерла. Я тоже скучала по тебе и волновалась. Но я полюбила Джеффри и начала надеяться, что он будет за мной ухаживать. Потом нашлась ты, и все мои надежды и мечты развеялись как дым. Вот почему я стала такой вредной. Я ужасно тебе завидую, – Таня, призналась Джулия.

– И ты начала выливать свою злобу на моих детей, на двух маленьких мальчиков, которые не могут себя защитить, – нахмурившись, корила ее Таня.

– Да, – прошептала униженно Джулия, и ее белоснежная кожа тут же покрылась красными пятнами. – Извини, Таня, но я пыталась любым способом заставить Джеффри отвернуться от тебя. Стрелец и Охотник всегда были под рукой, а я отчаялась.

– Я использовала их для того, чтобы заставить его понять, что женитьба на тебе сделает его несчастливым. Конечно, я несправедливо изливала на них свою досаду и злость. Это не потому, что я их не люблю, Таня. По правде говоря, я считаю их вполне приятными, а Охотник даже красив.

– Он очень похож на своего отца, – говорила Таня, с трудом сдерживая слезы.

– Ты меня простила? – неуверенно спросила Джулия. – Мы можем снова стать сестрами и друзьями?

Слезы застилали Тане глаза.

– Всегда, – ответила Таня.

Она протянула руку и коснулась вытянутой ей навстречу руки Джулии. Усадив Охотника на пол, она обняла сестру. Несколько секунд они сидели, обнявшись, и плакали на плече друг у друга.