Текст книги "Огонь желания"

– Я так по тебе скучала! – сквозь слезы призналась Джулия.

– Я тоже по тебе скучала! Я люблю тебя, Джулия!

– Не затопите коврик, девочки, – прервала их тетя Элизабет с улыбкой на лице.

Они обернулись и увидели на пороге Элизабет, Сару и Мелиссу. Сара, не скрывая удивления, смотрела на Таню.

– Джулия, – продолжила Элизабет, – хоть в последнее время ты мне докучала, сегодня ты превзошла все ожидания. Не знаю, как это у тебя получилось, и, честно сказать, это меня не волнует, но сегодня ты заставила свою сестру заговорить по-английски. За это я говорю тебе «спасибо».

Таня и Джулия посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Я все же не верю, что мама в первый раз рада нашей ссоре, засмеялась Джулия.

– И в последний раз, – добавила Таня.

В тот же вечер за ужином Эдвард был приятно удивлен. До этого момента женщины держали в секрете решение Тани говорить по-английски.

Неожиданно Таня попросила:

– Передай мне масло, пожалуйста, папа. Эдвард в изумлении открыл рот и уставился на дочь. Он протянул руку к тарелке с маслом и заикаясь спросил:

– Что… что ты сказала?

– Папа, – дерзко улыбнувшись, повторила Таня, – передай мне масло.

– Я не верю, – нежно сказал Эдвард. – Как? Когда? Почему?

– Зачем тебе это знать? – довольно улыбнулся Джордж, – Просто благодари Бога, Эдвард, и, ради Бога, передай бедной девушке масло!

С того дня мало-помалу Таня начала идти на уступки своей семье. Несколькими днями позже она спала утром дольше обычного, и Сара поднялась посмотреть, что случилось. Заглянув в ее комнату, она увидела, что ее дочь лежит не на коврике на полу, как обычно, а спит в мягкой постели. Ее голова покоилась на пуховой подушке. Она спала под стеганым одеялом.

Улыбнувшись, Сара на цыпочках пошла в соседнюю комнату. Здесь Стрелец лежал в своей люльке и издавал булькающие звуки, а Охотник спокойно сидел в детской кроватке и играл со своими игрушками. Сара взяла на руки малыша, а Охотника за руку тихонько провела мимо спящей мамы и закрыла за собой дверь.

– Пойдемте, мальчики, давайте приготовим маме завтрак, – прошептала она. – Пусть мама поспит, ладно?

Другая радикальная перемена произошла в конце недели, когда Сара подарила Тане маленькие матерчатые брючки и шотландскую фланелевую рубашку для Охотника.

– Дорогая, я понимаю, что ты хочешь воспитывать сыновей по-своему, но ты не можешь одевать их в шкуры, поскольку у тебя нет в данный момент достаточно шкур, а он давно вырос из своей одежды, – объяснила она.

Таня согласилась:

– Да, я заметила, его штаны уже тесны ему и неудобны, а рукава рубашки стали слишком коротки.

– Тогда ты не будешь возражать против вещей, которые я для него сшила? Я подумала, что ему понравится носить такую одежду, как у Джереми, поскольку, по моим наблюдениям, он его обожает.

– Прекрасно, мама. Спасибо, что ты так заботишься. Я бы сама могла это сделать давным-давно, но мои мысли были заняты другим.

Сара вздохнула:

– Таня, дорогая, сколько ты будешь его ждать? Прошли месяцы. Если твой… э… муж собирался прийти за тобой, разве он это уже не сделал бы?

На глазах у Тани навернулись непрошеные слезы, но она гордо подняла голову.

– Он придет, мама, – настаивала она. – Он не бросит свою жену и детей. Что-то его задерживает, но я не оставлю надежды. Пантера придет за нами. Мне просто нужно набраться терпения.

Хорошо, а пока ты его ждешь, не могла бы ты уступить и купить себе несколько платьев? – мягко предложила Сара. – Твои два платья из шкур износились и не подлежат починке, а у дяди в магазине нет платьев из шкур, и мы не можем такие приобрести.

Таня улыбнулась:

– Полагаю, от этого никому не станет хуже. Если мой сын будет одет, как белый человек, думаю, я тоже смогу так одеваться.

– Это было бы разумно, – подчеркнула Сара. Кроме того, неизвестно, сколько еще тебе придется ждать… э-э… Пантеру. Хоть мы и уважаем твое право жить своей собственной жизнью, будет несправедливо, если Стрелец и Охотник станут предметами пересудов в городе только потому, что ты настойчиво хочешь воспитывать их в духе чейинцев. Они должны войти в общество и не выделяться среди других детей. Я не хочу тебя обидеть, но ты понимаешь, о чем я говорю? Таня кивнула:

– Да. Понимаю. Мне приятно знать, что ты пас не стыдишься, а я обещаю еще больше идти навстречу.

Вышло так, что Таню нарядили в прекрасное новое платье и мягкие туфли, но она решительно отказалась облачиться в тесный корсет. Дома она продолжала носить повязки на голове. Хотя ее волосы отросли до плеч, они все равно были короткими, чтобы можно было заплести их в приличные косы. Когда она совершала прогулки одна, то по-прежнему надевала мокасины, но в общественных местах она одевалась, как другие женщины, отличаясь от них в одном. Она отказывалась снимать выгравированные браслеты, подаренные ей Пантерой в день свадьбы. Эти браслеты, как обручальное кольцо, говорили о том, что она замужем. Она при любых обстоятельствах будет носить их и не снимет до тех пор, пока Пантера сам не попросит ее об этом.

Охотник гордился своей новой одеждой. А Таня особенно оценила тот факт, что он приучен к туалету. Из всех домочадцев дедушка Эдвард больше всех следил за этим делом. Таня каждый раз прятала улыбку, видя, как они вдвоем, держась за руки, направляются в туалет, расположенный во дворе.

Эдвард также подарил Охотнику пару мокасин, которые сделал сам. Хотя они были сшиты не так хорошо, как их могла бы сделать Таня, зато они соответствовали ножке мальчика и были прочными. Такой заботливостью Таня была тронута до слез.

– Именно к этому он привык, – объяснил Эдвард. – Я не могу смотреть, как мой внук всовывает ногу в грубые кожаные туфли или неуклюжие ботинки. От них появляются волдыри и сводит пальцы.

Февраль подошел к концу, и наступил март. С гор дул холодный ветер, заставляя дребезжать стекла в окнах и принося запоздалый снег. Охотнику исполнилось два года. Его день рождения отметили с большим энтузиазмом, но Тане было горько, потому что в этот день с ней не было Пантеры.

Погода не останавливала Джеффри, и он постоянно приходил к ним с визитами. Мартины не могли понять, как он не замечает, что ему не рады.

Таня не испытывала угрызений совести оттого, что он обеспокоен. Теперь, когда она снова говорила по-английски, она с готовностью объясняла ему довольно-таки прямолинейно, что она чувствует по отношению к нему. После того, как он ее чуть не изнасиловал, она никогда не оставалась наедине с ним, а зачастую во время его визитов Джулия находилась рядом с ней.

– Я рад видеть, что, наконец, ты поступаешь правильно. Таня, – сказал он, заметив на ней новое голубое платье. – Станет еще проще, если мы объявим день нашей свадьбы.

Танин голос стал резким, когда она ему ответила:

– Что я должна сделать, чтобы убедить тебя, что я не собираюсь выходить за тебя замуж, Джеффри, ни сейчас, ни когда-либо? У меня уже есть муж, и я, естественно, не испытываю потребности в другом!

– Я вижу, ты опять пользуешься этим предлогом, но это незаконно! В Соединенных Штатах индейские церемонии не считаются законными, дорогая. Кроме того, если твой так называемый муж должен был прийти за тобой, почему же он до сих пор этого не сделал? Посмотри правде в глаза, Таня. Этот ублюдок покинул тебя или сделал тебя вдовой.

Таня поднялась и, залепив пощечину, стерла с лица Джеффри презрительную усмешку.

– Даже если такое случится, ты будешь последним человеком на земле, которого я выберу себе в мужья, – раздраженно сказала она.

– А когда-то ты этого хотела, – заметил он.

– Это было до того, как я узнала, какой ты человек на самом деле, – давала ему отпор Таня, – и до того, как я узнала, что значит настоящая любовь.

– Скоро ты сменишь свой тон, когда увидишь, как мал у тебя выбор. Как ты полагаешь, сколько мужчин тебя сейчас хотят? Дорогая, у тебя испорченная репутация.

– Если мне придется выбирать между тобой и одиночеством, я выберу последнее.

– Продолжай, Таня. Разве ты честно это говоришь, если знаешь, что значит делить постель с мужчиной? – Голос Джеффри звучал вкрадчиво, слащаво. – Пройдет еще несколько месяцев, и ты станешь умолять меня взять тебя, с женитьбой или без.

– Пожалуйста, Джеффри, придержи свой пыл до того времени, а мы позаботимся о похоронной процессии. Ты мне сделаешь большое одолжение!

– Ты бы лучше не говорила мне таких вещей, моя любовь. Я могу разозлиться и заставить тебя заплатить! – нежно предупредил он.

– Прекрасно, огрызнулась она. – Тогда внеси в свой список следующее, Лейтенант Янг, вы можете прямо отправляться к черту и прихватите с собой свой похотливый, извращенный ум.

Прошло время, и он снова появился, чтобы выслушать оскорбления. Иногда он был спокоен, иногда сердился, но он всегда уходил, чувствуя досаду. И хотя его собственное «я» было растоптано, он опять возвращался. Что бы Таня ни говорила, что бы она ни делала, это не уменьшало его решимости овладеть ею в конце концов.

Джулия не могла понять, почему он так настаивал, когда Таня его открыто отвергала?

– Я вижу, Таня, что ты делаешь все возможное, чтобы отделаться от него. Почему он так настаивает на том, что хочет кого-то, если в нем не нуждаются? Где же его гордость?

– В том же месте, где и его мозги, – холодно ответила Таня. – Явно, они находятся не на месте!

Джулия неохотно улыбнулась:

– Естественно, ему все это скоро надоест и, возможно, ища утешения, он обратится ко мне.

Таня нахмурилась.

– Джулия, я не уверена, что он надежный и подходит тебе, – добавила она. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я думаю, Джеффри не способен доставлять тебе радость или нежность, которых ты заслуживаешь. Я беспокоюсь, что он будет плохо к тебе относиться.

– О, я не думаю, что он будет таким, если влюбится в меня, – не соглашалась с ней Джулия. – Должно быть, ты рассердила его своим острым языком и постоянными отказами.

– Я сомневаюсь, что Джеффри способен любить кого-нибудь, кроме себя самого, – предположила Таня. – Он ужасно эгоистичный, у него тяжелый характер, временами мне кажется, что он сходит с ума. Только сумасшедший попытается изнасиловать женщину, которую, как он утверждает, любит. Подумай об этом хорошо, перед тем как отдавать ему свое сердце, Джулия. Мне бы очень не хотелось видеть тебя несчастной.

В марте потеплело, и в воздухе запахло весной. Уменьшились снежные шквалы, они были уже не такие сильные, и снег быстрее таял. Весна вступила полностью в свои права, когда пришел апрель и вместе с ним Пасха.

С наступлением теплой погоды город ожил. После долгой, суровой зимы теперь стало возможным выходить на улицу и подолгу гулять. Женщины были похожи на узников, которых отпустили на волю. Они хвастались новыми платьями и шляпками и использовали любые предлоги, чтобы выставить их напоказ. Они делали покупки и ходили в гости, устраивали чаепития и ленчи. После зимнего перерыва общественные и церковные комитеты развили бурную деятельность.

По требованию матери. Таня приняла приглашение на несколько мероприятий, главным образом для того, чтобы опровергнуть слухи, вызванные злым языком Сьюллен. Она по-прежнему посещала дома близких друзей матери и тети, но только в компании своих родственниц. Она редко брала с собой своих сыновей, не желая выставлять их под любопытные взгляды.

Если бы даже она не посещала общественных сборищ, то все равно доказала бы любопытным горожанам, что не является неотесанной язычницей. Ее манеры и одежда были безупречны. Ее речь была мягкой и благородной. Она не задавала неделикатных вопросов и всегда сдерживала свое любопытство. Вскоре люди знали; хотя Таня была обходительной и дружелюбной, она не позволяла смотреть на себя свысока и не разглашала тайны своей жизни среди чейинцев.

Единственным местом, куда она не ходила, как бы ее ни убеждали, была церковь. Таня приняла религию чейинцев и сдерживала свою клятву учить своих детей их ритуалам. Это она выполняла преданно, хотя сейчас помогала Охотнику в изучении английского языка. Она не видела вреда в том, что ее дети будут знать два языка. В действительности, она считала, что знание двух языков пригодится им во многих ситуациях.

Весна все больше вступала в свои права, и Таня вспоминала весны, проведенные с Пантерой. От тоски и волнения на душе у нее становилось тяжело. Она с нежностью думала о первой весне, когда Пантера пленил ее сердце. По ее щекам текли слезы, когда она вспомнила вторую весну и рождение Охотника; и гордость и удивление на липе Пантеры, когда он помогал своему первенцу входить в этот мир. Прошлой весной они вместе отмечали день рождения Охотника, и Таня сообщила ему, что ждет второго ребенка.

Болезненные воспоминания разрывали ее сердце. Будет ли она когда-нибудь опять лежать рядом с ним и чувствовать, как бьются их сердца? Услышит ли она когда-либо снова его голос и увидит ли его улыбку? Он поклялся, что только смерть разлучит их. Она была уверена, что если бы он был убит, то сердце бы сказало ей об этом. Каждая клеточка ее души кричала: «Пантера, любовь моя, где ты?»

ГЛАВА 17

Был теплый апрельский день. Послеобеденное солнце прогрело крошечную прогалину. Таня натянула мокасины и отправилась в лес искать целебные травы в коренья. Она взяла с собой Кит. Ее волосы лежали на плечах. Они искрились на солнце, и легкий ветерок играл с ее рыжеватыми локонами. Скоро ее волосы отрастут настолько, что она опять сможет заплетать их в косы.

Таня копалась во влажной земле и была настолько занята работой, что сначала не обратила внимания на легкий звук! Потом она напряглась, почувствовав, что за ней следят. Она продолжала стоять, нагнувшись, потом резко обернулась. В ее руках был нож, она осматривала окружавшие ее деревья. Кит тоже услышала еле заметные движения, напряженно смотрела вперед. Она подняла уши и слушала, а ее тело приготовилось к прыжку.

В течение нескольких напряженных секунд ничто не шелохнулось, а потом из-за деревьев показалась высокая фигура мужчины. Он стоял в тени, наблюдая за Таней и ничего не говоря. На нем были темные брюки и рубашка, прогулочные туфли, а через плечо висела куртка. Его лицо закрывала шляпа с широкими полями.

Кит предупреждающе зарычала. Мужчина, что-то сказал так тихо, что Таня не расслышала, но Кит явно услышала его. И прежде чем Таня смогла вымолвить слово, пантера прыжками ринулась к нему. К огромному удивлению Тани, вместо того чтобы наброситься на мужчину, кошка встала на задние лапы, потерлась головой о его грудь и с любовью лизнула подбородок влажным языком.

И тогда Танино сердце бешено забилось. Ее ноги ослабли. Ее взгляд скользнул по лицу и фигуре, и, хотя она почти ничего не видела, внутри нее вспыхнула надежда. Ее голос сорвался, когда она попыталась сквозь ком в горле спросить:

– Пантера?

Мужчина сделал шаг вперед, и теперь при свете солнца Таня узнала эту куртку. Это была меховая куртка, которую она с любовью шила для него. Ее истосковавшийся взгляд скользил по его лицу, которое все еще было скрыто под полями шляпы, но теперь она была уверена.

– О, Пантера!

Голос, вырвавшийся из самого сердца, разнесся по ветерку. А потом она не помнила, как бежала к нему, как очутилась в его крепких объятиях.

– Дикая Кошка, – прошептал он, а потом почти сразу его губы нашли губы Тани. В этом поцелуе слились напряжение и тоска, накопившиеся за месяцы разлуки.

Танины руки скользили по его плечам к чистым подстриженным волосам. Она изгибала свое тело, стараясь быть еще ближе к нему, хотя даже воздуху не оставалось места между ними. Слезы радости текли по ее лицу. От них сделались мокрыми не только ее щеки, но и его, и к нектару поцелуя добавился привкус соли.

Ее глаза, не отрываясь, разглядывали любимые черты.

– Ты похудел, – затаив дыхание, сказала она, – и обрезал свои волосы.

– Ты тоже, – напомнил он ей.

Он подвел ее к упавшему бревну и сел рядом. Она положила голову ему на грудь.

– Прошло столько времени, Пантера. Я так волновалась!

– Ты думала, я не приду? – спросил он.

– Нет, я знала, что ты придешь за нами, но я беспокоилась, почему тебя так долго нет. Ты говорил, что только смерть разлучит нас. Я боялась, вдруг с тобой что-то случилось.

Пантера кивнул:

– Я был ранен. Я пришел сразу, как только смог.

Услышав это, Таня подняла голову и посмотрела ему в лицо глазами, полными тревоги.

– С тобой все в порядке сейчас? Тебя сильно ранили? Когда это случилось? Кто заботился о тебе вместо меня?

Пантера усмехнулся.

– Да, Женщина, Задающая Много Вопросов, – поддразнивал он. – Со мной все в порядке. Хотя только Застенчивая Лань была свидетельницей тому, как сильно я хотел быть с тобой. Она спасла мне жизнь. Много недель она и Утиная Походка ухаживали за мной. Пуля застряла у меня в плече в последней перестрелке на Вошите. Это – единственное, что мешало мне вернуть тебя скорее.

– О, Пантера! А ты уверен, что с тобой все в порядке сейчас? Должно быть, это была серьезная рана, раз она так долго тебя задерживала.

– Я потерял много крови и до сих пор не набрал своего веса, но я сильный и чувствую себя хорошо, и теперь я здесь, пришел за тобой.

Он притянул ее к себе:

– Как наши сыновья, Дикая Кошка?

– Они в порядке, – заверяла она. – С тех пор, как ты видел их в последний раз, они сильно выросли.

– Я очень хочу быть с ними, но прежде всего нужно решить много дел, – сказал он. – Расскажи, как у тебя дела. Ты живешь сейчас со своими родителями?

Таня вздохнула:

– Да, сейчас все хорошо, но поначалу это было странное воссоединение. Они не знали, что и думать, когда я прибыла с двумя сыновьями и Кит! Моя сестра Джулия ненавидела меня, а мать жалела. Отец сердился и сначала отказывался признавать Охотника и Стрельца. Они все не могли понять, как я могу тебя любить.

Она сделала паузу, а он спросил:

– Теперь они признают своих внуков как законных сыновей чейинцев?

– Они все обожают мальчиков. Я не знаю, что они подумают о тебе. Кажется, они все верят, что когда-нибудь я тебя забуду, но они ошибаются! Моя любовь слишком глубока для этого, Пантера!

– Мое сердце жаждало услышать это из твоих уст, – сказал он, награждая ее коротким крепким поцелуем, а потом спросил: – А что сталось с Мелиссой?

Она живет в доме моих тети и дяди. Они удочерили ее. Тебе понравится тетя Элизабет. Она одна поняла мою любовь к тебе. С самого начала, как только я приехала, она не осуждала меня за мои поступки. Она приняла меня такой, какая я есть, и спокойно отдавала мне свою любовь. Пантера задумчиво посмотрел на нее:

– Что еще в твоем поведении так расстроило их, кроме того, что ты привела моих сыновей в их дом?

Таня гордо подняла подбородок.

– Когда я увидела их реакцию на меня и детей, я отказалась вообще разговаривать по-английски, говорила только по-чейински. Исключение составлял лишь Джереми, это племянник моей тети. Ему двенадцать лет от роду, он обожает меня и Кит, – рассказывала Таня, а потом покачала головой: – Бедной Мелиссе пришлось переводить и все объяснять. Я продолжала одеваться в шкуры, носила повязки на голове, настояла на том, чтобы Кит жила в доме и защищала нас. Я даже отказалась спать в кровати. А больше всего я отвергала заявления Джеффри о любви. Потом я плохо поступила, попытавшись убежать. Я хотела вернуться к тебе. Темные глаза Пантеры расширились:

– Что? Когда это было?

– Это было два месяца назад, но Джеффри поймал меня с отрядом солдат. Мне удалось дойти только до реки Арканзас.

– Этот Джеффри, – нахмурился Пантера, и есть тот мужчина, за которого ты обещала выйти замуж до того, как я тебя похитил? Таня кивнула:

– Да. Он лейтенант кавалерии. Он был на Вошите с генералом Кастером и нашел меня. Сначала моя семья надеялась, что мы поженимся. Джеффри все еще хочет жениться на мне, но этого не будет. Я сказала им, что у меня уже есть муж.

– Они по-прежнему хотя принять этого мужчины? – хмуро спросил Пантера.

– Джеффри непреклонен, но моя семья увидела, каким он может быть ненормальным, и теперь они оберегают меня от него. Мой отец спас меня, когда он пытался меня изнасиловать после того, как я убежала из дома.

Пантера схватил Таню за плечи. Его лицо стало тревожным.

– Он изнасиловал тебя?

– Нет, Пантера. – Таня обхватила руками его лицо. – Он пытался, но у него не получилось. Потом он извинялся, но никто из нас не слушал, за исключением Джулии. Он вскружил ей голову, и она мучается оттого, что он преследует меня. Я надеюсь, что ее страстное увлечение скоро пройдет. Порой мне кажется, что Джеффри не совсем в своем уме.

– Пока я жив, он никогда не получит тебя, – страстно поклялся Пантера, ласково гладя ее волосы.

– Ни при каких обстоятельствах, – мягко поправила его Таня. Ее золотистые глаза блестели; О, Пантера, это такое блаженство снова оказаться в твоих объятиях! Я так по тебе скучала!

Таня провела руками по его волосам, сбивая его шляпу. Мысль, которую она до сих пор отгоняла, снова пришла ей в голову. Она задумчиво нахмурила брови, рассматривая его одежду:

– Пантера, почему ты так одет? Где ты взял эту одежду?

Казалось, тень скользнула по его лицу, когда он пристально смотрел на нее.

– Таня, существуют вещи, о которых ты не знаешь, и я должен тебе объяснить.

Он замолчал, ожидая, стараясь оценить ее реакцию. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить его слова, а потом она воскликнула:

– Пантера, ты разговариваешь со мной по-английски! – Ее лицо выражало потрясение, ее глаза расширились от удивления. – Сколько времени ты говоришь по-английски? Я вообще не улавливаю акцента.

– С детства. Я вырос, разговаривая на английском, испанском и чейинском.

Он крепче удерживал ее, когда она попыталась отстраниться. Чувствуя боль и злость, Таня уставилась на него.

– Ты понимал каждое слово, когда я говорила тебе! – обвиняла его Таня. – Ты делал из меня дуру! Ты видел, как мне трудно приходилось увязать мысли со словами, и не сдавался! Ты заставил меня все делать самой до тех пор, пока я не выучила чейинский!

Пантера спокойно кивнул:

Ты должна была выучить чейинский. И ты выучила его быстро, потому что у тебя была потребность в общении.

– Но ты бы мог сказать мне после, – настаивала Таня.

– Я не видел в этом необходимости до настоящего момента.

Что-то в его лице заставило ее спросить:

– Почему сейчас?

Ты должна кое-что еще услышать, – серьезно продолжал он. – Мой отец был вождем Белой Антилопой, это тебе известно. Он был братом Черного Котла. Но я тебе никогда не говорил о том, что моя мать была белой женщиной.

От удивления Таня чуть не задохнулась, а Пантера приложил палец к ее губам, заставляя замолчать.

– В действительности она мексиканская испанка. Отец захватил ее в плен возле Санта-Фе. Она ненавидела образ жизни чейинцев. Хотя она стала женой моего отца и они любили друг друга, после моего рождения она пожелала вернуться к своему народу. Мой отец отпустил ее. Она уехала вместе со мной. Теперь ты понимаешь, почему Черный Котел подвергал тебя таким жестким испытаниям. Ты должна была подтвердить свои намерения. Он видел, как страдал мой отец, когда разлучился со своей женой и сыном.

Ракель и ее отец, Мигель Валера, переселились в Пуэбло. Здесь они купили ранчо в северной части города. Никто не знает о моем происхождении, поскольку мой дедушка предложил матери играть роль вдовы. Чувствуя обиду от такого предложения, моя мать выбрала фамилию Сэведж. Так ее называли чейинцы, что в переводе означало «дикарка». В Пуэбло ее знают как Ракель Сэведж.

– Всю мою жизнь меня знали здесь как Адама Сэведжа. Ни одному человеку не известно, что каждое лето я проводил вместе с отцом в чейинской деревне. Все думали, что я отправился в Санта-Фе или Мексику к родственникам, были уверены, что мой отец англичанин, а цвет волос и кожи я унаследовал от своих испанских предков.

Меня воспитали как белого человека и дали образование. У меня есть старые друзья в городе, каждый здесь знает и уважает фамилию Сэведж. В мое отсутствие мать управляет ранчо, с годами у нас появились богатство и престиж. Несколько лет я учился в колледже на Востоке. За два года до смерти отца я решил, что буду постоянно жить с чейинцами. Их стиль жизни мне нравится больше. Чтобы объяснить мое отсутствие, моя мать придумала легенду, что я живу в Европе.

Я знаю, ты обижена, потому что я тебе не рассказывал этого. Сначала я не видел для этого причины. Затем, когда ты стала моей женой и носила моего ребенка, я чувствовал, что если расскажу, ты захочешь, чтобы я отвез тебя к твоим родителям. Я не мог этого сделать, Таня. Я выбрал жизнь среди народа своего отца. Тебе тоже пришлось выбрать такую жизнь, свободно и полностью, без сожаления и каких-либо связей с прошлым. Позже казалось, что рассказывать тебе все это не обязательно. Я не мог предположить, что однажды нас разлучат и что мы встретимся вот таким образом.

Ты обманул меня, – осуждала его Таня дрожащим от неприкрытых слез голосом.

– Нет, – быстро возразил он. – Я был таким, каким ты меня видела. Было очень важно, чтобы ты приняла меня таким, каков я есть, чтобы у тебя не оставалось надежды вернуться когда-нибудь в мир белых людей. Я – Гордая Пантера, вождь чейинского племени, а ты – моя жена и мать моих сыновей. Ничто не может этого изменить; ни твоя боль, ни твои гнев. Я знаю, что ты потрясена, но это ничего не меняет. Моя любовь к тебе по-прежнему тикая же сильная, твое сердце все так же зовет мое сердце. Если ты отрицаешь это, значит, ты лгунья.

Борясь с обидой и смущением, Таня ничего не сказала.

– Ты давала мне клятву, Таня, клятву с обязательствами, – серьезно напомнил он ей. – Ты обещала подчиняться мне, следить за моим уютом, воспитывать детей и следовать за мной, куда бы я ни шел. Я придерживаюсь только твоих слов, ты моя жена в любом смысле этого слова, и я тебя никогда не отпущу. Мы оба страдали от этой дли тельной разлуки, но она произошла не по нашей вине. Сейчас мы вместе, как и должны быть, и будет глупо, если гордость встанет на пути счастья. Ты будешь себя сейчас вести как любящая жена или собираешься показывать свое упрямство и тем самым сделать больно и мне, и себе?

Он нежно ей улыбнулся, пока она обдумывала сказанное.

– Моя настойчивость сильнее твоего упрямства, малышка. Ты знаешь, что в конце я выиграю, почему бы не поберечь силы для других целей?

Он закончил говорить. Потом наклонился над ней, и их губы слились в поцелуе. Она капитулировала. Вздохнув в знак покорности, она обняла его за шею, полностью поддаваясь его сладкому убеждению.

– Пантера, я так тебя люблю, шепотом призналась она. – И всегда буду тебя любить.

– Покажи мне эго, – нежно скомандовал он. Здесь, под сенью деревьев, она отдалась ему после долгих месяцев мучительной разлуки. Пантера раздел ее, медленно обнажая каждый сантиметр ее нежной кожи.

– Я знал, что есть смысл одевать тебя в шкуры. У этого платья тысяча пуговиц. – Он сердито хмыкнул.

Видя выражение его лица, Таня рассмеялась:

– Я сбросила шкуры только два месяца назад, после попытки вернуться к тебе. Они больше были непригодны для носки. Кроме того, мои родители на тот момент полностью признали Стрельца и Охотника, и я также начала разговаривать по-английски.

– Сейчас я имею дело с белой женщиной? – неуверенно спросил Пантера.

Таня покачала головой:

– Я такая, какой ты меня сделал, какой ты хотел меня видеть: твоя жена и твоя любовь.

Ее ответ развеял все сомнения. Его губы требовали ее. Этот поцелуй означал его власть над ней, говорил о том, что она принадлежит только ему.

Она охотно подчинилась, осознавая его потребность восстановить свое господство над ней. Она получала наслаждение, чувствуя вокруг себя его руки, губы, руки, которые раздевали и ласкали ее.

Следуя его примеру, она помогла ему сбросить одежду, потом стояла как пьяная при виде его славного бронзового тела. Ее пальцы коснулись еще розовых шрамов от недавней раны на плече. Ее глаза застилали слезы, когда она подалась вперед, чтобы, нежно поцеловать рану, словно хотела своими губами залечить ее, впитать в себя часть боли, которую ему довелось испытать.

– Не думай об этом, дорогая, – сказал он ей. – Просто дай мне любить тебя, я так соскучился за эти месяцы.

Он ласкал ее глазами, губами, руками, вновь открывая для себя линии ее тела. Кончики пальцев нежно задерживались, сознание затуманивалось. Ее кожа трепетала от его прикосновения и воспламенялась, когда он прикасался губами и языком к чувствительным местам, которые на долгое время были забыты. Ее груди поднимались, чтобы чувствовать его ладони, а боль в животе стала ощутимее, когда он ласкал ее соски. Вскоре она прижимала его к себе, умоляя еще раз сделать ее своей полностью.

Когда их тела слились в одно, Таня растворилась в сладостном наслаждении. Они поднимались вместе к вершинам экстаза до тех пор, пока на самом пике каждую клеточку не сразила молния, обжигая их тела и сердца. Они снова были удовлетворены, и вздох Таня был эхом его вздоха.

Удлиняющиеся тени говорили о том, как быстро прошел день.

– Становится поздно, Пантера. Мы должны идти: Меня могут начать искать.

Выражение сожаления пробежало по его лицу.

– Давай оденемся и составим план, – сказал он ей.

Когда они снова были одеты, он притянул ее к себе:

– Мне нужно многое обдумать. Я не могу появиться на пороге твоего дома как муж. Личность Гордой Пантеры нельзя раскрывать, особенно теперь, хотя молодой лейтенант меня никогда не видел близко, чтобы узнать.

Таня согласилась:

– Да, и нужно принимать во внимание Сьюллен. Она все еще находится в Пуэбло и ждет своих родителей из Калифорнии. Насчет Мелиссы можно не беспокоиться. Она не станет разглашать тайну твоей личности. Я уверена.

– А что случилось с остальными пленницами? – поинтересовался Пантера.

– Нас осталось только трое, Мелисса, я и Сьюллен. Розмари продали другому племени весной, рабыню Черного Котла убили во время нападения на деревню, Нэнси умерла на обратном пути в военном лагере от преждевременных родов.

Пантера обдумывал все это.

Будет лучше всего, если ты познакомишься со мной как с Адамом Сэведжем. Но это нужно тщательно спланировать. Твои родители не должны ничего заподозрить.

Таня кивнула:

– Что ты предлагаешь?

– Ты знаешь судью Керра и его семью? Они одни из наших самых близких друзей. Я вырос вместе с их сыном Джастином, а моя мать и Эмили близки, как сестры.

– Я встречаюсь с ними, – улыбнулась Таня и добавила: – Кажется Джастин проявляет интерес к Мелиссе. Вероятно, он будет увиваться в надежде повысить свои шансы и завтра, когда мы придем к ним на чай.

Пантера крепко поцеловал ее в губы, улыбаясь как подросток.

– Ты только что решила нашу проблему, моя восхитительная жена, – ликовал он. Завтра, пока ты будешь пить чай с семьей Керров, Адам Сэведж придет навестить своего старого друга Джастина. Естественно, он заметит прекрасную Таню Мартин с ее неповторимыми золотистыми глазами и потребует, чтобы его познакомили с ней. Как ты думаешь?