Текст книги "Повезет в любви"

Глава 28

В ПОНЕДЕЛЬНИК УТРОМ я узнала истинное значение слов «внеплановая контрольная». Не то чтобы я прежде его не знала. Мне было все равно, потому что я всегда готовилась. А значит, контрольная никогда не заставала меня врасплох. Но в понедельник, заняв свое место на уроке истории, я поняла, что не готова. Поэтому, увидев перед собой неожиданные вопросы, почувствовала сильную тревогу, какую, похоже, все время ощущают другие. Я с легкостью ответила бы на эти вопросы, если бы хоть чуточку позанималась. А теперь продиралась через них с трудом и все обещала себе, что вернусь сегодня домой и на каждый предмет потрачу по часу – вдруг еще какой учитель решит воспользоваться тем, как часто я в последнее время отвлекаюсь от учебы?

«Это всего лишь контрольная, – сказала я себе, чтобы унять вспыхивавшие в голове панические мысли. – Она слабо повлияет на мой средний балл». Я весь урок перепроверяла ответы. Когда прозвенел звонок, мне пришлось сдать работу, и я не знала, как справилась. Никогда прежде не чувствовала себя такой неуверенной.

На обеде по дороге в библиотеку я наткнулась на Трину.

– Пойдем с нами обедать за территорию кампуса, – предложила она.

– Но у нас закрытый кампус.

Она засмеялась:

– И что? Сейчас обед. Мы вернемся к шестому уроку.

– Вы часто так делаете?

– Почти каждый день.

Я показала в сторону библиотеки:

– У меня там подруги, и мне правда надо позаниматься. Я отстаю.

– Хорошо. Удачи.

Я пошла дальше, но тщательный обыск библиотеки ничего не дал. Я отправила девчонкам сообщение: «Где все?» Первой ответила Блэр: «Оцениваю контрольные для мистера Стовела». Я поморщилась. Это означало, что Блэр увидит мою ужасную контрольную. Возможно, все не так плохо, как я думала. «У меня встреча», – написала Элиз. Я вздохнула, затем поправила рюкзак на плече и поспешила к машине. Трина и ее друзья садились в большой минивэн. Я помчалась к нему через всю парковку.

– Для меня найдется местечко? – спросила я. Трина улыбнулась:

– Передумала? Никаких занятий?

– Позанимаюсь после школы. У подруг дела.

– К счастью для нас.

Все меня поприветствовали, и я открыла дверь. За рулем сидел Мейсон Рамирес. Я оказалась в одной машине с Мейсоном Рамиресом, самым популярным парнем нашей школы! Здесь и правда собралось много привилегированных особ из старшей школы «Тастин»: Дэниел Лейк, Бет Лукас, Хайди Грей. Я почувствовала себя не в своей тарелке.

Мейсон задом выехал с парковочного места и приблизился к выезду. Вот эта часть вызывала у меня любопытство. На каждом выходе дежурили учителя. Я понятия не имела, как Трина с друзьями проезжали мимо них каждый день.

– Здравствуйте, миссис Лин, – сказал Мейсон, опустив окно.

– Здравствуй, Мейсон, – ответила она. – Снова прием у врача?

Миссис Лин произнесла это так, словно обеспечивала его алиби.

– Ага, – сказал Мейсон.

– Не опаздывайте на шестой урок.

– Ну что вы.

И вот так легко мы выехали за пределы закрытого кампуса.

– Это было познавательно, – отметила я. – Как вы договорились с миссис Лин?

– Мы же в ученическом совете. Она наш наставник, – ответила Трина. – Это одно из преимуществ.

– Кто знал, что политиком можно стать еще в ученическом совете? – произнесла я.

Все засмеялись, хотя я знала, что это не смешно. Пока мы стояли в очереди в «Кафе Рио», Дэниел сказал:

– Тебе надо купить свое «Кафе Рио» и пускать туда только нас, Мэдди. Тогда нам больше не придется стоять в очередях.

Я фыркнула. Можно было написать целую книгу о том, как мне советовали потратить мои деньги.

– Я об этом подумаю, – сообщила я Дэниелу.

– Итак, – сказала Трина, когда мы все заняли места с подносами, – ты придумала ответ на мой вопрос?

– Какой вопрос? – спросил Мейсон.

– Я спросила Мэдди: если бы она не могла отложить даже цент своих денег, на что бы она их потратила?

– О, хороший вопрос, – сказал Дэниел. – И? Он с интересом на меня посмотрел. Возможно, поверил, что я всерьез восприняла его идею о «Кафе Рио».

– Я не знаю.

Я пока не была уверена, чего вообще хочу. Трина подняла стакан.

– За то, чтобы понять, чего мы хотим в этой жизни.

Если бы это было так легко! Мы чокнулись стаканами с газировкой.

Глава 29

Я ЗАНИМАЛАСЬ ЦЕЛЫХ два часа подряд. Наверстывать оказалось намного сложнее. И как я раньше занималась так долго? Я зевнула. Лимонад и арахисовое драже. Мне нужна была энергия для занятий. Я встала из-за стола и пошла к машине.

В магазине я взяла самую большую бутылку лимонада и упаковку драже. Максин читала журнал и потягивала газировку. Когда я подошла, она подняла голову.

– А вот и она, наша мультимиллионерша в полном сиянии славы. И как тебе теперь твои шансы?

– Я бросила им вызов, – ответила я.

– И даже молния сначала не ударила.

– Это точно.

Я поставила на стойку лимонад и достала деньги.

– Теперь ты знаешь, что великие мечты сбываются.

– Да, надо мечтать о великом.

– Ты не приходила с самого выигрыша.

– Была занята.

– Тратила деньги. – Она осмотрела мою одежду, волосы и выгнула бровь. Затем поерзала на стуле и достала что‐то из кармана – какую‐то карточку. – Я ждала тебя с того самого дня, как увидела новости.

Она протянула карточку мне.

– Что это?

– Мой адрес.

– Хорошо… – На карточке идеальными печатными буквами был указан адрес.

– Знаешь, если бы не я, ты не купила бы тот билет.

У меня отвисла челюсть, но я быстро взяла себя в руки.

– Поэтому, если захочешь меня как‐то отблагодарить, это тебе.

– О.

Я не знала, что сказать. Она была права – если бы не она, я бы не купила билет. Должна ли я чувствовать себя обязанной или признательной?

– Подумай об этом, – сказала она и пробила мои покупки.

Я передала ей пять долларов, и она вернула мне сдачу. Опешив, я вышла из магазина. Что же мне делать? Этот магазин явно не принадлежал Максин. Владелец магазина получил отличную выплату из моего выигрыша. Однако уговоривший меня на покупку продавец не получил ничего. Но что мне ей дать?

* * *

Прошел час в попытках позаниматься, а этот вопрос все не выходил из головы. Я понятия не имела, что делать. Подумывала спросить совета у мамы, но беспокоилась, что она разозлится. Возможно, я могла поговорить с кем‐то еще?

Я встала и подошла к двери Бо. Тихонько постучала. Ответа не последовало.

– Мам! – закричала я. – Бо дома?

– Вроде да, – крикнула она из гостиной.

Я поджала губы и открыла дверь. Все его вещи были упакованы. Возле кровати стояли коробки, но его самого нигде не было. Я отправила ему сообщение: «Ты где?» В темноте раздалось жужжание, я посмотрела на комод и увидела его телефон. Вздохнула, подошла к нему и подняла. Экран был заблокирован. Я села и открыла комод в поисках листочка или чего‐нибудь еще, на чем можно было бы оставить записку.

Достала лежавший сверху листок, и на пол опустился небольшой клочок бумаги. Я его подняла. Это был парковочный талон из казино «Моронго», датированный прошлым воскресеньем, три ноль пять утра. Бо был в казино в три часа утра?

Я кинула талон обратно в ящик. Он что, променял дневной сон на азартные игры? В груди закипела обида. Я дала ему деньги не для этого. Нацарапав ему записку: «Нам нужно поговорить. Найди меня, когда придешь домой», я вернулась в комнату и легла на кровать, вне себя от злости. Потом попыталась мысленно успокоиться. Может, то был его первый и единственный поход в казино. Или именно там он провел всю эту неделю? Я его почти не видела. Я села в кровати и раздраженно заворчала себе под нос.

На столе лежал цент, который Сет нашел в зоопарке и подарил мне. Я подняла его и перевернула на ладони. Затем, пока не погрузилась в раздумья, достала из кармана телефон и отправила сообщение: «Расскажи мне что‐нибудь веселенькое».

Сет ответил быстро: «Квадратный корень из 144 – 12». – «И это веселенькое?» – «Тебя веселят факты. И числа. Тебе нравятся числа». Я улыбнулась. «Ты прав. Настроение уже улучшилось». – «Что случилось?» Ох. Если просишь кого‐то тебя развеселить, они всегда хотят узнать причину печали. «Дерьмовый день». – «Расскажи». – «Мой брат…» Я перестала писать. Как объяснить все это в сообщении?

Зазвонил телефон, и у меня душа ушла в пятки. Я посмотрела на имя на экране. Сет. Мы никогда друг другу раньше не звонили. Но я была не против такой перемены. И ответила:

– Алло?

– Привет, Мадлен, произносится по‐французски. Ты знала, что по телефону можно разговаривать с людьми?

– Это странно.

– Да? И почему мы не занимались этим раньше?

– Не знаю. По той же причине, по какой ни разу не виделись за воротами зоопарка?

– Это точно. Я мешаю тебе заниматься?

Я оглянулась на лежавшие на столе учебники и стакан выветрившегося лимонада.

– На самом деле нет.

– Что случилось?

– Может, и ничего. – Брату было дозволено развлекаться по ночам. Но сколько таких веселых ночей он провел? – А может, и все.

Сет засмеялся, его теплый глубокий смех тут же вызвал в голове его безупречное лицо – темные глаза, полные губы, высокие скулы.

– Это два очень разных варианта.

– Знаю. Наверное, я слишком остро реагирую.

– Я тебя слушаю.

Эти слова согрели меня изнутри. Он меня слушал, а больше мне ничего было не надо.

– Кажется, мой брат впал в депрессию.

Это было видно по его реакции на отсрочку учебы, когда он не мог позволить себе оплатить обучение. Он замкнулся, словно потерял стержень.

– Вот отстой.

– А сейчас ему как будто стало лучше, но я беспокоюсь, что он принимает решения, которые могут вернуть его обратно в это болото.

– Ты с ним уже разговаривала?

– Он принимает все в штыки. Но надо попробовать.

– Печально, что ты за него волнуешься.

– Почему печально?

– Потому что это тебя гнетет.

– Теперь-то я счастлива. Мне напомнили, что квадратный корень из ста сорока четырех – двенадцать, и все мои проблемы оказались ерундой.

– Это точно.

– Как у тебя дела? – спросила я, устраиваясь на кровати. – Что‐нибудь новенькое происходит в жизни?

– Совсем ничего. Можно подумать, сейчас, когда наказание кончилось, моя жизнь должна заполниться бесконечным восторгом, но все вокруг сосредоточены на выпускном и заняты подготовкой к нему.

– А ты не думаешь о выпускном? Именно этого мы ждали последние восемнадцать лет нашей жизни.

Он промычал:

– Наверное, следовало бы.

Хм, Сет не проявлял к этому такой интерес из‐за того, что не был уверен в будущем?

– Да, иначе этот поезд тронется без тебя.

– Ладно, научи меня, что надо сделать, чтобы сосредоточиться.

Я плюхнулась на живот и провела рукой по рубчикам на пледе.

– Не издевайся, – попросила я. – Намекаешь на то, что я слишком много думаю о выпускном?

– Что? Нет, я над тобой совсем не издевался. Я правда хочу знать, как уметь концетрироваться.

– Я научу тебя концентрироваться на цели, если ты научишь меня, как вести себя более расслабленно.

Он засмеялся:

– Хочешь знать, как расслабляться?

– Да, пожалуйста.

– Хорошо. Сначала ты. На чем мне сейчас сосредоточиться?

– Сейчас? Осталось два месяца до окончания школы, и ты должен каждый день проверять почтовый ящик на наличие писем из университетов, с этого дня и вплоть до выпускного знать все задания к каждому уроку и выполнять эти задания в рекордно короткий срок.

– И ты все это делаешь?

– Да. В этом я профессионал.

– Хорошо, начнем с первого. Сколько писем ты получила?

– От всех, кроме Калифорнийского и Стэнфорда.

– Это приоритетные для тебя университеты?

– Калифорнийский. А Стэнфорд…

– Что? – спросил он.

Я провела рукой по складке на пледе.

– Это мечта Блэр и, возможно, университет, об учебе в котором я никогда не задумывалась, но теперь… думаю об этом чаще.

– Думать – это хорошо.

– Но я слишком много обо всем этом думаю. Вот почему ты должен научить меня расслабляться.

– Сначала надо закончить обучение меня. Второй пункт в твоем списке ты точно выполняешь.

Ты знаешь все задания к каждому уроку.

– Конечно.

– А если учитель подкинет задание-сюрприз?

Чего ты совсем не планировала?

– Вот почему так важно учиться. Помогает со всеми возможными вариантами.

– А третий пункт? Ты сделала все задания на этот день?

Я посмотрела на стол:

– Нет. Но сделаю.

– Одна только мысль об этом меня утомляет.

Я улыбнулась:

– Ладно, мистер беззаботность. И что же мне делать, чтобы стать более расслабленной?

– В том‐то и прелесть: ничего.

– Ничего?

– Ну, можешь лечь.

– Уже лежу.

– Хорошо. Только когда лежишь, не думай обо всех своих нерешенных делах. Тебе надо очистить разум и расслабить все мышцы, чтобы казалось, будто ты вот-вот взлетишь. И отпустить все на ветер. Все ожидания, все ненужные волнения, все, чего от тебя хотят другие, но чего не хочешь ты.

Я несколько раз глубоко вздохнула.

– Именно так ты понял, что не хочешь учиться в университете? И чем будешь заниматься, если не поедешь в университет?

– Не знаю. Работать. Выяснять, чего хочу в жизни.

– Я думала, ты знаешь, чего хочешь! Стать великим режиссером.

Он вздохнул.

– Если бы это было так просто. Ты знаешь, как сложно пробиться в эту индустрию? Практически невозможно. К тому же я и азиат.

– Ты сдаешься?

– Не хотелось бы, – тихо произнес он. – Но иногда…

– Иногда что?

– Иногда реальность берет верх, несмотря на наши желания.

– Я хочу почитать твои сценарии.

– Может, почитаешь. Скоро. Честно говоря, я сейчас работаю над одним.

– Да ладно? И о чем он?

– Не готов рассказывать об этом сейчас. Придется подождать.

Я снова легла на спину и уставилась в потолок.

– Я тебе когда‐нибудь говорила, что терпение – не самая моя сильная черта?

– Я бы с этим не согласился. Ты два часа кряду помогаешь детям кормить козлов, отмываешь грязь и помогаешь парню с серьезными пробелами в математике. Я бы сказал, что терпение – определенно одно из твоих достоинств.

Я не знала, что на это ответить.

– Тогда ты тоже терпеливый. Забираешься на деревья и часами любуешься пейзажем.

– Я никогда и не утверждал обратное. Да я король терпения. Во мне столько терпения, что я месяцами могу ждать того, чего действительно хочу.

– А чего ты действительно хочешь?

Не знаю, зачем я задала ему этот вопрос, и не знаю, какого ответа ждала. Что он хотел меня? Но он, конечно же, не произнес этих слов, а сказал лишь:

– Лимонад со льдом.

– А разве не все его хотят?

Он засмеялся, а я закрыла глаза, слушая его смех, теплый и знакомый. Я не знала, сколько мы еще проговорили, но мне было очень хорошо. Я словно очутилась в зоопарке, где жила прежней жизнью, в которой все было просто и понятно, со всеми было легко общаться и никто не упоминал о моих деньгах через слово. Я чувствовала себя по‐настоящему живой.

Глава 30

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Блэр и Элиз снова были заняты во время ланча. Интересно, остаток года пройдет точно так же – мы едва будем видеться? Я направилась к фургончикам с едой и краем глаза заметила быстро приближающийся ко мне объект. Вообще‐то этим объектом была Трина.

– Хочешь снова поехать с нами на обед?

Я посмотрела на телефон: присланные ранее сообщения подтвердили, что обе мои подруги очень заняты.

– Да, пожалуй.

– Давай возьмем твою машину.

* * *

Мы купили буррито в «Кафе Рио» и съели их там, как и в прошлый раз. А когда вернулись на территорию кампуса, до следующего урока оставалось еще много времени. Мы прошлись по парковке. Я держала в руке стакан лимонада навынос и слушала Трину, которая объясняла мне, что такое клуб без возрастных ограничений и почему мне стоит пойти с ней туда в эти выходные. И тут я увидела, как Блэр и Элиз вместе выходят из библиотеки. Словно только что провели там весь обед. Элиз даже смяла коричневый бумажный пакет и выбросила его в мусорную корзину. Я достала телефон, чтобы проверить, не пропустила ли от них сообщение о том, что они закончили пораньше. Но ничего не было.

– Ты в порядке? – спросила Трина, и я поняла, что перестала ее слушать.

– Да. В порядке.

Сглотнув ком, который образовался в горле, я чуть склонила голову, сама не понимая зачем – то ли не хотела, чтобы подруги меня увидели, то ли не хотела, чтобы они знали, что их видела я.

* * *

Когда следующим вечером я пришла на занятия, мы впервые встретились с подругами после того обеда, проведенного без меня. Они целенаправленно избегали меня всю неделю? Встречались без меня? Если да, то почему?

– Мэдди! – крикнула Элиз, увидев меня.

Ее восторг был таким искренним, что мои подозрения почти рассеялись. Возможно, они просто случайно встретились в библиотеке, незапланированно.

Я кинула рюкзак на стол.

– Я же не опоздала? – спросила я, проверяя телефон. Было всего без пяти минут семь.

– Конечно, нет, – ответила Блэр, улыбаясь мне.

– Ты обычно приходишь с вкусняшками, – заявила Элиз. – Где они?

Я засмеялась:

– Так, значит, вы их все‐таки цените.

Я избегала магазина и этой женщины, которая хотела получить от меня чек… Кстати, сколько она вообще ожидала от меня получить? Миллионы?

– Вкусняшки? – спросил глубокий голос, и я подскочила.

Я даже не заметила, что он сидел за столом на углу. Мейсон. Почему он здесь?

– Привет, – сказала я.

– Ты знаешь Мейсона? – спросила Элиз.

– А откуда вы его знаете? – Мой голос был пропитан неверием, и я слишком поздно поняла, что он звучит агрессивно. – В смысле, я не знала, что вы знакомы друг с другом.

– Мы познакомились на твоей вечеринке, – сообщила Элиз.

– Ох, точно.

– Ты принесла нам сладкое? – спросил он.

– Нет, я не всегда его приношу.

– О. – Он продолжил читать комикс.

Блэр убила бы меня, если бы я стала уделять время для занятий чему‐то еще, кроме основных предметов.

Я села на свободный стул возле Элиз.

– Занималась сегодня чем‐то веселеньким? – спросила меня Блэр.

– Нет. Стиркой.

– Ты пока никого для этого не наняла?

Я засмеялась, хотя немного устала от таких шуток – слишком уж часто я их слышала. Блэр показала на разноцветную схему посередине стола.

– Я разделила вечер на предметы. Сейчас мы занимаемся математикой. Если у кого‐то возникнут вопросы, которые захочется обсудить в группе, имейте в виду – на это выделены последние пятнадцать минут каждого часа.

Мы знали правила – раз в месяц устраивали такого рода занятия, но Блэр все равно объясняла их каждый раз. Однако сегодня после школы я уже сделала задание по математике. Поспешила. Я закусила губу и достала единственное домашнее задание – обществознание. Поучаствую в групповом обсуждении математики, когда все закончат свое задание.

– Что это? – спросила Блэр. Она напоминала ястреба, когда вот так пристально смотрела на мой учебник, словно была готова вырвать его у меня.

– Я уже сделала математику.

Элиз оторвала взгляд от своей тетради, но ничего не сказала.

– Нам только сегодня дали задание, – сказала Блэр.

– Но я сделала его после школы. Не знала, что сегодня у нас будет этот метод. Иногда мы занимаемся по карточкам, иногда устраиваем викторины, иногда все проходит в свободной форме. Я не знала, как пойдет.

– Я же говорила тебе в понедельник.

– Ты мне не говорила.

– Говорила. Мы сидели в библиотеке, обсуждали сегодняшний день, и я сказала…

– Ее не было с нами в библиотеке, – перебила ее Элиз, и я не поняла, зачем она это сделала – чтобы защитить меня или обвинить.

– Вы и в понедельник были в библиотеке? – спросила я. – Вы же сказали, что заняты.

– О. – Негодование Блэр тут же сошло на нет. – Надо было тебе написать. Извини.

– Все нормально.

Разве это не доказывало, что они не специально об этом умолчали? Если бы они придерживались какого‐то секретного плана, Блэр знала бы, что не стоит поднимать эту тему. Мейсон отложил книгу.

– Уже скоро дадут сладкое? Я голоден.

Он сказал это так, будто в самом деле ждал, что я сию секунду рвану в магазин и что‐нибудь ему принесу.

– Давайте закажем пиццу, – предложила Элиз.

Мы никогда раньше не заказывали пиццу, и я посмотрела на Блэр, чтобы оценить ее реакцию. Она всегда была против всякой ерунды во время занятий. С трудом выносила мои конфеты. И я сомневаюсь, что она вытерпит большую жирную пиццу посреди наших драгоценных учебников.

– Да, я поддерживаю, – сказал Мейсон.

– Если платит Мэдди, я согласна, – ответила Блэр.

– Я? – спросила я.

– Ты только что объявила себя поставщиком вкусняшек, – сказал Мейсон. – Так что теперь обязана нас ими обеспечить.

– Хорошо, я могу купить пиццу. Мы же закажем доставку, верно?

Или они думали, что я за ней поеду?

– Конечно. Я закажу, – сказал Мейсон и достал телефон.

* * *

Видимо, в нашем городе были и необычные пиццерии, где каждый кусок стоил как целая пицца. Только так я могла объяснить произнесенную курьером сумму. За всю свою жизнь я ни разу не платила за пиццу больше пятнадцати долларов. Похоже, у Мейсона удивительные навыки заказа, или я, возможно, неверно расслышала сумму.

– Сколько? – уточнила я.

– Шестьдесят три доллара сорок один цент.

– Шестьдесят три доллара?

– Да, – ответил он.

– За одну пиццу?

Он взял чек, который лежал на термоупаковке, и озвучил заказ:

– Вы заказали две большие оригинальные пиццы, хлебные палочки и две бутылки лимонада.

– Нас четверо.

Парень улыбнулся:

– Да, это много еды.

– Вы принимаете кредитки?

Он кивнул, и я передала ему карту.

– Вы же та девушка, да?

– Какая девушка? – спросила я, надеясь, что он меня не узнал.

– Которая выиграла в лотерею.

Замечательно.

– Э-э… – Можно сказать «нет»? – Да.

Он достал коробки с пиццей.

– Это значит, сегодня у меня хорошие чаевые?

Я хмыкнула. Это же шутка, верно? Он поднес мою карту к квадратику на своем телефоне и передал его мне. Я могла добавить чаевые. Двадцать процентов – это около двенадцати баксов. Я внесла двадцать долларов и вернула телефон ему.

Он даже не попытался скрыть разочарование.

– Напитки и хлебные палочки в машине.

Я сейчас вернусь.

– Хорошо. – Я отнесла пиццу на кухню и положила ее на стойку. – Мейсон, там есть еще. Будь другом, сходи.

При этом я постаралась скрыть недовольство в своем голосе. Мейсон подскочил и исчез из комнаты.

– А за его присутствие вы тоже голосовали на этой неделе в библиотеке? – спросила я, но тут же прикусила язык, пожалев о своей вспышке.

– А ты против? – спросила Элиз. – Это же Мейсон Рамирес, Мэдди. Мейсон хочет с нами тусоваться.

Я вздохнула:

– Да, это круто. Извините. Меня разозлил доставщик пиццы.

Блэр, стоявшая сбоку от меня, прошептала:

– Я за него не голосовала.

Я улыбнулась, радуясь, что не совсем сошла с ума, и взяла кусок пиццы. И с первого укуса поняла, почему люди заказывают дорогую пиццу. Она была потрясающей.

Вернулся Мейсон с едой и напитками, и Блэр достала стаканы и тарелки.

– Кто у нас самый лучший? – спросил Мейсон, наполняя тарелку. – Эта девушка.

Он показал на меня, уже набив рот. Блэр кивнула.

– Это правда.

Вот так вечер радикально изменился. Мейсон внес в него легкость, от которой стало веселее заниматься. Вероятно, и еда помогла. Впервые за последнее время я потратила деньги так, что на душе после этого было радостно.