Текст книги "Повезет в любви"

Глава 31

В ПЯТНИЦУ У НАС СНОВА были занятия (на этот раз без Мейсона), и жизнь как будто вернулась в прежнее русло. В прежнее расписание. В прежний жизненный план. Последние несколько недель были волнующими, необычными и полными событий, но, как я сказала Сету, пора было сосредоточиться. Сосредоточиться на главной цели – поступлении в университет. Это я сейчас и делала – сидела за столом днем в субботу и занималась.

Зажужжал телефон, и я улыбнулась: в последнее время мне часто писал Сет. Однако это был не он, а незнакомый номер. И сообщение содержало только ссылку на сайт, которую я, конечно же, не нажала – не хотела схватить вирус на свой новенький телефон. Возможно, это просто какой‐то спам. Я удалила сообщение и отложила телефон, но две минуты спустя снова пришло это сообщение. В этот раз я нажала на ссылку. Она перенесла меня на сайт, который я уже видела. На нем обычно размещали сплетни и сенсационные истории, казавшиеся слишком уж преувеличенными. Я опять удалила сообщение. Когда оно пришло в третий раз, мое любопытство одержало верх. Я ввела ссылку на компьютере, чтобы не открывать ее с телефона.

Заголовок на сайте рассказывал о какой‐то женщине, которая забралась на пятидесятиэтажное здание.

– Сумасшедшая, – сказала я. – Но очень впечатляет.

Рекламщик этой отчаянной дамы массово рассылал сообщения, чтобы привлечь к ней внимание? Или, может, она хотела распространить эту историю по сети, чтобы попасть на ток-шоу? Я передвинула курсор в верхний левый угол и собралась было закрыть браузер, как кое‐что меня остановило. Под статьей про женщину-паука висел заголовок другой статьи. «Как бы вы потратили пятьдесят миллионов долларов?» И подзаголовок: «Вряд ли так, как она».

Курсор завис над этими словами, мне не то чтобы хотелось знать, написано ли там про меня. Вероятно, про кого‐то другого и мне прислали сообщение, чтобы показать, как лучше тратить деньги. Или это не так. Кстати, откуда людям знать, на что я потратила деньги? Может, информация о победителях лотереи и находилась в открытом доступе, но точно не их траты. Сама не знаю, чего я пыталась добиться этими размышлениями: отговорить себя от того, чтобы открыть статью, или убедить себя зайти. Но палец нажал на сенсорную панель, и весь экран занял мой портрет крупным планом, к чему я совершенно не была готова. Фотография была свежей, волосы осветлены и подстрижены. Мой рот был наполовину открыт, я что‐то говорила в этот момент. Снимок выглядел гадко. Как будто что‐то вызвало у меня отвращение или я приказывала кому‐то что‐то сделать. А следующие после него слова оказались еще более гадкими.

«Вечеринки на яхте в сотни тысяч долларов, машины за сотни тысяч долларов, квартиры за полмиллиона долларов. Эта новая мультимиллионерша уже привыкла к роскоши. Но не позволяйте тому факту, что она разбрасывается деньгами, одурачить вас: эта девушка вовсе не щедрая. Она уже знает, как унижать простолюдинов – не давать чаевые парковщику, платить курьеру всего лишь двадцать долларов чаевых, заказав при этом оригинальную пиццу. И ни одного благотворительного пожертвования. Возможно, Мэдди стоит почитать о благотворительности, пока она не получила титул самого презираемого подростка».

Под этими словами был приведен список того, как я потратила большую часть своих денег, включая сотню долларов, которые я дала Дилану, чтобы он не прыгал с яхты. Там оказалось не все, но достаточно, чтобы я поняла – с этим журналистом кто‐то поговорил. Кто‐то из моих близких. Но кто?

Я много раз перечитала эту статью, все сильнее ощущая тошноту. Обо всем этом знал не один человек. Тех, кто знал о чаевых курьеру, – Блэр, Элиз, Мейсон – не было со мной, когда я оставила без чаевых парковщика. И еще: кто сделал такой уродливый снимок и отправил на сайт? После дальнейшего изучения я поняла, что его сделали во время вечеринки на яхте. Да это мог быть кто угодно из школы.

Это все моя вина. Я начала сорить деньгами. Я намеревалась ответственно отнестись к большей части суммы, но откуда людям было знать про мои намерения, особенно учитывая то, как я себя вела? Неужели кто‐то пытался таким странным образом меня проучить? Кто хотел публично меня унизить? Кому‐то заплатили за эту информацию? За фотографию? И сколько народу посетит этот сайт? Подумав об этом, я зашла на фейсбук, инстаграм, твиттер и снэпчат, чтобы проверить, не разместил ли кто эту статью. Пока ничего. Мне стало легче. Хотя я знала, что статья быстро разлетится. Загадочный аноним передаст эту информацию дальше. Аноним. Я взяла телефон и ответила на сообщение: «Кто это?» Ответа не последовало. Я правда надеялась, что после этого человек признается, кто он такой?

Я набрала Блэр по громкой связи.

– Привет, Брюс, – ответила она.

– И ты туда же.

Она засмеялась:

– Разве не смешно?

– Хочу отправить тебе ссылку. Посмотри и, пожалуйста, убеди меня не паниковать.

– Хорошо… – осторожно сказала она. – Все в порядке?

– Это ты мне сейчас скажешь. Все ли будет в порядке.

Я кинула ей сообщение.

– Уже смотрю, – ответила она. – Так, я уже тут. Что… Ох.

Я слушала, как она читала, бормоча, статью.

– Квартира? Я не знала, что ты купила квартиру.

– Я не покупала.

– О. – Она продолжила читать. Потом затихла. – С кем поговорил этот журналист?

– Это‐то мне и интересно. – Я громко застонала.

– Слушай, Мэдди, все в порядке. В смысле, статья очень нелицеприятная, но это колонка сплетен. Люди знают, что здесь все преувеличено и мало правды.

– Думаешь?

– Да. Так что расслабься. Сомневаюсь, что кто‐то вообще это увидит.

Ее невозмутимость помогла мне успокоить нервы.

– Надеюсь, ты права.

– Сейчас тебя больше должно волновать, кто все это рассказывает. Кто так хотел тебя заложить? И заплатили ли ему за это?

– Это‐то мне и интересно.

– Тебе надо быть осторожнее. Менее доверчивой, – произнесла она.

Менее доверчивой. Что она имела в виду? Мне нельзя иметь друзей? Или нельзя ничего с ними обсуждать? Или, может, нельзя заводить новых? Я прижала ладонь ко лбу. Так вот какой стала моя жизнь?

Глава 32

Я СИДЕЛА В СВОЕМ НОВОМ кресле, подвешенном к потолку спальни, и читала книгу, заданную по дополнительному английскому. Но не могла сосредоточиться. Все думала об этой статье. За последние сутки я почти пятьсот раз проверила сайт. Комментариев все еще было мало (типа таких: «Она должна поделиться деньгами со всеми!» или «Этой девчонке надо научиться по‐настоящему тратить деньги!»), и статья пока не появилась в других соцсетях.

Дверь в комнату со скрипом открылась.

– Мэдди, ты здесь? – спросил Бо.

Я оттолкнулась от пола, чтобы развернуться к нему лицом.

– О, ты изображаешь куколку, которая собирается стать бабочкой? – пошутил он.

Бо вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Привет.

– Хотел тебе сообщить, что сегодня перевожу к себе последние коробки.

Я подалась вперед:

– Что? Ты теперь официально здесь не живешь?

Он улыбнулся:

– Да. Вижу, ты не очень‐то за меня рада.

– Нет-нет, я рада. Просто не ожидала, что все случится так скоро.

Он толкнул мои ноги, и кресло закачалось.

– Сегодня, мелюзга.

Я закатила глаза:

– Ты всего на два года старше.

– Для меня ты всегда будешь младшей сестренкой.

Я пнула его, но не попала, потому что он отскочил.

– Мне надо посмотреть твою квартиру.

– Подожди несколько недель. Я на стадии ремонта.

– Ремонта?

Его глаза загорелись.

– Это потрясающе. Я нанял парня, чтобы он снес стену и переделал устаревшую кухню. Хочу превратить в лофт.

– Подожди, немного не понимаю. Ты ее купил?

– Конечно. Зачем мне каждый месяц вкладывать деньги в аренду? Это инвестиция.

В голове всплыли слова из статьи о квартире за полмиллиона долларов. Так там шла речь про брата, а не про мня.

– И сколько она стоила?

– Не переживай. Я выйду на работу на неполный день, закончу университет, и все будет круто.

– И больше никаких казино?

Он странно на меня посмотрел.

– Я не пыталась шпионить, просто увидела талон, когда искала у тебя в ящике листок бумаги.

Он улыбнулся.

– Моя сестра, которая по‐крупному выиграла в азартной игре, теперь судит меня за то, что я хотел испытать в ней свои силы?

– Я не играю в азартные игры, Бо.

– Я не играю в азартные игры, только разок выиграла в лотерею, – передразнил он меня.

Я вздохнула. Неужели он прав? И лотерея – тоже азартная игра? Он погладил меня по голове.

– Это было всего раз. Я хотел немного повеселиться. Потерял сотню баксов, поэтому в ближайшее время этого не повторится.

– Хорошо.

– Хорошо, – повторил он. – Кроме того, разве не ты спонсируешь различные прогулки и преображение комнат в общежитии?

Я нахмурилась:

– Откуда ты об этом знаешь?

– Ты рассказала нам за ужином несколько недель назад.

– Ты же не… – Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдала: – Ты же не общался с репортером насчет меня?

– С репортером? Нет. А почему ты спрашиваешь?

Рядом на стуле начал гудеть мой телефон. Я посмотрела на него и увидела на экране имя Сета.

– Пора на выход, – сказала я брату, но он заметил имя.

– Кто такой Сет?

Я встала и оттолкнула его к двери.

– Почему я не знаю Сета?

– Вон. Серьезно.

– Хорошо. Счастливо тебе поболтать с твоим парнем!

Телефон перестал гудеть.

– Прекрати.

Он потрепал меня по волосам.

– Это невозможно.

Когда он закрыл за собой дверь, я побежала к телефону и нажала на кнопку, чтобы перезвонить Сету. Он ответил как будто удивленно.

– Алло?

– Привет.

– Привет, как дела? – спросил он.

– Как дела? Это ты мне позвонил.

Он засмеялся:

– И правда.

– Всего секунду назад.

– Да. – Его смех затих. – Просто хотел поздороваться.

Я закусила губу, сдерживая улыбку, которая готова была озарить мое лицо. Он услышит ее в моем голосе.

– Отличный повод позвонить.

– Да, обычно у меня плохие поводы.

– Сет, тебе не нужен повод, чтобы позвонить мне.

Я хотела произнести это милым и дружелюбным голосом, но получилось слишком серьезно и драматично. Я думала, он высмеет меня за это, но он ответил так же серьезно:

– Спасибо.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Просто размышляю над главными вопросами жизни.

– Уже получил главные ответы?

– Нет, поэтому и позвонил тебе. У тебя же всегда есть ответы, верно?

Я упала на кровать и закинула ноги на изголовье.

– Кажется, в эти дни все реже.

– Все еще беспокоишься за брата?

– Вообще, нет. Все решилось само собой.

– Уверен, ты не имела к этому никакого отношения.

– Я просто поговорила с ним, как ты и предложил. Так что все благодаря тебе.

– Поставлю себе это в заслугу, потому что сам свои проблемы решить не могу.

– Давай их выслушаем. Возможно, я смогу вернуть долг.

Последовала долгая пауза, и я подумала, звонок сорвался. Но потом услышала его вздох. Вздох разочарования, грусти или злости – я не могла определить.

– Ненавижу фальшивых людей, – сказал он.

Мое сердце заколотилось. Он узнал все обо мне и теперь скажет, что злится и мы больше не можем быть друзьями, потому что я его обманывала.

– Мне жаль, – начала я.

Мне надо было объяснить, почему я ничего не рассказала. Сказать, что пыталась держаться за остаток своей прежней жизни. Что он помогал мне чувствовать себя нормальной и счастливой, что мотивировал меня. Что был тем, с кем я ощущала себя самой собой, потому что мы никогда не обсуждали мои деньги, что именно поэтому я вела себя с ним по‐другому и буду, должна вести себя по‐другому. Возможно, если все это сказать, он поймет, почему я так поступила. Но я не успела и рта раскрыть, как он продолжил:

– А сам тебе врал.

– Что? – переспросила я, ничего не понимая.

– Я хочу учиться в университете, – сказал он.

– Ты передумал? Все дело в моей установке?

– Нет, я всегда этого хотел. Но не могу.

– Почему?

– Я не могу себе этого позволить.

– Это ужасно.

Меня охватила знакомая тоска. Я давно ее не ощущала, но отлично понимала: финансовые проблемы.

– А знаешь, что отстойнее всего? Что у меня были деньги. В смысле, у родителей, они откладывали с самого моего детства. Но в прошлом году папа потерял работу и…

– Они им понадобились.

– Они бы им не понадобились, если бы родители не пытались поддерживать наш стиль жизни. Но да, они их тратят. Чтобы их друзья до сих пор считали нас богатыми и общались с ними. Папа продолжает говорить, что все будет хорошо, ему просто требуется время, чтобы что‐то выяснить, а потом он вернет эти деньги. Но к тому времени будет слишком поздно.

– Мне так жаль. Отлично понимаю, как ты себя чувствуешь. – Такой была моя жизнь два месяца назад. Вроде как. По крайней мере, в плане денег. – А что насчет стипендии? Грантов?

– Я надеюсь получить хоть что‐то. Подавал на пять сотен.

– Это хорошо.

– Я не ты, Мэдди. Мои оценки совсем не идеальны.

– Но человек – это не только оценки. Ты стоишь намного больше. И что‐нибудь точно получишь.

– Я на это надеюсь.

– Могу я тоже рассказать тебе правду? – спросила я.

– Конечно.

Я закрыла глаза. Мне надо было ему сказать. Зачем ему в жизни еще один фальшивый человек? И, может, он разрешит ему помочь. Возьмет у меня немного денег.

– Я очень хочу учиться в Стэнфорде, – сказала я вместо того, что хотела. – Я много занималась, и этот университет – мечта каждого влюбленного в учебу ботаника, верно? Но я боюсь.

Может, я не это собиралась ему сказать, но это тоже была правда. Которую я не хотела признавать и в которой не могла признаться. Готовая ко всему девушка была не готова бросить привычную жизнь. К неизвестному сложно подготовиться.

– Почему ты боишься? – спросил он.

– Уйма причин. Вдруг там все будут умнее меня? Ты знаешь, сколько умных людей учится в Стэнфорде? А если я затоскую по дому? Если мне не понравится университет? Если не понравится Северная Калифорния?

– Ты справишься где угодно, Мэдди. Ты отлично подходишь для учебы в университете. И Стэнфорд отсюда не так далеко.

– Он ровно в шести часах и двух минутах езды на машине. С пробками – больше.

– Но на самолете намного меньше, верно?

– Да.

– Сначала будет страшно, но как только окажешься там и вольешься в повседневный ритм, все будет хорошо. Ты справишься. И, Мэдди, ты очень умная. Ты отлично впишешься.

– Спасибо, Сет. Приятно слышать, что кто‐то в меня верит.

Я все еще не была готова согласиться на Стэнфорд. Но очень помогало то, что Сет был во мне уверен.

– Наверняка все, кто тебя знает, верят в тебя. Тебе осталось только самой в себя поверить.

Меня переполнила радость. Мне было приятно с ним поговорить. С человеком, которому я доверяла. Который был мне небезразличен. Я хотела, чтобы Сет мог заниматься тем, о чем мечтал. Он этого заслуживал. Если ему не дадут грант или стипендию, тогда я и расскажу ему о лотерее. Сообщу, что могу ему помочь… если он примет мою помощь.

* * *

Когда я проснулась, телефон лежал рядом, а ресницы склеились из‐за туши, которую я не смыла. Память вернулась не сразу. Похоже, я уснула, разговаривая с Сетом. Мы переключились на разговор о целях и будущем, о наших мечтах, а потом о снах, которые сбылись. Сету часто снилось, что за ним гонятся. Мне несколько раз снилось, что я падаю, и тогда я резко просыпалась. Потом мы оба в шутку проанализировали сны друг друга.

– Ты переживаешь, что поддашься ожиданиям других людей и они заставят тебя жить той жизнью, которой ты не хочешь жить, – сказала я.

– Ты хочешь быть птицей, – сообщил он.

Я засмеялась:

– Ты не веришь, что сны пытаются нам что‐то сказать?

– Мне кажется, сны можно интерпретировать как угодно. В них нет определенного значения, только то, которое ты им даешь.

– А я и правда хочу быть птицей.

– Мы все хотим.

– Уже поздно, – сказала я, отодвигая телефон от уха, чтобы проверить время. – И завтра в школу.

– Ты уже засыпаешь?

– Похоже на то.

Но мы продолжали разговаривать, и, пока он рассказывал о фильме, который смотрел вчера, у меня отяжелели веки.

– Ты еще там? – спросил он в какой‐то момент.

– Буду здесь, пока нужна тебе, – ответила я в полусонном состоянии.

И мысленно застонала. Я в самом деле это сказала? Как он ответил? Теперь я не могла вспомнить. Усмехнулся ли по‐теплому? Так бывало, когда его что‐то забавляло. Или что‐то прошептал в ответ? И сейчас я не могла этого вспомнить.

Я скатилась с кровати и направилась в душ. Надеюсь, я ничего не испортила. Сет сейчас был моим якорем, и я не хотела менять наши отношения своей влюбленностью.

Глава 33

Я ВЫКЛЮЧИЛА ДУШ И СХВАТИЛА висевшее на крючке за занавеской полотенце. Тогда‐то и услышала голоса. Родители ругались. Это происходило впервые за несколько недель, и у меня замерло сердце. Я прокралась по коридору, гадая, из‐за чего же они могли ссориться.

– Ты видел его новую квартиру? – говорила мама. – Он думает, у него больше денег, чем есть на самом деле.

– У него много денег, – сказал папа.

– Но сейчас он не может увеличить их количество. Он думает, что счет магическим образом пополнится? Ему надо поехать в университет или найти работу. Вот как все должно было быть. Вижу, некоторые в нашем доме этого не понимают.

– Ты говоришь обо мне? Считаешь, я не знаю, как зарабатывать деньги?

– Я часто задумываюсь над этим вопросом. Последние три года ты считал, что мы могли выжить и без них.

– И сколько мы будем ругаться по этому поводу?

– Пока ты не поймешь.

– Это не я только что бросил работу.

– Что, прости? – спросила она.

Папа заворчал:

– Давай не будем менять тему. Мы говорим о Бо. Он должен сам это все понять. Прекрати относиться к нему как к ребенку. Он научится.

– Ты его этому научишь?

– Рад слышать, что деньги не уничтожили твою озлобленность, – ответил папа.

– И лень они тоже не уничтожили.

– Я собираюсь поиграть в гольф. Позволишь? Или я должен сидеть дома и весь день читать?

– Этим, по твоему мнению, я занимаюсь весь день? Ты меня не ценишь. Я годами работала ради нас. А теперь преображаю наш дом, нахожусь в нем ради детей, а ты так и не ценишь меня.

Он тяжело вздохнул и пошел в мою сторону. Я услышала его тяжелые от злости шаги, поэтому быстро вернулась в комнату, закрыла за собой дверь и села на кровать. В коридоре хлопнула дверь, напугав меня. Это всего лишь одна ссора. Пары могли иногда ругаться. Это не означало, что скоро все пойдет под откос. Но именно так и казалось.

* * *

Направляясь на урок, я заметила Блэр и Элиз, которые стояли у шкафчика Блэр. Я остановилась и подождала чуть‐чуть, но они продолжили тихонько переговариваться, будто уже несколько часов вели беседу. Я переступила с ноги на ногу, взвешивая, хочу ли пройти по коридору и понять, что привело к такой напряженности. Решение было принято за меня, когда Элиз подняла голову и посмотрела мне в глаза. Я улыбнулась и подняла руку, чтобы помахать, но она так и повисла в воздухе, потому что Элиз повернулась к Блэр и что‐то ей сказала. Теперь с виноватым выражением лица повернулась Блэр. Они обсуждали меня? Только такое объяснение я могла дать этой реакции.

– Привет, – сказала я, ощущая неловкость. – Чем вы тут занимаетесь? Встретились здесь до уроков без меня?

Я произнесла это в шутку, чтобы понизить градус напряжения, но их обмен взглядами подсказал, что так и было.

– Что случилось? – спросила я.

– Я рассказала Элиз про статью, – объяснила Блэр.

– О. – Я, конечно, еще не решила, кому рассказывать о ней, а кому нет, но Элиз рассказала бы точно. – Хорошо.

Я до сих пор не понимала, зачем для этого встречаться так рано. И почему на эту встречу не позвали меня.

– Кажется, мы знаем, кто общался с журналистом, – заявила Блэр.

Мое сердце забилось быстрее.

– Правда? Кто?

– Трина, – заявила Блэр.

– Что? Почему вы так думаете?

– Это логичнее всего, – ответила Блэр. – Она лезет в твою жизнь с той самой секунды, как узнала о выигрыше. Логично предположить, что Трина собирала информацию, чтобы использовать ее для своей выгоды.

Мой взгляд переметнулся на Элиз, которая пожала плечами. Она старалась не смотреть мне в глаза и пинала камушек. Я ждала, что они представят мне какие-то доказательства, но это были всего лишь предположения.

Я вздохнула:

– Пожалуй, это могла быть она, но ведь мог быть и любой другой, верно? Мне кажется, что этих доказательств недостаточно, чтобы в чем‐то ее обвинить.

Блэр вскинула руки в воздух.

– Только у нее есть мотив.

– И какой?

– Она манипулятор. И могла подумать, что на тебя стали обращать слишком много внимания и ты сместишь ее с трона.

– Мне кажется, у того, кто это сделал, был другой мотив – деньги. Вероятно, им заплатили. А деньги могут мотивировать кого угодно, – сказала я. – Что скажешь, Элиз?

– Не знаю. В смысле, наверняка.

– Почему ты защищаешь Трину? – спросила меня Блэр.

– Потому что она хорошо ко мне относится и я не хочу спешить с выводами, основанными на домыслах.

– Ты не доверяешь нашему мнению? – спросила Блэр.

– Все совсем не так. Просто это мог сделать кто угодно. С таким же успехом это мог быть кто‐то из вас.

Блэр открыла рот:

– Что?

– Я не говорю, что это сделали вы, просто у нас нет реальных доказательств.

– Ты стала другой, Мэдди, – сказала Блэр.

Я нахмурилась:

– Что? Как?

– После твоего выигрыша тебе как будто плевать на то, что было раньше. Ты получила «удовлетворительно» за контрольную по истории.

– Да? – Видимо, она оценивала ее за мистера Стовела. Не могла подождать, когда я сама это узнаю? Я ни разу не получала «удовлетворительно», меня будто ударили под дых. – Ну и что? Это всего лишь одна оценка. Все остальные по-прежнему будут «отлично».

Я надеялась, что это правда.

– Раньше тебя такая не устроила бы, – сказала Элиз.

– Она и сейчас меня не устраивает. Но я ничего не могу с этим поделать. Я пытаюсь себя успокоить.

Слезы душили меня, но я не собиралась позволять эмоциям одержать верх.

– Мы всего лишь хотим вернуть прежнюю Мэдди, – сказала Блэр. – Которая знала, кто ее истинные друзья, и не забывала о своей цели.

– Но я все та же Мэдди. Я не пытаюсь вести себя по‐другому. Сейчас, когда я богата, все вокруг относятся ко мне иначе.

– Не обращай на них внимания, – порекомендовала Элиз.

– Я говорю про вас, – тихо произнесла я. – Про вас обеих.

Блэр приняла оскорбленный вид. Ее глаза заблестели точно так же, как, по ощущениям, блестели мои.

– Просто нам больно смотреть, как Трина тобой пользуется. В итоге твой новый финансовый статус и стремление к популярности тебе навредят.

– Мое стремление к популярности? – опешила я. – У меня нет такого стремления.

– Но ты упиваешься ею, тусуешься с Триной и ее подругами. Тебе вроде как нравится то внимание, что ты получаешь в школе.

– Ненавижу внимание.

– Твое поведение говорит об обратном.

– Я пошла с ними на обед, потому что вы были заняты!

Я осмотрелась, но моя вспышка, к счастью, не привлекла ничьего внимания. Я была рада, что нас с обеих сторон окружали шкафчики и наш разговор проходил в укромном месте.

– Ты дважды ходила с Триной по магазинам, купила машину, которую она уговорила тебя купить. Купила одежду, которую она посоветовала. Пусть ты не считаешь, что она написала статью, но должна хотя бы признать, что она тебя использует.

– Как покупка машины и одежды означает, что она меня использует?

– Ты купила машину у ее папы?

– Он сделал мне скидку, – напомнила я.

Блэр склонила голову, будто говоря: «Бедная наивная девочка».

– Ты не понимаешь, что твоя покупка была ему выгодна? Интересно было бы узнать, сколько денег он тебе сэкономил. И за сколько ты могла бы купить такую же где‐то еще.

Я хотела сказать, что это все не важно. У меня же были деньги. Но это, вероятно, только доказало бы ее правоту.

– Я не глупая, Блэр, – сказала я.

– Зато чересчур доверчивая.

– Хорошо, спасибо, что переживаете за меня.

Я начала злиться. Я могла привести несколько примеров, когда мои подруги сами пользовались мной: вещи для общежития, вечеринка, которую я не хотела закатывать, оплаченная мной игра в боулинг в честь моего дня рождения, дорогая пицца. Но промолчала. Потому что все это я оплатила добровольно. Это не делало меня наивной. Это делало меня доброй.

Элиз потянулась и сжала мою руку. Я отдернула ее. Блэр схватила Элиз за руку, точно они объединились против меня.

– Мне кажется, ты не интересовала Трину, пока не стала вызывать у всех интерес. Пока к тебе не пришли деньги и слава.

Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.

– Мне жаль, Мэдди, – продолжила Блэр. – Просто мне не нравится, что тебя используют.

– Вы имеете право на свое мнение. И мне жаль, что вы так думаете.

– Просто подумай о ситуации с Триной, хорошо? Мы переживаем за тебя. Если она поговорила с журналистом из жажды признания или чтобы навредить твоей репутации, на что еще она способна? – спросила Блэр.

Почему эти ее слова показались мне вмешательством в мою жизнь? Или даже ультиматумом? Блэр давала понять, что я должна сделать выбор? Просила больше не общаться с Триной? Именно мои подруги сейчас обижали меня, поэтому я не была готова принять решение. Я кивнула и развернулась, чтобы уйти.

– Я подумаю над вашим предупреждением.

* * *

На обеде я не стала искать Блэр и Элиз. Они ясно дали понять, что не желали находиться в моей компании, пока я не соглашусь с их безосновательными теориями. К тому же мне надо было подумать. Проходя мимо лавок по пути к фургону с едой, я услышала чей‐то окрик:

– Мэдди!

Я не хотела оборачиваться. В последнее время мое имя слишком часто упоминали, его выкрикивали просто для забавы. Помню, мама однажды сказала, что если еще раз услышит слово «мама», то заберется под кровать, пока мы не поймем, зачем она нам действительно нужна. Но я обернулась. Это была Трина. Она подзывала меня к их компании.

– Садись с нами, Мэдди, – сказала она, указав на пустое место между ней и Бет.

– Вы сегодня не уезжаете из кампуса? – спросила я, подойдя к ним.

Рядом с лавкой стоял, уткнувшись в телефон, Дэниел, а Хайди сидела на земле напротив него.

– Мейсон заберет пиццу и привезет сюда, – сказала она.

Пицца и Мейсон. И снова я вспомнила про ту статью.

– Мейсон вам говорил, что как‐то вечером приходил к нам с подругами на занятия? – спросила я Трину.

– Мейсон? На занятия? – Она засмеялась.

– Значит, нет?

– Впервые об этом слышу.

Выходит, она не знала о скудных чаевых курьеру. Я уставилась на пустое место рядом с ней, гадая, что делать. Если сяду, сделаю ли я выбор? Мне было трудно поверить, что меня предостерегали от этой компании, которая с радостью меня принимала. А вот мои собственные подруги гнали прочь. Зависть – страшная штука. Теперь я знала это не понаслышке. Я села рядом с Триной.