Текст книги "Повезет в любви"

Глава 37

КОГДА Я ВЕРНУЛАСЬ, Сет сидел на дорогом по виду диване.

– Все в порядке? – спросил он.

Все было отнюдь не в порядке, но я проглотила злость и пожала плечами.

– Не знаю. Не могу связаться с братом. Ты не против… подождать его здесь со мной немного?

– Конечно.

– Хотя это вовсе не обязательно. Можешь ехать. Брат отвезет меня домой, когда вернется. Просто…

– Мэдди, все нормально. Я подожду с тобой.

– Хорошо. Спасибо. – Я села рядом с ним. – Куда делась Куинн?

Он показал на угол комнаты. Оказывается, собака отыскала кроссовок моего брата и теперь спала на нем. Я улыбнулась:

– Тоже хочу собаку.

– У тебя никого нет? Я был уверен, что у тебя, любительницы животных, по крайней мере полдюжины питомцев.

– Это дополнительные расходы, а родители не могли их себе позволить. К тому же у папы аллергия на котов. Так что да, у нас дом без животных. Это еще одна причина, по которой мне нравится работать в зоопарке.

– Еще одна причина? Разве животные – не единственная причина?

Взгляд его темных глаз словно бросал мне вызов.

– Ну, еще поездки на паровозе и карусель. Об этом тоже нельзя забывать.

Он улыбнулся, и я прикусила нижнюю губу, сдерживая улыбку. Возле моей ноги на полу лежала гайка, я подняла ее и осмотрела комнату.

– Пытаешься понять, откуда она? – спросил Сет.

– Ну да. Что она здесь валяется? Где‐то теперь не хватает гайки или мистер Пол Где Мои Деньги Вендел ходил по квартире с полными карманами гаек?

Сет вытянул руку, и я положила гайку ему на ладонь. Он ее рассмотрел.

– Давай сыграем? – предложил он, снова взглянув на меня.

– Найди болт, которому она принадлежит? – спросила я.

– Ага. Кто первым найдет, тот и выиграл.

– Выиграл что?

– Позже решим.

– Договорились.

Я выхватила гайку и сорвалась с дивана, направившись к черным перилам лестницы и рассматривая каждую перекладину. Сет пошел на кухню. Он открывал по очереди ящики и проверял все ручки изнутри. Куинн, похоже, ощутившая общий подъем, проснулась и теперь нарезала круги вокруг дивана. Сет запрыгнул на кухонный островок и стал крутить огромную люстру в форме клетки, рассматривая каждый прут. Я спустилась вниз и заглянула под кофейный столик. В него был вкручен болт, но со своей гайкой. Я взглянула на Сета, затем легла на спину, заползла под столик и тихонько начала ее выкручивать.

– Что ты делаешь? – спросил Сет.

Его ноги находились слева от меня. Я развязала его кроссовку и продолжила откручивать гайку.

– Ничего.

– Жульничаешь?

Я засмеялась:

– Просто хочу проверить, не подойдет ли она.

– Ты определенно жульничаешь.

Он схватил меня за ноги и вытащил из‐под столика. Куинн понравилась эта игра, она прыгнула на мои волосы и принялась лизать мне лицо. Сет опустился на колени и защекотал меня.

– Вот уж не знал, что играю с жуликом.

Я засмеялась и, схватив Сета за запястья, отодвинула от себя его руки. Он отстранился и положил руки себе на колени. Теперь мы оба тяжело дышали и улыбались.

– Что я выиграла? – спросила я.

– Это я выиграл по умолчанию.

Я села.

– Хорошо, и что ты выиграл?

Улыбка исчезла с его лица, и он глубоко вздохнул, плечи поднялись и опустились.

– Сет, – произнесла я, поглаживая собаку, которая легла рядом со мной.

– Да?

Я чувствовала себя смелее, когда не смотрела ему в глаза.

– Ты был первым, кому я позвонила.

– Мэдди, – сказал он так же тихо.

– Да?

– В прошлый раз это была не просто история, чтобы тебя развеселить.

Я посмотрела на него, но в этот момент услышала, как во входной двери поворачивается ключ, и подскочила.

– Сейчас вернусь, Сет.

Я открыла брату и, выйдя к нему на крыльцо, закрыла за собой дверь.

– Мэдди? – спросил Бо, озадаченно глядя на меня.

– Я пыталась тебе позвонить.

– Я видел.

– И при этом не перезвонил мне? Бо, так нельзя.

Он вздохнул:

– Не хотел выслушивать лекцию.

– Но при этом тебе надо было, чтобы кто‐то оплатил твой долг?

– Я не просил оплачивать мой долг. Я бы заплатил Полу.

– Серьезно? Потому что его звонки ты тоже игнорировал. Скажи, что у тебя еще остались деньги. Что ты не вложил их все в эту квартиру и азартные игры.

Бо нахмурился:

– Не знал, что после того подарка ты станешь контролировать мою жизнь.

– Я не пытаюсь ее контролировать.

– Тогда прекрати вести себя так, точно ты в семье главная. Будто эти деньги наделили тебя какими-то полномочиями. Почему ты стала такой праведницей?

Я сглотнула, глаза тут же защипало от слез. Но я их сдержала.

– Ничего я не стала. Просто, если вписываешь мое имя в договоры, выясни сначала мое мнение. Ты меня в это втянул, Бо, а не наоборот.

Наконец мне показалось, что ему стыдно.

– Да. Им было нужно второе имя. Я не думал, что они этим воспользуются.

– Не знаю, верить ли этому.

– Верь чему хочешь.

– Ты погряз в долгах, Бо? – спросила я.

– Эта квартира принадлежит мне безо всяких долгов. Если понадобятся деньги, я ее продам.

– Ты ее продашь… – повторила я, и меня осенило.

– Ну да.

– А что еще ты готов продать ради денег?

Он нахмурился:

– Что? Не знаю. Могу продать все, что мне принадлежит.

– Например, мою историю?

– Твою историю?

– Сколько тебе заплатил тот журналист?

– Опять? Мэдди, я не разговаривал ни с каким журналистом. У тебя паранойя.

Он протолкнулся мимо меня и вошел в квартиру. Я последовала за ним, не зная, верить ли ему. Но что у меня было, кроме его слова?

Сет стоял на кухне у островка, держа в руках Куинн.

– Ты кто? – спросил Бо.

– Это мой друг Сет.

– Сет. А, из телефона. Ты тоже пришел мной командовать?

– Надеюсь, что не придется, – ответил Сет.

– Бо, не будь придурком, – сказала я. – Идем, Сет.

– Давай я тебе кое‐что расскажу о своей сестре, Сет из телефона, – произнес Бо, прежде чем мы ушли. – Ей нравится всех контролировать. У нее составлен план, которому все должны следовать.

– Вам с ней повезло, – отметил Сет.

– Это ей повезло, – сказал Бо. – Еще как повезло.

Я схватила со стойки подписанный Полом Венделом чек, прижала его к груди Бо и как можно тише сказала:

– Ты должен мне тридцать тысяч.

Бо чуть поклонился:

– Да, королева Мэдди.

Я вышла за дверь. На улице уже стемнело и похолодало. Я подняла голову, чтобы ветерок остудил горячие щеки. Сет пошел за мной, и, когда он закрыл дверь, я сказала ему:

– Прости.

– За что? – спросил Сет.

– За него.

Я взяла Куинн, и напряжение немного спало. В машину Сета я села прежде, чем он успел сказать что‐то еще. Он молча завел ее и тронулся с места.

– Мне жаль, что первое впечатление о моем брате получилось именно таким. Обычно он другой… честно говоря, он такой лишь в последнее время. Извини.

Сет сжал мою руку:

– Прекрати извиняться, Мэдди. Он – не ты.

– Знаю, но я чувствую за него ответственность.

– Ты не можешь контролировать других людей.

– Но хочу. Очень.

Сет засмеялся:

– Мэдди, было бы намного круче, контролируй ты весь мир. Мне кажется, он изменился бы к лучшему.

– Ты слишком во мне уверен.

– Я полностью в тебе уверен.

У меня екнуло сердце. Жаль, я сама не была в себе уверена.

Когда мы подъехали к моему дому, я напоследок поцеловала Куинн и отдала ее Сету. Вышла из машины. Сет чуть приоткрыл окно, устроил Куинн на сиденье и проводил меня до крыльца. Я обняла его:

– Спасибо, что ты рядом.

Не стоило его обнимать. Он был таким теплым, и в его объятиях мне было так приятно, будто он был создан для того, что меня обнимать.

– Рад, что ты позвонила, – произнес он у самого моего уха. А потом направился к машине.

Грудь сдавило. Я не хотела, чтобы он уезжал. Но так было надо. И мне стоило подумать о своем плане и о будущем. Он с улыбкой оглянулся на меня. Иногда жизнь меняет даже самые идеальные планы. И строит другие. Если я не смогу измениться или принять их, как тогда выживу?

– Сет!

Он как раз подошел к машине и тотчас развернулся. Я рванула по дорожке, пока не остановилась напротив него, с трудом переводя дыхание.

– Тебе нужно что‐то еще? – спросил он.

Может, я отдалась на волю эмоций, или меня затопила признательность, или я слишком устала подавлять свои чувства, но думать я могла только об одном: «Ты. Мне нужен ты».

– Что случилось дальше? – спросила я.

– Дальше?

– В истории про Мэдди и Лета?

Его глаза задорно засверкали.

– Ну, Лет пригласил Мэдди на свидание.

– И она согласилась, – сказала я.

– Конечно, если бы она не согласилась, в этой истории не было бы смысла.

– Согласна, – сказала я.

– Я рад, что ты согласна.

– Нет, в смысле, да, я хочу пойти на свидание. Хочу компенсацию за свой день рождения.

Раз уж мы выбрали такой предлог, я была рада подыграть.

Я шагнула вперед, затем еще, предполагая, что он отшатнется или остановит меня. Но этого не произошло. Он сделал прямо противоположное – шагнул мне навстречу. И вот мы стоим близко-близко, а еще через секунду наши лбы прижались друг к другу. Я схватилась за низ его футболки. Его руки поднялись к моим предплечьям.

Он должен многое обо мне узнать. Как я могла зайти так далеко, ничего ему не рассказав? Он ненавидит обманщиков. И возненавидит меня.

– В пятницу? – спросила я. – Мы можем пойти в пятницу?

– Да, – ответил он. Его глаза все еще светились. – Я кое‐что запланировал.

– Правда?

– Я уже некоторое время строю планы.

Мое сердце заколотилось.

– Спасибо.

– Ты пока ничего не видела.

– Мне и не надо.

Он улыбнулся:

– Да, тебе и не надо. Тогда в пятницу. Скоро увидимся.

– Хорошо.

Мы вроде попрощались, но никто из нас не пошевелился. Я наслаждалась его теплом и гадала, не обнимаемся ли мы в последний раз, ведь рано или поздно он узнает то, что я от него скрывала. Он прислонился к машине, притянув меня за собой. Я посмотрела ему в глаза. В его объятиях было так приятно находиться. Его лицо, его красивое лицо приближалось к моему, и у меня перехватило дыхание. Открылась входная дверь, и раздался папин голос:

– Мэдди, это ты?

Я поникла и отступила от Сета:

– Мне пора. Спасибо за все.

Сет провел рукой по моей щеке:

– Увидимся в пятницу.

В животе запорхали бабочки. Я быстренько поцеловала его в щеку, забежала в дом и, минуя папу, понеслась к себе в комнату. Рухнув на кровать, я радостно вздохнула.

Глава 38

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, вернувшись домой после школы, я обнаружила маму на кухне с чистящим средством в одной руке и губкой в другой. Она усиленно терла пятно на стойке. Я сразу же заметила блеск на ее шее.

– Мам, какое красивое ожерелье!

Она потянулась рукой к бриллиантам и неуверенно коснулась их пальцами, словно они могли разбиться, если нажать на них слишком сильно.

– Твой папа мне купил.

– Очень мило с его стороны. Как он тебе его подарил?

– Вручил днем.

Я подавила стон. Серьезно? Ничего более романтичного он не мог придумать? Это лишь доказывало мнение Сета: несмотря на самые искренние намерения, я не могла контролировать людей. Все эти мысли улетучились, когда я заметила выражение ее лица.

– Что случилось? – спросила я.

– Просто это уж слишком. Боюсь, с такими тратами мы долго не протянем.

– Мам, он у нас ответственный. Мне кажется, он сделал это из лучших побуждений. Потому что ты попросила его быть внимательным. Помнишь?

– Да, помню. Но я имела в виду розы или хорошую открытку. Не такое.

Люди так непредсказуемы. Почему А плюс Б не равно В?

– Я думала, два миллиона – это очень много, – сказала мама. – Что хватит до конца жизни. Когда ты сказала, что дашь нам столько, мне эта сумма показалась громадной.

– Это и правда много. Все будет хорошо. Я уже и за дом заплатила.

Она кивнула, но волнение не пропало с ее лица.

– Поэтому больше никаких выплат, – продолжила я, пытаясь внушить ей, что все не так уж плохо, как она думает.

– Ты же будешь рядом, Мэдди, да? Если понадобишься?

Она имела в виду, если понадоблюсь я или мои деньги?

– Конечно. Я рядом.

– Хорошо.

Она снова дотронулась до ожерелья и продолжила тереть стойку, которая и так уже сверкала чистотой.

На телефон пришло письмо. Я открыла его и ахнула, когда увидела, кто отправитель, – Стэнфорд. Пока письмо грузилось, сердце сжималось в груди. Но вот оно открылось, и я быстро его прочитала.

– Что там? – спросила мама.

– Стэнфорд. Я поступила в Стэнфорд.

В груди боролись страх и радость. Я надеялась, что радость победит.

– Ого. На самом севере, – вот и все, что сказала мама.

Она переживала за меня.

– Мне сегодня приходила почта? – спросила я.

– Ты ждешь еще какие‐то письма о зачислении?

– Только от Калифорнийского. О, и от дяди Барри. Помнишь, я инвестировала вместе с ним деньги? Он должен был отправить мне документы на подпись.

– Ты права, должен был. – Она подошла к сумке и достала свой телефон. – Давай позвоним ему и уточним, по какой причине задержка.

– Хорошо.

Мама нажала на кнопку и приложила телефон к уху. Через какое-то время нахмурилась, затем снова посмотрела на телефон, нажала на несколько кнопок и прислушалась.

– Что такое, мам? – спросила я, когда она трижды повторила этот процесс.

– Мне кажется, с его телефоном что‐то не так. Говорят, номер не обслуживается.

– Не обслуживается? – Я достала свой. – Давай попробуем позвонить по моему.

Тот же результат. У меня засосало под ложечкой. Я не хотела думать о том, что это может значить. Все хорошо. Все будет хорошо. Дядя Барри просто сменил номер телефона. Мы все выясним.

Я оставила маму искать другие контакты – его детей, братьев, сестер или кого другого, – а сама пошла в комнату. В голове всплыли слова Блэр про доверчивость. Она имела в виду Трину, но, возможно, я чересчур сильно доверяла не только ей. Любопытство взяло верх, и я полезла в интернет, чтобы проверить стоимость проданной мне папой Трины машины. Зря я это сделала. Я-то думала, что получила скидку. Но все оказалось совсем не так. Он не только не сделал мне скидку, но и накинул пять тысяч на рыночную стоимость. Я захлопнула ноутбук. Наверное, Блэр права. Я была слишком доверчивой.

Распахнулась дверь, и в мою комнату вошла мама. Ее лицо было искажено злостью.

– Он тебя обманул. Он жулик.

– Знаю. Просто… подожди, кто?

– Твой дядя. Он забрал деньги других инвесторов и твои и исчез с ними. Мне так жаль.

Душа ушла в пятки.

– Исчез? Что это значит?

– Что он, возможно, уехал куда‐то далеко, чтобы не загреметь в тюрьму.

Я закрыла глаза. Пятьсот тысяч испарились. Вот так просто. Я была такой наивной. И действительно не умела контролировать людей. Совсем. Или видеть их насквозь. Не важно, как долго я их изучала. Деньги меняли людей. Вынуждали их врать и красть. Выдавать секреты и манипулировать. Я никому не могла доверять. Люди смотрели на меня и видели лишь банковский счет. Каждый человек в моей жизни. Брат уж точно. Даже мама на это намекала. Если я не могла доверять своей семье, то кому?

Сет. Я могла доверять Сету. Он единственный не знал и хорошо ко мне относился. Он единственный не изменился.

Глава 39

ОСТАТОК НЕДЕЛИ, ПРОВЕДЕННЫЙ в школе, я всех анализировала и избегала. Каждый, кто попадался мне на глаза, мог меня использовать. Все чего‐то от меня хотели. И любой мог оказаться тем, кто дал интервью журналисту. Даже мои подруги.

Я избегала Блэр и Элиз, пряталась с пакетом обеда в библиотеке на задних рядах. Забегала за угол, когда видела их в коридорах, и держалась подальше от тех мест, где они могли оказаться.

Как богатые понимают, нравятся они людям за их деньги или просто так, сами по себе? Я уеду отсюда и больше никому не скажу, что выиграла в лотерею. Чтобы все было как с Сетом. С ним все вышло идеально.

* * *

В пятницу вечером я открыла дверь Сету, не успел он постучаться, и кинулась ему на шею. Эта неделя одиночества вновь подтвердила то, что я осознала ранее. Сету я могла доверять, а это что‐то да значило. Даже больше: Сет мне нравился. Он был мне нужен. Сегодня я собиралась все ему рассказать, и пусть случится то, что должно случиться в результате этого признания. Я улыбнулась при этой мысли.

– Привет, – произнес он мне в щеку. – Я тоже рад тебя видеть.

Я еще раз обняла его напоследок и отпустила.

– Спасибо, что погуляешь со мной сегодня. Мне это правда нужно.

– Надеюсь, ты не разочаруешься. Мне кажется, я слишком красочно расписал то, как компенсирую твой дерьмовый день рождения. И теперь ты ждешь, что я достану тебе луну с неба или что‐то в этом роде.

– Достанешь мне луну? Если сегодня этого не произойдет, я буду очень разочарована.

Он пнул носком асфальт:

– Серьезно, это не такое большое событие. Ты знаешь, что я стараюсь экономить каждый цент, так что вечер не будет затратным.

Я взяла его за руку:

– Сет, мне было бы приятно просто сидеть с тобой в машине и ничего не делать.

«Или мы могли бы посидеть в машине и кое‐что поделать», – подумала я, посмотрев на его губы, а потом резко отвела взгляд, словно он мог прочитать мои мысли.

Он кивнул, мы переплели наши пальцы и пошли к автомобилю. Сели в нее и закрыли дверь. Затем он вставил ключ в замок зажигания, но не стал заводить машину, а развернулся ко мне лицом.

– Ты же не имела в виду, что мы будем просто сидеть и ничего не делать, верно? Мы можем хотя бы посидеть и поговорить? – спросил он через несколько секунд.

Я засмеялась:

– Да, о чем поговорим?

Он улыбнулся и завел машину.

– У меня запланировано кое‐что чуть более увлекательное.

* * *

Мне не очень‐то нравились сюрпризы. Я была из тех, кто строит планы, чтобы построить планы. Но собиралась исправиться, расслабиться и забыть о контроле. По крайней мере, с ним.

– Как прошла неделя? – спросил он, пока мы ехали.

– Неважно, – призналась я.

– Что такое?

Причин было много.

– Кажется, мои родители разводятся.

Я впервые в этом призналась – даже себе.

– Мне жаль. Это тяжело. Но почему ты так думаешь?

Я вздохнула:

– Потому что они не ругаются, только когда находятся порознь.

– Это плохо. Очередной пунктик в списке того, что ты не можешь контролировать, но хотела бы?

Я снова вздохнула:

– Это точно. Я некоторое время пыталась, но теперь понимаю, что это не в моих силах. – Я покачала головой. – Давай не будем сегодня об этом. Поговорим о чем‐нибудь приятном.

– Например?

– О том, что Мэдди и Лет наконец‐то пошли на свидание.

Он улыбнулся:

– Лет давно ждал.

– Правда?

В животе вновь запорхали бабочки.

– Ты понятия не имеешь сколько. – Он мне подмигнул. – Но благодаря этому история стала лучше, верно? Неспешность. Напряжение.

Я засмеялась.

Сет подъехал к магазину, и я увидела Максин за стойкой с кассой.

– Тебе нужно заправиться? – спросила я.

– Нет, просто заскочу за перекусом, прежде чем отправимся дальше.

Он припарковался и заглушил машину.

– Можно подождать в машине? – спросила я.

Он нахмурился.

– Я дам тебе денег, но сама не пойду, – добавила я.

– Во-первых, я заплачу сам. Ты что, считаешь, это дружеская вылазка? И во‐вторых, почему ты не хочешь идти?

– Просто… Максин… – Я поняла, что он мог и не знать ее имени. – Мы с этой кассиршей не ладим.

Он усмехнулся:

– Ты такая не одна.

– В смысле?

– Мне она тоже не нравится. Поэтому не заставляй меня идти к ней одному.

– Почему она тебе не нравится? Я видела, как вы в прошлый раз смеялись.

– Давай вспомню, как прошел наш разговор. Она говорит: «Ого, у тебя даже нет акцента». Я отвечаю: «Да, у вас тоже». И мы оба смеемся, пока я втайне ее проклинаю. И такое каждый раз.

Какой бы отвратительной ни была история, мне стало легче оттого, что я прислушалась к своему первому впечатлению и не дала ей денег. Я ничего ей не должна.

– Тогда почему продолжаешь сюда ходить? – спросила я.

– Я же не могу избегать всех мест, где мне хамят, иначе некуда было бы ходить.

Я сжала его руку:

– Извини.

Он пожал плечами. Так или иначе, не Максин сообщит Сету новость о моем выигрыше в лотерею – я собиралась остаться в машине.

– Обещаю, что пойду с тобой в следующий раз, но сегодня…

– Все нормально. Оставайся. Я сейчас вернусь. Он улыбнулся мне, поцеловал в щеку и отправился на встречу с Максин.

Когда он ушел, я прижала руку к щеке и широко улыбнулась.

Сет вышел с двумя большими бутылками лимонада и пакетом. Он поставил его себе в ноги и, когда я попыталась туда заглянуть, оттолкнул мою руку.

– Ну уж нет, придется подождать. Отчасти потому, что я знаю, как тебе не нравятся сюрпризы, но еще и потому, что Максин сегодня невероятно приставучая.

– Откуда ты знаешь, что мне не нравятся сюрпризы? Может, я их люблю.

– Когда ты нервничаешь, начинаешь разговаривать в пять раз быстрее обычного.

Я его пихнула, и он засмеялся. Оставшуюся часть дороги я старалась держать язык за зубами – не хотела, чтобы Сет понял, насколько он прав. Мое внимание было сосредоточено на нем, на нашем вечере, поэтому я не обращала внимания на вид за окном, пока он не заехал на парковку зоопарка.

– Мы идем в зоопарк?

– Здесь мы познакомились.

Сначала я подумала, что мы останемся сидеть в машине, уничтожать то, что лежало в пакете, и смотреть на главные ворота. И меня бы это более чем устроило. Но он открыл дверь.

– Стэн дал мне ключи.

Он достал из кармана связку и показал мне. Я улыбнулась.

– Ты ему не говорил, что это ради меня? Тогда бы он забрал их обратно.

Сет вздохнул. Как мило с его стороны привести меня сюда. Я не понимала этого, пока мы не оказались внутри. Сет осветил дорожки гирляндами из белых фонариков. Они были обмотаны вокруг перил, столбов, стволов деревьев, знаков… и меня. По крайней мере, возникло такое чувство, будто все мое тело светилось.

– У тебя сегодня не было уроков? – спросила я.

– Я приехал сюда с приятелями сразу после закрытия зоопарка.

Никто раньше не делал для меня ничего подобного. Глаза защипало, и я смутилась. Подхватив Сета под руку, я положила голову ему на плечо, пока мы шли.

– Ты вроде говорил, что это не будет грандиозным событием.

– Все верно. Просто небольшая прогулка.

– Спасибо.

– Оно того стоило, – сказал он.

Яркая дорожка привела нас к Ферме. Карусель и лошади тоже были освещены, и Сет прижал ладонь к боку одной из лошадей и жестом пригласил меня занять место.

– От этого у тебя тоже есть ключ?

– Да.

– Ого. Как ты нравишься Стэну.

– Я всем нравлюсь, Мэдди.

– Знаю.

Он засмеялся:

– Но он предупредил: если с нами что‐нибудь приключится, он скажет, что мы вломились.

– Ну здорово.

Я выбрала самую красивую лошадь и залезла на нее. Сет подошел к установленной в центре панели.

– Готова? – спросил он.

Я взялась за шест и улыбнулась ему.

– Готова.

Он повернул ключ. Из расположенных выше колонок полилась музыка, и моя лошадь рванула вперед. Сет запрыгнул на соседнюю. Пока карусель кружилась, я откинула голову и посмотрела на небо.

– Никогда не была здесь вечером. Тут потрясающе.

Лошадь Сета опускалась, а моя в этот момент поднималась.

– А у нее крутой радиус поворота, – заметил Сет. Теперь понимаю, почему после поездки на карусели детей тошнит.

– Тебя тошнит?

– Что? Нет! Это было бы совсем не романтично.

– А мы на этом детском аттракционе ради романтики?

– Нет, не совсем, зачем нам это? Детские аттракционы не для романтики, они для веселья. – Он встал на лошадь. – И для того, чтобы выпендриваться.

– Сядь, иначе Стэн скажет, что мы вломились. Сет опустился на металлический пол и прислонился к моей лошади. Лучше не стало. Лошадь двигалась вверх-вниз, толкая его. Сет усмехнулся. При этом он выглядел очаровательно, хотя, возможно, считал, что смотрится глупо. Наши взгляды встретились, и только я потянулась к его руке, как лошадь снова его толкнула. Сет сдался и запетлял обратно к панели. Карусель остановилась.

– Справа от тебя есть мусорка, – подсказала я.

– Да меня не тошнит. И я знаю, где находятся мусорки. Я здесь работаю.

Он протянул мне руку, и я ее взяла.

– Было весело.

– Мы еще не закончили, Мэдди.

Он повел меня к паровозу. Каждый вагон освещался кучей фонариков.

– Ты самый лучший, Сет Нгуен.

– Обычно я не стараюсь, но в этот раз пришлось потрудиться.

Я улыбнулась. Он сел на место кондуктора. В вагончике за ним лежали одеяла и подушки.

– Все на борт, – объявил он. – Я напомню некоторые правила. Разрешено стоять в паровозе. Если хочешь свесить руки и ноги, пожалуйста, свешивай.

Я села, и он трижды дал свисток. Снял с держателя рацию и заговорил в нее. Его голос отдавался эхом.

– Во время этой вечерней поездки вы не увидите животных, они все спят. Коровы, кролики, утки, козлы, эму, муравьеды – особенно муравьеды. Но это не главное. Наш вечерний поезд ведет в местечко, где творится волшебство.

– И что за волшебство? – спросила я. С той секунды, как он появился на моем крыльце, улыбка не сходила с моего лица, и щеки уже начинали болеть.

– Волшебство не объяснить. Его можно только ощутить.

Паровоз завернул за угол, и я с трудом рассмотрела впереди тоннель. Он был совершенно черным, почти пугающим. Я думала, Сет подключит фонарики и в тоннеле, но он этого не сделал. Когда поезд в него заехал, свет от фонариков, украшавших паровоз, отразился от белых цементных стен. Затем паровоз замедлился и остановился в середине тоннеля. Сет спустился и подошел к служебному вагону.

– Что ты делаешь? – прошептала я.

– Что я сказал насчет волшебства?

– Хорошо, жду, когда же оно придет.

Он с чем‐то повозился, и над моей головой загорелся яркий голубой свет. Я повернулась ко входу и увидела, что свет падает на повешенную в конце тоннеля простынь. Прежде этой простыни здесь не было. Если бы мы не остановились, то проехали бы прямо через нее.

– Мы будем смотреть фильм? – спросила я.

– Возможно.

Иногда в амфитеатре устанавливали проектор и транслировали обучающие фильмы.

– Про животных? – спросила я.

– Наверное, его можно назвать своего рода животным… с другой планеты.

– Что?

Сет потянулся к пакету и достал самую большую упаковку моих любимых арахисовых драже.

– «Инопланетянин».

Я засмеялась.

– Ты идеален.

Он слегка покраснел и забрался в первый вагон, а я осталась в вагоне позади него. Вагоны были маленькими – детскими. В каждом установлены два сиденья лицом друг к другу. Поэтому, чтобы смотреть фильм, нам пришлось сидеть в разных вагонах, но мне очень хотелось к нему. Жаль, мы не могли сидеть бок о бок. Похоже, он думал о том же, потому что откинул голову назад.

– Это я совсем не продумал, – сказал он.

Я потянулась и игриво ударила его по плечу.

На экране начался фильм. Я разложила в своем вагоне подушки и одеяла и устроилась поудобнее – казалось, я находилась в своей комнате, в креслекоконе. Мне ни разу не приходилось смотреть фильм в такой крутой обстановке.

Фильм был старым, но прелестным. И инопланетянин был очаровательным. Но Сет сидел напротив меня, поэтому я все время отвлекалась. Я ощущала каждое движение его тела, чуть ли не каждый выдох и вдох. Мы не добрались даже до середины фильма, а я уже поняла, что с треском провалила бы опрос по нему, если бы мне такой устроили.

Сет обернулся и прошептал:

– Бабушка сказала, если будем вместе смотреть фильм, мне надо тебя приобнять. Кажется, моя бабушка умнее меня. И, несмотря на все волшебство, не устроила бы свидание в паровозе.

Я поставила ногу поближе к нему. Мне тоже хотелось сократить расстояние между нами, пусть даже одной ногой.

– Бабушка живет с вами?

– Да. И дедушка. В нашей семье несколько поколений. Знаю, это странно.

– Это не странно. Не понимаю, почему так больше не принято. Мне кажется, очень здорово, когда все живут вместе. Поэтому ты такой потрясающий.

– Это точно. К тому же так можно сэкономить деньги, что важно для тех, кого волнует этот вопрос.

При упоминании о деньгах у меня скрутило живот, и я добавила:

– А он волнует многих. Кстати, как дела? Что‐то стало известно по поводу твоих заявлений на стипендию?

– Да.

– Правда? Круто.

– Пока пришел только отрицательный ответ.

– Ох. Это совсем не круто. Извини.

– Нет, все нормально. Давай не будем о деньгах, мне меньше всего нравится эта тема.

– Мне тоже.

– Да, представляю, – сказал он.

Его ответ сбил меня с толку. Я хотела попросить его пояснить, но передумала – все‐таки нам обоим неприятно было обсуждать эту тему. Мы замолчали и продолжили смотреть фильм. Еще через несколько минут Сет потянулся ко мне и положил руку на мою лодыжку. В моей ноге ожил каждый нерв. Я старалась контролировать дыхание, чтобы оно не отдавалось эхом от стен тоннеля во время тихих сцен в фильме.

– Да к черту все, – сказал Сет и встал, напугав меня. – Я иду к тебе. – Он перешел в мой вагон. – Умещусь? – спросил он.

– Давай я положу несколько подушек на пол между сиденьями и ты сядешь на них?

Он кивнул, и я передвинула подушки. Мне хотелось, чтобы он был ближе, но получилось даже чересчур. Наконец мы устроились: он сидел на полу между моими коленями, перекинув руки через мои ноги и прислонив ко мне голову. Я была уверена, что он чувствовал затылком, как билось мое сердце. И сомневалась, что он слышал что‐либо, кроме него. Нам точно нужно смотреть этот фильм?

– Так еще хуже, да? – тихо спросил он.

Я усмехнулась.

– Ты смотришь фильм?

– Перестала смотреть после первого упоминания арахисового драже.

Он повернулся и посмотрел на меня. Свет от проектора озарил его лицо и глаза. Эти глаза словно задавали мне вопрос, и я не могла понять какой, но все во мне говорило «да». Мне хотелось, чтобы он был ближе ко мне. Я потянулась вперед, но не успела его коснуться, как он положил ладони на мои плечи и притянул меня к себе. И поцеловал. Его тело прижалось к моему, руки крепко обхватили талию, и у меня сбилось дыхание. Наши губы впивались друг в друга. Сет был словно создан для того, чтобы меня целовать. Я готова была длить этот момент вечность.

Я запустила пальцы в его волосы. Музыка из фильма становилась все громче, и я не смогла сдержать улыбку.

– Да, теперь я понимаю, что волшебство надо ощущать, а не объяснять, – отстранившись немного, произнесла я.

Он засмеялся и сел на корточки.

– Ты чего? – спросила я.

– Извини, сложно целоваться, когда смеешься.

– Спасибо тебе, Сет. За все. Ты действительно знаешь, как восстановить справедливость.

Он улыбнулся:

– Могу я кое в чем признаться?

– Конечно.

– Это был лишь предлог, чтобы тебя пригласить.

Я притворно ахнула:

– Что? Ты шутишь.

– Знаю. В это сложно поверить. Не стоило тебе врать.

В его глазах всегда разгоралась искра, когда он меня дразнил. Но в моем животе образовался узел. Я ему врала. Вот уже давно. Не придумала дурацкое оправдание, которое, как мы оба знали, не являлось правдой, а недоговаривала кое в чем серьезном. Мне надо было признаться, пока все не зашло еще дальше.

Он поднес мою руку к губам и поцеловал. По коже пробежали мурашки.

– Можно подумать, этот дурацкий вечер мог затмить то, что с тобой не так давно произошло.

– Мне надо… Подожди… Что?

То, что со мной не так давно произошло? Что это означало? Я вспомнила его ответ, когда призналась, что мне меньше всего нравится тема денег: «Да, представляю». И до этого он сказал: «…что важно для тех, кого волнует этот вопрос». То есть знал, что я не волновалась о деньгах. И когда общались на тему университета, он тоже намекнул, что я в любое время могу сесть на самолет. Я думала, он говорил это, чтобы меня утешить, но на самом деле в буквальном смысле имел это в виду. Даже в тот день, когда мы обсуждали удар молнии, он произнес что‐то странное про вызов судьбе. А теперь все стало очевидно. Он знал. Страх затопил меня, уничтожив все хорошие чувства.