Текст книги "Спорим, будет больно!"

Глава 10

Я напрягаюсь. Что за осада на меня со всех сторон? Вчера Арчи, сегодня Кир, а теперь еще и его дружок пристает.

Быстро оглядываюсь, но одноклассники на медляк куда-то свалили, рядом топчутся несколько пар. Арчи на сцене, вместе с Костиком колдует над новыми треками. У обоих наушники, в зал не смотрят.

– Слушай, тебя ведь Антоном зовут? – спрашиваю мажора.

– Ага. А что?

Он смотрит с любопытством, крутит на пальце ключи.

– Машину отремонтировал?

– Ага. Там колесо поменять надо было. Стоп! – он хлопает себя по бедрам. – Ты мне зубы не заговаривай.

Тоха тянет меня на середину зала, но я упираюсь пятками.

– Слушай, отстань, я не танцую!

Простреливаю его дерзким взглядом и сбрасываю с локтя цепкие пальцы. И тут же чувствую, как мажор захватывает волосы в горсть и дергает меня на себя. От удара о твердую грудь в глазах темнеет.

– Что ты делаешь? – вскрикиваю от боли, упираюсь руками. – Пусти! Я закричу.

– Не получится, – усмехается он, двумя пальцами зажимает мой подбородок и впивается твердыми губами в рот.

На миг задыхаюсь. Никто из парней не смел со мной так обращаться, меня в школе даже прозвали Варькой-недотрогой. Я напрягаюсь и двигаю кулаком в живот мажора. От злости не рассчитываю удар: незнакомец кричит, отскакивает, сгибается пополам.

– Козел! Мерзкий ублюдок! – яростно вытираю рот.

Услышав крик, в зал врываются Венька и его приятели. Парни выстраиваются в линию, принимают бойцовскую стойку.

К мажору тоже подбегают друзья. Драки стенка на стенку у нас не приняты: Василий Андреевич сразу вызывает полицию. Вот и сейчас он стоит на входе в зал с телефоном у уха. Пять минут – и участковый будет в клубе: его кабинет с другой стороны здания.

Музыка затихает, зал делится на две половины и застывает в напряженном ожидании.

И тут Арчи снимает наушники, спрыгивает со сцены и бросается к нам. Обводит всех прищуром прозрачных глаз:

– Мужики, брейк! – поворачивается ко мне. – Извините, Варя. Мой друг не привык к отказам. Мы уходим.

– Арчи, ты простишь этой козе нападение? – вопит разъяренный Тоха. Он уже выпрямился и стоит, сверля меня злым взглядом. Но и я не сдаюсь, отвечаю ему тем же. – Да я ее по судам затаскаю!

– А где было нападение? – Венька оборачивается к деревенским за спиной. – Бро, вы видели?

– Не-а, – с растяжкой отвечают друганы Веньки.

– Да вот же! Эта стерва только что мне кулаком под дых заехала! – не успокаивался мажор. – У вас в деревне все такие бешеные?

– Варька? Да она милаха! – гогочут пацаны.

– Опаньки, – кривляется Венька. – Тут ты пролетел, мужик! Не деревня, а поселок городского типа. Уяснил, фуфел?

Венька выбрасывает кулак, Тоха едва успевает увернуться. Мои одноклассники гогочут.

– Тоха, заткнись! – шипит появившийся неизвестно откуда Виталя.

Арчи встряхивает длинными волосами и кричит:

– Мужики, ставлю пять ящиков пива! Все за?

– Десять! – подзадоривает Венька.

– Лады! – мажор протягивает Костику карту. – Сгоняй.

Деревенские переглядываются, оживляются.

Со всех сторон несутся одобрительные крики.

– Круто!

– Класс!

– Заметано!

– Вздрогнем по пивасику!

Воинственность как рукой снимает. Пацаны толпой бегут в соседний ларек за пивом, остальные выходят на перекур, зал пустеет. Зина тоже тащит меня на улицу. Сразу замечаем толпу, окружившую роскошную красную машину. Мы бросаемся туда.

– Блин! Варька, смотри, мажоры починили тачку! Вблизи она еще краше. Крутая! – пишит Зинка от восторга, захлебываясь словами.

– Это уже другая.

– Разве?

– Не видишь, что ли, что цвет другой и кузов.

– Точно! Да я в тачках не разбираюсь.

– И вообще! Далась тебе она? Машины крутые, зато люди дерьмовые.

– Да ладно тебе! Что ты везде мерзавцев видишь? Это что за марка? – спрашивает подруга.

У нее вот-вот глаза из орбит вылезут от изумления.

– Ламба, – небрежно отвечает Венька.

– Да не, не Ламба, – не соглашается Костик. – У Ламбы фары другие. Это Бэха. Все мажоры на Бэхах рассекают. Фишка у понторезов такая!

– Сам ты понторез. Заработай на такую сначала.

– Ой, папаша наверняка бабками сорит.

Пацаны начинают спорить, а ошарашенная Зинка проводит кончиками пальцев по глянцевому боку, обводит по краю зеркало, поворачивается и принимает томную позу.

– Хочу фото! Варь, сделай снимок.

Нет, не скажу, что меня такая красавица машина оставила равнодушной. Никогда не видела ничего подобного. С трудом подавляю желание по-поросячьи взвизгнуть и пристроиться рядом с подружкой. Но лишь щелкаю несколько раз камерой.

– А ну, саранча, отвалили все от тачки! – рявкает Тоха.

– Ладно тебе, уже и посмотреть нельзя? – фыркают пацаны.

Пиво поспевает вовремя, не дав разгореться новому скандалу. Зинка тянет меня за угол клуба, где прижимает к стене. Ее глаза горят нездоровым огнем, кажется, подружку серьезно зацепило увиденное.

– Зин, пошли танцевать. Комары.

Демонстративно отмахиваюсь, ломаю ветку сирени.

– Ты чего, девка? – Зина наступает на меня. – Сегодня такой крутой вечер, а ты хочешь испортить?

– Отстань! Это ты хотела на девственность буратинку поймать, не я. Вот и действуй!

– Если бы он на меня глаз положил, я бы…

– Да что бы ты сделала? Что?

Меня злит недалекость подружки. Я понимаю, она хочет вырваться из деревни, но не все средства хороши.

– Трудно было потанцевать? – пасует Зинка от моего напора. – Слово за слово, познакомились, глядишь, телефончиками обменялись бы.

– У тебя уже есть номерок Витали.

– Да чо Виталя? Чо? Машина-то Тохина. А Виталя мелкий и шебутной, от такого одни неприятности. Тоха к тебе клинья подбивает, а ту его кулаком!

– А что он лезет? – я скидываю руки подруги с плеч. – Пусти, синяки будут.

– Ох, фу-ты, ну-ты! Недотрога нашлась! – психует Зинка. – Теперь все пиво хлебают, а мы смотрим в сторонке.

– А кто тебе мешает тоже бутылку отжать? – зверею и я. – Иди, подлижись к мажорам, подставь передок. Или задок. Что там тебе сподручнее. Только такие, как мы, им на фиг сдались! У них городские подстилки имеются.

– Ну ты и… гадина!

Зинка хлопает ладонью по стене клуба, взвизгивает, хочет пнуть меня ногой, я отскакиваю. Подружка убегает, оставив меня одну.

Я смотрю ей вслед, обмахиваюсь веткой от гнуса, а глаза наполняются слезами обиды.

– Давай, угождай этим уродам! Давай! – шиплю себе под нос. – Еще подруга называется! Давай!

Но стоять в компании комаров и мошек мало радости, а домой идти так рано тоже не хочется. Вздыхаю: надо мириться с Зинкой.

Иду опять в клуб. Площадка перед ним опустела, ящики пива привлекают всех больше машины. Осторожно обхожу ее, разглядываю то с одного бока, то с другого. С трудом подавляю желание облокотиться на глянцевый бок и сделать селфи.

– Хочешь прокатиться?

Опять он?

Резко оборачиваюсь: назойливый мажор отталкивается колонны, затаился гад!

– А если не хочу?

– Ты чего из себя принцессу строишь? – грубо спрашивает Тоха и идет ко мне. – Домой собралась? Давай подвезу.

– Ты пьяный!

Я отбегаю и оглядываюсь, но наглец не сдается.

– Где ты видишь пьяного? – он сплевывает на землю. – Да и кто в этой деревне меня остановит?

– Отвали!

Я разворачиваюсь и шагаю в сторону дома, не оглядываясь. Настроение окончательно портится. Он догоняет, дергает на себя.

– Чего целкой прикидываешься? Я уже и комнату снял. Не ломайся, хорошо заплачу.

Он крепко сжимает мои руки, дышит перегаром, я морщусь, задерживаю дыхание, кручу головой.

– Переспать с тобой? Только в твоих снах! – кричу громко, вдруг кто-нибудь услышит. – Отвали, козел.

Внутри все обрывается. Вот оно, истинное нутро мажоров, вылезло, стоило только немного выпить. Не зря инстинкт во мне кричал, чтобы держалась подальше от мерзавцев.

Но Тоха с такой силой сжимает мои руки, что понимаю: не справлюсь со здоровым парнем.

– А за козла ответишь.

Он хватает меня за шею и подтягивает к себе, я поддаюсь, а когда он ослабляет хватку, резко отталкиваю его и бегу по дорожке.

– А ну стой, деревенская шлюха! Если не остановишься, то…

Носком кроссовки задеваю камень, швыряю его в мажора, попадаю в ногу, он вопит от боли и срывается с места. Я взвизгиваю, бросаюсь по улице, стуча во все калитки и крича:

– Помогите!

На грохот из-под забора вылетает с лаем лишь собачонка. Теперь я спасаюсь и от нее.

Что за день такой мерзкий! Сначала мажоры приставали, потом меня продали за десять ящиков пива свои же, с подругой поссорилась, а теперь еще и преследователь объявился.

Слезы обиды проступают на ресницах. Зло смахиваю их и понимаю, что не слышу топота ног за спиной. Оборачиваюсь: мажор стоит в нескольких шагах от меня и смотрит куда-то в сторону, а лицо растерянное и виноватое.

Перевожу взгляд: по дороге вразвалочку идет Арчи.

Он подходит почти вплотную к приятелю, холодно спрашивает:

– И что ты, Тоха, сделаешь?

И столько спокойной ярости слышится в жестком тоне его голоса, что даже меня пронимает. Хочется мышкой забиться в норку и переждать атаку грозного большого котяры.

– Арчи, не гони, – неожиданно пугается мажор и отступает. – Я же так, по приколу. Если тебе нужна эта телка, бро, я пас, забирай.

Он мгновенно снимается с места и бежит к Дому культуры. Я тоже к родной улице. Здесь тишина, поэтому слышится каждый шаг. Спиной чувствую, что Арчи идет следом, но не догоняет, не окликает, просто молча движется в отдалении.

«Черт! А этому что от меня надо? – паника захлестывает сознание. – Внук бабки Серафимы и его приятели какие-то отморозки! Что один, что второй, что третий!»

Резко разворачиваюсь и останавливаюсь. Арчи замирает тоже на расстоянии нескольких шагов. Мозги кипят от усиленно работы: «Куда бежать? Куда?»

Дорога здесь раздваивается. Вариантов немного: правый проулок, заканчивающийся тупиком, или левый, где стоит мой дом. Попадать в тупик не хочется, из него не выберешься, но и к дому идти тоже нет желания: Арчи был на улице уже днем, нас видела соседка. Если появится еще раз, родители мгновенно узнают.

Мы смотрим друг на друга. Я стою в тени кустов, он – под фонарем. Одет так же стильно, как и его приятели. Отмечаю белоснежную рубашку, плотно облегающую мощный торс, светлые брюки, натянутые на бедрах. Взгляд невольно цепляет выпуклость между ног. Солидную.

Щеки опаляет жаром, мгновенно вспоминаю то ли сон, то ли видение.

«О чем, идиотка, думаю!» – ругаю себя.

– Не ходи за мной! – приказываю мажору и задираю подбородок: пусть знает наших!

– Я и не иду, – пожимает плечами он и слегка улыбается. – Заблудился. Не подскажете дорогу к библиотеке?

– Что?

Я теряюсь от такой наглости. У приятелей даже шуточки одинаково убогие, рассчитанные за совсем тупых девчонок.

– Шучу я, шучу, – смеется он. – Фильм вспомнил.

– А-а-а! Вот и вали подальше! Понаехали тут! А то…

Показываю ему кулак и на всякий случай шаг назад делаю. Но почему-то совсем его не боюсь. Вот от того Витали чувствовала опасность, и от Тохи тоже, а этот ничего, располагает…

– Да что ты сделаешь? – усмехается он.

– Увидишь!

Я отступаю задом, прибавляю шаг и уже почти бегу, мажор за спиной не отстает, но и не приближается. Настороженно прислушиваюсь к звукам за спиной. Он не торопится, его шаги по-прежнему размеренны и неторопливы.

У своего забора выдыхаю: я дома.

Глава 11

Адреналин, ударивший в кровь по время конфликта, потихоньку спадает. Теплый летний ветерок остужает горячую голову. Дергаю ручку калитки, ныряю во двор и замираю, прижавшись лбом к щели и затаив дыхание.

Интересно, что Арчи делать будет? Не станет же ломиться? А может, он, и правда, заблудился, и шел вовсе не за мной, а я уже задергалась. Хотя как он мог заблудиться: днем уже провожал меня до дома.

Сейчас, когда опасность позади, мне становится неловко за свою панику и страх. Я в родном поселке, а эти парни – чужаки. Бате расскажу, он прихватит дядю Семена и участкового и к бабке Серафиме наведается, так и поставим на место нахалов.

Скрип песка под подошвой обуви раздается буквально под носом. От неожиданности я чуть не выдаю себя и прикладываюсь глазом к щели.

Арчи подходит к забору и останавливается. Я задерживаю дыхание. Он не поднимает руку, чтобы постучать, просто стоит, и кажется, будто смотрит на меня в упор, хотя понимаю, что разглядеть ночью мои глаза в узкой щели невозможно.

«Убирайся! Не стой тут! – мысленно приказываю ему и шумно втягиваю воздух. От его нехватки и напряжения, когда новая порция адреналина бушует в крови, немного кружится голова.

– Ты извини за неприятности, – вдруг тихо говорит незнакомец. – Больше Тоха к тебе не подойдет. И Витале скажу, чтобы оставил в покое твою подружку. И… – он делает паузу. – Вы из бутылки воду пили?

«Бутылка? – это слово простреливает мозг. – Все же в ней что-то было?»

– А что? – не выдерживаю молчание я.

– Если не пили, то выбросьте ее. В ней не слишком свежая вода.

– Вот значит как? Твой дружок так пошутить решил?

– Идиот он, согласен, но воду вылейте, бутылку выбросьте. Просто совет.

– Обойдусь без советов.

– Возвращайся на дискотеку.

Он еще секунду мнется, словно ждет ответа, но я как рыба, захватила воздух в рот и молчу. Красавчик разворачивается и идет обратно. В свете уличного фонаря долго еще вижу его статную фигуру. Как только он скрывается за поворотом, расслабляюсь и сажусь на корточки, прижимаясь спиной к калитке. Сердце, будто молот, бухает в груди, меня трясет, обхватываю себя за плечи, пытаясь унять дрожь.

Вот это номер! Он меня просто проводил. И ничего за это не потребовал. Еще и о бутылке предупредил, рискуя. А вдруг я после его слов отнесу воду к участковому и заявление напишу.

Благородный, черт возьми! Настоящий рыцарь.

Горло сжимается от волнения, трепетом наполняется душа. Хочется об этом приключении рассказать Зинке, даже мобильник вытаскиваю из сумочки, но она не отвечает.

Стою, раздумывая, не зная, что дальше делать. Домой идти не хочется: батя опять пристанет с нравоучениями. Злость испарилась. Смотрю на часики, которые подарили родители на окончание школы, и бреду обратно. На площади перед Домом культуры никого нет, зато музыка громыхает, льется из распахнутых окон.

Я поднимаюсь на крыльцо, немного стою, раздумывая войти или нет. С одной стороны, зачем пропадать хорошему вечеру? А с другой… Чувствую внутреннее сопротивление, будто сама продаюсь за бутылку пива.

Наконец дергаю ручку на себя. Дверь скрипит, и в этом скрипе мне чудится протяжный стон.

Замираю, прислушиваясь. Комары звенят вокруг головы, ветер шевелит ветками сирени, растущей у крыльца, вот треснула ветка под чьей-то неосторожной ногой. Больше ничего.

«Показалось», – выдыхаю облегченно и вхожу в клуб.

В танцевальном зале, заполненном людьми и мигающими белыми лучами, темно и душно, запах спиртного и сигаретного дыма сразу бьет в нос. В этом мутном мареве пытаюсь найти Зинку, но взгляд натыкается то на одноклассников, заметно повеселевших от пива, то на Костика-диджея, то на директора Василия Андреевича. Подруги нигде нет. Впрочем, приятелей мажора тоже не видно.

– Вень, – дергаю одноклассника за штанину. – Где Зинка?

– А? – он смотрит на меня осоловевшим взглядом.

– Проехали.

Расталкивая танцующих, выскакиваю из зала, оглядываюсь. Куда могла пойти Зинка? Неужели…

Бросаюсь вон из клуба, огибаю здание – никого. Рядом есть небольшая пристройка – дровяник, где директор хранит разные старые вещи. Бегу к ней – на дверях висит амбарный замок. Что за черт!

Тревога просыпается в груди и сжимает сердце.

В панике возвращаюсь к клубу и бегу в бар. Зинка может там болтать с одноклассниками.

Но и здесь закрыто: дискотека приближается к финалу. Я выхватываю из сумочки телефон, звоню подруге, хотя и понимаю, что в грохоте музыки она может не услышать рингтон. Подруга не отвечает.

– Ты Зинку не видел? – спрашиваю у каждого, кого встречаю.

– Не-а.

– Была тут.

Я опять выхожу на крыльцо. Все же звуки доносились из сарая. Может, замок висит для видимости? Гашу фонарик телефона и, осторожно ступая, чтобы не задеть камень или ветку, крадусь на цыпочках. Темнота такая, хоть глаз выколи, с трудом разбираю дорогу.

И вдруг вспыхивает огонек. Он мерцает, гаснет и снова разгорается. Носом улавливаю сигаретный дым. Точно, в сарае или за ним кто-то есть. Набираю номер Зинки, звонок слышится спереди. Я медленно иду на звук.

– Выключи ты его! – сдавленно приказывает мужской голос.

Я вздрагиваю, приглушенный голос не узнаю.

Телефон мгновенно замолкает, а в моем ухе раздаются короткие гудки.

– А может, не надо? – это уже Зинка хнычет. – Боязно как-то.

Я облегченно вздыхаю: подружка нашлась, а с кем это она? Стою возле стенки сарайки и напряженно прислушиваюсь.

– Да ладно тебе, покажи, как собачка хвостиком виляет.

Собачка? Хвостиком? От недоумения чуть не хмыкаю. Что за игры подружка затеяла? И с кем?

Тишина, потом звонкий хлопок, вскрик. У меня волоски на шее встают дыбом от ужаса. Что присходит? С кем Зинка? И где она, если сарайка закрыта?

– Ай! Больно! Не надо! Пожалуйста!

– Открой ротик, детка. Вот так. Видишь, ничего страшного нет. Сладенький, да?

Зинка без меня пробует что-то вкусненькое? Уже возмущенно хочу постучать в стену, но от новых слов замираю.

– О, детка! Так, да, так! А теперь глубже.

Шумное дыхание, хрипение. И тут до меня начинает доходить…

– А теперь хвостиком помаши, – хрипло добавляет мужчина. – А что у нас под хвостиком?

Тихий писк, шуршание.

– Нет, не надо! – Зинкин вскрик.

– Надо, Зинок, надо. Сама же сюда привела. Раздвинь ножки… Так, умница. А шире можешь. О, милаха! Сейчас тебе будет хорошо. Правда?

– У-у-у, – мычит подружка.

О боже! Сколько их там?

– И языком не забывай работать, – наставляет он свистящим шепотом. – Вот так… вот так… Учись доставлять удовольствие мужикам, в жизни пригодится.

Я стою, зажавшись, и трясусь, в голове паника. «Что же делать?» – мечутся мысли.

Если подниму шум, Зинка на меня разозлится, она сама хотела потерять девственность с городскими мажорами. Но вот так, в темном сарае, на грязном диване, да еще и с незнакомцем – неужели подружка готова и на это?

Нет, так неправильно!

Хватаю камень и бросаю в стенку дровяника, а сама несусь за угол клуба. Должен сволочь испугаться, должен!

Минуту жду, боюсь выглянуть, но никто не выбегает из сарая, не матерится из-за испорченного момента. Что же делать? Лихорадочно осматриваюсь. Взглядом натыкаюсь на роскошную машину. Уж ее-то сразу примчатся спасать.

Поднимаю камень потяжелее, прицеливаюсь и запускаю его в колесо. Краем сознания соображаю, что причиню таким образом наименьший вред дорогой вещи.

Увы, или удача отворачивается от меня, или трясущаяся рука промахивается, но булыжник летит прямо в лобовое стекло. Вой сигнализации бьет по ушам. Я ныряю в кусты сирени, здесь, далеко от фонарей, меня никто не заметит, зато я хорошо вижу и сарай, и вход в клуб.

Расчет оказывается верным: дверь распахивается (все же замок был имитацией), и из сарая вываливается Тоха, на ходу застегивая штаны. Благодаря белому наряду я хорошо его вижу.

Из клуба тоже бегут люди, потому что красавица машина возмущенно жалуется на несчастную судьбу.

Но меня интересует только Зинка. Как только мажор пробегает мимо, я выскакиваю из кустов и несусь к сараю. Влетаю туда и спотыкаюсь от ужасной картины. Подружка стоит на диване на четвереньках, стонет, хнычет, но старательно помогает Витале получить удовольствие.

– Зинка, ты что? – сиплю я и пячусь.

Видно сразу, что нет принуждения, все по обоюдному согласию, но… так же нельзя!

И тут получаю толчок в спину и влетаю внутрь. Дверь сзади захлопывается. В тусклом огоньке свечи, которая стоит на чурбане, толком ничего невозможно разглядеть.

– А вот и наша красавица, – с хохотком говорит кто-то, и холодок узнавания бежит по спине: Тоха!

Я отскакиваю, но меня хватают за шиворот и прижимают лбом к стене. Теперь я ничего не вижу, не могу сопротивляться, только машу руками, как сломанная кукла.

– Пусти, ублюдок! Твоя машина визжит, беги ее спасай.

– Арчи разберется, ха-ха, он спец по улаживанию проблем. Правда, Виталя?

– Ага! – пыхтит тот. – Зинов, что ты как деревянная, расслабься.

– Если не отпустишь, закричу, так и знай!

– Вопи сколько влезет, – обдает перегаром Тоха. Он прижимается ко мне сзади, а меня трясет от отчаяния и омерзения так сильно, что дыхание останавливается и в глазах темнеет. – Здесь тебя никто не услышит.

– А-а-а! Арчи, на помощь! – Ни за что не дамся! Ни за что! – Спаси…

Резкий удар по голове взрывается болью в мозгу. Я на миг теряю сознание, но сразу начинаю отчаянно бороться. В ход идет все: руки, ноги, зубы, вещи, которые захватываю.

– Вот ведьма! – вопит Виталя, потом доносится шлепок, Зинка взвизгивает.

– Зина, двинь мерзавцу коленом! – кричу я.

– Тоха, заткни ты ее наконец! Весь кайф обломала.

– Сам попробуй!

Тоха толкает меня на пол. Я падаю на что-то твердое, больно ударяюсь спиной и головой. Он наваливается сверху. Я чувствую его противные пальцы на своем теле. Вот он пытается коленом раздвинуть мне ноги, я захватываю пальцами мусор и бросаю ему в лицо.

– Сучка! – вопит Тоха и бьет меня кулаком в бок.

Сжимаюсь от боли, с губ срывается длинный стон и сливается со стонами Зинки. Кажется, что я в аду: темно, душно и жарко. Воздух не проникает в легкие, я его хватаю распахнутым ртом раз за разом.

Запах дыма не сразу пробивается к сознанию. Лишь когда закашливаюсь, понимаю, что в сарае слишком жарко и нечем дышать.