Текст книги "Сотканный мир"

VI
В Доме Капры

1

Дом Капры оказался для Сюзанны таким же сильным потрясением, как и все, что она уже видела в Фуге. Это было низкое здание, явно нуждающееся в ремонте: некогда белая штукатурка осыпалась со стен и обнажила крупные красные кирпичи, изготовленные вручную. Плитки на крыльце потрескались от времени, дверь едва держалась на петлях. Вокруг росли миртовые деревья, а на их ветвях висели мириады колокольчиков, отвечавших на самое слабое дуновение ветра. На этот звон они и пришли. Однако теперь звуки колокольчиков заглушались громкими голосами, доносившимися из дома. Шум больше походил на мятежные крики, чем на цивилизованную дискуссию.

На пороге стоял стражник; точнее, сидел на корточках, выкладывая на земле зиккурат из камешков. При их приближении он поднялся на ноги. Росту в нем оказалось добрых семь футов.

– Какое у вас дело? – требовательно спросил он Джерико.

– Нам необходимо попасть на совет…

Сюзанна слышала доносившийся из дома женский голос, звучавший отчетливо и уверенно.

– Я не собираюсь снова ложиться и засыпать! – восклицала женщина.

Ее реплику поддержал одобрительный рев голосов.

– Нам жизненно важно попасть на совет, – повторил Джерико.

– Невозможно, – ответил стражник.

– Это Сюзанна Пэрриш, – пояснил Джерико. – Она…

Ему не было нужды продолжать.

– Я знаю, кто она такая, – проговорил стражник.

– Если ты знаешь, кто я, тогда ты знаешь, что это я разбудила Сотканный мир, – сказала Сюзанна. – И совет должен услышать мое мнение.

– Да, – согласился стражник. – Это я понимаю.

Он обернулся на дверь. Шум все усиливался.

– Но там настоящий сумасшедший дом, – предупредил он. – Тебе повезет, если тебя кто-нибудь услышит.

– Буду кричать во все горло, – пообещала Сюзанна.

Стражник кивнул.

– Не сомневаюсь, – произнес он. – Идите прямо.

И он отступил в сторону, указав на полуоткрытую дверь в конце короткого коридора.

Сюзанна набрала в грудь воздуха, обернулась на Джерико, убеждаясь, что он готов следовать за ней, затем прошла по коридору и толкнула дверь.

Комната была большая и полностью забитая народом. Кто-то сидел, кто-то стоял, некоторые даже влезли на стулья, чтобы лучше видеть главных спорщиков. В центре внимания находилось пять человек. Одна из них – женщина с растрепанными волосами и диким взглядом, Иоланда Дор, как сообщил Джерико. Сторонники Иоланды сбились в кучу у нее за спиной и настойчиво подстрекали ее к продолжению спора. Она наступала на двух мужчин: длинноносого типа со свекольно-красным от крика лицом и его пожилого товарища. Второй пытался успокоить длинноносого, удерживая его за руку. Они явно составляли оппозицию. Между враждующими сторонами находились еще двое: негритянка, страстно увещевавшая спорщиков, и человек восточной внешности, одетый с иголочки. Судя по всему, он был председателем собрания и явно не справлялся со своими обязанностями. Еще несколько мгновений, и в ход пойдут кулаки.

Присутствие новых людей было замечено несколькими участниками совета, однако главные оппоненты продолжали неистовствовать, не слушая доводов друг друга.

– Как зовут мужчину посередине? – спросила у Джерико Сюзанна.

– Танг, – ответил Джерико.

– Спасибо.

Не говоря больше ни слова, Сюзанна шагнула навстречу участникам дискуссии.

– Мистер Танг, – произнесла она.

Человек поглядел на нее, и раздражение на его лице сменилось паникой.

– Кто ты такая? – спросил он.

– Сюзанна Пэрриш.

Одного этого имени оказалось довольно, чтобы все споры тотчас же прекратились. Все поспешно оборачивались и смотрели на Сюзанну.

– Чокнутая! – возвестил старик. – В Доме Капры!

– Заткнись, – велел Танг.

– Так это ты! – изумилась негритянка. – Ты!

– Да?

– Ты понимаешь, что ты сделала?

Этот вопрос вызвал новый всплеск эмоций, отвлекший присутствующих от спора людей в центре комнаты. Вопили все.

Танг, чьи призывы держать себя в руках не были слышны, выдвинул стул, забрался на него и заорал:

– Тихо!

Это подействовало, шум постепенно стих. Танг был трогательно доволен самим собой.

– Ха, – произнес он с чуть заметным самодовольством. – Вот так-то лучше. А теперь… – он повернулся к старику. – У тебя есть какие-то возражения, Мессимериз?

– Разумеется, есть, – он ткнул скрюченным от артрита пальцем в сторону Сюзанны. – Ее присутствие противоречит закону. Я требую, чтобы ее удалили отсюда!

Танг хотел что-то ответить, но его опередила Иоланда.

– Сейчас не время соблюдать законодательные тонкости, – сказала она. – Хотим мы того или нет, мы уже проснулись, – она посмотрела на Сюзанну. – И виновата в этом она.

– Ах так! Я не собираюсь оставаться в одной комнате с чокнутой! – произнес Мессимериз с таким презрением, словно надеялся уничтожить Сюзанну этими словами. – После того, что они с нами сделали! – он взглянул на своего краснолицего товарища. – Ты идешь, Долфин?

– Конечно иду, – отозвался тот.

– Погодите, – призвала Сюзанна. – Я не хочу нарушать никакие законы…

– Ты уже их нарушила, – заметила Иоланда, – однако стены от этого не рухнули.

– Но долго ли они простоят? – вмешалась негритянка.

– Дом Капры – священное место, – пробормотал Мессимериз.

Без сомнений, он говорил искренне и был до глубины души оскорблен присутствием Сюзанны.

– Я все понимаю, – заверила Сюзанна. – И уважаю ваши правила. Но я несу ответственность…

– Вот именно! – воскликнул Долфин, заново распаляясь. – Только в этом мало толку, верно? Мы проснулись, черт тебя побери! И мы в опасности!

– Я знаю, – сказала Сюзанна. – То, что вы говорите, совершенно справедливо.

Эти слова обезоружили его, ожидавшего возражений.

– Ты согласна со мной? – переспросил Долфин.

– Конечно, согласна. Все мы в данный момент в опасности.

– По крайней мере, теперь мы можем защищаться, раз мы проснулись, – вставила Иоланда. – Вместо того чтобы лежать и спать.

– Но у нас были хранители! – напомнил Долфин. – Куда они подевались?

– Они умерли, – ответила Сюзанна.

– Все до единого?

– Откуда ей знать? – усмехнулся Мессимериз. – Не слушайте ее.

– Мими Лащенски была моей бабушкой, – сказала Сюзанна.

В первый раз с того момента, как Сюзанна вмешалась в спор, Мессимериз посмотрел ей прямо в глаза. Он хорошо знает, что такое горе, поняла Сюзанна.

– И что? – спросил он.

– А то, что ее убили, – продолжала Сюзанна, выдержав его взгляд. – Это сделала одна из ваших.

– Не может быть! – возразил Мессимериз безапелляционным тоном.

– Кто? – спросила Иоланда.

– Иммаколата.

– Она не наша! – запротестовал Мессимериз. – Она не из наших!

– Ну, знаете, и не из чокнутых тоже! – возмутилась Сюзанна.

Ее терпение истощалось. Она сделала шаг к Мессимеризу, и тот крепче вцепился в руку Долфина, как будто собирался использовать своего товарища в качестве щита.

– Все мы в опасности, – повторила Сюзанна, – может быть, вы не понимаете, что все ваши священные места – не только Дом Капры, но все без исключения – могут быть уничтожены. Ладно, пусть у вас нет причин доверять мне. Но хотя бы выслушайте!

В комнате воцарилась гробовая тишина.

– Расскажи нам, что тебе известно, – произнес Танг.

– На самом деле мне известно не много, – призналась Сюзанна. – Однако я знаю, что здесь, в Фуге, у вас есть враги, и бог знает сколько их за ее пределами.

– И что ты предлагаешь? – спросил новый голос из толпы сторонников Долфина.

– Мы будем бороться, – провозгласила Иоланда.

– Вы проиграете, – ответила Сюзанна.

Тонкие черты лица ее собеседницы застыли.

– У тебя тоже пораженческое настроение? – спросила она.

– Но это правда. Вы беззащитны перед Королевством.

– У нас есть наши чары, – возразила Иоланда.

– Так вы хотите сделать магию оружием? – изумилась Сюзанна. – Как Иммаколата? Если вы пойдете на это, то можете и самих себя именовать чокнутыми!

Ответом на ее реплику стали согласное бормотание всего собрания и угрюмый взгляд Иоланды.

– Значит, мы должны заново соткать ковер, – заключил Мессимериз с явным удовлетворением. – Именно об этом я и твержу с самого начала.

– Я тоже так думаю, – кивнула Сюзанна.

При этих словах комната опять взорвалась криками, но всех перекрывал голос Иоланды.

– Довольно спать! – кричала она. – Я не хочу спать!

– Тогда вас уничтожат! – закричала в ответ Сюзанна.

Общий шум немного стих.

– Это жестокий век, – проговорила Сюзанна.

– Как и предыдущий, – вставил кто-то. – И все остальные до него.

– Мы не можем вечно прятаться! – обратилась к собранию Иоланда.

Несмотря на вмешательство Сюзанны, у нее оставалось много сторонников. И в самом деле, трудно было отвергнуть ее доводы. После стольких лет забвения мысль о новом погружении в Сотканный мир, в сон без сновидений едва ли прельщала.

– Я не говорю, что вы надолго останетесь в ковре, – продолжила Сюзанна. – Только до тех пор, пока не найдется безопасное место и…

– Я слышала такое и раньше, – перебила ее Иоланда. – «Мы подождем, мы будем сидеть тише воды ниже травы, пока не минует угроза».

– Есть разные угрозы, – произнес кто-то из-за спин собравшихся.

Этот голос без труда перекрыл общий гул, хотя был немного громче шепота. Его оказалось довольно, чтобы споры прекратились.

Сюзанна посмотрела в ту сторону, откуда донесся голос, но пока не разглядела его обладателя. А голос продолжил:

– Если Королевство уничтожит вас, значит, все страдания моей Мими были напрасны…

Участники совета расступились, когда говоривший двинулся через толпу в центр комнаты. Теперь он был на виду. Сюзанне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: она уже видела это лицо. И еще мгновение, чтобы вспомнить, где именно: на портрете в спальне Мими. Однако выцветшая фотография передавала лишь бледное подобие его физической красоты. При взгляде в его сияющие глаза, на абрис головы с коротко остриженными волосами становилось понятно, почему Мими всю свою одинокую жизнь спала под взглядом того портрета. Этого человека она любила. Это…

– Ромо, – представился он, обращаясь к Сюзанне. – Первый муж твоей бабушки.

Как же он мог узнать, находясь в Сотканном мире, во сне, что Мими второй раз вышла замуж? Или воздух передал ему этот слух сегодня ночью?

– Что тебе здесь нужно? – спросил Танг. – У нас здесь не ярмарка.

– Я хочу выступить в защиту своей жены. Я знаю ее сердце лучше, чем кто-либо из вас.

– Это было много лет назад, Ромо. В другой жизни.

Ромо кивнул.

– Да… – произнес он. – Все кончилось, я знаю. Точно так же, как знала она. Тем больше причин защищать ее.

Никто не пытался ему помешать.

– Она умерла в Королевстве, – начал он, – оберегая нас от беды. Она погибла, не попытавшись разбудить нас. Почему так произошло? У нее были все причины желать роспуска Сотканного мира. Чтобы освободиться от своих обязанностей… и вернуться ко мне.

– Не обязательно… – произнес Мессимериз.

Ромо улыбнулся.

– Потому что она была замужем? – спросил он. – Так иного я и не ожидал. Или потому что она нас позабыла? Нет. Никогда, – он говорил таким властным тоном и в то же время так тихо, что внимание всех присутствующих было приковано к нему. – Она не забыла о нас. Но она понимала то, что понимает сейчас ее внучка. Это небезопасно.

Иоланда хотела перебить его, но Ромо вскинул руку.

– Еще минуту внимания, – сказал он. – А потом я уйду. Меня ждут дела.

Иоланда закрыла рот.

– Я знал Мими лучше, чем кто-либо из вас. Если на то пошло, мы расстались с ней только вчера. Я знаю, что она оберегала Сотканный мир до последнего вздоха. Не надо предавать ее память и идти прямо в руки врагов только потому, что вы почуяли воздух свободы.

– Тебе легко говорить, – отозвалась Иоланда.

– Я точно так же, как ты, хочу жить снова, – ответил ей Ромо. – Я остался здесь ради своих детей. Я думал – как и все мы, – что проснусь через пару лет. И что получилось? Мы открыли глаза, а мир переменился. Моя Мими состарилась и умерла, а дочь ее дочери заняла ее место, чтобы рассказать нам, что мы по-прежнему близки к гибели. Я уверен, она говорит с благословения Мими. Нам стоит прислушаться к ней.

– И что ты нам посоветуешь? – спросил Танг.

– Посоветует? – воскликнула Иоланда. – Да он же укротитель львов, с чего нам слушать его советы?

– Я предлагаю заново соткать ковер, – ответил Ромо, не обращая внимания на ее гнев. – Соткать заново, пока чокнутые не явились сюда. А потом мы отыщем какое-нибудь безопасное место, чтобы в свое время проснуться там, где нас не будут поджидать чокнутые. Иоланда права, – он поглядел на женщину. – Мы не можем прятаться вечно. Однако вернуться к жизни в нынешнем сумбурном состоянии – не храбрость, а самоубийство.

Оспорить эти доводы было трудно. Речь Ромо произвела сильное впечатление на многих членов собрания.

– А если мы так и сделаем? – спросил кто-то из сторонников Иоланды. – Кто будет оберегать ковер?

– Она, – ответил Ромо, указывая на Сюзанну. – Она знает Королевство лучше многих. И если верить слухам, она обладает менструумом.

– Это правда? – спросил Танг.

Сюзанна кивнула. Танг отодвинулся от нее на полшага. Волна пересудов снова прокатилась по комнате, люди задавали вопросы Ромо. Однако он не стал никому отвечать.

– Я уже сказал все, что хотел, – объявил он. – Я больше не могу заставлять детей ждать.

С этими словами Ромо развернулся и пошел обратно тем же путем, каким явился сюда. Сюзанна бросилась за ним, пока споры не разгорелись с новой силой.

– Ромо! – окликнула она его.

Он остановился и повернулся к ней.

– Помоги мне, – попросила она. – Останься.

– Времени нет, – отозвался он. – У меня назначена встреча. В память о твоей бабушке.

– Но я многого не понимаю…

– Разве Мими не оставила тебе указания? – удивился Ромо.

– Я приехала слишком поздно. Когда мы с ней встретились, она не могла… – Сюзанна запнулась. Горло сдавило, скорбь утраты охватила девушку. – Не могла говорить. Она оставила мне только одно – книгу.

– Так загляни туда, – предложил Ромо. – Мими знала, что делает.

– Книгу у меня отняли, – сказала Сюзанна.

– Значит, ты должна вернуть ее. А ответы, которых ты не найдешь в книге, ищи в себе.

Последнее наставление совершенно сбило Сюзанну с толку, но не успела она задать вопрос, как Ромо заговорил снова.

– Ищи между, – сказал он. – Это лучший совет, какой я могу тебе дать.

– Между чем и чем?

Ромо нахмурился.

– Просто между, – проговорил он, как будто смысл слов был очевиден. – Я знаю, что ты на это способна. Ты же потомок Мими.

Он наклонился и поцеловал Сюзанну.

– У тебя ее взгляд, – заметил он, дрожащей рукой касаясь ее щеки.

Сюзанна внезапно ощутила, что это не просто дружеское прикосновение. Она испытывала к Ромо какое-то неправильное чувство, нечто странное происходило между ней и мужем бабушки. Они отступили друг от друга, напуганные собственными чувствами.

Ромо пошел к двери, пожелав Сюзанне доброй ночи. Она сделала пару шагов за ним, но больше не пыталась его задерживать. У него же дела, он сказал. Когда Ромо распахнул дверь, из темноты послышался рык, и сердце Сюзанны дрогнуло: его окружили звери. Однако это было не нападение. Он говорил о своих детях, вот они и пришли. Полдюжины или даже больше львов приветствовали Ромо рычанием. Их золотистые глаза устремились на него, как будто зверям не терпелось оказаться как можно ближе к своему отцу. Дверь захлопнулась, и львы скрылись из виду.

– Они хотят, чтобы мы ушли.

В коридоре за спиной Сюзанны стоял Джерико. Она еще мгновение смотрела на закрытую дверь, слушала затихающий львиный рык, а затем повернулась к нему.

– Нас выгоняют? – спросил она.

– Нет. Они просто хотят обсудить все еще раз, – сказал он. – Без нас.

Сюзанна кивнула.

– Давай немного прогуляемся.

Когда они открыли дверь, Ромо со своими львами уже ушел. Его ожидало дело, связанное с Мими.

2

Они отправились на прогулку.

Джерико молчал, Сюзанна тоже. Так много чувств нужно было понять и выразить. Мысли Сюзанны возвращались обратно к Мими, к ее жертве: ведь она знала, что Ромо, прекрасный укротитель львов, спит там, куда ей заказан вход.

«Гладила ли она ковер, где он был заточен? – думала Сюзанна. – Опускалась ли на колени, шепча слова любви ему, заключенному в Сотканном мире?»

Неудивительно, что бабушка была такой стоически строгой. Она в одиночестве стояла на страже ворот рая, не имея права ни словом обмолвиться о нем. Она опасалась безумия и смерти.

– Не надо бояться, – произнес наконец Джерико.

– А я не боюсь, – солгала Сюзанна, но тут же вспомнила, что цветной ореол над ее головой, должно быть, опровергает эти слова, и добавила: – То есть… боюсь немного. Я не могу быть хранителем, Джерико. Я недостойна.

Они прошли через миртовую рощу и вышли в поле. Несколько огромных мраморных животных стояли в высокой траве. Все они были либо фантастическими, либо вымершими, однако скульптор любовно воссоздал их до последней детали, до последней щетинки, уса или маленького глаза. Сюзанна прислонилась к одной из статуй и уставилась в землю. Они не слышали ни криков спорщиков, ни звона колокольчиков на ветвях, лишь шуршанье ночных насекомых, живущих своей таинственной жизнью в тени каменных зверей.

Джерико не сводил с Сюзанны глаз. Она чувствовала это, но не находила сил поднять голову и встретиться с ним взглядом.

– Я подумал, может быть… – начал он и запнулся.

Кузнечики стрекотали, насмехаясь над его косноязычием.

Он заговорил снова:

– Я хотел сказать, что точно знаю, ты достойна многого.

Она ответила улыбкой на его слова, но Джерико продолжил:

– Нет. Я не то хотел сказать, – он набрал в грудь воздуха, а затем выдохнул: – Я хочу пойти с тобой.

– Со мной?

– Когда ты отправишься обратно в Королевство. С ковром или без ковра, но я хочу быть с тобой.

Теперь она подняла голову. Застывшее выражение лица Джерико было как у подсудимого, который дожидается вынесения приговора. Он следил за каждым взмахом ее ресниц.

Сюзанна улыбнулась, подыскивая ответ. Затем произнесла:

– Ну конечно. Конечно. Я буду рада.

– Правда? – изумился он. – В самом деле?

Все признаки тревоги исчезли, и его лицо расцвело лучезарной улыбкой.

– Спасибо тебе, – сказал он. – Я так хочу, чтобы мы стали друзьями.

– Значит, мы станем друзьями, – ответила она.

Камень холодил спину Сюзанны, а стоящий перед ней Джерико излучал тепло. Вот она и оказалась там, где ей советовал быть Ромо: между.

VII
Шедуэлл на высоте

– Опусти меня, – приказал Торговец своему загнанному скакуну.

Они забрались на крутой холм, самый высокий, какой удалось высмотреть Шедуэллу. Вид сверху открывался впечатляющий.

Однако Норрис не слишком интересовался видами. Он уселся, с трудом восстанавливая дыхание, и прижал к груди своего однорукого барабанщика, предоставив Шедуэллу в одиночестве стоять на выступе скалы и восхищаться пейзажем внизу, залитым лунным светом.

По пути сюда им встретилось множество удивительных существ. Обитатели этой части города явно относились к видам, живущим за пределами Фуги, но каким-то магическим образом они обрели новые формы. А как иначе объяснить существование бабочек в пять раз крупнее ладони Шедуэлла, поющих, словно мартовские коты, в кронах деревьев? Или переливающихся змей, которые растекались огнями по трещинам в скалах? Или кустарника, на шипах которого распускались цветы?

Такие диковины встречались повсюду. Когда Шедуэлл завлекал покупателей на аукцион, его рассказы были весьма красочны, однако они недотягивали до реальности. Фуга оказалась гораздо необъяснимее всех слов, ее объясняющих; необъяснимее и страшнее.

Именно это он почувствовал, глядя вниз с вершины холма: страх. Ощущение усиливалось, пока они добирались сюда. Оно походило на несварение и постепенно дошло до такой степени, что Шедуэлла охватило некое подобие ужаса. Сначала он отказывался признаваться в этом даже самому себе, но игнорировать нарастающий страх было невозможно.

А причина была в алчности, зародившейся внутри него, той самой жажде обладания, которой никогда не потакает истинный Торговец. Шедуэлл старался заглушить боль, осматривая ландшафт с исключительно коммерческой точки зрения: сколько можно было бы получить за тот фруктовый сад? А за островок на озере? Или за этих бабочек? И впервые этот прием его подвел. Шедуэлл смотрел на Фугу, и все мысли о коммерции исчезали из его головы.

Нет смысла сопротивляться, придется признать горькую правду: он совершил роковую ошибку, попытавшись продать это место.

Ни за какие деньги невозможно купить такое сводящее с ума великолепие. Ни у одного богача не хватит на это средств.

И вот он стоял и смотрел вниз, на величайшее собрание чудес, какие только бывают на свете, и в нем крепло желание завладеть Фугой вместо разбежавшихся принцев.

А вслед за этим желанием пришло другое: захватить этот мир. Он сам станет принцем. Больше чем принцем.

Вот страна, она лежит перед ним. Почему бы не стать здесь королем?