Текст книги "Сотканный мир"

XI
Свидетель

1

Хотя день начался для Сюзанны более чем удачно, с чудесного спасения от Хобарта, все быстро переменилось к худшему. Она ощущала себя окутанной ночью, но заря принесла с собой новые тревоги.

Прежде всего, она лишилась проводника. У нее имелись лишь смутные представления о том, в какой стороне находится Небесный Свод, поэтому она решила просто идти на Вихрь, который был виден отовсюду, а по дороге расспрашивать местных жителей.

Вторым источником беспокойства были очевидные признаки того, что дела в Фуге идут все хуже и хуже. Над долиной поднимался столб дыма, и, хотя ночью прошел дождь, во многих местах пылали пожары. По дороге Сюзанне попалось несколько полей недавних сражений. В одном месте обгорелая машина свисала с дерева, словно стальная птица, закинутая туда взрывом или неведомым образом взлетевшая. Сюзанна не могла знать, какие силы бушевали здесь ночью, какое оружие применялось, но бои явно велись нешуточные. Своей «пророческой» болтовней Шедуэлл разделил обитателей этой мирной земли, заставил брата пойти на брата. Такие войны всегда самые кровавые. Неудивительно, что тела брошены там, где упали, на растерзание лисам и птицам, что мертвецам отказано в элементарном уважении в виде погребения.

Из всего увиденного можно было сделать единственный утешительный вывод: вторжение Шедуэлла встретило сопротивление. Уничтожение Дома Капры стало главным его просчетом. Если у него имелся шанс завоевать Фугу одними словами, он упустил его после этого варварского поступка. Больше нет надежды заполучить эти земли с помощью воровства и обмана. Либо подавление с помощью оружия, либо ничего.

Увидев своими глазами, на какие разрушения способны чары ясновидцев, Сюзанна питала робкую надежду, что они сумеют противостоять захватчикам. Но Фуге может быть нанесен непоправимый вред, пока ее обитатели будут отстаивать свою свободу. Эти леса и поля созданы не для насилия, их невинность есть часть их волшебства.

И именно в таком месте – некогда невинном, а теперь слишком хорошо знакомом со смертью – Сюзанна и встретила первого за этот день живого обитателя Фуги. В одной из загадочных построек, какими отличалась Фуга. На сей раз это была дюжина колонн, выстроившихся вокруг неглубокого пруда. На вершине одной из них сидел жилистый пожилой человек в поношенной одежде. С шеи у него свисал большой бинокль, и при появлении Сюзанны он оторвался от блокнота, куда что-то записывал.

– Ищешь кого-то? – поинтересовался он.

– Нет.

– Все они мертвы, – бесстрастным тоном сообщил он. – Видишь?

Плитки, которыми был выложен пол под колоннами, заливала кровь. Те, чья кровь растеклась под колоннами, лежали на дне пруда лицами вверх, раны их побледнели.

– Твоя работа? – спросила Сюзанна.

– Моя? Боже упаси! Я просто свидетель. А ты с какой армией?

– Ни с какой, – сказала она. – Я сама по себе.

Эти слова он записал.

– Я не обязан верить тебе, – сказал он. – Но хороший свидетель записывает все, что видит и слышит, даже если сомневается в правдивости сведений.

– А что ты видел? – спросила Сюзанна.

– Путаницу, – ответил он. – Повсюду люди, и никто не знает, кто есть кто. И кровопролитие, какого я никак не ожидал увидеть здесь. – Человек внимательно посмотрел на нее. – Ты не из ясновидцев, – сказал он.

– Верно.

– Зашла сюда случайно, да?

– Что-то вроде того.

– Что ж, на твоем месте я бы постарался вернуться обратно. Никто не огражден от опасности. Многие уложили вещи и бежали в Королевство, чтобы не погибнуть.

– Но кто же остался сражаться?

– Дикари. Я знаю, что не имею права высказывать личное мнение, но мне они кажутся именно такими. Варвары, яростные убийцы.

Пока он говорил, Сюзанна услышала где-то рядом крики. Как только миновало время завтрака, дикари принялись за работу.

– Что тебе видно оттуда? – спросила она.

– Множество развалин, – отозвался он. – Иногда появляются воюющие, – он поднес бинокль к глазам и вгляделся вдаль, время от времени замирая, когда ему на глаза попадались какие-то интересные детали. – За прошедший час из Идеала вышел целый батальон, – сказал он, – с самыми серьезными намерениями. Повстанцы собрались вокруг Ступеней, еще одно формирование находится на северо-западе. Некоторое время назад пророк вышел из Свода. Не могу сказать, когда именно, мои часы встали… Перед ним движутся несколько отрядов его сторонников, расчищают ему путь.

– Путь куда?

– К Вихрю, разумеется.

– К Вихрю?

– Я предполагаю, что пророк с самого начала стремился туда.

– Он вовсе не пророк, – уточнила Сюзанна. – Его зовут Шедуэлл.

– Шедуэлл?

– Давай, записывай. Он чокнутый, к тому же торговец.

– Ты это знаешь наверняка? – спросил свидетель. – Расскажи мне все.

– Некогда, – ответила Сюзанна, к его огорчению. – Мне нужно добраться до него.

– А. Так он твой друг.

– Совсем наоборот, – сказала она, снова переводя взгляд на тела в пруду.

– Ты никогда не доберешься до него, если именно в этом состоит твоя цель, – сказал ей свидетель. – Его охраняют день и ночь.

– Я найду способ, – заверила она. – Ты даже не представляешь, на что он способен.

– Если он чокнутый, да еще и пытается попасть в Вихрь, нам всем конец, это я могу сказать наверняка. Зато я напишу последнюю главу, верно?

– Но кто будет ее читать?

2

Сюзанна оставила его сидеть на колонне и размышлять над ее последним замечанием, как одинокий кающийся грешник. После разговора она еще больше помрачнела. Несмотря на обладание менструумом, она очень мало знала о силах, создавших Сотканный мир, однако не нужно быть гением, чтобы понять: если Шедуэлл проникнет в волшебные владения Вихря, катастрофы не избежать. Торговец воплощал все то, что ненавистно создателям и обитателям этого ревностно охраняемого мира. Он был самим злом. Возможно, Вихрь сумеет уничтожить себя, чтобы не допустить Шедуэлла к своим тайнам. Но если Вихрь прекратит существование, разве Фугу, чья уникальность сохранялась благодаря заключенной в Вихре силе, не затянет в него? Сюзанна опасалась, что свидетель имел в виду именно это. Если Шедуэлл войдет в Вихрь, миру придет конец.

В отдалении от пруда не было видно ни животных, ни птиц. Кусты и деревья в подлеске стояли тихо. Сюзанна призвала менструум, и он заполнил ее до краев, готовый при необходимости защитить ее. Сейчас не время для церемоний. Она убьет любого, кто попробует помешать ей в поисках Шедуэлла.

Какой-то шорох за полуразрушенной стеной привлек ее внимание. Сюзанна остановилась и потребовала, чтобы незнакомец показался. Никакого ответа не последовало.

– Я не стану просить дважды, – сказала она. – Кто там?

Посыпались обломки кирпичей, и мальчик лет четырех-пяти, на котором не было ничего, кроме носков и пыли, поднялся и перелез к ней через стену.

– О боже, – выдохнула Сюзанна, всем сердцем потянувшись к ребенку.

И в тот же миг ее защита исчезла, справа и слева началось какое-то движение, и она обнаружила, что окружена отрядом потрепанных вооруженных людей.

Трагическое выражение сошло с лица мальчика, как только один из бойцов подозвал его к себе. Солдат провел грубой рукой по волосам ребенка и угрюмо улыбнулся ему в знак одобрения.

– Назови себя, – приказал Сюзанне один из этих людей.

Она понятия не имела, на чьей стороне они воюют. Если это отряд армии Шедуэлла, назвать свое имя означает вынести себе смертный приговор. Несмотря на серьезность положения, она не могла заставить себя бросить менструум в атаку на людей – и ребенка, – чьих убеждений она не знала.

– Застрелить ее, – сказал мальчишка. – Она с ними.

– Только попробуйте, – возразил кто-то из задних рядов. – Я ее знаю.

Спаситель позвал Сюзанну по имени, и она увидела – бывает же такое! – Нимрода. Когда они виделись в последний раз, он был обеими руками за крестовый поход Шедуэлла, только и говорил, что о завтрашней славе. Время и обстоятельства умерили его пыл. Он походил на воплощение горя: одежда изодрана, лицо исполнено скорби.

– Не держи на меня зла, – произнес Нимрод, прежде чем она успела заговорить.

– Я не держу, – ответила Сюзанна. Бывали моменты, когда она проклинала его, но это ушло в прошлое. – Честное слово, не держу.

– Помоги мне… – сказал он вдруг, подходя ближе.

Сюзанна обняла его. Он скрывал в этом объятии слезы, пока остальные не разошлись: поглядели на встречу друзей и расползлись обратно по укрытиям. Только тогда Нимрод спросил:

– Ты виделась с Джерико?

– Он погиб, – отозвалась Сюзанна. – Его убили сестры.

Нимрод отстранился и закрыл лицо руками.

– Это не твоя вина, – сказала ему Сюзанна.

– Я знаю… – проговорил он тихо. – Когда все пошло наперекосяк, я понял, что с ним случилось что-то ужасное.

– Ты не должен винить себя за то, что не разглядел правду. Шедуэлл – великолепный притворщик. К тому же он всегда продает то, что люди хотят заполучить.

– Погоди-ка, – Нимрод поднял на нее глаза. – Ты хочешь сказать, что пророк – это Шедуэлл?

– Именно так.

Он чуть заметно покачал головой.

– Чокнутый… – произнес он, все еще не веря. – Чокнутый.

– Это не значит, что он недостаточно силен, – предостерегла его Сюзанна. – Он тоже владеет чарами.

– Тебе надо пойти в лагерь, – Нимрод вдруг заторопился. – Поговорить с нашим командиром, пока мы не пошли к Вихрю.

– Только быстро, – сказала она.

Нимрод уже вел ее между обломков скал, за которыми скрывались повстанцы.

– Из первых разбуженных выжили только я и Апполин, – рассказывал он на ходу. – Все остальные умерли. Моя Лилия. Потом Фредди Каммелл. И вот теперь Джерико.

– А где сейчас Апполин?

– Она ушла в Королевство, насколько мне известно. А как там Кэл? Он с тобой?

– Мы договорились встретиться в Небесном Своде. Но Шедуэлл уже движется к Вихрю.

– В котором и сгинет, – сказал Нимрод. – Какие бы чары ни украл, он всего лишь человек. А люди смертны.

«Как и все мы», – подумала Сюзанна, но оставила эту мысль при себе.

XII
Одним ударом

1

Бравые речи Нимрода плохо вязались с тем, что Сюзанна увидела в лагере. Он больше походил на лазарет, чем на военно-полевой стан. Там, под прикрытием скал, собралось человек пятьдесят мужчин и женщин, и едва ли не все были ранены. У некоторых еще остались силы сражаться дальше, но многие уже стояли на пороге смерти, внимая последним утешительным словам.

В углу лагеря, подальше от глаз умирающих, лежало с дюжину покойников, завернутых в самодельные саваны. В другом углу высились кучи захваченного и рассортированного оружия. От его вида леденела кровь: автоматы, бутылки с зажигательной смесью, гранаты. Судя по всему, сторонники Шедуэлла хорошо подготовились к уничтожению непокорных обитателей Фуги. На фоне орудий убийства и того рвения, с каким их применяли, даже самые сильные чары казались слабенькой защитой.

Если Нимрод и разделял сомнения Сюзанны, то предпочел не показывать этого. Он без умолку болтал о победах, одержанных прошедшей ночью, словно боялся красноречивой тишины.

– Мы даже захватили пленных, – похвастался он и подвел Сюзанну к грязной канаве между камнями.

Там сидели пленники, не менее десятка, связанные по рукам и ногам. Их охраняла девушка с автоматом. Это была угрюмая толпа. Некоторые были ранены, все без исключения подавлены, все плакали и бормотали что-то себе под нос. Когда лживые речи Шедуэлла перестали их морочить, люди очнулись и осознали, что натворили. Сюзанна посочувствовала им в этом самоуничижении. Она слишком хорошо знала, какой способностью одурманивать обладает Шедуэлл – в свое время сама едва не поддалась на его чары. Пленники были его жертвами, а не союзниками, им всучили ложь, от которой они были не в силах отказаться. А теперь, освободившись от морока, они могли лишь предаваться тоскливым размышлениям о пролитой крови и впадать в отчаяние.

– С ними кто-нибудь разговаривал? – спросила Сюзанна Нимрода. – Может быть, им что-то известно о слабых сторонах Шедуэлла.

– Командир запретил, – ответил Нимрод. – Они нечистые.

– Не говори чепухи! – возмутилась Сюзанна и спустилась в канаву к пленным.

Люди с тревогой повернулись к ней, кто-то начал громко рыдать при виде ее сочувственного лица.

– Я пришла не для того, чтобы обвинять вас, – сказала Сюзанна. – Я просто хочу поговорить.

Мужчина со следами запекшейся крови на лице спросил:

– Они убьют нас?

– Нет, – ответила она. – Нет, если мне удастся убедить их.

– Что случилось? – спросил кто-то еще. Голос звучал невнятно и как-то сонно. – Пророк идет? – На этого человека пытались шикнуть, но он не унимался. – Он должен прийти уже скоро, да? Он должен прийти и передать нас в руки Капры.

– Он не придет, – сказала Сюзанна.

– Мы знаем, – заверил ее первый собеседник. – Во всяком случае, большинство из нас. Нас обвели вокруг пальца. Он говорил нам…

– Я знаю, что он вам говорил, – перебила его Сюзанна. – И знаю, как он одурачил вас. Но вы можете хоть как-то оправдаться, если поможете мне.

– Ты не должна недооценивать его, – сказал пленник. – У него есть сила.

– Заткни пасть! – заявил его сосед. Он сжимал в руке четки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – Нельзя говорить против пророка. Он слышит.

– Ну и пусть слышит, – огрызнулся первый. – Пусть даже убьет меня, если захочет. Мне плевать, – он снова повернулся к Сюзанне. – У него на службе демоны. Я сам их видел. Он скармливает им мертвецов.

Нимрод, стоявший за спиной Сюзанны, услышал эти слова и вмешался в разговор.

– Демоны? – переспросил он. – Вы их видели?

– Нет, – ответил человек с четками.

– А я видел, – возразил первый.

– Опишите их, – потребовал Нимрод.

Этот человек явно имеет в виду ублюдков, решила Сюзанна, которые выросли до чудовищных размеров. Пленный начал описывать их, и ее внимание привлекла одна фигура, до сих пор ничем не выделявшаяся, сидевшая на корточках в дальнем конце канавы, лицом к скале. Судя по спадавшим до пояса волосам, это была женщина; ее не связали, как остальных, а просто оставили скорбно сидеть в грязи.

Сюзанна прошла мимо остальных пленников в тот угол. Вблизи она услышала бормотание и увидела, что женщина прижимается губами к камню, обращается к нему, словно в надежде получить утешение. Поток слов прервался, когда тень Сюзанны упала на скалу и женщина обернулась.

Сюзанне хватило одного взгляда, чтобы под коркой из засохшей крови и экскрементов узнать Иммаколату. Ее искалеченное лицо было трагическим. Глаза полны слез, волосы распущены и залеплены грязью. Груди выставлены на всеобщее обозрение, все мышцы сведены судорогой. От ее прежней властности не осталось ничего. Сумасшедшая, скорчившаяся в собственном дерьме.

Противоречивые чувства охватили Сюзанну. Перед ней сидела и дрожала женщина, убившая беспомощную Мими, повинная во всех бедствиях Фуги. Это ее сила таилась за троном Шедуэлла, это она была источником бесконечных обманов и скорби, демоном-искусителем. Однако Сюзанна не испытывала к Иммаколате той ненависти, какую питала к Шедуэллу и Хобарту. Может быть потому, что именно инкантатрикс открыла ей доступ к менструуму, пусть и невольно? Или потому, что они, как всегда заверяла Иммаколата, в некотором смысле сестры? Может быть, где-то под иными небесами Сюзанну могла бы постигнуть такая же судьба: стать потерянной и безумной.

– Не смотри… не смотри… на меня, – тихо проговорила женщина. В ее налитых кровью глазах не отразилось узнавания.

– Ты помнишь, кто ты такая? – спросила у нее Сюзанна.

Выражение лица Иммаколаты не изменилось. Прошло несколько мгновений, прежде чем она ответила.

– Камень знает, – произнесла она.

– Камень?

– Скоро будет песок. Я говорю так, потому что это правда. Будет песок.

Иммаколата отвела взгляд от собеседницы и принялась гладить скалу. Сюзанна поняла, что безумная занимается этим уже давно: на камне остались кровоподтеки в тех местах, где она проводила по нему ладонью, словно пытаясь стереть с кожи капиллярные линии.

– Почему будет песок? – спросила Сюзанна.

– Должен быть, – ответила Иммаколата. – Я видела. Это Бич. Он придет, и останется только песок, – она стала гладить камень с новой силой. – Я говорю с камнем.

– А со мной поговоришь?

Иммаколата огляделась вокруг, затем снова сосредоточилась на скале. Сюзанна решила, что та забыла о ее присутствии, однако слова вдруг хлынули из Иммаколаты неукротимым потоком.

– Бич должен прийти, – сказала она. – Даже во сне он знает, – она перестала терзать собственную руку. – Иногда он готов проснуться, – продолжала она. – А когда он проснется, будет сплошной песок…

Она прижалась щекой к окровавленной скале и негромко всхлипнула.

– А где твоя сестра? – спросила Сюзанна.

При этих словах всхлипыванья прекратились.

– Она тоже здесь?

– У меня… у меня нет сестер, – сказала Иммаколата.

В ее голосе не прозвучало ни тени сомнения.

– А что с Шедуэллом? Ты помнишь Шедуэлла?

– Мои сестры мертвы. Все ушло в песок. Все. Ушло в песок.

Она снова зарыдала, на этот раз горше прежнего.

– Какое тебе до нее дело? – удивился Нимрод. Он не так давно подошел и стоял рядом с Сюзанной. – Это сумасшедшая. Мы нашли ее среди трупов. Она выедала им глаза.

– Ты хоть знаешь, кто это? – откликнулась Сюзанна. – Нимрод, это же Иммаколата!

Лицо его вытянулось от потрясения.

– Повелительница Шедуэлла. Клянусь тебе.

– Ты, должно быть, ошибаешься, – сказал он.

– Она лишилась рассудка, но я клянусь, это она. Я столкнулась с ней лицом к лицу всего два дня назад.

– Но что же с ней произошло?

– Должно быть, Шедуэлл…

Женщина под скалой повторила это имя негромким эхом.

– Что бы ни случилось, она не должна сидеть здесь, в таком виде…

– Лучше бы тебе переговорить с командиром. Расскажешь ей обо всем сама.

2

Судя по всему, это был день встреч с прошлым. Сначала Нимрод, затем инкантатрикс, и вот теперь – командир этого растерзанного воинства, Иоланда Дор. Та, которая с яростью сопротивлялась новому погружению в сон, когда Дом Капры еще был цел и невредим.

Она тоже изменилась. Самоуверенная и высокомерная женщина исчезла. Лицо ее побледнело и осунулось, голос и манеры потеряли былую резкость. Иоланда не стала тратить время на церемонии.

– Если тебе есть что сказать мне, говори.

– Одна из ваших пленниц… – начала Сюзанна.

– У меня нет времени выслушивать прошения, – последовал ответ. – Особенно от тебя.

– Это вовсе не прошение.

– Я все равно не желаю слушать.

– Ты должна, и ты выслушаешь меня, – отрезала Сюзанна. – Забудь, что ты чувствуешь ко мне…

– Я не чувствую ничего, – хмыкнула Иоланда. – Совет подписал себе смертный приговор. Ты оказалась там для того, чтобы его огласить. Если бы не ты, нашелся бы кто-нибудь другой.

Эта вспышка, кажется, причинила ей боль. Иоланда сунула руку под расстегнутую куртку, где, очевидно, была рана. Когда она вынула руку, пальцы были в крови.

Сюзанна продолжала настаивать, но более мягким тоном.

– Одна из ваших пленниц, – сказала она, – Иммаколата.

Иоланда посмотрела на Нимрода:

– Это правда?

– Это правда, – настаивала Сюзанна. – Я знаю ее лучше, чем кто-либо из вас. Это она. Она… не в себе. Возможно, сошла с ума. Но если бы нам удалось подробно ее расспросить, с ее помощью мы смогли бы добраться до Шедуэлла.

– Шедуэлла?

– Пророка. Они еще недавно были союзниками, он и Иммаколата.

– Я не собираюсь иметь дело с этой грязью! – ответила Иоланда. – Мы вздернем ее, когда настанет подходящий момент.

– Ладно, но хотя бы позволь мне поговорить с ней. Может быть, я сумею выжать из нее что-нибудь.

– Если она лишилась рассудка, с чего бы нам верить ее словам? Нет. Пусть себе гниет.

– Мы упускаем такую возможность!

– Не говори мне об упущенных возможностях, – горько произнесла Иоланда. Не осталось никакой надежды переубедить ее. – Через час мы выдвигаемся в сторону Ореола, – заявила она. – Если хочешь вступить в наши ряды, идем с нами. Или отправляйся, куда шла.

И она повернулась спиной к Сюзанне и Нимроду.

– Идем, – сказал Нимрод, собираясь идти за командиром.

Но Сюзанна еще раздумывала.

– Ладно, – согласилась она. – Надеюсь, у нас будет время поговорить, когда все закончится.

Иоланда не оглянулась.

– Оставь меня в покое, – бросила она.

Именно так Сюзанна и сделала.

3

Прошло несколько минут после того, как Сюзанна ушла от пленных. Иммаколата по-прежнему пребывала в забытьи. Время от времени она рыдала. Иногда пристально всматривалась в немую скалу перед собой.

Оскорбление, которое Шедуэлл нанес ей в Небесном Своде, вместе с гибелью сестры-призрака подтолкнуло ее к безумию. Но в своем безумии она была не одинока. В пустынях, где скитался ее разум, она вновь встретила призрака, так часто навещавшего ее в прежние времена. Это был Бич. Иммаколата чувствовала себя счастливой только там, где воздух наполняла вонь разложения, она делала себе ожерелья из внутренностей и дружила с покойниками; но в обществе этой твари она терзалась кошмарами, мечтая очнуться.

Бич все еще спал – что немного утешало ее в этих кошмарах, – но он не будет спать вечно. У него есть незаконченное дело, неисполненная мечта. Очень скоро он поднимется со своего ложа и отправится завершать начатое.

И что тогда?

– Сплошной песок, – сказала Иммаколата камню.

На этот раз камень не ответил. Он оскорбился, потому что она проявила неосторожность, заговорив с той сероглазой женщиной.

Иммаколата, сидя на пятках, раскачивалась взад-вперед, и пока она раскачивалась, у нее в сознании всплывали слова женщины, искушая ее. Она мало что запомнила из этих слов: какую-то фразу, какое-то имя. Точнее, одно-единственное имя. Оно эхом отдавалось у нее в голове.

Шедуэлл.

Оно походило на зуд внутри черепа, боль в мозгу. Иммаколате хотелось пробить барабанную перепонку и вытащить из себя это имя, растереть в порошок. Она закачалась быстрее, чтобы избавиться от него, но оно отказывалось уходить.

Шедуэлл. Шедуэлл.

И вот начали всплывать другие имена, строясь в ряды воспоминаний…

Магдалена.

Старая Карга.

Она видела их перед собой так же ясно, как скалу, даже яснее: ее сестры, ее несчастные, дважды убитые сестры.

А под их мертвыми телами она видела землю – некое место, которое она так томительно долго мечтала уничтожить. Название земли пришло к ней, и Иммаколата произнесла его негромко:

– Фуга.

Вот как ее враги называли это место. Они любили его. И теперь они сражались за него и в ходе сражения ранили ее.

Иммаколата протянула руку к скале и ощутила, как камень дрожит под пальцами. Затем она поднялась на ноги, и имя, открывшее дорогу потоку воспоминаний, который размыл забвение, заполнило ее разум.

Шедуэлл.

Как же она могла позабыть своего обожаемого Шедуэлла? Она подарила ему чары. А что он дал ей взамен? Предал и одурачил ее. Использовал, пока это совпадало с его целями, а затем отшвырнул прочь, в безумие.

Только он отбросил ее недостаточно далеко. Сегодня она вернулась обратно и принесла с собой убийственную новость.

4

Крики раздались внезапно и становились все громче. Крики изумления, а затем вопли ужаса, каких Сюзанна никогда не слышала.

Нимрод уже мчался, обгоняя ее, к источнику шума. Сюзанна кинулась следом, и перед ними предстала картина кровавого безумия.

– На нас напали! – крикнул ей Нимрод.

Повстанцы разбегались в стороны, многие со свежими ранами. Земля была усеяна телами, и с каждым мигом их становилось больше.

Однако не успел Нимрод ринуться в схватку, как Сюзанна вцепилась ему в куртку.

– Они дерутся друг с другом! – закричала она, перекрывая шум.

– Что?

– Посмотри!

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться в ее правоте. На них никто не нападал. Повстанцы вцеплялись в глотки друг другу, не зная снисхождения, истребляли своих же товарищей, с которыми только что делились сигаретой. Раненые поднимались с носилок и колотили по головам тех, кто их выхаживал.

Нимрод кинулся в гущу побоища и оттащил одного из безумцев.

– Что, ради всего святого, вы творите? – закричал он.

Одержимый брыкался, пытаясь снова схватить противника.

– Этот гад! – выкрикивал он. – Он изнасиловал мою жену!

– О чем ты говоришь?

– Я сам видел! Прямо здесь! – он указал пальцем в землю. – Вот она!

– Нет тут твоей жены! – заорал Нимрод, яростно встряхивая безумца. – Ее здесь нет!

Сюзанна окинула взглядом поле битвы. Наваждение охватило всех поголовно. Они дрались и плакали, выкрикивая обвинения друг другу в лицо. Они видели, как их родителей избивают, жен насилуют, детей убивают, и теперь хотели отомстить обидчикам. Сюзанна слушала их вопли и высматривала того, кто это сделал. Впереди, на высокой скале, стояла и наблюдала за побоищем Иммаколата. Ее волосы так и остались распущенными, грудь по-прежнему была обнажена. Однако теперь она явно прекрасно сознавала, кто она такая. Инкантатрикс вспомнила себя.

Сюзанна двинулась к ней, надеясь, что менструум поможет ей избежать всеобщего помешательства. Так и вышло. Она не вмешивалась в сражение, чтобы не привлекать к себе внимание дерущихся, и добралась до скалы без происшествий.

Иммаколата как будто не замечала ее. Откинув голову назад, сверкая зубами в жуткой усмешке, она полностью сосредоточилась на том безумии, которая сама вызвала к жизни.

– Оставь их! – крикнула ей Сюзанна.

При этих словах голова Иммаколаты чуть дрогнула, и Сюзанна ощутила, как взгляд инкантатрикс остановился на ней.

– Зачем ты это устроила? – спросила Сюзанна. – Они не сделали тебе ничего плохого.

– Лучше бы ты оставила меня скитаться в пустоте, – ответила инкантатрикс. – А ты заставила меня вспомнить.

– Тогда ради меня, – попросила Сюзанна, – оставь их в покое.

Она услышала, что крики за ее спиной стихают. Они сменялись стонами умирающих и рыданиями тех, кто очнулся от наваждения и обнаружил, что всадил свой нож в сердце друга.

Прекратилось ли действие заклятия оттого, что Иммаколата исчерпала запас сил, или она вняла просьбе Сюзанны, было неважно. Главное, что кровавое побоище завершилось.

Однако затишье длилось очень недолго. Его нарушил крик, заглушивший рыдания, и пуля ударила в камень под босыми ногами Иммаколаты. Сюзанна обернулась и увидела Иоланду Дор, пробиравшуюся между мертвецами, еще недавно составлявшими ее маленькую армию. На ходу Иоланда продолжала целиться в инкантатрикс.

Иммаколата не собиралась изображать из себя мишень. Когда вторая пуля расплющилась о скалу, она поднялась в воздух и поплыла к Иоланде. Ее тень, скользившая над полем боя, словно тень стервятника, несла смерть. Как только она наползала на раненых, те падали лицом в пропитанную кровью землю и испускали последний вздох. Иоланда не стала дожидаться, пока тень коснется ее, она снова и снова стреляла в Иммаколату. Но та же сила, что поддерживала Иммаколату в воздухе, легко отводила пули в сторону.

Сюзанна громко призывала Иоланду бежать, но та либо не слышала, либо не обращала внимания. Инкантатрикс спустилась к женщине, вцепилась в нее и подняла вверх – менструум окутал обеих своим светом, – а затем бросила на другой стороне поля. Тело Иоланды с тяжким стуком ударилось о скалу, на которой недавно стояла Иммаколата, и упало, изломанное, на землю.

Никто из оставшихся в живых не шевельнулся, чтобы прийти на помощь своему командиру. Они окаменели от ужаса, пока инкантатрикс парила в ярде над землей, а ее тень лишала жизни тех немногих, кто еще избежал смертельного прикосновения.

Сюзанна понимала, что выходка Иоланды уничтожила ту каплю сочувствия, которую она выпросила у инкантатрикс. Теперь Иммаколата не оставит в живых никого из своих захватчиков. Не думая о том, как защитить себя, Сюзанна устремила наполненный менструумом взгляд в сторону Иммаколаты. Сила этого взгляда была ничтожна по сравнению с силой Иммаколаты, однако та расслабилась после убийства Иоланды и удар застал ее врасплох. Он пришелся в спину, и инкантатрикс упала лицом вперед. Однако ей потребовались всего лишь секунды, чтобы восстановить равновесие и развернуться к своей обидчице. Она все еще парила в воздухе, как нечестивая святая. На лице Иммаколаты не отразилось гнева, лишь слабое удивление.

– Ты хочешь умереть? – спросила она.

– Нет. Конечно, не хочу.

– Разве я не предупреждала тебя, как все будет, сестра? Разве я не говорила тебе? Сплошное горе, сказала я. Сплошные потери.

Сюзанна кивнула, и не только из желания успокоить ее. Инкантатрикс тихо и глубоко вздохнула.

– Ты заставила меня все вспомнить, – сказала она. – За это я благодарю тебя. И взамен… – Иммаколата раскрыла ладонь, словно предлагала некий невидимый дар. – Я даю тебе жизнь, – рука сжалась в кулак. – Итак, долг выплачен.

Потом она начала снижаться, и ноги ее коснулись твердой земли.

– Настанет время, – сказала она, глядя на мертвые тела, среди которых стояла, – когда и ты будешь обретать утешение в их обществе. Как обретаю я. Как обрету сейчас.

Она отвернулась от Сюзанны и пошла прочь. Никто не двинулся, не попытался остановить ее, когда она поднялась по склону и исчезла из виду. Выжившие молча молились своим богам о том, чтобы женщина, вернувшаяся из пустоты, прошла мимо них.