Текст книги "Сотканный мир"
Автор книги: Клайв Баркер
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)
Часть двенадцатая
Осажденный Рай
Ветер западный, приди к нам,
Напои поля дождем.
Светлый Боже, помоги мне
Отыскать родимый дом!
Аноним, XVI век
I
Череда несчастий
1
Если в событиях следующего дня и имелась какая-то последовательность, то она заключалась в невозможности ожидаемых встреч и неизбежности неожиданных.
Сюзанна накануне вечером решила, что съездит в Ливерпуль и разыщет Кэла. Теперь не было смысла осторожничать. События явно приближались к развязке. Необходимо предупредить его и разработать план (такие планы составляют только при личном участии), как наилучшим образом защитить книгу Мими и их собственные жизни от надвигавшейся бури. Сюзанна пыталась дозвониться Кэлу около полуночи, но никто не ответил.
Утром она позвонила Апполин, только что приехавшей из Солсбери, чтобы рассказать о том, что видела и слышала в усыпальнице. Она была готова к тому, что Апполин откажется верить в искренность духа Иммаколаты, однако с этим не возникло никаких проблем.
– А почему бы нам не поверить ей? – отозвалась Апполин. – Если мертвые не говорят правды, кто вообще ее говорит? Кроме того, она лишь подтвердила то, что мы уже знаем.
Сюзанна сообщила, что собирается поехать в Ливерпуль и поговорить с Кэлом.
– Что ж, ты будешь там не одна, – ответила Апполин. – Кое-кто отправился на поиски магии в дом твоей бабушки. Выясни, получилось ли у них что-нибудь.
– Я разыщу их. И позвоню, когда встречусь с ними.
– Только не надейся застать меня трезвой.
Прежде чем отправиться в путь, Сюзанна снова попыталась дозвониться до Кэла. На этот раз она услышала в трубке короткие гудки, но оператор не сумел объяснить ей, в чем причина. Если бы Сюзанна включила радио, она узнала бы ответ из выпуска утренних новостей, а по телевизору даже увидела бы кадры с пятном выгоревшей земли на том месте, где стоял дом Муни. Но она включила новости слишком поздно, застав только прогноз погоды, обещавший снег, снег и еще раз снег.
Поездка на машине, поняла Сюзанна, обернется катастрофой. Поэтому она доехала на такси до Юстона и села на утренний поезд, идущий на север. Когда она отправлялась в четырехчасовую поездку до Ливерпуля, Лайм-стрит (на деле это заняло шесть часов), Кэл уже был на полпути в Бирмингем. Он сел на поезд, отходящий в 8.20, через Ранкорн и Уолвергемптон.
2
Кэл позвонил Глюку из телефонной будки на Пир-Хэд, где он прятался от тумана. Никакого плана у него не было, он просто почувствовал необходимость перебраться на другой берег реки и оказался там, успев на последний ночной автобус. Он ускользнул от Бича, по крайней мере на время; он даже тешил себя мыслью, что чудовище успокоится после учиненного разгрома. Однако в глубине души понимал, что все совсем не так. Этот Огонь Небесный обладал неуемной тягой к истреблению. Он не успокоится, пока не испепелит их всех. В том числе и Шедуэлла, как надеялся Кэл. Единственным его утешением после ужасов прошедшей ночи было чувство, что он видел прощальное представление Торговца.
С реки дул пронизывающий ветер со снегом, коловшим кожу острыми иголками. Но Кэл все стоял, облокотившись на перила, и смотрел на воду, пока у него не заледенели руки и лицо. Потом, когда часы в городе пробили шесть, отправился искать заведение, где можно чем-нибудь подкрепиться. Ему повезло. Одно маленькое кафе оказалось открыто, там подавали еду для водителей автобусов. Кэл заказал себе плотный завтрак, отогрелся и, пока ел яичницу с тостами, пытался понять, как же ему лучше поступить. Затем, около половины седьмого, снова попробовал дозвониться до Глюка. Он не рассчитывал на успех, но в этот раз удача была на его стороне: когда он уже хотел повесить трубку, на другом конце провода ответили.
– Алло! – произнес заспанный голос.
Кэл едва знал Глюка, но обрадовался ему как родному.
– Мистер Глюк? Это Кэл Муни. Наверное, вы меня не помните, но…
– Ну конечно же я помню! Как там дела на берегах Мерси?
– Я должен переговорить с вами. Это срочно.
– Я весь внимание.
– Только не по телефону.
– Что ж, тогда приезжайте ко мне. У вас есть мой адрес?
– Да. У меня сохранилась ваша визитка.
– Так приезжайте! Я буду рад видеть вас.
После всех ночных кошмаров эти приветливые слова произвели на Кэла слишком сильное впечатление: он почувствовал, как защипало глаза.
– Я выезжаю первым же поездом, – сказал он.
– Жду.
Кэл вышел из телефонной будки под порывы колючего ветра. Дневной свет не спешил разгораться, и занесенные снегом улицы, по которым он добирался до станции, были почти пусты. Из сумрака вынырнул грузовик, разбрасывавший песок по обледенелой дороге; продавец газет раскладывал свежий утренний выпуск под сомнительной защитой дверного проема; и больше никого. Сложно было представить, что в этот город призраков когда-нибудь снова придет весна.
3
Сюзанна стояла в конце Чериот-стрит и смотрела на открывавшееся перед ней зрелище. Вокруг толкалось слишком много народу, и она не стала пробираться ближе, поскольку по-прежнему опасалась скопления полицейских и чокнутых; но и отсюда было прекрасно видно, что дома Муни больше не существует. Его буквально стерли с лица земли. Огонь, пожравший его, затем распространился по всей улице. Прошлой ночью Бич заходил сюда в гости.
Сюзанну пробрала дрожь. Она ушла от дома и направилась на Рю-стрит, опасаясь самого худшего. Именно это ее и ожидало: дом Мими сгорел.
Что же ей теперь делать? Вернуться в Лондон и бросить на произвол судьбы Кэла? Если ему вообще удалось выжить. Она не знала, где его искать; могла лишь надеяться, что он сам как-нибудь сумеет разыскать ее. Все чертовски сложно. Ясновидцы разъехались по стране, Кэл пропал. А книга? Она не осмеливалась думать об этом. Сюзанна просто повернулась спиной к развалинам дома Мими и пошла по Рю-стрит, ощущая, что от всего увиденного испарилась последняя капля ее оптимизма.
Когда она завернула за угол, какой-то хлыщ – круглолицый, в солнечных очках – подкатил к тротуару и высунулся из окна машины.
– Вы замерзнете насмерть, – сказал он.
– Отвали, – огрызнулась Сюзанна и ускорила шаг.
Он поехал за ней вдоль тротуара.
– Я же сказала тебе, отвали! – гневно бросила она, оборачиваясь к нему.
Он опустил очки на кончик носа и уставился на Сюзанну. Глаза под очками были яркого золотистого цвета.
– Нимрод?
– Кто же еще?
Если бы не эти глаза, она ни за что не узнала бы его. Он располнел, и от прежней красоты не осталось почти ничего.
– Я бы не отказался подкрепиться, – сказал он. – А ты?
4
Аппетит Нимрода возрастал прямо пропорционально их несчастьям. Сюзанна сидела напротив него за столиком китайского ресторана, который он выбрал, и наблюдала, как он поглощает еду – не только свой заказ, но и большую часть ее порции.
Им не потребовалось много времени, чтобы рассказать друг другу о своих последних открытиях. Во многом новости устарели: Бич уже бродит среди них. Однако у Нимрода имелись и свежие сведения, выуженные из подслушанных разговоров и расспросов. Он узнал, что на Чериот-стрит не обнаружили мертвых тел, поэтому логично предположить, что Кэлу удалось уцелеть. Однако на Рю-стрит останки были найдены.
– Я никого из них не знал лично, – сказал Нимрод. – А вот ты, боюсь, знала.
– Кого?
– Бальзама де Боно.
– Де Боно?..
– Он был на Рю-стрит прошлой ночью.
Сюзанна молчала, вспоминая короткий отрезок времени, проведенный в обществе де Боно, разговоры с ним. И вот его больше нет. Скоро ли за ним последуют остальные?
– Что нам делать, Нимрод? – едва слышно произнесла она. – Может, снова спрятаться? В новый Сотканный мир?
– Нас слишком мало, чтобы заполнить пространство, – траурным голосом ответил Нимрод. – К тому же у нас не осталось магии. У нас почти нет силы.
– Так что же, сидеть и ждать, пока Бич прикончит нас? Ты это предлагаешь?
Нимрод провел рукой по лицу.
– Я сражался изо всех сил, пока мог… – сказал он. – Полагаю, мы все сражались.
Он вынул из кармана табакерку и принялся скатывать самокрутку.
– Я совершил столько ошибок, – продолжал он. – Поддался на обман Шедуэлла… Я даже влюбиться успел.
– Правда?
Он чуть заметно улыбнулся, и эта улыбка напомнила о его прежней неугомонной личности.
– О да… – произнес он. – У меня в Королевстве были приключения. Но длились они недолго. Какая-то часть меня никогда не покидала Фугу. И не покинула до сих пор, – он закурил тонкую папироску, которую только что скрутил. – Наверное, это просто смешно, – сказал он, – если учесть, что такого места больше не существует.
Он снял темные очки, как только официант отошел от их столика. Теперь его глаза чистого золотого цвета были устремлены на Сюзанну, выискивая в ее взгляде хотя бы тень надежды.
– Но ты ведь помнишь ее? – спросила она.
– Фугу? Разумеется.
– И я помню. Во всяком случае, мне кажется, что помню. Может быть, еще не все потеряно.
Нимрод покачал головой.
– К чему эти сантименты, – усмехнулся он. – Одних воспоминаний недостаточно.
Было бы глупо оспаривать это утверждение. Нимрод ясно дал понять, что ему больно, и не хотел никаких метафизических утешений.
Сюзанна задумалась, стоит ли рассказывать ему о том, что у нее появилась надежда на возрождение Фуги. Она понимала, что эта надежда призрачная, но Нимроду необходимо было за что-то держаться, какой бы эфемерной ни была ниточка.
– Это еще не конец, – сказала она.
– Не обманывай себя, – отозвался он. – Все кончено.
– Говорю тебе, Фуга не умерла.
Он оторвал взгляд от своей сигареты.
– Что ты имеешь в виду?
– В Вихре… я использовала Станок.
– Использовала Станок? Да что ты такое говоришь?
– Ну или он использовал меня. Может быть, то и другое.
– Но как? Для чего?
– Чтобы спасти все от исчезновения.
Нимрод перегнулся к ней через стол.
– Ничего не понимаю, – сказал он.
– Я и сама не понимаю всего до конца, – призналась Сюзанна. – Но что-то произошло. Какая-то сила…
Она вздохнула, не находя слов, чтобы описать те мгновения. Какая-то часть Сюзанны вообще сомневалась, что все происходило на самом деле. Но в одном она была уверена твердо:
– Я знаю, что не все потеряно, Нимрод. И мне плевать, кто такой этот чертов Бич. Я не собираюсь покорно опустить руки и умереть из-за него.
– Тебе и не нужно, – ответил он. – Ты же из чокнутых. Ты можешь пойти другим путем.
– Ты прекрасно понимаешь, что это не так, – резко возразила она. – Фуга принадлежит всем, кто готов умереть за нее. Мне… Кэлу…
Нимрод выглядел пристыженным.
– Я понимаю, – кивнул он. – Прости.
– Фуга нужна не только тебе одному, Нимрод. Она нужна всем нам.
Сюзанна посмотрела в окно. Сквозь бамбуковые жалюзи было видно, что снег на улице повалил с удвоенной силой.
– Я никогда не верила в рай, – произнесла она негромко. – Такой, как описано в Библии. С первородным грехом и прочим. Но, может быть, в нашей истории есть некий отголосок.
– Отголосок чего?
– Того, как все случилось на самом деле. Было некое чудесное место, где зародилась магия. И Бич поверил в историю об Эдеме, потому что там содержится одна из версий правды.
– Какое это имеет значение? – Нимрод вздохнул. – Ангел Бич или кто-то еще, из Эдема он пришел или нет, как это меняет ситуацию? Главное, что он считает себя Уриэлем. А это значит, что он истребит нас.
Спорить с этим было сложно. Когда вот-вот настанет конец света, имеют ли значение имена?
– Мне кажется, нам надо держаться вместе, – сказал Нимрод после паузы, – а не метаться по стране. Может быть, нам удастся что-то предпринять, когда мы соберемся в одном месте.
– Да, кажется, это разумно.
– Не стоит дожидаться, пока Бич переловит нас поодиночке!
– Но где?
– Было одно место, – ответил он, – куда он так и не добрался. Я смутно его помню. Апполин должна знать.
– А что это за место?
– Кажется, какой-то холм… – Нимрод уставился немигающим взглядом в скатерть между ними. – Что-то вроде холма.
– Значит, пойдем туда?
– Это место не хуже любого другого, чтобы там умереть.
IIПрах и пепел
Лица святых на фасаде церкви Святой Филомены давно стерлись от дождей. У них не было глаз, чтобы увидеть гостей, явившихся к дверям храма вечером двадцать первого декабря; не было ушей, чтобы услышать их спор на ступенях. Но даже если бы святые услышали и увидели, даже если бы сошли с пьедесталов и поспешили предупредить Англию о том, что в страну явился ангел, на их тревожные крики никто бы не ответил. Этой ночью, как и во все прочие ночи, Англия не нуждалась в святых, с нее хватало и мучеников.
Хобарт стоял на пороге. Огонь Бича пробивался сквозь кожу на его шее, просачивался в уголках рта. Он держал Шедуэлла за руку, не давая тому пройти внутрь и укрыться от снегопада.
– Это же церковь… – говорил он не голосом Уриэля, а своим собственным.
Иногда ангел на время возвращал ему свободу, чтобы потом сильнее пришпорить, если вмещающее его тело проявляло строптивость.
– Да, это церковь, – согласился Шедуэлл. – И мы пришли разрушить ее.
Хобарт покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Я не стану этого делать.
Шедуэлл ужасно устал от споров. Они переходили с места на место уже не первый день. После Чериот-стрит ангел провел их по всей стране, по тем местам, где, как он помнил, ясновидцы скрывались в прошлый раз. Но это оказалось напрасной тратой времени: там не было ни магии, ни ее творцов. Погода ухудшалась с каждым часом. Снег укрывал землю толстым одеялом, и Шедуэлл устал от дороги и от холода. И еще его терзало беспокойство, потому что поиски ни к чему не приводили. Он боялся, что Уриэль потеряет терпение и тогда его власть над этим существом ослабеет. Вот почему Торговец привел ангела сюда: он знал, что здесь наверняка есть магия или хотя бы ее отголоски. Именно здесь, в этой наполовину гробнице, наполовину утробе, Иммаколата создала Доходягу. Здесь жажда разрушения Уриэля будет удовлетворена. По крайней мере, на эту ночь.
– У нас дело в этой церкви, – обратился он к вместилищу Уриэля. – У Бича там дело.
Но Хобарт все равно отказывался переступать порог.
– Мы не можем уничтожить церковь, – настаивал он, – Божий дом.
Какая убийственная ирония: он, католик Шедуэлл, и Небесный Огонь Уриэль готовы сровнять с землей этот жалкий храм, а вот Хобарт, чьей единственной религией был закон, отказывается. И это человек, хранивший у сердца не Библию, а книгу со сказками. Почему он вдруг засомневался? Или он чувствует, что смерть приближается и пора замаливать грехи? Даже если так, Шедуэлл был непоколебим.
– Ты же дракон, Хобарт, – напомнил он. – Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится.
Полицейский опять покачал головой, и после этого отказа свет у него в горле разгорелся ярче.
– Ты же хотел огонь, и ты его получил, – продолжал Шедуэлл.
– Я не хочу его, – произнес Хобарт придушенным голосом. – Забери… его… назад…
Последнее слово он выдавил сквозь сжатые зубы. Потом у него прямо из живота повалил дым. А после этого раздался голос Уриэля.
– Хватит спорить, – приказал ангел.
Он снова взялся за поводья Хобартова тела, хотя тот все еще боролся, пытаясь сохранить власть над собой. В результате противостояния тело инспектора охватила дикая дрожь, и это представление могло привлечь к ним ненужное внимание, если они как можно скорее не уйдут с крыльца храма.
– Там внутри ясновидцы, – сказал Шедуэлл. – Твои враги.
Его увещеваний не услышали ни Хобарт, ни Уриэль. Ангел ли постепенно терял власть над своим вместилищем, или Хобарт отыскал в себе новые силы для сопротивления, но Уриэлю пришлось по-настоящему сражаться, чтобы восстановить порядок. Кто-то из них принялся молотить кулаками по стене, возможно, чтобы отвлечь внимание противника. Плоть, которую делили человек и ангел, получала синяки и кровоточила.
Шедуэлл старался вывернуться, чтобы его не забрызгало кровью, однако хватка инспектора становилась сильнее. Истерзанное лицо обратилось к Шедуэллу. Из дымящейся каверны горла раздался едва слышный голос Хобарта.
– Забери… его… от меня, – умолял он.
– Я ничего не могу сделать, – сказал Шедуэлл, стирая свободной рукой кровь над верхней губой. – Слишком поздно.
– Он знает, – последовал ответ. На этот раз звучал голос Уриэля, а не Хобарта. – Он останется драконом навсегда.
Хобарт зарыдал, но его слезы испарялись, достигая пышущего жаром, как топка, рта.
– Не бойся, – произнес Уриэль, пародируя манеру Шедуэлла. – Ты меня слышишь, Хобарт?
Голова бессильно повисла, как будто подрезали жилы на шее.
– Так что, зайдем внутрь? – предложил Шедуэлл.
И снова безвольный кивок. Тело больше не дергалось, лицо ничего не выражало. Доказывая окончательное торжество ангела над Хобартом, инспектор выпустил руку Шедуэлла, затем развернулся и вошел в церковь раньше Торговца.
В церкви было пусто, свечи не горели, в воздухе веяло запахом ладана.
– Здесь есть магия, – произнес Уриэль.
– Конечно, есть, – подтвердил Шедуэлл, шагая вслед за чудовищем по проходу.
Он ожидал, что распятие над алтарем вызовет у Уриэля какую-то реакцию, но ангел прошел мимо, не взглянув на алтарь, и сразу двинулся к двери баптистерия. Коснулся сломанной Хобартовой рукой двери. Доски задымились, дверь распахнулась. То же самое произошло со второй дверью. Они спустились в крипту. Впереди шагал Уриэль-в-Хобарте.
Они были здесь не одни. В дальнем конце того коридора, из которого когда-то выходила навстречу Шедуэллу Иммаколата, горел свет: должно быть, из усыпальницы. Не тратя лишних слов, Уриэль двинулся по коридору. Лучи его спрятанной сущности вырывались из груди Хобарта и поглаживали гробы, сложенные вдоль стен, наслаждаясь их неподвижностью, их молчанием. Они прошли уже половину пути до усыпальницы, когда навстречу им из смежного коридора шагнул священник и преградил дорогу. Лицо его было бледным, словно покрытое слоем пудры, а в центре лба красовался мазок синей глины – какой-то ритуальный знак.
– Кто вы такие? – спросил он.
– Отойди, – велел Шедуэлл.
– Вы вторглись сюда незаконно, – возмутился священник, – убирайтесь!
Уриэль стоял в паре ярдов от святого отца. Он вдруг протянул руку, вырвал доску из одного гроба, а другой рукой взял себя за волосы и притянул лицо к стене, словно собирался разбить об нее голову инспектора. Однако это сделал не ангел, догадался Шедуэлл, а сам Хобарт. Воспользовавшись тем, что появившийся священник отвлек на себя внимание, он снова попытался вернуть власть над собственной плотью. Тело, бывшее предметом раздоров, тут же забилось в эпилептическом припадке, из горла вырвался сиплый крик – должно быть, предостережение священнику. Но священник его не понял. Он оставался на прежнем месте, пока Уриэль снова разворачивал к нему голову Хобарта – хрящи и кости громко скрежетали в процессе. Момент был упущен, ангел и священник уже смотрели друг другу в лицо. А потом пламя Уриэля вырвалось изо рта Хобарта.
Эффект, учитывая ограниченное пространство коридора, был куда более ошеломляющий, чем на Рю-стрит. От ударной волны Шедуэлл отлетел назад. Но он слишком сильно хотел увидеть все своими глазами, поэтому быстро поднялся, чтобы посмотреть, как Уриэль доказывает жертве свою способность нести смерть. Тело священника взлетело под потолок и зависло там, пока пламя не пожрало его.
Все это заняло несколько секунд. Шедуэлл вгляделся сквозь дым и увидел, что Уриэль идет к усыпальнице, а Хобарт рыдает и подвывает от ужаса, только что сотворенного им. Шедуэлл побежал следом, отмахиваясь от оседавших хлопьев пепла. Огонь уничтожил не только священника: он оплавил кирпичи в коридоре, заполз в ниши и в гробы. Расплавленный свинец внутренних гробов каплями сочился сквозь доски, выставляя напоказ тела и окутывая выбеленные кости пылающими саванами.
Шедуэлл замедлил шаг, приближаясь к усыпальнице. Начинались владения Иммаколаты. Здесь она была полновластной хозяйкой, здесь ей поклонялись лишившие себя признаков пола мужчины, чье служение Христу и его Матери было издевкой – они сделали своей богиней Иммаколату. Сам Торговец никогда не верил в ее божественность. Но отчего же его вдруг пробрал страх? Это ужас осквернителя святыни?
Шедуэлл вступил в усыпальницу и там получил ответ на свой вопрос. Пока он шел вдоль убранных костями стен, он почувствовал – как чувствует любовник – присутствие существа, которое он вожделел и в итоге предал. Смерть не имела над ней власти. Иммаколата жила в этих стенах или в этом воздухе, где-то рядом.
– Богиня… – услышал он собственный голос.
Он не успел предупредить Уриэля. Второй священник, моложе своего погибшего собрата, выдвинулся из тени и кинулся на ангела с ножом в руке. Рыдания Хобарта оборвались. Он попытался предотвратить очередное убийство, поднеся искалеченные руки к лицу, чтобы сдержать рвущийся наружу огонь. У нападавшего появилось время нанести удар, и нож вошел в бок Хобарта. Но когда священник выдернул его, собираясь ударить второй раз, благословение Уриэля потекло между пальцами Хобарта и слетело с них, прихватив с собой кожу и кости. Пламя охватило голову священника и швырнуло его через всю усыпальницу. Он метался между костей, пытаясь сбить огонь, пока не сгорел дотла, как и первый священник.
Противник успел нанести Хобарту серьезную рану, но Уриэль остановил кровь одним взглядом, на что ушло меньше времени, чем на удар ножом. Покончив с этим, он посмотрел на Шедуэлла. На какой-то жуткий миг Торговцу показалось, что ангел сейчас спалит и его. Но нет.
– Не бойся, – сказал Уриэль.
Точно так же несколько минут назад он успокаивал Хобарта. Тогда его утешение казалось лживым, а теперь тем более, учитывая то, как он изуродовал вместилище своего духа. Руки Хобарта, и без того опаленные праведным огнем, превратились в обгорелые обрубки, едва он попытался помешать пламени сделать свое дело. Хобарт – или же это сделал ангел? – вытянул перед собой культи, чтобы рассмотреть раны, и снова разразился рыданиями. Неужели Уриэль не защищает его от боли? Или он рыдает оттого, что его тело обратилось в столь чудовищный инструмент?
Руки полицейского опустились, и Уриэль сосредоточился на стенах.
– Мне нравятся эти кости, – объявил он и подошел к самому изысканному узору.
Тонкие, как мулине, горящие ярким светом отростки вырвались из присвоенных ангелом торса и лица и проползли по черепам и ребрам.
Это был момент передышки. Огонь ревел в нишах за стенами усыпальницы, пепел второго сгоревшего священника по-прежнему летал в воздухе. И в этот миг Шедуэлл услышал голос Иммаколаты. То был задушевный шепот – шепот любовницы.
– Что же ты натворил? – спросила она.
Торговец кинул быстрый взгляд на Уриэля, все еще завороженного симметричным орнаментом смерти. Он не подал виду, что услышал инкантатрикс. И она повторила:
– Что же ты наделал? Он не знает жалости.
Шедуэллу не было нужды озвучивать свой ответ, она ловила мысли.
– А ты знала? – ответил он вопросом на вопрос.
– Я не знала себя, – сказала ему Иммаколата. – Думаю, Бич тоже не знает.
– Его зовут Уриэль, – напомнил ей Шедуэлл. – И он ангел.
– Кем бы он ни был, у тебя нет власти над ним.
– Я его освободил, – возразил Шедуэлл. – Он повинуется мне.
– К чему лгать? – спросила Иммаколата. – Я же вижу, когда ты боишься.
Грохот разрушения прервал их диалог. Шедуэлл отвлекся от своих мыслей и посмотрел на Уриэля: огненные отростки, исследовавшие стену, смели со своих мест все кости, словно посуду с захламленного стола. Они упали, как пыльный мусор, – останки полусотни людей.
Уриэль засмеялся; еще один прием, которому он научился от Шедуэлла. Звук получался особенно жуткий в своей неестественности. Кажется, он нашел игру себе по нраву. Он двинулся к следующей стене и так же варварски разрушил ее, а затем и третью.
– Останови его… – прошептал призрак Иммаколаты, когда большие и мелкие кости свалились в одну общую кучу. – Если ты не боишься его, прикажи ему прекратить.
Но Шедуэлл только смотрел, как ангел одним ударом очищает четвертую стену, а затем переходит к потолку.
– Ты будешь следующим, – пообещала Иммаколата.
Шедуэлл привалился к стене, оголившейся после того, как останки упали на пол.
– Нет, – пробормотал он.
Все кости осыпались со стен и потолка. Прах стал медленно оседать. Уриэль повернулся к Шедуэллу.
– Что ты там шепчешь у меня за спиной? – спросил он беззаботно.
Шедуэлл покосился на дверь. Далеко ли он уйдет, если сейчас сбежит? На ярд-другой, не дальше. Бежать невозможно. Он знает, он слышал.
– Где она? – спросил Уриэль. Разгромленная комната притихла от стены до стены. – Пусть покажется.
– Она использовала меня, – начал Шедуэлл. – Она будет лгать тебе. Скажет, что мне нравилось волшебство. Но мне не нравилось. Ты должен верить мне. Мне не нравилось!
Бесчисленные глаза ангела впились в него, и от этого взгляда Шедуэлл умолк.
– Ты ничего не скроешь от меня, – произнес Уриэль. – Я знаю все твои желания, всю их банальность. Тебе нечего меня бояться.
– Правда?
– Правда. Меня забавляет твоя тленность, Шедуэлл. Забавляет твое тщеславие, твои презренные желания. Но эту женщину, чью магию я чую здесь, – ее я хочу убить. Вели ей показаться, и покончим с этим делом.
– Она уже мертва.
– Тогда почему она прячется?
– Я не прячусь, – прозвучал голос Иммаколаты.
Кости с пола поднялись приливной волной, когда над ними восстал призрак. И не просто над ними, но и из них. Посрамляя Уриэля, она своей волей создала себе новое обличье из обломков. Появились не только ее очертания: она была, как видел Шедуэлл, не одна, здесь присутствовали все три сестры, точнее, проекция их общего духа.
– С чего бы мне прятаться от тебя? – спросило изваяние. Костяные крошки пребывали в постоянном вращении, пока Иммаколата говорила. – Ну что, теперь ты доволен?
– Что значит «доволен»? – хотел знать Уриэль.
– Не трудись избавляться от собственного невежества, – сказал фантом. – Ты сам знаешь, что ты чужой в этом мире.
– Я уже приходил сюда раньше.
– И ушел. Уйди еще раз.
– Когда покончу с делом, – ответил Уриэль. – Когда все творцы чар будут истреблены. Это мой долг.
– Долг? – повторила Иммаколата, и все ее кости засмеялись.
– Чем это я тебя развеселил? – спросил Уриэль.
– Ты сам себя обманываешь. Думаешь, будто ты сам по себе…
– Я и есть сам по себе.
– Нет. Ты просто забыл себя и то, что о тебе забыли.
– Я Уриэль. Я страж ворот.
– Ты не один такой. Никто и ничто не может быть само по себе. Ты часть чего-то большего.
– Я Уриэль. Я страж ворот.
– Там уже нечего сторожить, – сказала Иммаколата. – Кроме твоего долга.
– Я Уриэль. Я…
– Посмотри на себя. Если посмеешь. Выброси шкуру этого человечка, которую ты на себя напялил, и посмотри на себя.
Уриэль не сказал, а выкрикнул свой ответ:
– НИ ЗА ЧТО!
И с этими словами он выплеснул всю свою ярость на костяное тело. Статуя распалась, когда пламя коснулось ее, горящие осколки разлетелись в стороны. Шедуэлл закрыл лицо, а пламя Уриэля заметалось по всей комнате, уничтожая последние следы пребывания инкантатрикс. Он долго еще не мог успокоиться, проверяя каждый угол усыпальницы, пока последний оскорбивший его обломок не был испепелен.
И только тогда пришло внезапное умиротворение, о котором так мечтал Шедуэлл. Ангел усадил искореженное тело Хобарта на кучу костей и его почерневшими руками поднял череп.
– А разве мир не станет лучше, – произнес ангел, взвешивая каждое слово, – если очистить его от всех живых существ?
Предложение было высказано так осторожно, а тон настолько хорошо копировал интонации Шедуэлла, когда тот изображал рассудительного человека, что до Торговца не сразу дошел смысл слов Уриэля.
– А? – спросил ангел. – Разве я не прав?
И посмотрел на Шедуэлла. Хотя черты его лица по-прежнему принадлежали Хобарту, в них не осталось ничего человеческого. Сияние Уриэля вырывалось из каждой поры.
– Я задал вопрос, – настаивал он. – Разве это не будет прекрасно?
Шедуэлл пробормотал, что будет.
– Значит, нам надо разжечь огонь, – продолжал ангел, поднимаясь с костяной кучи.
Он подошел к двери и выглянул в коридор, где все еще горели гробы.
– О, – произнес он с восторгом, – какой огонь!
И, не желая откладывать осуществление мечты ни на минуту, пошел по коридору обратно в спящее Королевство.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.