Текст книги "Дело вкуса"

ГЛАВА 23

Взяв Люси за руку, Лиз направилась к школьной ограде.

– Привет, Люси! Привет! Ты, наверное, Лиз?

Лиз обернулась и увидела красивую женщину:

– Дженнифер?

Незнакомка кивнула:

– Она самая. Наконец-то мы встретились. Я уже начала сомневаться, что вы с Люси вообще существуете!

– Последние несколько недель Люси в школу водила соседка, – объяснила Лиз.

– Понятно. Что ж, я рада познакомиться с девушкой, которая наконец заарканила моего братца.

Лиз от изумления раскрыла рот:

– Ты, наверное, путаешь меня с кем-то. Мы с Эдвардом просто друзья.

Дженнифер лучезарно улыбнулась:

– Извини. Я, наверное, неправильно поняла. Эд всегда советует мне пораскинуть мозгами, прежде чем открывать рот.

Брови Лиз поехали вверх:

– Эд? Ты называешь его Эдом?

– Только когда хочу вывести его из себя. Мой братец ненавидит это имя, но так я могу его приструнить.

Лиз засмеялась.

– Хочешь кофе?

Лиз колебалась всего секунду:

– Конечно. Поехали ко мне в гости.

– Отлично. Я поеду за тобой в своей машине. Только дай минутку – я найду Кэрол. Она была здесь минуту назад.

Лиз открыла машину и помогла Люси забраться на сиденье.

– Дженни такая милая, мамочка, она мне нравится.

– Мне тоже, лапочка, – призналась Лиз, удивляясь самой себе: не успела познакомиться, а уже зовет в гости. Раньше никогда не приглашала к себе домой других родительниц. Но Дженнифер – сестра Эдварда, а он такой милый. Интересно, что Эдвард рассказывал сестре о ней, Лиз?

Как только они вошли в дом, Люси потащила подружку наверх, в детскую, и женщины остались наедине.

Лиз готовила кофе, а Дженнифер бродила по кухне, любуясь дубовыми панелями подвесных шкафчиков, огромным кухонным столом посреди комнаты и подвешенной над ним сверкающей утварью. Обеденный стол стоял в углу, у большого окна, которое выходило в маленький красивый садик. В другом углу приютился дубовый буфет с потрясающей подборкой кулинарных книг, блестящих медных кастрюль и сковородок.

– Боже, какая потрясающая кухня! Хотя как я могла забыть? Ты же шеф-повар!

Улыбнувшись, Лиз разлила по чашкам дымящийся кофе.

– Сама иногда забываю. – Она с грустью взглянула на книги. – Выглядит впечатляюще, да? Но основное блюдо нашего меню – консервированная фасоль и рыбные палочки. Особенно с тех пор… с тех пор, как муж не живет с нами. Я больше не приглашаю гостей.

Дженнифер словно не замечала смущения хозяйки:

– И зря. Если бы я не приглашала друзей, давно бы впала в депрессию. Я ничего особенного не готовлю – так, лазанью или чили,[13]13
  Лазанья – блюдо итальянской кухни, запеканка из отварной лапши, нарезанной крупными прямоугольниками (как правило, гофрированными) и переслоенной овощами или рыбой, грибами, мясом, морепродуктами, пр. Чили (чили кон корне) – блюдо мексиканской кухни, говяжий фарш, тушенный в томате с красной фасолью и жгучим красным перцем чили.


[Закрыть] – но приятно, когда дома собирается толпа.

Лиз казалось, что рядом с этой женщиной невольно заражаешься весельем. Она такая открытая – не то что Эдвард. Глаза у них одного цвета, но у Дженнифер они искрятся безудержным весельем, с губ не сходит улыбка. Как жаль, что она овдовела!

– Одно время и я была, как ты, – словно в воду опущенная, – продолжала Дженнифер. – После смерти Финбарра за порог не выходила. Никого не хотела видеть. Но знаешь ли какое дело… Даже если тебя сшибли с ног, рано или поздно надо подняться, отряхнуть пыль и шагать дальше. Извини. Не мне читать проповеди.

– Ничего. Приятно встретить человека, который тебя понимает, – призналась Лиз. – Хотя тебе, конечно, пришлось намного тяжелее. Ты потеряла мужа в катастрофе. Мой пал жертвой кризиса среднего возраста.

– Финбарр, хоть и мертв, не превратился в ангела, – сухо произнесла Дженнифер.

Лиз уставилась на нее, слегка шокированная. Ее учили: о мертвых или хорошо, или ничего.

– Эдвард тебе не рассказал? – спросила Дженни, заметив гримаску Лиз.

Та потрясла головой.

– Финбарр погиб в автокатастрофе по пути из Уиклоу в Дублин. Считалось, что он на конференции в Корке. С ним была женщина. Оба погибли.

– О боже… – Лиз не знала, что сказать. – Мне очень жаль. Может, существовало простое объяснение?..

– Нет. Все оказалось таким же мерзким, каким выглядело на первый взгляд. Они останавливались в местном отеле. Странно, что Эдвард тебе ничего не говорил.

– Почему он должен был что-то рассказывать? Это твое личное дело.

Дженнифер с любопытством посмотрела на нее, но ничего не ответила.

– Ты, наверное, чувствовала себя ужасно.

Гостья отмахнулась:

– Все уже в прошлом. Прошло почти три года. Кэрол практически не помнит Финбарра. Я храню дома его фотографии, говорю о нем, но это не то. Жаль. Несмотря на все свои недостатки, он был чудесным отцом и боготворил Кэрол.

Лиз с усталым смирением покачала головой:

– Ну почему они так поступают? Почему готовы пожертвовать всем ради короткого увлечения?

– Вопрос на шесть миллионов долларов, – пошутила Дженнифер. Лиз наполнила чашки. – Я была уверена, что мы идеальная, счастливая семья. Ладно, давай сменим тему, пока не начали ронять слезки в кофе. Послушай, на следующей неделе я устраиваю небольшую вечеринку. Собираю соседей. Сплетниц не будет, даю слово. Придешь?

– О, я не знаю… – Лиз от смущения заерзала.

– Я и Эдварда приглашу. По крайней мере два приятных собеседника тебе обеспечены, если остальные не понравятся.

При мысли о встрече с Эдвардом Лиз приободрилась:

– Хорошо, я согласна. Почему бы и нет? Может, тебе помочь? Что-нибудь приготовить?

– Боже, это было бы замечательно! Изысканная кухня, ради разнообразия. Только ты сильно не напрягайся, – предупредила она. – Эд меня прикончит.

– Ладно. Приготовлю что-нибудь попроще. Соглашайся! Мне это будет только в радость. – Лиз вытащила из буфета две поваренные книги, перелистала их вместе с Дженни. Наконец они остановились на трех блюдах, решив устроить что-то вроде шведского стола.

– И хватит, Лиз! А то нас перестанут приглашать в гости. Ты напугаешь соседей своим кулинарным талантом. Не думала вернуться на работу?

Лиз покачала головой:

– Моя подруга Стефани тоже все время твердит про работу, но я ни за что не оставлю Люси на чужого человека.

– Стефани Уэст? Партнер Эдварда?

– Да. Она убеждена, что мой талант пропадает понапрасну. Я бы не прочь поработать, но сейчас это невозможно. Видишь ли, мой муж, Крис, переезжает в Голуэй, а мы с Люси остаемся здесь. Приглядывать за дочкой будет некому.

– Значит, ты твердо решила развестись?

– Да, – ответила Лиз и впервые за долгое время поняла, что отвечает за свои слова. – Люси и так придется тяжело, а если я еще начну работать…

– Думаю, ты права, – согласилась Дженнифер. – Когда родители разводятся, с детьми может произойти что угодно. Бедняжки думают, что виноваты в развале семьи. Тебе предстоят нелегкие времена.

– Спасибо, утешила! – грустно отозвалась Лиз.

Дженнифер звонко расхохоталась:

– Ну, извини, извини! Не обращай на меня внимания. Никогда не умела приукрашивать реальность. Пойду я, пока ты не вышвырнула меня на улицу. – Она вышла в холл и постучала по перилам: – Кэрол, пора домой!

Лиз проводила ее.

– Созвонимся на следующей неделе, Дженнифер. Можем вместе пойти за покупками.

– Отлично! Когда тебе удобно. Спасибо, что согласилась помочь. Только сделай одолжение: называй меня Дженни или Джен. Дженнифер в жизни не выговоришь. Дженнифер и Эдвард. Наших родителей убить мало.

Дженни и Кэрол уехали, а Лиз с Люси помахали им вслед. Готовя обед, Лиз нет-нет да и улыбалась. Кажется, у нее появилась новая подруга. Здорово! Уж Дженни как никто понимает, через что ей пришлось пройти. Лиз была очень рада, что сестра Эдварда ей понравилась. Сам он наверняка обрадуется, что они поладили.

Зазвонил телефон. К восторгу Лиз, это был Эдвард.

– Никогда не догадаешься, кого я только что встретила! – воскликнула она, усевшись на нижнюю ступеньку.

– Мою сестру?

– Откуда ты знаешь?

– Она мне только что позвонила. Ей не терпелось рассказать, какая ты потрясающая.

– Дженни тоже очень милая, – ответила польщенная Лиз.

– По-моему, она решила, что вы – идеальная пара. – По интонациям было понятно, что Эдвард улыбается.

– Понятия не имею почему, – обронила Лиз. – Мы говорили только о меню и паршивых мужьях.

– Она рассказала тебе о Финбарре?

– Да. Представляю, каково ей пришлось. Мало того, что муж погиб, так с ним еще была другая женщина…

– Да, – тихо произнес Эдвард. – Ей выпало тогда ужасное время. Значит, Джен вытянула из тебя обещание стряпать для ее пирушки?

– Ничего подобного! Это была моя идея. Отличный предлог, чтобы спрятаться на кухне, – с улыбкой добавила она.

– В таком случае я подряжусь к вам в официанты. Мне тоже не помешает спрятаться. Некоторые подруги Джен ужас какие приставучие.

Лиз засмеялась:

– Еще бы! Ты же завидный жених. Будь у тебя пара, чувствовал бы себя под защитой.

– Правда? Что ж, в таком случае я буду бросать в твою сторону многозначительные, томные взгляды. Думаю, они поймут, что к чему.

– Не будь идиотом, Эдвард! – вскинулась Лиз. – Я замужем.

– Только на бумаге, – заметил он.

– Нет! Можешь считать меня старомодной, но я держу клятвы, которые принесла. Даже если Крису на них наплевать.

– Разумеется. И ты права. Но это же не значит, что ты должна жить как монашка?

– Нет, – с улыбкой согласилась она. – Как монашка вряд ли. Но серьезные отношения меня не интересуют.

– Разумеется, – заверил ее Эдвард. – Но разве тебя иногда не тянет побыть в мужской компании?

– Не знаю, что бы я делала без твоей поддержки последние пару месяцев, – робко признала Лиз. – Ты чудесный друг. К тому же мне лестно выходить на люди с таким красавцем.

– Красавцем?

– Ну, ты недурен…

– Поздно. Ты сама сказала: красавец. И пока не открестилась от собственных слов, я вешаю трубку. Увидимся у Дженни на следующей неделе.

– О'кей! Тогда и поговорим. Пока!

– Пока, Лиз! Передавай привет Люси.

Повесив трубку, Эдвард уставился в одну точку. Он наконец влюбился. И что же? Его избранница оказалась чересчур правильной. Ну почему?

И неизвестно еще, разойдется ли она с Крисом. Хорошо хоть, Лиз думает, что так будет «правильно». Когда Дженни позвонила поделиться впечатлениями, Эдвард ужасно обрадовался. Они с сестрой были очень близки – особенно с той автокатастрофы.

Дженни сразу же догадалась, чем взяла его Лиз. Конечно же, честностью, тем, что они с Дженни особенно ценили в людях. Нужно действовать осторожно. Он нравится Лиз. Может, она даже в него влюблена, но, если не проявить терпения, даст отбой. Ей нужен друг, и он будет другом, сколько потребуется. Кто бы подумал, что женщина способна пробудить в нем такие чувства? И он не собирается испортить их отношения. Лиз стоит того, чтобы подождать.

ГЛАВА 24

Стефани заправила голубую шелковую блузку в кремовые льняные брюки и повернулась перед зеркалом, изучая себя в профиль. Живота не видно, сколько ни присматривайся. Плоский, как и раньше. В весе она не прибавила. Если бы не боль в налившихся грудях, вообще не поверила бы, что беременна. Стеф дождаться не могла, когда же проявятся первые признаки того, что внутри нее растет жизнь. Скорее всего, это произойдет неделям к восемнадцати. Когда наступит время идти на УЗИ. Если повезет, Шон уже вернется и они отправятся вместе.

Если же он не приедет, она и дальше будет скрывать свое положение. Шон должен узнать первым. Будет трудно объяснить, почему она отказалась от спиртного и сигарет. Конор удивлялся ее силе воли. Стеф отговорилась тем, что подхватила легочную инфекцию и врач запретил курить. Алкоголь же якобы не сочетается с прописанными ей таблетками. Боже, жизнь не стала легче…

Единственной тучкой на горизонте оставалась мысль о том, что она так и не поговорила с Шоном. Его секретарша Элейн отказалась дать рабочий номер в Фениксе. «Это против правил», – заявила она. На сей раз Шон остановился в другом отеле. Элейн, естественно, забыла в каком. Она предложила оставить сообщение, но Шон на него не ответил. Стеф постеснялась снова побеспокоить Элейн, которой, судя по всему, докучали ее звонки.

Стефани грызло разочарование и раздражение. Ну почему она не может поделиться с Шоном единственной новостью, которая сделает его счастливым? Если она в ближайшее время не поговорит с ним, то сойдет с ума. Встречаться с семьей и друзьями Стефани избегала.

Пару раз звонила Лиз, но Стеф удалось быстро от нее отделаться. Она переводила разговор на Люси, Криса и ресторан и быстро вешала трубку. С Энни было проще. Невестка звонила раз в неделю – проверить, как у Стеф дела, вопросов не задавала, не допытывалась что да как. Стеф знала, что Энни чувствует себя неловко, и была благодарна ей за сдержанность.

Она накинула пиджак, перебросила через плечо ремешок сумки от «Шанель» и вышла из квартиры. Было солнечно, воздух уже прогрелся. Стеф отправилась на работу раньше обычного. В обед надеялась ускользнуть за покупками. Поворачивая на Мэлахайд-роуд, она подпевала радио. Жизнь замечательна. То есть скоро будет. Как только она поговорит с Шоном.

– Стеф? Папа в больнице. Несчастный случай.

Стефани вцепилась в трубку:

– Джо? Что с ним? Что случилось?

– Ничего серьезного. Упал с лестницы. Вроде рука сломана. Сосед отвез его и маму в больницу. Можешь приехать? Я бы сам поехал, но мне через пару часов вылетать в Лондон…

– Хорошо, Джо. Уже еду. Какая больница?

Она записала адрес и, пообещав брату позвонить Энни, как только будут новости, двинулась искать Криса.

– Мне нужно уйти. По семейным делам. Буду позже.

Крис скорчил гримасу и процедил что-то про бойфрендов.

Стеф смерила его презрительным взглядом и хлопнула дверью. Выругалась, выйдя на Меррион-роуд: было всего двенадцать часов, но машины уже стояли в пробке.

Через тридцать минут она вошла в отделение скорой помощи и направилась к регистратуре.

– Стефани? Сюда!

Стефани обернулась и увидела мать. Та улыбалась. Это был хороший знак.

– Привет, мам. Как он? – спросила она, чмокнув Кэтрин в щеку.

– Хорошо, дорогая. Перелома нет. Только сильное растяжение запястья, но ты же его знаешь. Стонет так, будто руку ему собираются ампутировать!

Стеф с облегчением рассмеялась. У нее замечательный отец, но пациент из него никудышный… Она взяла мать под руку и вместе с ней вошла в палату.

– Привет, милая! Не надо было приезжать. Я в порядке. Боль адская, конечно, но, думаю, мне вколют обезболивающее.

Стефани поцеловала отца и отошла в сторону, пропуская медсестру.

– Отлично, мистер Уэст! Примите эти таблетки. Мы наложим повязку, и можете идти.

Том Уэст разочарованно взглянул на две капсулы:

– И это все?

Сестра бодро улыбнулась:

– Да.

– Что это за таблетки? – спросила Стеф.

– Понстан, – ответила медсестра и исчезла за занавеской.

– Это хорошие таблетки, Стеф? – спросил отец. – Сильное обезболивающее?

– Да, пап, очень сильное. Тебе станет намного лучше.

Том Уэст проглотил таблетки, довольный, что ему назначено серьезное лечение. Стеф подмигнула матери:

– Пойду принесу чаю.

– Я тут чаю до конца жизни напился, – пробурчал Том. – И в туалет по-человечески не сходишь. – Он кивнул на свою распухшую руку.

– Тогда мы вдвоем выпьем, – ответила Стеф. – Позвоню-ка я Энни, скажу, что с тобой все в порядке. Джо с ума сходил, когда я с ним разговаривала.

– Скажи им, что все не так серьезно, как мы думали, – нехотя согласился отец.

Стеф сдержала улыбку и вышла на улицу. Позвонив Энни, она направилась в столовую и взяла две пластиковые чашки с бледным, жиденьким чаем. В последнее время Стефани старалась не злоупотреблять тонизирующими напитками, но одна чашка не повредит. Хотя это пойло выглядит ужасно…

Ее мать прислонилась к стене у входа в палату.

– Накладывают повязку, – сказала она. – Что ты думаешь, Стеф?

– Все будет в порядке, когда отек спадет. Какое-то время ему будет неудобно, но все наладится.

– Что за таблетки дала ему сестра?

– Легкое обезболивающее, – заверила ее Стеф. – Стандартная больничная процедура, только ему не говори. Так, расскажи, что случилось.

Кэтрин вздохнула:

– Этот дурак взобрался на стремянку, хотел постричь живую изгородь. Говорила я ему, чтоб оставил ее в покое, но ты его знаешь.

Стеф улыбнулась. Знает.

– Слава богу, все обошлось. Скоро можно будет уйти. Дома он почувствует себя намного лучше. Хорошо, что он повредил левую руку, иначе пришлось бы помогать ему расстегивать ширинку и все такое.

Кэтрин Уэст пришла в ужас:

– Нет уж! Наденет штаны от спортивного костюма.

Стеф рассмеялась:

– Вот она, настоящая любовь!

– Слава богу, что с ним все в порядке, Стеф. Когда я нашла его, перепугалась до смерти. Он был такой бледный.

Стеф молча кивнула. На больничной койке отец выглядел очень уязвимым. Маленький несчастный случай мог бы обернуться кое-чем похуже.

– Он не терял сознание? – тревожно спросила она.

Мать нахмурилась:

– Не думаю. Сказал, что потянулся и потерял равновесие.

– Хорошо. Все же стоит поговорить с доктором. На всякий случай.

– Да, ты права. – Мать поставила чашку с чаем на столик и пошла в приемную.

Дожидаясь ее возвращения, Стеф позвонила Лайаму и предупредила, что не вернется.

– Надеюсь, ничего серьезного? – спросил он.

– Нет, слава богу, но надо отвезти родителей в Уиклоу. Не хочется оставлять их в одиночестве. Справишься без меня?

– Конечно. С шефом хочешь поговорить?

– Нет, – отрезала она. Последнее, что ей сейчас нужно, – говорить с Крисом. – Если я ему понадоблюсь, пусть позвонит на мобильный. Поговорим позже. Пока! – Она повесила трубку.

К ней подошла улыбающаяся мать:

– Все в порядке. Доктор сделал обследование и рентген, можно ехать домой. На следующей неделе он должен провериться у лечащего врача. Мне выписали рецепт на обезболивающее.

– Отлично! Давай отвезем его домой.

Через два часа Стефани без сил рухнула на кухонный стул. Ее врач, Мэйв О'Фаррелл, предупреждала, что Стефани будет легко уставать, и оказалась права на все сто. Путь в Уиклоу стал настоящим кошмаром. Том Уэст ворчал на каждой кочке, жаловался, что дочь слишком резко тормозит и срезает на поворотах. Она не перечила, но сжимала руль все крепче и крепче и к тому времени, как машина замерла на подъездной дорожке, была уже на пределе. Наконец больного усадили перед телевизором и подали ему ужин, предусмотрительно измельченный, чтобы избавить от возни с ножом и вилкой.

– У тебя усталый вид, – заметила Кэтрин. – Все в порядке?

Стеф отвела глаза, боясь испытующего взгляда матери.

– Все нормально, мам. Я просто плохо сплю.

– Ты очень худая, Стефани. Надеюсь, ты бережешь себя. Ты должна хорошо питаться.

– Я хорошо питаюсь, мам, – заверила Стефани. Она не страдала от утренней тошноты, но аппетита не было. – Не обращай внимания. Тебе тоже не помешало бы поправиться. – Она обеспокоенно посмотрела на мать. Кэтрин выглядела усталой и измученной. Что поделать? День выдался нелегкий. – Поужинай и прими горячую ванну. Я побуду с папой.

– Спасибо, милая. Сначала приготовлю нам чаю. Наверняка и папа захочет. В туалет он и сам сможет сходить, ведь на нем пижама! – Хихикнув, она пошла наполнить чайник.

– Кэтрин! Стефани! – жалобно позвал Том Уэст.

– Я подойду, – сказала Стефани, медленно поднимаясь с места. – В чем дело, пап? – устало спросила она, остановившись в дверях гостиной.

– О, извини, дорогая! Я уронил пульт от телевизора.

– Ради бога, пап! У тебя растяжение запястья. Ты вполне можешь двигаться самостоятельно. Я не хочу, чтобы ты гонял туда-сюда маму. Она и так устала.

Отец возмущенно фыркнул:

– Извините, что причиняю вам столько неприятностей, леди. Можете обо мне не беспокоиться!

Стеф вздохнула:

– Ты не причиняешь нам неприятностей, папа. Извини. – Она наклонилась, чмокнула его в щеку, забрала поднос и отнесла на кухню.

– По-моему, папе понравилось… А-а-а! – вскрикнула Стеф, поскользнувшись на плитке и ударившись бедром о край стола. Поднос взлетел в воздух.

– Боже мой! Что случилось? Что с тобой, дорогая? – Мать поспешила к ней, помогла встать.

Стеф попыталась рассмеяться:

– Я поскользнулась. – Боль в ноге была невыносимой. – Все нормально, – пыталась храбриться она, но лицо исказила гримаса боли, и по щекам покатились слезы.

Кэтрин с тревогой посмотрела на нее:

– Милая, что такое? Что случилось?

– Ничего, – Стеф засмеялась сквозь слезы. – Просто в последнее время я много плачу.

Кэтрин была в недоумении:

– Стеф?

– Я в порядке, мам. Честно. В полном порядке.

– Стефани! Ты что, беременна?

Стеф кивнула, и Кэтрин Уэст обняла дочь:

– Это чудесно. Я так за тебя рада. Шон, должно быть, на седьмом небе от счастья.

– Он пока не знает, – Стеф шмыгнула носом и порылась в карманах, отыскивая платок.

– Как это? Ты только что узнала?

– Нет. Все так запутанно. – Глаза Стеф снова наполнились слезами. Боже, неужели любой пустяк теперь будет вызывать такой бурный отклик?

Мать усадила ее в кресло и сама села напротив:

– В чем дело, милая?

Стефани не собиралась исповедоваться, но почему-то слова полились сами собой. Она рассказала о Шоне, о ссоре с ним, о беременности Рут и, наконец, о том, как решила не делать аборт. Они плакали, и Кэтрин Уэст все время держала дочь за руку.

– Почему ты со мной не поговорила, Стефани? Я твоя мать. Ты знаешь, что всегда можешь поделиться со мной. Бедняжка Рут!

Стефани шмыгнула носом и вытерла слезы тыльной стороной руки. Платок так и не нашелся.

– Не знаю, мам. Я боялась, что ты будешь шокирована, узнав о беременности Рут. Ты всегда так ее любила. Мне не хотелось чернить память о ней.

Мать печально покачала головой:

– Ужасно, что бедняжка покончила с собой из-за такой ерунды. Разумеется, был бы скандал, проблемы, но после рождения ребенка все быстро забылось бы. Ничто так не сближает людей, как появление малыша. Питер и Джоан Мак-Канн – хорошие люди. Они никогда бы не отвернулись от дочери.

– Я знаю, что ты права, мам. Теперь я это понимаю, но тогда… – Она пожала плечами.

– Бедная девочка! Как жаль…

Минуту они сидели в тишине. Кэтрин пила чуть теплый чай, Стефани вертела в руках ложку и мечтала закурить.

– Почему? – наконец спросила мать.

Стеф нахмурилась:

– Что почему?

– Почему ты хотела сделать… аборт? – Кэтрин Уэст чуть было не подавилась этим словом.

Стеф онемела на мгновение. Как объяснишь такое собственной матери? Она и сама-то до конца не понимала.

– Я боялась.

– Боялась чего, дорогая? – спросила Кэтрин, отчаянно желая понять.

Стеф встала и подошла к окну. Взглянула на аккуратные кусты роз и гортензий, окаймлявших идеальную зеленую лужайку. Краски расплылись перед глазами – снова нахлынули слезы.

– Не знаю. Не знаю, мам. – Она закрыла лицо руками.

Мать подошла и обняла ее:

– Тихо, милая, не плачь! В твоем положении вредно расстраиваться.

Стеф улыбнулась сквозь слезы. В ее положении! В ее прекрасном положении…

– Наверное, я чувствовала себя виноватой, мам. Из-за Рут. Я не помогла ей. А должна была. Я должна была остановить ее. И могла отвести беду, понимаешь? Нужно было поехать к ней, вместо того чтобы идти с Шоном на вечеринку. Если бы я приехала, если бы поговорила с ней, сегодня она была бы жива. Она и ее ребенок.

– Если, если, если!.. – отмахнулась мать. – Нельзя жить прошлым, Стефани. Ты не в силах ничего изменить. Ты должна принять все, как есть, и жить дальше. Подумай о новой жизни, которая растет внутри тебя. Неужели она не заслуживает всего твоего внимания?

Рука Стеф автоматически потянулась к животу, уголки губ изогнула улыбка.

– Вот и хорошо. Ты чуть было не совершила ужасный шаг, как мне кажется. Я бы поддержала тебя, разумеется, как и мама Рут поддержала бы свою дочь. Но ты не сделала этого, дорогая. И я очень рада. Теперь думай о будущем. Все будет в порядке. Шон станет прекрасным отцом. И мужем? – неуверенно добавила она. Стеф радостно кивнула:

– О да, мам, я выйду за него, если он захочет, конечно.

Кэтрин крепко обняла дочь.

– Кэтрин? Стефани? – раздался жалобный голос Тома Уэста.

– Его Величество зовет, – пробурчала Кэтрин. – Я пойду. А ты вытирай слезы. Все наладится. И помни, Стефани: я – твоя мать. Я всегда буду рядом, что бы ни произошло. Всегда.

Стефани поцеловала маму. Кэтрин поспешила в гостиную.

– Иду, Том, уже иду!