Текст книги "В поисках лучшей доли. Российская эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Вторая половина XIX – первая половина XX в."

Сложно делать выводы о причинах подобных отличий в характере воспоминаний, а также столь неодинакового подхода к вопросу о самоопределении потомков белогвардейцев в Болгарии. Похоже, что основой этих отличий является различие в степени национализма, присущего конкретным группам русских эмигрантов. В данном случае играл свою роль и страх перед репатриацией и репрессиями, обрушившимися на первое поколение. Именно поэтому представители этого поколения избегали подчеркивать свое происхождение, дабы оградить себя и собственных детей от клейма «белогвардейцев».

Приведенный первый пример дает представление о русских интеллигентах, сумевших сохранить русскую культуру и традиции в своих семьях до третьего поколения с помощью средств этнической эндогамии и культурной преемственности. Это достигалось благодаря совместному проживанию поколений, контактам с русской белоэмиграцией, обосновавшейся в странах Запада, и, конечно же, в первую очередь «сильному русскому духу».

После 1989 г. наступили любопытные перемены. В 1993 г. создается Общество русских белоэмигрантов, которое основало газету «Белая волна». Восстановлен ряд белогвардейских организаций: Союз русских инвалидов, Общество «Русский камерный театр», Русское дворянское собрание и т. д.

В изменившейся обстановке и у прибывших в свое время из СССР людей появилась необходимость в собственных организациях. В 2000 г., по примеру возрожденного после 1990 г. Русского клуба в Софии, в Пловдиве учреждается Союз соотечественников – федерация, координирующая деятельность Русских обществ в Болгарии. Такие веяния явились следствием принятия в России в 2000 г. закона о новой государственной политике в отношении соотечественников за границей. Пловдивская организация начала издавать газету «Русское слово». Ее основной целью стало сохранение русского языка и пропаганда русской культуры, равно как и поддержание связей русских граждан со своей родиной.

Русские, проживающие в Болгарии в настоящее время, оказались перед новой перспективой и новыми возможностями для идентификации без опасений и враждебности, сопровождавших этот процесс в прошлом. Они составляют третье по численности этническое меньшинство в стране, наравне с болгарами поставленное перед вызовом нового тысячелетия.

Примечания

¹ Анастасова Е. Некрасовците в България – мит, идентичност. София, 1998.

² См.: www.nsi.bg

³ В Российской Федерации двойное гражданство не допускается.

⁴ Марков Г и др. Бялата еміграция в България. Материалы от научна конференция. 23–24 септември 1999. София, 2001. С. 441.

⁵ Полевые исследования включили в себя методы личных опросов (свыше 60), анкетирование (30), свободную беседу с различными по возрасту, социальному и профессиональному статусу респондентами; сюда же подключены данные официальных учреждений (как самих общностей, так и болгарских и русских организаций, имеющих отношение к предмету настоящего исследования) и т. д.

⁶ Эти данные приводит МИД СССР за 1989 г. И хотя есть все основания предполагать, что после 1990 г. русский эмиграционный поток значительно возрос, статистика этого не подтверждает. Основная эмиграция за пределы бывшего СССР это – преимущественно греки, евреи и немцы (Pilkington Н. Migration, Displacement and Identity in Post-Soviet Russia. London, 1998. P. 11–12).

⁷ В 1922 г. образован СССР, где доминантой стала РСФСР. Дипломатические отношения между СССР и Болгарией были установлены в 1934 г.

⁸ Белый цвет воспринимался как цвет порядка, лояльности и законности в противовес красному – как символу революционности. Существует и другая версия. Она изложена Георгием Венгелевским, потомком русских белоэмигрантов: «Хочу рассказать Вам, откуда это пошло – термин „белоэмиграция⁴⁴. Такое мнение сложилось не на основе специальных исследований, а в результате расспросов, бесед со старшим поколением – с нашими родителями, а также с представителями эмиграции, которая проживает сейчас за границей. Истоки этого идут от первого похода Корнилова <…>. Любимой мелодией части, первой восставшей против Октябрьской революции, был романс „Белой акации гроздья душистые⁴⁶. Вообще офицеры этой части имели серьезное музыкальное образование и в их среде романс пользовался особой популярностью. Так постепенно он превратился в символ и именно оттуда пошло, что белый цвет стал противовесом красного, избранного еще

Великой Французской революцией» (Марков Г. и др. Бялата еміграция в България… С. 445).

⁹ Эти яркие картинки – фрагменты сочинения 21-летнего ученика Шуменской гимназии (Петрушева Л.И. Дети русской эмиграции. М., 1997. С. 360–363). В 1925 г. дети русских иммигрантов – учащиеся Русской гимназии Шумена писали сочинение на тему: «Мои воспоминания (о жизни) до поступления в Шуменскую гимназию». (Подробнее об инициативе русских школ за границей, предпринятой в Чехословакии, см.: Петрушева Л.И. Указ. соч. С. 5–20; Шамрай I Към въпроса за текста, дискурса, идеологемата. Дети русской эмиграции, книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники. М., 1997. С. 227–231; Марков Г. Указ. соч. С. 227–231).

¹⁰ Петрушева Л.И. Указ. соч. С. 334.

¹¹ Не сумевшие бежать из Крыма белогвардейцы, как и многие другие, были расстреляны.

¹² См.: Къосева Цв. Руската емиграция в България. София, 2002.

¹³ Речь идет о Лиге Наций, Красном Кресте, Комитете Нансена. В Болгарии, помимо филиалов международных организаций, появлялись и специфические национальные благотворительные организации – Болгарский Славянский комитет, Русско-болгарский благотворительный комитет и др.

¹⁴ «Белогвардейцы» расселились в 54 населенных пунктах Болгарии. Литература о русской иммиграции в Болгарии значительна. См.: Даскалов Д. Бялата емиграция в България. София, 1997; Спасов Л. Врангеловата армия в България (1919–1923). София, 1999; Къосева Цв. Руската емиграция в България. София, 2002.

¹⁵ Даскалов Д. Бялата емиграция в България… С. 84–91.

¹⁶ По мнению Цв. Кьосевой, в жизни «белой иммиграции» в Болгарии можно выделить несколько основных периодов: 1) 1919–1923 гг. – прибытие и первоначальная адаптация; 2) 1923–1934 гг. – «золотой век» русской иммиграции в Болгарии, когда она пользовалась покровительством и помощью со стороны приютившего ее государства. Эти годы для русской общности отмечены расцветом ее общественной и культурной жизни, подъемом в образовательной и институционной сферах; 3) 1934–1944 гг. прошли под влиянием на ее деятельность Советского посольства, закрытием «вопроса о беженцах» (1938 г.), нападением на СССР гитлеровской Германии, т. е. это период сильной ее политизации: 4) 1944–1957 гг. – репрессии и репатриация, закрытие белогвардейских организаций и конфискация имущества иммигрантских институтов (Кьосева Цв. Указ. соч.).

¹⁷ Boym Sv. The Future of Nastalgia. New York, 2001.

¹⁸ Ibidem.

¹⁹ Обстановка в Болгарии в период правления однопартийных кабинетов во главе с А. Стамболийским (1920–1923 гг.) отличалась сложностью. Страна оказалась под действием статей Нейского мирного договора 1919 г. Эти правительства подвергались давлению как со стороны правых («Народный сговор», «Военный союз» и т. д.), так и со стороны левых (коммунисты, ВМРО). Достаточно сильная вооруженная армия, в идейном отношении – естественный союзник правых, стала поводом для ожесточенных парламентских дебатов. БКП выдвинула лозунг: «Врангелевцы, вон из Болгарии!». Коммунисты настаивали на существовании антиправительственного заговора и трактовали врангелевские части как угрозу национальному суверенитету. В итоге эта часть иммиграции (в количестве 8 тыс. чел., по другим данным 11 тыс. чел. – Кьосева Це. Указ. соч. С. 529), разделенная на небольшие группы, в 1923 г. подверглась репатриации в СССР. Вследствие этого в Болгарии осталось около 27 тыс. чел. Подробнее о русской белогвардейской военной иммиграции см.: Спасов Л. Указ. соч.

²⁰ В 1921 г. ВЦИК принимает постановление об амнистии «рабочих и крестьян, обманным путем привлеченных в белую армию». (Подход к высшему офицерскому составу был персональным.) В 1922 г. в Болгарии появляются различные просоветские организации: Совнарод (Союз возвращения на Родину), Советский и Украинский Красный крест, Русская коммунистическая группа, ассоциированная при БКП, Общеказацкий крестьянский союз. Все они при активной поддержке Советской миссии (Красного креста) в Болгарии пропагандировали идею репатриации и содействовали ее воплощению в жизнь.

²¹ См.: Boym Sv. The Future of Nastalgia.

²² «Наша встреча произошла в 60-х годах. Он был уже слеп, передвигался с помощью своей супруги. Старики поведали мне о том, что побывали в СССР, но „не узнали свое отечество“. Не смогли привыкнуть и вернулись», – рассказывал 80-летний пенсионер, сделавший блестящую карьеру в области технических наук. По его мнению, он достиг этого в значительной степени благодаря отличным преподавателям – русским, работавшим в Габровской школе.

²³ Van Gennep A. Les rites de passage. Paris, 1909.

²⁴ Подробнее о русских институтах в Болгарии см.: Кьосева Цв. Русские эмигрантские организации в Болгарии // Русские в Болгарии. София, 1999. С. 45–70.

²⁵ «Отношение со стороны болгар было весьма враждебным <…>. Мой отец отгораживался от всего болгарского. Существовал круг из числа своих людей – русских интеллигентов (Бицилли), сюда входили и некоторые болгарские профессора (Милев, Дуйчев), но они никогда не приглашались в гости. Дома бывали лишь русские <.. >. У нас говорили только по-русски, но при этом! изучали западные языки. Говорить по-болгарски считалось дурным тоном», – рассказывала дочь русского белогвардейца и болгарки, в настоящее время – высококвалифицированный научный работник в возрасте около 50 лет.

²⁶ Несмотря на то, что эта группа без труда адаптировалась к различным западным обществам, как правило, в исследованиях и своем творчестве она оставалась глубоко русской по духу, проникнутой проблемами России и русской культуры (см., к примеру, «евразийские» труды князя Трубецкого).

²⁷ По мнению Д. Даскалова, центральное место среди националистических организаций принадлежало «Национальному союзу нового поколения», нацеленному на формирование чувства национального самосознания в молодежной среде интеллигентской части эмиграции, которая выросла за пределами страны. Ее задачей должна была стать борьба за национальную антибольшевистскую революцию. Эта организация избрала своим девизом: «Родина, православие, народ». Позднее она выродилась в формирование фашистского толка и стала на сторону гитлеровской Германии. Также националистической, но иного характера была менее многочисленная (около 80 членов) организация «Молодая Россия» (младороссы), проявлявшая большую лояльность к советской власти, несмотря на свои промонархические настроения. Девизом младороссов было: «ни красные, ни белые, но русские…» (Даскалов. Указ. соч. С. 84–91). В Болгарии это движение не получило особого развития, но после вторжения Гитлера в СССР младороссы, проживавшие в Югославии, поставив патриотизм выше политики, влились в ряды Красной армии.

²⁸ Один из наиболее известных случаев – самоубийство легендарного начальника софийской пожарной команды Ю. Захарчука при распространении известия о переправе советских войск через Дунай.

²⁹ См. подробнее: Рошковска. Аз, другарката с полското име. София, 2003.

³⁰ Уехали 5 тыс. чел. – 90 % советских граждан, проживавших в Болгарии (Кьосева Цв. Руската емиграция в България… С. 534).

31 Там же. С. 534–535.

³² Интересным представляется следующий пример влияния русских иммигрантов на болгарское население. Моя коллега и приятельница часто в дружеском общении употребляла типично русские выражения. Поначалу я предположила, что она принадлежит к потомкам белогвардейских иммигрантов. Но оказалось, что коллега в детстве общалась с детьми из русской белоиммигрантской семьи. Эта семья оказала на нее настолько сильное влияние, что отразилось даже на ее речи.

³³ Вот воспоминания 80-летней жительницы села Мырчаево: «Я поступила в прислуги в дом священника Русской церкви в с. Княжево. Это был чудесный человек! И он, и его жена… Я хотела постричься в монахини. Но когда мне исполнилось 17 лет, один из моих односельчан предложил стать его женой. Я обратилась за советом к батюшке, у которого служила, рассказала ему о том, что не хочу замуж, а мечтаю посвятить себя служению Богу. Батюшка мне ответил: „Думаю, что Господь определил тебе другую судьбу: быть среди мирян, иметь детей, семью“. Я послушалась его. И он оказался прав. Я и сейчас посещаю храм каждое воскресенье, да и в другие дни, когда могу. Через этих людей ко мне пришла такая любовь к Богу».

³⁴ Очень часто «русские невестки» в Болгарии приобретали более высокий социальный статус, нежели у себя на родине. Однако есть примеры и обратного – его понижения.

³⁵ Любопытным примером «прекрасной жизни в СССР» является один из анекдотов периода хрущевской «оттепели»: Никита Сергеевич направляется в детский сад. Там все подготовлено: дети читают стихи о том, как хорошо живется в СССР, поют песни о счастливом детстве в своей стране и т. д. Растроганный Хрущев отбывает. У двери он сталкивается с горько рыдающим маленьким мальчиком. «Что случилось, почему ты плачешь?» – спрашивает Никита Сергеевич. Малыш всхлипывает: «Хочу в Советский Союз!». Не менее пикантны истории, повествующие о «культурном шоке», который испытывали советские люди, побывавшие в разных странах социалистического лагеря – Польше, Чехословакии, Германии. Одна из русских, проживавшая в Латвии, рассказывала: «Я была студенткой МГУ. После первого курса нас повезли в Польшу. Мне не хотелось возвращаться из поездки, а ведь я всегда думала, что в СССР люди живут лучше, чем все остальные».

³⁶ Об особенностях русского национального характера (при всей критичности отношения к подобным обобщениям) см.: Ранкур-Лаферьер Д. Россия и русские глазами американского психоаналитика. М., 2003.

³⁷ Такая же репутация у полек, немок, шведок и др., проводивших свой досуг на море. Похоже, что скорее речь идет о специфическом современном «мужском» фольклоре, возвеличивающем мужественность болгарина, а вовсе не о типичной ситуации. Обращает на себя внимание факт, что среди респонденток, дававших интервью в рамках этого проекта, встретилась лишь одна пара, чье знакомство состоялось во время отдыха на Черноморском побережье, и впоследствии оно завершилось браком.

³⁸ Такого рода определения чаще всего встречаются в разговорах болгарок о русских женщинах. Приведенные здесь примеры – это обобщения на основе многолетних наблюдений, а также десяти интервью, взятых в рамках осуществления проекта. Пять респонденток – с высшим образованием; остальные пять – со средним и специальным.

³⁹ На этот факт обратила внимание российская исследовательница, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН Е.С. Узенева, за что автор выражает ей свою благодарность.

⁴⁰ После распада Советского Союза интерес к русским женщинам значительно возрос. По оценке американских Интернет-объявлений с брачными предложениями, именно они – истинные выразительницы семейных ценностей, скромные и самоотверженные хозяйки, гораздо больше ценящие домашний уют, нежели американки и европейки.

⁴¹ Эти представления существовали параллельно с образом СССР как угрозы миру. В СССР оценки Запада и США были идентичными.

⁴² Естественно, их численность гораздо меньше, чем численность «советских невесток» в Болгарии.

⁴³ Браков подобного рода значительно меньше. Такой факт можно объяснить большим числом болгарских мужчин, работавших на различных объектах в СССР. К тому же болгарские мужчины при выборе второй половины более независимы от своей семьи, нежели болгарские женщины. Преобладающими отзывами о болгарской супруге (даже если они исходят от бывшего спутника жизни), как правило, весьма положительны. Они приблизительно таковы: трудолюбивая, чистоплотная, амбициозная, заботливая и т. д.

⁴⁴ В данном случае, помимо официальных проявлений, присутствовала весьма любопытная глубокая убежденность многих болгар, восходящая еще ко времени социализма, что «Россия живет за счет Болгарии», а в качестве примера этого чаще всего вспоминались «закупки болгарских помидоров и винограда». В сущности, крах социализма как экономической и политической системы в массовом сознании отождествлялся с «русским и русскими».

⁴⁵ Barth Fr. Ethnic Groups and Boudaries. Oslo, 1969.

⁴⁶ Андерсен Б. Некрасовците в България – мит, история, идентичност. София, 1998.

⁴⁷ Van Gennep A. Les rites de passage. Paris, 1909.

⁴⁸ Процесс этот характеризуется шкалой адаптация – интеграция (или реакция).

⁴⁹ Применительно ко второму и последующим поколениям можно говорить о транснациональной идентичности и транснациональном этницизме (Gossiaux 1996), когда потомки первых иммигрантов ощущали себя гражданами новой страны, но иного этнического происхождения.

⁵⁰ По советской концепции «Белая армия – армия предателей и реакционеров.

⁵¹ Почти все интервьюировавшиеся «советские» и русские говорили о том, что в посольстве СССР в Болгарии на них смотрят неприязненно, «как на предателей»; одновременно эти люди ощущали «отчужденность» со стороны самых близких на родине (в СССР). К примеру, влияние болгарского языка и культуры на них были столь сильны (близкие языки способствуют интерференции), что менялся родной язык иммигранта, который уже не говорил «на настоящем русском», используя в своей речи болгарскую фразеологию и синтаксические обороты и т. д.

⁵² Представление о беженцах сложилось на основании материалов о военных событиях в Югославии. См.: Госио Ж.-Ф. Етноними и «имена на птици». Власите и други примера // Сантова М., Станоева И. Северозападна България: Общности, традиции, идентичност. София, 2002. С. 57–59.

⁵³ Речь идет об известном диссиденте Феодосии Беляковском.

⁵⁴ Е.С. родилась в 1958 г. Получила высшее образование. Внучка белоэмигранта. Записано Екатериной Анастасовой 10.10.2002 г. в Софии.

Перевод с болгарского Т.Ф. Маковецкой

Наброски к «портрету» русской эмиграции в Болгарии в 1920-1950-х гг

В. И. Косык

О русской эмиграции в Болгарии, где нашли свой второй дом тысячи русских беженцев¹, написаны несколько книг, сотни статей, очерков, заметок. Десятки трудов посвящены Н.Н. Глубоковскому, Н.О. Массалитинову, П.М. Бицилли. Среди авторов доминируют болгарские исследователи. Из новейших работ можно назвать книгу «Бялата емиграция в България. Материали от научна конференция София, 23 и 24 септември 1999 г.» (София, 2000) с объемной вводной статьей Лизбет Любеновой и Ганки Рупчевой «Извороведски и историографски проблеми на бялата емиграция в България», а также монографию «Руската емиграция в България» (София, 2002) Цветаны Кьосевой, автора многочисленных трудов по этой проблематике. Среди отечественных историков, давно работающих в этой области, заметны труды А.Н. Горяйнова, посвятившего многие свои страницы вопросам культурной жизни русской эмиграции в Болгарии. Интереснейшие воспоминания написал И.Г. Тинин «Бытие. Исход. Второзаконие» (Волгоград, 2001).

Поэт, укрывшийся под сочетанием «Цкий», писал:

 
Об заклад готов я биться
На волос последних клок,
Что болгарская столица —
Это русский уголок².
 

Русские стремились, как и везде, устроиться по-своему – со своими магазинами, лавками, ресторанами, библиотеками и всем прочим, что могло бы напомнить Россию. В сфере «газетно-журнальной» господствовала София. У любителей новостей, прогнозов, обзоров, фельетонов, чужих мыслей и иной информационной мешанины был большой выбор: «Бюллетень» (издание Российского Общевоинского Союза – РОВС); «Вестник общества галлиполийцев», «Вольный Дон», «Галлиполийский бюллетень», «За Россию», «За рубежом» (орган галлиполийцев), «Зарубежный клич» и многие другие издания³.

Были и свои издательства: «Златолира», «Русская трудовая артель», «Русская библиотека», «Балканский журнал», «Зарницы» и др.⁴.

Писатели, поэты и философы размышляли на тему связи географии с историей и в большинстве своем, быстро поняв, что Прага или Париж лучше Софии, стремились ее покинуть, как только им предоставлялась такая возможность. Тяжелым преподавательским трудом зарабатывал себе на жизнь лауреат Пушкинской премии РАН писатель, поэт и переводчик Александр Федоров. Ему принадлежит публикация замечательного сборника «Антология болгарской поэзии». Предисловие к этой книге написал болгарский писатель Ст. Чилингаров, по мнению которого перевод Федорова «один из наилучших, когда бы и на какой бы язык он ни делался». А. Федорову, своему другу, высоко ценившему культуру Болгарии, Ст. Чилингаров посвятил свое стихотворение «Псалом» и роман «Хлеб наш насущный». Федоров неоднократно ездил по Болгарии с курсом лекций о России и ее литературе. Часто его в этих поездках сопровождал Евгений Чириков, их шутливо-уважительно называли Кириллом и Мефодием. Сам русский поэт часто публиковался в болгарской прессе (в переводах Чилингарова): здесь и стихи о Болгарии, и очерки о ее монастырях, о деятелях болгарского искусства, в частности о скульпторе Андрее Николове. А. Федоров единогласно был избран председателем Союза русских писателей и журналистов⁵. Выпускница знаменитой Елизаветинской гимназии в Москве (ныне не менее известная школа № 330) Л.Н. Столица (1884–1934 гг.) воспевала языческую Русь. Был и свой «Хлестаков». В этом обличье, если верить корреспонденции в «Руси», выступил в г. Видине некий Мазуркевич, представлявшийся «академиком» и «поэтом» и требовавший лучший номер в гостинице. Он рекомендовался и членом-корреспондентом РАН на том основании, что «пересылает в академию тифлисские газеты»!⁶.

К услугам любящих «источник знаний» – книгу действовали, среди прочих, книжный магазин «Печатное дело»⁷, книжный склад «Зарница», Французский книжный магазин «Наука и литература», библиотека при Русском доме. Купить нужные газеты можно было у букиниста Манько близ русского посольства. Там же шла покупка и продажа старых и новых книг⁸. Работали библиотеки: при Обществе галлиполийцев, Русской гимназии, Союзе русских студентов⁹.

В Варне, портовом городе, где обосновалось много беженцев, действовало «Деловое бюро», торговавшее книгами и одновременно устроившее у себя библиотеку¹⁰.

Родина была далеко, слезами ее нельзя было вернуть. Надо было стараться жить и обживать Болгарию, нуждавшуюся в квалифицированных кадрах.

Первая гимназия была создана одесскими педагогами 23 апреля 1923 г. в Варне, через которую шел основной поток беженцев. 17 июня того же года русско-болгарский благотворительный комитет открыл гимназию в Софии^п. К середине 1920-х гг., кроме столичной, насчитывалось еще четыре: варненская, шуменская, галлиполийская, пещерская (последняя, по имени школьной иконы, носила название Крестовоздвиженской). К этому времени близ Тырнова была создана сельскохозяйственная школа-колония, для которой власти отвели расположенные по соседству заброшенные здания Копиловского и Плаковского монастырей и 110 гектаров земли. К 1922 г. в ней учились дети, главным образом, донских и кубанских казаков, а также калмыки. Но количество будущих земледельцев постоянно сокращалось: если в начале 1924 г. в ней обучалось 112 человек, то в 1930 г. там жило всего 20 воспитанников¹².

Естественное сокращение учеников коснулось и гимназий. Однако к началу 1930-х гг., вследствие нехватки средств и упомянутого процесса «убыли», осталась одна – софийская святителя Николая Мирликийского. Туда перевели учащихся из провинциальных гимназий после открытия девичьего интерната¹³. До 1925 г. гимназия помещалась в здании 2-й софийской мужской гимназии. Утром в ней учились болгары, а с 14 часов – русские. В 1925/26 учебном году гимназисты учились в помещении болгарской четырехклассной прогимназии, а в следующем году в прекрасном здании училища «Васил Априлов»¹⁴.

Огромное значение придавалось преподаванию Закона Божьего. По этому предмету, который вел протопресвитер Георгий Шавельский в русской софийской гимназии, «нельзя было получить отметку ниже «пятерки». При «четверке» шла проработка в присутствии классного наставника… При «тройке» вызывались родители, и разговор уже шел с намеком: а не вероотступники ли сами родители. При «двойке» разговоров не было: ставили вопрос о твоем исключении из гимназии, и долго потом приходилось упрашивать педсовет, чтобы тебя оставили хотя бы на второй год»¹⁵. 19 декабря гимназия праздновала день своего покровителя святителя Николая Мирликийского. Торжественный вечер открывался гимном гимназии: слова учителя словесности Нилова, музыка учителя пения болгарина Динева.

 
Судьба и братское влеченье
В страну нас эту привели.
В ней обретаем мы ученье,
Храня завет родной земли.
Невзгоды, тяжкие страданья
Пройдут добром и красотой.
Окрепнувши под стягом знанья,
Творить вернемся мы домой.
В России помнить будем вечно
Тот край, где молодость прошла,
Где мы поверили сердечно
В бессилье тьмы, непрочность зла.
Там берегутся талисманы,
Там святы юные года,
Там Плевей, Шипка и Балканы
В нас не померкнут никогда¹⁶.
 

(Небольшое добавление. В Болгарии до 1944 г. насчитывалось 440 памятников русским солдатам, отдавшим свои жизни освобождению Болгарии в войне 1877–1878 гг. После прихода советских войск начался демонтаж монументов, но многие все же были сохранены: то ли денег не хватило, как пишет И.Г. Тинин, то ли «болгары оказались более мудрыми»¹⁷.)

В старших классах историю преподавал одессит В.А. Жуковский. Практикуемая им система штрафов за плохие оценки или отказ отвечать позволяла накапливать некоторые суммы, которые шли на оплату учебы бедных учеников¹⁸. Латыни учил директор гимназии А.П. Стефанов, требовавший безукоризненного знания от своих часто великовозрастных учеников. С одним из них связан курьезный случай, когда, получив двойку, бывший офицер, возвращаясь на место, громко сказал: «С красными сражался, под обстрелом был, так двойкой меня не испугаешь!»¹⁹. Рисование преподавал Глинский, потомок княжеского рода. Был известен и тем, что писал картины в стиле Ивана Билибина, оформлял оперные спектакли, в частности «Садко», «Борис Годунов»²⁰.

Некоторые отдавали детей во французскую школу при ордене кармелиток, в немецкую школу, в частный лицей В.П. Кузьминой. Правда, уровень знаний у таких выпускников был весьма невысок, и тем, кто хотел поступать в Софийский университет, приходилось часто доучиваться в русской софийской гимназии, брать репетиторов²¹ из числа тех же учителей.

Всего к середине 1920-х гг. в Болгарии насчитывалось 224 педагога, из которых 99 преподавали в болгарских учебных заведениях. Учащие детей болгар получали наравне со своими болгарскими коллегами «за 18 недельных уроков до 32 долларов (4500 левов), сумму вполне обеспечивающую жизнь семьи в 2–3 человека»²².

Вот «картинка» из жизни обычного русского учителя.

Ф.Г. Александров (год рождения неизвестен – скончался не ранее 1964 г.), языковед. В 1913 г. оставлен при Новороссийском университете для подготовки к профессорскому званию при кафедре сравнительного языкознания, хранитель историко-филологического кабинета. Читал лекции по истории фонетики латыни на педагогических курсах в Одессе. После высылки в 1922 г. осел в Софии. Преподавал латынь в болгарских и русских гимназиях и в духовной семинарии, затем – русский язык в софийских школах²³. 17 декабря 1926 г. он писал А.В. Флоровскому: «О себе сообщаю следующее. Обратился (может быть, навсегда) в преподавателя латинского языка средней школы. Преподаю в трех учебных заведениях и потому занят до крайности. Весь день разбит совершенно: утром – в болгарскую] гимназию, после обеда – опять в болгарскую] гимназию (II смена), после чего – в русскую; кроме того, два раза в неделю – в семинарию»; «.. Ни о каком продолжении научной работы… не может быть и речи»; «Могу еще сообщить о себе, что имел дерзость участвовать в конкурсе на должность лектора русского языка в университете и провалился, ибо победила национальная кандидатура»²⁴.

Любопытно, что у «отверженного» были в 1936 г. на родине опубликованы его переводы од Квинта Горация Флакка, изданные в Полном собрании сочинений под ред. Ф.А. Петровского. Что же относится к его мечте – работе в Софийском университете, то она осуществилась в 1953 г., когда он получил возможность вести там практические занятия со студентами-русистами, стал одним из авторов учебников по грамматике русского языка для средней школы²⁵.

Если гимназисты учились, то взрослые зачастую переучивались. Для них, как и почти везде, организовывались разнообразные курсы для получения профессии, дающей заработок. Так, с 1921 г. действовали «Подготовительные инженерные курсы» – дорожностроительное отделение и архитектуры, электротехническое, механическое. Выпускники получали диплом техников»²⁶.

Русские получали высшее образование в основанном в 1921 г. Высшем торговом училище в Варне, где преподавали О.Н. Андерсон, Ф.К. Бельмер, Н.В. Долинский, Ю.К. Рапопорт, А.Г. Стоянов²⁷, в основанной в 1924 г. в Софии Высшей кооперативной школе, где читал лекции С.С. Демосфенов²⁸, в Высшем экономическом институте в Свиштове, в Балканском ближневосточном университете, переименованном позднее в Свободный университет. В нем за четыре года готовили специалистов по экономике и праву, самым доходным и востребованным специальностям. Поступали туда, в отличие от Софийского университета, без конкурса, учились по вечерам, что давало возможность совмещать работу с обучением, что было особенно удобно для русских среднего возраста²⁹.

Но «гнездом» русского студенчества был, конечно, Софийский университет, имевший квоту для русских. Так, на медицинский факультет ежегодно принимали 100 болгар и 10 русских с нансеновскими паспортами. На химический – 22 болгарина и 2 русских. Принявшие болгарское подданство поступали на общих основаниях, т. е. наравне с болгарской молодежью³⁰. Русская молодежь преимущественно училась на агрономическом и медицинском факультетах³¹. С 1924 г. по 1946 г. медицинский факультет окончили 100 уроженцев России³². У русских особенно был популярен филологический факультет. Его выпускники-русисты, особенно с болгарскими паспортами, не имели проблем с трудоустройством, преподавая в школах русский язык.

Из русских студентов этого факультета надо упомянуть имя слависта Н.М. Дылевского, выпускника Крестовоздвиженской гимназии в г. Пещера. С 1928 г. он стал одним из двух русских правительственных стипендиатов, которые должны были в будущем трудиться над развитием болгаро-русских связей. После окончания университета он учительствовал три года в Неврокопе (Гоце Делчев), где преподавал болгарский язык и литературу. В 1934 г. начался отсчет его преподавательской и научной деятельности в alma mater. В 1946 г. Дылевский стал одним из инициаторов создания специальности «русская филология» и, соответственно, кафедры русского языка. С 1951 по 1972 г. он возглавлял эту кафедру. В 1955 г. избран профессором по исторической грамматике русского языка. С 1934 по 1984 г. преподавал русский язык на богословском факультете в университете, а также в Духовной академии. Его студенты стали основателями кафедр русского языка во многих высших учебных заведениях Болгарии – Пловдиве, Велико Тырнове, Шумене, Благоевграде. Он дуайен не только болгаристики, русистики, славистики, но и всей русской эмиграции в Болгарии³³.