Текст книги "Медицинская и судебная психология"

Другими словами, речь идет о прямой связи между медицинским и юридическим критериями формулы невменяемости, как это имеет место в случаях с психопатологическими механизмами формирования противоправного поведения. В силу очевидности подобной прямой связи по существу утрачивается и необходимость отдельного обоснования юридического критерия; он как бы проистекает из медицинского.

Существует и другой подход при оценке способности обвиняемого, страдающего психическим расстройством, «осознавать фактический характер… своих действий и руководить ими» – так называемый принцип Дюркхама. В соответствии с этим принципом невменяемым может признан не только тот страдающий психическим расстройством обвиняемый, противоправное деяние которого было обусловлено бредовой, галлюцинаторной и другой активной психопатологической симптоматикой, но и обвиняемый, болезнь которого проявляется выраженными дефицитарными расстройствами, предопределяющими неспособность к произвольной регуляции своего поведения.

Подобный подход является общепризнанным, в том числе в нашей стране.

Понятно, что в случаях, когда экспертной оценке подвергаются преобладающие в картине болезни дефицитарные расстройства, связь между медицинским и юридическим критериями формулы невменяемости не столь показательна (за исключением, естественно, глубокой деменции). Поэтому при вынесении экспертного решения здесь требуются исчерпывающее обоснование выводов о вменяемости, отдельная аргументация, почему при том или ином уровне психических нарушений принимается тот или иной вариант оценки способности субъекта «осознавать фактический характер… своих действий… и руководить ими».

Однако в повседневной практике экспертизы такое обоснование нередко носит формальный характер. Основное внимание в экспертном заключении уделяется доказыванию, что обвиняемый страдает (страдал в момент совершения правонарушения) психическим расстройством – описываются наследственность, история болезни, нарушения созревания, случаи обращения к психиатру; выявляемые на момент обследования психические расстройства. При таком подробном (а подчас и избыточном) обосновании медицинского критерия выводы относительно юридического критерия зачастую декларативны, не аргументированы. Наиболее типичный в этом отношении пример, когда в экспертном заключении связь между медицинским и юридическим критериями формулы невменяемости излагается следующим образом: «Поэтому N., как страдающий указанным психическим расстройством, в момент совершения инкриминируемого ему деяния не мог осознавать…»

Такое декларативное, а не доказательное экспертное заключение в современной практике судопроизводства, которая характеризуется, как известно, внедрением принципа состязательности, расширением круга специалистов, участвующих в экспертизе, перестает удовлетворять участников судебного разбирательства. При этом обоснованно подвергается сомнению не только (а может быть, не столько) имеющееся у обвиняемого психическое расстройство, сколько патологическая обусловленность личностных девиаций, болезненная мотивация совершения конкретного инкриминируемого правонарушения.

Таким образом, для доказывания экспертных выводов относительно вменяемости, помимо психопатологических, имеют значение и критерии оценки личности обвиняемого, обстоятельства актуальной криминальной ситуации. Эти три группы признаков («синдром – личность – ситуация») лежат в основе системной оценки при экспертизе обвиняемых (Кондратьев Ф.В.). Необходимость оценки всех трех указанных параметров должна учитываться в повседневной практике этапного обоснования экспертного заключения в соответствии со ст. 22 УК РФ. Сказанное может быть проиллюстрировано схематично (рис. 1).

Рис. 1. Значимость отдельных факторов в системе «синдром – личность – ситуация» при принятии экспертного решения

Столбцы на рисунке (слева направо) соответствуют трем экспертным ситуациям: 1) невменяемость; 2) ограниченная вменяемость; 3) вменяемость.

Три сектора (сверху вниз) иллюстрируют вклад отдельных факторов в систему критериев экспертной оценки – «психопатология (расстройство) – личность – ситуация».

При признании субъекта невменяемым основное значение имеют критерии оценки психопатологии («расстройства»). Известно, что обстоятельства совершения правонарушения (провоцирующие, сдерживающие и др.), личностные установки могут иметь значение для мотивации совершения общественно опасного деяния. Однако два последних фактора, влияя на характер противоправного деяния лиц, признаваемых невменяемыми, тем не менее не определяют такое поведение.

При признании обвиняемого вменяемым для объяснения механизмов совершения правонарушения исчерпывающее значение имеют критерии оценки личности субъекта совместно со спецификой актуальной криминальной ситуации. Психическое расстройство в этом случае не имеет принципиального значения либо (при отсутствии психического расстройства) вообще не оценивается.

В случаях же признания субъекта ограниченно вменяемым все три фактора оценки, как это видно на рисунке, имеют значение для обоснования судебно-психиатрических критериев.

Это следует не только из формальных принципов построения обсуждаемой схемы, но также из основополагающего подхода при обосновании экспертного заключения. Подразумевается, что оценка психического расстройства при ограниченной вменяемости не имеет исчерпывающего значения. В этих случаях актуальное психическое расстройство выступает лишь как предпосылка возможного ограничения способности обвиняемого к произвольной регуляции своего поведения, как своего рода «слабое место». У личности с определенными социальными установками и системой ценностей, с устоявшимися формами реагирования в конкретной криминальной ситуации эта предпосылка (психическое расстройство) может обусловить ограниченную способность к произвольной регуляции своего поведения.

Таким образом, при вынесении альтернативного решения («вменяем» либо «невменяем») требуется обоснование особого качества («психическое здоровье» либо «тяжелая психическая болезнь»); используются соответствующие критерии оценки. При обосновании выводов в соответствии с критериями ограниченной вменяемости оценка носит также качественный характер. Тем не менее в пределах определенного качества («вменяемость»; принципиальная «способность осознавать… руководить своими действиями») задача эксперта состоит в установлении степени, меры этой способности. Решение данной задачи возможно лишь при системной оценке всей совокупности отмеченных выше факторов – как психопатологических, так и ситуативно-личностных. Поэтому можно сказать, что алгоритм обоснования экспертных выводов при ограниченной вменяемости соответствует своего рода эталонной процедуре экспертизы, отражающей этапность оценки на уровне вначале медицинского, а затем юридического критериев известной формулы:

а) выявление у обвиняемого психопатологической предпосылки измененной способности к произвольной регуляции своего поведения в момент совершения правонарушения;

б) дифференцированная ее оценка с учетом критериев квалификации двух других значимых параметров – индивидуально-личностных особенностей, специфики конкретной криминальной ситуации.

Ниже приводится последовательность этапов экспертной диагностики, принципы экспертной оценки на каждом из них:

1. Идентификация случая как высоко вероятного для оценки в соответствии с нормой ст. 22 УК РФ: по принципу исключения «невменяемости» при необходимости тем не менее самостоятельной правовой трактовки имевшихся у обвиняемого в момент совершения правонарушения психических расстройств; с использованием клинических критериев идентификации (этиопатогенетических, синдромальных).

2. Выбор экспертной модели в зависимости от характера отношений в системе «расстройство – личность – ситуация», определяющего приоритетность параметров оценки: клинико-психопатологических; личностно-ситуативных.

3. Обоснование экспертного заключения с помощью доказательных критериев: общих (психическая активность, адаптация, прогноз); частных (характеризующих ведущий синдром применительно к юридическому критерию).

Таким образом, первая задача, которая возникает в процессе экспертизы, состоит в распознании конкретного случая как высоковероятностного с точки зрения применения ст. 22 УК РФ.

Надо сказать, что подобные случаи распознаются достаточно легко – уже на этапе назначения экспертизы. Показательными в этом отношении могут служить данные следующего анализа.

Были рассмотрены те случаи повторных экспертиз, где по результатам окончательного решения обвиняемые были признаны «ограниченно вменяемыми». Целью этого анализа являлось выяснение того, какие же экспертные решения на этапе первичной экспертизы вызывают сомнение? Оказалось, что в подавляющем большинстве следствием либо судом оспаривались те решения предыдущей экспертизы, согласно которым подэкспертные признавались просто «вменяемыми». В постановлениях о назначении повторных экспертиз прямо указывалось, что в предыдущих экспертных заключениях не нашли объяснения имеющиеся у подэкспертных нарушения в психической сфере – особенности их поведения в момент совершения правонарушения, жалобы подэкспертных на здоровье, особенности психиатрического анамнеза и т. п. Другими словами, психиатрическая специфика этих случаев была настолько очевидна, что просто не могла быть проигнорирована. Она требовала специального внимания экспертов. В некоторых постановлениях прямо указывалось на необходимость экспертной оценки применительно к ст. 22 УК РФ.

Подобная необходимость отдельной правовой трактовки, вероятность применения нормы ограниченной вменяемости достаточно очевидна на начальном этапе и для эксперта. При этом он руководствуется отмеченными выше соображениями о невозможности игнорирования имеющихся у обвиняемого психических расстройств при одновременной очевидности того факта, что эти расстройства не соответствуют уровню невменяемости. Естественно, что эксперт проводит предварительную идентификацию случая как возможного для применения с учетом ст. 22 УК РФ с помощью клинических критериев.

При этом важно подчеркнуть некоторые диагностические обстоятельства.

Прежде всего следует помнить, что с учетом положений классической школы уголовного права в основе признания субъекта ограниченно вменяемым лежит психическое расстройство, с психиатрической точки зрения – определенное по своим клиническим параметрам. Это значит, что некоторые психические расстройства принципиально не могут рассматриваться как возможная предпосылка для применения нормы ограниченной вменяемости – психотические варианты патологии, состояния выраженного дефекта, в том числе глубокая деменция. Следовательно, в качестве такой предпосылки при признании обвиняемого ограниченно вменяемым выступают пограничные психические расстройства, имеющиеся у него в момент совершения правонарушения.

Одновременно можно говорить и об определенной предпочтительности этиопатогенетических и синдромальных параметров психического расстройства, выявляемого у обвиняемого при признании его ограниченно вменяемым.

Так, по данным за 2002 г., из числа лиц, признанных ограниченно вменяемыми в РФ, 46 % составили обвиняемые, страдающие органическим психическим расстройством, 35,6 % – умственной отсталостью, 7,0 % – обвиняемые с личностными расстройствами, 2,6 % – больные шизофренией и 9,1 % – обвиняемые, страдающие прочими психическими расстройствами. Эти данные весьма показательны.

Обращает на себя внимание прежде всего тот факт, что почти половина из числа ограниченно вменяемых приходится на долю лиц с органическим психическим расстройством. Это не вызывает каких-либо вопросов, поскольку обвиняемые с такого рода патологией, как известно, преобладают среди направляемых на судебно-психиатрическую экспертизу. Одновременно в этой связи следует отметить, что органические психические расстройства характеризуются и высоким удельным весом пограничных по выраженности проявлений болезни, причем тех, которые могут являться реальной клинической предпосылкой ограниченной способности обвиняемого к осознанию своих действий и руководству ими – эмоционально-волевых и интеллектуальных расстройств.

Каждый третий из числа лиц, признаваемых ограниченно вменяемыми, страдал умственной отсталостью. В большинстве этих случаев речь идет о легкой, реже – об умеренной умственной отсталости. Для экспертной оценки в соответствии с критериями ограниченной вменяемости имеют значение не только интеллектуальная несостоятельность обвиняемого, ограничивающая его способность в момент совершения инкриминируемого деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, рационально организовывать свое поведение, прогнозировать его последствия, но и типичные в этих случаях проблемы волевого контроля за своим поведением.

Достаточно неожиданным представляется тот факт, что всего лишь 7,0 % от числа ограниченно вменяемых составляют обвиняемые с личностной патологией, поскольку именно эта патология может являть собой реальную предпосылку ограниченной вменяемости. По всей видимости, данное обстоятельство связано с тем, что в повседневной практике судебно-психиатрической экспертизы личностная патология диагностируется преимущественно в рамках органических личностных расстройств, диагноз же расстройства зрелой личности (психопатии) как такового устанавливается значительно реже.

Следовательно, для понимания приведенных данных, характеризующих представленность отдельных нозологических форм в группе ограниченно вменяемых, важно, что это соотношение отражает их удельный вес при судебно-психиатрической экспертизе обвиняемых в целом.

Закономерно также, что всего 2,6 % ограниченно вменяемых являются больными шизофренией. Это объясняется тем, что данная нозология по своим клиническим характеристикам принципиально отличается от органических психических расстройств, умственной отсталости, расстройств зрелой личности. Она представлена психотическими расстройствами, специфическим дефектом психики. Такого рода психические расстройства являются предпосылкой качественного изменения способности субъекта к произвольной регуляции своего поведения, но не ее ограничения, как при пограничных личностных и когнитивных психических нарушениях. Поэтому, как показывает практика, в случаях установленного диагноза шизофрении об ограниченной вменяемости речь может идти лишь при отсутствии выраженных дефицитарных расстройств, при качественной ремиссии.

Из патогенетических характеристик, которые учитываются при судебно-психиатрической экспертизе, в частности, при оценке в соответствии со ст. 22 УК РФ, следует указать на такие параметры психического расстройства, как «текущий либо резидуальный» характер заболевания и «энцефалопатический либо дизонтогенетический» вариант психического расстройства.

Необходимо отметить, что особенности патогенеза в каждом конкретном случае сами по себе не могут расцениваться как предпосылка к определенному выводу о вменяемости, в том числе и к ограниченной. Однако оценка патогенеза дает возможность определить закономерности формирования психического расстройства, помогает квалифицировать актуальное (значимое для экспертной оценки) психическое расстройство на синдромальном уровне, позволяет оценить прогноз состояния и соответственно вынести суждение о мерах медицинского характера.

К категории текущих (прогредиентных) относят те варианты психических расстройств, которые проявляются, с одной стороны, активным течением болезни (состояния обострения, декомпенсации и др.), а с другой – неуклонным нарастанием патогномоничного для данного заболевания дефекта психики. В зависимости от интенсивности активного течения процесса, темпа нарастания дефицитарных расстройств степень прогредиентности болезни различна – от малопрогредиентных ее вариантов до злокачественных. Под резидуальными формами психических расстройств понимают состояния стойкого психического дефекта, сформировавшегося после завершения активного течения болезни. Глубина этого дефекта может быть различной, например, от легких церебрастенических проявлений до деменции.

Экспертная оценка резидуальных состояний проще, чем оценка прогредиентных, поскольку в первом случае психопатологическая картина у обвиняемого на момент экспертизы в значительной мере соответствует таковой в момент совершения правонарушения. Поэтому при экспертизе эти состояния можно если не отождествлять, то сопоставлять. Кроме того, при экспертизе резидуальных состояний оценка ограничивается, по существу, квалификацией выраженности психического дефекта.

Прогредиентные варианты психических расстройств не должны отождествляться с глубоким психическим дефектом, как это нередко бывает в повседневной практике. Однако опыт показывает, что оценка в соответствии со ст. 22 УК РФ умеренно прогредиентных, а тем более злокачественных типов течения болезни малоперспективна. В этих случаях не только трудно ретроспективно оценить состояние в момент совершения правонарушения в соответствии с требованиями ст. 22 УК РФ, но возникает и такая проблема, как оценка возможности назначения наказания обвиняемому как заболевшему психическим расстройством после совершения правонарушения (ч. 1 ст. 81 УК РФ).

Поэтому в качестве идентифицирующих ст. 22 УК РФ патогенетических параметров следует назвать резидуальный характер оцениваемого психического расстройства, за исключением, естественно, состояний глубокого дефекта.

Под энцефалопатией понимают состояния психического дефекта, ущерба, сформировавшегося на этапе завершенного онтогенеза, тогда как к дизонтогенетическим относят те варианты психических расстройств, которые формируются как следствие нарушенного психического созревания (задержанное, искаженное развитие).

При признании субъекта ограниченно вменяемым какие-либо предпочтения этих патогенетических параметров отсутствуют. Как было сказано, энцефалопатический либо дизонтогенетический вариант психического расстройства обусловлен преимущественно возрастным этапом, на котором действует этиологическая вредность. Однако уточнение данных патогенетических характеристик имеет значение для выбора экспертной модели, приоритетных критериев оценки.

Отмеченные этиопатогенетические особенности определяют и предпочтения на синдромальном уровне в случаях использования ст. 22 УК РФ.

Прежде всего напомним, что под критерии ограниченной вменяемости в принципе не подпадают психотические расстройства, в том числе пароксизмальные с нарушением сознания, либо отчетливые проявления шизофренического дефекта. Перечисленные расстройства не ограничивают, но в силу патологической мотивации лишают больного способности осознанно руководить своим поведением. Критериям ограниченной вменяемости не соответствуют и состояния по типу тотальной деменции, когда имеют место нивелирование личности вследствие деструктивных процессов, нецеленаправленность деятельности, грубое расстройство критики.

Таким образом, психические расстройства, при которых есть вероятность применения ст. 22 УК РФ, на синдромальном уровне могут быть идентифицированы как расстройства непсихотического уровня, причем умеренные либо легкие. С феноменологической точки зрения они представляют собой две основные категории психических расстройств: личностные и когнитивные, что соотносится с юридическим критерием формулы, предполагающим оценку способности обвиняемого осознавать характер своих действий и руководить ими.

Этиопатогенетические и феноменологические особенности в каждом конкретном случае предопределяют и экспертный подход, выбор экспертной модели при обосновании выводов об ограниченной вменяемости, что, как было сказано, определяется по результатам системной оценки психопатологического расстройства и актуальной криминальной ситуации с выделением приоритетных параметров оценки – клинико-психопатологических либо личностно-ситуативных. Речь идет, конечно же, не о противопоставлении оговоренных выше систем оценки (расстройство – личность – ситуация), но о выделении тех параметров, которые несут наибольшую экспертную нагрузку и наиболее значимы для понимания механизмов совершенного противоправного деяния, для обоснования выводов об ограниченной вменяемости.

Таким образом, в рамках экспертной модели ограниченной вменяемости с учетом отмеченных приоритетных параметров оценки могут быть выделены частные модели обоснования экспертного решения. Вернемся к приведенной на рисунке 1 схеме, иллюстрирующей роль отдельных факторов при обосновании экспертного заключения. Однако представим себе (рис. 2), что средний столбец, соответствующий экспертной ситуации «ограниченная вменяемость», разделен еще на два столбца, иллюстрирующих частные модели обоснования экспертного решения: 2А – с приоритетными клинико-психопатологическими и 2Б – с приоритетными личностно-ситуативными критериями оценки.

Рис. 2. Значимость отдельных факторов при принятии экспертного решения (при обосновании экспертных моделей оценки ст. 22 УК РФ)

Примечания:

1 – невменяемость;

2 – ограниченная вменяемость;

3 – вменяемость;

2А – первая экспертная модель (приоритетные критерии оценки – клинико-психопатологические);

2Б – вторая экспертная модель (приоритетные критерии оценки – личностно-ситуативные).

Выделение этих двух частных экспертных моделей основано на повседневном опыте применения нормы ст. 22 УК РФ, согласно которому процедура обоснования выводов об ограниченной вменяемости такова, что каждый раз такое решение принимается по результатам сопоставления, выбора между ограниченной вменяемостью и невменяемостью либо между ограниченной вменяемостью и вменяемостью.

В первом случае оценивается более очевидная и более глубокая психопатология, выраженность которой дает основание предполагать вероятную невменяемость; другими словами – психопатология, самодостаточная для экспертной оценки.

На синдромальном уровне эти состояния представляют собой преимущественно задержки психического развития в виде умственной отсталости, органический инфантилизм, легкие когнитивные расстройства в связи с органическим поражением головного мозга, энцефалопатию, в том числе в виде органического личностного расстройства.

Для клинической характеристики важно, что эта категория психических нарушений представляет собой этиологически разные дефицитарные расстройства с высоким удельным весом в картине болезни когнитивных, волевых нарушений; расстройства устойчивые, определяющие ограниченную способность к произвольной регуляции своего поведения в любой криминальной ситуации.

Поэтому клинико-психопатологические критерии и являются приоритетными при выделении экспертной модели 2А.

Во втором случае (экспертная модель 2Б) оценивается также юридически значимое психическое расстройство, которое не может быть проигнорировано. Однако оно может быть квалифицировано и как соответствующее экспертным выводам о вменяемости. При наличии дополнительных значимых критериев, в частности, отражающих актуальную криминальную ситуацию, вероятность экспертных выводов об ограниченной вменяемости резко повышается.

На синдромальном уровне эти состояния представляют собой преимущественно дизонтогенетически обусловленные личностные расстройства с высоким удельным весом в клинической картине аффективных нарушений, со склонностью к формированию сверхценных переживаний, с проблемами рациональной организации поведения, поиска рационального разрешения фрустрирующей ситуации. Эти расстройства с общепатологической точки зрения могут быть охарактеризованы в целом как более легкие, динамичные.

Для обоснования выводов об ограниченной вменяемости в соответствии с данной экспертной моделью (2Б) важно, что криминальная фрустрирующая ситуация предъявляет повышенные требования к дефицитарным звеньям в структуре личности обвиняемых, ограничивая возможность их адекватного личностного функционирования. Поэтому личностно-ситуативные критерии экспертной оценки в этих случаях и являются приоритетными.

Обсуждаемые частные экспертные модели, которые предполагают дифференцированную оценку значимых факторов в системе «расстройство – личность – ситуация» при обосновании выводов об ограниченной вменяемости, методически близки к алгоритму обоснования выводов психолога-эксперта. Можно без преувеличения сказать, что с появлением нормы ограниченной вменяемости на новый уровень вышло междисциплинарное сотрудничество эксперта-психиатра и эксперта-психолога.

Вместе с тем, как показывает складывающаяся практика, появились и специфические проблемы, одна из которых касается компетенции специалистов, принимающих решение об ограниченной вменяемости. Наиболее показательна в этом отношении ситуация, когда выводы об ограниченной вменяемости выносятся единолично экспертами-психологами, подчас даже в рамках однородной судебно-психологической экспертизы, без участия психиатра. Надо сказать, что такая неправомочная практика в некоторых регионах страны оказалась весьма распространенной. Этому способствуют, как показывает анализ, конкретные причины.

Прежде всего в этой связи можно назвать недостаточную осведомленность судебно-следственных работников в сути правовой нормы ст. 22 УК РФ, в силу чего такие экспертизы не получают должной критической оценки и становятся в принципе возможными.

Кроме того, имеет значение и расширение круга участников экспертной деятельности, в том числе и проводящих экспертизу единолично. Не секрет, что за проведение экспертизы берутся подчас психологи, не обладающие должной подготовкой, а иногда и просто не компетентные в вопросах медицинской, возрастной психологии, не говоря уже о судебной психологии.

Следует отметить, что сама специфика объекта исследования – «пограничный» уровень психических расстройств, коррелирующих с ограниченной вменяемостью, – создает предпосылки к игнорированию подобных неглубоких психических расстройств либо к их отождествлению с неболезненными индивидуально-психологическими особенностями личности. Это может способствовать неправомочному расширению однородных судебно-психологических экспертиз, принимающих на себя решение, как было сказано, и вопросов об ограниченной вменяемости.

Обобщая проблему компетенции специалистов, принимающих решение об ограниченной вменяемости, важно подчеркнуть, что базисным является то положение ст. 22 УК РФ, согласно которому оценивается вменяемость, а объектом экспертизы является психическое расстройство. Сказанное и определяет того эксперта, в компетенцию которого входит решение вопроса об ограниченной вменяемости. Таковым является эксперт-психиатр. Отсюда принципиально важным является и то положение, что выводы об ограниченной вменяемости могут быть сформулированы при однородной судебно-психиатрической экспертизе. Соответственно практикуемые подчас ссылки на «невозможность использования ст. 22 УК РФ» в связи с «отсутствием подготовленных психологов-экспертов» не только несостоятельны, но и свидетельствуют о недостаточном понимании сути нормы ограниченной вменяемости.

Тем не менее преимущества комплексной психолого-психиатрической экспертизы при вынесении экспертных решений в соответствии со ст. 22 УК РФ очевидны. Это объясняется тем, что именно в рамках комплексных психолого-психиатрических экспертиз в отечественной судебной психиатрии в свое время при отсутствии альтернативы дихотомическому подходу (либо вменяем – либо невменяем) были разработаны методические принципы дифференцированной экспертной оценки – экспертиза «аффективных деликтов», влияния индивидуально-личностных особенностей на поведение обвиняемого в криминальной ситуации, экспертиза психической зрелости несовершеннолетних.

Известное сходство алгоритмов обоснования выводов о влиянии индивидуально-личностных особенностей (либо эмоционального напряжения) на поведение обвиняемого в момент совершения инкриминируемого деяния и экспертных выводов относительно ограниченной вменяемости представляет принципиальную возможность междисциплинарного сотрудничества психолога и психиатра при выборе адекватного экспертного решения. Одновременно это не должно сопровождаться подменой компетенции специалистов, отождествлением разных в правовом отношении экспертных решений либо «параллельным» их обоснованием экспертом-психиатром и экспертом-психологом.

С учетом специфики обсуждавшихся частных экспертных моделей при обосновании ограниченной вменяемости, а также в контексте проблемы междисциплинарного сотрудничества экспертов (психиатра и психолога) представляются достаточно показательными варианты возможных экспертных решений при комплексной психолого-психиатрической экспертизе дефицитарных личностных расстройств и так называемых аффективных деликтов. Эти варианты экспертных решений представлены в таблице.

Таблица

Приведенные схемы не нуждаются в отдельном толковании. Однако важно обратить внимание, что варианты экспертных решений изложены на схеме в последовательности от наиболее радикальных до наименее значимых в правовом отношении. Именно такая последовательность и отличает алгоритм выбора экспертного решения, одним из вариантов которого может быть ограниченная вменяемость. При этом в качестве доказательных критериев ограниченной вменяемости используются как общие, имеющие значение для оценки патологичности в целом (измененная психическая активность, расстройства адаптации, нарушение прогностических способностей и др.), так и частные, характеризующие психическое расстройство на уровне ведущего (значимого для экспертной оценки) психопатологического синдрома – личностного, когнитивного, иного.

В заключение следует обратить внимание еще на одно важное методическое обстоятельство при обосновании нормы ограниченной вменяемости, которое имеет свой аналог и в практике психолога-эксперта.

Опыт показывает: в некоторых случаях с учетом клинических параметров оцениваемого психического расстройства, очевидной специфики криминальной ситуации эксперт может предположить, что в момент совершения правонарушения у обвиняемого имела место ограниченная способность к осознанию своих действий и руководству ими. Однако по тем или иным мотивам подэкспертный отказывается от сотрудничества с экспертом либо, как это бывает при установочном поведении, сообщает недостоверную информацию. Подобная ситуация должна рассматриваться как принципиально не позволяющая обосновать экспертные выводы об ограниченной вменяемости, поскольку такие выводы, как было сказано, не могут быть декларативными либо предположительными. Для их обоснования требуется исчерпывающая прицельная оценка всех значимых факторов – психопатологических, личностных, ситуативных.