Текст книги "Реплика"

13. Воспроизведение

Тихий стук в дверь. Александр приподнялся на локте, успев осознать, что на расправленном диване он лежит один. А куда делась Вероника?

– Входи, Ника, – позвал он, вновь запоздало осознав, что интуиция всё же работала.

Ника в своём вязаном платье вошла, улыбаясь, тихонько закрыла дверь, присела на краешек дивана.

– Она у себя дома, – пояснила Ника, погладив Александра по голове. – А может быть, и нет. Мы здесь одни, Римма у тебя в квартире, а мы здесь одни. Хочешь? – улыбнулась Ника. – Когда-то ты обещал это сделать.

«Больше всего мне хотелось бы раздеть тебя». О да, он сказал это. Не то на десятый день их «знакомства», то есть создания Ники, а может и чуть позже.

Александр вспомнил их обеих: Веронику, дарящую ему удовольствие, и Нику, которая восторженно занимала её место. Блин, как всё перемешалось…

Александр сбросил с себя одеяло и выполнил своё обещание. Вначале он снял платье, Ника улыбалась, закрыв глаза, подняв руки над головой и поворачиваясь, затем бюстгалтер, Ника всё ещё улыбалась с закрытыми глазами, а потом и остальное нижнее бельё. Всё настоящее, всё реальное, как говорила Римма.

– Обязательно вспоминать именно её? – улыбнулась нагая и ослепительно красивая даже при скудном освещении ночника Ника.

Видно, что ей нравился взгляд Александра. Он провёл рукой по её руке, по щеке, по волосам, Ника прикрыла глаза и румянец тронул её щёки и шею. Он ощущал под руками живую, настоящую женщину, а разум упорно сворачивал не туда, разум напоминал про невообразимую вычислительную мощь суперкомпьютера, которым являлось её тело. Александр помотал головой и осторожно обнял девушку, и вот теперь он в самом деле ощутил запах её кожи и волос.

– Приятно, когда ты думаешь обо мне не как о машине, – шепнула Ника и тихонько рассмеялась.

Она обняла его шею, а когда Александр отпустил её, Ника смотрела на него с обожанием. Только что чёрные её зрачки теперь светились белым как две звёздочки на небе.

– Что? – улыбнулась она, погладив его по голове. – Что-то не так?

– Зрачки, – пояснил Александр.

Невозможно не любоваться ею, и тело уже отозвалось, ощутило, что перед ним подлинная, настоящая женщина.

– Твои зрачки светятся белым.

– Правда?! – удивилась Ника, прикрыла глаза на какое-то время, а когда открыла, ничего не изменилось, зрачки оставались двумя сияющими звёздами.

– Ничего такого не чувствую… – она снова тихонько рассмеялась и погладила его по щеке. – Так и буду я тут мёрзнуть всю ночь?

И вновь что-то сугубо рациональное принялось рассуждать, что она машина, что её внутренний реактор может отапливать весь город без особых сложностей, и что ну никак не может она мёрзнуть! Александр не без труда прогнал эти мысли прочь, и вздрогнул. Вначале очертания Ники стали терять резкость и подёргиваться, а затем наоборот – весь остальной мир стал утрачивать резкость, и только они с Никой стали чёткими и резкими. Он обнял её, с трудом сохраняя ясность рассудка, поднял (это оказалось легко), отнёс смеющуюся Нику на диван, и положил на простыню. Она уселась, держа его за руку, а он сидел и не мог отвести от неё взгляда.

«Сейчас ты мой», – словно бы сказала она, хотя не говорила, и губы её не шевелились, это была та же безмолвная речь, которую вела Вероника, когда сидела в кресле на его коленях.

«Она знает».

Ника погладила его по голове.

«Я должна попросить?»

А вот теперь она рассмеялась вслух тем самым серебряным смехом, но теперь он услышал его уже по-настоящему, а не через динамики очков виртуальной реальности.

До Александра смутно доходило, что означала пропажа резкости, это знание пришло откуда-то из памяти Вероники. Так ощущается состояние, когда он неизвестным образом успевал потратить времени больше, чем проходило в окружающем мире. Но что означает пропажа резкости…

– Мы с тобой в одной фазе, – тихо произнесла Ника, улыбаясь ему. – У нас сейчас больше времени, чем у остального мира. Ты точно хочешь думать именно об этом, когда я в твоей постели?

Он рассмеялся, и услышал её чудесный смех в ответ, и заботы и опасности перестали значить что-либо по ту сторону стен, улеглись все волнения и страхи, а остались только безмерная нежность и счастье, растущие откуда-то изнутри, и переполнявшие их обоих, переливавшиеся из тела в тело…

 
                                          * * *
 

Александр сидел в кабинете, после их с Никой «марафона» (по внутреннему времени он продолжался часов пять, по внешнему – минут восемнадцать) ему уже не спалось. Вопреки всему, реакция тела парадоксальная: настолько мощной бодрости у него давно не было.

Александр завёл файл-дневник, и принялся записывать туда всё с момента, когда ещё «экранная» Ника обиженно заявила, что она не дура. С того момента всё поменялось настолько сильно и необратимо, что удивительно, как до сих пор крыша не уехала далеко и окончательно.

Он действительно помнил многое, что случилось с Вероникой. Как если бы она рассказывала, но она не рассказывала. Когда он наводил справки, удивился, что в свои двадцать семь лет (проверить, сейчас со временем одна сплошная беда) Вероника продвинулась по своей юридической карьерной лестнице так, что её наперебой приглашали в зарубежные филиалы той самой адвокатской конторы, «Герасимов и Авербах». Она разрешила множество сложнейших юридических дел, получила прозвище Молния – могла появиться внезапно, и одним ослепительным движением решить всё, что можно решить. Ещё шесть лет назад она была простой стажёркой, усердная, но звёзд с небес не хватала, а теперь вдруг вот это всё.

И это никого не удивляет? За шесть лет Вероника-Молния разобралась более чем с тысячью дел, и только в одиннадцати её заменяли, когда она явно не справлялась. Но ни одного такого неудачного дела за последние три года у неё не было. При этом она не сорила деньгами, хотя сомнений нет, что она в состоянии оплатить несколько таких ангаров – высокотехнологичных лабораторий. Жила Вероника относительно скромно. Автомобиль у неё дорогой, статусный, но водила его преимущественно её дочь. Тут всё абсолютно законно: у Риммы Метельской, психолога-консультанта, приёмной дочери Вероники Метельской, вполне нормальная биография, не подкопаться. Родом она из детского дома, так что вполне можно съездить туда и всё разузнать…

Чёрт, но как они в состоянии скрывать всё это?! Помимо памяти о личной жизни и детстве, в голове у Александра появились и застряли технические подробности того, как устроен адаптивный коллоид, и тот, из которого состояли тела Риммы и Ники, и «официальный», который уже использовали в медицине при протезировании, да много ещё где. И как это всезнающая пресса не связала имя Вероники и предыдущих её мужчин, которые умерли, так и не дожив до настоящего свидания. Мороз по коже… почему это всё происходит?

Как только они вернулись из душа и Ника проследила, чтобы Александр выпил достаточно жидкости, она уселась в кресле, с вязанием, а потом встрепенулась и внезапно убежала, сказала, что Римма вернулась, им нужно пообщаться. Очевидно, что общаться они собирались вдвоём и без свидетелей. Александр улыбнулся и принялся за дневник, ему было немного не по себе начинать его, когда Ника сидела поблизости с ногами в кресле и с вязанием в руках. Она улыбалась и прикрывала глаза, когда Александр смотрел на неё.

 
                                          * * *
 

Ника плавилась и подавалась в его руках, и не было сил отпустить её; Вероника же была хищницей, кошкой, она впивалась и требовала, когда хотела, и невозможно было ей отказать; но тут же могла стать послушной и на всё готовой, но всё равно ощущались припрятанные до лучшего момента коготки, и острые клыки за улыбкой, и дремлющий до поры огонь в глазах. Он – её первый мужчина в постели? Сложно представить такое.

Вероника не пользовалась парфюмом, только очень лёгкими дезодорантами, издалека их точно не почуять. Но когда они были близки, это была безумная симфония ароматов, их невозможно забыть, невозможно не заметить, они кружили голову и сводили с ума. А потом обоняние словно отключалось, запах её кожи и волос – оба приятные и цепкие не шли ни в никакое сравнение с тем запахом, который обрушивался, когда Вероника становилась разгорячённой, неутомимой кошкой.

А это как возможно?!

Ника тоже сводила с ума и подчиняла не ароматами, а прикосновениями. Всего два-три лёгких движения ладони – и у него загоралось такое неистовое желание, что отключался любой и всякий разум. Ника была жаркой волной, которая могла и нежить, лаская морским теплом, а могла и утопить, поглотить, за долю секунды превратившись в необоримое цунами.

Прошёл очередной приступ неистовства, и вот они вновь сидели лицом к лицу, Ника на его коленях что-то тихонько напевала, гладя его по голове, иногда прижимаясь лбом к плечу.

А отвратительно холодное рациональное нечто в голове Александра принималось иронизировать о том, какое замечательное использование мощнейшего на свете суперкомпьютера выпало на его долю. И едва такое приходило на ум, как Ника легонько кусала его за плечо: прикусывать, не оставляя следов, она обожала, все посторонние мысли тут же убегали прочь, Ника выпрямлялась, улыбаясь, и звёзды её зрачков переливались разными цветами…

– Ничего вкуснее не пробовала, да? – Александр пригладил её волосы.

Медно-рыжие, неотразимые, их никогда не заплетали, они спускались чуть ниже плеч. Запрокинув голову, Ника рассмеялась и выпрямилась, глядя с обожанием в его лицо.

– Да. Мы не лжём друг другу. Понравилось, да? Хочешь?

Она улыбалась, и вновь начал двоиться и терять резкость окружающий мир, только Ника оставалась чёткой и резкой, и вопрос в её глазах требовал только одного ответа. Ника тихонько рассмеялась, получив ответ и, легонько толкнув Александра в грудь, заставила его прислониться к спинке и повторила всё то, что было не так давно на диване, но так, что на этот раз Александр мог всё видеть, хотя он закрывал глаза, когда накатывала главная волна, она всё сметала, поглощала и уносила, чтобы вскоре схлынуть и вернуть всё: и бодрость, и ясность чувств, и Нику, вновь сидящую на его коленях, запрокинувшую голову, и горящие небесным огнём зрачки её глаз…

Он помотал головой. Неведомо как, где-то далеко он чувствовал Веронику, сейчас она тоже улыбалась, ей сейчас было хорошо и снилось что-то очень приятное. И ничто ей не угрожало. Непонятно, откуда пришло это знание, но это казалось именно знанием, несомненным и бесспорным. Чёрт… Их две, и вот так вот всё.

Александр собрался с мыслями, перевернул песочные часы и продолжил. Каждые десять поворотов нужно обязательно выпивать стакан воды.

 
                                          * * *
 

– Не спится? – поинтересовалась Ника как ни в чём не бывало, входя в главный зал.

Здесь была только вычислительная техника, всё прочее размещалось в других секциях. Римма, сидевшая за столом перед стаканом воды с выражением блаженства на лице, оглянулась, и они обе рассмеялись.

– О, ночь страсти, – покивала Римма без ехидства во взгляде. – Он ещё жив? А то я тебя знаю…

– Живой, бодрый и довольный, уже сидит и работает, – доложила Ника, присаживаясь рядом.

Римма потрогала рукав её вязаного, реального платья и с восхищением покачала головой.

– Ты гений, точно говорю. Свяжешь мне ещё что-нибудь?

– С удовольствием, – кивнула Ника, принимая от Риммы стакан воды. – Вкуснотища…

Она откинулась на спинку стула, и зрачки её ненадолго засветились белым. Римма потянула носом, приоткрыв рот и демонстрируя клыки. Она и так всё чует, но вежливость прежде всего, собеседник должен знать, что к нему принюхиваются.

– О-о-о… – покачала головой Римма. – Начинаешь утро с десерта? Умеешь себя побаловать…

Они вновь рассмеялись.

– Что у него со здоровьем?

– Сама удивляюсь, всё в пределах нормы. – Ника отпила ещё воды. Спасибо, Вероника – самое вкусное… ну почти самое – всегда под рукой. – Что там у нас? Зачем ты увезла маму домой?

– Чтобы она его не уработала насмерть, – ответила Римма не улыбаясь. – Что-то с ней происходит, похоже, что сильный гормональный сдвиг. У других людей я такого не наблюдала. Больше всего похоже на…

– Кошку в течке, – согласилась Ника. – Я тоже почуяла. Но она ведь человек, верно? Я не смотрела на её геном.

– Человечнее не бывает, – согласилась Римма. – Homo sapiens sapiens в полный рост. Оба они. У него тоже что-то подобное, но не так мощно. Похоже, когда мама рядом, её мужчина тоже начинает «течь».

– О-о-о, как романтично… – протянула Ника с серьёзным видом, и они снова рассмеялись. – Но она ведь под присмотром, да?

– Конечно. Там моя тень. И она в его квартире.

– Так что ты там увидела? Твоя мама вчера умчалась на работу, так ничего и не рассказала.

– Да, в угол её ставить некому, – покивала Римма не улыбаясь. – Короче. Та сетка на полу содержит сигнатуры голографической развёртки. Только частота не оптическая, но не вся.

Ника присвистнула.

– Откуда там это?

– Спроси, что полегче. Не знаю как, но там кругом фрагменты той самой твоей голограммы с ножом. Не совсем голограммы, раз она нож держать могла. Некоторые фрагменты очень старые, им несколько месяцев. Он часто вызывал тебя в очках?

Ника задумалась.

– Да, часто, и всегда сидел на одном и том же месте. Похоже, рядом с эпицентром.

Римма поджала губы.

– Очень, очень странно. Если очки умеют наводить такое воздействие, это плохо. Надо самых активных пользователей проверить, пока к ним что-то такое же не начало являться. Оставила запись нам обеим, это может быть важным.

Ника покивала.

– Я могу чем-то помочь?

– Свою тень вызывать умеешь? Ну, лёгкую копию, монитор? Не вопрос, сейчас передам тебе, прямым копированием, – Римма протянула ладонь и Ника взялась за неё на несколько секунд.

– Всё, присматривай за ним, но особо не увлекайся, мы всё-таки под прикрытием. Все текущие задачи в папке «К исполнению». У тебя есть доступ, я проверила. Если не отвлекает – займись, там полно текущей работы.

Ника улыбнулась и провела ладонью по рукаву платья Риммы.

– Займусь пока уборкой, – поднялась она на ноги. – Я правильно поняла, что ты взяла образцы фрагментов той голограммы, остальное потёрла?

– Верно. В квартире уже должно быть безопасно, но посмотрим ещё пока.

Ника покивала и отправилась заниматься уборкой, она не привыкла сидеть сложа руки даже там, в виртуальности, где всё условное. Вот и пригодились привычки.

 
                                          * * *
 

Александр вздрогнул и едва не выронил стакан с водой, он почувствовал, что Веронике тревожно там, где она сейчас. Это ощущалось как резкая прохлада, и словно невидимая рука сжала сердце, оно заболело. Показалось, что Вероника тонет в ледяной воде, пытается удержаться за край льда и выбраться, но не может. Стиснув зубы, Александр протянул ей руку (так ему показалось), и вытянул её из ледяного смертоносного потока. Сразу же растворился холод, пришло тепло, и стало ясно, что Веронике лучше.

Он осознал, что сидит на полу, а обеспокоенная Ника рядом придерживает его.

– С ней всё хорошо, – пояснил Александр.

Ника, похоже, поняла, она кивнула не улыбаясь.

– Похоже… странно, похоже на плохой сон. На кошмар. – Ника кивнула, осторожно поцеловала его в макушку и села за его спиной, положив голову ему на плечо.

Её зрачки светились белым, но никто этого не видел.

 
                                          * * *
 

Вероника уселась в постели, стряхивая с себя кошмар. Она тонула в ледяной воде, провалившись под лёд, когда бежала по нему по маминым следам на снегу. Непонятно, откуда в том сне взялся Саша, но он вытащил её из воды и согрел. Вероника улыбнулась, жестом включая ночник, и в этот самый момент Римма примчалась, усевшись на постель.

– Всё уже хорошо, – заверила Вероника, улыбаясь.

Римма обняла её, и Вероника почувствовала тревогу дочери.

– Ты что-то нашла там, я знаю. Расскажешь по дороге?

Римма села так, чтобы смотреть маме в лицо.

– По дороге?

– Отвези меня к нему, – прикрыла глаза Вероника. – Я не уверена, что могу сейчас за руль.

– Мама, ты уверена? – с сомнением в голосе поинтересовалась Римма. – У него тогда чуть сердечный приступ не случился.

– Буду осторожнее, – пообещала Вероника, и Римма увидела тот самый туман в её глазах. – Не знаю почему, но мне это нужно. Нам обоим.

Римма расхохоталась, но совсем не обидно, покивала.

– Ты хоть кофе выпей и поешь сначала, – посоветовала она. – Знаю я вас, потом отпаивай вас из бутылочки…

Вероника расхохоталась следом и потрепала дочь по голове.

– Теперь уже не в первый раз, теперь справимся. Да, ты права, идём завтракать.

 
                                          * * *
 

Александр успел позавтракать с Никой, он спросил, не нужна ли помощь, и получил вежливый отказ. Ника проводила его в кабинет, поцеловала в макушку и с улыбкой отбыла, в любом доме всегда найдутся дела. Александр работал и работал, вникал в рабочие записи той модели Реплики, которую использовала Вероника, когда почувствовал движение воздуха.

Оглянулся, перед ним стояла Вероника в том свитере и тех же драных джинсах. Она всхлипнула и бросилась к нему в объятия. Ноги вновь подвели её, и вот они уселись на пол и обнялись. Александр ощущал её жаркое дыхание на своей шее и теперь он чувствовал тот самый мускус, кошачий аромат, но не от самых сокровенных частей тела, а от её волос и кожи. Она отпустила его и чуть отстранилась, внимательно глядя в глаза. Тот самый туман, та самая поволока.

– Да, – кивнула она, крепко держа его за плечи. – Здесь и сейчас. Сопротивление бесполезно.

Запрокидывая голову, Вероника рассмеялась, а Александр потерял остатки воли, симфония ароматов вновь нахлынула, подчиняя и одурманивая.

 
                                          * * *
 

Римма вновь подхватила Нику с улыбкой, Ника не упала бы, она умела теперь воспринимать поток этих эмоций почти без ущерба для моторики. Девушка опустилась на стул, зрачки её светились белым.

– Я знаю про зрачки, – заметила она, улыбаясь мечтательно и добро. – Уже проверила. Нет сбоев, нет внешнего воздействия, почему светятся я пока не пойму. Может, это последнее обновление Реплики…

– Эк тебя плющит… – одобрительно заметила Римма. – Ты громкость-то подкрути, иначе так и будешь торчать каждый раз. Мне-то ладно, мне даже приятно смотреть на это, а вот другим…

Ника покивала и «подкрутила громкость», она усилила фильтрацию воспринимаемых эмоций. И сразу же осмысленный взгляд вернулся в её глаза.

14. Суперпозиция

Вновь разгорячённая и хищная Вероника сидела на его груди, (и когда они только успели переместиться на диван?), глаза её отчётливо подёргивались туманом. Она сохраняла резкость, а остальной мир шёл волнами и плыл. Песочные часы стояли рядом на столике, и песок в них время от времени частично возвращался в верхнюю колбу.

«Мы здесь почти полтора часа», – отчего-то осознал Александр, едва смог отдышаться. Полтора часа нашего времени, меньше десяти минут внешнего. Он гладил бёдра Вероники, а та улыбалась, не отводя взгляда от его глаз. Стоило перестать гладить, и она, оскаливаясь демонстрировала зубы и прижимала свои ладони поверх рук: «Не отвлекайся, гладь давай!».

Попробуй тут не послушаться. Он не сразу понял, что происходит, когда она взяла его за руки, глубоко вдохнула и словно бы потянула на себя, отодвигаясь. Доля секунды – и вот она уже сидит на его коленях, и весь окружающий мир уплотнился и стал резким, чётким и немного скучным. Они вернулись, если можно так сказать, в общий для всех поток времени.

Александр протянул руку к столику сам не зная, отчего именно туда и нащупал бутылку минеральной воды, сбросив колпачок, протянул Веронике. Та кивнула и с видимым наслаждением пила не торопясь. Александр смотрел на неё, ощущая, как внезапно подступившая жажда скручивает и жжёт. Вероника оставила ему половину бутылки, ему только-только хватило, чтобы отогнать жажду прочь. Не думал раньше, что она настолько неприятна.

Они сидели и просто смотрели друг другу в глаза, улыбаясь. Александр пригладил её волосы, и Вероника, запрокинув голову, резко повернулась и ощутимо прикусила его ладонь. Тут же лизнула место укуса и замурлыкала. Как у неё это получается?!

– Кошка, – погладил он её другой ладонью.

Она снова запрокидывает голову, потом молниеносный укус и движение языка поверх.

– Дикая кошка.

– Кошки домашними не бывают, – сообщила Вероника, улыбаясь.

Её мускусный аромат слабел с каждой секундой, и теперь ему удавалось удерживать ясность рассудка меньшими усилиями. Но что-то всё ещё действовало, об этом недвусмысленно заявила определённая часть тела. Вероника опустила взгляд, пристально рассматривая именно это, медленно и нарочито картинно облизнулась. Она рассмеялась, увидев, как отчётливо смутился Александр.

– «Любимый десерт юриста за двести пятьдесят тысяч в час», – произнесла она томно и, наслаждаясь тем, что Александр смутился сильнее, рассмеялась, толкнув его в грудь.

Улеглась бок о бок с ним, уткнувшись лбом в его плечо, и продолжила мурлыкать.

«Чёрт, разве я говорил такое вслух?!». Александр медленно погладил Веронику по боку. Она не возражала и не кусалась.

«Нет, но ты подумал».

Она приподнялась на локте, глядя в его лицо, пригладила его волосы.

«Привыкай».

Александр вздохнул, улыбнувшись. Да. Просто думать ровно то, что говоришь, и наоборот. Вероника покивала. Её мысленный голос ощущался, как только что сказанное вслух, хотя губы и не пошевелились.

«Ты узнавал обо мне, я знаю. И да, теперь это любимый десерт. Смущаешься – закрывай глаза».

Она рассмеялась.

«Да, ты у меня первый. Да, учусь на ходу. Если хочешь чего-то особенного, то просто скажи».

– Или подумай, – предположил Александр, улыбаясь.

– Или подумай, – ответила она вслух. – Твой любимый десерт я тоже теперь знаю.

И расхохоталась вновь увидев, как он смутился.

– Я просто делаю, что мне нравится, и неважно, кто что подумает.

Она вновь улеглась, уткнувшись лбом в плечо Александра, продолжая мурлыкать.

– Делай так же, станет легче.

– Плохой сон? – поинтересовался Александр, продолжая гладить её по голове и боку. – Что-то неприятное снилось сегодня?

– Да. И ты вытащил меня из воды, я помню. Спасибо!

Она рывком поднялась, поцеловала его и так же стремительно вернулась на прежнее место. Вот уж точно, не зря её называли молнией.

– Тебе часто снится, что ты ищешь маму, и вот-вот найдёшь, – предположил Александр.

Вероника покивала.

– Всё это началось, когда я начала искать её. Наверное, это знак, или что-то такое. Ты ведь думал, «почему я», да?

Она вновь приподнялась на локте, гладила его грудь и живот.

– Если бы ты знал, сколько раз я так думала. С ума сходила. Всё равно не понимаю, как это возможно, и почему именно я. Почему мы с тобой, – уточнила она. – И когда пыталась понять, чувствовала, что схожу с ума. Стараюсь теперь так не думать.

Её ладонь замерла, прижимаясь к низу живота Александра и тот ощутил, что из её ладони вытекает жар, и что его тело реагирует быстро и стремительно. Он успел увидеть, как окружающий мир потерял резкость, а Вероника, оскалившись, облизывала губы. И услышал её мысленный смех.

 
                                          * * *
 

– Чтоб я так жила, – одобрительно заметила Римма, когда минут двадцать спустя, довольные Вероника и Александр вошли в столовую – единственную комнату, где разрешалось готовить и принимать пищу.

– Завтрак?

– Ой нет, я уже… – отозвалась Вероника и, встретившись взглядом с дочерью, рассмеялась вместе с ней.

Александр и глазом не моргнул. Вероника посмотрела в его лицо, поцеловала в щёку и тут же добавила.

– Извини. Да, с удовольствием. Ника?

– Я тут! – Ника вошла из двери, что вела в лабораторию. – Отлично выглядишь, Вероника!

И она тоже рассмеялась, встретившись с ней взглядом.

– Мне бы такой отпуск…

– А где ты работаешь? – приподняла брови Римма, и на этот раз рассмеялись все.

– Постой, а ты что, в отпуске? – удивился Александр, усевшись за стол рядом с Вероникой.

Та кивнула с довольным видом:

– Вторая неделя пошла.

– Я же говорю – отбирай у неё телефон, – заметила Римма и показала притворно нахмурившейся матери язык. – Прикинь, это она так отдыхает, даёт по сто консультаций в день. А когда работает, вообще конец света.

– Ладно, ладно, – примиряюще отозвалась Вероника. – Ну правда, меня иногда некем заменить!

– Иногда? – приподняла брови Римма, глядя в лицо матери с невинным выражением лица.

В итоге обе рассмеялись, Вероника отвела взгляд и вздохнула.

– Она потому и сидит в сервисном центре, что как бы отдыхает, – пояснила Римма. – И у стойки стоит для смены обстановки. Ты же видел её кабинет. Ладно, мамочка, я больше не буду.

– Я постараюсь не работать, – пообещала Вероника, без особой надежды в голосе. – Я правда постараюсь. Что у нас с оценкой? Больше инцидентов не было?

– Не было, – покивала Римма. – Квартиру мы по ходу вычистили. Данные все здесь, но как их интерпретировать, не знаю. В общем…

И повторила свои выводы об очках виртуальной реальности.

– Короче, я бы напросилась домой к этим самым долбанутым клиентам и проверила там датчиками. Если хоть где-то обнаружится такая же пакость, то нужно срочно что-то делать.

– Ладно, я подумаю, под каким предлогом тебя отправить, – покивала Вероника не улыбаясь. – Ника… – Она вздохнула. – Ника, ты уже выбрала фамилию и отчество? Нужно и тебе документы сделать.

– Я ошибаюсь, или это немного незаконно? – поинтересовался Александр невозмутимо. – Просто хочу понять, насколько и чем мы рискуем.

– Всё чисто, – заверила Римма не улыбаясь. – Ну то есть проверки ничего не найдут, в этом смысле.

– Я хотела быть Берестовой, – смутилась Ника, отвела взгляд. – Если можно! – Она подняла взгляд, встретилась им с Вероникой и Александром.

– А что, устроим ему однофамилицу, – пожала плечами Римма. – Всё будет путём. Но только, Ника, всю следующую неделю ты от меня не отходишь. У тебя ещё адаптация не закончилась, особо снаружи не светись. А то как только глазки твои прекрасные засияют, тут нас всех и возьмут за жабры…

Ника рассмеялась и снова смутилась.

– Поясни, – попросила Вероника, улыбаясь, и выслушала объяснение Риммы и самой Ники.

– Когда мне или кому-то из вас очень хорошо, они светятся, – добавила Ника. – Я провела самодиагностику, Римма тоже. Пока неясно, почему так.

– Ходи с солнечными очками, – посоветовал Александр. – Ну, с односторонними – снаружи тёмные, изнутри прозрачные. Как-то так.

– Клёво, так и сделаем, – просияла Римма. – Пока не врубимся, как это отключить. Но всё равно, Ника, до конца недели ты кукуешь со мной рядом. Ну то есть здесь или там, или где я ещё буду, но обязательно со мной.

Телефон Александра заиграл мелодию вызова. Он жестом извинился и отошёл в дальний угол.

– Мария Васильевна? Да, конечно, могу… Да легко. Да, спасибо.

– Просят съездить на заказ, – пояснил он, когда дали отбой. – Очень просят, все курьеры кончились.

– Я свожу его, – поднялась Римма. – Заодно проверим, что там с инцидентами. По всему, уже всё прошло, но я буду рядом.

– Телохранитель? – не удержался Александр.

– Ага, причём лучший в мире… ну, одна из двух лучших, – зубасто улыбнулась Римма, метнув взгляд на довольную Нику. – Мама, а ты сидишь тут и не работаешь! Приеду и проверю!

Под дружный смех собравшихся Александр сходил к сумке с вещами, униформа курьера тоже была упакована там, и прошёл, следом за Риммой к выходу.

 
                                          * * *
 

Александр принял заказ, Римма отвезла его к ресторану, десять минут ожидания, Римма спросила, куда везти заказ и, услышав адрес, заржала что твоя кобыла.

– Что-то не так? – удивился Александр.

– Да нет, всё путём, извини. Сам всё поймёшь, – пояснила Римма, вновь становясь серьёзной.

Тут до Александра дошло, что когда они подъедут к офису, а адрес-то офисный, поражённый заказчик увидит, как курьер, прибывший с личным шофёром, выходит из сияющего «Бентли». Да. Это будет что-то с чем-то. Римма явно желала усилить эффект, или действительно не шутила по поводу телохранителя, но она направилась в здание вместе с ним.

Только когда Александр вошёл, у него словно пелена с глаз упала. Словно память только что включили: он оказался в том самом сервисном и демонстрационном центре «Реплики Плюс», куда впервые пришёл диагностировать Нику. А заказчик (кто бы сомневался!) был Виталий Галактионов. Девушка за стойкой не узнала Александра, но ощутимо утратила дар речи, когда Александр открыл дверь в VIP-секцию своим ключом. Римма улыбнулась ей, и осталась ждать у стойки.

– Там чисто, – заметила она. – Не парься, не торопись, короче, разбирайся сам.

Разбираться? Но с чем? Вошёл, отдал и вышел. Александр вошёл внутрь, прежде чем девушка за стойкой успела прийти в себя.

Галактионов его тоже не узнал, не глядя в глаза он принял заказ, отстегнул огромные чаевые, и тут уже Александр не выдержал и заржал, прямо как Римма. Галактионов широко раскрыл глаза, наконец-то глянув курьеру в лицо, и тоже захохотал. Так, что из двери дальше по коридору вышла заведующая отделом, Тихая Ангелина Васильевна. Дама в годах, но при том с чутьём и хваткой у неё всё в порядке.

– Простите, Ангелина Васильевна, – вытер слёзы веселья Галактионов. – Александр Николаевич? Другу помогаете?

– Нет, это терапия, – улыбнулся ему Александр. – Приятного аппетита, не буду вам мешать.

– Ангелина Васильевна, это же Александр Берестов! Помните? Наша первая команда разработчиков. Они все в столицу слиняли, а он тут, представьте!

– Вот это поворот! – прогудела Тихая, опровергая значение своей фамилии. – А что ж в курьеры-то подались? Неужели так с работой плохо?

– Терапия, – улыбнулся и ей Александр. – Психолог посоветовал.

Если он и соврал, то не очень сильно, пойти в «Накормим» посоветовал именно психолог, один из клиентов.

– А программирование как?

– Работаю фрилансером, – признал Александр, и Тихая всплеснула руками.

– Ангелина Васильевна, вы недавно говорили, что нам снова нужны хорошие разработчики. Я готов написать рекомендацию, если Александр Николаевич не против.

– Вы предлагаете мне работать в «Реплике Плюс»?! – дошло до Александра.

– Конечно, – покивал Галактионов. – Код ваш помню, работали как проклятый, не халтурили. Ангелина Васильевна? Скажете кому нужно?

– Обязательно, – одобрительно покивала Тихая. – Бросайте вы эту терапию, Александр. Мы уже год ищем хороших разработчиков. А у вас и опыт уже правильный.

Они оба посмотрели в глаза Александру. Тот кивнул, поставил наземь сумку-холодильник и присел в кресло для клиентов.

– Я согласен, – подтвердил Александр. – Если это не шутка.

– Мы абсолютно серьёзно! – заверил Галактионов. – Потом, мы видели ваш журнал работы с Репликой. У нас ни один тестировщик не вёл его так тщательно. Напишите резюме прямо сейчас, хоть это простая формальность. А за курьерскую не беспокойтесь. Юрист наша всё разрулит, к вам подъедут, чтобы подпись поставили, и всё.