Текст книги "Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты"

В 1960-е гг. игру «козлом» сменила более жесткая игра «хали-хало» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 95). В нее для куража подростки приглашали детей старшего детского возраста. Один из участников, обычно заводила детских игр, подкидывал мяч в воздух, младшие участники игры, как правило, разбегались в разные стороны, а кто-то из старших старался поймать его. Поймав, кричал: «Стой!» В того, кто оказывался ближе всех к нему, он, отступив на три шага, с силой метал мяч. Удар арабским мячом бывал весьма чувствительным для младших участников игры. Арабские мячи даже тогда были большой редкостью. Их берегли, обладатель арабского мяча мог позволить себе капризничать по поводу принятия или непринятия участия в игре, а без такого мяча играть во многие игры было нельзя.

Лапта в Водлозерье называлась «хлоптой». Сюда она была занесена относительно поздно. Первым с этой игрой водлозеров познакомил сразу после революции 1917 г. помещик Синицын, проживавший тогда в деревне Пильмасозеро (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 28–29; д. 628, л. 13, 94–95). Тем не менее лапта очень быстро стала одним из главных праздничных развлечений мужской части населения во время праздников, приходящихся на летний период. В праздник к игре присоединялись даже девушки. Подростки играли в лапту чуть ли не каждый свободный вечер. Девочки-подростки в этой игре участвовали наравне с мальчишками. Игра в лапту у водлозеров сильно отличалась от одноименной игры, в которую доводилось играть автору в детстве[15]15
  В Вытегре в игре в лапту был всего один водящий. Им становился тот, кому меньше всех удавалось «наконать» мяч на своей бите («лопатке»). Водящий бросал мяч в первый раз из-за черты, проведенной в 10 шагах от ряда кругов («лунок») прочих игроков, прочерченных битой. Задачей водящего было попасть в любого игрока, чтобы занять его место в лунке. Игроки отбивали мяч своей битой. Если водящий промахивался или удар его был отбит, водящий бежал за мячом, пока не остановит его и не крикнет: «Стой!» Уже с новой позиции он опять кидал мяч в игроков либо пытался лежа дотянуться рукой до лунки. Если дотягивался, то занимал место игрока, а тот становился водящим. Наши правила позволяли отбивать мяч, лежавший в опасной близости к лунке, и ногой, и броском биты. Если игрок оставлял лунку, чтобы отбросить мяч от себя подальше, водящий спешил занять ее. В этом случае он становился игроком, а игрок без лунки – водящим. Игрок, оставшийся без биты, брошенной в мяч, «заколдовывался» в своей лунке: «Без рук, без ног, без головы, без костяной ноги», вставал на одну ногу, скрестив руки на груди. В «заколдованного» кидать мячом водящий уже не имел права. Если же остановка мяча и крик «Стой!» водящего опережали момент «заколдовывания» (или этот игрок хотя бы на мгновение касался земли второй ногой), игрок без биты имел право увертываться от брошенного в него мяча, но оставлять свою лунку ему не дозволялось.


[Закрыть]. Водлозерская лапта отдаленно напоминала американский бейсбол, но имела свои особенности. Играющие делились на две команды по жребию, который доставали из кепки или шапки, определяя, какой команде быть на подаче мяча, а какой быть в поле («в сале»). Команда подающих разыгрывала внутри себя право бросать мяч с помощью считалки «Аты-баты» (Там же, д. 628, л. 95). В Водлозерье считалка звучала так: «Аты-баты, шли солдаты, аты-баты, на базар. Аты-баты, что купили? Аты-баты, самовар. Аты-баты, сколько стоит? Аты-баты, три рубля. Аты-баты, кто заплатит? Аты-баты, это я». Тот, на ком кончалась считалка, бросал мяч, стараясь попасть на обычную круглую палку, которая водлозерам заменяла биту. Водящие ловили отбитый мяч и старались попасть им в игроков противников, пробегавших через охраняемое ими поле. Те, кому удавалось пробежать через «сало» до безопасной зоны («базы») и не быть «засаленными», снова подавали мяч, но очередь подающих уже устанавливалась по договоренности между ними, без считалки. Игра заканчивалась, когда удавалось «засалить» всех игроков подающей команды.

Летом играли в городки, называемые игрой «в рюхи» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 153; д. 628, л. 95). «Рюхой» служил отпиленный от жерди кусок, толщиной 4–5 и высотой около 20 см. Игра «в рюхи» водлозеров была проще, чем аналогичная игра городского населения, поскольку в ней имелась лишь одна фигура. Называлась она «город» и представляла собой пять «рюх», выстроенных в ряд по переднему краю прочерченного по земле квадрата со сторонами метр на метр или на длину одной биты. Битами служили обрезки жерди длиною до метра с подтесанным с одной стороны концом, чтобы удобней было брать в руку. Игроки, разделившись на команды, определяли сначала, кому начинать игру. Для этого все поочередно (или только по одному из представителей каждой команды), встав спиной к черте, бросали биту через голову. Та команда, чья бита улетала дальше, начинала игру. Иногда, чтобы сделать игру веселее, игроки бросали биты, садясь верхом на других участников своей команды. Побеждали те, кому меньшим числом бросков удавалось выбить все «рюхи» из квадрата. Игра на этом не заканчивалась. Победители «гнали попа». Для этого одну «рюху» снова ставили на переднюю линию квадрата и бросали в нее битами. Задача состояла в том, чтобы отбить «рюху» как можно дальше. Та бита, которой не попадали по «попу», тут же исключалась из новой серии бросков. Так продолжалось до последнего промаха. «Попа», упавшего после очередного броска, могли ставить вертикально на том месте, где остановилась рюха, а могли оставлять лежа. Это зависело от предварительного уговора. Члены проигравшей команды, выстроившись друг за другом «паровозиком», сажали на свои плечи победителей и несли их на себе от «попа» до черты, с которой битами кидали в «рюхи» города.

При игре «в бабки» использовали бараньи и овечьи косточки с голяшек ног, а битой служил небольшой плоский камушек (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 153). Правил этой игры автор не записал. В бабки водлозеры играли команда на команду, а если команд собрать не могли, то пара на пару, редко – один на один.

В маленьких деревнях в летнее время по будням подростки любили заканчивать свои игры у крыльца того дома, в котором жил гармонист. Так его легче было уговорить выйти с инструментом на улицу. Слушали, как гармонист играет. Пока гармонист отдыхал, пели девушки. Когда и девушки переставали петь, дети, подростки и молодежь могли сыграть «в пуговки». Пуговицы на одежде каждого пришедшего на крыльцо пересчитывались сверху вниз под считалку: «Иван – болван, Соня – засоня, куколка, балетница, воображуля, сплетница». Игрок с одной пуговицей на одежде как бы получал имя «Иван», с двумя пуговицами – «болван» и т. д. по числу пуговиц. Если пуговиц было больше, чем слов в стишке, стишок начинали заново, проговаривали его, пока все не пересчитают. На крыльце чаще всего играли на угадывание спрятанных предметов (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 90–91). На пример, у водящего забирали поясок, а когда тот отворачивался, передавали поясок друг другу за спинами. По команде водящего все замирали, он оборачивался и пытался угадать, кто держит пояс. Если угадывал, водить начинал угаданный.

Для игры «в колечко» участники тоже садились на крыльцо. В одном из вариантов игры поднимали двух водящих, остальные складывали ладони вместе на своих коленях. Один из водящих под считалку «Колечко, колечко, выйди на крылечко» опускал кому-нибудь из них в ладони кольцо (чаще – обычный камушек) из своих рук, также сложенных ладошками вместе. Второй водящий поворачивался и пытался угадать, у кого «кольцо» (если угадывал, назначал «фант» – исполнение какого-либо задания). В другом варианте этой игры был один водящий, который назначал «фант» тому, в чьи ладони опускал «кольцо». Иногда эту игру звали игрой «в фанты». В этом случае водлозеры кольцо или камушек заменяли фантиком от конфеты.

Зимние игры подростков на свежем воздухе в старину не были столь разнообразны, как летние. Для участия в таких играх им недоставало верхней одежды. Те, кто ее имел, берегли ее. Так что обычное катание на лыжах или ледянках с гор (кроме ритуального катания на Пасху на ледянках и санях при свете звезд) представляло собой уже некоторую проблему, требовавшую согласования с родителями. По мере рос та благосостояния эта проблема решалось все проще и проще. На лыжах и коньках стали кататься чаще. Для катания с гор в 1950-е гг. водлозерские подростки изобрели управляемые санки, в которых с горы съезжали стоя (Там же, д. 628, л. 92). Основною частью таких санок было широкое полено, затесанное с помощью топора снизу в виде полоза. Руль являл собой стойку, проходящую сквозь полоз. Сверху на руль прибивалась поперечина, с помощью которой управляли санками. Нижняя часть стойки спереди слегка заострялась, что и позволяло рулить в нужную сторону при съезжании с горы. Катание на санках с гор утратило ритуальную сущность в послевоенный период.

В хоккей в Водлозерье дети, подростки (и молодежь) начали играть в конце 1950-х – начале 1960-х гг. (ФА ИЯЛИ, № 3300/2). Клюшки вырезали из ивового ствола, комель которого рос под прямым углом к стволу дерева. Шайбой никогда не играли. Если не имели плетеного из веревок арабского мячика, играли мерзлым конским «катышом» («котелком») или еловой шишкой. Коньки, даже самодельные (с полозьями из коровьего голеностопа или из старинной косы-горбуши), имелись не у всех. Часть игроков бегали по льду в валенках. В наши дни в хоккей дети почти не играют, катание же на коньках остается довольно популярным.

С середины XX в. коренным образом сменились виды домашнего зимнего досуга подростков. Ребята стали собираться дома у тех, чьи родители смогли купить какие-нибудь настольные игры, вроде шашек, шахмат, домино или «колпачков». Дети мастерили из пустых спичечных коробков и катушек из-под ниток «поезда», «машинки», «тракторы». Тракторы могли передвигаться с помощью вставленной в катушку резинки, которую скручивали («заводили») карандашом. Тогда же появились самодельные игрушки, с помощью которых можно было создавать несложные шумовые эффекты. Чаще всего крутили на нитке деревянную ученическую линейку (создавался звук, как от буксующей машины) или пуговицу с двумя сквозными отверстиями (создавался жужжащий звук, а от скручивания и раскручивания нитки – иллюзия, будто она резиновая). Можно утверждать, что игры детей и подростков, начиная с середины XX в., стали более индивидуальными.

С новыми играми в 1950–1970-х гг. детей и подростков знакомили школьные учителя, приезжавшие учить местных детей. Учились им также, когда ездили в пионерские лагеря или к родственникам в город. Привозили новые игры в Водлозерье и городские дети. Именно в те годы распространилась среди девочек Водлозерья игра «в классики», многие игры под прыжки со скакалкой. Прыжки через скакалку обычно сопровождались произнесением скороговоркой какого-нибудь детского текста. Например, такого: «Я знаю пять имен девочек (и при каждом прыжке через скакалку называлось новое имя), я знаю пять городов (назывались города)» и т. д. При запинке надо было все быстро проговорить заново. Если очередное имя или название города девочка не успевала вспомнить до следующего прыжка, она передавала скакалку подруге. Та, в свою очередь, при перепрыгивании через скакалку избирала новые темы, называла другие имена, чтобы не было повторов (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 89). Имелись и другие девчоночьи игры со скакалкой.

В конце 1950-х – 1970-х гг. среди школьников распространилась игра «в колдуна», в которую играли на школьных переменах круглый год. Водящий («колдун») или группа водящих догоняли всех прочих игроков и пятнали их рукой. Запятнанные игроки замирали на месте с разведенными в стороны руками на уровне плеч. Оставшиеся «не заколдованными» игроки имели право «расколдовать» своих товарищей, для чего им надо было подбежать к ним и хлопнуть своей ладонью по руке «заколдованного». Игра продолжалась, пока всех не «заколдуют». За школьную перемену успевали так сыграть от одного до трех раз.

Только мальчики-подростки играли «в подзатыльники». Водящий отворачивался, приложив правую руку, согнутую в локте, к своей щеке. Кто-нибудь из игроков ударял ладонью снизу по локтю и вместе со всеми другими вытягивал вперед руку, сжатую в кулак, с поднятым вверх большим пальцем. Водящий должен был угадать, кем был нанесен удар. Если он угадывал, то становился игроком, а угаданный заступал на его место. В школах игры с детьми и подростками проводились также пионервожатыми, которые черпали идеи из специальных журналов. Нашим информантам из тех игр мало что запомнилось, а сами игры не перешли в практику этнографии детства и подросткового возраста Водлозерья.

Игра в карты в старину считалась у водлозеров в чем-то «зазорной», а потому запретной для подростков и даже молодежи. В «подкидного дурака» подростки играли тайно, собравшись компаниями. Это сейчас дети начальных классов «режутся» за домашним столом в карты на глазах родителей и никто не делает им замечаний. В старину за карточную игру они обязательно бы поплатились тем, что выше обозначено как «назидательный конфликт». Подростки редко на него нарывались: сказывался накопленный жизненный опыт. В начале прошлого века открыто, при родителях, играть в карты дозволялось только после женитьбы (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 91). К 1930 гг. запретность игры в карты понизилась до уровня холостой молодежи, а в 1980-х – до уровня дошкольника. Сама карточная игра перестала быть неким «вызовом» взрослой части деревенского сообщества, за счет которого ребенок пытался утвердиться в своей «взрослости» в собственных глазах.

В старину подростки могли самоутвердиться в своих глазах через своеобразный межвозрастной «игровой конфликт», затеваемый с кем-либо из юношей постарше и посильнее, чем они сами. Подростки, разгуливая компанией по деревне, громко запевали частушку, содержание которой могло быть хвалебным для кого-либо из старших парней и его семьи, но при небольшом изменении текста приобретало весьма обидное содержание. Приведем пример, как подростки деревни Луза вызывали на «игровой конфликт» юношу Медведева с фамильным прозвищем Ворон, отличавшегося, как и все его предки, исключительным усердием в работе. Сначала компания пела частушку из числа тех, которыми принято было величать на Рождество. Привычный текст звучал так:

 
Черный ворон, черный ворон,
Ворон, вороненочек,
Все поляны обкосил
Никола Медвежоночек.
 

При исполнении частушки ничего особенного не происходило. Но, как только слово «обкосил», заменялось на девиантное «обосрал», подростки разбегались в разные стороны. Тому, кого Никола догонял, доставалось тумаков по полной программе. Однако каждый раз как бы разыгрывалась лотерея: за кем из подростков он побежит и догонит ли? Потом было приятно вспомнить, что они задирали заведомо старшего и сильного и при этом с достоинством терпели весьма болезненные пинки и удары (АВНП, № 2/82, л. 38). В результате повышалась самооценка группы и особенно того, кто, не сумев убежать, мужественно перенес боль и не запросил пощады.

Несколько слов о драках подросткового возраста. Правила их были теми же, что и в среде мальчиков детского возраста (см. раздел 2 главы 3). Вот только побежденный никогда не бежал к родному дому в поисках защиты. Физическую боль и унижение от поражения в драке в этом возрасте следовало переносить с достоинством, без слез и жалоб старшим братьям. Разница также заключалась в том, что зачинщик драки среди детей вполне мог заработать от родителя подзатыльник, а подросток – разве что легкий укор. Видимо, отец уже воспринимал его как более взрослую личность. Что касается самих участников подростковых драк, то в Водлозерье они врагами не становились, не сводили впоследствии счетов друг с дружкой в повторной драке.

Судьба традиционных детских и подростковых игр Водлозерья аналогична судьбе этих игр в России: игры, заимствованные из городов, особенно специфически «девчоночьи», большей частью сохранились, а старинные исчезли почти полностью. В Водлозерье в старинные игры перестали играть, быть может, позже, чем в других регионах страны – в конце 1980-х – начале 1990-х гг. Произошла унификация культуры детства и подросткового возраста. Ежегодно в трудовом и экологическом лагере «Калипсо» автор слышал от водлозерских детей стишки «обманки», «садистские стишки», рассказы «страшилки»[16]16
  Наблюдая за поведением детей во время исполнения страшных рассказов, автор пришел к твердому убеждению, что удовольствие получает не только тот ребенок, который пугает, но и тот, кого напугали.


[Закрыть] и «антистрашилки». Развитие современной детской мифологии Водлозерья протекает в общем русле развития данного явления в целом по России (Чередникова, 1995). Водлозерские девочки в эколого-просветительском детском лагере «Калипсо» на Колгострове показывали автору свои «девичьи альбомы», переписанные в альбомы «девичьи любовные рассказы». В девичьих играх последнего десятилетия автор слышал городские считалки вроде: «Со второго этажа полетели три ножа: красный, синий, голубой. Выбирай себе любой. Если выберешь ты красный, будешь девицей прекрасной…» и т. д. (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 91). Не будет, наверное, ошибкой утверждение, что в Водлозерье в области детского школьного фольклора сложилась ситуация, аналогичная той, что зафиксирована в сборнике «Русский школьный фольклор» (Русский школьный фольклор, 1998). Ни одного оригинального садистского стишка, «страшного» рассказа или «антистрашилки», которых бы не было в учебном пособии «Современный школьный фольклор», изданном в Петрозаводске (Лойтер, Неелов, 1995), автор от детей на Водлозере не услышал.

Приведем сведения о способах вызова подростками духов, непривычных для традиционного пантеона низшей мифологии Водлозерья, а именно: духа Пиковой дамы, Белой дамы и «Матного ежика».

Чтобы вызвать «Матного ежика», нужно, как начнет смеркаться, нарисовать черным фломастером на трюмо или настенном зеркале дверцу (не менее 20 см высотой) с дверной ручкой, а от дверцы – ведущую вниз лестницу с 10 ступеньками. Потом надо сказать: «Матный ежик, покажись!» (вариант – приходи) (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 491, л. 25–26). А затем – смотреть на дверцу, не мигая, длительное время. По утверждению детей, дверь должна открыться, а в ней должна показаться черная точка, которая будет расти до размера 2 на 3 см. Это и есть «Матный ежик». Спускаясь, на каждой ступеньке он якобы произносит по четыре «ругательных» слова. Изображение надо стереть с зеркала прежде, чем «Матный ежик» достигнет десятой ступеньки. Делается это из-за опасений, что мифологический «ежик» перейдет в наш мир и станет преследовать того, кто его вызвал. Один наш информант утверждал, что однажды он уснул раньше, чем открылась нарисованная дверца, так что изображение с зеркала стереть вовремя не смог. На следующее утро ребенок получил нагоняй от родителей, которые ночью слышали доносящиеся из его комнаты ругательства. Родители, как он нам сказал, решили, что ребенок сам ругался во сне (АНПВ, № 2/73, л. 12).

Примерно так же подростки Водлозерья вызывают Пиковую даму, но дверцу и лесенку на зеркале рисуют красной губной помадой, а число ступенек рисуется любое (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 489, л. 26–27). Зовут к себе Пиковую даму после девяти часов вечера «заклинанием»: «Пиковая дама, приходи к нам» (вариант – ко мне). Ребята утверждают, что черная точка после выхода Пиковой дамы из открывшейся дверцы растет и превращается в маленькую старушонку в черном платье, с седыми кудрями и злым выражением лица. Пиковая дама якобы предсказывает судьбу всем, кто ее вызвал, но рисунок на зеркале надо стереть полотенцем раньше, чем она закончит свои речи и сможет выйти из зеркала. Верят, что в этом случае она губит тех, кто ее вызывал. Кроме того, должна соблюдаться еще одна предосторожность: тем, кто вызывал Пиковую даму, до наступления рассвета нельзя прикасаться к людям в своем доме (братьям, сестрам, родителям). Верят, что та часть тела человека, которого они невзначай коснутся, будет парализована и скоро усохнет. Если же они кого-нибудь обнимут обеими руками, тот, как считается, в скором времени погибнет в автокатастрофе, утонет или найдет другой вид скорой трагической смерти.

Вызов Белой дамы (То же, л. 27) считается еще более опасным делом, чем вызов Пиковой дамы. Вызывают ее дети и подростки теми же действиями с губной помадой и зеркалом, в тот же период суток, но, прежде чем звать к себе Белую даму «заклинанием», привязывают на нитку конфету, обернутую в нарядный фантик, и привешивают к потолку, к зеркалу или к мебели. Считается, что Белая дама (в белом платье и с белыми волосами) тоже предсказывает судьбу, но заставить ее исчезнуть с помощью стирания изображения в зеркале невозможно. Можно лишь убежать из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Дверь никто не должен открывать до утра, иначе Белая дама задушит во сне всех обитателей дома. Считается, что Белая дама обязательно забирает подвешенную конфету – как плату за свою работу. Куда, по мнению детей и подростков, Белая дама исчезает из запертой комнаты к утру, никто объяснить не смог. Белую даму на Водлозере очень боятся. Ни одного подростка, который утверждал бы, что вызывал Белую даму лично, среди опрошенных водлозерских ребят автор не встретил.

Гадания о судьбе и о суженом для подростков в старину были запретными. В наше время запрет не соблюдают. Старинные способы молодежных гаданий ныне сохраняются большей частью именно в подростковой среде. Удалось записать современное гадание о суженом, которое бытует исключительно среди девочек-подростков. Правила его таковы: надо подняться в полночь на чердак дома, где у печной трубы уже заранее поставлены, словно развернутая книга, два больших зеркала. Пристально, не мигая, надо смотреть сразу в оба зеркала. Когда заметишь там человека, надо сразу воскликнуть «Чур меня!», ибо видишь нечистого духа в образе будущей своей «второй половинки». Если «Чур меня!» крикнуть не успеешь, «вторую половинку» никогда не встретишь, будешь жить и мучиться в браке с нелюбимым человеком (АНПВ, № 2/73, л. 19).

В наши дни в деревне Куганаволок увидеть группы подростков, играющих в традиционные игры, почти невозможно. Войдя в подростковый возраст, они начинают посещать местную дискотеку (хотя для них в клубе иногда проводятся специальные «детские» дискотеки). В совместных компаниях на улице мальчики-водлозеры, выражая свои симпатии девочкам, поступают по-деревенски. Дернув девчонку за косу, мальчишки не готовятся к вполне возможной в современных городах драке, не убегают от них безнаказанными, а отходят на два шага назад и подставляют свою покорно склоненную голову. В итоге получается символическое высказывание симпатии подростка к девочке без риска сильно ее обидеть.

Причин современной унификации деревенской и городской этнографии детства и подросткового возраста много. Главная, наверное, состоит в сокращении времени, отводимой для взаимной межличностной коммуникации. Теперь все возрастные группы большую часть времени проводят у телевизора. Не способствует межличностным коммуникативным связям и распространение в Водлозерье компьютеров и компьютерных игр. Исчезновение традиционных коммуникационных связей между стариками, средним и младшим поколениями во многом развилось из-за процесса тотальной урбанизации, когда почти все население Водлозерья съехалось в Куганаволок. Это привело к отмиранию многочисленных сельских праздников округи, дававших повод к регулярному возобновлению коммуникативных связей, в том числе в форме традиционных групповых игр. Формы досуга детей и подростков изменились почти полностью. Совместное времяпрепровождение детей и подростков большую часть учебного года происходит в формальной обстановке школы. Еще одной причиной унификации, на взгляд автора, является вполне уже сформировавшаяся ориентация детей и подростков на городские формы культуры и городского поведения, чего в традиционном крестьянском обществе не было. Слово «деревенский» на Водлозере прежде означало «хороший», а слово «посадской» (т. е. «городской») было синонимом слову «плохой», «ненадежный» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 61). Проведенное специалистами-психологами в 1999 г. в лагере «Калипсо» анонимное анкетирование групп детей и подростков 11–13 лет (одна группа была из города Пудожа, а другая из Водлозерья) дало любопытные результаты. Городские ребята писали в анкетах, что хотели бы иметь большие деньги, работая «банкирами», «киллерами» и «путанами». Водлозерские же ребята дали ответы, что они хотели бы работать, как и их родители, – «судоводителями», «инспекторами лесной охраны», «радистами» и т. д. (Логинов, 1999, с. 17). Впрочем, по Водлозерью нельзя судить о ситуации, сложившейся в деревнях Карелии в целом. Благодаря специальным программам, осуществляемым национальным парком «Водлозерский», почти каждый ребенок из Куганаволока побывал в одной-двух странах Европы и Америки, пожил в заграничных семьях. Так что водлозерские дети и подростки могут сами судить, что является, а что не является культурным захолустьем. Проживая на территории национального парка «Водлозерский», даже не бывавшие за границей старики водлозеры повидали иностранцев со всех обитаемых континентов нашей планеты. Какой путь выберет новое поколение водлозеров, покажет время.