Текст книги "Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты"

3. Беременность, вынашивание плода и разрешение от бремени

При отсутствии противозачаточных средств в новоиспеченной крестьянской семье, в которой оба родителя были здоровы, первая беременность наступала через непродолжительное время. Автору не раз приходилось выслушивать горделивые замечания информантов – первенцев семьи, что они на свет появились день в день через девять месяцев пос ле дня свадьбы их родителей. Так что представления о сроках вынашивания плода и у крестьян не отличались от научных. Отлучки мужа на лесозаготовки и другие работы с целью поправления финансового положения молодой семьи, устранение последствий порчи, особенно половой, тоже могли затянуть наступление первой беременности. В общем и целом, как уже говорилось, крестьянская община молодоженам в норме отводила полтора года на обзаведение первым ребенком.

Фантастические представления о сексуальных связях с демоническими существами, присущие восточным славянам с древности (Виноградова, 1996), на Водлозере сохранилсь, наверное, лучше, где бы то ни было. Даже в наши дни в Водлозерье имеются люди, которые верят, что женщина способна родить ребенка не только от полового контакта с мужчиной, но и от половых контактов с духами низшей мифологии. Так, в 2002 г. автор записал со слов молодой женщины, что к ней в новом доме какое-то время приставал с сексуальными домогательствами молодой домовой «в красном кафтане и с пылающими от страсти глазами», которого удавалось видеть даже ее мужу (он это подтвердил). Сексуальные ощущения от половых контактов с домовым, по ее словам, не были яркими и впечатляющими, но она через какой-то период почувствовала себя беременной и родила – во сне, не наяву – дитя. После этого домовой поблагодарил женщину за рождение наследника и, сказав, что больше приходить к ней не будет, оставил ее в покое. С тех пор она видит сны, в которых голос невидимого мальчика зовет ее из темноты: «Мама, мама, забери меня отсюда» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 48). Муж этой женщины вполне осведомлен о мнимом сожительстве жены с духом хозяином жилища. Однако ревности к жене он не испытывает, не видит в этой фантастической истории ни малейшего повода к семейному конфликту.

Рассказы о рождении ребенка в результате полового контакта женщины с медведем тоже многократно записывались исследователями Водлозерья (Кузнецова, 1997, с. 54; АНПВ, № 1/85, л. 14 и др.). Доводилось слышать их там и автору этой работы (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 56). Медведь будто бы утащил женщину в берлогу и сожительствовал с ней, пока его не убили люди. Женщину вернули в деревню, и в положенный срок, через девять месяцев, у нее родился ребенок, похожий на медведя. Событие это водлозеры не считают фантастическим и относят к временам не более чем 30–40-летней давности. Имя и фамилию украденной зверем женщины автору, правда, не называли. Думается, что здесь мы имеем дело с отголосками древних мифологических сюжетов, связанных с происхождением медвежьего племени от наказанных небесами за кровосмесительство брата и сестры либо с обращением сильным колдуном в медведей участников свадебного поезда (Харузин, 1894, с. 334).

Если отбросить фантастические представления, то водлозеры и в старину прекрасно понимали, что дети зачинаются в результате полового акта. Но, естественно, о процессах оплодотворения сперматозоидами яйцеклетки они не имели понятия. Согласно сообщению В. Н. Харузиной, на Водлозере и соседних с ним Кенозере и Купецком озере в XIX в. существовало представление, что ребенок зачинается «из семени отца и крови матери в три дня» (Харузина, 1902, с. 88; 1904, с. 142). Единственно надежным способом предохранения от нежелательной беременности, известным водлозерам в старину, было прерывание полового акта в момент извержения семени мужчиной. Однако «беречь женщину», как говорят старухи, было не в обычае водлозерских мужчин (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, с. 117). Так поступали лишь некоторые, очень любящие жен мужья, да и то при регулярной и размеренной половой жизни. По возвращении же из продолжительной отлучки (с лесозаготовок, с отхода на рыбный или охотничий промысел) добиться этого от них было невозможно. Мужья считали, что пусть лучше родится еще одно дитя, чем они будут отказывать себе в самом сладком моменте полового акта (То же). Впрочем, такое поведение мужей не было в старину поводом к размолвкам между супругами. Запреты, устанавливаемые Русской православной церковью на половые контакты мужа и жены, включали все многодневные посты и посты по средам и пятница, дни церковных праздников и воскресные дни (Пушкарева, 1996, с. 68). В итоге для соития мужу и жене оставалось всего несколько дней в году. Тем не менее ежегодная «сезонность» в рождении детей, установленная для Водлозерья XIX в. И. Н. Ружинской и Г. В. Хориной, была связана с сезонностью крестьянских работ и ежегодно заключаемых браков, но никак не с календарными запретами церкви на соития супругов (Ружинская, Хорина, 2009, с. 183). Дети у крестьян, а также у лиц духовного звания Водлозерья, согласно исследованию указанных специалистов, рождались иногда и в сроки, отстоящие на девять месяцев от разгара самых длительных постов. Так что на установки церкви, долженствующие регулировать половую жизнь супругов, водлозеры ориентировались едва ли не в последнюю очередь. Как видим, собственных регламентаций не слишком строго придерживались даже священники.

Предохраняться от беременности женщины-крестьянки не умели. В южной части Водлозерья, правда, люди были наслышаны об особой траве, которая вызывает прерывание беременности при употреблении в пищу. Эта трава, если ее случайно съедали курицы, вызывала у птиц сначала кладку яиц с отсутствием твердой оболочки, а затем и полное прекращение носки яиц. Но как выглядит эта трава, ведали лишь отдельные знахарки. Знание это хранилось в глубоком секрете. Среди знахарей существовало убеждение, что открытие секрета приведет к тому, что люди начнут злоупотреблять применением данной травы, а это грозило бы бесплодием, и «перестанут рожать детей совсем» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 626, л. 41). Так что эта трава использовалась крайне редко – исключительно для скрытия добрачной беременности девушек. Как и везде в России, чтобы скрыть «грех» внебрачной беременности, некоторые девушки пользовались повсеместно известными народными способами изгнания плода посредством тугого пеленания живота полотенцем или поднимания непосильных тяжестей. Обычно же считалось, что пусть лучше девушка принесет внебрачного ребенка, чем возьмет на себя грех убийства плода в своем чреве или умертвит младенца уже после его рождения. Даже незамужняя женщина с ребенком имела шансы выйти замуж за вдовца. Это, наверное, многих успокаивало.

В бездетности семейной пары было принято винить женщину. От бесплодия пытались лечить несколькими способами. Один из них состоял в том, что женщину сажали на ведро с горящими углями, поверх которых насыпали несколько горстей муравейника с муравьиными яйцами и живыми муравьями и окутывали материей, чтобы тепло не уходило (АНПВ, № 2/73, л. 15). Этот способ действительно мог помочь подлечить простуженные придатки, дать возможность женщине забеременеть. Водлозеры при этом, видимо, рассчитывали еще и на магический эффект, поскольку муравьи в природе всегда дают многочисленное потомство. Точнее судить об этом нельзя, поскольку заговор, сопровождавший данный способ лечения бесплодия, нами не записан. Второй способ лечения был совершенно точно магическим. Можжевельник запаривали горячей водой в деревянной шайке, женщина вставала над тазиком, затем трижды поворачивалась над паром по ходу движения солнца, приговаривая: «Святая фереса, дай мне доброго здоровья» (АНПВ, № 2/24, л. 30). Фереса, т. е. можжевельник, в верованиях водлозеров наделялась не только целительными свойствами, но и способностью противодействовать порче. Наконец, в магической практике был еще один способ – «развязать узлы» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 627, л. 5). Муж и жена должны были явиться для лечения к знахарю или колдуну вместе. Колдун начитывал на воду особые заклинания и давал пить эту воду супругам поочередно из одного стакана по три раза. Воду надо было пить с утра и перед сном в течение одной-двух недель. До недавнего времени такую практику имела под Петрозаводском выходец с Водлозера Н. П. Назарова (Ерохова).

Среди водлозеров бытует мнение, что отец и мать могут повлиять на пол будущего ребенка через обрядовое действо. Говорят, что для зачатия мальчика под кровать следует заранее положить какой-нибудь предмет из мужских инструментов – пилу или топор (вариант – «сделать дело с топором за поясом»), а чтобы зачать девочку – веретено (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 627, л. 22). Отметим, что рождение девочки некоторые водлозерские женщины предпочитали рождению мальчика. Рассуждали они примерно так: мальчики помогают отцу, а не матери. На них только готовь и стирай. А девочка вырастает помощницей маме: она и деток младших понянчит, постирает, сготовит еду, кудель спрясть поможет (НАКНЦ, ф. 1., оп. 6, д. 490, л. 66). Есть также мнение, что дети, зачатые от сильного полового влечения, рождаются мальчиками, а от любви и нежности – девочками.

Сами гадать о количестве детей, которые родятся в будущем, водлозеры не умели, обращались к цыганкам. Цыгане в Водлозерье приезжали зимой целыми таборами на лошадях. Когда они просились на постой, их пускали, исходя из русской заповеди: «Ночлегу (вариант – постою) с собой не возят». Цыганки за умеренную плату (например, яйцами) гадали женщинам и девушкам по руке и по картам. Платой за гадания мог быть также постой на сутки и тюк сена для лошадей. Иногда в таборе оказывались целительницы, которые справлялись с болезнями, недоступными местным знахарям (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 499, л. 12). Но детей у цыган старались не лечить, с детскими болезнями к ним обращались лишь в случае острой необходимости. Чаще всего цыганок просили погадать на будущую судьбу по картам, а не по руке, исходя из уверенности, что показывать цыганам руку для гадания не следует, «а то счастье себе заберут» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 59). Многие предсказания не сбывались, но, по уверениям наших информантов, цыганки довольно точно угадывали, будет ли детей много или совсем не будет. Лучшими гадалками среди цыганок считались «сербиянки». Разгадывали они и сны. Сон, в котором привиделась плотва, у водлозеров любая женщина разгадывала сама. Считалось, что он предвещает скорую или уже наступившую беременность (Там же, л. 159).

О забеременевшей женщине в Водлозерье говорили, что она «понесла», что она «поносная». В период, когда факт беременности из-за заметного увеличения размеров живота становился заметным для окружающих, женщину называли «косопузой» (вариант – «тяжелой»). В старину словом «косопузая» беременную женщину нельзя было обидеть. Этот народный термин был общеупотребительным.

Первую беременность замечали обычно другие женщины семьи, а не сама молодая. Происходило это часто в бане, в которую они ходили вместе с будущей матерью: впадинка на животе в районе пупка пропадала, живот становился плоским на всем протяжении брюшины. Поскольку в старину все женщины ходили в сарафанах, скрывающих телесные формы, для соседей такое изменение в фигуре будущей матери оставалось незаметным. Еще одной ранней приметой, которую женщины могли зафиксировать в бане, было потемнение пигментации в области сосков будущей матери. Факт беременности нередко открывался по изменению пищевых предпочтений будущей матери. И сейчас еще народ по этому поводу шутит: мол, «на солененькие огурчики потянуло».

В старину отсутствие регул у молодой не было основным способом узнать о наступлении беременности. Старухи утверждают, что раньше из-за неполноценного питания и изнурительной работы регулы были кратковременными, безболезненными, едва заметными, не как у особ женского пола в наши дни. Многие молодые женщины регул как бы и не имели вообще, пропуская столь важный момент для определения своей беременности. О наступлении беременности молодухи догадывались часто по непривычному внутреннему состоянию, выражавшемуся в позывах к рвоте, в неожиданном и немотивированном неприятии привычных запахов и т. п. Некоторым молодым женщинам об их первой беременности сообщал кто-нибудь из наблюдательных родственников мужского пола (АНПВ, № 3, л. 21, 31). В таких случаях приходилось задним числом общими усилиями женской половины семейства рассчитывать, когда должен был наступить, но не наступил очередной месячный цикл. Это требовалось для того, чтобы рассчитать сроки будущих родов[31]31
  Нормальный срок вынашивания ребенка равняется 10 лунным месяцам (280 дням или 40 неделям).


[Закрыть]. Обычно отсчитывалось две недели назад от дня не наступившего своевременно цикла и добавлялось еще 38 недель. Иногда поступали и по-другому: сначала прибавляли девять месяцев, а затем уже вычитали две недели. Бытовал еще один традиционный способ расчета срока будущих родов. Он применялся для женщин, регулы которых протекали практически для них незаметно, и заключался в том, что отсчитывалось 20 недель вперед от дня первого шевеления ребенка в утробе матери. Современные водлозерские женщины почему-то об этом традиционном способе расчета предстоящих родов имеют весьма смутное представление (АНПВ, № 2/73, л. 15). На Водлозере знали, что женщина способна не только родить преждевременно (от тяжелой работы такое случалось очень час то), но и переходить положенный для беременности срок. Над теми, кто перенашивал плод, смеялись. Говорили: «Такая-то (имярек) как кобыла – носит 12 месяцев» (Там же, л. 15). При этом понимали, что в реальности такое невозможно. Девушки, выходящие замуж, в старину, как правило, ничего не знали о том, каким образом определять факт наступившей беременности, поскольку повода вести разговоры на подобные темы в девичьей среде обычно не возникало.

В период беременности окружающие должны были потакать пищевым прихотям («недугам») будущей матери. Удовлетворение «недугов» считалось таким же богоугодным делом, как и подаяние милостыни нищему (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 165). Кроме того, верили, что неудовлетворение внезапной пищевой потребности беременной женщины может самым негативным образом повлиять на ее здоровье (например, зрение потеряет) или на здоровье ребенка (родится с ярко выраженным физическим недостатком). В старину пищевые прихоти, как и в наши дни, могли быть самыми неожиданными. Например, поесть хлеба с дегтем или запахом керосина, поесть лежалой рыбы, погрызть кирпича, выпить постепенно, по рюмке в день, две бутылки водки и т. д. (Там же, д. 490, л. 60). Иногда возникала непереносимость самых привычных запахов, типа запаха судака, щуки или свежеиспеченного хлеба (АНПВ, № 2/73, л. 15). Бывало и наоборот – хотелось понюхать детский кал или разложившуюся рыбу и т. д. Часто, говорят, хотелось поесть определенной выпечки, причем, как правило, не той, что пекли дома, а той, что имелась у соседей. В старину даже существовал обряд: беременная шла под окна к соседям и просила «Христа ради» того, что ей хотелось (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 60). Отказывать в таких случаях не полагалось. Верили, что за беременную заступаются Пресвятая Богородица и Варвара Великомученица и наказывают обидчиков тем, что насылают мышей, которые уничтожают припасы в амбарах, злаки в поле и посадки в огороде, прогрызают одежду в сундуках, перегрызают нитки в ткацком стане (АНПВ, № 2/73, л. 15). Что касается других пищевых прихотей (кроме выпечки), то, по обычаям Водлозерья, беременная должна была удовлетворять их в своем доме. Многодетные матери утверждают, что при беременностях они то испытывали разные «недуги», то не имели их вовсе. Этот достаточно обычный, в общем-то, факт перинатального периода превратили в один из способов (другие будут описаны ниже) определения пола будущего ребенка: если «косопузая» не испытывает «недугов», то у нее родится девочка. При этом считалось, что при беременности девочкой (без недугов) будущая мать ходит полной и крепкой, а при беременности мальчиком сильно худеет (Там же, д. 490, л. 61).

В старину от соседей беременность долго скрывать было не принято. Верили, что если с этим затянуть, то ребенок заговорит очень поздно (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 162; АНПВ, № 2, л. 15). В Пильмасозеро мы сделали запись противоположной направленности: «Чем дольше от людей это скрываешь, тем спокойнее будет ребенок, когда родится» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 162). Изредка молодухи, вполне уверенные, что забеременели, долго ничего не сообщали ни мужу, ни свекрови по причине стеснительности («Стыдно сказать было»). Но такое поведение, если и было характерно, то только для первой беременности. А вот сроки, в которые придется рожать, скрывали буквально все. Верили, что если кто-нибудь из числа бесплодных женщин узнает и позавидует ожидаемым родам, то «рожать тяжело будет», что первые роды могут быть осложнены влиянием свадебной порчи, сделанной магическими специалистами по наущению соперницы.

В период беременности женщину в повседневной жизни ограничивал ряд запретов и предписаний, невыполнение которых ею и только ею, как считалось, негативно сказывается на будущем ребенке. Беременным запрещалось посещать покойников. Опасались, что мертвящая сила умершего перейдет на ребенка в чреве матери, реже – что на саму мать. Говорили: «Ребенок будет бледным, как покойник», «Ребенок жить не будет», «Женщине не разродиться будет» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 163; АНПВ, № 2/73, л. 15). Особенно опасным считалось, если беременная женщина поцелует в знак прощания усопшего мужа или родителя (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 64). На похороны беременным ходить и ныне не советуют. Зайти проститься с покойным можно, но женщине не полагается проходить дальше порога. Во избежание негативных влияний на плод в чреве беременным женщинам в Водлозерье до настоящего времени запрещено посещение кладбищ.

За нарушение запрета беременной перешагивать через оглобли саней, считали в старину, новорожденный мальчик будет наказан тем, что «родится с заусеницами на пальцах или со щетиной» (Там же, д. 490, л. 61). Запрещалось беременным также перешагивать и через ноги спящих на полу людей: «А то ребенок будет похож (лицом) на спящего человека» (То же, л. 61). В старину, когда большая часть членов семьи ночевала на полу, исполнение данного запрета было трудновыполнимым. Всеобщим был запрет для беременных отталкивать от себя ногой домашних животных – кошку, собаку, корову. Эти животные считались представителями домовых в доме, а иногда и самими домовыми, замаскировавшимися от людей под домашних животных. За неуважение к ним, по поверьям, домовые хозяева наказывали ребенка в утробе матери специфической болезнью – щетинкой (см. выше, раздел 5 главы 2). Уберечься же от того, чтобы хотя бы раз не оттолкнуть в период беременности корову, кошку или собаку, в реальности крестьянской жизни было невозможно. Если во второй половине беременности женщина злоупотребляла сбором ягод на болотах, ожидалось, «что пуповина через шею перехлестнется, ребеночка задушит, когда мать его рожать станет» (Там же, д. 404, л. 163–164; д. 490, л. 61).

Считалось, что удар, полученный женщиной в период беременности, обязательно отразится на ребенке. Если удар был случайным – например, в результате травмы во время работы – то след будет иметь вид пятна с белой пигментацией. Если удар женщине наносился кем-либо преднамеренно, то ожидалось, что след будет темным, наподобие большого родимого пятна, поросшего жесткими черными волосами (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 163–164; д. 628, л. 16; АНПВ, № 2/73, л. 15).

Пол будущего ребенка определяли несколькими способами (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 164; д. 490, л. 60–61). Самым распространенным было угадывание по форме живота. Полагали, что та, что носит мальчика, имеет заостренный и несколько подтянутый вверх живот («живот крутой», «живот стулом стоит»), а у беременной девочкой – живот округлый, несколько бесформенный, как бы слегка опущенный вниз. Водлозерские женщины, как и многие другие, утверждают, что при взгляде со спины беременная мальчиком сохраняет стройность талии, а беременная девочкой – нет. В старину беременную женщину просили выставить свой живот в жерди зарода для снопов овса, а кто-нибудь со стороны смотрел, острый живот или круглый. Иногда беременную выводили в поле, предлагали сесть на меже и вытянуть вдоль нее ноги. Затем женщину просили быстро встать. Если, вставая, она опиралась на правую руку, то ожидали, что родится мальчик, если на левую – девочка. Зимой беременную усаживали не на меже, а вдоль центральной половицы избы. Оппозиция «правый – левый» использовалась при угадывании пола будущего ребенка по первому шевелению плода в чреве матери. Считалось, что если в первый раз ребенок пошевелится в правой половине живота, – родится «греховодник», т. е. мальчик (Там же, д. 404, л. 164). Если в период беременности на лице матери появлялись пятна – ждали рождения девочки («Девочка у матери красоту забирает»). Если лицо оставалось чистым (без пятен) – мальчика. Иногда появление пятен на лице матери трактовали иначе: «Родится девочка, похожей на лягушку (с признаками болезни Дауна – прим. автора), но потом она станет нормальной, как все дети». Женщины, имевшие уже несколько детей, о поле будущего ребенка судили также по тому, с кем из детей им чаще хочется лечь спать. Если с девочкой, ожидалось, что родится девочка, и наоборот. Считалось, что выбор делает не сама женщина, а ее будущий ребенок (Там же, д. 404, л. 164–165).

Не всегда беременные донашивали плод до наступления полноценных родов. Случались и выкидыши. Выкинутый плод намывали теплой водой, заворачивали в тряпочку и клали в коробочку из луба или бересты. Зародыши, которые еще не были похожи на человека, хоронили под избой завернутыми в тряпицу, а те, что выглядели, как младенцы, – на жальниках, на местах кладбищ, заброшенных в глубокую старину. К женщинам, чья беременность заканчивалась выкидышем, домашние претензий не предъявляли. Священники таких женщин наказывали епитимьей, как за мертворождение (Мороз, 2001, с. 201).