Текст книги "Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты"

Ушла Ковалева из жизни, как считается, с большой обидой на живых, а поэтому, по поверьям водлозеров, должна была «забрать с собой еще трех человек». В подтверждение этого водлозеры указывают на то, что до истечения 40-го дня с ее смерти в Куганаволоке кроме несостоявшегося самоубийства случились две «нечистые» смерти. Один мужчина, хотя и был в противогазе, задохнулся в цистерне с бензином, когда пытался украсть топливо. Второй погиб еще более нелепой смертью: в состоянии небольшого алкогольного опьянения он плыл вдоль берега, а по берегу, сопровождая его, шел лучший друг; тело парня вдруг свела судорога, и он пошел ко дну (АНПВ, № 2/73, л. 25).

Водлозеры настолько уважали Ковалеву, что многие и сейчас еще пытаются оправдать ее поступок. При этом выдвигаются разные версии. Одни указывают, что во многом в ее «нечистой» смерти виноват ее муж (фермер, проживающий в Кевасалме), который держал жену «в черном теле», заставляя неоправданно много трудиться на семейной ферме, и жестоко наказывал за малейшую провинность. Другие говорят, что такая смерть к Ковалевой пришла потому, что муж ее отказал в выделе земли двум монахам, захотевшим обосноваться в этой деревне (То же, л. 26). Некоторые старухи утверждают, что Ковалеву за грех «частично Бог простит». Такого не говорят даже про тех, кто наложил на себя руки, страдая от страшных болей на последней стадии развития раковой болезни. Столь значительное место смерти Ковалевой в монографии мы уделили только потому, что отношение земляков к ее смерти проливает свет на многие представления водлозеров, связанные с досрочным уходом из жизни.

Обида человека, который кончает жизнь самоубийством, на окружающих его людей, согласно воззрениям водлозеров, при некоторых обстоятельствах играла катастрофическую роль для многих представителей локальной группы, к которой принадлежал самоубийца. По утверждениям водлозеров, такое случилось, когда в мае 1963 г. в Куганаволоке стали закладывать новое кладбище, ставшее теперь основным (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 203–204; д. 490, л. 67–68; д. 628, л. 62, 148, 161). Водлозеры считают, что они совершили страшную ошибку, похоронив первым на кладбище шестиклассника по фамилии Коренев, который застрелился из ружья из-за полученной в школе двойки. По старинному обычаю, первым на кладбище следовало хоронить человека, умершего в пожилом возрасте и бывшего добрым к окружающим, «чтобы он не завидовал живым», не хотел никому отомстить. Если верить водлозерам, следующим покойником в Куганаволоке стала учительница, поставившая мальчику двойку.

Знахарка Л. И. Сухова утверждала, что почти сразу после своего самоубийства ей приснился покойный Коренев, державший в руках список из 40 имен и фамилий людей молодого и среднего возраста, которых он обещал собрать вокруг себя на кладбище. Всех фамилий Сухова не запомнила, но тем, кого она предупредила о возможной скорой смерти, эта смерть якобы и выпала. Не старые еще люди начали погибать один за другим. Мужчины часто следовали примеру Коренева и стрелялись из ружей. Когда автор посетил кладбище в начале 1990-х гг., то могил пожилых людей на нем было мало. Только в начале XXI в. кладбище заметно разбавилось могилами тех, кто умер в старости. Как следует из сказанного выше о Ковалевой и Кореневе, водлозеры допускали, что обиженный самоубийца способен продолжать незавершенный при жизни конфликт с людьми, побуждая других к суицидам.

К суицидам в наши дни чаще всего приводят реальные причины, в числе которых неумеренное злоупотребление алкоголем. В состоянии опьянения совершаются самые безрассудные поступки. Большинство тех, кто утонул в Водлозере, пребывали в состоянии алкогольного опьянения. Порою даже само желание выпить становится причиной смерти человека. Не так давно один из местных алкоголиков, неоднократно кодировавшийся от алкогольной зависимости, не выдержал страданий от недостатка этанола в организме и, облив себя и стены своего жилья бензином, совершил самосожжение (АВНП, № 2/73, л. 25).

И все же в последние пять-шесть лет явно обозначилась тенденция к сокращению числа суицидов. Многие считают, что этому способствовал решительный поступок нескольких рабочих. Им приходилось во зить в Пудож на медэкспертизу тела покончивших с собой земляков. Трупы доставлялись всегда в одном и том же деревянном ящике, наподобие гроба. Это так часто повторялось, что однажды кто-то предложил выбросить на обратном пути ящик в лес, что и было сделано. Начальство рабочих выбранило, заставило сколотить новый. Но с тех пор, как уверяют водлозеры, в Куганаволоке из ружья мужчины почти уже не стреляются и в петлю уходят намного реже (АНПВ, № 2/73, л. 26).

Как считается, устранена в наши дни и еще одна мистическая причина, которая, по мнению жителей Водлозерья, почти 70 лет вызывала среди них повышенную смертность от несчастных случаев. В качестве таковой предполагалось проклятие священника Ильинского погоста, сделанное им в адрес водлозеров, когда за ним приехали чекисты и ни один из земляков не сказал ни слова в его защиту (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 67). Ходила легенда, что проклятие перестанет тяготеть над водлозерами после того, как на Ильинском погосте вновь поселится священник, а под сводами церкви вновь начнут возноситься молитвы к Богу.

Национальный парк «Водлозерский», в лице его директора, сделал все возможное, чтобы лицо духовного звания поселилось на Ильинском погосте. С 1999-го по 2003 г. там постоянно жил и трудился иеромонах отец Нил. Судьба его сложилась трагично. Отец Нил почил на Ильинском погосте смертью мученика (Там же, д. 678, л. 12–15). Он был забит насмерть лопатами двумя добровольцами-«трудниками». Мертвое тело нагрузили рюкзаком с камнями и сбросили в озеро, келью ограбили, а сами скрылись. Расследование убийства не обошлось без загадочных и мистических событий (Там же, д. 720, л. 13–15; д. 678, л. 14–15). Труп долго не могли найти, пока одному из магических специалистов в Куганаволоке не приснился вещий сон о том, где следует искать тело. Тело нашли, но дальше расследование застопорилось. Зачинщик убийства скрывался более года, пока не попытался подвизаться трудником в Троице-Сергиевой лавре. В тот же день (точнее, ночь) одному из монахов лавры тоже приснился сон – о том, что в обитель накануне явился преступник. Содержание сна было доложено настоятелю, тот вызвал следственные органы, после чего преступник во всем сознался и выдал сообщника – студента, пребывавшего на момент совершения преступления в академическом отпуске. Зачинщик получил семь лет тюрьмы. Наказание для студента (два года условно) многим на Водлозере показалось неоправданно мягким.

Похоронен отец Нил на почетном месте на погосте, около алтаря Ильинской церкви, хотя священников с древности принято хоронить вдоль лицевой стены собора (Там же, д. 628, л. 73). Некоторые люди на Водлозере считают, что своей мученической смертью отец Нил «искупил» коллективные грехи водлозеров советского и постсоветского периодов истории. После смерти отца Нила о послании небесами доброй жизни водлозерам и всем россиянам в Ильинской церкви молился отец Олег (Червяков). Ныне, когда на острове существует православная киновия во главе с отцом Киприаном, об этом же пекутся сразу несколько монахов. Сокращение числа самоубийств в рядах молодежи и лиц зрелого возраста на Водлозере по времени совпадает с возобновлением богослужений в Ильинском погосте (Логинов, 2009а).

Распространенной причиной трагической смерти человека у водлозеров считалось воздаяние свыше за святотатственные поступки, выражавшихся в разрушении православных святынь, причинении им вреда. При этом не имело значения, совершалось ли святотатство сознательно или неосознанно. В любом случае человек как бы вступал в конфликт с мистическими силами, стоящими на защите православной веры. У водлозеров в понятие святотатственного поступка включаются не только разорения православных церквей и часовен, ущерб, причиненный иконам, но и урон, наносимый деревьям на священных островах в Водлозере, срубание отдельно растущих деревьев, почитающихся священными. Высшие силы, как полагают водлозеры, не сразу наказывают смертью. Сначала может быть «предупреждение» в виде какого-либо увечья, затем частичный или полный паралич и мучительные раздумья в ожидании смерти. В некоторых случаях высшие силы, как считалось, наказывают потомков святотатца, а не его лично, чтобы было время на осознание совершенного проступка. Верили, что святотатца постигает часто не просто трагическая смерть, а смерть «нечистая». Материалы на эту тему столь обширны, что приведем лишь некоторые из них.

О реальных событиях, связанных с ликвидацией Пречистинской церкви, уже говорилось в связи с преобразованием ее в молодежный клуб. Лица, участвовавшие в снятии с церкви креста, в разграблении икон и вывозке церковного имущества, по словам информантов, возмездие за святотатство получили, кто больше, кто меньше. Лошади и сани, на которых вывозили церковное имущество, якобы проваливались под весенний лед, хотя он был еще толстым (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 148, 151). Люди намучились, вытаскивая их из полыньи, намокли, многие заболели. Руководитель всей операции, председатель колхоза Лебедев ослеп. Автор располагает сведениями о реальной причине причины слепоты Лебедева от его родственников: на фронте глаза мужчине выжгло взрывом снаряда. Но для водлозеров это ровным счетом ничего не меняет: наказание за святотатство, с их точки зрения, состоялось.

Ильинская церковь на Водлозере, хотя ее здание сохранилось, была осквернена как минимум дважды. В первый раз – в начале 1960-х гг., когда из нее вывезли церковные книги[42]42
  Красивая легенда водлозеров о том, что старинные книги из церкви Ильинского погоста были спасены, имеет иной исторический возраст – относится к периоду раскола в Русской православной церкви. По легенде, книги были доставлены в тайный скит, построенный на плавучем острове на озере среди топких болот, пройти через которые способен только один человек и только один раз в несколько лет. Хранитель святынь, чувствуя приближение смерти, якобы подавал сигнал столбом дыма из своего скита, после чего к нему отправлялся новый доброволец, решившийся провести остаток своих дней в одиночестве, наедине со святыми книгами. Если же здоровье позволяло прожить добровольному затворнику в его ските 40 лет, он тоже давал сигнал дымом, но уже к людям не возвращался.


[Закрыть]. Еще раньше из церкви были изъяты ризы священников, церковная утварь и иконы. Иконы поступили в Музей изобразительных искусств в Петрозаводске, где сохраняются и ныне. Церковная дарохранительница, тайно вывезенная в Куганаволок местными жителями, пребывает на чердаке одного из домов, что является секретом для большей части жителей деревни. За первое разорение, совершенное по приказу властей Карелии, как говорят водлозеры, никто из них не пострадал. Второй раз церковь была осквернена в начале 1980-х гг., когда из нее была похищена мраморная плита с высеченными на ней датами возведения нынешнего здания, изготовленная на деньги местного купца Лукина. Случай этот имел широкий резонанс на районном уровне. Плиту выкупили за деньги, но вор якобы скоро заболел и умер (То же, л. 73). Но и глава семьи Лукиных якобы был свыше наказан смертью, поскольку не уберег плиту от похищения (Там же, д. 490, л. 70).

Рассказывая о святотатствах, водлозеры нередко вспоминают одноглазую женщину из Кевасалмы. По одной из версий, она лишилась глаза за то, что в годы войны взяла себе икону из разрушенного сибирского скита, по другой – за то, что устроила ссору с соседкой[43]43
  Вторая спорщица якобы ослепла на оба глаза.


[Закрыть] по поводу очередности сушки картофеля в часовне (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 91; АНПВ, № 1/85, л. 23). Обе женщины впоследствии потеряли своих взрослых сыновей (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 70, 163). Говорят, что неудачи и жизненные неурядицы продолжают преследовать потомков этих женщин доныне.

Про одного из рабочих, который из часовни в деревне Гольяницы взял себе деньги, приносимые к иконам, водлозеры рассказывают, что он был наказан смертью единственного сына, после чего жена рожала ему только дочерей, а сам он получил сильный ожог в аварии на мотоцикле (Там же, д. 489, л. 52). Неотвратимой смерть святотатца, по рассказам водлозеров, бывала в случаях кражи из часовен денег или предметов в день часовенного праздника (Там же, д. 628, л. 15). Одну из трагических историй, связанных с кражей денег, передают примерно так. Двое друзей пришли в часовню, один из них взял деньги, сложенные паломниками у икон, но другу ничего не сказал. Друг никак не мог понять, почему ветер долго не давал им отчалить от берега. В пути потонул тот, кто не был виновен в краже. Оставшийся в живых мужчина так переживал свою вину, что сильно запил и в итоге повесился (То же, л. 52). О председателе колхоза Пименове, разобравшем вместе с сыновьями на дрова часовню в Пелгострове (остальные жители наотрез отказались работать в праздник), рассказывают, что трое его сыновей погибли «нечистой» смертью (один был случайно застрелен, двое потонули). Только тот, что служил в армии, когда разбирали часовню, остался жить (То же, л. 53, 55; д. 628, л. 136). Сам глава семьи долго и тяжело болел. Подобные рассказы можно было бы приводить и далее.

Укажем лишь, что некоторые из лиц, виновных в разрушении часовен, по рассказам водлозеров, начинали видеть сны, в которых к ним являлись святые и требовали восстановить строение, что обычно и исполнялось во избежание смерти собственной и смерти потомков по мужской линии (Там же, д. 490, л. 51–52).

Серьезным святотатством признавалось намеренное или случайное осквернение икон. В частности, как указывали информанты автору, в годы репрессий были расстреляны «красные победители», которые после Гражданской войны расстреляли иконы из домов участников Белого движения (См. раздел 1 главы 8). Высшие силы, говорят, покарали тех водлозеров, которые расхищали иконы из местных часовен, за бутылку водки продавали иконы своих предков из собственного дома (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 720, л. 49–50; д. 628, л. 77–78).

Помня о несчастьях, обрушившихся на семьи святотатцев, до настоящего времени к часовням и хранимым в них приношениям («заветам») водлозеры относятся традиционно: не берут себе ничего. Считается, что тот, кто это сделает, возьмет на себя болезнь, во избавление от которой данная вещь была доставлена в часовню. Традиционному поведению способствуют многочисленные похожие рассказы о том, как некий житель Куганаволока (каждый раз называют конкретное имя) брал себе на портянки текстильные изделия из какой-либо часовни, после чего якобы у святотатца начинали отниматься ноги. Чтобы избавиться от болезни, виновник не только возвращал на место постиранный и отглаженный «завет», но и приносил новый от своего имени (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 158; д. 628, л. 52). Если человек не делал этого, он слеп, попадал в аварии, иногда умирал.

Святотатственным поступком считалось осквернение могил. Одна из наших информанток рассказала, что ее брат перед финской войной захотел доказать друзьям свою храбрость и принес в полночь с кладбища намогильный крест. Вскоре началась война, и он погиб (То же, л. 81–82). Народные воззрения о том, что покойники способны лишать жизни людей даже за незначительное осквернение могил, содержит водлозерская быличка «Фотография» (Кузнецова, 1997, с. 103–104).

Теми же карами, что и за разорения православных святынь или кладбищ, как считалось, наказывался человек за причинение ущерба святыням языческого происхождения. Поэтому во времена приезда Харузина в Водлозерье подрядчики не смогли найти людей, которые бы взялись вырубить лес на Кингострове, где, по преданиям, была похоронена легендарная чудь, и на Иламострове, который старообрядцами использовался в качестве конфессионального кладбища (Харузин, 1894, с. 336–337). Попытка вырубить за большие деньги лес на острове Петуньем, который, по преданию, был привезен к Куганаволоку от Илексы колдовским петухом в качестве приданого дочери Ильинского царя-водяного, по информации Н. Н. Харузина, привела к тому, что Василий Купцов, взявшийся за это дело, был наказан отнятием рук (Там же, с. 367). Священным лес считался еще на нескольких островах Водлозера (Логинов, 2000, с. 11). В колхозный период водлозеры предоставили рубить лес на этих островах приезжим лесорубам. С этими людьми, говорят, ничего не случилось, но их бригадир, здешний уроженец, оказался парализованным и пролежал недвижимо 10 лет до своей смерти (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 35).

Причину безвременной смерти человека водлозеры часто усматривали в смертоносной порче. Людей, что наводили порчу, называли «ветлюками» или «ветлюхами» (Там же, д. 404, л. 205). Такого рода магическая практика была распространенным способом разрешения конфликтов между людьми в традиционном крестьянском обществе. В случаях, когда причинению порчи оказывалось мощное магическое противодействие, согласно воззрениям водлозеров, умирал магический специалист, делавший порчу. Считалось, что сотворенное «ветлюхами» зло начинало возвращаться к ним еще при их жизни, поражая слепотой и немощью, болезнями и смертью от несчастных случаев детей и внуков (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 207; д. 628, л. 40; ФА ИЯЛИ, № 3298/15). Водлозеры верили, что магических специалистов, потомственно практикующих приемы «черной магии», можно отличить по постоянно трясущейся голове или рукам (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 211). Только вряд ли это правда.

С целью наведения смертоносной порчи на всех членов семьи забивали в подпечье ненавистного дома рябиновый кол (ФА ИЯЛИ, № 3292/10). Вероятно, это делалось в надежде, что недовольные домовые духи – рябина считалась священным деревом – погубят обитателей дома. При наведении индивидуальной смертоносной порчи использовались кости мертвецов и могильная земля (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 84–85). Широко применялся способ наведения порчи через нательную одежду человека (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 70). Говорят, что дольше семи лет после такой порчи люди не жили, если другой колдун, ведун или знахарь не указывал, где спрятаны вещи, и не нейтрализовал их воздействие собственными магическими приемами.

Иногда порчу помещали под корни скрипучего дерева. Для излечения от порчи искали это дерево или же находили в лесу два дерева «в залипи». Так на Водлозере называют деревья, которые трутся друг о друга и издают скрип. Их разъединяли так, чтобы больше не скрипели, приговаривая: «Деревинка матушка, я тебя сбавлю от вечной боли, а ты меня сбавь от тяжелой доли. Во веки веков аминь» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 17, 49, 72). Считается, что с человека, который освобождает деревья «от залипи», «40 грехов» и «три колдовства» снимаются.

Чтобы быстро отправить человека на тот свет, «ветлюхи» делали с помощью золы магический круг на земле или на снегу в том месте, где, скорее всего, мог появиться человек, на которого хотели навести порчу (То же, л. 109). При этом рисковали причинить вред совсем другому человеку, если тот первым войдет в магический круг. Избежать такой порчи было просто: следовало метлой или лопатой разбросать в стороны золу, чтобы разрушить круг из золы и грязи.

Результатом смертоносной порчи на Водлозере считался «внутренний чирей», вылечить который ни один местный магический специалист был не способен (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 10). Наверное, это то же самое, что называется в Вологодской области «внутренней килой».

В качестве медиативного предмета, через который передавалась порча, мог использоваться так называемый относ – вещь или серебряный рубль, на который магическими средствами «сводилась» болезнь или порча с другого тяжелобольного человека. Случайный контакт якобы приводил к передаче порчи, что приводило к болезни и смерти (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 15). Сжигать обнаруженную порчу запрещалось, поскольку существовала угроза, что при неумелой нейтрализации вредоносной магии смерть от порчи станет неотвратимой (ФА ИЯЛИ, № 3293/10).

Самый общий способ лечения порчи, наведенной через предметы, в наши дни состоит в том, что больного отчитывают молитвами, окуривают дымом ладана, «сжигают зло» с помощью церковных свечей (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 491, л. 30). В церкви покупают восковые свечи. Общее число их должно быть кратно трем (3, 6, 9 или 12). На ночь каждый день молятся, зажигая одну из них, и читают подряд «Отче наш», «Да воскреснет Бог» и псалом 90-й («Скорый в помощи Вышняго в крови Бога водворится») столько раз, сколько успевают, пока свеча теплится. Копоть и сильный треск от сгорающей свечи считаются признаками снятия порчи. Для лечения от порчи используют только свечи, сделанные из воска, – все другие слишком сильно коптят и трещат. Даже священники, вообще неодобрительно относящиеся к попыткам прихожан бороться со «сглазом и порчей» доморощенными методами, советуют покупать восковые свечи, «намоленные» в монастырях иноками.

Имеются в Водлозерье и другие способы нейтрализации порчи. Например, подброшенные предметы берут краем полотенца, затем завязывают в материю, не прикасаясь к ним, после чего полотенце относят на кладбище в полночь и привязывают к любому намогильному кресту. Считается, что через некоторое время покойники вернут недоброжелателю порчу сторицей (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 491, л. 30). Когда не хотят отвечать злом на злое дело, порчу, завязанную в край полотенца, относят в одну из заветных часовен и оставляют там. Наказания человека, сделавшего порчу, как считается, не происходит, но порча нейтрализуется.

Для излечения от порчи иногда совершают обряд, который можно было бы назвать ритуальной «продажей» порчи нечистым духам. С этой целью берут в левую ладонь без счета медные монеты (ладонь должна закрыться в пясть так, чтобы медяков не было видно), выходят в полночь к перекрестку дорог и бросают их по одной правой рукой через левое плечо в бурьян, где их не смогут случайно обнаружить люди. При этом говорят: «Все порчи, горести, болезни уходят от раба Божьего (имярек)». Произносят заклинание, пока монеты не закончатся (То же, л. 30–31). Предполагается, видимо, что деньги подберет «нечистая сила», к которой и уйдет порча.

Сведение порчи на деньги, которые потом подбрасывают на дорогу, чтобы их подобрал несведущий человек (см. выше), относится к приемам «черной» магии и считается таким же тяжелым грехом, как и само наведение любой смертоносной порчи. За подобное зло человеку, по поверьям водлозеров, тоже приходится отвечать на смертном одре.

Среди записей о наведении смертоносной порчи имеется лишь одна, оправдывающая содеянное зло и расценивающая его как необходимое возмездие. Речь идет о реальной истории. В середине XX в. поссорились из-за земельной межи на огородах два жителя Кевасалмы, даже подрались друг с другом на кулаках. Побежденный в драке первым подал руку в знак примирения, попросил прощения, но злобу затаил. Через несколько лет, подвозя домой своего соседа с праздника из Канзанаволока, он вспомнил старое и столкнул его на глазах малолетней дочери в воду в проливе Железные Ворота. Тот был пьян и утонул. Девочка проговорилась. На убийцу местные бабки не стали подавать заявление в милицию, сами отомстили, сделав ему порчу. Сначала убийца тронулся разумом, потом его разбил паралич. Ходил под себя 10 лет, а затем умер (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 207; д. 628, л. 56).

Очень трудно, как считается, дается излечение смертоносной порчи, наводимой на человека заговоренной пищей. По нашим сведениям, после употребления такой еды человек начинал болеть, состояние здоровья его резко ухудшалось, а ближе к полуночи болезнь обострялась (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 206–207; д. 628, л. 40–41). Врачи в подобных случаях, как считают в деревне, не способны определить источник заболевания, поскольку медицинские анализы обычно показывают, что все в пределах нормы. Официально о порче российские медики не говорят. Но неофициально больным с подобными заболеваниями врачи нередко советуют обращаться к сильным знахарям или нетрадиционным городским целителям. Некоторые из врачей понимают, что лечить заболевания, вызванные порчей, в медицинских учреждениях бесполезно. Магические специалисты лечат пораженных порчей людей молитвами, моют святой водой, дают пить святую или заговорную воду. В городах советуют такую воду добавлять также в ванну, принимать которую нужно каждый день.

Когда водлозеры уверены, что порча сделана через питье и пищу конкретным человеком, они сами себя спасают, применяя, в свою очередь, «черную» магию. С этой целью берут землю с могилы только что похороненного покойника, приносят в деревню и бросают под окно недоброжелателя со словами: «Я твою порчу поносил(а), а теперь ты поноси. Пусть тебе втройне будет» (Там же, д. 404, л. 207; д. 628, л. 40). Облегчение в страданиях наступало сразу, а со смертью «ветлюха» от вернувшейся к нему порчи якобы наступало полное излечение. Действия такого рода расцениваются водлозерами как «оборонительные», производимые в качестве некоего ритуального возмездия.

Бытуют поверья, что преждевременную смерть людям могут причинить духи низшей мифологии. Например, за нарушение правил срубания и транспортировки в селение деревьев, предназначенных на постройку дома. Предполагалось, что даже доставка дровяного леса тонкими концами, а не комлями, вперед, может навлечь смерть на нарушителя и членов его семьи (Логинов, 2006 г, с. 220–221). Такие же последствия ожидались при возведении жилища на территории бывшего кладбища (Там же, с. 222). В работе автора, посвященной традиционно-бытовой культуре водлозеров, приведено большое количество примеров суеверных представлений о том, что духи низшей мифологии за нарушение строительных ритуалов и правил вселения в новый дом наказывают людей смертью (Там же, с. 219–223, 229–234).

Смертью, по местным поверьям, духи низшей мифологии наказывали за наиболее вопиющие нарушения правил отправления в путь и поведения в дороге (Там же, с. 203–217). Приведем пример времен Великой Отечественной войны. Одна старуха, отправляясь за морошкой, не захотела идти с молодыми девушками. Мол, «все ягоды из-под носа выхватают». Она заявила: «Пойду я, хоть к лешему. Хоть к черту на рога попаду, а ягод все равно наберу» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 133/96). Искали ее потом всем колхозом две недели, но не нашли. Лишь через два года обнаружили ее корзину и кости на болоте. Кости, по непонятной причине, хоронить не стали, а оставили лежать на берегу.

Лесной хозяин (леший) в народных представлениях водлозеров выступал как «праведный дух», наказывающий людей лишь за совершенные против него поступки и за серьезные нарушения неписаного крестьянского «мифологического устава» (Логинов, 1993 г). Считалось, что от лешего может прийти наказание, в числе прочего, в виде призора или смертоносной порчи. Приведем материал, касающийся лечения порчи от лешего. Последний раз ритуал исполнен был весной 2002 г. Больного человека вымазали тестом, затем тесто соскребли и испекли из него хлеб. Хлеб отнесли в лес и оставили на росстани, попросив у лешего «взять себе свое, а вернуть (имярек) здоровье» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 59). Призор от лешего лечили проще. Брали мох с нечетного паза избы, выходили на улицу и поджигали со словами: «На мое, возьми свое» (То же, л. 29).

Вера в реальность духов низшей мифологии иногда приводила к трагической гибели людей. Так, в годы Великой Отечественной войны две приезжие девушки были отправлены заготовлять хвою на подстилку скоту. Лодку они перегрузили, стали тонуть, когда выехали в озеро на крутые волны. Девушки звали на помощь, но ехавшие мимо водлозеры приняли их за двух «водяниц» и побоялись приблизиться, чтобы прийти на помощь. В результате обе девушки утонули (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 133/101). В те же годы в лесу заблудилась водлозерская девушка. Она самостоятельно вышла к берегу, попросилась в проплывающую мимо лодку, но ее не взяли, приняв за лешачиху. От отчаяния девушка скончалась на берегу, не дождавшись, когда за ней приедут родители, предупрежденные людьми с лодки, которая ее не подобрала (Там же, колл. 133/194).

В старину почти любую смерть на воде приписывали проискам водяных. В. Н. Харузина по этому поводу писала, что, по мнению водлозеров, смерть попа с Ильинского погоста наступила от того, что он пошел купаться в запретное послеполуденное время в праздник Ильина дня. Батюшку не спас даже священнический крест на шее (Харузина, 1890). По сообщению Н. Н. Харузина, соседи водлозеров настолько боялись водяных, что часто не оказывали помощи гибнувшим на воде людям (Харузин, 1894, с. 325). Водлозерам такое отношение к водяным было чуждо. В некоторых быличках повествуется, что они буквально с боем отбивали человека у «водяника» при попытке его утопить (Там же, колл. 73/227).

В наши дни все еще бытуют поверья, которые связывают смерть на воде с действиями царей водяных Водлозера. Считается, что работниками у водяных трудятся люди, погибшие на воде. Вечно в работниках у водяных им пребывать не положено, каждому через 40 лет требуется замена (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 492, л. 24). Считается, что намеченные водяными в работники люди, предчувствуя будущую судьбу, трудятся перед смертью исключительно усердно. Последними на памяти водлозеров в работники к водяным, как считается, попали Павел Земсков и Константин Белкин (Там же, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 126; д. 490, л. 70; д. 628, л. 109). Мать Земскова рассказывала автору, что предвестье о скорой гибели сына она получила загодя. Ей в просоночном состоянии привиделось, что в окно стучит волосатый мужчина с огромной, во весь оконный проем, головой. Земскова очень сожалела, что с испугу отделалась от появления перед ней водяного обычной для подобных ситуаций обереговой фразой: «Откуда пришел, туда и уходи!» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 70). Мать считала, что, будь она смелее, смогла бы предотвратить гибель сына. Перед гибелью Белкина (1997 г.) предвестье получила знахарка Л. Н. Сухова. Она утверждала, что ей якобы во сне явились утопленники и заявили, что «им в бригаду новый работник нужен» (АНПВ, № 2/73, л. 25). Оба молодых человека вскоре после полученных предвестий утонули, провалившись в полыньи на весеннем льду.

Заканчивая перечислять сюжеты о приписываемой водяным способности губить людей, следует привести местное предание, связанное с названием острова Девичий, расположенного в 800 метрах к северу от Ильинского погоста (Логинов, 2009а, с. 127). В глубокую старину, еще до прихода новгородцев, во избежание гибели на воде молодых и сильных мужчин местные жители раз в семь лет выбирали красивую водлозерскую девушку, чтобы отдать ее в жены водяному. Они наряжали ее как невесту и оставляли в ноябре перед замерзанием озера на указанном острове. Из озера якобы поднималась волна, смывавшая девушку в озеро, после чего люди никогда не находили на берегу ни ее тела, ни ее свадебных нарядов. Практику указанных жертвоприношений, согласно преданию, водлозеры прекратили, став христианами.

Преждевременную смерть, по представлениям водлозеров, могло повлечь несоблюдение ряда бытовых запретов. В частности, детям запрещалось после захода солнца смотреться в зеркало, когда в доме не горел свет (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 38). Увидеть себя ночью в зеркале означало навлечь на себя смерть. За чаепитием запрещалось наливать половину чашки чая. Считалось, что тот, кто так поступает, «ополовинивает» жизнь (Там же, л. 140). Исходя из подобных суеверий, доедали початый кусок хлеба, допивали чай («жизнь целее будет»). Бытовым предписанием, избавляющим младенцев от смерти, была у водлозеров, как и у всех русских, обязанность желать ребенку здоровья, когда он чихает. В старину говорили: «Будь здоров, ангельская душенька!»