Текст книги "Встреча с судьбой"

Глава 47

Рев в ее ушах… под водой… сила, от которой трещали кости. Давление в бедре нарастало, пока она не почувствовала, как рвется плоть и кости.

«Не могу плыть… не могу двигаться. Погружаюсь глубже. Тону».

Кто-то подхватил ее под руку?

Бауэн. Он вытащил ее на поверхность.

Как только она ощутила колебание волн, сразу услышала его голос, сначала приглушенно, потом отчетливо:

– Мари! Боги, приди в себя!

Он ощупывал ее тело, проверяя, цела ли, и вздрагивал от каждой раны. Когда его рука коснулась ее ноги, из его груди вырвался вопль.

На воде стоял нестерпимый запах горящего масла. Она слышала, как под дождем шипело пламя.

– Не смей меня бросать, ведьма! – Его голос рвал сердце. Придерживая рукой ее голову, он прижимал Мари к себе. – Ты останешься со мной.

Она хотела кивнуть ему в ответ, успокоить. Никогда еще не слышала она столько боли в голосе кого бы то ни было. Но не могла говорить, не могла открыть глаза…

Она пребывала в каком-то полусознательном состоянии. Как долго все это продолжалось, Мари не знала. Ее привело в себя далекое жужжание, становившееся все громче и громче – ритмичный звук вертолетных лопастей.

– Лахлан… – пробормотал Макрив.

Когда она ощутила на своем лице дуновение ветра, он сказал:

– Ты будешь спасена. – И как будто поцеловал ее в висок. – Ты так просто от меня не отделаешься.

После того как Бауэн потерял Марию, он был уничтожен. Лахлан видел это и знал, что его кузен отчетливо осознал, что все мечты о будущем, о семье умерли вместе с ней, канули в небытие. И чувство вины по поводу ее смерти постоянно мучило его.

Но то время было ничто по сравнению с последними четырьмя днями, когда жизнь маленькой ведьмы висела на волоске. Она лежала истерзанная в кровати Бауэна и казалась такой маленькой. С раскроенным черепом и оторванной ногой. Вся в бинтах и гипсе.

Бауэн гладил ее волосы, и его голос доносился, будто откуда-то издалека.

– Она то и дело называла меня «эгоистом». И была права. Если бы я сделал хотя бы попытку понять и оценить ее способности, она могла бы совершенствовать свою магию, оттачивать мастерство. И, наверное, смогла бы избавить себя от этого кошмара. Но я был слишком упрямым и шел на поводу предубеждений.

Бауэн и сам сильно покалечился, но быстро поправлялся, хотя практически не ел и не спал. Часами напролет он сидел возле Мари, держа ее ладонь в своих дрожащих руках.

Каждый раз, когда она начинала стонать от боли, его глаза наполнялись слезами.

– Она приняла мою природу, мои потребности. А я не смог ответить ей тем же. И вот теперь она лежит… умирающая.

Насколько Лахлан понял, Мари жила лишь за счет магии объединенных усилий всех сообществ ведьм и чародеев, питавших ее энергией.

Родичи хотели забрать Марикету с собой, но никто из «Дома ведьм» не рискнул бросить вызов обезумевшему вервулфу, охранявшему ее с таким упорством. С того времени дом Бауэна был полон ведьм, приходивших и уходивших, когда им вздумается, приносивших еду, кое-что из одежды Марикеты и какие-то снадобья. Бауэн будто не замечал их присутствия, хотя два месяца назад нечто подобное стало бы для него сущим адом.

Но жертвенная магия не могла вечно поддерживать Марикету. Она была слишком сильной. Ее существо привыкло к силе и испытывало потребность в ней. Постоянно. Так что она истощала их, и оставалось только ждать: то ли они ее отпустят, то ли последуют за ней.

Последние четыре дня там творились жуткие вещи. Лахлан каждый раз содрогался, вспоминая об этом. В первую ночь вокруг дома Бауэна собрались сотни черных кошек. С разинутыми, но безмолвными ртами они внимательно следили за происходящим. На вторую ночь на жестяную крышу обрушился дождь из лягушек…

На закате к Лахлану телепортировалась Эмма. Оставив Бауэна, он вышел с ней в коридор.

– Сообщества нашли демона, который это сделал? Лахлан и своих людей отправил на поиски.

– Его разыскивают тысячи ведьм, – сказала Эмма. – У него нет шансов улизнуть. Может, ой на кого-то работает, но ведьмы теряются в догадках, кто бы это мог быть.

– Марикета забронировала самолет и пилота до того, как Бауэн присоединился к ней. Найдется не один десяток лиц, которые хотели бы ее уничтожить, пока она не достигла бессмертия.

– Что будет с ним, – Эмма бросила взгляд на дверь, за которой сидел Бауэн, – если она не… выживет?

– Как только отомстит тому, кто виноват в случившемся, не протянет и недели. К несчастью, Бауэн теперь знает, куда идти умирать…

Внезапно из спальни выскочил Бауэн с ведьмой на руках. Вид отсутствующей ноги заставил Лахлана поморщиться.

– Бауэн, ее нельзя трогать, – крикнул он ему вдогонку, когда тот выбежал с ней на руках через заднюю дверь. – Это может убить ее! Куда, спрашивается, ты ее несешь? – В дверях Лахлан обернулся: – Эмма, хотя бы раз останься в доме!

Когда Лахлан нагнал Бауэна, он уже почти не сомневался, что его кузен сошел с ума.

Бауэн старательно устраивал Марикету в гуще плюща у подножия дуба. Он как будто чего-то ждал и, когда этого не случилось, бросился к плющу, стараясь спрятать ведьму в зелени.

– Слишком поздно, – прохрипел он, падая на колени. – Слишком поздно ее принес.

Лахлан погладил его по голове. В этот момент в воздухе повеяло грозой, и черное небо разорвала горизонтальная стрела молнии. Он обернулся и увидел таращившиеся на них из болотной топи немигающие горящие глаза.

Когда он увидел, как вокруг ведьмы стали прорастать, обвивая ее, лианы, у него волосы зашевелились на голове. Выругавшись, он попятился.

Бауэн же, напротив, как только Марикету укутали лианы, не отшатнулся, а с облегчением закрыл глаза.

Когда Марикета вздохнула, словно обрадовалась, что очутилась в зеленой колыбели, Бауэн провел рукавом по лицу. И… ее кожа начала розоветь и заживать. По мере того как излечивались ее раны, Бауэн срывал бинты и лангеты и аккуратно разрезал ненужные швы.

Не прошло и четверти часа, как ведьма выздоровела… целиком и полностью.

Марикета распахнула свои ясные серые глаза и уставилась на Бауэна.

– Детка, ты в порядке? – хрипло спросил он на октаву ниже из-за спазма в горле. – Скажи мне что-нибудь.

– Я что-то пропустила? – прошептала она.

Он с трудом сдерживал эмоции, потому что едва не потерял ее.

Трясущимися руками прижал ее к себе и как-то совсем невнятно объяснил ей, где она была, и что с ней случилось. Когда она поежилась, он поднял ее и поспешил отнести обратно в дом, оставив без внимания пораженного Лахлана.

В доме Бауэн занес ее в ванную и включил воду. Нежно посадил в ванну и поливал дрожащей рукой ее спину и плечи. Ему хотелось попросить у нее прощения за то, что был таким упрямым и глупым, но боялся говорить о чем-то столь важном. Пока. Каждый раз, когда он порывался что-либо сказать, его голос срывался.

– Бауэн, это не моих подруг я слышу снаружи? Кашлянув в кулак, он сказал:

– Да, они все здесь толкутся днем и ночью. Сейчас тут Кэрроу и Реджин.

– Ты скажешь им, что я в полном порядке? И что выйду через минуту? – спросила Марикета.

– А тебя можно оставить? Она кивнула:

– Я в норме. В полном здоровье благодаря листве.

– Да, конечно. Я вернусь сию минуту.

В гостиной он увидел Лахлана и Эмму, Кэрроу и валькирию Реджин. Когда передал сообщение Марикеты, ее подруги бросились обнимать друг друга.

– Я же говорила вам, что она прорвется, – сказала Кэрроу, откупоривая бутылку с шампанским. Для себя.

– Да, она умная девочка, – сказал Бауэн, чувствуя, как его грудь распирает от гордости. – Вылечила себя сама.

Добилась помощи от самой земли. Кто способен похвастаться тем же?

Лахлан и Эмма были счастливы за него.

– Теперь я расскажу ей о тебе все…

Внезапно все замолчали, направив взгляды на дверь, за Бауэна.

– Что? – спросил он, поворачиваясь. – В чем дело?

В дверном проеме стояла… Мария.

Глава 48

Что это за фокус? Он все еще чуял в ванной присутствие Марикеты.

Наверное, это было другое существо. Это была… Мария.

– Я…

Язык его не слушался. Не было никакой реинкарнации?

– Вижу, что шокировала тебя, Бауэн, – прозвучал переливчатый голос Марии.

– Как… это может быть?

Бауэн так долго мечтал об этом, тысячу раз представлял их встречу. Падал на колени и молил судьбу даровать ему еще один шанс.

По-видимому, этот шанс теперь был ему дарован.

– Меня вернули тебе, – сказала она, выступая вперед и останавливаясь перед ним. – Воскресили с помощью чародейства.

Бауэн обвел взглядом комнату в надежде на то, что кто-нибудь объяснит ему происходящее. Но все, похоже, были ошарашены не меньше, чем он.

– Как ты сюда попала?

Ее робкая улыбка исчезла. Она ожидала, что он будет вне себя от радости. Два месяца назад, наверное, это было бы именно так.

– Меня воскресили и отправили к тебе.

– Но почему именно теперь?

– Б-Бауэн, ты что, сердишься?

Ее фиалковые глаза наполнились слезами. Он настолько привык, что его ведьма мало, в чем ему уступала, что забыл, какими робкими бывают женщины.

– Я хотел сказать, почему не раньше. Прошло почти два столетия.

– Чтобы вернуть меня, колдунье понадобилась энергия, сопутствующая Приращению. – Марикета то же самое говорила о другом реинкарнате. – В ту ночь, умирая, я лежала в лесу и искренне жалела о том, что не проживу с тобой жизнь. Жалела всем своим существом… – она понизила голос, – что убежала от тебя.

Он поморщился от воспоминания.

– Создание услышало мои крики, и боли утихли.

– Колдунья не стала бы этого делать из жалости к тебе. Что она потребовала взамен?

– Мою бессмертную душу. И я с радостью отдала ее, Бауэн, чтобы получить второй шанс с тобой. – Мария мягко улыбнулась. – Но если будешь оберегать меня, то, возможно, я больше никогда не умру.

Принесенная ею жертва поразила его.

Но вместо радости, которую он должен был испытать в связи с ее возвращением, или благодарности за принесенную жертву он ни о чем не мог думать, кроме Марикеты. Он хотел как можно скорее вернуться к ней и помочь ей принять ванну.

Почему Бауэн не возвращается?

Марикета надеялась, что он не сцепился с Кэрроу, хотя вполне допускала, что это могло произойти. Самая ярая защитница ведьм из всех, кого Марикета знала, – против самого ярого их противника?

В смежной спальне она нашла сумку со своими вещами и, поспешно одевшись, решительно отправилась «гасить конфликт». Когда вошла в гостиную, подруги уставились на нее с нескрываемым изумлением.

– Что? – спросила она Кэрроу и Реджин, но они оставались неподвижными. – Знаю, что выгляжу ужасно, но я же после авиакатастрофы…

Они смотрели куда-то мимо нее.

Ощутив, как по спине поползли мурашки, Марикета медленно повернулась. Она уже почти догадалась о том, что увидит. Там была… Мария.

Значит, у каждой из них была своя душа.

Белокурая принцесса, высокая и грациозная, облаченная в длинное белое платье, стояла рядом с Бауэном. И они смотрелись вместе идеально. Ее фиалковые глаза блеснули чувством, когда она перевела взгляд с Марикеты на Бауэна. Глаза Бауэна зажглись каким-то загадочным светом.

«Оставайся стоять… Оставайся стоять».

– Она вернулась?

– Да. Ее вернула к жизни какая-то колдунья. Ты знаешь, в чем я был уверен относительно вас. Скажи, как это могло случиться, Марикета?

Хотя он напрямую не обвинял ее в колдовстве, но нотка подозрительности в его голосе прозвучала. Наблюдая эту сцену, она даже начала в себе сомневаться.

– Откуда мне знать?

Марикета ущипнула себя. Несмотря на закончившийся процесс выздоровления, у нее сильно застучало в висках.

– Потому что ты ведьма…

– Ведьма? – Мария ближе придвинулась к Бауэну, как бы ища защиты. – Но ты же их ненавидишь!

– Ведь это твоя сфера деятельности, – сказал он Марикете, рассеянно похлопав Марию по руке.

– Оживление – не моя сфера деятельности. Я знаю, что на земле совсем немного существ владеют этим даром. Большинство на это не способно, – ответила Марикета. – Послушай, я не знаю, что происходит. Я только что пережила авиакатастрофу и удивлена не меньше тебя. Думаю, что мы можем все прояснить, – она встретилась с ним глазами и протянула руку, – вместе.

Когда, как ей показалось, тело Бауэна напряглось, чтобы двинуться ей навстречу, принцесса сказала:

– Кто эта женщина, Бауэн? Ты что… нашел другую? Ты говорил мне, что я единственная, – добавила Мария тихо. – Клялся, что никогда не захочешь другую, пока жив.

Десять футов, что их отделяли, он не прошел.

Марикета со свистом выпустила из груди воздух. Оказывается, все это время, сама того не сознавая, она сдерживала дыхание. И опустила руку. Она видела все невооруженным глазом. С какого материка кто-то, взглянув на нее, скажет: «Я выбираю тебя»?

– Если я сегодня уйду, Макрив, то уйду навсегда.

– Я отдала свою душу, чтобы быть с тобой, – прошептала принцесса с таким видом, будто сейчас упадет в обморок. – Неужели моя жертва была напрасной?

Он вытянул вперед руки, как бы останавливая обеих.

– Дайте мне минуту… подумать…

«Она отдала свою душу? Как можно конкурировать с этим?» Марикета хотела бы возненавидеть ее, но она могла только пожалеть эту женщину, сделавшую необратимый шаг для того, чтобы вернуться к мужчине, которого любила.

– Надо же, а я переживала, что ты вернешься к ней, а оказывается, она сама уже была на пути к тебе.

В фиалковых глазах феи вспыхнула надежда.

– Ты пытался вернуться ко мне?

– Почти две сотни лет, – сообщила ей Марикета. Неумолимо. Безжалостно обходя все препятствия в поисках этой изысканной принцессы… из сказки.

В ту ночь, когда овладел, как полагал, своей суженой, он выкрикнул имя Мария.

– Значит, ты все еще любишь меня, – произнесла Мария. – И до сих пор носишь мой медальон.

Марикета поймала взглядом медальон на его шее, с которым он никогда не расставался – даже когда занимался с ней любовью. «Ублюдок!»

Он опустил взгляд и будто удивился, увидев его.

– Мне нужно подумать несколько минут, черт побери. Дайте мне… подумать.

Команда запасных. «И чего только я удивляюсь?»

– О чем тут думать, Бауэн? – бросила Марикета. – У тебя есть выбор. Прими решение.

«Но выбери меня!»

Он прищурился. Наверное, она утратила благоразумие. Он не взял ее руку не потому, что не хотел Марикету, а из-за того, что не желал причинять лишней боли принцессе. Но Марикете было так нужно, чтобы он подошел и назвал ее своей.

– Макрив?

– Не дави на меня, ведьма.

Ведьма. У нее упало сердце. Он никогда не перешагнет через это. Эти слова напомнили Марикете, что они так и не разрешили свои противоречия. Потому что не могли их разрешить. Фея-принцесса больше подходила ему и, вероятно, больше его заслуживала из-за той жертвы, что принесла.

Марикета вдруг вспомнила о группе, наблюдавшей за сценой. Эмма со своим мужем-оборотнем смотрели на нее и Бауэна с сочувствием, а Кэрроу и Реджин явно переживали и злились на него. Марикета сознавала, что, вступив с ним сейчас в пререкания, не вернет его, и вообще не представляла, как можно теперь его вернуть. Она, как известно, не воевала, если не рассчитывала на победу.

Настало время выйти из игры… еще раз.

– Пойду собирать вещи.

Расправив плечи, она повернулась к дверям, еле сдерживая слезы.

Что оказалось непросто, потому что она успела влюбиться в Бауэна Макрива.

«Черт побери, эту ведьму, она так сильно на меня давит!»

Бауэн знал, почему она решила, что должна уйти. Она думала, что через нее снова переступили. Ее бросили оба родителя, а потом бросил первый возлюбленный.

«И я говорил Марии, что для меня никогда не будет второй женщины, и тут на пороге появляется моя подруга».

Но он еще не принял никакого решения.

Реджин, зашипев на него, последовала за Марикетой, и Кэрроу – за ними.

Проходя мимо Бауэна, Кэрроу заметила:

– Ничтожество. Ты и твоя «дважды испеченная» стоите друг друга.

Сжимая в отчаянии лоб, Бауэн повернулся к Марии.

– Ты ведь помнишь Лахлана, верно? – спросил он, будто обращался к ребенку. – Он со своей новой женой посидят с тобой несколько минут, ладно? Все будет хорошо.

Крепко обнимая Эмму за талию, Лахлан вышел вперед.

Но Мария схватила Бауэна за руку.

– Пожалуйста, не уходи. Я в полной растерянности от всего этого. Здесь все такое странное. Это место и время, в какое я попала. – По ее щекам полились слезы. Бауэн почти забыл, какая она ранимая. – Ах, боги, Бауэн, пожалуйста!

Бауэн перенес взгляд с нее на дверной проход, в котором только что скрылась Марикета. Ведьма вернулась в спальню. «Я остановлю ее, прежде чем она попытается уйти».

Глядя в зеркало, Марикета вытирала слезы. Ей не пришлось просить Отражение прийти. Зная, что получит единственный ответ, она все же спросила:

– Я суженая его или нет?

– Суженая.

Марикета ахнула. Она была его суженой, но он от нее отказался!

– Что за чертовщина происходит?

Из зеркала протянулась рука с яблоком.

– Идем со мной.

– Черт побери, если когда и было время ответить больше, чем на один вопрос, так это сейчас! Скажи, как это возможно!

– Ты готова узнать правду? – прошептало Отражение.

– Правду о чем? – выкрикнула Марикета.

– Обо всем, – улыбнулось Отражение.

Марикета нахмурилась, признавая, что теперь-то она точно готова. «Мне нечего терять». Она отправится в этот загадочный зеркальный мир.

– Да, – кивнула она.

Марикета взяла яблоко и положила на туалетный столик, потом приняла протянутую руку. Вскарабкалась на стол и сквозь портал вошла в иное измерение. Все здесь было затянуто туманом и великим безмолвием.

Отражение исчезло. Потому что теперь сама Марикета стала Отражением? Ее тотчас охватили сомнения насчет правильности совершенного ею поступка. Обернувшись, она увидела, как в комнату ворвались Реджин и Кэрроу и поразились тому, что увидели.

За ними… на подоконник слетелись вороны.

Вороны? Неужели она добровольно отправилась навстречу своему року?

Пока Бауэн пытался оторваться от Марии, у него сердце ушло в пятки, второй раз за последние минуты.

Запах Марикеты совершенно пропал.

Он бросился в спальню, но ее, конечно, там не оказалось.

– Где она, черт побери? – прорычал он, обращаясь к Кэрроу.

С расширенными глазами Кэрроу указала пальцем в сторону туалетного столика:

– В зеркале.

Рядом с зеркалом лежало одинокое яблоко.

Глава 49

– Элиана? – прошептала Марикета, заметив ожидавшую ее наставницу. – Ты… настоящая?

Элиана нахмурилась и похлопала себя по морщинистой коже.

– Была настоящая, когда последний раз проверяла.

Марикета ущипнула себя.

– А я настоящая в зеркале? Или это Отражение было фальшивым?

– Все настоящее, – усмехнулась Элиана. – Отражение – лишь одна из граней твоего существа. Как астральная проекция. И, опережая твой вопрос, скажу: да, ты выглядишь жутко, когда используешь сильную магию.

Марикета успокоилась и обняла наставницу. Как и прежде, из бездонных карманов фартука Элианы потянуло запахом пудры и сухих листьев.

– Как мне не хватало тебя! Я все время думала, почему тебя нет рядом со мной?

– Я все время наблюдала за тобой.

Марикета огляделась. Она находилась в мире своих снов.

– Что это за место?

– Это твой новый дом. Твое личное пространство. – Элиана ослепительно улыбнулась и сделала широкий жест. – Ты можешь украсить его на свой цвет и вкус.

– А зачем мне новый дом? – удивилась Марикета.

– Каждая великая колдунья должна иметь свое собственное пространство.

– Но я ведь не колдунья?

– А хочешь быть колдуньей? – спросила Элиана странным тоном.

– Я только хочу понять, что происходит.

– Тебе нужно побыть здесь некоторое время, – сказала наставница. – Здесь ты недосягаема для чужой магической силы. И никто, кроме твоих родных и других членов Уикка, не может сюда попасть без твоего особого приглашения.

– Мне грозила опасность? – удивилась Марикета. Элиана кивнула.

– Идем со мной.

Чувствуя, как по ее спине бегут мурашки страха, Марикета последовала за ней к котлу. Такого колдовства она уже давно не наблюдала.

Элиана помешала кипящее варево. Когда пар рассеялся, взгляду открылась сцена, на которой в пространстве, похожем на это, было два мраморных алтаря.

На них были… родители Марикеты.

Отец лежал на холодной каменной плите со сжатыми кулаками. Точно таким Марикета видела его во сне. Рядом с ним лежала мать. Ее красивое лицо искажала маска боли.

– О боги, что это? – воскликнула Марикета. – Они живы?

– Да, но заколдованы темной силой могущественной волшебницы.

– Кто сделал это с ними?

– Гекса, – ответила Элиана не без колебаний. Марикета нервно сглотнула.

– Она питается пойманными душами. Элиана кивнула и продолжила:

– Твой отец первым пал ее жертвой.

– Значит… он нас не бросил?

– Нет, уход из семьи едва не убил его, но он великий волшебник, и его предназначение всегда заключалось в борьбе с Гексой. И в подготовке к этой борьбе он не останавливался ни перед чем. Обращался к черной магии, заключал зловещие договоры, чтобы усилить действие заклинаний. Шел на сделки с дьяволами и злыми волшебниками. И все же не смог ее сокрушить.

– А Джиллиан?

– Гекса заморозила твою мать, когда та пришла просить сохранить твоему отцу жизнь. Джиллиан знала о тщетности своих усилий, но не могла жить без него.

Марикету душили рыдания. Теперь понятно, почему Джиллиан всегда казалась такой печальной. Она тосковала по мужу…

– Учебный отпуск друидов, Элиана?

Выходит, ее отец жив? И мать не случайно оказалась вдали от дома?

– Как ты могла не рассказать мне об этом?

– Джиллиан хотела, чтобы ты как можно дольше жила нормальной жизнью.

– Это ты называешь «нормальной жизнью»? Я считала, что никому не нужна! Что они оба решили бросить меня.

– Но если ты помнишь, они оба обожали тебя. Элиана явно расстроилась.

– Тебе следовало бы рассказать мне о том, что с ними случилось, – обвиняюще указала на нее пальцем Марикета.

– Когда, по-твоему, должна была я это сделать? Когда тебе исполнилось восемнадцать? Прийти к тебе и сказать: «Твои родители заморожены, и ты ничего не сможешь с этим поделать»? А потом пожелать тебе успешно сдать выпускные экзамены?

Родители любили ее.

– Как мне их вернуть к жизни?

– Ты должна убить ту, которая это сделала, – отвела глаза Элиана.

Гекса, самая могущественная из когда-либо живших колдуний, была всего на одну ступень ниже богини.

«Судьба не транжирит свои пули», – сказал как-то Бауэн и был прав. Марикете предстояло сразиться с самым могущественным врагом ведьм. Опасаясь уже самой идеи, она чувствовала, однако, как в ее душе вскипает ярость. По неотрывному взгляду Элианы, смотревшей ей в глаза, Марикета поняла, что они изменились.

– Я иду за ней. Скажи, как мне ее найти.

– Ты узнаешь, как ее найти, только тогда, когда будешь, готова с ней сразиться.

– Прекрати, Элиана, нести этот вздор! Я хочу убить ее сейчас!

– Ты пока не готова, – не сдавалась Элиана.

– Если ты думаешь, что я буду сидеть и ждать, когда стану бессмертной…

– Это не имеет значения, – спокойно перебила ее Элиана. – Гекса способна превратить в прах любое живое существо. Смертное или бессмертное, не имеет значения.

– В таком случае есть ли у меня вообще шанс победить ее? – попыталась выяснить Марикета. – Что говорят провидцы?

– Все, кто пытался узнать предсказание об исходе битвы между Марикетой Долгожданной и Гексой… сходили с ума. Мы сомневаемся, что и сама Гекса способна сказать что-то определенное.

– Не важно. Я все равно пойду за ней. С твоей помощью или без.

– Если Гекса победит тебя, то присвоит твою силу. Мы не можем пойти на такой риск. Иначе ее не остановить.

– Я это решу!

– Твои родители – не единственные пострадавшие. Таких тысячи и тысячи, похищенных в мире Закона за многие годы. Подумай и о чужих страдающих. У тебя и перед ними есть обязательства.

Во сне она часто слышала, как ее зовут тысячи голосов.

– Как мне тогда готовиться?

– Ты предсказательница и гадалка. Используй свой дар, чтобы узнать. Ты – королева Отражений, и знания из зеркала напрямую перетекут в твое существо. Ты познаешь все: как добыть огонь из воды, как защитить себя от чужой магии, как перенаправить зло.

Стараясь сохранять спокойствие, Марикета задумалась над словами Элианы.

– Есть ли у Гексы какие-то слабости?

– Говорят, что она якобы плохо видит. Существа из ее ближайшего окружения видят лучше.

– Из ближайшего окружения? Это кто?

– Тролли, кобольды, вороны и…

– Вороны? – воскликнула Мари и добавила, когда Элиана кивнула: – Гекса уже следит за мной! Я видела таких воронов в джунглях и в своих снах. Даже сейчас, когда я входила в зеркало, обратила внимание на то, что вороны сидели на подоконнике.

– Немудрено, что тебе дано ее предчувствовать. Я догадывалась, что она следит за тобой. Но имей в виду, что здесь она не может тебя достать.

– Ты наблюдала сцену появления принцессы фей? – спросила Марикета.

– Еще бы.

– Мария сказала, что ее вернула к жизни колдунья. Должно быть, это дело рук Гексы. Что может быть хуже, чем вернуть мужчине подругу в тот самый момент, когда он решил жить дальше? А что касается меня, то нет лучше способа сделать мне больно: сначала отнять у меня родителей, а потом мужчину, которого люблю.

– Да, именно так она и действует.

– Если мне удастся ее убить, что будет дальше? Мир изменится?

– Если ты освободишь столько душ, – заметила Элиана, – то на сегодня этого уже достаточно. Но если Гексу не остановить, она будет делаться день ото дня все могущественнее. Затем наступит время, когда она весь мир повергнет в несчастья. И тогда на земле наступит ад.

– А если уничтожить Гексу, то как распределятся силы между Гекатой и Гелой?

– Возможно, этот баланс уже нарушен, потому что Гекса – больше не богиня. И говорят даже, что Гела уже не такая великодушная, как была.

Марикета сделала длинный выдох и задумалась, не придется ли ей в будущем сражаться с Гелой. Или, может, ее пугала мысль, что главные подвиги в своей жизни ей придется совершить в возрасте двадцати трех лет?

– С чего мне начинать?

– Лучше спроси об этом зеркало. Представь любое из тех, что видела однажды, и перед тобой появится его точная копия.

Марикета представила старинное овальное зеркало в дубовой раме на стойке. И зеркало тотчас появилось.

– Мне стать перед ним?

– Да, только будь осторожна, – посоветовала Элиана. – Знание заразительно и обладает могучей силой. Ты обретешь понимание, которого нет ни у одного смертного. Если почувствуешь, что слишком глубоко погрузилась, должна будешь вернуться.

Марикета кивнула и посмотрела на зеркало. Красивое стекло.

Ее глаза вспыхнули, отражая зеркальную поверхность, уходящую в бесконечность. Больше не будет скучных вопросов и ответов. Знания, заклинания и магия потекли в нее рекой, становясь ее частью.

Это было ни с чем не сравнимое ощущение, но ей хотелось узнать только одно: как убить колдунью?

– Все стоишь на улице, – сказала Мария, подойдя к Бауэну. – Пытаешься уловить ее запах?

– Хочу знать, в безопасности ли она.

Бауэн только что вернулся после очередной неудачной попытки обнаружить местонахождение Марикеты. Как ни странно, но ведьмы ее сообщества позволили ему приходить в Андуан, когда заблагорассудится. Но никто не мог сказать ему, как ее найти.

Бауэн обратил внимание на то, что невооруженному глазу «Дом ведьм» представлялся милым особняком, окруженным яблоневым садом с удивительно зелеными листьями и множеством летающих бабочек.

Но стоило прищуриться хотя бы на секунду, и взгляду являлась совершенно иная картина. От горячих камней полуразрушенного здания поднимались испарения. Вокруг сгнившей балюстрады вились змеи. Вот таким был истинный Андуан – дом Марикеты.

– Ты такой несчастный, Бауэн. Мне ясно, что она тебя околдовала. Удивительно, что тебя это не волнует.

– Мария, годы после твоей смерти были… тяжелыми.

– Я знаю. Но хочу забыть о том времени и смотреть в будущее. Мне нужны новые впечатления. Мои последние воспоминания связаны с моей смертью. И она была ужасной. Но знаешь, я тебя не виню.

«Тогда зачем об этом говорить?» – подумал он и вспыхнул. Раньше она никогда его так не раздражала. Все в ней было другим, не таким, как у ведьмы.

– Я многое вижу теперь иначе. Я хочу понять твой образ жизни. Хочу родить тебе детей, ведь ты всегда мечтал об этом.

– Что изменилось?

– Я была чрезмерно эгоистичной раньше, о чем очень сожалею. Смерть показала мне истинные приоритеты. Я хочу создавать жизнь. – Она робко ему улыбнулась. – С тобой.

Вот она, Мария, здесь, с ним, о чем он так долго молил богов. Все имевшиеся с ней проблемы, казалось, исчезли. И она была не ведьмой невероятного могущества, а нежной феей, воплощавшей в себе то, о чем он всегда мечтал.

И Бауэн совсем даже не был уверен в том, что ведьма примет его назад. Они спорили с ней до авиакатастрофы и не пришли к соглашению.

Но теперь все это не имело значения.

Не имело значения и то, была ли ведьма на самом деле его парой или не была… потому что то, что он чувствовал к ней, было сильнее физического влечения… Он ее любил.

Впервые за бесконечное одинокое существование Бауэн испытал любовь.