Текст книги "Базил Хвостолом"

Глава 49

Уже в третий раз принцессу Беситу приглашали на личную аудиенцию с Роком.

Подобные встречи проходили в специальном внутреннем помещении, расположенном над залом Рока, на самом верхнем этаже главной башни.

Бесита была польщена оказанным ей вниманием. Принцессе нравилось возбуждение от такой близости к власти. Там, в Марнери, с ней никто не обращался подобным образом, и отец ее, разумеется, тоже.

Комната для приемов была подобна драгоценной жемчужине: роскошно убранная небольшая ложа, обитая мехом и обставленная мебелью из слоновой кости. Один конец комнаты открывался в трубу, черная пустота которой во все время аудиенции была полностью занята массой Рока.

Ради такого случая пять служанок одели Беситу в прекрасный костюм из черного шелка с белой серебряной фурнитурой; голову принцессы увенчивал простой круглый шлем, тоже серебряный.

Бесита почувствовала себя какой-нибудь королевой варваров, увидев в зеркале свое отражение с расклешенными шелковыми панталонами и блестящими серебряными пряжками и застежками.

С тех пор, как она приехала в Туммуз Оргмеин, с ней действительно обращались как с королевой. Даже Трембоуд стал с ней вполне почтительным, низко кланялся и предлагал помощь, вместо того чтобы отдавать приказания. Он даже принимал приказания от нее!

Бесита находила все это весьма приятным. И поскольку тело ее словно родилось заново благодаря месяцам тяжелого путешествия, она чувствовала себя более бодрой, чем когда-либо за всю свою взрослую жизнь.

К тому же она была не где-нибудь, а в Туммуз Оргмеине, настоящем столичном городе. Марнери по сравнению с ним казался тесным, провинциальным и скучным.

Здесь были широкие улицы, застроенные виллами знати, изящные площади и ротонды и чудесный подъездной путь, вьющийся по склону Большого Пальца. Во многих отношениях Туммуз Оргмеин размерами и великолепием соперничал даже с Кодеином.

Были здесь еще торговые кварталы старого города, бурлящие жизнью, заполненные толпами, привлеченными сюда со всех концов света. В Туммуз Оргмеине встречались люди из разных отдаленных земель, и каких только диковин они с собой ни привозили. И говорили они о таких интересных вещах, о торговле с Дружественными островами или с далекой Иантой и городами Палазии. А самое замечательное – всюду ее принимали! Всем хотелось послушать о приключениях в долине Ган.

Мужчины на обедах и званых приемах были корректны и восхитительны. Их женщины были умны, проницательны и относились к Бесите с редким почтением, всегда называя ее принцессой.

А вот сейчас ее принимал сам Рок. Он вовсе не был каким-то жутким чудовищем, как она полагала раньше;

Рок оказался вполне обаятельной «личностью», у него было столько дел и забот, что оставалось лишь посочувствовать. Но был ли камень одушевленным?

Бесита по-прежнему не могла до конца уяснить, как это простой камень мог проявлять такую симпатию и такое понимание человека с его жизненными проблемами.

Рок был некоторым образом сиротой, и уже одно это рождало жалость. Его создали и оставили в одиночестве, повелев трудиться до скончания времен, дабы укрепить мир в регионе и положить конец воинственной экспансии городов Аргоната. Следовало только посочувствовать бедняге.

Бесита сидела в удобном кресле, сделанном из костей недавно вымерших мамонтов Хазога, на подушках из набитых чучел лис и куниц. На ногах ее были чудесные туфли из кожи ящериц, украшенные крыльями бабочек, приклеенных прозрачным лаком.

Огромный камень заполнял одну стену комнаты, и красное пятно светилось у него спереди.

Три клетки, задрапированные черным бархатом, чтобы скрыть их обитателей, висели рядом с одной стороны. Все, что можно было заметить, – это глаза, блестевшие сквозь прорези в бархате центральной клетки.

Бесита уже свыклась с присутствием невидимых обитателей клеток, и почти не воспринимала их как человеческие существа. Она сосредоточилась на красном пятне – по словам Рока оно представляло собой «активный узел», где «он» и был расположен в данный момент.

Аудиенция началась, как и две предыдущие, длинным монологом Рока. На этот раз темой была затяжная война с Аргонатом.

Рок посвящал ее в свои тайны. Принцесса была очень важна для ближайшего будущего всего региона. Ей и Року вместе придется разделить бремя управления и положить конец войне.

Чрезвычайно лестно, когда к вам обращаются подобным образом.

– Понимаешь, – бормотал рот, – нельзя позволить, чтобы сохранялось настоящее положение. Вся эта кровь, все эти разрушения – результат имперских претензий и замыслов. Ты, моя дорогая, и являешься решением этого вопроса. Ты будешь величайшей королевой в истории, и если ты того пожелаешь, Трембоуд станет твоим консортом.

Она кивнула. Да, иметь красавца Трембоуда в качестве консорта было бы весьма приятно. Тем более, править будет она, а не щеголь-чародей. О, как бы он, наверно, возненавидел это! Она улыбнулась про себя.

Рок продолжал:

– Как только мы увидим тебя восседающей на троне Марнери, мы сможем расширить нашу торговлю, и тогда богатства хватит на всех. Жители Аргоната, разумеется, получат безмерную выгоду. Налоги будут снижены, будут расти города и деревни, а не кладбища. Можешь ли ты понять это, как я? Увидеть близкое царство мира и изобилия?

Красное пятно пульсировало. Бесита старалась изо всех сил. На самом деле, ей виделись лишь они с Трембоудом, живущие в роскоши и правящие Марнери. Но вместо этого она заставляла себя думать о деревнях и фермах и о простом народе.

– Думаю, что могу. Это будет замечательно. Рок был обрадован.

– Моя дорогая принцесса, будущая королева Марнери, я действительно чувствую, что мысли наши движутся в одном направлении, ты согласна?

– О да, – ответствовала она.

– Я хотел бы просить тебя об одном одолжении, одной простой вещи.

– Все что угодно, я рада помочь.

– Я всего лишь камень, созданный ради служения миру. Я никуда не могу отсюда уйти. И все же, в определенном смысле, я живу, я есть некто, и у меня есть чувства. Можешь ли ты это понять?

– О да, – отвечала она.

– Я хочу, чтобы ты прикоснулась ко мне. Положи руку на красное пятно.

Видишь, как оно светится?

Бесита была тронута – бедняжка Рок испытывал к ней влечение! И в то же время она чувствовала отвращение; откуда-то из подсознания безуспешно взывали к ней древние запреты.

Мерзость! – кричали они. – Зло!

Бесита в нерешительности прижала руки к груди.

– В любом случае тебе это не принесет вреда. – Голос Рока звучал немного печально.

– А оно горячее? – спросила она.

– Нисколько. То, что ты видишь, – результат энергий, которые тебе неизвестны. Подойди же, я жажду твоего прикосновения, королева Бесита.

Она захихикала, протянула руку и положила на камень ладонь. В мыслях у нее возникло какое-то легкое пощипывание, ощущение чьего-то присутствия.

– Ты чувствуешь меня? – спросил рот.

– Да. По крайней мере, я так думаю. Чувствую какое-то пощипывание и что-то еще.

– Прекрасно. Значит, мы установили контакт.

– Да.

– Мы повторим это еще. – Голос Рока стал сиплым, чувственным.

– Правда?

– Да, и со временем контакт станет ближе. Мы познаем друг друга полностью, моя принцесса.

– Я… Я полагаю, что ты прав. – Она чувствовала какое-то сверхъестественное возбуждение. Это была некая странная магия. Она была удостоена такой чести! Она чувствовала, будто ее выдернули из незаслуженной безвестности и вознесли к вершинам.

– Скоро мы сможем общаться без помощи слов и голоса.

– О, как это изумительно, – ответила она.

– Да, – сказал Рок.

Она была уже поймана на крючок и в свое время будет принадлежать ему, столь же открытая его воле, как и любой из его человеческих «слуг».

Пришло время расстаться. Рок распрощался с ней, извинившись. Скоро у него конференция, и он там должен присутствовать.

Заработали механизмы, и под звон цепей камень-Рок отдалился от окна и опустился вниз по трубе. Раздвижные двери сомкнулись, и труба была запечатана.

Маленькая дверца, через которую она вошла, открылась, и улыбающиеся девушки-невольницы дали Бесите знак следовать за ними.

Пятьюдесятью футами ниже Рок завис над главным приемным залом. Здесь уже собрались кадровые офицеры его владычества.

Генералы армий, одетые в черную кожу, с начищенным до блеска оружием, стояли впереди. За ними находилась группа верховных чародеев, в черных мантиях Падмасы.

По одну сторону расположилась высшая администрация, по другую – вожди дикарских племен, преклонивших колени перед Туммуз Оргмеином и той властью, которая здесь пребывала.

– Добро пожаловать всем вам, – произнес рот Рока. Людей в зале, мужчин и женщин, представителей всевозможных народов, съехавшихся сюда со всех частей света, объединял некий общий блеск в глазах. Главным для них было удовлетворение ненасытной жажды власти и богатства. В глубине их сердец жила безграничная ненависть ко всему остальному миру.

Они произнесли приветствия Року. низко склоняясь перед ним. Он продолжил:

– Как вас уже проинформировали, мы изменили нашу стратегию в грядущей кампании. Наш враг либо вычислил, что мы собираемся делать, либо узнал об этом от какого-то предателя в наших рядах.

Наступила пауза.

– Поверьте мне, когда я говорю, что имело место предательство, изменник будет найден и затем…

По залу пробежала легкая дрожь: каждый представил себе, что было бы с таким человеком.

– Так или иначе, мы столь же гибки, как и наш враг – и мы изменили наши планы. В этом году от Теитола будет мало толку, потому что зимой враг жестоко разбил северные племена. Теперь Жаждущий Крови не сможет воодушевить их.

Но мы достигли больших успехов в производстве бесов. Оно возросло до тысячи в месяц. Следует поздравить наших агентов в Урдхе, это они раздобыли столько особей женского пола.

Пара чародеев натянуто кивнула остальным, принимая вежливые аплодисменты.

– Таким образом, у нас прибавилось сил для предстоящих сезонных работ.

Генерал Эркс обрисует сейчас нашу будущую стратегию.

Генерал Эркс выступил вперед и взошел на помост, установленный справа от Рока. Генерал был высоким седовласым человеком с холодными глазами, вероотступником из далекого королевства Кассим. Долгие годы он служил в Падмасе самим Повелителям Рока, и они направили его к новому Року в Туммуз Оргмеине, чтобы возглавить новые армии.

Прежде чем начать говорить, Эркс откашлялся. Голос его был низким и хриплым.

– В этом году мы располагаем достаточными силами, чтобы устроить по крайней мере три отвлекающих конных атаки, прежде чем мы бросим вперед нашу основную армию. Враг будет вынужден отвечать на наши отвлекающие маневры, потому что каждый такой удар будет достаточно сильным и под угрозой захвата окажутся обширные территории. Затем, когда их силы будут рассеяны вдоль границы, мы пересечем Оон с Тридцатью тысячами бесов и атакуем их в Кеноре. Мы ожидаем получить в этой битве преимущество два к одному.

Аудитория закивала головами и зашепталась.

– Сокрушив их главные силы, мы выступим, чтобы разбить более мелкие отряды. В конечном счете мы двинемся через Мальгун в прибрежные провинции. К середине зимы я полагаю осадить Талион и Марнери.

Вновь последовали кивки и шепот.

Рок прогрохотал:

– И к следующему лету мы станем хозяевами Аргоната!

Все подняли вверх руки со сжатыми кулаками и громкими голосами принялись восхвалять Рока.

Глава 50

Уже наступил вечер, когда Релкин добрался наконец до того места на стене, что находилось напротив узенького оконца. Он нервничал, сидя согнувшись рядом с орудийной башней, и, не отрываясь, смотрел на окно.

Долгое время ничего не было видно. Релкин начал уже подумывать, не случилось ли чего-нибудь с Лагдален. Окно находилось в укромном углу главной башни, но это отнюдь не являлось гарантией безопасности девушки.

Сердце его потихоньку наполнялось отчаянием; солнце уже уходило за горизонт, когда он наконец заметил в окне какое-то движение.

Он помахал рукой. Ему ответили. Да, это была Лагдален.

Он быстро перелез через стену и начал осторожно спускаться. Ни в коем случае нельзя было упасть вниз, когда успех был так близок.

Релкин остановился, когда оказался чуть выше, чем оконце на противоположной стене. Теперь начиналось самое трудное.

Один конец пояса Лагдален свесила из окна, другой намотала на руку.

Под Релкиным зияла темная пустота, в любой момент грозящая смертью. Он прыгнул и секунду летел над бездной, потом ударился о стену башни и поскользил вниз, царапая пальцами твердую каменную поверхность, но затем под его рукой оказался кожаный пояс, он отчаянно вцепился в него и с трудом удержал, едва не за самый кончик.

Лагдален почувствовала резкий рывок, но ремень удержала. Релкин на мгновение завис в воздухе, потом схватился другой рукой за ремень и уперся ногами в стену.

Он подтянулся; Лагдален удерживала его из последних сил. Руки ее были сжаты вместе, ноги дрожали, казалось, еще чуть-чуть и она не выдержит.

Она уже не могла терпеть, и ремень поскользил из ее онемевших пальцев, когда Релкин стремительно выбросил руку и схватился за край окна.

Через секунду он уже был внутри. Лагдален стояла, рыдая от облегчения, на руках ее синели отметины от ремня.

Он сгреб Лагдален в объятия и заметил, что они с ней одного роста. А в Марнери, шесть месяцев назад, она была немного выше его.

– Лагдален, ты справилась, – прошептал он, понизив голос.

Она зарыдала снова, затем откашлялась.

– Ты достал гриб? – спросила она.

– Да.

– Я пряталась внизу, в кладовке, там раньше содержались бесы. Я прождала столько часов, что начала думать: неужели с тобой что-то случилось.

– На стене были стражники. Мне пришлось вернуться и спрятаться в городе.

– Я чуть с ума не сошла. Хотела уже возвращаться к леди.

– Слава Богине, что ты меня дождалась. Я теперь твой должник, Лагдален из Тарчо. – Он взял ее руку, наклонился и поцеловал.

Лагдален сжала ее в кулак, будто хотела ударить Релкина, но в конце концов просто уперлась кулаком ему в грудь и оттолкнула прочь.

– Ты еще молодой и глупый. Давай скорей возвращаться. Я все готова отдать, лишь бы леди была жива!

– Я тоже, – пробормотал Релкин, хотя мысли его были сейчас о другом; он надеялся, что проживет достаточно долго, чтобы выглядеть взрослым в глазах Лагдален из Тарчо.

Они, крадучись, возвращались обратно, пока не достигли тайного коридора и не спустились под землю.

И снова они прошли мимо кузницы, откуда доносились щелканье бичей, грохот молота и шипение металла. Затем они пролезли через дыру в туннель. Для Лагдален это было почти невыполнимой задачей, и она чуть не упала, если б рядом не оказалось Релкина; он поддержал ее, и несколько мгновений спустя Лагдален уже была на полу.

Они двинулись по туннелю, ориентируясь по бледному свечению стен. Пройдя с полдороги, они услышали звуки, доносящиеся откуда-то спереди: лязг оружия, голоса и резкий выкрик приказа.

– Нас ищут, – прошептал Релкин, развернулся и потащил Лагдален за собой в темноту туннеля.

Показались смутные огоньки, к счастью, они были слишком далеко, свет их досюда не доходил. Релкин и Лагдален побежали назад, пока не достигли входа в другой туннель. Не останавливаясь, они свернули в него.

Туннель резко пошел под уклон и повернул вправо. Релкин не был уверен, но подозревал, что они направлялись назад, к подземельям под главной башней.

Дорога привела беглецов в скрытую смотровую галерею над большим залом.

Помещение было заполнено женщинами. Бедняги томились в загонах вдоль стен зала, скованные цепями. Трудно было назвать такое существование жизнью; утробы их приносили на свет беса за бесом, по одному в месяц, до тех пор, пока их не освобождала милосердная смерть.

Лагдален почувствовала, как всю ее охватило холодом. У Релкина пересохло в горле. Здесь были сотни, тысячи женщин, вынашивающих бесов, в цепях, будто дикие звери, под надзором других женщин, одетых в черную форму Туммуз Оргмеина.

– Как можно в этом участвовать? – произнес Релкин сдавленным шепотом.

Лагдален не смогла ответить. Люди Туммуз Оргмеина были свирепы и холодны сердцем. Они собрались здесь, чтобы служить Року, надеясь получить выгоду после его победы.

В другом большом помещении экспериментировали мастера евгеники Рока.

Релкин увидел корову: в ее утробе зрел плод какого-то огромного существа, корова была обречена умереть при родах. Вид несчастного животного с непристойно раздутым животом преследовал его всю дорогу, пока они шли мимо этих адских мест.

В конце концов они вышли к лестнице, по которой возвратились на первый этаж, и оттуда вскоре добрались до той развилки, которая им запомнилась еще из похода на верхние этажи главной башни.

Опять они оказались на прежней дороге. На этот раз на верхнем уровне глубоких туннелей никаких патрулей не было. Зато ниже, по дороге к их тайному убежищу, они услышали какие-то звуки, очень далекие, но несомненно на том же уровне, где они находились.

Наконец они достигли пещеры, где когда-то на них набросился кот с ордой крыс. Отыскать тесный проход в потайное убежище оказалось трудно: крысы обкусали слизистую поросль со стен, чтобы сохранить темноту.

Они все еще бродили ощупью в непроглядной тьме, когда вдруг послышались резкие пискливые звуки, а затем проступил чуть заметный свет голубого кольца; тут они увидели крыс и углубление неподалеку от них.

Релкин нагнулся и обнаружил низко расположенный ход. Скоро они были в потайной комнате.

Кот сидел, мрачно уставившись на неподвижную Лессис. Когда Релкин и Лагдален подошли ближе, он повернулся, разглядывая их большими серьезными глазами. Рядом с ним была стайка крыс; от того живого ковра, что покрывал прежде пол, не осталось и следа.

Релкин кивнул коту и показал ему гриб. Сам не зная почему, он чувствовал, что должен был это сделать: этим жестом он как бы просил у кота прощения за свое опоздание.

Кот прищурился и взглянул на Лессис. Ведьма была смертельно бледной;

Релкин подумал, что она действительно умерла.

– Что? – Он повернулся к Лагдален, и ужас охватил его сердце. Неужели они опоздали?

Лагдален припала к земле рядом с хрупкой фигуркой ведьмы.

– Леди, мы вернулись. У нас есть то, о чем вы просили.

Кот внезапно издал жалобный вопль. Потом развернулся, закричал снова и выгнул спину дугой. Релкин и Лагдален посмотрели на него, но кот отвернулся, пристально вглядываясь в лицо Лессис, словно он был лампадой, освещавшей ее глаза.

– Прямо не знаю, что и думать. Иногда леди впадает в транс, который длится целыми днями. Она разговаривает с существами, увидеть которых мы не можем.

Релкин, я наблюдала такие вещи, которых совершенно не могу объяснить.

Релкин вновь почувствовал таинственность дел, происходящих вокруг него.

Маленькая бледная женщина, лежащая здесь на куче соломы, находилась в центре водоворота сил и событий – она была крошечным стержнем чудовищных, непонятных действий. Голова шла кругом от созерцания всей этой картины.

– Но она жива? – пробормотал он; ему казалось, что леди уже не дышит.

– Сердце ее бьется, но медленно, – ответила Лагдален.

– А как рана?

– Чистая, нагноения нет.

– Тогда мы должны попробовать разбудить ее. Лагдален заколебалась.

– Не знаю, правильно ли мы поступим. Давай еще подождем.

– Но разве ей не нужен этот гриб? Лагдален покачала головой.

– Это не лекарство, Релкин. Она должна подпитать свои силы, чтобы быть в состоянии работать. Нам лучше немного подождать. Леди всегда говорила, что терпение – первая и величайшая добродетель в этих вещах.

Релкин пожал плечами:

– Тогда подождем.

– Подождем.

Время шло. Релкин не думал, что сможет заснуть после всего происшедшего, но поев овса и попив воды, он пристроил голову на камень и проснулся только тогда, когда почувствовал, что его трясет Лагдален.

– Вставай, Релкин. Что-то происходит, они возвращаются.

Он сел, протирая глаза.

Крысы возвращались в огромных количествах. Он посмотрел через плечо И увидел, как они стремятся сплошным потоком из всех нор и щелей.

При виде этого зрелища волосы у него встали дыбом, но в глубине души он почувствовал странное облегчение. Почему-то было чертовски приятно видеть, как они возвращаются.

Глава 51

Крысы вновь собрались вокруг них, они чем-то напоминали публику, пришедшую послушать сольный концерт певицы. Вот только певица лежала на соломе и, по-видимому, была мертвой.

Старый кот приветствовал крыс, привычно разбросав их лапой по сторонам, но крысы не думали сопротивляться. Они устраивались вокруг кота, сбиваясь в плотную массу и покрывая полностью пол пещеры. В тусклом зеленоватом свете Релкин увидел море маленьких, блестящих, похожих на бусинки глаз, устремленных на Лессис.

В воздухе опять возникло ощущение некой силы; сила медленно нарастала, пока Лессис, судорожно вздохнув, не проснулась. Сначала открылись ее глаза, потом медленно, очень медленно, начало оживать лицо.

Релкин похолодел, глядя на это медленное пробуждение; ему думалось, что Лессис действительно очень слаба и близка к смерти. Но вот она взглянула на них, дыхание ее восстановилось; ведьма, несомненно, приходила в себя.

Она облизнула губы и заговорила. Голос ее был слабым, чуть громче шепота.

– Лагдален, милая, все будет гораздо сложнее, чем я предполагала – силы мои на исходе. Ты, милая, должна будешь сплести заклинание и составить магические числа. Если у тебя есть свеча и гриб, ты с этим справишься. Я расскажу, что делать.

Лагдален почувствовала, как в груди замирает сердце. Значит, ответственность должна лечь на нее? Это было уж слишком: в искусстве магии она разбиралась слабо. А вдруг она в чем-нибудь ошибется? И что если леди из-за ее ошибки умрет?

Но иного выхода не было. Кроме нее, Лагдален, не на кого было переложить это бремя. Лагдален срезала с Лессис остатки одежд. Пока ее руки крошили гриб и складывали из крошек на груди Лессис маленькое кольцо, девушка, потеряв дар речи, смотрела на ведьму.

Какая худая и истощенная была леди: грудь ее высохла, ребра торчали.

Лагдален никогда не видела ее обнаженной, и теперь при виде этого тела девушке хотелось расплакаться.

Она взяла себя в руки и укрепила свечу в центре круга из крошек; затем Релкин осторожно зажег ее при помощи кремня, камня и кусочков соломы.

Лессис пробудилась опять, с той же смертельной медлительностью.

– Теперь, моя милая, нам нужно читать заклинания; мы должны торопиться, потому что их нужно закончить прежде, чем догорит свеча. Ты готова?

Лагдален пожала плечами.

– Готова, леди.

– Прочти седьмой и девятый разделы из Биррака. Лагдален знала их наизусть; кроме того, у нее был карманный Биррак леди для более трудных разделов.

Неприятность заключалась в том, что буквы были слишком мелкими, а свет скудным.

Голос ее постепенно креп, и слова силы заполняли пещеру. Осторожно, кирпичик за кирпичиком, выстраивала она заклинание, и извивы магической силы начали застывать в воздухе.

Здесь менялась самое суть бытия; Релкин с изумлением следил, как длинные каденции срывались с губ Лагдален, магическими нитями вплетаясь в ткань мира.

И пока чтение продолжалось, она чувствовала, как всю ее затягивает в эту игру; сущность Лагдален растворялась в словах по мере того, как они постепенно создавали контуры заклинания.

Ей нужно было спешить, потому что леди сливалась с какой-то черной стеной, которая скользила в вечность. Пальцы девушки слабели, но если бы она отступила, Лессис была бы потеряна навеки. Лагдален не могла себе позволить сделать ошибку, и, несмотря на спешку, ей следовало быть точной до буквы.

По телу Лагдален стекал пот: она добралась до высоких пассажей, используя creata и voluminate, наклонения, которые она никогда еще не применяла самостоятельно.

Слова эти было трудно произносить, от них буквально сводило язык, особенно от формы voluminate, которую она не умела контролировать. В одном месте ей не хватило дыхания, и она судорожно вздохнула, когда звук возник слишком рано, еще не слетев с губ, потому что Лагдален не знала толком, что делать со своим ртом.

К счастью, этот промах не повлиял на структуру высших сил. Почти до конца сформированное заклинание обладало заметной устойчивостью.

У Релкина волосы поднимались дыбом, пока он слушал все эти странные переливы звуков. Такого длинного колдовского действа он еще никогда не видел.

Свеча почти догорела – времени прошло много. Лагдален с трудом ворочала языком, слова произносила невнятно, но крысы по-прежнему были здесь, такие же решительные, как всегда, ожидая завершения этой странной драмы.

Наконец все было почти закончено. Лагдален отложила Биррака. Язык и небо болели, во рту пересохло, глаза щипало, она была измотана до предела.

Но несмотря на это, ее переполняло чувство восторга. Она, Лагдален из Тарчо, всегда такая бездарная на уроках аббатисы Плезенты, без единой ошибки составила заклинания величайшей важности.

Сотни строк каденции! Сорок восклицаний!

Лагдален отдышалась. Лессис подняла на нее глаза.

– Нельзя терять времени, милая, – прошептала ведьма. – Я могу долго не продержаться. Кот зашевелился и жалобно мяукнул.

– Возьми его. Он готов, – произнесла Лессис. Лагдален потянулась к коту и взяла его на руки. Тело его оказалось жестким и мускулистым, когти инстинктивно впились ей в предплечье. Лагдален вздрогнула, но удержала кота на руках; он тут же слегка расслабился, печально мяукнул и спрятал когти.

Лагдален произнесла последние слова силы и подняла кота над маленьким колеблющимся пламенем свечки. Заструился водоворот невидимых сил, и вся пещера содрогнулась до основания.

Пламя погасло, раздалось бурлящее шипение, так волна откатывает назад по песку, и слабый запах озона ударил в ноздри.

Постепенно глаза их привыкли к мраку. Кот лежал на груди у Лессис.

Лагдален протянула руку, чтобы дотронуться до него и обнаружила, что он мертв и уже стал коченеть.

Лессис внезапно открыла глаза. Жизнь вновь набирала силу; она поднялась, прижимая к груди мертвого кота, и завела тихую песню на непонятном языке.

И пока она держала кота, тело ее делалось налитым и крепким, на лице проступил румянец, а морщины и складки исчезли.

Песнь ее подошла к концу, и она положила тельце кота на подстилку из соломы, где только что лежала сама.

Ведьма взглянула на Лагдален и Релкина и протянула руки.

– Теперь я совсем другая – такой свирепой и яростной я не помню себя давно.

– Это дух вашего друга, леди? – спросила Лагдален, глядя на кота.

– Да, это дух Экатора, кошачьего принца. Я создала его очень давно и теперь поглотила его в себя, навечно.

Крысы собрались вокруг кошачьего трупа. В один миг они взвалили его на спины и понесли прочь.

– Позаботьтесь о нем, малышки, потому что я все еще люблю его, и он уплатил свой долг полностью.

Лессис потянулась, чтобы размять тело. Она проделала это с кошачьей грацией и в то же время вполне по-человечески. Теперь она казалась много моложе, хотя по-прежнему ее возраст не поддавался определению; ей можно было дать три, от силы четыре десятка, а не шесть, как прежде.

На месте ее раны остался лишь синевато-багровый шрам, длинной линией прочертивший бок.

– Я так голодна, что съела бы сейчас даже крысу, – сказала она. – Надеюсь, подобные желания не продлятся слишком долго.

– У нас есть немного овса и воды. Ведьма скривила физиономию:

– Ладно, сойдет и это.