Текст книги "Рауль, или Искатель приключений. Книга 2"

VII. Ла-Вуазен

Филипп Орлеанский рассказывал хорошо – он это знал и любил рассказывать. Он немедленно начал рассказ, уже известный нашим читателям – рассказ, сообщенный Раулю маркизом де Тианжем в одной из первых глав «Искателя приключений». Когда регент кончил, он обернулся к Раулю и спросил:

– Ну, кавалер, что вы думаете об этом?

– Ваше королевское высочество, позволите ли мне выразить мою мысль откровенно, без всякой скрытности?

– Не только позволяю, но приказываю.

– Я буду повиноваться и отвечу, что Антония Верди, очевидно действуя по правилам коптов, изложенным ясно и точно в Армореенской книге, сотворила чудо нисколько не удивительное, вызвав, без больших затруднений, демона четвертого или пятого разряда.

– А! Вы находите, что это очень просто, кавалер?

– Да, ваше высочество.

– И вы сделали бы то же самое?

– Если ваше королевское высочество удостоите приказать мне, я сделаю гораздо больше.

– Неужели?!

– Конечно, ваше высочество.

– Почему же вы не сделали этого до сих пор?

– Потому что ваше королевское высочество не изволили приказывать мне…

– Но вы знали, что я очень любопытен на этот счет, и могли бы, как кажется, предложить мне убедиться в чудесах науки, не имеющей соперниц.

– Простите меня, ваше королевское высочество, но вызывания, о которых я говорю, сопровождаются явлениями столь страшными и даже опасными, что я никогда не осмелился бы сказать об этом вашему королевскому высочеству без особенного приказания с вашей стороны.

Как ни мало имели веры ко всем таинствам чернокнижия мужчины, присутствовавшие за ужином, но на лицах их легко было заметить невольный трепет беспокойства. Женщины побледнели, несмотря на румяна.

– Какие же это вызывания могут быть страшнее и опаснее вызова самого демона? – спросил регент.

– Ваше высочество, – отвечал Рауль, – я могу вызвать мертвых из могил, в которых кости их покоились целые столетия! Я могу вызвать римских императоров, афинских и лакедемонских полководцев! Моему голосу будут повиноваться Сезострис, Соломон, Иуда Искариот или Юлий Цезарь… По моему призыву французские короли поднимут священные плиты Ссн-Дени… Словом, каково бы ни было лицо, объявленное вами, умерло ли оно только пятьдесят лет назад или шесть тысяч лет, будет ли это какая-нибудь куртизанка или один из мудрецов древней Греции, римский император или король Франции – оно примет на один час свой прежний вид и явится, если вы захотите, сесть за ваш стол.

Несколько секунд регент оставался в глубокой задумчивости.

– Это в самом деле и странно и ужасно, – прошептал он. – И вы можете сделать все, что вы сказали, кавалер? – прибавил он после новой минуты молчания.

– Могу, ваше высочество, потому что я уже делал все это…

– Для кого?

– Для себя самого.

– С какой целью?

– Мне надо было допросить могилу, закрытую уже давно… чтобы потребовать у мертвеца признания…

– И могила отвечала?

– Отвечала, ваше высочество.

– И мертвец явился?..

– Явился, ваше высочество.

– И признание было сделано?

– Да, ваше высочество.

– А какими средствами вы добились этого?

– Это тайна, которую я не могу открыть даже вашему высочеству. Я не имею на это права.

– По крайней мере, вы можете сказать мне, какие опасности угрожают свидетелям ваших вызываний?

– Могу, ваше высочество… Если эти свидетели во время вызываний и явлений попробуют выйти из магического круга, в который я заключу их, то они умрут мгновенно, в ту же самую минуту упадут как бы пораженные громом…

– Предвиденная опасность уничтожается…

– Не всегда.

– Как вы это понимаете?

– Страх иногда овладевает самыми твердыми душами до такой степени, что они забывают все. Испуг преодолевает рассудок. Зрители хотят бежать… а, повторяю, вне магического круга – смерть…

– Существуют ли примеры внезапной смерти в подобных обстоятельствах?

– Существуют.

– Можете вы рассказать нам хоть об одном из них?.. Я выслушаю рассказ ваш с величайшим интересом…

– Ничего не может быть легче… Но я должен предупредить ваше королевское высочество, что буду поставлен в необходимость называть очень знатные имена и говорить о них таким образом, что честь этих имен будет компрометирована…

– Что за беда? Даю вам полное позволение…

– Я начинаю: это было в царствование достославного монарха, который при жизни своей назывался Людовиком XIV и которого потомство уже называет Людовиком Великим, в то время, когда Ла-Вуазен еще не была присуждена к смерти и пользовалась всем зловещим блеском своей двойной славы, как ворожея и отравительница. Не знаю, наравне ли стоял и ее яды с ее репутацией, но невозможно сомневаться, что формальным актом, заключенным между нею и Сатаной (этот акт был у меня в руках), она предоставила в собственность духу тьмы свою бессмертную душу взамен кабалистической власти первого разряда – власти, которая должна была продолжиться во всю ее жизнь.

Аббат д'Оверн, сделавшись в двадцать семь лет кардиналом и великим раздавателем милостыни во Франции, почти тотчас же после этого вдруг возымел престранное намерение.

В одно прекрасное утро негр, составлявший часть прислуги Ла-Вуазен, сказал ей, что какой-то простолюдин во что бы то ни стало и немедленно хочет говорить с ней. Негр заметил, что простолюдин этот говорил таким тоном и с таким повелительным видом, что легко можно было угадать в нем переодетого вельможу. Ла-Вуазен приказала принять посетителя и увидала молодого человека высокого роста, с гордой осанкой, по которой было можно угадать в нем аристократа, несмотря на костюм савояра. Лицо молодого человека было вымазано темным лаком, так что его нельзя было узнать… Ла-Вуазен по своей опытности не могла ошибиться и тотчас поняла, что это не простолюдин, а знатный вельможа. Она, однако, притворилась, будто обманута его наружностью, и сказала своему посетителю:

– Чего ты от меня хочешь, добрый человек?

– Говорят, что вы имеете сверхъестественную власть… – отвечал незнакомец, стараясь подражать, но весьма неудачно, савойскому акценту.

– А тебе какое дело?

– Большое дело…

– Уж не намерен ли ты испытать эту власть?..

– Таково действительно мое намерение…

– Ты прав, я точно имею эту власть, но для тебя она не обнаружится…

– Отчего же?

– Оттого, что ты, как кажется, беден, а я только богатым продаю мое знание и мои секреты…

– Правда, я беден… однако могу вам заплатить, – отвечал незнакомец, вынув из кармана кошелек, который, по-видимому, был очень тяжел, и показывая его Ла-Вуазен.

– Хорошо, – сказала она, – если ты дашь мне золото, я не спрошу у тебя, откуда ты взял его… Теперь говори, чего ты от меня хочешь?

– Я хочу прежде всего доказательства, что ваши знания истинны…

– Какое же тебе нужно доказательство?..

– Скажите мне, кто я? Этого для меня будет достаточно…

– Дай мне твою руку.

– Вот она.

Ворожея взяла руку, протянутую ей незнакомцем, и долго рассматривала линии. Во время этого осмотра она мысленно вызывала демона, отданного в ее распоряжение Вельзевулом. Демон явился. Она спросила его. Он отвечал. Ла-Вуазен выпустила руку незнакомца.

– Ну? – спросил он.

– Эммануиль-Теодор де ла Тур, принц Бульонский, кардинал Овернский, великий раздаватель милостыни во Франции, приказывайте вашей служанке, и она будет повиноваться!..

VIII. Великий раздаватель милостыни во Франции

Кардинал задрожал, отступил на шаг и побледнел. Сверхъестественное всегда удивляет и волнует.

– Я вас пугаю? – спросила Ла-Вуазен с легкой иронией.

– Нет, – отвечал он, – я вижу, что вы именно та, кто мне нужен для моего великого предприятия.

– В таком случае, так как вы теперь имеете ко мне доверие, объясните, зачем вы пришли…

– Разве вы не можете угадать?

– Конечно, могу, но надо будет призывать и расспрашивать духов, а это будет долго… Если вы не хотите терять времени, скажите мне сами все…

– Вам, без сомнения, известно, что я племянник де Тюренна?

– Как же мне не знать того, что известно всей Франции?

– Вы знаете, как и вся Франция, что этот герой умер на поле сражения.

– К великому огорчению короля и к великой радости врагов.

– Предположим, что маршал, мой дядя, хранил одну тайну, чрезвычайно важную, и что внезапная смерть помешала ему вверить эту тайну кому бы то ни было, потому что, в самом деле, с той минуты, когда он был ранен, и до той, когда испустил последний вздох, он не мог произнести ни одного слова…

Ла-Вуазен склонила голову в знак согласия.

– Эта тайна существует, – продолжал племянник де Тюренна, – я в этом убежден…

– Какая же это тайна?..

– Маршал де Тюренн оставил своим наследникам состояние, несообразное ни с его знатным именем, ни с его высоким саном… И я нисколько не сомневаюсь, что это состояние составляет только самую малую часть его имения, что он должен был иметь огромные суммы и груды драгоценных камней, которые он приобрел во время своих походов и которые были подарены ему секретным образом…

– Однако маршал де Тюренн представил много доказательств своего бескорыстия, – осмелилась сказать Ла-Вуазен.

– Я этому не верю, – возразил кардинал, – на земле нет человека истинно бескорыстного…

– Если же эти огромные суммы и груды драгоценных камней действительно существуют, что вы хотите сделать?..

– Вы не понимаете?

– Нет еще…

Ла-Вуазен лгала. Давно уже угадала она постыдную жадность недостойного племянника героя! Но она хотела, чтобы принц Бульонский объяснился сам. Он продолжал:

– Да, конечно! Сокровища существуют и должны быть так хорошо спрятаны, что никто из друзей и слуг маршала никогда не подозревал о их существовании. Я один угадал истину и сказал себе: «Так как дядя мой оставил свет, не открыв своей тайны, то я спрошу, где скрыты его богатства!

– А!.. – сказала Ла-Вуазен. ~ Вот чего вы хотите!

– Да.

– Говорить с мертвым легко; но мертвые спят непробудным сном и не могут ни слышать вас, ни отвечать вам…

– Без сомнения, поэтому-то, как вы видите, я и пришел к вам…

– А что я могу сделать для вас?

– Мне сказали, что вы имеете власть прерывать сон мертвых, принуждать их слышать ваш голос и отвечать вам… Солгали мне?

– Вам сказали правду.

– Ну, так вызовите де Тюренна, принудьте его тень слушать вас и говорить со мной…

– Я этого не сделаю.

– Почему?

– Потому что великий де Тюренн не такой мертвец, как другие! Потому что он приобрел право спать спокойно в своем окровавленном саване!.. Потому что слава бодрствует над его могилой и запрещает мне приближаться к ней!.. Потому, наконец, что, если уже говорить вам все, вызывая его, я буду бояться!..

– Бояться!.. Вы будете бояться? Вы, Ла-Вуазен?.. – вскричал кардинал.

– Да.

– Женщина, ты лжешь!

– Вы можете в этом удостовериться.

– Да, ты лжешь! Или твоя мнимая наука обман! Твое чародейское искусство одно фиглярство!.. Твое ремесло – дурачить людей, и теперь, когда ты стоишь лицом к лицу с человеком, которого не смеешь обмануть, который ясно увидит твою дьявольскую мистификацию, ты постыдно отступаешь и стараешься прикрыть свое бессилие нелепыми выдумками?

– Думайте так, если хотите… Конечно, я не позволю себе противоречить вам… – возразила Ла-Вуазен самым спокойным и самым почтительным тоном.

Принц Бульонский сделал несколько шагов, чтобы удалиться; но мысль, преследующая его, не давала ему покоя. Молодой человек подумал, что он племянник великого полководца, а великий полководец никогда не должен считать сражение совершенно проигранным, пока останется еще хоть какой-нибудь ресурс. Вместо того чтобы выйти из комнаты, он вернулся.

– Выслушайте меня… – сказал он.

– Я буду вас слушать, пока вам угодно говорить со мной…

– Вы любите золото, не так ли?

– Только одно золото я и люблю в целом мире…

– Если золото может заставить вас решиться исполнить мою просьбу, вы получите его…

– О, его понадобилось бы слишком много… вы сами откажетесь от цифры, которую я назначу…

– Кто знает?

– Стало быть, вы решитесь многим пожертвовать, чтобы удовлетворить свое желание?..

– Да…

– А если я исполню вашу просьбу, если вызову этого знаменитого мертвеца, заставлю его явиться перед вами, но, однако, последствия этого вызова будут ничтожны?..

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что сокровища, накопленные вашим дядей, могут существовать только в вашем воображении…

– О! Я этого не боюсь!

– Но положим, что это случится. С надеждою на огромное богатство исчезнут и ваши обещания.

– Поберегитесь так думать!.. Во всяком случае, что бы ни случилось, моя признательность несомненна, и вы получите щедрое вознаграждение.

– Определите ясно ваши предложения. Потом мы посмотрим, можем ли мы сойтись.

– Не предпочитаете ли вы положиться на мою щедрость?..

– Нет, я предупредила вас заранее, что, по всей вероятности, вы отступите перед моими требованиями. Притом повторяю, как ни огромна будет награда, я предпочитаю отказаться.

– Послушайте: я вам предлагаю тридцать тысяч ливров, если только вы вызовите при мне де Тюренна, хотя бы даже призрак его и отказался отвечать на ваши или мои вопросы или сказал нам, что сокровищ не существует…

– Продолжайте.

– Если же, напротив, призрак укажет, где спрятано золото, вещи, серебро, драгоценные каменья, накопленные маршалом, вы получите сто тысяч ливров… Согласны?

– Нет.

– Почему?

– Потому что этой суммы недостаточно.

– Назначайте же сами!

– Я требую пятьдесят тысяч ливров в первом случае, двести тысяч во втором.

– Но…

– О! Не рассуждайте. Соглашайтесь или откажитесь, и если мое сильное желание может иметь влияние на вашу решимость, я желаю от всей души, чтобы вы отказались.

– Я согласен.

– Но хорошо ли мы поняли друг друга? Пятьдесят или двести тысяч!.. Так ли?

– Да.

– Я не требую от вас никакого письменного обязательства, мне достаточно одного вашего слова; но и вы можете положиться на меня!

IX. Гробницы Сен-Дени

– Теперь, когда мы условились, – сказал кардинал, – вы должны понять, что я желаю сделать вызов как можно скорее.

– Я не потеряю ни одного часа, ни одной минуты, однако должна предупредить вас, что мне все-таки нужно две недели.

– Зачем так много?

– Столько времени мне необходимо, чтобы приготовиться к сильному заклинанию, которое должно пробудить мертвеца.

– Согласен, если это нужно…

– Я прибавлю, что самая непроницаемая тайна должна окружать вызывание.

– Эта тайна необходима мне еще более, чем вам.

– Да, конечно! Но я не знаю, хорошо ли мы понимаем друг друга… Я что-то сомневаюсь в этом…

– Что вы хотите сказать?..

– Я хочу сказать, что вы да я, да два человека, находящиеся в моем распоряжении, Лесаж и д'Аво, отлученные от церкви аббаты, одни будут присутствовать при всем, что будет происходить в ту ночь, которую мы выберем для заклинаний.

– Вы правы, – сказал кардинал, – мы несогласны!

Говоря таким образом, кардинал, столь же трусливый, сколько жадный, начал бледнеть и дрожать при мысли о своем одиночестве.

– Что значат ваши слова? – спросила Ла Вуазен.

– Я должен предупредить вас, что со мною будет один дворянин, издавна преданнейший слуга моего дома.

– Кто такой?

– Капитан Шампанского полка, родной племянник де Гассиона, маршала Франции.

– И вы ручаетесь за его скромность?

– Как за свою собственную…

– Пусть же исполнится ваше желание, хотя присутствие постороннего может быть гибельно для нас всех…

– В котором часу будет вызывание?

– В полночь.

– Здесь?

– О! Нет, не здесь.

– Где же?

– В аббатстве Сен-Дени, под сводами церкви.

Кардинал задрожал, и бледность его заметно увеличилась.

– В аббатстве Сен-Дени!.. – повторил он взволнованным голосом.

– Да.

– Это невозможно!..

– Так надо.

– Неужели вы не можете выбрать другого места?

– Нет.

– Но ворота аббатства и двери церкви заперты ночью, вы должны это знать…

– Знаю.

– Там должен быть хороший караул…

– Не сомневаюсь.

– В таком случае как же войдем мы в аббатство?

– Все это ничего не значит.

– Вы беретесь растворить ворота и двери?

– Не я их растворю.

– Кто же?

– Вы.

– Я? Каким образом?

– У вас есть ключ, отворяющий все двери.

– Что же это за ключ?

– Золотой.

– Вы, конечно, хотите сказать, что надо подкупить ключаря?

– Да, и это будет легко, если вы дадите двести пистолей наличными и пообещаете место в триста или четыреста ливров в год.

– В самом деле, ото не трудно… Но что же сделается тогда с непроницаемой тайной, которою вы хотите окружить нас? Какой предлог можем мы представить этому человеку?

– Неужели вас затрудняет такая безделица?

– Но мне кажется…

– Предлог не только будет правдоподобен, но еще и очень назидателен… Что, например, может быть проще и трогательнее поступка великого раздавателя милостыни во Франции, который дал обет провести ночь в молитве на могиле маршала де Тюренна, своего дяди.

– У вас на все готов ответ.

– Надеюсь, этот ответ удовлетворяет вас?

– Совершенно.

– В таком случае теперь мы, кажется, согласны во всех отношениях.

– Да, и нам остается только назначить день. Нельзя ли сделать это сейчас?

– Можно.

– Назначьте же…

Ла-Вуазен посмотрела в календарь.

– Сегодня двадцать восьмое октября, – сказала она потом, – вызывание произойдет тринадцатого ноября в полночь.

– До тех пор нужно ли нам видеться?..

– Нет, по крайней мере, я не думаю. Если же, однако, я должна буду сообщить вам что-нибудь важное, я буду иметь честь прислать молчаливого и надежного посла.

– Итак… Где же мы должны сойтись? – спросил кардинал.

– Здесь, если вам угодно.

– В котором часу?

– В восемь часов вечера.

– Нужно ли мне переодеться?

– Вы можете не надевать кардинальской одежды, но необходимо, чтобы ключарь Ссн-Дени мог узнать вас… иначе мы можем найти двери запертыми…

Кардинал и Ла-Вуазен расстались. Ворожея принялась за приготовления, между тем как у кардинала заранее кружилась голова при мысли об огромных богатствах, которых он скоро мог быть счастливым обладателем.

Прошло две недели, настала пятница 13 ноября. Ла-Вуазен все приготовила. Ключарь, подкупленный наличными пистолями и пышными надеждами, готов был растворить дверь при первом требовании.

В назначенный час кардинал и капитан Шампанского полка приехали к Ла-Вуазен. Лесаж и д'Аво были уже там… В девять часов отправились в путь в двух каретах, чрезвычайно простых, чтобы не привлекать внимания. Кардинал и капитан сидели в первой карете. Ла-Вуазен, два аббата и негр с волшебными снарядами находились во второй. В половине одиннадцатого доехали до Сен-Дени. Тут все вышли из кареты и пешком отправились к аббатству, чтобы избежать стука колес на мостовой. В одиннадцать часов сообщники подошли к воротам древнего аббатства. Ключарь уже дожидался на своем посту; он растворил калитку, ввел в церковь святотатственных гостей и, сказав кардиналу, что оставил открытой дверь, ведущую в склеп, удалился, чтобы оставить достойного и благочестивого прелата исполнить на свободе свой обет. Все было безмолвно и угрюмо под мрачными сводами. Потайной фонарь, который держал Лесаж, едва окружал таинственных посетителей сомнительным светом. По временам косвенные лучи этого света падали на какое-нибудь из вызолоченных украшений и таким образом выказывали мрачную обширность здания. Быстрый и беспрестанный трепет пробегал по членам кардинала, и слышно было, как зубы его стучали. Однако жадность была в нем сильнее страха, ему хотелось убежать, но он остался.

– Вы дрожите, – заметила ему Ла-Вуазен.

– Это от холода, – отвечал кардинал. – Скоро ли вы начнете? – спросил он через минуту.

– Терпение… – возразила Ла-Вуазен. – Час еще не настал…

Во все время поездки из Парижа в Ссн-Дени небо было мрачно, ни одна звезда не показывалась на небе, покрытом тучами; ни малейший ветерок не разгонял этих туч, и потому мрак ночи делался от них еще чернее. Вдруг зловещий звук, похожий на продолжительный стон, пробежал под звучными сводами древнего аббатства и затих, затерявшись в капеллах. Почти тотчас же этот звук снова раздался, но с большей силой; казалось, что целая стая огромных сов хлопала крыльями в окна. Кардинал с трудом удержался от крика ужаса.

– Это ничего, – шепнула ему Ла-Вуазен. – Это начинается ураган.

В то же время, как бы для подтверждения ее слов, яркая молния, сопровождаемая страшным ударом грома, осветила церковь. Потом опять все покрылось мраком, и слышался только стон ветра и рев бури.

« Молния в ноябре!.. – подумал кардинал. – Это странно!.. «

X. Вызывание

– Пойдемте, – сказала ему Ла-Вуазен, направляясь к растворенной двери, которая вела в погребальный склеп.

Кардинал не трогался с места. Неописуемый ужас пригвоздил его ноги к полу, и они отказывались его поддерживать. Ла-Вуазен приметила это оцепенение.

– Если вы хотите вернуться, – сказала она прелату, – еще есть время…

– Не с тем пришел я сюда, чтобы тотчас же возвращаться назад!.. – пролепетал кардинал. – Пойдемте!

Он сделал усилие и, опираясь на руку капитана, пошел за Ла-Вуазен колеблющимися шагами. Колдунья смело вошла в глубину извилистой лестницы, которая спускалась в недра земли, и скоро все лица, долженствовавшие присутствовать при страшной сцене вызывания, очутились под сводами склепа, в котором находилась гробница Тюренна. В глубине склепа, против надгробного памятника, стоял каменный алтарь. В известные эпохе годы на этом алтаре служили панихиды за упокой души де Тюренна. Близ гробницы было поставлено несколько деревянных стульев для благочестивых христиан, желавших присутствовать на этих панихидах. Ла-Вуазен сделала знак негру, который тотчас принес один из этих стульев и подал его кардиналу. Это было сделано кстати, потому что низкое сердце кардинала переставало биться и обморок был неизбежен.

Начались приготовления к вызыванию. Волшебные снаряды, принесенные негром, состояли из подмостков (нескольких тонких досок), большого куска черного сукна с вышитыми серебром кабалистическими фигурами, свечей черного воска, серебряного колокольчика и черной палочки. Когда все это было установлено и разложено как следует, Ла-Вуазен взяла черную палочку и, обратившись к кардиналу, сказала:

– Настала минута…

– Я готов… – прошептал кардинал слабым голосом.

– Смотрите, что я буду делать, и слушайте, что я вам скажу, – продолжала она.

– Смотрю и слушаю…

Ла-Вуазен начертала черной палочкой на плитах склепа круг, в который и поставила всех мужчин. Потом продолжала:

– С той минуты, когда вы услышите звон колокольчика, до той, когда я вам скажу, что опасность уже прошла, тот, кто выйдет из этого магического круга, будет внезапно поражен смертью, и никакое человеческое могущество не спасет его… Будете ли вы это помнить?.. – прибавила Ла-Вуазен, обращаясь к кардиналу.

– Буду…

– А если испуг будет сильнее вашей воли и памяти?..

– Неужели вы думаете, что я боюсь?.. – возразил кардинал, силясь придать подобие мужества и твердости своим расстроенным чертам.

– Нет, но плоть слаба…

– Я буду силен!

– Желаю этого для вас и для всех нас.

– В какую минуту явится призрак?

– В ту самую минуту, когда я в третий раз скажу: мертвец идет…

– Могу ли я расспрашивать тень моего родственника?

– Остерегитесь!.. Ваш родственник читает то, что происходит в глубине вашей души, и без ваших расспросов скажет вам, что вы хотите знать.

Дав эти объяснения, Ла-Вуазен вошла сама в магический круг, и по ее сигналу д'Аво, став на колени, зазвонил в колокольчик, между тем как Лесаж бормотал какие-то непонятные слова. В склепе слышались только прерывистое дыхание, шум бури, свирепствовавшей вокруг аббатства, и однообразный шепот каких-то непонятных вопросов и ответов, которыми обменивалась Ла-Вуазен с двумя своими сообщниками. Вдруг послышался первый удар полночи на часах аббатства.

– Мертвец идет!.. – сказал Лесаж глухим голосом.

– Мертвец идет!.. – повторил за ним д'Аво.

Часы еще били.

– Мертвец идет!.. – воскликнула Ла-Вуазен в третий раз.

Едва она произнесла эти страшные слова, едва прозвучал последний удар полночи, как раздался такой сильный удар грома, что старое аббатство задрожало на своем пошатнувшемся фундаменте. Свод приподнялся, плиты раздвинулись – и взоры святотатцев могли проникнуть в глубину, где маршал де Тюренн покоился в гробу. При бледном блеске какого-то странного сияния гроб раскрылся и герой, завернутый в саван, приподнялся…

Кардинал уже не сидел на стуле. Побежденный страхом, он бросился на колени и набожно молился… Позади его раздался пронзительный крик, а потом глухой шум… Он не слыхал этого крика, не поднял головы, не обернулся.

Между тем призрак героя распахнул складки савана, закрывавшие его лицо, и достиг того места, где преступный потомок его рода ждал его, трепещущий и уничтоженный!.. Остановившись и бросив на полумертвого и распростертого кардинала взгляд гнева и презрения, страшный призрак вскричал голосом, в котором не было ничего человеческого и который как будто раздавался с другого конца мира:

– Итак, это ты!.. Ты, презренный наследник рода, облагороженного столькими героями рода, который отныне падет и унизится!.. Это ты, святотатственный священнослужитель и жестокосердный родственник, приходишь из жадности к золоту осквернять храм твоего Бога и пробуждать уснувший прах того, кто был Тюренном!.. Да, я оставил сокровище… сокровище, в тысячу раз драгоценнейшее, чем все богатства земли!.. Я оставил мою незапятнанную честь!.. Я оставил мою безукоризненную славу!.. Лишаю тебя этого сокровища и хочу, чтобы мой род, обесславленный тобою, угас!..

Произнеся эти слова, призрак героя снова закрыл лицо складками савана и спустился в гроб… Свод закрылся, плиты сдвинулись – де Тюренн исчез!.. Раздался второй удар грома и потряс аббатство, потом воцарилось безмолвие и буря утихла словно по волшебству.

– Опасность прошла, – сказала Ла-Вуазен кардиналу. – Встаньте!

Но кардинал не вставал. Он был без чувств.

В нескольких шагах позади него лежало безжизненное тело. Это был капитан Шампанского полка. Храбрый как лев перед пулями неприятеля, бедный капитан пришел в ужас перед таинственным зрелищем, свидетелем которого был невольно. В страшном испуге он хотел бежать и, забыв о предостережении Ла-Вуазен, вышел из магического круга. Тут его ждала смерть…

Кардинал мало-помалу пришел в себя и воротился в Париж, где целый месяц пролежал больной в постели. Выздоровев, он заплатил Ла-Вуазен пятьдесят тысяч ливров и взял с нее клятву хранить тайну.

– Ваше королевское высочество можете видеть, – прибавил Рауль де ла Транблэ, обращаясь к регенту, – что данная клятва не была сохранена.

– И я вижу также, кавалер, – отвечал Филипп, – что вы были правы, утверждая, что иногда опасно вызывать мертвых. Но я думаю, что довольно говорить об этом предмете…

– Позвольте спросить, почему?

– Взгляните на этих дам.

Рауль быстро окинул глазами вокруг стола.

– Как вы их находите? – продолжал герцог Орлеанский.

– Очаровательными, как всегда, и скорее похожими на богинь, чем на простых смертных.

– Я это знаю так же хорошо, как и вы… Но посмотрите, эти богини помертвели от ужаса, как будто каждая из них ожидает появления какого-нибудь страшного призрака, который вдруг раздвинет пол и ковры этой залы и сядет возле них!..