Текст книги "Всадница без головы"

– Слушаю, – послышался голос Чернового в трубке.

Не смог Петя пересилить себя и жалобно просить о помощи вместе с извинениями за недавнюю резкость. Нет, такой интонацией только условия ставят, причем без альтернативы:

– Это я, Петр. Мы – я, Алика и Ник – сидим в обезьяннике. Нас арестовали, если можете, помогите выйти.

– В каком?

– В небольшом. Полицейском.

– Я спрашиваю, какое отделение?

Поскольку Петя понятия не имел, куда их законопатили, номер отделения подсказал дежурный, стоявший рядом, а Черновой пообещал приехать. Конечно, никуда не денется, приедет, потому что… да много причин, включая совесть.

Петя быстро набросал Нику историю для Андрея Максимовича: они оба договорились с Аликой встретиться в баре, она пришла раньше, а дальше – как было на самом деле, собственно, почти никакого вранья. Ник согласился, но, небрежно покрутив в воздухе кистью руки, указал пальцем на спящую красавицу, мол, она не подведет? Петя тоже скосил глаза на девушку, та лежала на спине, вытянувшись, одна ее рука свесилась вниз, вторая находилась на животе, лицо повернуто в сторону – полная безмятежность.

– Да спать она будет, когда приедет дядя Андрей, – успокоил он Ника, усмехаясь. – Эту ненормальную не разбудят сто тысяч пушек. Интересно, что ей подсыпал гаденыш Банджо?

– А мне интересно, почему он такой наглый?

* * *

Тридцатилетний Валерий не отчаянный герой, среди оперативников, способных на экстрим и кураж, он самый хлипкий и осторожный. Вместе с тем он имеет свои положительные и неизменные качества: исполнительный, последовательный, дотошный, не всем же слыть крутыми парнями с пистолетом за поясом. Именно ему Андрей Максимович поручил разобраться с происшествием в «Катрине», хотя бар находится в соседнем районе, там и должны разбираться. Черновой позвонил в прокуратуру и сказал, что фигуранты проходят по делу у него, поэтому он и займется ими, а те и рады.

Что же именно зацепило Андрея Максимовича в этом происшествии? Прежде всего ребята: Петя, Алика, Николай. Почему с ними случился казус? В принципе, драка в подобных заведениях – явление не редкое, чтобы тратить на это мизерное событие время, но ребята уверяли, Банджо с сообщником нагло пытались отбить Алику.

– Нетипичное поведение для этой гнилой породы, – делился соображениями Андрей Максимович с Валерием. – Банджо сутенер и с наркотой имеет дело, но кто-то крышует его. Это не наш район, поэтому крыша нас не колышет, меня другое волнует. На рожон при всех крышах эти шакалы не лезут, так почему осмелели? Появились друзья девушки, казалось бы, чтобы не было шума, иди себе с миром, а Банджо действовал напролом, с напором, в драку полез. Разберись. И начни с бармена, Николай прочел его имя на бейджике, держи… и с богом. Стой! Возьми с собой кого-нибудь для солидности.

Молодой человек забрал листок с данными бармена и, ничего не обещая, а также не прощаясь, ушел. Итак, одну головную боль скинул. Оставшись один, Черновой анализировал ситуацию с убийством Вольской, но трупов-то больше на самом деле. Где они? Несмотря на свидетельские показания Бисерова, ситуация ясней не стала, как говорится, сюжетец не просматривается – кто, что и почему? Сюжетец пока размыт.

Зять Кривуна на уши поднял весь город в поисках тестя, а он (зять, конечно), ни много ни мало… страшно сказать… Прокурор! Заведует прокуратурой в районе, в котором Вольская держала два магазина, разумеется, он не знает то, что уже известно Черновому. Нет, Андрей Максимович не спешит ему сообщить новости об отце жены, он сам хочет разобраться, какие в данном преступлении течения и подводные камни, ибо логика в данной истории хромает на обе ноги.

– А правда, что я должен думать? – произнес он вслух, недоуменно подняв плечи. – Кривун приехал в дом Вольской с четырьмя баулами денег! Чтобы подписать в ее доме договор купли-продажи? Ночью? И вот так запросто четыре баула бабок вез? Это в каком кино такое показывают? Хорошо, допустим, она спешила, ей же лететь на отдых, поэтому подписали предварительные бумаги и расписки. Адвокату предстояло подготовить дальнейшую документацию… А на кой Кривуну покупать бизнес Вольской? На хрен он ему нужен? К тому же за четыре баула наличных? Даже без озвучки всей суммы четыре баула – это… Фантастика! Но отсюда проистекает большой-большой вопрос: откуда у Кривуна столько денег? Налом! Он государственный чиновник, у него фиксированная зарплата, которую перечисляют на карточку! А тут четыре баула налом запросто отстегнул!

Вот он – не второстепенный вопрос: откуда деньги? Темная история. Не исключено, что адвокат темнит тоже и много не договаривает. А возможно, оговаривает сына Вольской, Черновой давно ничему не удивляется. Но кто же тогда на Бисерова напал? Сам в себя он не мог выстрелить, самострел распознать – плевое дело.

И не менее значимый вопрос: куда делись баулы с деньгами? Еще странность: есть убитые и раненые, причем три трупа исчезли. Кто их утащил? Зачем? Стефан? А ему на кой трупы? Да перебил народ, пусть себе валяются до прибытия полиции – логично?

И конечно, безусловно, наверняка все дело в них, в деньгах. Вот баулы Стефан мог утащить, но даже с этой версией не складывалась полная картина преступления. Хотя бы такой факт: зачем Стефану, если убийца он, нужно было брать три вида оружия? Где логика? Ее просто нет, а должна быть.

– Ладно, спешить не будем, подождем, что принесут ребята.

А сам (пока только сам) Андрей Максимович надумал заняться конкретно Кривуном, эта личность не последнюю роль играла в данном деле.

* * *

Поводив глазами по потолку и стенам, Аля определила, что находится в доме Пети, конкретно – в гостиной на первом этаже. Когда это она к нему приехала? С трудом девушка вспоминала вчерашний день – в голове будто дыра образовалась, и оттуда вся память вывалилась. Нет, кое-что из вчерашнего дня возвращалось, например, отвратительный мужик в рубашке с пальмами и чайками, но не более того.

Она села, сбросила с себя плед – платье на ней. Хотелось пить. Аля поплелась на кухню, ее немножко водило из стороны в сторону. Налив воды в стакан из стеклянного кувшина, она с жадностью выпила, внезапно все тело охватил жар и на лбу выступил пот, пришлось присесть на стул и переждать неприятное явление. Но кто-нибудь еще есть в квартире живой? Аля двинула к лестнице и крикнула, чувствуя, как в голове от каждого слова молотки стучат:

– Эй!.. Кто-нибудь?… Петя, ты дома?…

– А, проснулась? – послышался сверху голос Пети. Спускаясь по лестнице, он поинтересовался: – Ты как себя чувствуешь?

– Э… неважно, а что? Петя… – вытаращилась Аля. – Боже, кто тебе глаз подбил? Ой, какой синяк…

Лиловое пятно вокруг глаза довольно аккуратное, чтобы из-за этого панику поднимать. Петя пожал плечами, мол, ничего страшного, его другое удивило:

– Ты что, совсем ничего не помнишь?

– А что я должна помнить?

– Давай потом? – отказался он от объяснений. – Иди в душ, а после нам надо съездить в лабораторию и сдать на анализ твою кровь. Дядя Андрей просил.

– Зачем?! – удивилась она.

– Потом, я сказал! Иди.

Она стояла под душем, не двигаясь, вода лилась и лилась прямо на голову, пока Петя не приоткрыл дверь в ванную и не спросил:

– Ты не утонула там?

Значит, прошло много времени, пора выходить. Аля просушила волосы феном, завернулась в халат и вернулась на кухню попить воды, а Петя уже одет для выхода, допивал чай.

– Быстро одевайся, поедем, – бросил он приказным тоном.

Если в гостиной шторы были плотно задернуты, то на кухне свет лился в окно чересчур яркий, Альку вдруг ударило:

– А сколько сейчас времени?

– Около двенадцати дня…

– Боже мой! – испуганно вскрикнула Алька. – Где моя сумочка?… Позвонить… надо позвонить… Тося на работе! А Мишка с Машкой… мне срочно нужно к ним!

– Стой! – рявкнул Петя. – Стой здесь и чтобы никуда!.. Иначе я тебя…

Кулак показал! Аля в замешательстве – что за угрозы? Никому она не делала ничего плохого, а перед ее носом тут кулаками размахивают.

– Мама Аля! Мама Аля! – сбегая по лестнице, визжали дети.

Миша с Машей уткнулись ей личиками в живот, обняв за бедра, а Алька чуть в обморок не грохнулась после недавней паники и внезапного облегчения. Смена состояний сегодня давалась ей через резкое ухудшение самочувствия. Она присела на корточки, гладила детей по головкам, спрашивала, как они провели время без нее, что сегодня кушали… Бутерброды с копченой колбасой – ужас! Петя с Ником кормили. Аля стиснула зубы, чтобы не высказать Пете все по поводу завтрака детей, но сдержало ее только одно: она здесь, дети здесь, всему этому есть причина. Поэтому из благодарности механически выполняла все, что требовал хозяин: одеться, выйти из квартиры, сесть в машину.

– А поесть мне не положено? – робко спросила Аля.

– Не сказали, можно тебе есть перед забором крови или нет, – ответил Петя, выезжая со двора. – Я решил – пока не надо.

– Как я и дети очутились у тебя?

И тут началось, лучше бы не спрашивала! Петя в самых резких выражениях (слава богу, без мата) рассказал ей о вчерашнем приключении, включая «отдых» на лавках в обезьяннике. У Альки волосы зашевелились: мужика в пальмах и чайках помнила, а больше – ноль! И чувствовала себя отвратно, заторможенность, не свойственная ей, угнетала, при всем этом наборе Аля не понимала, что с ней не так, ведь абсолютно здорова.

– Когда мы вышли из полиции, позвонила Тося… – тем временем продолжал Петя. – Она все время звонила тебе, волновалась. Я объяснил, что с нами случилось, а утром съездил и забрал детей. Нет, ты хоть иногда думаешь, куда лезешь? Сутенер тебя чуть не сделал секс-рабыней! Он уже выводил тебя из бара, если бы мы с Ником не подоспели вовремя, ты бесследно исчезла бы. А в борделе тебя затрахали бы до смерти и через пару месяцев выкинули на свалку в прямом смысле! На свалках время от времени находят трупы, спроси у дяди Андрея. Кстати, он и вытащил нас из полиции. Вот дает наша Алика! А потом спрашивает, кто мне глаз подбил! Их двое было, и пришлось тебя отбивать!

Она приложила ладони к груди и со слезой в голосе прошептала:

– Петя, спасибо тебе, я в долгу перед тобой.

– Да иди ты…

– Вообще-то я не Алика, а просто Аля – Алевтина. Я так представляюсь, чтобы… глупо все.

– Я привык к Алике, если тебя не напрягает…

– Нет-нет, совсем нет, зови, как нравится.

– Скажи, какого черта шляешься по кабакам, как последняя… Посмотришь на тебя – вроде не дура, о детях заботишься, как никто другой, нет, как настоящая мать заботишься, хозяйничаешь умело, не то что нынешние Светики, а по некоторым поступкам – безнадежная идиотка! С головой совсем не дружишь!

– Как ты не поймешь! – наконец пришла в относительную норму Аля. – Я приехала, чтобы выйти замуж, как ты называешь – вскочить в седло. Да! Да! Фиктивно или по-настоящему – как получится. Разумеется, по расчету, потому что от этого зависит, отберут у меня Мишку с Машкой или я оформлю опекунство.

– Но почему в кабаках мужа ищешь?! Нашла место поисков!

Когда Аля стала отвечать Пете на этот сложный вопрос, перед ней постепенно открывалась во всей неприглядной красе ее же тактическая глупость:

– А где искать? Мне предъявляли претензии: я одинокая, у меня маленькая квартира, маленький доход, следовательно, не могу содержать и воспитывать детей. Значит, нужно найти мужчину, чтобы у него была жилплощадь раза в три больше моей, доход и предоставить свидетельство о браке. Всего три пункта! Я задалась целью заткнуть этих хищников тремя бумажками, но ничего не получалось. И тогда придумала обман: выставить себя дочкой богатого папы, которая ужинает там, где водятся крутые мэны, на свою ведь быстрее клюнут…

– Проходимцы, – подтвердил Петя.

– Знаешь, я сразу поняла: на Ника не стоит рассчитывать, он слишком избалованным показался, тем не менее мог стать трамплином в мир, где я смогла бы найти относительную защиту от опеки.

– Ха-ха! Как же ты ошиблась!

– Ошиблась, – признала Аля. – Но у меня нет времени, меня уже объявили в розыск. А через год Мише с Машей идти в школу… я спешила.

– Хорошо, допустим, ты осуществила свой план. А потом? Что потом?

– Потом все гори огнем, главное, Мишка с Машкой со мной останутся. Первое, что сделаю, продам квартиру, бабушкину машину с гаражом и куплю что-нибудь здесь, в этом городе, пусть на окраине, пусть каморку – нам хватит. Мы будем просто жить.

– Не боишься, что, посвятив жизнь брату и сестре, ты, когда они вырастут, возненавидишь их за то, что сама не реализовалась?

Аля повернулась к нему, взметнув высоко брови, и уставилась, словно у него появилась парочка лишних глаз или рога выросли.

– Петя, ты что! Это же мои родные брат и сестра… неужели непонятно, что их нельзя бросать? Ты-то на себе испытал, как тяжело переживает брошенный ребенок… У нас все получится, реализация тоже, лишь бы никто не лез к нам.

Кольнула, напомнив про Лору. Совершенно верно, это его больное место, он был уже довольно-таки взрослым, чтобы охватить весь объем возникших обстоятельств в связи с уходом мамы. Тогда она еще была для него мама. Конечно, воспринимал он ситуацию с детской непосредственностью и свойственным подросткам максимализмом, иначе и быть не могло. Однако, кроме своих переживаний, видел и понимал то, что творилось с близкими. Пете было больно и стыдно, деду неловко, а отец вообще сдал, его глаза до самой смерти остались невеселыми, даже когда он смеялся. Как будто всех троих разъединил некий вихрь, оставшийся от Лоры, но позже объединила ранняя смерть отца, правда, только деда и внука. Петя, рано став взрослым, отрезал от себя Лору уже без боли, осознанно, а когда она вернулась и у нее появился пунктик – приручить сына, сразу обозначил границы: она ему никто. Ничего не забывается и не прощается, эти истины Петя тоже напомнил Лоре, потому что сам не забывал, сколько сил положил на избавление от комплексов, пришедших к нему вместе с предательством. Имея такой негативный опыт, разве невозможно понять Алю?

– Знаешь, что тебя в какой-то степени извиняет? – сказал Петя после паузы, во время которой провернул в голове свою личную жизнь. – То, что любишь Мишку с Машкой, сейчас чаще себя любят до изнеможения. А еще ты молодая, поэтому глупая. Но больше не ходи по кабакам, сама видишь результаты. И пока поживешь у меня, а то тебя нельзя оставлять без присмотра. Мы приехали.

В лаборатории их приняли без разговоров, едва Петя показал паспорт, удостоверяющий, что он это он, ведь Черновой затребовал установить причину, по которой девушка вчера отключилась. Причина-то понятна, но на руках обязательно должен быть результат исследования по горячим следам. А перед поездкой домой Петя сунул Але сверток:

– Держи бутер, чтобы в обморок не грохнуться.

– Петя, ты для меня сделал бутерброд?! – Он до глубины души растрогал ее заботой, Алька растаяла. – Спасибо…

– Почему – для тебя? – хмыкнул он. – Для всех делал. Гору целую.

М-да, гора бутербродов – это поистине подвиг. Аля развернула бумагу – хлеб, масло и колбаса, а каких еще изысков ждать от молодого мужчины, не слишком озабоченного тем, что он ест? Но одновременно и насторожил ее бутерброд на упаковочной бумаге:

– Петя, и мои ребята тоже ели эту колбасу?

– Ха! Еще как ели! За ушами трещало. А что?

Вонзив зубы в бутерброд, Аля махнула рукой, дескать, я просто так интересуюсь, потому что устроить разнос заботливому Пете за детей, которых он кормил всякой дрянью, будет невежливо с ее стороны. При всем при том ей стало лучше, серьезно! Аля веселее смотрела прямо перед собой на дорогу и, доедая колбасу с хлебом, про себя рассуждала, что не относится она к неудачницам, ведь неудачница вчера попала бы совсем в другое место.

Их встретили Миша с Машей, загадочно хихикая, Аля двинула на кухню что-нибудь приготовить на обед, дети – за ней (помогать), Петя – в кабинет, оттуда и раздался рев подстреленного бойца:

– Маша!.. Маша…

Заподозрив неладное, Алька помчалась наверх, затем вбежала в кабинет. За ней прибежали испуганные дети. Петя стоял перед стеной, расположенной напротив окна, поставив руки на пояс… Аля подошла ближе и округлила глаза: на стене нарисованы большие яркие фигуры людей с подписями: Петя, Маша, Миша, Аля, Ник. Над фигурами сияет желтое солнце, летают синие и зеленые птички, сверкают звезды, а у ног компании растут цветы. Диван у стены и подушки заляпаны красками, на полу пятна, ну и на столике с красками, точнее, с остатками от красок.

– Петя, прости… – залепетала Аля. – Я все уберу и… закрашу рисунки… то есть побелю стену…

Понимая, что опять натворила что-то не то, Машка заревела:

– Мы хотели сделать… сюрприз… Пе-ете… чтобы кра-асиво…

– Сюрприз? – выдавил хозяин кабинета. – Он удался.

– Это Маша придумала, – сдал сестру брат. – И она рисовала. Я только раскрашивал одежду и подписывал. Петя, прости нас, пожалуйста.

Разгневанный Петя развернулся к ним, казалось, сейчас он снимет ремень и отходит всех троих, вместе с Алькой. Но он взял себя в руки и бросил:

– Все брысь отсюда, мне надо работать.

Торопливо выведя детей, уже на лестнице Аля объясняла им, что это чужой дом, нельзя в нем ничего переделывать, исправлять, разрисовывать стены даже такими красивыми рисунками, нужно уважать хозяина. Дети слушали с повышенным вниманием и кивали, всхлипывая. Детей больше жалко, чем какую-то стенку! Аля их еще долго успокаивала, обнимала, целовала и отвлекала от неудачного сюрприза.

10
Тени превращаются в людей

С кого начать, чтобы не посеять панику в стане злоумышленников? – мучился вопросом Черновой. Приди к ним вот так запросто и начни опрашивать – ой, что будет! Эта братия умеет защищаться всеми методами, включая и преступные, а Андрей Максимович еще хочет насладиться жизнью. Вот и начал он с интернета, где гуляет разнородная информация, но именно она может указать окольный путь.

Сидел он за ноутбуком до конца рабочего дня, затем приехал домой и устроился в комнате, где хранились в шкафах книги (их собирала всю жизнь жена), здесь же ночевали гости. О самом Кривуне информации мало, она скупая, неинтересная, точнее, типичная казенщина, но что удалось вытащить из обилия сайтов – скандалы. Нет, не с Кривуном, скандалы связаны с предпринимателями, а блогеры, специализирующиеся на скандалах, выбрасывали статейки на актуальную тему, иногда упоминался Роспотребнадзор. Что не устроило Чернового, так это сжатая информация, он попросил помощи у Юли.

– А что ты хочешь? – осведомилась дочь.

– Понимаешь, эти статейки для шумихи, а мне нужен более подробный разбор того или иного случая… э… журналистское расследование, вот что мне нужно. Тут сотни тысяч сайтов, я не разгребу их за год.

– Ты забей в поисковик более кратко и саму суть того, что тебя интересует. Не вопрос, а просто текст, тему. Смотри заголовки статей, если же тебе это не нужно, снова забивай в поисковик вариант своей темы. А, чуть не забыла! Тебя же интересует наш город, так? Вот и пиши его в строку поиска, иначе будут открываться федеральные сайты, а не нашего региона. Есть вопросы, папа?

Он лишь рукой сделал отмашку, мол, удались, дочь. Засидевшись за полночь, Андрей Максимович наловчился толково управляться с поисковиком, так он наткнулся на статью журналиста под ником Крепкий Орешек, правда, имя Кривуна упоминалось всего один раз, но в каком контексте!

«Хочется спросить господина Кривуна: почему вы все время работаете в тандеме с господином Джибудой, прокурором одного из самых крупных районов города? Надеюсь, не потому, что он ваш зять?» А в самой статье речь шла о разоренных предприятиях, также четко прослеживалась мысль, что такова тенденция надзорных служб: не столько подловить недобросовестных предпринимателей малого и среднего бизнеса в городе, сколько обогащение надзорных органов за их счет. Итак, имя есть, адрес проживания не проблема, завтра же Андрей Максимович поговорит с ним.

* * *

За столиком прямо на улице Лора ждала Светлану, она сама пригласила девочку, а та, к сожалению, уже не рвется поболтать с будущей свекровью, поэтому опаздывает. Холодно. Лора поежилась, плотнее закуталась в свое осеннее пальто свободного кроя и огляделась. Несколько столиков вдоль стены кафе пустовали, теперь люди предпочитают выпить чай-кофе внутри, но там не поговоришь свободно.

– Дрянная девчонка! – разозлилась Лора, взглянув на ручные часы. – Специально форс показывает. Обижена. Ох, Петька, Петька… Этих мужиков мне никогда не понять. Светик отличная партия, одевается в Париже и Милане, ничуть не хуже Алики, напротив, лучше! Она вкус к жизни имеет. С ней, Петя, ты забыл бы все проблемы, с ней перспективы открываются. Алика… Ишь как подсуетилась – детишек родила, чтобы Пита заарканить. Дети, конечно, препятствие, надо объяснить ему… Ой, вот она. – Светик!.. Я здесь!

Лора махала девушке рукой, впрочем, это совсем не нужно, Светик и так шла к кафе, к тому же она не слепая, способна разглядеть зеленое пальто и коричневую шляпу среди пустующих столиков. А Светик в джинсе, но не в той, что продается в наших магазинах, она перебежала проезжую часть, и вот уже ее сумка на столе, а сама девушка на стуле и закинула ногу на ногу. Да, обижена.

– Зачем вы меня вызвали? – спросила Светик.

– Ух, какая ты колючая, – с любовью в голосе сказала Лора, как говорят с капризными, но хорошенькими маленькими девочками. – Вызвала, потому что переживаю и за тебя, и за Пита. Вы созданы друг для друга (банальность ляпнула, но молодым девчонкам вся эта словесная лабуда нравится), просто мужчины не расположены к браку, их нужно туда тянуть на аркане.

Светочка сидела к ней боком, а тут развернулась, сверкнула голубыми глазами и выпалила, чеканя слова:

– У вашего Пита двое детей!

– Ну и что? Господи, да у каждого мужика по стране табун детей бегает, и никого это не колышет.

– Это унизительно – бегать за вашим сыном! Я предпочитаю, чтобы за мной бегали, меня любили, мне угождали.

Ах, как знакомы Лоре установки Светика! Еще совсем недавно – лет тридцать назад, а пролетели годы, как один миг, – она тоже говорила эти же слова, поэтому рассмеялась по-доброму, положив ладонь на кисть Светика:

– Милая моя, в мире нет ничего унизительного, это все придумано недалекими и недальновидными людьми. Что значит – унизительно, если в результате ты получишь бонусы?… Вряд ли ты сейчас найдешь достойного тебя мужчину, он обязательно скажет тебе то, что я только услышала от тебя – предпочитаю, чтобы за мной бегали, меня любили, мне угождали. И каждый будет ждать от другого, что именно партнер поступится своими установками. О, сколько из-за этого конфликтов! Дорогая, поверь, счастье нужно строить осознанно, чтобы тебе стало комфортно жить, но для этого нужно и партнеру что-то давать. И пусть твой избранник пока не понимает своего счастья, он потом оценит. У моего Пита есть очень хорошая платформа, редкая на сегодняшний день: он будет преданным и верным мужем, к тому же он сумел стать модным, заметь, сам создал себя. Пит надежный вариант, его нельзя отдавать какой-то там Алике.

– Свести нас – ваше желание, а не его. Он не хочет со мной видеться.

– Хм! А мы для чего? Мы сделаем так, что он останется без Алики. Я поговорю с ней откровенно и цинично. Любящая женщина, следующая только инстинктам, обязательно отреагирует на мои аргументы, а я буду давить на ее любовь к нему: любишь – уйди ради Пита.

– А если не уйдет?

– Значит, она умнее, чем я думала.

Дамы договорились поехать к Пете, дождаться, когда он уйдет, и действовать. К сожалению, Лора не освоила автомобиль, было бы проще, на такси она не любит ездить, приходится уговаривать тех, кто с транспортом на «ты». Светик будет возить будущую свекровь. Когда девушка убежала, Лора допила остывший чай и, посидев еще немного на свежем воздухе, сделала вывод:

– Сложно с молодыми людьми, слишком глупые.

* * *

Этот дом стал для Стефана мучением, привыкший к окружению друзей, он остался в одиночестве, ночью долго не мог заснуть, днем чувствовал себя вялым, разбитым и до жути неприкаянным. Ему мерещилась убитая мать, ее призрака Стефан не боялся, он знал, что мама ничего плохого ему не сделает, напротив, она как будто оберегала сына. Просто сама атмосфера в доме была гнетущая. И в поздний час, когда он забылся коротким, но глубоким сном, словно провалился в вакуум, наверно, она (или ее призрак) тихонько толкнула его, мол, проснись, опасность!

Стефан распахнул глаза. Его комната не была погружена полностью в ночную темноту, из окна пробивался свет от фонариков во дворе. А дом заполнился тишиной, удивительной тишиной, плотной и казавшейся материальной, обволакивающей все тело, оттого пугающей. Нет, серьезно, будто Стефан не один в комнате и доме, а с живой и осязаемой тишиной. Он подскочил с кровати, вышел на внутренний балкон и глянул вниз – в гостиной не гасится на ночь свет, горят два светильника по стенам, рассеивая вокруг себя небольшие желтовато-бледные пятна. Неспокойно стало Стефану, возможно, именно атмосфера виновата, пропитанная ужасом недавних событий, ужасом матери. Что она ощущала, видя дуло пистолета перед собой? Неотвратимость смерти и ужас перед ней?

Он спустился вниз и отправился на кухню, чтобы выпить чего-нибудь покрепче, алкоголь в его случае прекрасное снотворное, притупляет чувства, мысли, эмоции. Свет включить поленился, фонари и сюда доставали, из холодильника достал бутылку водки, налил в рюмку, которая стояла на столе (не первый раз он прикладывался) и, опрокинув ее, не закусывая, смотрел в окно. Просто потому, что куда-то надо смотреть, так почему не в окно?

Сначала Стефан решил, что ему показалось, поэтому зажмурился крепко-крепко, потом раскрыл глаза и снова уставился в окно. Нет, это не затуманенное сознание выдает видение, он видел реальную фигуру в темной одежде, спускающуюся по воротам во двор. Человек спрыгнул с перекладины на землю, поднялся и, кажется, оглядывался по сторонам, а может, прислушивался.

Стефан заметался по кухне – где-то здесь должен быть один из его телефонов… В его комнате лежит на подоконнике, второй где-то… Стефан сбросил тапочки и бесшумно перебежал в гостиную, трубка лежала на журнальном столике. По пути в кухню он успел настроить смартфон на съемку, присел и на четвереньках добрался до окна, откуда видел человека во дворе, поднял голову так, чтобы одни глаза оказались над подоконником.

Во дворе никого. Конечно! Человек успел подойти к дому… но как он собрался войти? Стефан тщательно запирает замки, потому что – да, боится. Боится оставаться один в большом доме и, как оказалось, не зря! Только он боялся инфернальных сил, а следует опасаться живых людей.

Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа заставил его выйти из кухни и на цыпочках немного приблизиться к входной двери. Разумеется, кто-то пытался замок открыть. К счастью, замков здесь три, два вообще не отпереть простыми отмычками, но как неприятно, мягко говоря, особенно когда вспоминается недавнее покушение. Отчаяние крикнуло голосом Стефана:

– Кто там?… Еще один звук, и я буду стрелять!..

Послышался удаляющийся топот. Стефан рванул к окну в кухне и успел снять человека, поспешно и неуклюже карабкающегося по ограде. Съемка получилась так себе, однако злоумышленника видно. Остаток ночи Стефан не спал, а с рассветом забылся чутким сном.

* * *

Ночь прошла как одно мгновенье, у Андрея Максимовича отличный сон, он понятия не имел о бессоннице и как с ней борются. Этим утром, позавтракав самыми вредными продуктами (жареной до корки ветчиной с яичницей, хлебом с толстым слоем масла, куском сыра и крепким кофе), он выкатил автомобиль из гаража во дворе, так как ему предстояло путешествие по городу, а ребята заняты. Эх, привык к извозчикам Андрей Максимович, тем не менее за рулем он сидел уверенно. Когда примчался на работу, сделал запрос на блогера с именем Крепкий Орешек, ответ не заставил себя ждать, ему принесли распечатку с данными блогера, настоящее имя – Орехов Леонид. Черновой живо собрался, закрывая кабинет, вздрогнул – откуда-то взялся взмыленный Олег с папкой, прямо над ухом юноша протараторил:

– Андрей Максимович, задание выполнено! Я получил распечатки с местонахождением фигурантов и точным временем звонков…

– Чего орешь? – повернувшись к нему, спросил Черновой.

Нисколько не смутившись, Олег, сияющий, как новая монета, сначала показал папку, затем, поглядывая загадочно на Андрея Максимовича, достал пару листов и протянул ему.

– Вот… смотрите! Это Стефан, он звонил матери во второй половине дня, двадцать четвертого августа девять раз, а она ему семь, последний раз позвонил – внимание! – в половине второго ночи! И находился он либо в доме, либо рядом с домом матери, а не в поезде! Я просил предоставить и запись переговоров, но время упущено, не сохранили. Надо было сразу делать запрос…

– Ай, как интересно… – пробормотал Черновой, глядя по очереди то в один, то в другой лист. – Отлично. Это уже улика, мальчик мой. И на основании улик можно задерживать Стефана Вольского…

Услышав шаги, в пустом коридоре отдающиеся эхом, Олег непроизвольно открыл рот и тронул плечо патрона, выговорив удивленно:

– Андрей Максимович…

– Ну, дают! Образованные люди, а так попадаются, как последние лохи…

– Андрей Максимович! – повысил голос Олег.

– Чего тебе?! – гаркнул Черновой. – Когда я рассуждаю, не перебивать!

Стоило ему взглянуть на Олега, и Черновой осекся и проследил, куда это смотрит юноша с такой глупой физиономией? В следующий момент уже у него вытянулось лицо, потому что по длинному коридору шел… Кто бы мог подумать! Шел Стефан! Да, да, он шел, он, а не кто-то похожий.

– Не задавать ему ни одного вопроса! – ткнул указательным пальцем в Олега Андрей Максимович. – Ты услышал?

– Почему?

– Потому! – процедил сквозь стиснутые зубы Черновой. – Рот раскроешь… я тебе пасть порву. Усек?

Олег ничего не сказал, а с огромным удивлением посмотрел сверху вниз (ростом-то он выше следака), а Черновой уже сделал то, что ему плохо удается хоть в домашней обстановке, хоть на работе, – улыбался. Молодой человек отметил про себя: улыбка идиота, но это не скажешь начальнику, и Олег решил набрать в рот воды, даже зашить рот, то есть молчать, как приказано.

Тем временем Стефан приближался – молодой, высокий, красивый и… тоже улыбающийся, будто чист, как крыло ангела. Чернового заинтересовало: что сына Вольской, подозреваемого в убийстве своей матери, так радует? И Андрей Максимович, не глядя, вставил ключ в замочную скважину, повернул два раза… Подошел Стефан, от него пахнуло спиртным – хоть закусывай, а Черновой открыл перед ним дверь:

– Как я понимаю, вы ко мне.

– Ага, – радостно кивнул Стефан.