Текст книги "Сказки, легенды, притчи"

Лев и петух

Проснувшись на рассвете, царь зверей сладко потянулся и прямиком направился к реке. Для порядка он мощно рыкнул, оповещая о своем приближении всякое мелкое зверье, которое обычно собирается у водопоя и мутит воду. Вдруг он остановился, заслышав непривычный шум. Обернувшись, лев увидел, что на него во весь опор несется разгоряченная лошадь, за которой грохочет, подпрыгивая на камнях, пустая таратайка.

Лев прыгнул в ближайшие кусты и зажмурился от страха. Ему еще ни разу в жизни не приводилось видывать столь диковинное тарахтящее животное.

Отсидевшись в кустах и немного придя в себя от испуга, лев вышел, озираясь, из зарослей и осторожной походкой вновь направился к водопою.

Но не успел он пройти несколько шагов, как его слух поразил пронзительный клич. Где-то поблизости надрывался голосистый петух. Лев остановился, как вкопанный, и его начала бить мелкая дрожь. А петух, словно издеваясь над ним, заголосил еще пуще во всю свою луженую глотку и к тому же принялся носиться по кругу, воинственно потрясая красным гребешком.

Из-за высокой травы льву был виден только подрагивающий огненный хохолок да слышен незнакомый клич: «ку-ка-ре-ку!». Не помня себя от страха и забыв про жажду, посрамленный царь зверей умчался в чащу леса.

Видать, и для льва выдаются порой несчастливые дни, когда все идет шиворот-навыворот, и на каждом шагу подстерегают злоключения.

Ссора

– Как воркуют голубки! Глядеть на них любо-дорого! – сказал как-то дворовый пес, не сводя глаз с голубятни. – Видать, все птахи живут в добром согласии, не чета нам с кошкой.

– Не очень-то обольщайся насчет птиц, любезный, – не преминула возразить кошка, сидевшая на высоком заборе. – Лучше послушай, что сейчас творится в курятнике.

Оттуда доносилось громкое кудахтанье и шум перепалки. А вскоре на двор выскочил, как ошпаренный, старый, взъерошенный петух и заковылял в сторону, оставляя за собой кровавый след. Из курятника послышалось победное «ку-ка-ре-ку!».

– Опять два петуха не поладили, – продолжала всезнающая кошка. – Пока один из них был цыпленком, куда ни шло, в курятнике было спокойно. Не успел он подрасти, как стал ужасным драчуном и задирой.

Кошка была права. Куры под одной крышей живут в мире и согласии, а два петуха никогда не могут ужиться в одном курятнике – уж такова их природа.

Плененная сова

Свобода! Да здравствует свобода! – закричали дрозды, первыми увидев, как крестьянин изловил злодейку-сову, которая по ночам держала в страхе всю лесную птичью братию.

Вскоре по округе разнеслась радостная весть, что сова изловлена и посажена в клетку на крестьянском дворе. А человек изловил сову с умыслом. Посадив ее как приманку, он расставил для любопытных птах силки.

– Попалась, злодейка! – потешались птицы, густо облепив забор, кусты и деревья.

Самые отчаянные и смелые подлетали вплотную к клетке, стараясь пребольно ущипнуть столь грозного еще вчера врага.

– И на тебя нашлась управа! Теперь-то ты не будешь разорять наши гнезда.

Чтобы поближе разглядеть плененную сову, птицы толкались и наседали друг на друга, пока сами не попали в западню.

Жаждущий осел

В положенное время осел пришел на водопой. Но утки на пруду так раскрякались и разыгрались, хлопая крыльями, что замутили всю воду.

Хотя осла мучила нестерпимая жажда, он не стал пить и, отойдя в сторонку, принялся терпеливо ждать. Наконец утки угомонились и, выйдя на берег, ушли прочь. Осел вновь подошел к воде, но она была еще мутная. И он опять отошел с понурой головой.

– Мама, почему же он не пьет? – спросил любопытный лягушонок, заинтересовавшись поведением осла. – Вот уже дважды он подходит к пруду и отходит ни с чем.

– А все потому, – ответила мама-лягушка, – что осел скорее умрет от жажды, нежели притронется к грязной воде. Он будет терпеливо ждать, пока вода не очистится и не станет прозрачной.

– Ах, какой же он упрямый!

– Нет, сынок, он не столько упрямый, сколько терпеливый, – пояснила лягушка. – Осел готов сносить все тяготы и огорчения. А упрямым его величает всяк, кому самому недостает выдержки и терпения.

Змеиные козни

– Лети сюда скорее! – весело прочирикал зяблик своему товарищу. – Здесь такие забавные создания. Сидя на ветке, два птенца залюбовались зрелищем: у самой земли над листочком смешно извивались четыре червячка. Видимо, они отплясывали какой-то замысловатый танец, как бы приглашая птенцов принять участие в веселье.

Один из зябликов не устоял перед соблазном и решил полакомиться легкой добычей. Пляшущие червячки были заманчиво упитанные и, по всей вероятности, вкусные. Слетев с ветки, он в два прыжка оказался рядом и хотел было уже клюнуть, как перед ним раскрылась страшная змеиная пасть.

Зяблик на дереве успел только услышать жалобный писк смельчака, от которого осталось лишь несколько перьев в крови.

Откуда было знать неопытным птенцам, что в лесах водится очень хитрая змея. У нее над глазами вместо бровей имеются по два длинных отростка. Затаившись под колодой и спрятав голову среди листьев, злодейка начинает шевелить надбровными рожками. Принимая их за червячков, доверчивые птицы становятся жертвой прожорливой хищницы. Вот почему коварного человека называют змеей подколодной.

Пантера

– Мама! – закричала запыхавшаяся обезьянка, прыгнув на ветку высокого дерева. – Мне только что повстречалась львица. Какая же она красивая!

Обезьяна-мама раздвинула ветки и поглядела на зверя, застывшего в ожидании добычи.

– Это не львица, а пантера, – пояснила мама. – Ты приглядись к окраске ее шкуры.

– Да она просто загляденье! Глаз не оторвешь, – воскликнула обезьянка. – Вся словно усыпана черными розочками.

И действительно, издалека казалось, что среди пожелтевшей от жары травы вдруг расцвели дивные махровые цветы.

– Пантера знает, сколь она привлекательна, и пользуется своей красотой как приманкой, – продолжала мама-обезьяна. – Завидев яркое одеяние незнакомки, завороженные звери следуют за ней и становятся легкой добычей хищницы. И красота служит порою для недобрых дел.

Слоны

На земле нет животного крупнее, чем слон. Наделенный неимоверной силой, он отличается незлобивым нравом, предельно честен и справедлив.

Слоны живут крупными кланами, где безраздельно властвует самый старший по возрасту вожак. Он определяет путь и ведет за собой остальных. Замыкает шествие самая опытная слониха.

Особой заботой и любовью пользуются малыши. Им достаются наиболее лакомые коренья и ягоды. Если на пути встает река, взрослые слоны входят в воду и образуют мощными телами временную запруду, дабы внизу по течению был брод, доступный для слонят.

Большие любители воды, слоны, однако, не умеют плавать из-за чрезмерного веса. Особенно подолгу они плещутся в водоемах в дни полнолуния, как бы исполняя таинственный ритуал поклонения ночному светилу.

Заболевшего слона врачуют растираниями и целебными травами. Иногда, нарвав пучки травы и цветов, слоны подбрасывают их высоко вверх, будто принося жертвоприношение небу и моля его об исцелении захворавшего сородича.

У слонов нет врагов, кроме охотников за бивнями, которые идут на любые ухищрения ради вожделенной добычи. Оказавшись в кольце, слоны сильным ударом о стволы деревьев сбивают свои бивни. Тем самым им часто удается вырваться из окружения и сохранить жизнь молодняку.

Когда слон угодит в ловушку, хитро подстроенную охотниками, весь клан по команде вожака начинает засыпать яму землей, сучьями и бревнами, пока несчастный не выберется благополучно наружу.

Добродушные великаны не помнят зла и проявляют заботу о людях, заблудившихся в лабиринте джунглей. Слоны выводят их из чащи и указывают дорогу к селению.

Однако и у слонов есть свои слабости. Они не выносят поросячьего визга и боятся мышей. Стоит объявиться хоть одной серой мышке на стойбище, как слоны приходят в неистовство, беспорядочно носятся из стороны в сторону, круша и сметая все на пути и нанося друг другу увечья.

Но, как всегда, после бури наступает затишье и вновь мирно щиплют великаны траву или плещутся в реке.

Корова и удав

Стал на пастбище наведываться удав. Бесшумно ползя по траве, он подкрадывался к корове, неторопливо пощипывавшей траву. Извиваясь, крепко-накрепко треножил животное и принимался жадно сосать молоко.

Известно, что змеи охочи до молока и издали чуют его запах.

Насытившись до отвала, удав уползал восвояси, а перепуганная корова чуть не валилась с ног от усталости.

Бедный крестьянин никак не мог взять в толк, отчего у коровы пропало молоко в самую благодатную пору разнотравья. Корова виновато отводила свои печальные глаза и жалобно мычала, словно пыталась рассказать хозяину о своих злоключениях.

Лесной жаворонок

В глухом лесу жил старый отшельник. Он любил тишину, уединение и водил дружбу с лесным жаворонком. Однажды к нему пришли два оруженосца из соседнего замка и попросили оказать помощь их заболевшему хозяину, которому, несмотря на старания знаменитых лекарей, с каждым часом становилось все хуже.

Сопровождаемый своим другом-жаворонком, старик тут же отправился в путь за оруженосцами, и вскоре его ввели в замок.

У изголовья больного собрались четыре лекаря. Они вели между собой неспешный разговор, то и дело озабоченно покачивая головами.

– Помочь уже ничем нельзя, – тихо произнес один из них, по виду самый важный.

А отшельник, остановившись у порога, не спускал глаз со своего пернатого друга. Жаворонок сделал несколько кругов под потолком, а затем, подлетев к высокому подоконнику, уселся и стал пристально смотреть на больного.

– Выздоровеет! – утвердительно сказал старик, наблюдая за птицей.

– Как смеет этот мужлан и невежда совать нос в чужие дела! – разом воскликнули возмущенные лекари.

А умирающий тем временем приоткрыл глаза и, увидев перед собой сидящую на подоконнике птицу, попытался улыбнуться.

Его щеки постепенно стали розоветь, силы возвращаться, и, ко всеобщему удивлению, хозяин замка промолвил слабым голосом:

– Я чувствую себя немного лучше.

Прошло несколько дней. Окончательно оправившись после тяжелого недуга, знатный рыцарь пожаловал к отшельнику в лес, желая отблагодарить своего исцелителя.

– Не меня благодари, – сказал ему старик. – Это птица тебя исцелила. Жаворонок очень чуток к любой хвори. Коли он смотрит в сторону, оказавшись около больного, – надежды на выздоровление мало, и тут уже трудно чем-либо помочь. Если же он глаз не сводит с больного, то тому наверняка удастся побороть болезнь. Своим добрым участливым взглядом пичужка приносит исцеление.

И в нашей жизни добро, как чуткий жаворонок, сторонится всего нездорового, уродливого и дурного, предпочитая жить бок о бок с честными, благородными помыслами и поступками. Подобно птицам, вьющим гнезда в тенистых лесах и на цветущих лугах, доброта всегда обитает в чутком, отзывчивом сердце.

Истинная любовь сказывается в несчастье. Как огонек, она тем ярче светит, чем темнее ночная мгла.

Верность

На крестьянском дворе долгие годы жили душа в душу две горлицы, самец и самка. Заботливый крестьянин смастерил для них из теса нарядный домик, где птицам было покойно в непогоду.

Это была счастливая пора. Самец неотступно следовал за своей подругой, делясь с ней последним зернышком и глотком воды.

По весне, когда разноголосая птичья братия начинала обзаводиться семьями и вить гнезда, к горлице не раз приставали с самыми лестными предложениями другие самцы. Но она отвергала ухажеров, сохраняя верность своему суженому. А тот вступал в жестокие схватки с наглыми соперниками, выходя из битвы с гордо поднятой головой, хотя ему нередко пребольно доставалось.

Но раны заживали, и верная пара продолжала нежно ворковать и радоваться каждому погожему дню.

Однажды утром горлица заметила, что с ее другом творится неладное. Перья на нем свалялись, взор потух, самец еле держался на ногах и не притронулся ни к питью, ни к пище.

– Ему, бедняге, худо! – горестно промолвила горлица и полетела в ближайший лес за нужными снадобьями.

Когда она вернулась, держа в клюве пучок целебных травок, их домик оказался пуст. Увидев, что самец скончался, крестьянин закопал его тут же во дворе под забором.

Горлица долго оплакивала невосполнимую утрату, дав обет не выходить более из дому и не притрагиваться к пище в знак траура.

Она сдержала клятву и вскоре тихо испустила дух, не выдержав одиночества.

Завещание орла

Старый орел давно потерял счет годам, живя в гордом одиночестве среди неприступных скал. Но силы ему стали изменять, и он почувствовал, что конец его близок.

Мощным призывным клекотом орел созвал своих сыновей, живших на склонах соседних гор. Когда все были в сборе, он оглядел каждого и молвил:

– Все вы вскормлены, взращены мной и с малых лет приучены смело смотреть солнцу в глаза. Я уморил голодом тех ваших братьев, кои не переносили ослепительного сиянья. Вот отчего вы по праву летаете выше всех остальных птиц. И горе тому, кто посмеет приблизиться к вашему гнезду! Все живое трепещет перед вами. Но будьте великодушны и не чините зла слабым и беззащитным. Не забывайте старую добрую истину: бояться себя заставишь, а уважать не принудишь.

Молодые орлы с почтением внимали речам родителя.

– Дни мои сочтены, – продолжал тот. – Но в гнезде я не хочу умирать. Нет! В последний раз устремлюсь в заоблачную высь, куда смогут поднять меня крылья. Я полечу навстречу солнцу, чтобы в его лучах сжечь старые перья, и тотчас рухну в морскую пучину…

При этих словах воцарилась такая тишина, что даже горное эхо не осмелилось ее нарушить.

– Но знайте! – сказал отец сыновьям напоследок. – В этот самый миг должно свершиться чудо: из воды я вновь выйду молодым и сильным, чтобы прожить новую жизнь. И вас ждет та же участь. Таков наш орлиный жребий!

И вот, расправив крылья, старый орел поднялся в свой последний полет. Гордый и величавый, он сделал прощальный круг над скалой, где взрастил многочисленное потомство и прожил долгие годы.

Храня глубокое молчание, его сыновья наблюдали, как орел смело устремился навстречу солнцу.

Журавли

Жил-был на свете добрый король, но врагов у него было видимо-невидимо. Послушные и верные ему журавли очень беспокоились за его судьбу. Опасность подстерегала короля на каждом шагу ежедневно, особенно ночью, когда злые недруги могли беспрепятственно окружить дворец.

– Что же нам предпринять? – задумались журавли, собравшись на совет. – Ведь от солдат никакого прока. Вместо того, чтобы справно нести службу и охранять короля, они спят по ночам беспробудным сном. А собаки за день так набегаются и намаются на охоте, что и на них нельзя положиться. Остается только нам сторожить дворец, дабы наш добрый король мог спокойно почивать.

И вот журавли разделились на три стаи, поручив каждой сторожевой пост и установив строгий порядок смены караула.

Самая многочисленная журавлиная стая расположилась на лугу, что простирается вокруг дворца; другая заняла все входы и выходы, а остальные часовые разместились в самой королевской опочивальне, чтобы ни на минуту не спускать глаз со спящего повелителя.

– А что, если кого-нибудь одолеет сон на посту? – спросил один молодой журавль.

– И против этой беды есть одно верное средство, – успокоил его вожак, умудренный жизненным опытом. – Пусть каждый из вас, стоя на посту, держит в лапе камень на весу. Если, не ровен час, кто-то и заснет, то камень тут же выпадет из лапы и своим шумом оповестит всех остальных.

С той поры журавли поочередно бодрствуют по ночам, стоя на одной ноге и меняясь через каждые два часа. И никто еще не выронил камень из лапы, сохраняя верность принятому уговору.

За благородство души и верность долгу недаром же зовут этих журавлей венценосными или королевскими.

Пеликан

Как только пеликан отправился на поиски корма, сидевшая в засаде гадюка тут же поползла, крадучись, к его гнезду.

Пушистые птенцы мирно спали, ни о чем не ведая. Змея подползла к ним вплотную. Глаза ее сверкнули зловещим блеском – и началась расправа.

Получив по смертельному укусу, безмятежно спавшие птенцы так и не проснулись.

Довольная содеянным, злодейка уползла в укрытие, чтобы оттуда вдоволь насладиться горем птицы.

Вскоре вернулся с охоты пеликан. При виде зверской расправы, учиненной над птенцами, он разразился громкими рыданиями, и все обитатели леса притихли, потрясенные неслыханной жестокостью.

– Без вас нет мне теперь жизни! – причитал несчастный отец, смотря на мертвых детишек. – Пусть я умру вместе с вами!

И он начал клювом раздирать себе грудь у самого сердца. Горячая кровь ручьями хлынула из разверзшейся раны, окропляя бездыханных птенцов.

Теряя последние силы, умирающий пеликан бросил прощальный взгляд на гнездо с погибшими птенцами и вдруг от неожиданности вздрогнул.

О чудо! Его пролитая кровь и родительская любовь вернули дорогих птенцов к жизни, вырвав их из лап смерти. И тогда, счастливый, он испустил дух.

Лебедь

Склонив гибкую шею к зеркалу воды, лебедь долго всматривался в свое отражение. Он понял причину усталости и озноба, пронизывающего все тело, словно в зимние холода.

Теперь он доподлинно знал, что час его пробил, и настала неотвратимая пора прощания с жизнью.

Его перья были так же прекрасны и белоснежны, как и в далекие годы юности. Ему удалось пронести в незапятнанной чистоте свое одеяние через все жизненные невзгоды и испытания, через зной и стужу.

И теперь он был готов спокойно и достойно закончить свои дни.

Изогнув красивую шею, он медленно и величаво подплыл к старой плакучей иве, под чьей сенью любил, бывало, пережидать летний зной.

Опустился вечер, и закат окрасил в пурпур спокойные воды озера.

В глубокой вечерней тишине, воцарившейся вокруг, послышалось лебединое пение. Никогда ранее лебедь не пел с такой проникновенной задушевностью и щемящей тоской. Он вдохновенно пел о своей любви к природе, небу, воде, земле…

– Лебедь поет, – прошептали зачарованные прощальной песней рыбы, птицы и все прочие обитатели полей, лесов и лугов. – Это песня умирающего лебедя.

Нежная грустная песня эхом разнеслась по округе и замерла с последними лучами солнца.

Феникс

Высоко пролетая над безбрежной пустыней, феникс приметил далекий огонь костра на биваке. Он понял, что час великого жизненного испытания настал и ему надлежит стойко подчиниться велению судьбы.

Феникс был значительно крупнее всех живущих на свете орлов, а по красоте и яркости оперения не шел с ними ни в какое сравнение.

Он величаво парил в ночном небе на распластанных крыльях, а затем широкими плавными кругами начал снижаться к земле.

Оказавшись над костром, он почувствовал, как языки пламени жадно лизнули его перья и обожгли лапы. Превозмогая боль и оставаясь верным долгу, феникс бесстрашно рухнул в огонь.

Костер зашипел, зачадил и начал угасать. Но вскоре из кучи золы стал пробиваться язычок голубого пламени, трепещущий на ветру и упрямо поднимающийся кверху, словно у него были крылья.

Это феникс возрождался из пепла, чтобы вновь прожить пятьсот лет в небе.

Василиск

В далекие времена на севере Африки произрастали пышные леса, богатые зверем и птицей, а полноводные реки кишели рыбой.

Но однажды в тех краях объявилось страшное чудовище: полуптица-полузмея по прозванью Василиск. Над его безобразной головой возвышался колючий плавник, который горбом шел по спине и переходил в длинный хвост. У него были перепончатые крылья, как у летучих мышей.

Все животные, большие и малые, пришли в ужас от такого соседства, ибо даже взгляд чудовища источал яд.

Стоило Василиску взглянуть на слона или ястреба, как те падали замертво, пораженные ядовитым взглядом, от которого не было никакого спасения. Среди животных начался повальный мор.

Оставшиеся в живых звери и птицы решили бежать без оглядки из этих гиблых мест. Воспользовавшись ночной темнотой, они разом покинули родные норы и насиженные гнезда.

На следующее утро Василиск отправился, по обыкновению, на охоту. Но сколько он ни рыскал по лесам, никого там не обнаружил. Вне себя от ярости, чудовище устремило свой губительный взор на деревья, и те тотчас высохли и погибли. Тогда Василиск гневно посмотрел на землю и камни, и вся трава сгорела, а камни искрошились в песок. Он бросил взгляд на реки, и те тут же обмелели.

Так когда-то цветущий край был превращен в бесплодную пустыню.

Саламандра

Как только загорелся крестьянский дом, все животные, от мала до велика, убежали со двора.

Перепуганные куры, гуси, голуби, индюки, кролики, овцы, свиньи, лошади, коровы вместе с дворовой собакой и кошкой наблюдали издалека за пожаром.

Огненные языки пламени, раздуваемые ветром, жадно пожирали старые сухие бревна. Вот уже рухнула крыша, и над пожарищем поднялся столб искр.

Вдруг из-за кустов выползла саламандра. Она постояла немного на своих коротких лапках, осмотрелась по сторонам и тут же юркнула в самое пекло.

От неожиданности все наблюдавшие за пожаром в ужасе вскрикнули и отпрянули назад.

– Не волнуйтесь! – успокоил их петух. – Огонь для саламандры – родная стихия, и она не чувствует никакой боли от ожогов.

– Но ведь бедняжка сгорит! – испуганно запричитала гусыня.

– В огне она меняет кожу, – ответил петух. – И такое дано только ей. Пламя делает ее кожу прочнее и тоньше, и саламандра выходит из огня помолодевшей и обновленной.

Петух помолчал и, горестно вздохнув, добавил:

– А из нас на огне получается жаркое.