Текст книги "Камень"

Глава пятая

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ 1

Перевозбуждение от событий, обрушившихся на его голову в этот день, было настолько сильным, что не стоило даже пытаться уснуть. Мозг бурлил так, что Эдам с трудом сдерживался, чтобы не вскочить и начать ходить по салону самолёта.

Но бесконечно быть в тонусе невозможно, и в какой-то момент организм решил, что такой режим для него неприемлем, – все функции в один момент отключились, Эдам обмяк, будто кто-то нажал невидимую кнопку. Листок со схемой выпал из рук, и он провалился в темноту.

Открыл глаза он только в Москве, где предстояло сделать пересадку. Проснулся обессиленным. Головная боль не преминула напомнить, что и не собиралась с ним расставаться. Эдам подавил привычную тошноту и пошёл на паспортный контроль.

Несмотря на то что в Москву он прилетел посреди ночи, народу в аэропорту было довольно много. Но не настолько, чтобы бесконечно томиться в очереди на проверку.

Чаще всего эта процедура не доставляла Эдаму никаких неудобств, но на этот раз он почувствовал волнение. Всё-таки он прибывает в Россию не с обычным визитом. Ему нужно было быстро придумать, что говорить. Виза ведь у него была деловая.

– Цель вашего приезда? – спросила его молодая женщина в форме.

Её красивые холодные глаза скользнули по фотографии в его паспорте и тут же сверили изображение со стоящим перед стойкой Эдамом.

– Я журналист, собираю материал для документального фильма, – как можно беззаботнее ответил он.

Она пролистнула страницы паспорта, посмотрела отметки о посещении диковинных стран, в которые мало кто из простых граждан ездит, и спросила:

– О чём фильм?

Он был готов к этому вопросу. Во всех странах человек на паспортном контроле как бы невзначай расспрашивает тебя о поездке, но это вовсе не праздное любопытство. Поэтому ответ должен быть максимально нейтральным. Её голубые глаза упёрлись в него. Говорить о том, что фильм о драгоценных камнях он бы ни за что не стал. Кто его знает, как это расценят?

– Про Джеймса Бонда, – улыбнулся он.

Девушка за стеклом не оценила шутку. Внешне она вообще никак не отреагировала, не отводя выжидающего взгляда.

– Шучу, конечно, – тут же поправился он. – Римский-Корсаков. Русский композитор. Вот, о нём.

Красавица в форме кивнула и поставила штамп в паспорт.

– Хорошего дня.

– И вам.

Багаж он получал в Екатеринбурге, поэтому оставалось только переместиться в терминал В, откуда отправлялись местные рейсы. Хоть в этом аэропорту Эдам был впервые, он по привычке без труда разобрался, куда нужно идти, и направился к поезду, курсирующему между терминалами.

Ему нестерпимо хотелось кофе. Попав в терминал, он первым делом побежал на досмотр, промучился немного в очереди и, миновав этот неприятный рубеж, вышел в зону посадки, купил кофе в бумажном стаканчике и рухнул на свободное место, чтобы насладиться напитком и перевести дух.

– Стареешь, брат, – сказал он самому себе и сделал большой глоток.

Нужно было сообщить Олегу о прибытии, и Эдам быстро набрал короткую эсэмэску. Ответ пришёл незамедлительно: «Ок. Я уже в Екб».

– Екб, – усмехнулся Эдам. Такое сокращение ему понравилось.

Напротив на стене красовалась огромная реклама с каким-то русским селебрити – актёром или ведущим – рекламирующим неизвестно что. Знойный брюнет с трёхдневной щетиной, который наверняка был кумиром миллионов русских женщин, со значением поднимал палец вверх.

Эдам по привычке рассматривал пассажиров, снующих туда-сюда по терминалу. В каждой стране люди выглядят по-особенному, но при этом, когда много летаешь, можешь заметить нечто общее между ними, в конце концов мы все люди, и должны быть похожи. Хотя, конечно, аэропорты Африки не идут в сравнение ни с какими другими.

В Россию Эдам мог отправиться не единожды, но каждый раз его поездки срывались. Обиднее всего было пару лет назад. Тогда он уже получил визу и ждал, когда ему купят билет, но всё отменилось в последний момент, как часто случается у киношников. А он так хотел поехать, потому что в маршруте был запланирован и Петербург, где жил Олег. Пусть даже он провёл бы там всего два дня, но обязательно выкроил бы время для встречи с ним.

Теперь же они с Олегом будут заниматься одним делом и проводить больше времени вместе. Это не могло не радовать. И хоть последние события показали ему, что в России может оказаться не менее опасно, чем в Лондоне, осознание того, что рядом будет надёжный человек, его успокаивало.

Вот уже почти час он находился в самой загадочной для любого жителя Запада стране. Это была родина его предков, с которой его ничего не связывало. Никаких особенных чувств Эдам не испытывал. Ожиданий у него тоже не было.

К тому же это был всего лишь аэропорт, а это самое что ни на есть космополитическое сооружение, которое только можно придумать. Все они выглядят примерно одинаково. Но так или иначе это ворота в страну и какое-то её влияние здесь можно было прочувствовать. Другой язык, другая кухня, другие лица вокруг.

И именно люди, окружающие его, показались ему наиболее любопытными. Женщины в основном были очень красивыми, ухоженными, неплохо одетыми, даже учитывая, что в дорогу надевают только практичную одежду. Мужчины же, за редким исключением, были какими-то неряшливыми, часто с животами, однотипно и безвкусно одетыми.

Хотя кто бы говорил?! Он вспомнил, как Шелли назвала его пиджак старомодным. Он оглядел себя. Что бы о нём сказал сторонний наблюдатель?

Эдам решил, что его первое впечатление обманчиво. За такое короткое время пребывания в стране делать какие-то выводы невозможно, да и вообще неправильно. Гораздо рациональнее было бы просто сосредоточиться на своих эмоциях.

Он прислушался к своим чувствам. Что он ощущает здесь?

Интерес? Любопытство?

Он снова вернулся к мысли, что находится на родине своих предков.

И что? Что он ощущает? Ничего. Человек в четвёртом поколении не может иметь каких-то особых связей с землёй, бывшей родной для его прадедов.

А может ещё слишком рано, чтобы что-то чувствовать? А может он просто устал и его реакции не срабатывают так, как должны?

Объявили посадку на рейс до Екатеринбурга, и Эдам побрёл к воротам, где уже выстроилась длинная очередь пассажиров.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ 2

Он проснулся только на подлёте к городу. Солнце уже поднялось и освещало землю золотистым светом. На этот раз он летел у окна и мог разглядеть Екатеринбург с высоты.

К своему удивлению, никаких гор, о которых ему рассказывал дед, он не увидел. Даже мало-мальских холмов взгляд не различал. Картины суровых пиков, устремивших свои острые изломанные вершины в небо, что рисовало ему воображение, он по всей видимости здесь не узрит.

Он усмехнулся про себя. Как можно было оставаться столь романтичной натурой в его возрасте?!

Бортпроводница попросила его пристегнуться. Он безмолвно повиновался и придвинулся ближе к стеклу иллюминатора. Тень самолёта скользила по зелёному покрывалу лесов, изрезанному дорогами и прямыми стрелками просек. Вот в массиве стали появляться проплешины посёлков, а после потянулись серые квадраты городских кварталов. И именно сейчас внутри него проснулось какое-то смутное чувство. Совершенно новое. В Москве он ничего подобного не ощущал. Смесь возбуждения и страха. Даже азарта. Он стал внимательно всматриваться в пейзаж под крылом.

Город, раскинувшийся внизу, показался ему небольшим – он мог окинуть его взглядом от края до края. Со всех сторон его окружали тёмно-зелёные, видимо хвойные, леса. И в черте города, и в окрестностях синели несколько крупных озёр.

Тем не менее было видно, что это развитый мегаполис: в центре виднелись несколько небоскрёбов, и большая часть застройки была многоэтажной, что очень контрастировало с его родным Лондоном. По трассам, тянущимся в центр, двигались вереницы машин. Командир экипажа скороговоркой объявил о посадке на ужасном английском, с ещё более равнодушным отношением к тому, какие слова он произносит. Что и понятно: в салоне Эдам не заметил других иностранцев, объявление было не более чем формальностью. По-русски пилот говорил уже чуть более энергично. Пассажиры на соседних креслах оживились, убирая журналы и гаджеты в сумки.

По сравнению с московским аэропорт Екатеринбурга казался очень маленьким. Залы отлёта, которые он видел, пока шёл на выдачу багажа, были переполнены. Наверное, поэтому здание казалось тесноватым. Но при этом здесь было неожиданно уютно. Разноцветные стёкла, через которые утреннее солнце разбрызгивало лучи света, окрашивали пол и стены во все цвета радуги, создавая какую-то домашнюю атмосферу, чего он не ощущал ни в одном аэропорте мира. Это сразу поднимало настроение.

Эдам спустился по эскалатору. У карусели получения багажа ему улыбнулась загорелая миловидная девушка в коротких джинсовых шортах и сланцах.

– Впервые в России? – спросила она на хорошем английском, забирая с ленты свой огромный розовый чемодан.

– Да, – он помог ей поставить его на пол.

– Добро пожаловать, – проворковала она и направилась к выходу в город.

Эдам проводил её долгим взглядом. Высокий крепкий мужчина в спортивном костюме, увидев его реакцию, вытянул губы и поднял большой палец вверх. Эдам усмехнулся.

– Чё ты теряешься? – хохотнул тот.

Эдам покачал головой, давая понять, что не говорит по-русски. Мужчина цокнул языком и пошёл к выходу.

Эдам дождался, когда его чемодан окажется на ленте, подхватил его и направился вслед за другими пассажирами. Стеклянные двери раскрылись перед ним, и он вышел в небольшой зал терминала прибытия, который казался пустынным по сравнению с забитыми залами для отлёта, которые он только что видел.

– Эдам!

Навстречу ему, раскрыв руки для объятий, шагал улыбающийся Олег.

– Май диар африкан браза! Вэлкам ту раша! – он специально усиливал свой русский акцент, когда шутил.

Эдам искренне обрадовался, увидев его. Они обнялись.

– Какая борода!

– А! Надоело бриться, – рассмеялся Олег. – Как долетел?

– Хорошо. А ты?

– Явно хуже, чем ты, – он оглянулся назад. – Видел, да? Мне бы такие сланцы!

Эдам рассмеялся.

– Ладно. Пойдём, нас ждут, – мотнул головой Олег.

Он протянул руку, чтобы взять его чемодан. Эдам не дал ему это сделать.

Они вышли на просторную площадь перед зданием аэропорта. Эдам сощурился от яркого солнца.

– Идём, идём! – громогласно прокричал кому-то Олег.

Им навстречу шла невысокая эффектная блондинка в короткой кожаной куртке из тонкой красной кожи и облегающих тёмно-серых джинсах. Каблуки ярких туфель стучали по асфальту.

– Эдам? Здравствуйте!

Она переложила ключи от машины в левую руку и протянула правую для приветствия. До него донёсся тонкий аромат её духов.

– Алина, это Эдам. Эдам, это Алина, – коротко представил их Олег.

– Очень приятно, – произнёс Эдам с запинкой и пожал её прохладную руку.

– И мне, – ответила она сдержанно.

Дружелюбия Эдам в её голосе не почувствовал.

Алина смотрела прямо. Проницательные зелёные глаза будто пытались определить, что за человек стоит перед ней. Этот взгляд был так знаком ему. У Клариссы была точно такая же черта. При том что девушка, стоящая перед ним, нисколько не походила на его бывшую невесту, у них было нечто общее, что заставило Эдама внутренне сжаться.

– Олег много о вас рассказывал, – почти равнодушно проговорила она.

Эдам расслышал едва заметный акцент.

– Надеюсь, только хорошее? – прищурился он.

– Не дождёшься, – буркнул с улыбкой Олег. – Алина моя двоюродная сестра. Кузина по-вашему. Но на самом деле мы как родные.

– Ты говорил, – кивнул Эдам.

– Она будет нам помогать.

– Я довезу вас до отеля, дальше сами. У меня дела, – несколько резко возразила она. – Идёмте.

Эдам даже обрадовался. С женщиной, так сильно напоминающей ему Клариссу, он не хотел даже находиться рядом, не говоря уж о совместных поисках. Они и с Олегом прекрасно справятся. Однако его друг был другого мнения.

– Что ты опять начинаешь? Мы же договорились, – недовольно проговорил он по-русски, догоняя её.

Алина не останавливалась.

– Я ничего тебе не обещала, – бросила она ему через плечо и тут же перешла на английский. – Прошу прощения, Эдам. У нас с братом часто бывает недопонимание. Он почему-то решил, что я его ассистент… или что-то в этом роде.

– Нам нужен местный помощник, – настаивал Олег. – Я же толком не знаю город!

– Если что, ты всегда можешь мне позвонить.

Они дошли до её тойоты, того же ярко-красного цвета, что и куртка хозяйки. Алина открыла багажник. Олег взял чемодан Эдама и взглядом указал, чтобы он садился на переднее сиденье.

– Я могу сесть сзади, – сказал Эдам.

– Гости едут впереди. Запрыгивай!

Эдам остановил его.

– Всё нормально? – вполголоса спросил он, показав глазами на Алину, которая садилась за руль.

– Конечно! Садись!

Эдам повиновался.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ 3

Когда они отъехали, Олег сразу перешёл к делу.

– У меня вчера было слишком мало времени, чтобы основательно поискать информацию о твоих предках. И уж тем более дойти до Госархива. В интернете сведений практически никаких. Что довольно странно. Если они были известными ювелирами, поставщиками императорской семьи, то какая-то информация должна быть доступна. Нашёл только, что малахитовые вазы в Эрмитаже делали Вороновы.

– Вазы? Какие вазы?

– Сейчас покажу, – Олег быстро нашёл на телефоне картинку и повернул экран к Эдаму.

– Ого! – удивился тот.

– Но скорее всего, они тогда ещё не работали самостоятельно. Много ювелиров и камнерезов вышло из лона Екатеринбургской гранильной фабрики. И вообще, насколько я понял, все крупные ювелиры хорошо знали друг друга. И их было немало. Это сейчас говорят только о Карле Фаберже. А в то время поставщиками императора были и Берфель, и Сумин, и Денисов-Уральский. Овчинниковы, Картье.

– Даже Картье? Тот самый? – не поверил своим ушам Эдам.

– Именно! Более того, Фаберже использовал все свои связи, чтобы не пускать Картье в страну. Но спрос был настолько велик, что места всем хватало.

– Кстати, вот тот же Денисов-Уральский что-то для Картье делал, – включилась в разговор Алина. – Это местный художник. В стране его мало знают. Нам он больше известен как живописец, а он, оказывается, был довольно талантливым ювелиром. Олег попросил меня поискать информацию про вашу семью, – продолжила она. – Пара скупых упоминаний, чаще просто в перечне других имен, про вазы про эти, но не более того. Ещё любопытно, что русские мастера часто изготавливали части изделий, которые тот же Картье собирал в своих мастерских. Добавлял, например, золотые детали и ставил уже своё клеймо. Так что неудивительно, что вся слава доставалась брендам. И кстати, Олег, я думаю, что большинство документов по ювелирам сейчас у вас, в Петербурге. Потому что все самые успешные мастера переезжали в итоге в столицу.

– Да, это интересно, – согласился Эдам, – но пока не более, чем общая информация. А что по Никонову?

– Мы с тобой пойдём к его дочери, – ответил Олег. – Она живёт здесь, в Екатеринбурге.

Эдам оживился.

– Когда?

– Я сегодня уточню.

– О! Вспомнила! Знаете, что я вчера откопала? – сказала Алина. – У Никонова мастерская, оказывается, была в доме Ипатьева. В том самом. Забавно, да?

– Что это за дом? – спросил Эдам, незнакомый с местными достопримечательностями.

– Это дом, где убили царскую семью, – пояснила она. – В общем-то, город до последнего времени в основном этим и был известен.

– Ты про Романовых говоришь? – уточнил Эдам.

– Ну конечно! – с улыбкой ответила она.

При упоминании имени последнего царя руки Эдама покрылись гусиной кожей.

– Мы должны туда съездить! Мастерская сохранилась?

Олег засмеялся.

– Что? – не понял его реакцию Эдам.

– Дом давно снесли, – пояснила Алина.

– Как снесли?

– Ещё в семидесятых.

Эдам опешил.

– Жаль, – он расстроенно посмотрел вперёд.

Сосны пробегали по обеим сторонам дороги.

Вдруг его посетила догадка, от которой ему стало не по себе.

– В семидесятые? А в каком году?

– Что? Когда дом снесли? – не поняла Алина.

– Да.

– Олеж, глянь в интернете. Я год не помню, – попросила она по-русски.

– Момент! – Олег ввёл запрос и тут же ответил: – 22 сентября 1977 года.

Эдама охватила дрожь.

– Мы должны туда поехать! Прямо сейчас, – он едва сдерживал нетерпение.

– Сейчас? – удивился Олег.

– Да!

Алина с удивлением посмотрела на него. Эдам осёкся.

– Это далеко, да? – немного смущённо спросил он.

Она мельком посмотрела на часы и ответила:

– В центре города. Мы всё равно туда едем.

Он поджал губы. Алина едва заметно улыбнулась.

– Мы заедем. Не переживайте.

– Спасибо!

Она легонько кивнула.

– Пожалуйста.

– А что там сейчас? – спросил он после некоторой паузы.

– Церковь. Храм на крови, – сказала Алина.

Эдам сдвинул брови.

– Церковь… Тогда я ещё больше хочу побывать там, – с чувством проговорил он. – Храм построили тоже в семьдесят седьмом?

– Да нет, конечно, – усмехнулся Олег. – После перестройки.

Алина покачала головой.

– Лет на десять позже.

– Найти, в каком году? – спросил Эдама Олег.

– Да. Пожалуйста. Это может быть важно.

Олег набил запрос в поисковике.

– Так, смотрим. Закладка в 2001 году. Открытие в 2003.

Эдам задумался.

– А с 1977 по 2001 год что там было?

– Ничего. Просто пустырь, – пожала плечами Алина.

Олег подался вперёд, обращаясь к ней.

– Помнишь, мы там гуляли с пацанами, когда я приезжал?

Она посмотрела на него в зеркало заднего вида.

– А должна?! Сколько мне лет тогда было?

– Да лет десять. Ты с нами ходила. Я точно помню.

– Как долго туда ехать? – спросил Эдам Алину.

– Полчаса, – ответила она. – Если пробок не будет.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ 4

Эдам стоял посреди храма и смотрел на фрески на потолке. Краски были чистыми и яркими, храму ещё не было и двадцати лет, и он дышал свежестью и новизной.

Расписные прямоугольные колонны уходили ввысь, в голубоватую дымку, к куполу, с которого строго смотрел Спаситель. Позолота сверкала под солнечными лучами, пронзавшими окна. Массивные светильники нависали над головой, десятки ламп ярко горели в них.

Запах ладана и цветов, которыми был украшен алтарь, щекотал ноздри. Эдам редко бывал в храмах, поскольку был атеистом, но запах ладана всегда нравился ему. От него мысли становились яснее. И сейчас он почувствовал облегчение и даже какую-то лёгкую эйфорию, когда втянул ноздрями сладкий аромат благовония.

Чад от потрескивающих свечей поднимался вверх, создавая приятную глазу дымку. Знакомые сюжеты из Нового Завета не интересовали Эдама. Он перевёл взгляд на роспись стен, изображающую ключевые моменты жизни последнего российского императора. Фресками эти картины было сложно назвать, слишком уж обыденными были сюжеты на них.

Вот момент помазания на царствие. Николай в длинной мантии, придерживаемой офицером с эполетами. Придворные благоговейно смотрят на будущего самодержца. От иконы Божьей Матери исходит свечение. Молодая императрица, тоже в мантии, склонила набок голову.

Эдам нахмурился и смущённо улыбнулся. Уж слишком напыщенной показалась ему эта сцена. Он перевёл взгляд на фреску рядом.

На ней Николай с другими с мужчинами, в парадной форме с голубыми широкими лентами на груди, несут чей-то гроб. Рядом святой… или священник, окружённый женщинами и детьми. Что это за сюжет, Эдаму было непонятно.

На другой фреске Николай на фронте, с наследником, за ними следуют офицеры. Все в шинелях, отдают честь коннице. А на соседней – его жена и дочери в госпитале, рядом с ранеными солдатами, сидящие почему-то у раскрытого пианино. Хотя никто из них не поёт. Лица у всех грустные и одухотворённые.

Как-то всё это сильно контрастировало с теми образцами русского искусства, которые он изучал в университете. Первоначальное возвышенное чувство, появившееся, когда он зашёл в храм, сменилось ощущением, что он попал в провинциальный музей. Он вновь посмотрел вверх, на изображения ангелов и святых на высоких сводах. Ощущение пребывания в храме вернулось.

Эдам сдвинул брови и прошёл чуть дальше, рассматривая генеалогическое древо Романовых в следующем приделе. Он был плохо знаком с историей России и не смог определить, лица каких царей и императоров изображены на портретах, за исключением Петра Первого. Не узнал он и Екатерину Великую. Портреты ещё двух императриц, расположенные рядом, сбили его с толку, и он, к своему стыду, совершенно растерялся.

«Ещё считаешь себя образованным человеком!» – подумал он и подошёл к алтарю.

Здесь мысли Эдама перенеслись к более важным для него вопросам.

От дома, в котором был убит император и его семья, не осталось и следа. Немудрено, ведь храм был построен много позже его разрушения. Здание, в котором творил молодой художник Вилен Никонов, друг его отца, уничтожили в год смерти обоих.

Как это было связано с убийством царской семьи? И было ли?

Никонов наверняка чувствовал значение этого места и произошедших здесь событий, черпал в них вдохновение. Это могло отразиться на его творчестве.

Эдам решил, что они обязательно должны увидеть его картины. В них они, может быть, смогут найти какие-то ответы.

Может быть, может быть…

К нему подошла Алина. На голове у неё был лёгкий платочек, который она взяла на входе. В руках – несколько тонких свечей.

– Нравится?

Эдам кивнул и тут же спросил:

– То есть дом был прямо здесь? На этом месте?

– Да. Его снесли до моего рождения. Я даже не знаю, как он выглядел.

Эдам повернулся к противоположной стене и глянул на лестницу, ведущую в подземную часть храма.

– А там что?

– Сходи посмотри. Я сейчас.

Она поправила платочек и не спеша пошла к паникадилу, уставленному зажжёнными свечами.

– Алина?

Она обернулась и укоризненно шикнула:

– Тише!

В этом платочке она выглядела совсем по-детски. Её напористость и деловитость, смутившие его поначалу, будто испарились. Лицо было чистое и невинное. В глазах появилась кротость, какую увидишь только на ликах святых, нигде в мире она уже не встречается.

«Надо же, одна маленькая деталь – и человек совершенно преобразился», – изумился Эдам.

Это было удивительно и восхитительно одновременно. Казалось, будто едва заметное свечение исходило от неё. Но розовые пухлые губы, чуть приоткрытые, не могли его обмануть – только она снимет косынку, и перед ним вновь предстанет молодая, сексуальная женщина.

Эдам невольно улыбнулся. Она нахмурилась.

– Что?

Он вздрогнул. Она снова напомнила ему Клариссу. Особенно вот это её «Что?», от которого мороз проходил по коже.

Он покачал головой:

– Ничего.

Она отвернулась. Он отступил и стал украдкой наблюдать за ней. Алина подошла к паникадилу и остановилась на мгновение. На хорах вверху зазвучал тонкий голос певчей. Запах ладана усилился. Алина лёгким взмахом руки осенила себя крестным знамением – не широким, показным, как делали некоторые, особенно мужчины, стоявшие рядом с ней, но и не коротким, почти незаметным, как это делали люди на Западе. Она вздохнула и поднесла одну из свечей, что держала в руках, к пламени. Её губы двигались. Она будто разговаривала со свечой, когда ставила её.

Что это было? Молитва?

Ему стало неловко, что он наблюдает за ней в столь интимный момент, и он направился к лестнице, ведущей в нижнюю часть храма.

Здесь царил полумрак. Эдам постоял немного, давая глазам привыкнуть к приглушённому свету ламп, и огляделся. Ему показалось, что он попал в склеп. Здесь была совсем другая атмосфера, стены и низкий потолок давили, появилось ощущение скорби, будто он спустился в подвал того самого дома, где расстреляли царскую семью. У алтаря ему было тяжело, идти к распятью, установленному в глубине, он не захотел и поспешил через зал к выходу на улицу.

В приделе у выхода из церкви было значительно светлее. На широких колоннах висели огромные фотографии Николая и его семьи. Эдам остановился, вглядываясь в лица убитых здесь когда-то людей. Появившееся раздражение при виде лубочных картинок в верхней части храма сменилось пронзительной грустью и сожалением. Глядя в детские глаза младших Романовых, он испытал почти физическую боль, от которой невольно выступили слёзы. Эдам переходил от одной фотографии к другой. Портреты были невероятно хороши. Лица наследника престола и его сестёр были такими живыми и невинными, трудно было поверить, что у кого-то могла подняться рука, чтобы убить их.

Но Эдам слишком хорошо знал, что такое гражданская война. И видел много смертей. В том числе и детских.

Здесь его нашёл Олег.

– А, вот ты где!

Эдам повернулся к нему.

– Я понял, что тут не так. Они попытались в одном месте соединить храм и музей. Получилась какая-то дикая эклектика.

Олег огляделся и пожал плечами:

– Людям нравится.

– А у меня очень смешанные чувства, – признался Эдам.

Он подошёл к выставленным здесь же картинам местных художников.

– Может быть так, что какие-то из этих картин написал Никонов?

Олег хмыкнул.

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Чувак, тогда было совсем другое время. Мало кто интересовался этим моментом истории. Да, все знали, что царя убили. Ну было. Так вышло. Гражданская война и все дела. Это сейчас мы больше переживаем об этом эпизоде исторического прошлого. Тогда люди не сильно парились.

– Почему?

– Долго объяснять. Честно говоря, думал, ты лучше знаешь историю родины своих предков.

– Это потому что у власти были коммунисты?

– У народа были другие ценности тогда. Уверяю тебя, Никонов мог писать всё что угодно, но точно не это.

– Ты так уверен?

– На сто процентов. Где Алина?

– Наверху. Погоди. Можем мы предположить, что Никонов был диссидентом и своё творчество посвящал этому моменту?

Олег подумал.

– Теоретически да. Допускаю. Встретимся с его дочерью и спросим.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ 5

Все трое вышли на улицу и поднялись на просторную террасу вокруг храма, с которой открывался вид на центр города, утопающий в зелени. Солнце поднялось высоко. Облаков почти не было. Воробьи чирикали так, будто старались перекричать друг друга. Яблони и черёмухи цвели, их благоухание разливалось по округе.

Эдам с удовольствием вдохнул ароматный воздух.

– Стоило сюда ехать? – спросила подошедшая к нему Алина.

Платочек, который создавал тот поразивший его невинный образ, Алина вернула, и её красота и сексуальность обрушились на него, словно шум города и гвалт воробьёв, резвившихся на деревьях вокруг. Он покраснел.

– Думаю, да.

– Отлично! – она надела тёмные очки. – Что теперь? Везу вас в отель?

К ним подошёл Олег.

– Сфоткай нас! – он протянул ей свой телефон.

– Олег, у меня через двадцать минут встреча. Давай после.

Эдам смутился.

– Действительно, зачем?

– Давай, давай! Одна минутка.

Алина нехотя взяла его мобильный. Олег тут же встал рядом с Эдамом и положил ему руку на плечо.

– Готовы? Раз! Два! – она сделала несколько щелчков. – Всё. Поехали!

Олег взял телефон.

– Дай гляну. У меня же «Инстаграм»99
  Инстаграм – организация, запрещенная на территории России.


[Закрыть]. Это важно.

Алина одарила его ледяным взглядом.

– Я серьёзно.

– Я тоже, – как ни в чём не бывало ответил он.

Эдам отошёл в сторону и вдруг остановился. Выражение на его лице изменилось.

– Олег?

Брат с сестрой подошли к нему.

– Что такое?

Он смотрел на дворцовый комплекс, возвышающийся над улицей напротив храма. Цепь зданий, построенных в духе классицизма, с зелёными крышами и белоснежными колоннами, объединённая ажурной каменной оградой с несколькими воротами, тянулась по верхушке пологого холма. На фотографии, что показывала ему Шелли, он был снят с другого ракурса, но не узнать его было невозможно. Храм и дворец Хабаева разделяла широкая оживлённая улица, выше виднелась высокая колокольня голубой церкви, увенчанная золотым куполом.

– Это усадьба Расторгуева – Харитонова, – сказала ему Алина. – Теперь здесь живёт Хабаев, тот олигарх, про которого вы говорили.

Эдам был потрясён.

– Прямо через дорогу… – он перевёл взгляд с дворца на храм и обратно и прошептал едва слышно: – Мы большие мальчики. Если мы чего-то хотим, мы это получаем… – он повернулся и ошарашенно посмотрел на Олега. – Хабаев живёт здесь! Прямо через дорогу!

– Я в курсе, – невозмутимо ответил тот. – Вся страна теперь знает. После волнений в городе. Только что толку? Здание осталось за ним. Он теперь его… – Олег показал в воздухе кавычки, – восстанавливает.

Эдам едва сдерживал эмоции.

– Как туда пройти? – спросил он.

Алина поджала губы. Олег увидел её реакцию.

– Мы доедем на такси, езжай, – мягко проговорил он.

– Извините, но я правда не могу, – её щёки зарумянились. – Если хотите посмотреть на него вблизи, вон там подземный переход, – она махнула рукой вниз по улице.

– Алина! – Эдам посмотрел ей прямо в глаза. – Вы можете перенести встречу?

Она нахмурилась.

– Нет. А почему, собственно…

– Потерпите ещё минутку. Я попытаюсь объяснить, – попросил её Эдам. – Признаюсь, первоначально я думал, что мы с Олегом справимся сами. Но сейчас я отчётливо вижу, что без вас нам никак. Нам нужен местный специалист.

Алина усмехнулась.

– Я не понимаю всей этой важности, которую вы нагнетаете, Эдам. Вы приехали, чтобы изучить историю своих предков. Это очень мило, но при чём здесь я? Я не экскурсовод. Если потребуется, Олег вам поможет во всех вопросах.

– Мне не нужен экскурсовод, – Эдам повысил голос. – И я приехал сюда не для того, о чём вы думаете.

– А для чего?

– Честно говоря, мне бы тоже хотелось это знать, – сказал Олег, глянув на него исподлобья.

Эдам посмотрел по сторонам. Ему не хотелось объясняться на людях, но другого выхода не было.

– Я провожу что-то вроде частного расследования. Моей семье принадлежал очень редкий драгоценный камень, который был украден на днях. Вполне возможно, что заказчиком ограбления является человек, который проживает теперь там, – Эдам указал на дворец, возвышающийся на холме напротив.

Олег и Алина переглянулись.

– Мне нужно, чтобы вы, Алина, присоединились к нам, чтобы помочь мне в расследовании. Вы можете перенести встречу? – он снова посмотрел ей в глаза.

Она смутилась.

– У меня собеседование, понимаете?

– По работе? Отлично! Я готов нанять вас. И я уверен, что смогу предложить условия, которые не предложит вам никто. И тебе, Олег, тоже.

Олег крякнул.

– Я тебе говорил, что я уезжаю в командировку.

– Эдам, я не уверена, что я тот человек, что вам нужен, – проговорила его сестра. – Расследования точно не мой профиль.

– Вы же журналист, – напирал Эдам. – Вы оба журналисты.

Олег отвёл взгляд.

– Да, но…

– Я предложу вам обоим в два раза больше, чем вы зарабатываете.

– Вот только не надо тут Голливуд разводить, – покривился Олег.

– Ты думаешь, я ради развлечений приехал сюда? Мне нужна ваша помощь. Я готов её оплачивать. Что в этом неправильного?

Олег поскрёб щёку. Алина же внимательно рассматривала Эдама.

– При чём тут дом Ипатьева, Никонов? Как всё это связано с Хабаевым и этим камнем? – спросила она.

– Я не знаю, – честно признался Эдам.

Алина вздохнула и посмотрела на часы. Олег сложил руки на груди и изучал каменную плитку под ногами. Эдам решил не упускать инициативу.